Ведьмина охота Пономаренко Сергей

— Молчи, дурень, если не хочешь беды на свою голову. Не дай Бог, графу донесут, что ты его полюбовницу называешь ведьмой, его гайдуки не оставят на твоей спине ни кусочка кожи, а затем бросят тебя умирать в яму, как было с Василем, — испуганно произносит мужчина богатырского сложения; он, похоже, из трусливых.

— Надо собраться громадой и написать жупану края, властителю Ужанского унга, господину Дьердю Другету о том, какие здесь творятся бесчинства, и о своеволии Балинта Другета, обосновавшегося в замке и пригревшего у себя ведьму, — не соглашается с ним мужчина с бульдожьей челюстью. — Думаю, тогда он поторопится вернуть себе замок.

— Почему ты считаешь, что, если Дьердь Другет отвоюет этот замок, мы будем жить лучше? Мы православные, греческого обряда, а он католик, и кастелян католик. Жупан уже посадил в Мукачеве своего католического епископа Афанасия, все они хотят, чтобы мы признали Папу в Риме представителем Бога. Вспомни, что при правлении Другета-отца жизнь тут была отнюдь не райской.

— Зато ведьма не будет выходить ночами на кровавую охоту! Я готов на все, лишь бы увидеть, как проклятая ведьма сгорит на костре!

— Почему вы считаете, что госпожа Илона ведьма? Она такая красивая, а красота не может нести зло, — вмешивается в разговор молодой парень с открытым доверчивым лицом.

— Все это знают, Петро! — твердо заявляет крестьянин с бульдожьей челюстью. — Она благодаря колдовству проникла в замок и очаровала кастеляна. Эта колдунья обращается в зверя и охотится ночами. Ведь чудище стало нападать на людей вскоре после того, как она появилась в замке. Кто стал первой жертвой? Адель, служанка из замка, когда поздним вечером в сочельник пошла проведать родных. Кто был второй жертвой? Тоже служанка из замка. А затем ведьма стала рыскать по окрестностям в поисках свежей крови.

— Тебе, Сидор, всюду мерещатся ведьмы, — говорит Петро.

— Вспомните, как в прошлом году дожди с грозой чуть не уничтожили урожай и, только когда запылали костры и стали сжигать ведьм[3], дожди прекратились. Правда, мало что уцелело. Ведьму Илону необходимо сжечь, иначе будут новые смерти. Господи, спаси и сохрани невинных! — Сидор крестится три раза.

— Вчера приезжали гайдуки и силой забрали роженицу Авдотью в замок, Ивану пришлось просить Бондарчуков, чтобы они взяли его младшенького, иначе тот помер бы без материнского молока.

— Зачем Авдотья понадобилась в замке?

— Непонятно?! Башню они достраивают, чтобы стены были крепче, в раствор добавляют не только яйца, коровье молоко, но и молоко кормящих женщин! — Сидор зловеще усмехается. — Слышал, что и человеческую кровь для этих целей используют!

— Не может быть! — испуганно восклицает женщина, которая прислушивалась к разговору мужчин.

— Еще не то будет, раз ведьма у нас верховодит! После Оксанки, — Сидор указывает рукой в направлении гроба, — многие примут лютую смерть!

— Типун тебе на язык! Чтоб он у тебя отсох после таких пророчеств! — зло произносит женщина, но по ее лицу видно, что слова Сидора сильно встревожили ее.

Из услышанного мне становится ясно, что властитель замка завел любовницу, которую крестьяне подозревают в колдовстве и оборотничестве. Вроде бы она ночами рыщет по окрестностям и нападает на женщин, оказавшихся в ночную пору в пути. Смысла и дальше находиться в похоронной процессии я не вижу, а подозрения крестьян наверняка не беспочвенны. Правильнее будет, пока я нахожусь здесь в виде астрала, побывать в замке и взглянуть на любовницу графа Балинта. Выходит, легенда про «погань-деву» имеет реальную основу. Не княжной-турчанкой она была, а любовницей властителя Невицкого замка.

По мере того, как я приближалась к замку, он все больше разрастался. Холм, на котором он расположен, полностью лишен растительности, тогда как в мое время весь покрыт деревьями и кустарниками. Мне видны четыре полукруглые башни по углам и квадратная башня-донжон, вознесшаяся над замком и расположенная по центру крепостной стены. Башни имеют остроконечные крутые крыши, крытые серым гонтом. Две стены, внутренняя выше наружной, дают преимущество при обороне и возможность расстреливать противника, если тот овладеет первой линией крепостных стен. Да и рельеф холма в это время несколько иной — он более обрывистый с трех сторон и пологий только со стороны главных ворот, к которым я как раз подхожу. Замок на холме без всякой растительности открыт всем ветрам. Перед воротами выкопан глубокий и широкий ров, полный затхлой воды. Через ров можно перебраться по подъемному мосту, который сейчас опущен, у закрытых ворот стоят два стражника в шлемах и кирасах, вооруженные алебардами. Понятное дело, мне, астралу, не требуется их разрешение, чтобы войти в замок.

Ступаю на настил моста и приближаюсь к воротам, еще несколько шагов… Вдруг все завертелось, меня подхватил вихрь… Падение в пропасть и парение в пространстве между мирами…

Межвременной переход закончился, и я открываю глаза. Густая темень окутывает все вокруг, я ничего не вижу. Смотрю время на мобильном телефоне — сейчас начало двенадцатого. Слабый свет мобилки не дает возможности что-либо разглядеть. Внутри палатки кровожадно гудят комары, то и дело пикируя на открытые части моего тела. «Я забыла закрыть полог палатки, и теперь ночка будет веселой, а ужин у них — сытным!»

— Нина! — вполголоса зову я.

Или она спит, или ее нет. Выползаю из палатки. Снаружи значительно светлее: яркие звезды и полная луна. Вдали виден костер и слышны голоса. Спать не хочется, и я иду в сторону костра.

