На руинах Тер-Микаэлян Галина

Глава двадцать седьмая

На Московском вокзале к кассам было не подойти, очереди причудливо изгибались, закручивались спиралями, иногда пересекались и путались, от чего между возбужденными и усталыми людьми вспыхивали перебранки.

— В кассе брони всегда билетов десять есть, я могу позвонить, — начал было Женя Муромцев и тут же осекся, вспомнив, что находится теперь вне сферы отцовского влияния.

— Ты уже никуда не можешь позвонить, — зло буркнул Вася (Зойка по дороге вкратце объяснила приятелям, почему их новый компаньон находится в бегах), — разве что ментам, чтобы приехали и забрали. Только это уже без нас, пожалуйста.

У кассы брони, где за двадцать минут до отхода поезда начинали продавать невостребованные билеты, стояла огромная толпа. Желающих уехать в Тбилиси было человек сорок, Зойка покрутилась рядом и приметила толстого мужчину средних лет с солидным портфелем — армянина или, может быть, грузина, — стоявшего пятым или шестым. Дождавшись, пока он отойдет покурить, она подкатила к нему сбоку и легонько подергала за рукав.

— Ой, извините, вы не могли бы мне помочь? Очень-очень надо!

Армянин или грузин недовольно обернулся в ее сторону, и хмурое лицо его прямо на глазах начало расплываться улыбкой.

— И как же я могу тебе помочь, красавица?

— Вы в кассе брони на Тбилиси близко стоите, да? Пропустите меня, а?

Нахальство, конечно, невиданное, он немного даже смутился и развел руками.

— Как же я тебя пропущу, дорогая? Нехорошо это, некрасиво — там очередь, люди давно стоят, долго ждут, ругаться будут.

— Не-а! — Зойка очаровательно замотала головой и затараторила: — Не будут, спорим? Давайте, как будто я впереди вас стояла и отходила. Я подойду, спрошу: «Я здесь стояла?». А вы скажете: «Да, впереди меня», как будто мы совсем незнакомы. Тогда ругаться никто не будет — ругаются, если только своих знакомых впереди ставят. Я к вам подойду — вот так, смотрите, — и она разыграла пантомиму, грациозными движениями лица и тела изображая сцену своего внедрения в очередь.

Армянин или грузин смотрел, как завороженный, и глаза его масляно блестели.

— Ты тоже в Тбилиси едешь? — спросил он, раздвинув рот в златозубой улыбке.

— Ага, к мужу. Если билет достану, мы с вами вместе поедем, — она кокетливо повела глазами.

— Так ты уже замужем? — голос его стал вкрадчив.

— Ага, у меня муж в Тбилиси служит, я даже отгулы взяла — на праздники к нему съездить. Ой, я так Тбилиси хочу посмотреть — жуть! Жалко только, мужу отпуск надолго не дают, придется одной везде ходить.

— Зачем же одной ходить? — взгляд мужчины при этих словах заискрился, Зойка легонько, словно счищая грязь, погладила его по животу.

— Ой, у вас тут чего-то налипло. Так я к вам в очередь подхожу, ладно?

Полностью очарованный, он совсем расслабился и, не в силах ей противостоять, позволил внедриться в очередь. В результате сам же и был наказан — Зойка взяла четыре последних билета на тбилисский поезд, уходящий в ноль тридцать, и упорхнула от вновь испеченного воздыхателя, оставив его с носом.

В купе было чисто, но белье проводница принесла такое вонючее, что Женя не выдержал.

— Извините, это белье случайно не в уборной полоскали, что так пахнет?

— И ничего особенно не пахнет, это от отбеливателя с хлоркой запах! А что хотите, порошка в прачечных нет, они в отбеливателе и кипятят. Лучше, если вам вообще нестиранное дадут?

— Хорошо, заберите ваше белье, мы уж как-нибудь так доедем.

— Без белья нельзя, — нагло и весело ответила она, — обязаны брать, раз едете.

Вася наступил Жене на ногу и зло прошипел ему в ухо:

— Хватит возникать! Бери белье и не привлекай к нам внимание! — а когда проводница ушла, ехидно добавил: — Больно любишь права качать, приедешь в Швейцарию — там будешь требовать.

