Ласковый голос смерти Хейнс Элизабет

Заблокировав экран компьютера, я прошла мимо Кейт к выходу из офиса, а затем поднялась в оперативный зал.

Постучав в дверь, я вошла. В зале толпился народ — все были заняты или говорили по телефону, и никто не обращал на меня внимания. Кабинет главного детектива-инспектора пустовал, Фрости тоже нигде не было видно. Я почувствовала, как меня охватывает паника.

— Что вы хотели? — спросила какая-то женщина.

— Не знаете, где детектив-инспектор Фрост? — спросила я. — Или главный детектив-инспектор?

— Главный детектив-инспектор уехал на совещание в центральное управление, — ответила она. — Про Фрости не знаю — вы не заходили к нему в кабинет?

— Я звонила ему и посылала сообщения. Дело действительно срочное.

— Могу чем-то помочь?

Только тогда я на нее посмотрела: джинсы, голубая рубашка поверх белой футболки, длинные каштановые волосы, завязанные в свободный узел на затылке. Карточка с именем сообщала, что передо мной Дженна Джексон, детектив-констебль. Выглядела она молодо. Но она сама спросила, и за неимением лучшего я решила, что вполне сойдет и она.

— Я аналитик, — сказала я. — До недавнего времени работала здесь.

— Знаю, — ответила она. — Вы Аннабель. Это вы навели нас на Колина Фридленда по данным с телефонов. Я читала ваш отчет.

— Правда?

— Проходите, садитесь. — Она указала на свой стол в углу.

Она явно вытянула короткую соломинку, а может, оказалась последней на совещании сегодня утром. Все столы были общими, но ее крошечный стол был завален чужими бумагами.

— Мне не положено здесь находиться, — сказала я. — Меня отстранили от дела.

— Угу, я слышала. Хотите кофе?

— Неплохо бы.

— Какой вам?

— Гм… Как будет попроще? Черный. Спасибо.

Единственное преимущество ее стола заключалось в том, что он стоял рядом с холодильником, на котором лежал грязный поднос, уставленный чашками разных размеров и степени чистоты. Ложки, потемневшие от чая и покрытые коркой сахара. Засохшие лужицы кофе и чая. Коричневая стеклянная чашка из тех, что бесплатно дают на заправках, наполовину заполненная какой-то жидкостью, уже начала плесневеть. Я готова биться об заклад, что такой натюрморт есть почти в каждом полицейском участке страны.

— Ну? — спросила Дженна. — Я вас слушаю.

— Вы знаете про Одри Мэдисон?

— Кто это — Одри Мэдисон?

Я рассказала ей об Одри и Воне, об их связи с Колином, после чего она начала что-то записывать. Я рассказала о том, что утром виделась с Линдси, и о Шерил из конторы, где работала Одри. Я рассказала о маленьком темном автомобиле, возможно марки «фиеста», который проехал по Бэйсбери-роуд в семь минут после полуночи с крадеными номерами. Все это время я прихлебывала ободряюще дрянной кофе.

— Я просто хотела убедиться, что ее исчезновение расследуют, — сказала я, добравшись до конца.

— Наверняка, — ответила она, словно пытаясь меня утешить.

— Вы не понимаете, — возразила я. — Если Колин похитил ее вечером в пятницу, вполне вероятно, что с тех пор она ничего не ела и не пила. Он будет ждать ее смерти. Кстати, он под наблюдением? Не огли же его отпустить просто так?

— Насколько я знаю… — Она замялась. — Его должны были взять под наблюдение, но потом в Северном филиале что-то случилось, и обе группы отправили туда.

— Они думают, что он не представляет опасности, — сказала я.

— Он показался весьма покладистым, — заметила она. — Всегда хуже, когда они непредсказуемы. А на допросе он вел себя более чем разумно.

— Вас это не беспокоит, учитывая то, что он делал?

Она пожала плечами и вымученно улыбнулась:

— Это меня не касается.

— Но они не знают про Одри, — настаивала я.

— Аннабель, — сказала она, — я сама разберусь, хорошо?

Я предоставила ей разбираться самой. Наполовину выпив кофе, я поставила чашку и вернулась в офис, не в силах поверить, что за Колином не наблюдают, — хотя, учитывая ужасающую нехватку кадров и обычную бюрократическую путаницу, вовсе не удивительно. Колин мог делать что угодно, и я нисколько не сомневалась, что именно он похитил Одри.

Триггер и Кейт куда-то исчезли, что вполне меня устраивало. Я собиралась нарушить правила и в свидетелях вовсе не нуждалась. Войдя в систему, я открыла диспетчер файлов. Мне предоставили доступ к хранилищу всех документов отдела тяжких преступлений — диску L. Вряд ли меня успели его лишить, подумала я. Но — увы, я вновь видела только диски отдела информации. Меня отключили.

