Чаша мудрости Бабаев Руслан

Спор завели однажды скульптор и поэт:

Чье имя в памяти людской останется навек?

Воскликнул скульптор: « Я творю из камня,

И не страшны моим твореньям испытанья!

А что твои поэмы да стихи?

К чужим работам жалкие штрихи.

…Спор тот, сквозь время, длился много сотен лет

И лишь теперь дошел до нас ответ:

Скульптуры те, что камнетес ваял в камнях,

Природа превратила вскоре в пыль и прах;

И видно сгинули б творенья те в веках,

Коль не поведай нам поэт о них в своих стихах. 

Отражение

Прекрасная луна однажды ночью,

Когда блистала полною красой,

К великому светилу обратилась с речью,

От важности и чванства потеряв покой:

«Твердят невежды, будто ты венец всему

И что являешься основой мирозданья.

Позволь, ты светишь днем, а посему –

К чему твои напрасные старанья?

Я ж восхожу на небосвода круг,

Когда спускается на землю мрак ночей

И освещаю горы и поля вокруг,

Так кто из нас для путника нужней?»

И невдомек ей глупой, серебром мерцая,

Любуясь и кичась во тьме собой,

Чужим величием, как в зеркале, сияя,

Что солнца луч лишь отражает золотой.

Басня о львах и осле

Двух гордых львов, что в клетках

                                                    по соседству жили,

Решил стравить по глупости осел.

В своих коварных планах он одно лишь не учел,

Что львы те рождены одною львицей были.

Шептал он молодому льву: «Сосед, мол, твой подлец!

Что долю он твою сжирает без сомненья,

Когда ж, глупец, поймешь ты, наконец,

Из-за него твои страданья и мученья».

Другому льву он гнусно намекал:

«Соперник твой коварен, как шакал,

Что он не чтит ни львиц, ни старых львов,

Что он не слушает ни тигров, ни ослов».

Добился своего, подлец, готовы к схватке львы,

Однако глупым был осел, как все вокруг ослы:

Едва засовы с клеток сняв, издал победный крик,

Разорван был он львами на части в тот же миг.

Басня о куропатке и орле

Случилось так, что как-то глупой куропатке

Вдруг захотелось поиграть с орлом могучим

                                                             в прятки.

Меж трав высоких принялась она носиться

                                                           и порхать,

Всем видом призывая его в игру сыграть.

Парил орел в тот час в высоком поднебесье,

Окидывая царским взором все полесье.

Привлечь внимание его той птице удалось,

И долго ждать начала событий не пришлось:

Над куропаткой стал владыка птиц кружить,

Чтоб акт последний в прятках совершить.

Глупышка бросилась вдогонку за орлиной тенью,

Представ перед охотником отличною мишенью.

Сложив в атаке крылья, упал он камнем вниз,

Исполнив куропатки желаемый каприз.

И в то мгновение, когда пятнают в прятки,

Орел вцепился когтем в горло куропатке.

Закончился печально веселья краткий миг:

Раздался над поляной ее предсмертный крик.

О, если б знала птица та орлиные повадки,

Не стала бы играть с врагом смертельным

                                                               в прятки.

Мораль сей грустной басни такова, мой друг:

Что в жизни, как в игре той – осмотрись вокруг,

Коварством кто прославлен – с ним встречи избегай,

Друзей же для себя – средь равных выбирай.

Басня о львах и слонах

Однажды царь зверей, могущественный лев,

Собрав гривастых на сходняк, и грозно проревев,

Решил среди пришедших свой провести опрос:

Кто следует законам прайда, а кто воротит нос?

А в это время стадо из огромнейших слонов,

Разбуженное ревом всемогущих львов,

Рванулось к водопою, что виден у реки,

Сметая без разбора все на своем пути.

К несчастью львов, путь пролегал тот через них,

А те, приняв слонов бегущих за своих,

Свой продолжали диспут полулежа,

Что прайду обошлось во много раз дороже:

Как камнепад обрушился на них весь груз бегущих ног,

И предков гордый дух от смерти не сберег:

Раздался львов предсмертный визг и вой,

Раздавлен, как и все, царь с львиной головой.

Итог сей басни, друг любезнейший, таков:

Хоть ты и лев – остерегайся дремлющих слонов.

Басня о скорпионе и муравьях

Под старым дувалом, меж пыльных камней,

В один из пылающих солнечных дней,

Под сенью ветвистых гранатовых крон

Полз грозный хвостатый паук – скорпион.