— Да мы два дня назад в Питер ехали — еще хуже было, — беспечно сказала Зойка, — вообще дерьмом простыни пахли.

— Давайте, ближе к делу, когда ты нас посвятишь в свои планы? — Коля пристально посмотрел на своего нового спутника, но Женя не ответил, лишь многозначительно кивнул, давая понять, что все в свое время.

После первой ночи к запаху отбеливателя принюхались, и он уже не раздражал так сильно. В обед Женя сходил в вагон-ресторан, принес хлеба, две консервные банки килек в томате и каждому по пакетику сока. Поев и попив соку, Зойка почувствовала, что у нее слипаются глаза. Она свернулась калачиком и мгновенно уснула.

— Теперь можем и поговорить, — сказал Женя. — При ней мне не хотелось. Итак, господа, буду говорить откровенно, — увидев настороженный взгляд Коли, брошенный в сторону спящей девушки, он успокаивающе заметил: — Не волнуйся, она не проснется — я положил ей в сок порошка.

— Какого порошка? — мгновенно вскипев, Вася подскочил и вцепился ему в воротник. — Что ты ей подложил, сволочь?

Не пытаясь сопротивляться его натиску, Женя поднял обе руки.

— Успокойся, пожалуйста, — полным миролюбия тоном ответил он, — ничего страшного — обычное снотворное, разрешенное Минздравом. Я сам его принимаю от бессонницы, мой старый отец тоже его пьет, и пока оба живы. Девочка просто очень хорошо выспится.

— Сядь, Васек, в самом деле, — с досадой одернул приятеля Коля, — ничего с ней не случится. Продолжим о серьезном.

Мрачный, как туча, Вася опустился на свое место. Женя спокойно оправил ворот рубашки и продолжил:

— Значит, о серьезном. Итак, в горах Дагестана есть одно местечко. Лет пять назад там был мощный совхоз, теперь вся молодежь разъехалась, осталось несколько семей. Связь с внешним миром плохая, живут, в основном, за счет натурального хозяйства в окружении минеральных источников. Пару лет назад выяснилось, что вода из источников на их земле чрезвычайно ценится на Западе, и многие фирмы готовы платить за нее большие деньги. Сельчане организовали кооператив по сбору воды — собирают ее в цистерны. Я организую транспорт для вывоза цистерн с водой и доставку их на разливочный завод, через меня же идут все денежные операции. Вернее, шли — именно я в течение двух лет привозил им их заработную плату. Понятно, к чему я веду?

— Пока нет, — лицо Коли было непроницаемым.

— Ладно, пошли дальше. Тамошних аборигенов обуял дух времени, и они потребовали, чтобы их труд оплачивали в долларах. Где, скажите на милость, в оторванном от мира селе может потратить баксы столетняя старуха? От уехавших друзей и родственников сельчане свой бизнес всячески скрывают — боятся, что их обворуют. Получая свои баксы, они их сверлят жадными глазами, пересчитывают дрожащими руками и несут прятать в сейф директора совхоза. За два последних года в этом сейфе скопилось около двухсот тысяч долларов.

— И ты, конечно, хочешь эти баксы оттуда забрать, — криво усмехнулся Вася. — Как я понимаю, предполагается ограбление с использованием огнестрельного оружия.

— А если и так? — Женя весело оскалился, но взгляд его стал напряженным.

— Если так, то зря мы с тобой связались — нужно было нам попробовать толкнуть стволы на рынке и чапать на Украину или к прибалтам, как планировали.

— Почему?

— Потому что коли эти твои аборигены так падки до баксов, то они скорее костьми лягут, чем отдадут свое кровное, и стволами их не запугаешь — скорее дойдет до настоящего кровопролития. Тебя там знают, село, пусть и заброшенное, но телефонная связь есть везде, так что после такой эскапады нас на сто процентов повяжут и довольно быстро — мы даже на поезд сесть не успеем.

— Слушайте, мужики, у вас что, есть выбор? Вы ведь и без того повязаны на мокром деле.

