Князь оборотней Волынская Илона

Свиток 2,

где жрицы Голубого огня сражаются за и против черного кузнеца

Жрица Синяптук приземлилась посреди улочки. Побежала, мелко перебирая ногами, едва не шлепнувшись на покрывающую скользкую уличную наледь присыпку из опилок и песка. Подозрительно огляделась по сторонам — не подсматривал ли кто за посадкой. Улочка спала. Что опускаться придется неизящно, Синяптук знала. Она слишком долго летела… Она попроту мчалась через все Нижнее небо, сквозь ветер, под облаками, чуя затылком смрадное, испепеляющее дыхание жуткой твари, что вылезла на нее из леса!

— Позор и поношение Храма! — простучала зубами она. — Развелось, понимаешь, духов леса, эжинов гор и лунгов полей! Ладно бы хлестали араку с шаманами и пугали простых сивирчан. Но поднимать лапу на жрицу… Переднюю, — уточнила Синяптук. — У нас настоящая духовная проблема — духи обнаглели! Их надо поставить на место, заставить признать власть Храма, а кто не согласен — истребить! Еще не знаю как, но это мелочи… Вот закончу со здешними делами, вернусь в столицу и сразу представлю верховным жрицам доклад «О приведении Сивира к духовному единству». А может, и полной бездуховности! — она погрозила кулаком туда, где за высокой снеговой стеной городка осталась темная мрачная тайга. — Я т-тебе все припомню! Ишь, нашелся, Хозяин леса! — И она зашагала по проулку.

Идти пришлось недалеко — не хватило времени даже обдумать первый пункт доклада, только название и получилось: «Чтобы духа их тут не было!» Переулок уперся в небольшую площадь — здесь и стоял дом старосты, в котором остановились жрицы. Городом здешнее селение не назовешь — ни одного отлитого изо льда дома, сплошное дерево да берестяная кора, как на самых нищих окраинах! А если Огонь рванет? Местная жрица (чурбанка редкостная, как ее Огонь терпит — непонятно!) Пламя не удержит или еще что? Дома ведь не растекутся водой, как в нормальных, больших городах, а просто вспыхнут разом, как… стойбище охотников в тайге! Так, про стойбище вспоминать не будем.

У городка было одно достоинство — он жил охотой. Отсюда уходили охотничьи артели, сюда возвращались, здесь скупали пушнину, отсюда отправляли обозы в большие города. И здесь стояли амбары, нигде раньше не виданные амбары из рубленого камня для охотничьей добычи. Все в городишке не как у людей — дома деревянные, амбары каменные! Именно эти амбары так привлекли Синяптук, да и Кыыс тоже. Старательно делая вид, что она вовсе не мерзнет (настоящие великие жрицы не могут мерзнуть, когда в них бушует Огонь!), Синяптук остановилась у амбара — маленького, зато с новехонькой дверью. Из специального, привезенного из горских мастерских сплава, не поддающегося Огню! Сжечь бы проклятых горцев за одну только мысль создать нечто, неподвластное Огню… а вот надо же, пригодилось! И снаружи эту дверь не вскрыть, и изнутри — не вырваться. Круглым глазком зияла замочная скважина. Жрица Синяптук не выдержала… воровато огляделась по сторонам — никого! И, отклячив внушительный зад, приникла глазом к скважине.

Острый синий сполох кольнул зрачок, заставив Синяптук нервно заморгать, стряхивая непрошеные слезы. Изнутри дохнуло горячим воздухом. Угрюмые каменные стены амбара сияли Огненной синевой. Голубое пламя вздымалось от расставленных по углам сторожевых Огненных чаш. Распуская пылающие «усики», точно клюква на летнем болоте, Пламя взбегало вверх по стенам, заползало на потолок и свисало оттуда сине-золотым занавесом. Это было необыкновенно красиво, но… Синяптук невольно поежилась, представляя, какой нестерпимый Жар стоит внутри.