Я обхватила голову руками, чувствуя нарастающую тревогу и осознавая, что нужно что-то делать, причем чем скорее, тем лучше. В качестве последнего средства я решила написать с пометкой «срочно» Полу, Фрости и всем остальным. Открыв почтовую программу, я увидела две сотни новых сообщений. Я быстро просмотрела их и, найдя четыре письма от Фрости, вдруг радостно вскрикнула.

Четыре письма, отправленные сегодня утром — после того, как главный детектив-инспектор отстранил меня от дела, но явно до того, как он сказал об этом Фрости. А Фрости даже не подумал отозвать или удалить сообщения. У всех была одна и та же тема «Телефонные данные», и ко всем прилагались файлы. Дрожа от предвкушения, я открыла первое. К нему прилагались пять экселевских таблиц. В письме сообщалось: «Первый пакет данных с телефона Колина. Продолжение следует». Во втором письме просто говорилось: «Еще данные». Еще шесть экселевских таблиц.

В третьем и четвертом даже не было текста, лишь новые таблицы. Черт побери, чтобы в них разобраться, потребуется несколько недель — а этого времени у меня просто нет. Открыв все таблицы, я сохранила их на своем личном диске, чтобы их не сразу нашли, — если вообще станут искать. Я открыла свою таблицу с номерами всех, кого на данный момент опознала, и начала добавлять к ним каждый очередной телефон, который использовал Колин, иными словами, каждую сим-карту, которую он вставлял в телефон, и даты из данных, которые предоставил мне Фрости, — на всякий случай, чтобы вконец не запутаться.

Я сопоставила новые данные с уже существующими — теперь у меня имелись сведения обо всех остальных звонках Колина, со всех его остальных сим-карт.

И вскоре я заметила то, что и ожидала найти.

Кроме исходящих звонков с сим-карт Колина на телефоны, найденные полицией при трупах, имелись и другие, подчинявшиеся той же закономерности и совершавшиеся начиная с самых первых дат в детализациях. Значит, где-то оставались еще люди. Я начала выписывать номера, подсчитывая их количество, и сделала для себя пометку: запросить более ранние данные. Похоже, Колин занимался этим достаточно давно.

А потом я заметила кое-что еще — Колин звонил не только своим жертвам. В трех детализациях присутствовал городской номер, а когда я задала поиск в Интернете, оказалось, что он принадлежит китайскому ресторану «Восходящее солнце» на Стаффорд-роуд в Брайарстоуне. Другой городской номер, на который был сделан один звонок, оказался номером дома престарелых «Лиственницы» в Бэйсбери. В двух детализациях присутствовали также исходящие звонки на некий мобильный номер. Тот факт, что номер этот фигурировал более чем в одной детализации, имел немалое значение — кому бы он ни принадлежал, это был реальный живой человек, с которым Колин общался, причем последний раз в обед в среду. Кем бы ни являлся владелец телефона, он, вероятно, был все еще жив.

Я задала поиск номера в Интернете, но безрезультатно. Затем ввела его в базу данных правонарушителей, но тоже ничего не получила. Наконец, уже почти решив, что в том нет никакого толку, а предстоит обработать еще двенадцать детализаций, я скормила номер базе происшествий.

И совпадение нашлось — происшествие 13-0189, датированное сегодняшним днем. Номер показался мне знакомым, а щелкнув по ссылке, я сразу же поняла почему.

БОЙФРЕНД (ПОПРАВКА: БЫВШИЙ БОЙФРЕНД) ОДРИ — ВОРН БРЭДСТОК ПРОЖИВАЕТ В БРАЙАРСТОУНЕ ТЕЛЕФОН 07672 392 913

Это был номер Вона. Колин так навязчиво менял свои сим-карты и все же делал это не постоянно. Он звонил со своего телефона Вону.

Я стала вести протокол всех своих поисков и запросов. Да, в расследовании я больше не участвовала, но на случай, если вдруг придется объясняться, хотелось иметь полную запись моих мысленных процессов, которую я могла бы кому-нибудь предъявить. Я занималась всем этим не из пустого любопытства и не ради личной выгоды. Я занималась этим из-за Одри. Но, несмотря на все оправдания, у меня отчаянно колотилось сердце, когда я, скрестив пальцы, входила на страницу телефонных запросов в локальной сети, — к счастью, доступ к ней мне пока не отключили. Слава богу. Зайдя в список результатов, я убедилась, что в нем не появилось ничего нового с тех пор, как Фрости переслал их мне.

Жаль. Я надеялась на результаты экспертизы телефонного аппарата, который отобрали у Колина при аресте, но, если даже ее и проводили, ответ пока не пришел. Порой на это требовались недели, в зависимости от загруженности экспертов и срочности дела. А поскольку Колина отпустили, не предъявив обвинения, вполне вероятно, экспертизу отложили в долгий ящик.