— С чего ты взял? — вскинулся Коля.

— Зоя мне все рассказала, — Женя ухмыльнулся, наклонился вперед и, отчетливо выговаривая слова, негромко произнес: — Темку Доронина с дороги вы убрали? Убрали. Да и еще кое-что на вас висит, так что не надо строить из себя наивную девственницу в первую брачную ночь.

Лица приятелей вытянулись, они растерянно переглянулись.

— Сука! — прошипел Коля, бросив яростный взгляд в сторону спавшей девушки, но во взгляде Васи читалось явное недоверие.

— С какой это радости она начала с тобой откровенничать? — насмешливо спросил он. — И когда это вы с ней успели так душевно переговорить? Про тебя — да, про тебя она при тебе же нам рассказала.

— Когда? Ну, побеседовали-то мы еще у меня дома, а с какой радости, спрашиваешь… Возможно, у меня талант обращаться с подобного рода девицами, все шлюхи сразу проникаются ко мне симпатией и…

Он не договорил, потому что кулак Васи въехал ему в подбородок.

— Она моя жена, запомни это, скотина!

В ответ Женя тоже размахнулся, но промазал. Не втиснись между ними Коля, в тесном купе вспыхнула бы драка.

— Сдурели оба? Хотите, видно, чтобы нас с поезда прямо в ментовку отправили?

— Да пошутил я! — осознав, что конфликтовать не время, Женя ощупал подбородок и решил пойти на попятный: — Ничего она мне не говорила, я просто предположил. Темку отец уже с неделю ищет и нигде найти не может, Марат Васильевич мне сам жаловался, что Темка, когда уезжал, потихоньку умыкнул у него новый итальянский костюм, ни разу ненадеванный. Неделю назад жена хотела его достать и к празднику отутюжить, а костюмчика-то и нет, только старая Темкина одежда в угол шкафа запихнута — они тут сразу и догадались. Стали Темку искать, а дома в Москве его нет, в командировке, где был, тоже нет, вообще куда-то сгинул. На работе сказали, пропал. После праздников, если не объявится, будут в милицию заявлять. Конечно, Темка мог и в запой уйти, мог где-нибудь у бабы засесть, но… В прошлый раз я его видел с Зойкой — он из-за нее совсем ума лишился, хвостом за ней бегал, а тут она появляется в вашей компании и без него, а рядом с ней этот, — его припухший подбородок указал на Васю, — до озверения влюбленный Ромео. Связав все один к одному, я заподозрил неладное и решил вам намекнуть. Попал, как видите, пальцем в небо — вы сразу и струхнули. Была бы неправда — просто посмеялись бы. И потом, стволы ведь на дороге не валяются, как-то они к вам попали. Все логично?

Как ни странно, но от его рассуждений Васе полегчало, и в голове мелькнула нелепая мысль:

«Так вот откуда у того типа — Доронина — такой костюмчик был… в тот день».

— Паразит ты, вот, что я тебе скажу! — уже спокойней буркнул он, опускаясь на свое место, а Коля недобрым взглядом впился в лицо Жени.

— Знаешь, Шерлок Холмс, тот, кто проверяет других, сам может однажды лечь и не встать.

— Кажется, разговор у нас ушел не в ту степь. Слушайте, ребята, мне нет дела до ваших проблем, а свои я на вас тем более не собираюсь вешать, но у нас есть общая цель — выбраться. Нам нужны баксы, у меня есть план, как их достать. Мне продолжить? Или на этом заканчиваем и разбегаемся?

Вася, скрипнув зубами, промолчал, но Коля холодно кивнул.

— Продолжай, послушаем.

— В Тбилиси к моим услугам тачка — постоянно стоит в гараже. Я ее беру, когда мне нужно попасть в село по делу.

— Интересно, почему Дагестан? — словно обращаясь к самому себе, молвил Вася. — Едем в Тбилиси, теперь вдруг Дагестан, скоро весь Кавказ объедем. Тбилиси в Грузии, деятель.