Многие ушли, осталось не больше десяти человек. Вижу Нину, Мари, подхожу к ним, они подвигаются, освобождая мне место. Худощавый мужчина лет сорока, в очках, с мичуринской бородкой, в поношенном шерстяном спортивном костюме с советской символикой олимпиады в Москве, со звучным, хорошо поставленным голосом лектора, завладел вниманием собравшихся.

— Нет достоверной информации о том, что в Невицком замке хоть какое-то время стоял турецкий гарнизон, тем более что тут находилась турецкая царевна или принцесса. Это нонсенс! В Средневековье женщины у османов не играли заметной роли в политике.

— А как же Роксолана? — невольно вырывается у меня.

— Хюррем Султан была уникумом, она и в самом деле имела влияние на султана Сулеймана. Ей необходимо было сделать наследником своего сына и тем самым обезопасить жизнь остальных детей.

— Оставим в покое Роксолану, она к этому замку никакого отношения не имеет, — говорит Миша, запомнившийся мне по его выпадам в столовой. Он недовольно смотрит на меня. — Тонич, вы сами себе противоречите: не могла легенда о турецкой княжне возникнуть на голом месте. Возможно, это была татарская княжна во времена хана Батыя или просто жестокая иноземная властительница, которую народная молва впоследствии сделала турчанкой.

«Тонич? Странное имя! Скорее всего, это прозвище или видоизмененное отчество, только непонятно какое».

— Я не утверждаю, что эта легенда — вымысел, в ней упоминаются конкретные факты и имена, которые могут подвести к реальным событиям, происшедшим здесь. Начнем с того, что названо имя венгерского короля Матьяша.

— Матьяш I Корвин был очень популярен в этих краях, — вновь подает голос Миша, видимо, авторитет в вопросах истории.

— А я предлагаю обратиться к германскому императору Матвею, Матиасу, он же венгерский король Матьяш II.

— Почему именно к нему?

— В Средневековье за несколько сот километров от этих мест произошли события, весьма сходные с описываемыми в легенде. Графиня Эржебет Батори была обвинена в многочисленных кровавых убийствах и садистских пытках девушек. Она была связана кровными узами с многими влиятельными сановниками и знатью, фактически имела статус неприкасаемой особы. Но когда на смену полубезумному императору Рудольфу II пришел император Матвей, или Матьяш, суд над ней все же состоялся. Император потребовал казнить графиню, но ее спасли влиятельные родственники. Эржебет замуровали в комнате собственного замка, где она пребывала до самой смерти.

— Связь-то какая?

— Возможно, это отголосок той истории. Графиня Эржебет Батори была связана с этим краем через старшую дочь Анну, мужем которой был Миклош Зрини, владелец Мукачевского замка, расположенного недалеко отсюда.

— Но тогда эта легенда связана скорее с Мукачевским, а не с Невицким замком, которым в то время владел Дьердь III Другет, — упорствует Миша.

— Думаю, что связь есть, только мы не располагаем такой информацией. Ведь и о «кровавой графине» стало известно только в XVIII веке, когда монах-иезуит случайно наткнулся на материалы судебного дела графини Эржебет Батори. Ей вменяли в вину умерщвление более шестисот женщин, и ее «рекорд» по количеству жертв до наших дней не смог побить ни один серийный убийца.

— Но ведь есть вероятность того, что обвинения были сфальсифицированы. Эржебет Батори была протестанткой, весьма заметной фигурой в протестантском мире, а католическая религия тогда главенствовала в империи. Столкновения между католиками и протестантами во Франции вылились в войну, длившуюся десятилетия и завершившуюся в самом конце XVI века.

Мне вспомнился жуткий подвал, где властительница замка по имени Эржебет принимала кровавые ванны. Без сомнения, при путешествии в прошлое меня занесло именно к «кровавой графине» во время ее ужасных развлечений. Я едва удержалась, чтобы не выкрикнуть: «Все, что говорят о злодеяниях графини Эржебет, — правда! Она принимала ванны из крови девушек, а перед этим жестоко их мучила».

— Маловероятная версия. Это было бы возможно при рьяном католике императоре Рудольфе II, но не во время правления Матьяша, который фактически уравнял в правах протестантов и католиков, проводил гибкую политику, избегая религиозных противостояний.

— Вы принимаете на веру вздорное утверждение, что графиня с помощью крови жертв пыталась сохранить свою молодость, считаете его более весомым, чем то, что она была опорой протестантизма в своем крае? — Миша фыркает и саркастически смеется.

— Почему бы и не ради омоложения были совершены эти чудовищные преступления? Не буду приводить примеры из древности (ваннами из крови животных грешила Клеопатра), а коснусь более позднего времени. Известный революционер Богданов для проведения опытов по омоложению в двадцатые годы основал Институт переливания крови. Известно, что он поменял кровь своего сына на кровь атлета, и хилый юноша в скором времени стал мощным и мускулистым.

— Богданов плохо кончил, — ехидно произнес Миша.

— Тогда еще не было известно о резус-факторе крови, и Богданов скончался в результате неудачного эксперимента, проведенного на себе. Но многие ученые согласны с тем, что рациональное зерно в его идее есть, в частности об этом писал известный академик Богомолец[4].

— Вернемся к нашим баранам — легенде о турецкой княжне, властвовавшей в Невицком замке. Какое отношение ко всему этому имеет «кровавая графиня»? Ее зять, Миклош Зрини, инсценировав ее смерть, помог ей бежать и спрятаться в Невицком замке?

— Я этого не говорил, — отмахнулся Тонич.

— По-моему, подменяя кровожадную турчанку венгерской графиней Батори, вы все искусственно усложняете, заново изобретаете велосипед. Почему не взять за основу простую версию, что во времена господства османов в Венгрии в Невицком замке находился отряд турок или их союзников? У их предводителя была жена или наложница с садистскими наклонностями. Ее жестокость врезалась в память местных жителей. В то время города и крепости переходили из рук в руки, при подходе войска короля Матьяша I Корвина, освободителя Венгрии, гарнизон замка предпочел бежать, но был настигнут королевскими войсками и уничтожен. Тогда же погибла турчанка-садистка. — Миша победно смотрит на Тонича.