Данных о звонках с собственной сим-карты Колина, которая была при нем, когда его препроводили в камеру, оказалось немного. В обед в среду, после короткого звонка на номер Вона, он набирал бесплатный номер, оказавшийся телефоном клиентской службы супермаркета. Затем, в субботу, уже после исчезновения Одри, — три входящих звонка, оставшиеся без ответа, с номера, принадлежавшего дому престарелых «Лиственницы». После каждого из них следовало сообщение с сервера голосовой почты. Вместе с данными о каждом звонке указывалось местоположение абонента в сотовой сети — для первых двух #ВОДОНАПОРНАЯ БАШНЯ ГРЕЙСВУД-ЛЕЙН, а для третьего #КЭПСТЕН-ХИЛЛ ВОЗЛЕ БЛЭКТОРН.

Я открыла электронную карту. Многие узлы сотовой сети были мне знакомы, но этих я не знала. Оказалось, что Грейсвуд-лейн находится примерно в шести милях от города, по другую сторону от Бэйсбери, а Кэпстен-хилл — длинная прямая дорога, которая вела через поселок Бэйсбери и соединялась с главным шоссе на Брайарстоун.

Первые два звонка отстояли друг от друга на три часа — 11.05 и 14.18. Колин пробыл там довольно долго. А последний был сделан два часа спустя, в 16.33, — возможно, в то время он ехал домой.

Я пристальнее взглянула на Грейсвуд-лейн. Она шла через безлюдные места, начинаясь от развилки с Кэпстен-хилл, а затем вилась через поля и внезапно заканчивалась у проселочной дороги и нескольких зданий. Я увеличила изображение построек, отмеченных на карте как ферма Грейсвуд, — разбросанные вдоль дороги дома, рядом с которыми на спутниковых снимках виднелись ярко-голубые прямоугольники плавательных бассейнов. Посреди поляны на полпути между фермой и Кэпстен-хилл расположилось круглое сооружение — видимо, та самая водонапорная башня. Естественно, на данные сотовой сети вряд ли можно полностью положиться: в тот момент, когда поступили оставшиеся без ответа звонки, Колин мог находиться в радиусе нескольких сотен метров от башни. Но, скорее всего, он был где-то на Грейсвуд-лейн — ибо где же еще? В чистом поле?

Я поискала Грейсвуд-лейн в информационной базе. В июне на ферме случилась кража — угнали трактор. В мае из дома под названием «Три сосны» звонили насчет назойливых мотоциклистов, гонявших по окрестным лесам. Туда послали патруль, но, когда они прибыли на место, мотоциклистов уже не оказалось.

По данным реестра избирателей, домов на Грейсвуд-лейн было пять, не считая фермы в конце улицы. Все они имели свои названия: «Три сосны», «Амбар Ньюленда», «Старая усадьба», «Лесной берег» и «Дом у пруда». Я просмотрела список жителей на случай, если вдруг попадется что-то интересное, но моего внимания ничто не привлекло. По каждому адресу проживали как минимум двое. Похоже, я снова зашла в тупик.

Обновив протокол поисков и их результатов, я отметила, что не могу сделать никаких выводов, кроме того, что на следующий день после исчезновения Одри телефон Колина находился в окрестностях Грейсвуд-лейн, вероятно, в течение нескольких часов. Никаких поводов обвинять его в случившемся с Одри не было, и больше я сделать ничего не могла. Срочные письма, которые я послала Полу и Фрости, так и остались неоткрытыми. Я в последний раз попробовала дозвониться на мобильные им обоим, просто на всякий случай, и оставила еще одно сообщение на голосовую почту.

Перед тем как выключить компьютер, я переслала мой протокол, заметки и список дополнительных номеров Фрости, затем взяла пальто и вышла из полицейского управления через черный ход, набрав номер Сэма.

Полчаса спустя мы сидели в машине, которая стояла в нескольких домах от дома Колина так, чтобы нас не было видно из окон.

— Не стоило мне сюда приезжать, — сказала я. — В итоге только опоздала на работу.

— Не важно, — ответил Сэм. — Ничего ведь страшного не случилось. К тому же я не раз говорил — вы все еще в отпуске по семейным обстоятельствам, или по болезни, или вроде того. Могли вообще никуда не ходить.

— Не так все просто. Мне приходится отмечать рабочие часы.

Сэм рассказал про Шерил, подругу Одри. Сперва она не хотела ничего говорить, поскольку ее только что допросил кто-то из отдела тяжких преступлений, что немало меня обрадовало: значит, по крайней мере, к исчезновению Одри отнеслись всерьез. Они расстались с Одри около полуночи в центре города. Одри жила чуть выше по склону холма, примерно в миле от центра, и ей не хотелось ждать такси. В итоге она отправилась по Бэйсбери-роуд, заявив, что всегда ходит домой пешком, что ей недалеко, да и что может случиться на ярко освещенной главной дороге? С тех пор Шерил ее не видела.