— Спасибо за информацию, я этого, наверное, не знал, — добродушно хмыкнул Женя, благоразумно решив, что обижаться на подколы не имеет смысла, — могу объяснить, почему Тбилиси — потому что оттуда ближе всего и удобнее ехать — два часа с небольшим и по достаточно хорошей дороге.

— Значит, село не столь уж заброшенное, как ты расписываешь, связь с миром у них есть.

— Практически никто оттуда не выезжает. Все шофера давно разъехались, транспорта нет — последний грузовик окончательно сдох еще зимой, его отправили в районный центр, но нового не прислали. Есть маленький ГАЗ, водит его внучка директора, но ездит куда-нибудь крайне редко. Вся связь с миром у них — мост, перекинутый через пропасть. Повредить телефонный кабель и лишить село связи — пара пустяков.

Он замолчал, потому что после доклада в ведущей организации слегка осип и теперь устал говорить. Коля, слегка наклонившись вперед, хищно сверкнул глазами.

— А дальше?

Женя с удовольствием отметил вспыхнувший в его глазах интерес.

— А дальше слушайте внимательно. Когда я приезжаю и привожу деньги, они всем миром собираются в бывшем клубе — у них даже столетние старухи собирают воду, и все они хотят лично получить честно заработанные баксы. Собираются все до единого — не доверяют даже членам семей. И когда они все соберутся, ловушка захлопнется. Их около пятидесяти человек, но среди них только трое крепких мужчин.

Он многозначительно посмотрел на своих собеседников. Коля медленно произнес:

— Связать и обезвредить пятьдесят человек довольно трудно.

— Тем более, что они, как правильно говорил Василий, за свои деньги перегрызут горло, — согласился Женя, — но ведь у вас есть «макарки».

При этих его словах Вася внезапно встрепенулся.

— Ты предлагаешь их убрать, как я понял, — сказал он, словно констатируя факт, — и физически оружие дает нам такую возможность, но деньги хранятся в сейфе, а мы не «медвежатники». Где ключ от сейфа? Если мы его не найдем, все наши старания и подвиги пойдут кошке под хвост.

— Хороший вопрос. Ключ висит в доме старика, который числится директором совхоза. С головой у него не все в порядке, он и его жена — единственные, кто не состоит в кооперативе. Они живут достаточно далеко от клуба, практически на другом конце села. Закончив с кооператорами, мы сходим к этому придурку, уберем его и его бабу — между прочим, это его четвертая жена, троих предыдущих он уже свел в могилу. Ключ висит у них в доме и всегда в одном и том же месте, я знаю, где. Как только достанем баксы, попрощаемся с покойниками и отправимся по своим делам — трупы, я думаю, обнаружат месяца через два, не раньше. Мы к этому времени с чужими паспортами уже пересечем границу на машине. В Молдавии или на Украине сейчас купить загранпаспорта и тачку — делать нечего, были бы баксы. Переберемся через кордон и свободны. Честно поделим «зелень», и каждый пойдет своей дорогой.

Вася скривился в усмешке и посмотрел на Колю.

— Красиво поет. Неизвестно только, зачем мы будем ему нужны после того, как поможем раздобыть баксы, — словно размышляя о ком-то постороннем, заметил он, — и не может ли так случиться, что он нас подставит и удерет с баксами под мышкой? И хорошо еще, если не пришьет там же на месте — больно шустрый. А, Коляша? Как ты думаешь?

— Такой вариант очень даже возможен, — Коля пристально посмотрел на Женю. — Какие гарантии ты нам дашь, партнер?

Тот расхохотался, словно услышал веселую шутку.

— Гарантий дать не могу, в таком деле все может статься, — в голосе его звучала насмешка, — я мог бы потребовать тех же гарантий от вас, но я не требую. Хочешь выжить — иди на риск. Смотрите в оба, если вы мне не доверяете. В конце концов, я больше вашего рискую — вас двое, а я один.

Вася ответил ему в тон:

— Почему же двое — нас трое, Зойку тоже можно научить стрелять.

Женя мгновенно стал серьезным.

— Вы хотите взять ее с собой? Проблем не будет?