— А если предположить, что связь между Эржебет Батори и Невицким замком все же есть? Если кто-то очень близкий графине продолжил ее кровавое дело здесь? — не выдерживаю я, вспомнив недавнее путешествие в прошлое.

Без сомнения, я находилась в этом замке, а к событиям, свидетелем которых я стала, не могла иметь отношения мифическая турецкая княжна.

— Кто именно? Ее дочь Анна тайком приезжала сюда из Мукачева или зять Миклош Зрини? — Миша издевательски усмехается и окончательно добивает меня: — Девушка, извините, не запомнил ваше имя, продолжайте ловить привидения и не копайтесь в загадках истории, в которой вы, по-видимому, профан.

— У графини Батори, кроме Анны, были еще дочь Катарина и сын Павел, о судьбе которых ничего не известно, — приходит мне на помощь Тонич. — Многие представители семейства Батори страдали наследственными психическими заболеваниями, что усугублялось родственными браками — женились на кузинах и выходили замуж за кузенов. Даже сам славный Стефан Батори, победитель турок, был болен эпилепсией и не отличался гуманным отношением к пленным. Не знаю, помогли ли графине кровавые ванны сохранить молодость и красоту, но из судебных материалов известно, что она получала наслаждение, пытая людей. Возможно, садистские наклонности передались кому-то из ее детей, только те действовали более скрытно.

— Была еще женщина в маске… — непроизвольно вырывается у меня.

«Крестьяне из похоронной процессии упоминали любовницу владельца замка, некую Илону. Ее они считали ведьмой. А что, если она была как-то связана с Эржебет Батори? Может, это она — та женщина в маске, которая участвовала в развлечениях графини?» Сразу же отбрасываю эту версию: родовитая и богатая аристократка Батори могла иметь подругу, только равную ей по положению. А Илона, по всей видимости, была странствующей авантюристкой и вряд ли могла стать компаньонкой гордой и властной графини, будь она даже дворянского происхождения.

— В материалах следствия по делу «кровавой графини» упоминаются неизвестная женщина и некий господин, которые присутствовали при пытках, не снимая с лица масок. Личности их не были установлены, — подхватывает Тонич.

— А факты? Это ведь только ваши домыслы! — въедливо замечает Миша.

— Что здесь происходит?! — раздается голос Богдана Сильвестровича, а потом появляется и он сам. — Мы же договорились, что в лагере отбой в двадцать три часа, а уже за полночь! Завтра будете как сонные мухи! Всем спать! И костер затушить!

Недовольно ворча, народ стал расходиться, Дима возился у костра, заливая его водой из ведра. Поднялось молочное облако пепла, у меня запершило в горле, и я быстро отошла в сторону.

— Лена, пошли спать! — Нина, взяв меня за руку, чуть ли не поволокла к палатке.

— Извини, я напустила в палатку комаров. — покаялась я.

— Это не есть хорошо, но нам на помощь придет химия. Я запаслась на такой случай чудодейственными средствами.

Оптимизм Нины ничто не способно было поколебать.

— Кто такой Тонич? Почему с ним спорил Миша?

— Тонич и Миша — преподаватели Ужгородского университета. Марк Антинович Куричко, он же Тонич, имеет степень кандидата наук, а Мишу недавно прокатили на защите в ВАКе, и теперь ему предстоит доработать диссертацию. В любом спорном вопросе он выступает оппонентом Тонича. Ты, я смотрю, тоже серьезно подготовилась к поездке. Что за женщина в маске, о которой ты упомянула?

— Кто она, неизвестно. Так и Тонич сказал.

— А я думала, ты знаешь что-нибудь интересное.

Мы подошли к палатке.

— Спать мне не хочется. — Запрокинув голову, я стала смотреть на ухмыляющуюся полную луну.

— Как хочешь, а я буду баюшки. Только вначале расправлюсь с летающими гадами! — И Нина скрылась в палатке.

Прошло три дня с тех пор, как я покинула больницу, и случившиеся там события кажутся теперь далекими и нереальными, словно все это происходило не со мной. Вот только воспоминания о страшной и нелепой смерти Сони бередят душу. Я посмотрела на руины замка на вершине холма. Облитые мертвенным лунным светом, они мне показались похожими на громадную ловушку, поджидающую наивную жертву. Здесь при невыясненных обстоятельствах пропадают люди. Сколько эти руины прошлого величия видели, сколько хранят тайн? Замок манил меня: приди, и я раскрою тебе все тайны.

Почему бы и не сходить туда? Столько раз я соприкасалась с непознанным, и не все оказывалось таким страшным, неизбежным и гибельным, каким вначале представлялось. Главное — верить в собственные силы!

Я подошла ближе к палатке и прислушалась: Нина прыскала из баллончика и вполголоса ругалась — видимо, битва с настырными насекомыми была в самом разгаре. Стараясь ступать неслышно, я вышла из лагеря и по протоптанной тропе направилась к руинам замка.

Подъем становится все круче, и вот наконец я у стены. Дорога и главный вход в замок находятся чуть в стороне, там хоть на автомобиле въезжай, а здесь, чтобы проникнуть внутрь, придется пройти через пролом в стене. Вряд ли он образовался сам по себе, скорее всего, это последствие одной из прошедших войн.

Тут словно наваждение спало: «Что я делаю и зачем я туда иду? Я ведь просто должна побыть здесь какое-то время и найти выход из создавшегося положения. А я, как дурочка, иду ночью в развалины, где пропадают люди». Я чуть было не повернула назад, но вновь резко изменился ход мыслей.