Поджав ноги, пленник сидел на крохотном пятачке свободного от Пламени каменного пола. Судя по цвету, камень должен был раскалиться, но пленник сидел не шевелясь, точно не чувствовал, как жарится на каменной сковороде! Его рубашка, когда-то светлая, а теперь грязная от чада и крови, едва заметно трепетала от дыхания Пламени. Лицо оставалось неподвижным: совсем молодое, по-южному скуластое, с непривычно прямым и длинным носом, жесткой складкой возле рта и когда-то бронзовой, а теперь красной от жара кожей. Глаза были закрыты — сидя спал, что ли? Лечь он не мог — стоило наклониться или вытянуть ноги, как тотчас попадал в колышущееся Пламя. Да и встать тоже — сухие волосы (ни одной капли пота в его теле наверняка уже не осталось) вспыхнули бы разом.

Убить его было бы добрее! От полноты чувств жрица Синяптук шмыгнула носом. Ей бы только внутрь попасть — все бы обрадовались! Верховные, которым смерть их давнего врага, черного кузнеца, нужна даже сильнее, чем живые медведь и Аякчан. Синяптук, что выполнила хотя бы часть своей миссии и… испортила дело жрице Кыыс. А уж как пленник бы обрадовался, что не придется одну временную свечу за другой сидеть между Огненными стенами, а можно быстро и весело погореть Синим пламенем! Только как туда войдешь, если Кыыс стережет своего пленника, как Храмовые сокровища? Синяптук с досады стукнула по каменному косяку кулаком. Острая боль прострелила руку от пальцев до локтя, и Синяптук запрыгала, яростно тряся ушибленной кистью.

— Это теперь в Столице модно — исполнять шаманские танцы в честь возвращения? — поинтересовались сзади. — Обязательно перед амбаром или можно где-то еще?

Синяптук распрямилась, точно пружинка из горских мастерских. Кто? Кто посмел застать ее в столь неподобающей позе — глаз к замку, попой кверху?

Местная жрица (как ее там — Гамтули? Гамули?) небрежно привалилась плечом к соседнему амбару, и слабо светящийся Огненный шарик на ладони выхватывал из предрассветной мглы ее невозмутимую физиономию.

— Мы не ожидали вас столь рано, жрица Синяптук, — сообщила местная.

— А кого ожидали — мэнква-людоеда о девяти головах? — прижимая к груди рассаженную руку, огрызнулась Синяптук.

— Мэнквов-людоедов больше не существует — они истреблены силами Храма, — столь же невозмутимо сообщила жрица Гамули. Подумала и добавила: — А девятиголовых среди них и раньше замечено не было.

— Я знаю! — рявкнула Синяптук. — Я сама их истребила, за что и была награждена…

— …ледяной звездой героини, — вместо Синяптук закончила Гамули. — Отряд храмовой стражи, что с вами ушел, следует в город пешим ходом? — небрежно поинтересовалась она.

— Э-э… — протянула Синяптук, лихорадочно соображая, что говорить, а чего — лучше не надо. Она не обязана отчитываться какой-то таежной жрице… Но что-то рассказывать все равно придется! — Отряд не следует, но из этого вовсе не следует… Ничего не следует. И никто. И никуда. — Синяптук сбилась на невразумительное бормотание и наконец выпалила: — Отряд погиб! Его уничтожил все-Сивирский преступник, Брат Медведя Хадамаха! Подлым лесным шаманством натравил на стражников медведей, и те… ой, что они сделали со стражниками!

— Что они сделали? — со всегдашним спокойствием уточнила Гамули.

— Чудите, сестра? Как думаете, что медведи могут сделать со стражниками? — разозлилась Синяптук. — И еще стойбище верных Храму охотников сожгли!

— Медведи? — Невозмутимость Гамули впервые оказалась поколеблена. — Как могли медведи сжечь стойбище?

— Откуда я знаю? Как-то сожгли — как они там свои костры в тайге жгут…

— Я не знаю, как медведи жгут костры, — напряженно сказала Гамули и тут же успокаивающим тоном добавила: — Может, вам не стоит здесь стоять, жрица Синяптук? После таких потрясений нужно отдохнуть, настоя на семи травах выпить. Я прикажу поставить для вас и… для жрицы Кыыс тоже?

Синяптук, уже начавшая удовлетворенно кивать в такт каждому слову — и отдохнуть хорошо, и настой прекрасно, все-таки здесь, в глухой тайге, еще сохранилось понимание, как нужно обращаться со все-Сивирской героиней… Синяптук вдруг напряженно уставилась на местную жрицу:

— Кыыс еще не вернулась?