— Скорей с тобой будут проблемы, — буркнул Вася, — ты хоть «макара» в глаза видел?

— Ну, военную кафедру мы все пережили, — улыбка вновь вернулась на лицо Жени, и он процитировал: — «Пистолет Макарова надежен в работе, автоматика его основана на принципе отдачи свободного затвора. Пистолет безопасен в обращении, что обеспечивается флажковым предохранителем, расположенным елевой стороны затвора».

В столицу Грузии поезд прибыл около полудня, а два часа спустя они выехали из Тбилиси на «волге», которую Женя постоянно использовал для своих поездок в село. Километра за два до моста через пропасть — в том месте, где много лет назад произошла трагедия, унесшая жизни многих людей, — остановились и проверили оружие. Зойка смотрела во все глаза, как они рассовывают пистолеты по карманам, и в ужасе зажала уши, когда Коля пальнул в пропасть.

— Ой, а зачем вам стволы? Мы же их на рынке «толкнуть» хотели.

— Будем грабить, — широко улыбнувшись, пояснил Женя.

— И… в людей стрелять будете? — голос ее задрожал от ужаса.

— А это, как придется, ты только не вертись под ногами. Останешься в машине и будешь ждать, пока не закончим, поняла? Иначе сейчас высадим и оставим прямо здесь.

Она оглядела пустынную дорогу, с одной стороны обрывавшуюся бездонной пропастью, и поежилась от пронизывающего ветра.

— Нет, я… поняла.

Перед самым мостом Женя вновь остановил машину, по-хозяйски извлек из загашника и откупорил бутылку армянского коньяка.

— У меня тут еще с прошлой поездки было припасено, давайте немного взбодримся перед операцией.

Коньяк был встречен с одобрением, мужчины пили, по очереди прикладываясь к горлышку, Зойке Женя налил в маленькую стопочку и незаметно бросил туда снотворного порошка.

Пить Зойке не хотелось, но Женя настаивал и даже начал сердиться. Чтобы не злить его, она сделала маленький глоток, улучила момент и выплеснула содержимое стопки в окно машины. Вскоре глаза ее закрылись, голова бессильно свесилась вбок.

— Ты опять ей что-то подсыпал? — в голосе Васи слышалось подозрение.

Не отпираясь, Женя добродушно отмахнулся.

— Часов пять проспит, как раз под ногами вертеться не станет. Не волнуйся, вреда ее здоровью никто причинять не собирается.

— Нормально, Васек, пусть поспит, для нее самой лучше, — поддержал его Коля, — ты же помнишь, как она тряслась, когда увидела в лесу мертвых ментов.

Вася вынужден был согласиться.

— Это здесь? — угрюмо спросил он, внимательно вглядываясь в столбы, врытые по обе стороны моста. — Сначала нужно будет разобраться с телефонным кабелем.

Глава двадцать восьмая

Сергей уехал в больницу вместе с братом, по лицам врачей он ясно видел, что надежды нет. Толя в растерянности топтался в вестибюле гостиницы, пока академика Муромцева на носилках выносили к машине «Скорой помощи», а потом внезапно решил, что следует немедленно рассказать обо всем отцу.

Родители ахнули, во второй раз за день увидев сына. Когда Толя вошел, в гостиной за празднично накрытым столом сидели приятель отца майор Вадим Протасов и его супруга.

— Толенька, что… случилось что-нибудь? С Лизой? — в глазах матери стоял ужас.

— Мне нужно поговорить с папой по делу. Срочно.

Отец встревожено переглянулся с Протасовым, и тот поднялся.

— Если по делу, то, может, и я смогу помочь?

Втроем они прошли в кабинет, оставив взволнованную мать развлекать гостью. Толя коротко рассказал о случившемся, не упоминая имени Самсонова, под конец вытащил и положил на стол признание Жени Муромцева. Лицо отца было мрачнее тучи.

— Скажи мне, сын, — очень спокойно, что являлось признаком сильнейшего гнева, спросил он, — ты, наверное, полагаешь, что тебя, молодого специалиста с не обсохшим на губах молоком, взяли стажироваться на Петровку за твои личные заслуги? И поэтому ты решил открыть свое частное сыскное бюро — договариваешься с экспертами через голову следователя, ведущего дело об убийстве, утаиваешь от него улики, проводишь допросы свидетелей.