Стоп! Может, все идет, как и должно, а я не могу уловить логику происходящих событий? Не случайно анкх отправил меня во время Эржебет Батори, а теперь я нахожусь возле замка, где пропадают люди. События далекого прошлого и настоящего переплелись причудливым образом, и, возможно, распутав этот клубок, я смогу решить свои проблемы. Ведь именно анкх помог мне победить Проклятого Феликса и бороться с астральными сущностями энерджи.

Все события имеют причины и следствия. То, что со мной происходит, — это цепочка следов, и надо идти дальше, вне зависимости от того, что там ожидает. Уйти в сторону в поисках лучшей дороги — значит потерять ее, обречь себя на бесцельные блуждания.

Нахожу на груди, под тенниской, анкх и крепко сжимаю его в ладони. Он теплый и кажется живым, хотя это невозможно. Тут же начинаю с собой спорить: почему настойчиво ищу связь между событиями седой старины и настоящего? Какая связь может быть между тем, что со мной произошло, и тем, что тут происходит?

Вот я уже возле пролома в стене, ведущего в замок. Раз уже я здесь, решаю забраться внутрь. Ночь раскинулась над пустынным миром, где, кажется, нет места человеку. Прекрасные звезды пристально и злобно наблюдают за мной. Стоит гулкая тишина, света луны и звезд достаточно, чтобы не споткнуться и не сломать себе что-нибудь. Не знаю, на что рассчитываю, разве что успокоюсь и нагуляю крепкий сон. Но через несколько десятков шагов меня неожиданно охватывает тревога. Возникает ощущение, что за мной следит кто-то, невидимый мне. Останавливаюсь, дрожу всем телом, ноги словно ватные. Безлюдные развалины с многовековой историей — не лучшее место для ночных прогулок. Не знаю, страхи вызваны темнотой и тем, что я здесь одна, или они небезосновательны? Я кручусь на месте, ничего подозрительного не вижу, но страх не покидает меня, а, наоборот, усиливается. Кажется, что невидимый враг все время находится у меня за спиной, в какую бы сторону я ни повернулась. Осматриваюсь в поисках чего-нибудь такого, чем можно защититься, но ничего подходящего не нахожу.

Вдруг слышу тяжелые шаги, гулко разносящиеся в тишине. Кто-то идет мне навстречу. Звуки отражаются от стен и множатся, что приводит меня в неописуемый ужас. Не знаю, кто может так шагать, разве что бегемот. Но у меня нет желания знакомиться с ночным чудищем, и, развернувшись, я мчусь в противоположном направлении. Чувствую себя беззащитной и ожидаю, что нечто ужасное заступит мне дорогу и мое безрассудство будет наказано.

Вот и пролом в стене, за которым начинается тропа вниз. Цепляюсь ногой за выступающий из земли камень и лечу кубарем, вздымая облако пыли. При приземлении больно ударяюсь локтем и правой коленкой, хочется взвыть во весь голос, потом заплакать. Ни на первое, ни на второе у меня нет времени, я хочу только одного — выжить! Поднимаюсь, пытаюсь бежать, да куда там: с трудом ступаю на правую ногу. Шаг, еще шаг, испуганно оборачиваюсь: через секунду появится тот, кто напугал меня грохотом своих шагов!

Вижу выползающую из-за угла огромную безобразную тень, мало похожую на человеческую. Бросаюсь к пролому, чтобы выскочить наружу. Там замечаю тень затаившегося человека. Сзади все так же раздаются жуткие шаги. Это что, на меня устроили облаву?! Сцепив зубы, пересилив боль, заставляю себя рвануться от пролома в направлении главного входа.

— Лена, стойте! — раздается сзади крик, по инерции делаю еще несколько шагов и оборачиваюсь.

Вижу Дмитрия! Меня охватывает радость, я едва не бросаюсь ему на шею, чтобы расцеловать.

— Так я и думал, что наши правила для вас не указ! — укоризненно качает он головой. — Судя по скорости передвижения, встреча с привидением произошла в нежелательном формате.

— Там — шаги! — указываю на угол внутренней стены, где видела ужасную тень и откуда доносились звуки необычных шагов.

Но ничего не вижу — ни жуткого чудища, ни его тени. Вокруг глухая тишина, ничем не нарушаемая.

— Какие шаги? — ухмыляется Дмитрий.

— Такие тяжелые! Я их услышала и побежала! — поясняю ему и понимаю, что глупо выгляжу: со всклокоченными волосами, сбитой коленкой, говорящая что-то невразумительное.

— Для охотника за привидениями вы слишком впечатлительны. — Дмитрий не скрывает иронии. — Вы постойте, а я пойду погляжу, кто там топал.

— Может, не надо? Это может быть опасно!

— Так что, устроим соревнование по бегу? Стойте здесь, я скоро вернусь.

Дмитрий, подмигнув мне, быстро идет вдоль стены и вскоре скрывается за поворотом. Я остаюсь одна, ругаю себя почем зря. Думаю, такое мое поведение — следствие лечения в психиатричке. Минут через пять возвращается Дмитрий, разводит руками, показывая, что никого и ничего не обнаружил. Не ожидая, пока он подойдет, пробираюсь через пролом и начинаю спускаться по тропе, припадая на ушибленную ногу.

— Что будем делать? — интересуется Дмитрий, догнав меня. — Если Богдан Сильвестрович узнает о неповиновении, сразу выдворит из лагеря и сообщит вашему руководству о вашем недопустимом поведении.

— Тогда мы ничего ему не скажем, Дмитрий. И больше не говори мне «вы», а то я чувствую себя старше, чем есть.

— Хорошо, я ничего не скажу ему, но при условии, что больше никаких ночных прогулок не будет. Ну а если уж очень приспичит прогуляться, то в моей компании.

— Обещаю и прошу прощения. Дима, ты молодец!

— Принимаю эту похвалу как аванс. Кстати, ведьм и привидения не обязательно ловить в крепости. Идем, покажу кое-что любопытное. — Он сворачивает в сторону.