В ответ я рассказала ему про результаты поиска в базе САРН. Хотя, возможно, и не стоило.

— Вы знаете, что Колин работает в совете? — спросил Сэм.

— Нет, не знала.

— Вполне подходящее место для кражи номеров.

Мы немного посидели молча. У меня начинала болеть голова.

— Одри нормально выглядела, когда Шерил с ней попрощалась? — наконец спросила я.

— В общем, да. Она была немного пьяна — как и все они, но, как сказала Шерил, ее не шатало, просто была слегка навеселе. Так или иначе, потом я поехал встретиться с бывшим бойфрендом Одри.

— С Воном Брэдстоком? — переспросила я. — И?..

— Его не оказалось на месте. Секретарша сказала, что приходили ваши и задавали ему кучу вопросов, после чего он сильно расстроился и поехал домой. Я поехал следом, но мне никто не ответил. И машины на улице не было.

Мы молча смотрели на дорогу, по которой прямо мимо дома Колина в сторону города медленно двигалась мать с коляской.

— Он ее похитил, — сказала я.

— Кто? Вон?

— Нет. Колин.

— Мы этого точно не знаем, — ответил Сэм.

— Я просто чувствую, — сказала я. — И вы знаете, что он оставит ее без воды и пищи. Сэм, сколько, по-вашему, она протянет?

Он посмотрел на меня. Во всем происходящем не было ничего веселого.

— Она не пребывала в депрессии и не чувствовала себя одинокой. Вы же слышали, что говорила сегодня утром ее подруга. Она радовалась, предвкушала приятный вечер. А ему нужны только… Ну, вы поняли.

— Мне просто кажется, вряд ли можно назвать случайностью то, что он ее знал. Думаю, он куда-то ее увез и теперь ждет, когда она умрет.

Я хотела было рассказать Сэму о том, что выяснила утром, — о том, что Колин в субботу побывал на Грейсвуд-лейн, — но тогда бы я перешагнула следующую черту, еще дальше от той, что я уже переступила, ведя в системе поиск, на который у меня не было никаких полномочий. Кроме того, Сэм секунду назад подсказал мне одну идею. У Одри не было депрессии в отличие от меня, хотя тогда я даже не подозревала в полной мере, насколько со мной все плохо, даже не знала, как это называется. И виной тому было не только потрясение, вызванное смертью матери, но и одиночество, и разочарование в работе, и чувство, будто меня никто не замечает, словно я пустое место. А увидев Колина возле его дома, я вновь вспомнила его слова: освобождение, выбор, согласие. Я сама все решила. Он не принуждал меня ни к чему, о чем я бы сама уже не думала и чего бы мне самой не хотелось. Мне хотелось, чтобы все исчезло, и он подтвердил, что все в порядке, я вполне могу принять такое решение. Думаю, его слова просто придали мне смелости, стали неким разрешением, если таковое требовалось. И он сказал, что мне не будет больно, все пройдет легко и спокойно, так, как я сама захочу. Он сказал, что я могу спать и ждать, когда все случится, и ничего не бояться.

В каком-то смысле Сэм был не прав, вытащив меня оттуда, куда я отправилась по собственной воле. Теперь, конечно, я понимала, что он поступил верно, но у меня по-прежнему иногда возникало желание остаться одной, закрыть дверь и ждать покоя, безмолвия и того, что Колин называл «трансформацией». Переходом в некое новое прекрасное состояние, без каких-либо усилий, тихо и мирно.

Мне все еще порой казалось, что он может быть ангелом.

Но мне не давали покоя мысли обо всех тех людях, с которыми он проделал то же самое. Вряд ли все они были склонны к самоубийству. И уж точно не Одри — она не собиралась ступать на предложенный им путь. Он сам решил толкнуть ее туда, лишь ради того, чтобы получить удовольствие. И что он почувствовал, когда понял, что я вовсе не трансформировалась? Когда обо мне не появилось новостей в газете? Когда он понял, что я сбежала? Испугался ли он, разозлился, расстроился?

И что он почувствует, если снова меня увидит? Вообще узнает ли он меня?

— Если он выйдет… — начала я и не договорила.

— Если он выйдет — то что?

— Я с ним поговорю.

Сэм встревоженно взглянул на меня:

— Что? Вряд ли это разумно.

Я повернулась к нему, пытаясь полностью завладеть его вниманием:

— У меня есть идея, Сэм. Я знаю, как найти Одри.

— Как?

— Он может привести меня к ней.

— Каким образом?