— Я ничего не утаивал, папа, я просто хотел убедиться, что мои подозрения верны.

— Ну и что, убедился? — жестко усмехнулся Протасов.

— Объясни ему ты, Вадим, — Суханов-старший беспомощно посмотрел на приятеля, — мои слова до него не доходят.

— Вот это, — Протасов ногтем постучал по признанию, — не доказательство. Если бы ты, едва у тебя появились новые данные по делу, сообщил о них следователю, — он всем корпусом повернулся к отцу Толи, — кто у нас занимался делом Лузгиной, Гена Семенов, кажется? Так вот, если бы ты сразу привел появившегося свидетеля, к Геннадию Юрьевичу, тот сам бы провел осмотр машины вместе с другими специалистами — возможно, им удалось бы обнаружить следы спермы, раз в машине было совершено изнасилование. Вот это были бы уже улики, хотя тоже косвенные — без показаний твоего свидетеля Муромцев мог бы утверждать, что все между ними произошло полюбовно и необязательно в день убийства. Где этот свидетель, кто он?

— Один бизнесмен, — уклончиво ответил Толя, — у них с Муромцевым были какие-то дела, Евгений познакомил нас всех с ним еще прошлой осенью.

— Еще того не лучше! Сейчас в этих, так называемых, деловых кругах идут такие разборки, что страшно становится. Он мог воспользоваться случаем, чтобы подставить конкурента. Возможно даже, он сам убил девушку, такую версию ты не рассматривал?

— Рассматривал. Я проверил — в момент убийства он действительно находился в поезде «Москва-Париж», подставлять Муромцева ему было незачем.

— Как фамилия того бизнесмена, где он живет?

— Не в Москве. Он сам обратился ко мне, и я не могу сообщить фамилию без его согласия. По его словам, все было так: случайно увидел девушку возле метро «Теплый Стан», когда она провожала своего двоюродного брата, предложил ей с ним проехаться. Диана только что сдала экзамен, они разговорились и доехали до самого вокзала. Там Муромцев передал ему какие-то документы, а бизнесмен, поскольку у него уходил поезд, попросил Евгения подвезти Диану до дома — он ведь знал, что они не чужие люди, а почти родственники. Все совпадает, поэтому я ему верю. И потом, Муромцев ведь признался, а его отец подтверждает, что Евгений вел себя все это время очень странно, и в день убийства в Ленинграде его никто не видел — значит, он мог быть в Москве.

— Смотрите, сколько самоуверенности, — с иронией в голосе заметил отец, — «все совпадает, я ему верю, фамилию свидетеля сообщать не стану». Я все больше и больше убеждаюсь, что ты еще не созрел — не только для работы на Петровке, но и для работы следователя вообще.

— Я просто хотел сказать, папа, что этот свидетель не пошел к вам, потому что он вам не верил. А мне поверил, и я не могу этим доверием злоупотреблять. Предположим, вы его найдете, начнете допрашивать — так он, если не захочет говорить, так ничего вам и не скажет. А мне сказал и даже привез признание Муромцева.

Майор Протасов вновь постучал ногтем по признанию.

— Я повторяю, это — не доказательство, ты, как юрист, должен понимать.

— Я понимаю, но ведь он скрылся и…

— Это тем более не доказательство — любой человек может струсить и сбежать, если его принудят письменно признаться в убийстве. Тем более, что с этой гласностью пресса, сам знаешь, только и делает, что поливает нас грязью — мы, дескать, выбиваем признания, мы фальсифицируем доказательства, мы обвиняем невинных.

— Если б ты не играл в сыщиков, — сурово добавил отец, — если б ты сразу связался с Геннадием Юрьевичем, то на основании косвенных улик с Муромцевым побеседовали бы, возможно удалось бы припереть его к стенке и заставить сознаться — Семенов опытный следователь и хороший психолог.