Желания блуждать в темноте, когда в замке происходит нечто пугающее, у меня нет, но надо изображать интерес ко всему необычному. Плетусь за Дмитрием, то и дело спотыкаясь, энергично отмахиваюсь от комаров.

Дима приводит меня к торчащему из земли каменному выступу в форме столба, выше человеческого роста. Рядом нет скал, и это чудо природы производит странное впечатление. Возможно, к созданию этого камня приложил руку человек, правда, очень давно, но я не специалист в таких вопросах.

— Это так называемый «сатанинский зуб»; согласно местным легендам, в майскую ночь тут собираются ведьмы.

— Огромное спасибо, при свете дня обязательно сюда приду, чтобы найти следы пребывания ведьм. — С трудом сдерживаю зевоту.

Спустившись в лагерь, мы мило распрощались, и я направилась к палатке. К моему удивлению, Нина не спала, хотя с комарами было покончено.

— Диму видела? — сразу поинтересовалась она, и я поняла причину его появления в замке.

— Он спас меня от вампира, так что я тебе благодарна.

— Не гони! Не думала, что ты такая рисковая — ночью сунуться в замок! Хорошо то, что благополучно заканчивается, вон Володя такие страхи рассказывал про этот замок.

— Володя — это блондин с замороженным взглядом? Он сам на вампира похож.

Нина хихикнула.

— Да, это он. Существует легенда, связывающая название замка со словом «невеста», — «замок невест». Звучит красиво, но это маловероятно. Володя же считает, что название замка происходит от древнеславянского названия самого холма — Навь или Нави. Так что правильнее было бы говорить Навицкий замок. Он даже разыскал копию древнего трактата, где замок так и называется. Но его оппоненты считают, что просто была допущена ошибка, и отбрасывают его версию. А ведь тут был обнаружен жертвенник, который Володя связывает с культом богини Мары.

— Навь — это вроде как потусторонний мир?

— Так расшифровали значение этого слова, руководствуясь Велесовой книгой. Явь, Правь, Навь — три стороны бытия. Богиня Мара, дочь Чернобога, отвечала за связь нашего мира с потусторонним. Поэтому тут и происходят непонятные исчезновения людей.

— То есть они попадают в потусторонний мир? Но вроде туда могут попасть лишь души умерших. И потом, куда делись материальные тела пропавших?

— Володя считает, что тут находится портал, связывающий параллельные миры.

— Спасибо, что сказала, Нина. Теперь буду внимательнее смотреть под ноги, чтобы не провалиться в другой мир.

— Никто не принимает Володину гипотезу, а ведь люди тут давно пропадают! И ты туда же, смеешься! — обиделась Нина.

— Здоровый, крепкий сон — залог успешной работы завтра, тогда и поговорим на эту тему. Спокойной ночи, Нина. — Устроившись поудобнее на матрасе, я повернулась на бочок, спиной к соседке, и закрыла глаза.

— И тебе кошмаров не видеть, Лена.

 Уже не сплю, но не в силах открыть глаза, хочется вернуться назад, в сновидение. Однако сон, словно ртуть, ускользает из сознания.

Пытаюсь задержать в памяти хоть его обрывки, но они подобны кругам на воде — только что были, и нет их, лишь спокойная гладь. В детстве меня учили: если сон хороший и ты хочешь его запомнить, то сразу после пробуждения, не вставая, попробуй его вспомнить в деталях и, желательно, затем кому-нибудь его расскажи. Но какие тут детали, если его и в общем не помню! Лишь осталось ощущение, что прикоснулась к чему-то очень хорошему.

В палатку зашла Нина, у нее мокрые волосы и посвежевшее лицо.

— Проснулась, Ленок? Не знаю, какие у тебя планы, но, чтоб ты знала, завтрак через полчаса. Кто не успел, тот ходит голодным.

— Спасибо, встаю.

Все удобства во дворе, они самые примитивные, но чувствую я себя великолепно, с удовольствием вдыхаю пьянящий воздух свободы. Всего несколько дней отделяют эту мою жизнь от жизни в больнице, а кажется, что между ними пропасть и психушка — лишь приснившийся кошмар.

После завтрака лагерь опустел, остались лишь дежурные, отвечающие за порядок и приготовление обеда. Мне здесь находиться не с руки, надо показать, что я сюда приехала для исследования паранормальных явлений, иначе вызову подозрения. Взяв фотоаппарат, блокнот и ручку, отправляюсь в замок.

При свете дня руины кажутся безобидными, но воспоминания о ночном приключении не вызывают смеха. Странные тяжелые шаги того, кто, похоже, преследовал меня, но так и не показался мне… По сути призрак — астральное тело, которое не может издавать звуки. Выходит, ночью источником испугавших меня звуков было физическое тело, а может, это была звуковая галлюцинация. Кто мог ночью производить такой шум? Человек? Он должен весить по крайней мере килограммов сто пятьдесят, раз топал, как гиппопотам.

Решаю зарисовать план замка. Обхожу территорию и теряюсь, обнаружив множество проходов, нагромождений остатков зданий. Все это не укладывается в моей голове, представляется запутанным лабиринтом. Если бы я смогла забраться на верх донжона, оттуда замок был бы как на ладони. Обнаруживаю отверстие в земле диаметром метра три, обложенное камнями. Кладка неровная, местами обвалившаяся. Подхожу и заглядываю в дыру: вроде как колодец, только без воды. Вспомнила, как в моем путешествии в прошлое крестьянина Петра пугали заточением в яме. Может, это она и есть?

— Как вам замок? — Раздавшийся за спиной голос заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

Оборачиваюсь и вижу улыбающегося Тонича.

— Производит впечатление, но для меня здесь все так запутанно! — чистосердечно призналась я.

Тонич скользнул взглядом по листку блокнота с моими потугами и снисходительно улыбнулся.