— Никак нет, — покачала головой Гамули.

Усталость и голод отпустили Синяптук. Кыыс нет! На поимку Хадамахи вылетели две жрицы и вышел отряд стражников. А вернулась она одна. Хадамаха не пойман — верховным Айбансе и Дьябылле не понравится. Стражников тоже нет — положение Синяптук становится только хуже. И Кыыс пропала — а вот это к лучшему!

Или таежный монстр ее пришиб… Или Кыыс истратила столько Огня, что теперь плетется по тайге пешком, шарахаясь от каждого скрипа ветки. Какая жалость, что люди Советника были так медлительны и не прикончили Кыыс еще там, в подземельях Рыжего огня! Синяптук точно знала, кто распускает о ней грязные лживые слухи: что вовсе не она уничтожила мэнквов, а ее ученица Аякчан, и что чэк-най в Сюр-гуде тоже остановила Аякчан… Всегда Аякчан, всюду Аякчан! Хоть бы задумалась, трещотка сорочья: зачем бы верховные жрицы отправили Синяптук ловить бывшую ученицу, если бы силой наставница не превосходила строптивую девчонку? Но теперь Кыыс поплатится!

Синяптук стиснула кулаки и зло оскалилась. Она знала, что другие жрицы (даже никчемные ученицы-перводневки в ее старой школе Огня!) считают ее… не очень умной. Попробовали бы они придумать, как превратить полное поражение в такую же полную победу! Нужно только проникнуть за накрепко запертую Огнеупорную дверь — и быстро!

— Не время предаваться отдыху! Тяжкое горе постигло нас, сестра! — тоном глубочайшего довольства сообщила Синяптук. — Жрица Кыыс пропала без вести при попытке захватить все-Сивирского преступника, пособника черного шаманизма и убийцу личного Советника Ее Снежности, чудовищного Хадамаху! Кто знает, быть может, она даже погибла!

«Вот было бы здорово!» — Синяптук попыталась выжать слезинку из уголка глаза. Слезинка не шла ни в какую. Примерзла, наверное.

— Но как бы ни была велика наша скорбь, на нас лежит долг перед Храмом! В отсутствие Кыыс я принимаю полное руководство миссией на себя. Мне нужно немедленно, слышите, жрица… э-э… Гамули, немедленно получить доступ к пленнику! Где молодые жрицы из свиты Кыыс?

— У себя. Скоро кормить пленника пойдут, чтобы не сдох. — Гамули помолчала и негромко добавила: — Девчонки внутрь не пустят. И ключ не дадут.

— Ну, я все-таки ношу высокое звание заслуженной наставницы земли Сивирской! — Синяптук приосанилась.

— Тогда вы с ними легко договоритесь! — согласно кивнула Гамули и, повернувшись, шагнула прочь.

— Жрица Гамули, вы куда? — вскричала Синяптук.

— Не хочу мешать вашей беседе с молодыми жрицами, — через плечо бросила Гамули.

Таежная замерзавка что — цену себе набивает? Эрликовы рога, если бы только эта местная не была ей так нужна! Заслуженная наставница земли Сивирской, конечно, сильнее любой из своих учениц… Но две молодые, полные Огня жрицы могут оказаться серьезными противницами! А все Кыыс! Сама никого не уважает и девчонок своих приучила. Неудивительного, что духи наглеют просто на глазах — если зараза непочтительности пропитала даже Храм! Синяптук оценивающе поглядела на местную жрицу и сладенько протянула:

— Жрица Гамули! Такая немолодая…

Гамули неприязненно поморщилась.

— Я имела в виду — жрица старшего поколения… — немедленно исправилась Синяптук.

Гамули сморщилась еще больше. Да что она себя, за молоденькую держит?

— …должна быть верна вечным заветам Храма! Вы же понимаете, что черный кузнец — это ересь и осквернение Огня! Исчадие Нижнего мира! Вы могли бы…

— А что я могу! — скривилась жрица Гамули. — Вон, как вы с Кыыс изволили удалиться для столь важного и нужного Храму дела, как отлов медведей по лесам…

Синяптук воззрилась на нее в крайнем изумлении — местная сомневается в мудрости верховных жриц? Много Огня на себя взяла — мозги закипать стали?