— Значит, Муромцева даже не будут разыскивать? — Толя беспомощно посмотрел на отца, потом перевел взгляд на Протасова.

— Будут, — усмехнувшись, ответил тот, — как свидетеля. Если найдут, вручат повестку с просьбой явиться и дать показания. А что ты хочешь — явных улик нет, в любой момент Муромцев от своего признания откажется и скажет, что его вынудили это написать. Еще лучше — найдет какую-нибудь бабу, которая подтвердит, что он в день убийства находился с ней в Питере.

— Но его отец дал показания, это ведь тоже…

— Ты допрашивал его официально? Показания запротоколированы?

— Папа, но ведь ты знаешь…

— Я ничего не знаю, иди в столовую и посиди с матерью, а нам с Вадимом нужно перекинуться словечком.

Чувствуя себя побитым щенком, Толя покорно поднялся и поплелся из кабинета. Мать и жена Протасова ни о чем спрашивать не стали.

— Давай, Толик, я тебе чай налью, — сказала мать, делая вид, что не замечает расстроенного лица сына, — и пирога бери, твой любимый — с черникой.

«Милицейская жена, — тоскливо думал о матери Толя, стараясь не испачкать рукав жидкой черничной начинкой, — привыкла к тому, что муж не имеет права посвящать ее в свои дела. Интересно, мы с Лизой тоже так будем?».

— Зайди, Анатолий, — приоткрыв дверь кабинета, позвал отец.

— Дело обстоит так, — сказал Протасов, когда Толя неловко опустился на краешек стула, — мы сейчас звонили — академик Муромцев, ученый с всемирно известным именем, скончался час назад. Скончался, как мы знаем, после беседы с тобой — после того, как ты обвинил его сына в убийстве. Обвинил, не имея никаких доказательств — неплохой материал для западной прессы, да и для наших акул пера тоже. Обстановка у нас в стране сейчас крайне сложная, вскоре грядут перемены, за этим последуют кадровые перестановки. Я найду возможность переговорить с братом академика и все уладить — думаю, ни ему, ни нам лишний шум сейчас не нужен. Семенов тоже, думаю, решит, что до появления конкретных доказательств не стоит ворошить дело, а ты вплоть до дальнейших распоряжений, постарайся обо всем забыть.

— Забыть об убийстве Дианы? — не веря своим ушам, переспросил Толя…

— Есть люди, которые займутся этим делом без твоей помощи, — торопливо проговорил его отец, — а ты выполняй свою непосредственную работу. Не забывай, что если бы мы с Вадимом не нажали на все педали, ты сейчас протирал бы штаны в районном отделении милиции.

— Но… но что я скажу Лизе и Тимуру?

— Скажешь, что делом об убийстве их сестры занимаются опытные специалисты. А теперь езжай домой и ложись спать.

Домой Толя ехать был не в силах, выйдя из метро на «Октябрьской», он из автомата позвонил по номеру телефона, который оставил ему Самсонов и хрипло сказал:

— Нам нужно встретиться, я на «Октябрьской». Срочно.

— Ждите, минут через сорок подъеду, — лаконично ответил тот.

Он подъехал даже раньше и, увидев маячившего у входа в метро молодого человека, молча сделал ему знак рукой — пригласил сесть в машину. Слушал с непроницаемым лицом, положив обе руки на руль.

— Они решили пока похоронить дело, — в голосе Толи звучала неюношеская горечь, — боятся прессы, не хотят шума из-за сына академика. Наверное, и я тоже в чем-то виноват — не смог найти доказательства.

— Ни в чем ты не виноват, — мягко ответил бизнесмен, — а в их рассуждениях тоже есть своя доля логики — в стране царит полная неразбериха, крадут миллиардами, убивают скопом, кто станет ломать копья из-за моей девочки? Жаль Петра Эрнестовича, это был огромной души человек, а от родной милиции я ничего иного и не ждал. Что ж, теперь я займусь им сам.

Опустив глаза, Толя виновато заметил:

— Возможно, он попробует удрать заграницу — у него есть загранпаспорт и, кажется, виза во Францию.