— Вы зарисовывали план замка? Зачем же изобретать колесо, когда оно уже изобретено? — Тонич достал из папки с ворохом бумаг листок и протянул мне. — Вот он. Возьмите.

Не скажу, что, взглянув на план замка, я сразу разобралась в нем, — он показался мне не менее запутанным, чем оригинал. Заметив недоумение на моем лице, Тонич помог мне разобраться в плане.

— Территория замка имеет форму неправильного эллипса. Это уникальный образец замковой архитектуры, незаслуженно преданный забвению. Тут было предусмотрено три линии обороны. В состав оборонительных укреплений входят два вала со рвом между ними, оборонительная стена с четырьмя башнями на внутреннем валу, башня над въездными воротами и внутренние строения с квадратной башней-донжоном. Из четырех башен на внутреннем валу укреплений три имеют полуовальную форму и одна — треугольную. В юго-западной части находится шестиугольная въездная башня-барбакан, которая соединяется с основными укреплениями двумя параллельными оборонительными стенами. Вот, обратите внимание, на юг выдвинута трехэтажная башня, которая была соединена с центральным замковым двориком крытой галереей длиной около сорока метров. Это давало защитникам замка возможность…

— Большое спасибо, вы очень мне помогли, — прервала я археолога, иначе мне пришлось бы прослушать лекцию о фортификации, и, чтобы немного сгладить свою бестактность, задала вопрос: — Это колодец или яма для осужденных?

— Конечно, это всего лишь колодец. Выдолблен в скальном образовании, его глубина — более четырех метров. Предназначался для сбора дождевой воды. В замке был и уникальный водопровод, проложенный с соседней горы. Он функционировал по принципу сообщающихся сосудов и на непосвященных производил ошеломляющее впечатление — вода текла в замок снизу вверх по деревянным трубам.

Я вспомнила о своем путешествии в Средневековье и вчерашнем споре о реальности турецкой княжны.

— Кажется, одно время этим замком владел Балинт Другет? Что вам известно о том периоде?

Археолог посмотрел на меня с интересом.

— После смерти Дьердя II Другета началась тяжба — никак не могли поделить владения покойного, в конце концов его дальний родственник, Балинт Другет, захватил замок силой. Лишь через несколько лет Дьердь III Другет с помощью королевских войск вернул его себе, хотя продолжал жить в Ужгородском замке. Что именно вас интересует?

— Вчера вы спорили о том, что послужило основой для легенды про «погань-деву». Где-то я читала, не помню где, что у Балинта Другета в замке была любовница, которую подозревали в ведьмовстве и вампиризме. Может, именно она была «погань-девой»?

— Любопытно, но думаю, что это очередная ничем не подкрепленная версия. Я ознакомился со всеми известными первоисточниками, где хоть вскользь упоминается Невицкий замок, но такой информации не встречал. Хотя кто знает, может, существуют неизвестные мне исторические документы. Балинт Другет — особа ничем не примечательная, о нем упоминается в хрониках лишь в связи с судебным разбирательством и захватом замка. Будьте так любезны, постарайтесь вспомнить: где прочитали про любовницу Балинта?

— Извините, не знаю, как к вам обращаться. Отчество у вас, кажется, Антинович?

— Извините, что не представился: Марк Антинович Куричко. Прошу вас называть меня, как и все тут, Тоничем. А вы зоветесь Еленой?

— Точно так. Если что вспомню, то обязательно вам сообщу… Мне трудно представить, как в этой мрачной крепости можно было жить и заниматься чем-либо кроме войны.

— Напрасно. За оборонительными сооружениями находился дворец, и в нем бурлила жизнь. К сожалению, сейчас трудно представить, как он выглядел и снаружи, и внутри, так как ныне почти полностью разрушен. Дворец был достаточно большой, имел тридцать одно помещение, отапливаемое каминами, площадью около тысячи квадратных метров, и занимал две трети территории всего замка. Предполагается, что в замке во время военных действий могло укрыться порядка пятисот человек, что по тем временам было немало.

— Большое спасибо, но, если можно, мы позже продолжим нашу беседу. Хочу пройтись по территории замка. — Решаю распрощаться с Тоничем, соскучившимся по лекциям в университете и нашедшим в моем лице благодарного слушателя.

— Как вам будет угодно, Елена, — произнес немного растерявшийся Тонич, видимо, не ожидавший, что мы так быстро расстанемся.

Я махнула ему на прощание рукой и быстрым шагом стала удаляться.

— Разве вам было мало ночной прогулки?

Вопрос Тонича застал меня врасплох, я обернулась, но успела только увидеть, как он юркнул, словно ящерица, в расщелину в стене и исчез. «Он знает, что я ночью была в крепости? Откуда? Маловероятно, чтобы ему сказал Дима, заинтересованный в сокрытии этого случая, — ведь ему может достаться на орехи от начальства. Тогда узнал от Нины? Возможно, если у них доверительные отношения. Или он тоже был ночью в крепости и видел меня? Может, он слышал те странные шаги? И видел то, что производило этот шум?!»

Уже сожалею, что распрощалась с Тоничем, — у меня возникло столько вопросов к нему! Решаю после обеда продолжить с ним беседу. Странные вещи творятся в развалинах этого замка, хотя меня больше всего должно интересовать не это, а моя дальнейшая судьба.

Через пару месяцев экспедиция свернет свою работу, что тогда делать мне? Вернуться к Соломии в надежде, что она придумает для меня что-нибудь новенькое? Я не смогу вечно скрываться, но что мне делать? Если бы знать, кто тот таинственный компаньон Феликса Марковича в морге!

Это довольно крупный мужчина, его голос был искажен маской, я по голосу его не узнала. Кто бы это мог быть? Богдан? Он куда-то запропастился, а Соня не стала его разыскивать. Не хочется верить в это. Может, санитар из мужского отделения? Как его зовут? Нет, Богдан и санитар отпадают, тот мужчина проник в больничный сад извне с помощью лестницы, стоявшей у стены.