Король насекомых, чей яд всех сильней,

Опутавший страхом и птиц и зверей,

Подняв ядовитый свой хвост над собой

Спешил на охоту за чьей-то душой.

И вдруг ему путь преградил муравей,

Что виден едва был за гранью камней;

Он прятаться в страхе пред гостем не стал

И гордо пред злобным убийцей предстал.

Взъярился от наглости злой скорпион,

Привыкший пред ним что трепещет и слон,

Сдавил храбреца он могучей клешней

И бросил на холм, что покрыт был травой.

Не ведал всесильный король – скорпион,

Что холм – муравьиного царствия схрон.

На крики о помощи ратных бойцов

Все ринулись роем на битву столпов.

Врага облепив черной тучей за миг,

Издав муравьиный воинственный клик,

Под крики сидящих на ветках грачей

Вцепились в него много сот челюстей.

Клешнями пытался отбиться паук,

Хвостом своим жаля лишь воздух вокруг.

Но тщетно: издав перед вечностью стон,

На части разодран был тот скорпион.

Мораль этой басни, мой друг, такова:

Цени ты невзрачного даже врага!

Материнское сердце (по мотивам притчи)

Как много в мире басен и поэм,

Легенд красивых и ужасных сцен.

И перед тем, как отойдете вы ко сну,

Позвольте рассказать и мне историю одну:

Во времена далекие, в неведомой стране,

Как в сказке той, на утренней заре,

В чудесный день, цветущею весной,

Родился сын у женщины одной.

О, Боже, как она дитя свое любила!

Бросала к небесам и бережно ловила,

А он смеялся, крохотный такой,

Шептала мать с любовью: «Мой сынок родной!».

Улыбка с губ ее красивых не сходила,

Она, как горлица, ребеночка растила;

Но как-то раз он спотыкнулся и упал

И сердце матери в тоске вдруг защемило.

Прошли года, сыночек взрослым стал,

И относиться к матери, как прежде перестал.

Он лишь сказал однажды: «Мамочка, прости,

Похоже, с дьяволом сошлись мои пути».

К несчастью матери, сынок ей не соврал:

Он душу дьяволу за деньги проиграл,

А должника антихрист не простил,

И сердце матери у сына запросил.

Сын к матери пришел, хотела та обнять,

Но выхватил он нож и со всего размаха,

С глазами жуткими и белыми от страха,

Вонзил ей в грудь, и сердце вырвал, и хотел бежать,

Но спотыкнулся и упал, в глазах темно вдруг стало,

И сердце материнское из рук его упало.

Оно не закричало: «Как ты мог?!»,

А, умирая, еле слышно прошептало:

«Ты не ушибся, мой родной сынок?».

Берегите матерей

Что может быть безбожней в мире этом,

Когда, пренебрегая старческим советом,

Забыв о долге, рветесь вы за призрачной мечтой,

Оставив тех, кто вас родил, наедине с тоской.

Нет никого на свете ближе и роднее их –

Не оставляйте матерей одних.

Прильнув к холодному окну и имена шепча,

Платок поблекший обронив с усохшего плеча,

Они вас ждут, с надеждой вглядываясь вдаль,

Глотая со слезами горькую печаль.

О, сколько нежности скопилось в сердце их –

Не оставляйте матерей одних.

Как тяжко в старости в разлуке пребывать:

Когда дрожащею рукой вас хочется обнять,

Когда стакан воды им некому подать,

Что горше может быть, чем брошенная мать?

Вы берегите их, совсем уже седых –

Не оставляйте матерей одних.

И в черный час, когда упав, она уже не сможет встать,

К чему теперь вам в трауре кричать?

Остановитесь, поверните время вспять,

Чтоб, словно в детстве, с нею быть опять.

Я заклинаю вас, во имя всех святых –

Не оставляйте матерей одних!

Поэма о художнике

Перед мольбертом, руки на груди скрестив,

О быстротечном времени забыв,

Художник, что великие творения ваял,

У чистого холста задумчиво стоял.

Что он решил создать на этот раз –

Прекрасный натюрморт или мирской пейзаж?

О нет, мотив картины был совсем иной:

Сюжет навеян был ему провидицей судьбой.

Подняв к холсту свой вдохновенный взор,

Решая между колоритом и форматом спор,

Нанес он первый свой мазок –

И закружилось буйство красок,

                         рождая сладостный восторг:

         Возник невесты образ милый,

         Жених шел рядом с ней к венцу.