Я поколебалась, думая, стоит ли ему говорить и что он может ответить. Но шансов что-либо сказать уже не осталось — из своего дома вышел Колин Фридленд. Плотно закрыв за собой дверь, он сел в припаркованную на дорожке синюю «фиесту» и выехал задним ходом на дорогу.

Сэм уже завел двигатель. Подождав, пока «фиеста» не доедет до конца дороги и услужливо не зажжет левый поворотник, он тронулся следом.

— Молчите, — сказал он, хотя я ничего не говорила. — Я просто хочу узнать, куда он поехал.

— Хорошо, — ответила я.

— Правда?

Когда мы выехали на главную дорогу, между нами и «фиестой» оказался белый микроавтобус. Мы притормозили у светофора, и я успела заметить борт машины Колина и его боковое зеркало.

— Ни в коем случае его не теряйте, — сказала я.

— И не собираюсь, — вздохнул Сэм, давая понять, что я начинаю действовать ему на нервы.

Мы оба втайне надеялись, что он приведет нас к Одри, но несколько секунд спустя он остановился на автостоянке «Ко-опа». Сэм проехал мимо до разворота и вернулся назад. Колин уже шел в сторону супермаркета с фирменным пакетом в руках.

Сэм заехал задним ходом на место позади «фиесты» и выключил двигатель. Я отстегнула ремень.

— Куда вы? — спросил Сэм. — Можно просто подождать, пока он не вернется…

— Нет, — сказала я. — Я хочу с ним поговорить.

— Что? — воскликнул Сэм, и мне показалось, будто он вот-вот сорвется на крик, чего с ним никогда не бывало.

Я шарила в сумочке в поисках мобильного телефона, дешевого аппарата, который дала мне Айрин, — видимо, какой-то из своих старых. Тот, что забрал у меня Колин, все еще лежал где-то среди вещественных доказательств. У меня была мысль купить новый, но сейчас я даже радовалась, что этого не сделала. Телефон был маленький и легкий. Найдя его на дне сумочки, я, к удивлению Сэма, расстегнула три верхние пуговицы блузки и сунула телефон в бюстгальтер.

— Что вы делаете, черт побери?

— Послушайте, я сяду возле супермаркета — вдруг на выходе он меня узнает? Может, ему захочется… попробовать еще раз.

— Вы в самом деле с ума сошли, черт бы вас побрал!

Глаза Сэма расширились. Я никогда не слышала, чтобы он ругался хоть раз, а тем более два раза подряд.

— Он пытался убить вас, Аннабель. И вы хотите дать ему второй шанс?

— Нет, конечно. Но сейчас все по-другому. Я знаю, кто он и что собой представляет. Я теперь не столь уязвима и представляю, что делать. Но он-то не в курсе, так что преимущество на моей стороне.

— И все-таки вы спятили, — нахмурился Сэм. — Серьезно. Что вы, черт возьми, надумали? Да и в любом случае ваши наверняка держат его под наблюдением или вроде того?

— Их всех перебросили на другой объект. Я спрашивала. Послушайте, у нас мало времени, — сказала я. — Вдруг он просто зашел купить газету. Я даже не знаю, получится ли что-нибудь, — он может меня не заметить, может уйти намеренно. Но если он похитил Одри — ее ведь нет ни у себя дома, ни у него? Так где же она? Он, вероятно, увезет в то место и меня, где бы оно ни находилось.

Я открыла дверцу. Сэм попытался схватить меня за руку, но не сумел и вышел со своей стороны. Шел дождь — неприятная мелкая морось, из-за которой все вокруг расплывалось. В небе висели темные тучи, дул холодный ветер.

— Погодите. Погодите секунду, — сказал он, преграждая мне путь. — Что, если я не смогу поехать за вами? Вдруг мы разделимся?

— Я взяла телефон, а вы присмотрите за моей сумочкой. Вряд ли он станет меня обыскивать или еще что-нибудь. Если он куда-то меня и увезет, то недалеко. Свяжитесь с детективом-инспектором Фростом и обо всем ему расскажите. При возможности буду посылать эсэмэс, так что меня смогут найти.

— Что, если не смогут? Что, если там не будет связи? Что, если он сразу же вас убьет? Аннабель, это безумие…

— Не убьет, — весело ответила я.

Я шагала по лужам через парковку в ту сторону, куда ушел Колин. Да, я немного сумасшедшая, подумала я. Но разве Сэм не знал об этом с самого начала?

Я оглянулась и увидела, что он вприпрыжку нагоняет меня.

— Аннабель, — запыхавшись, сказал он, — погодите секунду. Остановитесь.

Я замерла. Мы стояли на пандусе, ведшем к торговому центру и ко входу в «Ко-оп» за углом. Я уже приметила скамейку.