Стоп! Лестница могла потребоваться напарнику Феликса Марковича, чтобы покинуть территорию больницы и в условленном месте передать изъятые органы. Получается, что в список подозреваемых следует включить абсолютно весь мужской медперсонал больницы, но это мог быть и совсем посторонний человек. У меня не было ни одной зацепки, и я приуныла.

Нет, я не имею права бездействовать! Мне вспомнился следователь Стас из киевского УВД, с которым я была в приятельских отношениях. Надеюсь, что он не изменил своего отношения ко мне. Надо ему написать, изложить все, что со мной произошло, и вместе с письмом отправить мобильный телефон Сони.

Вариант так себе, нет уверенности, что Стас займется решением моих проблем, но пока другого выхода не вижу. Как ему передать послание и при этом не «засветиться», не открыть свое нынешнее местопребывание? Нужно узнать, кто в скором времени покинет лагерь экспедиции, и попросить, чтобы он отправил бандероль из своего места жительства. Скажу, что хочу разыграть приятельницу, чтобы та поломала голову, получив посылку из незнакомого города. Бандероль нужно отправить на адрес Марты, а уж она пусть лично передаст ее Стасу. Принятое решение улучшило настроение, хотя то, что мы планируем, и то, что получается, не всегда одно и то же. Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

Время до обеда я посвятила изучению развалин дворца, по остаткам стен и фундамента рисовала его в своем воображении, сверяя с планом, полученным от Тонича. Занятие настолько увлекло меня, что, когда услышала звон рынды, доносящийся из лагеря и созывающий на обед, даже расстроилась. В числе последних я села за обеденный стол рядом с Ниной и сразу стала искать взглядом Тонича. Но его здесь не было.

— Где же Тонич? — поинтересовалась я у Нины, с удовольствием поглощавшей наваристый борщ.

— Кто знает, куда его заведут тараканы в голове. — Нина все же оторвалась от тарелки, недовольно взглянув на меня. — Если он чем-то увлечется, то забывает обо всем на свете. Он занимается тут только археологией. Из-за его странностей от него сбежали все помощники, и он проводит исследования и раскопки в одиночку.

— Ты ему говорила, что я отлучалась ночью? — как можно тише спросила я.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутилась Нина. — Конечно нет.

«Выходит, он ночью был в развалинах и видел меня, но мне не показался. Но тогда зачем намекнул об этом?» Мне еще больше захотелось пообщаться с Тоничем.

После обеда полагался часовой отдых, и большинство молодежи отправилось на речку. Я с удовольствием последовала бы за ними, если бы не боялась испортить свой макияж. В образе Лены, «синего чулка», чувствую себя неважно, но понимаю, что это наилучший способ избежать расспросов любопытных. Мужчины меня игнорируют, а женщинам из-за своего аутизма и односложных ответов я неинтересна. Устраиваюсь в стороне от лагеря, в тени, но так, чтобы видеть тропу, ведущую в замок. Хотя Тонич может прийти в лагерь и другим путем.

Прождав более часа, я пошла в столовую и там узнала, что Тонич так и не появился. Решив, что голод погонит его на ужин обязательно, я отправилась на поиски уединенного места, где могла бы написать письма — попросить о помощи подругу Марту и следователя Стаса. Такое местечко нашла в заброшенном турлагере, где в одном из домиков обнаружила еще не полностью развалившийся столик (писать на коленях я никогда не любила). Описание происшедших событий меня увлекло, хотя пришлось несколько раз переписывать текст. В отличие от эмоционального письма Марте, в письме Стасу я старалась сухо излагать факты, не оценивая их. Лишь в конце позволила себе предложить сделать эксгумацию тел недавно умерших больных, захороненных на больничном кладбище, чтобы проверить наличие в них всех органов и установить причину смерти.

Представила, как презрительно скривится лицо Стаса после прочтения моих рекомендаций и что он скажет в мой адрес, но не смогла удержаться. Закончила я писанину, когда ужин уже начался. Завернув письмо и мобилку Сони в бумагу, я сделала из нее подобие бандероли и написала на ней адрес Марты. Спрятав все это в полиэтиленовый пакет, я пошла в столовую. Мое появление почему-то было встречено весьма бурно.

— Лена, почему вы опоздали?! — возмущенно выкрикнул Богдан Сильвестрович.

— Спектакль уже начался? Третий звонок, а меня все нет?

С моей стороны было неразумно язвить руководству, но не смогла удержаться. Хотя образ я сменила, внутри осталась прежней. Плохая я артистка, а ведь я здесь на птичьих правах!

Богдан Сильвестрович так покраснел, что я даже забеспокоилась, как бы его не хватил инсульт.

— Вы это прекратите, Елена! Если наши порядки не устраивают, то вас никто не держит в нашем лагере!

Поняв, что перегнула палку, я миролюбиво добавила:

— Тонич и на обед не пришел, и никто не стал бить в колокола.

— Вы знаете, где Тонич? — с надеждой глядя на меня, спросил Богдан Сильвестрович.

Я обвела взглядом присутствующих и увидела, что археолога за столом нет.

— Не знаю… А что, его никто не видел?

— Видели! До обеда с вами, а уж после — нет! Он вам говорил, что собирается делать и куда идти?

— Нет, только вот план замка мне дал и рассказал кое-что из истории.

— Ладно, садитесь ужинать. Еще не хватало, чтобы люди тут стали пропадать среди бела дня!

— Не волнуйся, Сильвестрович, найдется Тонич. Он же странный, куда-нибудь забился и пишет докторскую, — фамильярно сказал Миша.

— Дай Бог! Дай Бог! — вздохнул Богдан Сильвестрович.

Ужин проходил в напряженной обстановке, только Миша шутил, но над его шутками никто не смеялся. После ужина народ не спешил расходиться, строили версии, где может быть Тонич. Богдан Сильвестрович с Димой стояли в сторонке и о чем-то тихо спорили. Когда Дима развернулся, намереваясь уйти, Богдан Сильвестрович в сердцах выкрикнул:

— Если до отбоя Тонич не обнаружится, завтра утром вызовем милицию и начнем сворачивать лагерь!