— Если удерет, то и там никуда от меня не денется. Но не думаю, что он на это решится — ему ведь кажется, что за ним идут по пятам, он даже машину свою не решился взять, хотя прежде без нее и шагу не делал.

— Если он еще в Питере, то может появиться на похоронах отца.

Самсонов насмешливо приподнял бровь и покачал головой.

— Неужели ты веришь, что этот негодяй столь сентиментален?

— Нет, но ему нужны будут деньги и помощь, а на похороны наверняка приедут его брат и сестра, — Толя немного оживился и начал рассуждать: — Либо он постарается с ними встретиться на похоронах, либо его уже нет в Питере. Раз он бросил свою машину, значит, попытается достать другую и на ней удрать заграницу — в республиках сейчас за хорошие деньги можно купить любые документы. Конечно, все это только версии.

— Что ж, товарищ следователь, приму твои версии во внимание, — протянув вспыхнувшему юноше руку, Самсонов неожиданно улыбнулся и сказал очень нежно и ласково: — Береги мою Лизу, зять.

Когда Толя скрылся за подвижной дверью метрополитена, он тронул машину с места, продолжая напряженно размышлять. Утром следующего дня во все гаражи его компании поступило распоряжение: в случае, если появится Евгений Муромцев и пожелает воспользоваться одной из машин, задержать его с помощью местной охраны. После полудня из гаража в Тбилиси сообщили: за двадцать минут до получения телефонограммы Муромцев взял «волгу» и укатил в сопровождении двоих парней и очень красивой девушки.

Зойку разбудил истошный женский вопль, затем послышалась стрельба. Перед глазами ее вновь встала сцена в лесу, когда бандиты на глазах у нее расстреливали милиционеров. В первый момент девушке показалось, что происходящее — продолжение тяжелого сна. Однако окутывавший ее мысли дурман быстро рассеялся, она торопливо выбралась из машины и побежала к серому каменному зданию, откуда доносились звуки.

— Нет! — отчаянно кричала женщина. — Ребенка! Ребенка пожалейте!

Уже ни о чем не думая, Зойка толкнула дверь и встала на пороге. Глаза ее расширились от ужаса — на широкой клубной сцене вповалку лежали окровавленные человеческие тела, Коля и Вася с Женей, преграждая путь к выходу метавшимся людям, хладнокровно расстреливали уцелевших, и лица их светились диким восторгом и упоением.

— Нет! — завопила Зойка. — Не надо, вы что делаете?

— Убирайся отсюда! — рявкнул Коля.

Молодая женщина, державшая за руку маленькую девочку, бросилась к Зойке.

— Помогите! Помогите, нас убивают!

Короткий выстрел заставил ее замолчать, медленно оседая на пол, Гюля последним движением подтолкнула Шабну к двери. Пропустив девочку, Зойка раскинула руки и изо всех сил вцепилась в косяк двери, преграждая убийцам выход.

— Не пущу!

— Девчонка уйдет, пусти, сука! — Женя в ярости попытался отшвырнуть девушку, но отчаяние придало ей силы. Размахнувшись ногой, она больно врезала ему каблуком по коленке, и тогда он выстрелил ей в грудь.

При виде падающей Зойки Вася истошно закричал, но Женя выстрелом в голову заставил его замолчать. С минуту они с Колей стояли, наставив друг на друга пистолеты, потом Женя, хладнокровно пожал плечами.

— Из-за нее он сорвал бы нам всю операцию, я говорил, что ее ненужно брать. Будем ссориться, партнер, или пойдем дальше? Мы друг другу нужны.

Коля медленно опустил пистолет, посмотрел на мертвого приятеля и внезапно почувствовал странное облегчение.

— Пойдем дальше, — буркнул он.

— Девчонку уже не поймать, — вглядываясь в темноту, проговорил Женя.

— Темно, однако, у них что, улицы не освещаются?

— По вечерам им, кажется, отключают электроэнергию — ночью бабкам спать надо, а не по улицам бродить, — расхохотавшись собственной шутке, Женя оглядел мертвые тела. — Пошли к директору за ключом, эти уже не встанут.