— Я загляну в «Ко-оп» и проверю, там ли Колин, — сказал он. — Потом выйду и подожду в каком-нибудь другом магазине, откуда вас будет видно, — просто на случай, если он уведет вас куда-то пешком. Хорошо?

— Да, — ответила я, неожиданно почувствовав облегчение. — Спасибо. Только…

— Что?

— Только не вмешивайтесь.

Оставив его, я опустилась на скамейку. Так и подмывало посмотреть, куда пошел Сэм, но теперь меня было прекрасно видно из «Ко-опа», и, если Колин меня заметил, мне вовсе не хотелось, чтобы все пошло прахом, не успев начаться. Я сидела с низко опущенной головой, лишь иногда бросая взгляд на двери супермаркета.

Чтобы все сработало, я должна была соответственно выглядеть, в чем мне сильно помогал дождь, который уже намочил волосы, липшие к голове. Пальто я оставила в машине Сэма и сидела на скамейке в блузке и шерстяной кофте. Оседавшие на ней капли дождя поблескивали в падавшем из окон магазина свете. Я медленно зажмурилась и снова открыла глаза, а подняв взгляд, увидела, как раздвинулись автоматические двери и из них вышел Сэм. Он прошел мимо меня — я не заметила, обратил ли он на меня внимание, лишь его решительно шагающие ноги. Потом он исчез из моего поля зрения. Я подумала о камере видеонаблюдения, которая находилась где-то позади слева от меня и наверняка смотрела в другую сторону. Представив, как я сейчас выгляжу, я еще больше сгорбилась и опустила плечи.

Я слышала человеческие голоса и обрывки разговоров, ощущала запах из киоска, где продавали рыбу с жареной картошкой. Я сидела неподвижно, лишь медленно моргала и ждала, пытаясь притвориться страшно одинокой. Оказалось, что это не так уж сложно: меня окружали люди, но с тем же успехом меня могло не существовать вообще. Я сидела на мокрой деревянной скамейке в одной шерстяной кофте, мои волосы и одежда промокли насквозь, но никто на меня не смотрел, никто не останавливался. Быстро мелькали чьи-то ноги. Смеялись и толкались школьники. Я не смотрела на них, не поднимала взгляда. Я просто ждала, когда что-нибудь случится, когда со мной что-нибудь произойдет и мне не потребуется что-либо делать самой.

Я вспоминала, каково это — ждать его.

Вскоре я уже почти забыла, что следует иногда поднимать взгляд. Меня охватило странное чувство спокойствия, холода и ожидания.

Увидев пару ног, идущих прямо ко мне, я едва не подумала — ну наконец-то кто-то решил спросить, все ли со мной в порядке, — и уже собралась поднять голову. Но потом вспомнила, что я здесь делаю и зачем, и не двинулась с места, уставившись в собственные колени.

Он стоял прямо передо мной. Я смотрела на пару коричневых ботинок, явно покрытых каким-то водоотталкивающим средством, — на них виднелись маленькие капли невпитавшейся воды. Выше были синие джинсы с отутюженными складками.

— Аннабель?

Узнав голос, я на мгновение испугалась — и вместе с тем ощутила странное облегчение, как и в тот раз, когда приняла его за ангела. Голос его внушал покой и умиротворение, даруя утешение.

— Аннабель? — снова окликнул он.

На этот раз я медленно подняла голову и моргнула, словно не понимая, где я и что здесь делаю.

Он озабоченно взглянул на меня, затем посмотрел по сторонам, словно опасаясь, будто кто-то решил сыграть с ним жестокую шутку. Смахнув дождевые капли со скамейки мне под ноги, он сел рядом.

Я снова опустила голову. Что ему сказать? Непростой вопрос — я могла совершить роковую ошибку…

— Вы… вы Эд?

— Верно, — ровным голосом ответил он. — Значит, помните.

Он наклонился ко мне и, пока я думала, что сказать дальше, слегка коснулся моей руки:

— Как у вас дела, Аннабель?

В ответ я лишь покачала головой — сперва медленно, потом быстрее, чувствуя прикосновение мокрых волос к щекам, и поморщилась. Я понятия не имела, сработала ли моя игра. И в то же время, пытаясь изобразить те чувства, что привлекли его ко мне в первый раз: одиночество, горе, растерянность, отчаяние, — я вдруг поняла, что на самом деле они никуда не делись.

— Вы говорили, что я могу уйти, — сказала я. — Вы говорили, что все исчезнет и все будет хорошо.

— Да, — ответил он. — Простите.

— Не сработало, — сказала я. — Я все еще здесь. Я все еще в аду.

Он убрал руку, и я испугалась, что, сама того не зная, сказала что-то не то, каким-то образом выдала себя. Маленький телефон вдруг показался мне липким и теплым кирпичом, и я плотнее запахнула мокрую кофту, чтобы Колин его не заметил.

— Помогите мне, — сказала я.