Будет жаль, если с Тоничем произошло что-нибудь плохое. К тому же его исчезновение самым неблагоприятным образом отразится на мне. Ведь милиция в первую очередь начнет проверять членов экспедиции, и моя легенда сразу развеется как дым. Значит, ночью мне придется покинуть лагерь, чтобы милиция меня здесь не застала, и бежать из этих мест куда подальше. Но куда? К Соломии нельзя — милиции не составит труда пробить номер телефона, по которому звонили из «лаборатории паранормальных исследований», представляя меня. К маме тоже нельзя: в маленьком провинциальном городке все люди на виду, там сложно укрыться. Надо ехать в Киев, город большой, и там друзья, на их помощь можно рассчитывать. И там Егор… Я почувствовала, как защемило сердце. Как же я хочу увидеть его! Хоть это глупо, безрассудно!

На железнодорожную станцию нет смысла идти, я там сразу «засвечусь», к тому же неизвестно, удастся ли сесть на ночной поезд. Здесь мало поездов останавливается. Остается прежний способ передвижения — на попутке. У меня есть немного денег, и это упростит путешествие автостопом. Выйду из лагеря после полуночи, чтобы избежать ненужных расспросов.

Мне вспомнился странный вопрос Тонича, больше похожий на предупреждение. Выходит, он ночью что-то видел, и, возможно, это как-то связано с его исчезновением. Он унес с собой тайну, которой заинтриговал меня. От всей души хочу, чтобы с ним ничего плохого не случилось.

После ужина я вернулась в палатку и собрала вещи в сумку, лишь бандероль положила отдельно в пакет: из-за мобилки Сони она для меня наибольшая ценность, остальными вещами в случае чего могу пожертвовать.

— Лена, пойдем в село, ощутим прелести цивилизации, выпьем кофе в гостинице «Пид замком». Очень классное заведеньице! — предложила план на вечер Нина. — На обратном пути искупаемся в речке — не вода, а парное молоко. Идем, оценишь!

— Нет, Нина, без меня. Что-то себя неважно чувствую, хочу пораньше лечь спать.

— Ты что, вздумала летом болеть?! Тогда чай с коньяком, у меня есть НЗ, а потом все по программе!

— Я алкоголь на дух не переношу, — покривила я душой. — Спокойствие — это единственное, что мне нужно.

Нина хороший, компанейский человек, но мне надо выспаться, так как впереди ожидает бессонная ночь. Мне и в самом деле не помешал бы глоток коньяка, я быстрее бы заснула, глупо было отказываться. Судя по выражению лица Нины, я своим резким отказом обидела ее. Не хочется в ее памяти остаться грубиянкой.

— Нина, прости меня. Когда плохо себя чувствую, становлюсь нервной и невыносимой в общении. Завтра приду в себя, а пока мне лучше лечь и как следует отдохнуть.

— У нас тут есть врач, я ее позову.

— Я лучше всякого врача знаю, что у меня. Мне необходимо только спокойствие, и все пройдет.

— И что же у тебя? — заинтересовалась Нина.

— Синдром «синего чулка»! — не выдержав, рявкнула я и полезла в палатку.

Нина немного потопталась у входа, окликнула меня, но я не отозвалась, и она ушла.

Я легла на матрас и закрыла глаза: надо заснуть. Гоню из головы все мысли, которые могут помешать. Это оказывается непростым делом, и счет баранов не помогает — я по-прежнему бодрствую. Начинаю релаксировать, чтобы таким образом притянуть сон. В качестве точки для сосредоточения выбираю анкх, лежащий в ложбинке между грудями. Одновременно вызываю ощущение тепла в кончиках пальцев ног, которое должно подниматься по телу, охватывая всю меня. Ощущаю приятную теплоту и спокойствие в теле, веки тяжелеют и словно слипаются. Еще немного… Вдруг вихрь подхватывает меня, вертит и бросает в пропасть межвременного перехода.

«Зачем?! Как некстати!» — только и успеваю подумать, как водоворот времени изгоняет мысли, вызвав ощущение, словно я с сумасшедшей скоростью вращаюсь в центрифуге.

На этот раз я оказалась во внутреннем дворике Невицкого замка — у меня нет сомнений, что это он. В наше время здесь много свободного пространства, современности, но как же плотно он скомпонован во времена Средневековья! Перед дворцом лишь небольшая площадка, выложенная камнем. На самом деле дворец — это большой двухэтажный каменный дом со стрельчатыми готическими окнами, который в случае необходимости можно использовать как крепость. Похоже, время для этого настало: слышатся оглушительные орудийные выстрелы, от ударов ядер в стены дрожит земля. Слышны выкрикиваемые воинские команды и стоны раненых. Похоже, я попала сюда не в самое лучшее время. Вижу, как через двор ко дворцу спешит воин в шлеме и кольчуге. У него потемневшее лицо, то ли от загара, то ли от порохового дыма. Я следую за ним. Он стучит в дубовую дверь кулаком. На руках у него рукавицы из грубой кожи с металлическими вставками. Открывает ему воин в кирасе и с мечом на перевязи, у него испуганное лицо, что не соответствует экипировке. Это слуга, но почему-то он в облачении воина.

— Где господин?

— В церкви, молится.

— Веди меня к нему! Сейчас время воевать, а не молиться!

Слуга семенит, за ним широко шагает воин, его шаги гулко звучат в помещении, и мне сразу вспоминается ночное приключение, чьи-то шаги, так испугавшие меня. Мы идем через анфиладу комнат. Грубая мебель, видимо работы местных мастеров, стены обтянуты недорогой тканью. Мне вспомнилась отделка залов роскошного дворца графини Сфорца[5], по сравнению с которым этот чересчур прост.