— Вы можете сами помочь себе, Аннабель, — ответил он.

— Как? — спросила я. — Скажите мне, что делать. Пожалуйста.

— Вы можете пойти домой, — сказал он, — и закрыть дверь…

Прежде чем он успел закончить, я покачала головой:

— Нет, меня опять найдут и отправят в больницу. За мной все время следят. Я просто хочу остаться одна, но мне не удается.

Я посмотрела на него, хотя и знала, что лучше не поднимать головы. Мне хотелось взглянуть на его лицо, понять, не подозревает ли он чего-нибудь. Дождь стекал по щекам, словно слезы, и я их не смахивала. Он, похоже, ничего не подозревал. Вид у него был скорбный, но взгляд оставался ясным.

Я думала, он скажет: «Ничем не могу помочь». Я представила, как он произносит эти слова, встает, садится в свою «фиесту» и уезжает. И тогда я звоню Сэму, мы, скорее всего, едем к нему домой, обсыхаем, и все хорошо. Мы ничего не потеряли бы — кроме шансов найти Одри.

Но он улыбнулся, встал и протянул мне руку, помогая подняться. Я вся закоченела, сидя под дождем, и моя неуклюжесть была совершенно естественной.

— Вы можете поехать со мной, — сказал он.

Я не улыбнулась в ответ, даже не подняла головы и зашагала следом за его ногами к автостоянке, размеренно и покорно. У его ног болталась парусиновая сумка, полная покупок. У меня заурчало в животе, и я пожалела, что не поела, прежде чем взяться за этот безумный план.

Остановившись рядом с «фиестой», он открыл передо мной пассажирскую дверцу.

Я на мгновение поколебалась. Что я делаю? Во что ввязываюсь?

— Садитесь, — сказал он.

Я повиновалась. Колин захлопнул дверцу, после чего открыл багажник и положил туда покупки. Лобовое стекло почти сразу начало запотевать, но я увидела Сэма, который шел к своей машине, ежась в пиджаке. До этого момента я ничего не боялась, но отчего-то мне вдруг захотелось распахнуть дверцу и броситься к нему.

Открылась дверца со стороны водителя, и Колин сел за руль. Я не смотрела на него, уставившись на лежащие на коленях собственные руки.

— Вы пристегнулись, — заметил он.

Я даже этого не заметила — настолько вошло в привычку. В голосе его прозвучало любопытство. Или подозрение?

— Да, — просто ответила я, продолжая сидеть с руками на коленях и опущенной головой.

Похоже, ответ его удовлетворил. Вырулив задним ходом с парковки, он свернул налево, на шоссе. Мы ехали вверх по склону холма в сторону его дома. Неужели он повезет меня туда? Мне хотелось оглянуться, проверить, следует ли за нами Сэм, но я сидела неподвижно, чувствуя, как меня впервые за все время охватывает паника. Пришлось сосредоточиться, чтобы выровнять дыхание. Сквозь шум двигателя было слышно, как колотится мое сердце и стучит в висках кровь. И еще я представила, как главный детектив-инспектор спрашивает, какого черта я ставлю под угрозу расследование, в котором мне лично было запрещено участвовать.

Неудачная идея. Безумие. Меня охватил ужас. Но отступать было слишком поздно.

Мы миновали улицу, где жил Колин, и поехали дальше через зеленые пригороды, мимо бизнес-парка и городской свалки, а потом по дороге, ведшей за пределы города, через поля. Стеклоочистители скрежетали, словно ногти по грифельной доске.

— Куда мы едем? — тихо спросила я, не в силах больше молчать.

— У меня есть дом, где вы будете в безопасности, — ответил он. — Там сами сможете сделать выбор, принять решение. Как захотите.

Голос его звучал странно отрывисто, и я поняла, что он тоже волнуется, но не могла понять, нервы тому виной или возбуждение. Мне не хотелось на него смотреть — не только потому, что я боялась, но и потому, что мне это казалось не вполне уместным. Я сидела, опустив голову.

— Мы можем поговорить, как и в прошлый раз.

— Я просто хочу спать, — ответила я.

— Хорошо, — сказал он. — Это хорошо. Скоро вы сможете заснуть. Почти приехали.

Мы свернули налево, еще на одну улицу, — если там и была табличка с названием, я ее не заметила. На повороте я посмотрела в окно на густые кусты — вдруг там есть дорожный указатель? Но его не было. Я попыталась сообразить, с какой стороны мы выехали из города и какие поселки миновали, но в этих местах я никогда прежде не бывала.

«Думай, Аннабель, — убеждала я себя. — Сосредоточься. Ты здесь не просто так».

Если мы покинули Брайарстоун с востока, то по пути должны были пересечь Бэйсбери. Но поселок мы не проезжали — вокруг были лишь поля и кусты, — а значит, мы каким-то образом его обогнули. Мы ехали минут пять — сколько мы проехали? От подобных мыслей у меня разболелась голова. Мили четыре? Пять?

Я посмотрела вперед через лобовое стекло, твердо решив определиться со своим местоположением, что бы ни думал Колин. Неужели он в самом деле считал, что я все еще подчиняюсь ему, находясь под гипнозом или чем-то подобным? Ведь на этот раз он не пытался меня убеждать — если только не решил отложить на потом, когда сможет уделить мне внимание в полной мере. Ему хотелось со мной поговорить. Да, таков был его план — повторить то же, что и в прошлый раз. На мгновение я в страхе подумала, что совершила большую ошибку, проявив несвойственную мне отвагу.

Сэм за нами не ехал. Я этого точно не знала, просто ощущала холодную пустоту позади. Узкая дорога, поросшая по сторонам высокими кустами, которые заслоняли остатки сочившегося сквозь тучи света, вызывала гнетущее чувство. Если бы Сэм следовал за нами, Колин наверняка бы заметил и что-нибудь сказал.

У развилки Колин снова свернул налево. Дорога открылась перед нами, и я впервые с тех пор, как мы выехали из города, увидела встречные машины — коричневый фургон для перевозки мебели, пикап местной строительной компании. Впереди показались дома, и я подумала, не Бэйсбери ли это, но тут же раздался щелчок поворотника, и мы свернули направо, еще на одну узкую проселочную дорогу. На этот раз я увидела указатель, наполовину лежавший в зарослях, словно кто-то сбил его, не вписавшись в поворот, — «Грейсвуд-лейн».

На миг я невольно обрадовалась, значит я была права. И протоколы, которые я отправила Фрости, подскажут, где меня искать.

Машина замедлила ход и свернула на подъездную дорожку. Послышался шорох шин по гравию, и мы остановились. Подняв наконец взгляд, я увидела большой старый дом с портиком из известняка. Я сидела на месте, пока Колин не открыл дверцу, и лишь потом вышла и огляделась. Некогда роскошный сад зарос травой. Гравийная дорожка, сквозь которую пробивались сорняки, изящно огибала высохший каменный фонтан, покрытый внутри зеленой слизью, а снаружи поросший мхом. Трава на лужайке возле дорожки была по пояс, а за ней виднелась скрывавшая дом с дороги тисовая живая изгородь, когда-то аккуратно подстриженная, но давно потерявшая форму.

— Идемте, — нетерпеливо сказал Колин.

— Это ваш дом? — спросила я, поднимаясь следом за ним на крыльцо.

Он ответил не сразу, нашаривая в кармане единственный ключ.

— Да.

Дверь открылась, и в нос мне сразу же ударил запах протухшей еды, затхлых комнат, сырой ткани и плесени. Но все эти запахи превосходила вонь, уже знакомая мне по дому Шелли. Здесь кто-то умер.

Не в силах сдержаться, я зажала ладонью нос и рот — хотя, возможно, поступила опрометчиво. Пустой желудок подступил к горлу.

— Простите, я совсем забыл про запах, — сказал он. — Идемте, наверху будет получше.

В коридоре было темно и тихо, мягкий красный ковер, устилавший деревянную лестницу, покрылся слоем пыли. У входной двери сгрудились газеты, рекламные листовки и нераспечатанная почта. Я вгляделась, пытаясь увидеть имя адресата, но Колин уже ждал меня у подножия лестницы.

— Аннабель, пойдемте со мной.

Я начала подниматься следом за ним. Страх, слегка приутихший при мысли, что мой анализ оказался точен, снова вернулся.

В момент нашей первой встречи мне было очень плохо. Я страдала бессонницей и пребывала в шоке после скоропостижной смерти мамы — и тут появился он. Что он тогда говорил, что делал, я не помнила. Я помнила лишь его внешность — самый обычный мужчина, не старый, довольно привлекательный, с выбритой головой и зелеными глазами. Он не улыбался, но и не выглядел угрожающе. Одежда его ничем не выделялась. Я могла бы сто раз пройти мимо него по улице и не обратить никакого внимания. Но в те безумные несколько минут, когда сердце мое разбилось вдребезги и я была вне себя от горя, я все же взглянула на него и выслушала его слова, после чего искренне поверила, что он ангел, пришедший, чтобы обо мне позаботиться.

Похоже, и сейчас происходило то же самое. Тогда он не причинил мне никакого вреда, и, несмотря на тревогу и страх из-за того, что я пошла на необдуманный риск, вряд ли он собирался вредить мне и сейчас. Он просто выполнил мою просьбу — привез туда, где я могла остаться одна. Не то же ли самое он делал и с остальными? Помогал им достичь того, чего они не решались сделать сами? Отвечал на их молитвы?