— Я тут мелочами повседневными занялась: уличные чаши с Огнем заправлять, хоть и Рассвет, темно, знаете ли… — Она поглядела на красные сполохи в небе и усмехнулась. — Опять же, отопление, Огонь в дома — чтобы не померзли семейства-то. Потянула Огонь из хранилища… — она улыбнулась странной улыбкой — острой и ломкой, как подтаявшая льдинка, — и развела руками, точно извиняясь. — Как вы изволили верно подметить, госпожа заслуженная наставница, я уже жрица немолодая. Сорвался у меня Огонь… — шепотом, от которого даже у переполненной Жаром жрицы кровь самым натуральным образом стыла в жилах, прошептала Гамули. — Сорвался, во все стороны хлынул — еще б чуть-чуть, и полыхнуло все!

Синяптук нервно провела кончиком языка по вмиг пересохшим губам и будто наяву увидела, как Огонь в спрятанном под городком Огнехранилище вздымается, точно волна в Ледяном море Байгала, и… накрывает жрицу. На миг та замирает пылающим столбом Голубого пламени, на последнем ударе сердца понимая, что все кончено… дальше оглушительный взрыв, и разлетаются кровавые клочья тела. Вспухший ком Пламени голубыми языками выхлестывает из дверей Огнехранилища, хищным зверем вздыбливается над беззащитным городком и несется по улочкам, обращая все — и дома и обитателей — в запекшиеся полосы жирной черной золы.

Можно лишь подивиться: как верно она, жрица Синяптук, оценивает людей! Чего еще ждать от таежной жрицы — в ее-то возрасте половина волос черные, а не голубые! Ну ладно силы к Огню не набрала — но даже на синюю краску для волос в своей тайге не заработала, убогая! Отсюда надо убираться поскорее, мысленно постановила Синяптук и поглядела на жрицу Гамули, как на бродячую покойницу из старых шаманских сказок — сама уже, считай, мертвая и других за собой вот-вот утащит.

— Всю жизнь знаешь, что для жриц кладбищ не бывает, что придет День, когда Огонь заберет тебя, а когда он и впрямь приходит… — Гамули безнадежно махнула рукой. — Упаси Огненноглазая вам дожить до такого, жрица Синяптук!

«А ведь могу и дожить!» — мрачно подумала Синяптук. И никакое звание заслуженной наставницы, никакая звезда героини не помогут — как дали их верховные, так и отберут и зашлют куда подальше от Огней цивилизации и Очагов культуры. Каким-нибудь стойбищным Пламя возжигать!

— Я еще два Дня назад просила прислать хоть какую девчонку — хоть без опыта, хоть сразу после Школы, как эти, которые с Кыыс! — отвлекая Синяптук от важных мыслей, продолжала ныть местная. — И что, кто-то явился? Эрлик с два! Молодые жрицы предпочитают важные миссии по охране черных кузнецов. Поддерживать Огонь в тайге никто не хочет.

Синяптук усмехнулась — можно подумать, только молодые! Да предложи этой живой покойнице возможность убраться подальше от бревенчатого городка и его Огнехранилища, небось полетела бы — даже если раньше летать не умела! Синяптук поглядела на Гамули исподлобья и наткнулась на такой же расчетливый, ожидающий взгляд.

— Верховные жрицы могли бы выказать свою благодарность… за помощь в исполнении моей миссии.

— И каковы размеры этой благодарности? — быстро поинтересовалась Гамули.

— А каковы размеры помощи? — немедленно ответила Синяптук.

Жрица Гамули покусала губу, бросая настороженные взгляды — Синяптук она сейчас напоминала вечно голодных учениц, топчущихся возле Школьной кухни: и стянуть чего охота, и попасться боятся.

— Чтобы накормить пленника, девчонкам Кыыс придется открыть дверь, — наконец процедила Гамули.

— Вот и действуйте, жрица Гамули! — с энтузиазмом объявила Синяптук, прислушиваясь. В морозной тишине спящего городка звук разносился далеко — кажется, в доме старосты звучно щелкнул замок. — А уж я позабочусь, чтобы ваша помощь была по достоинству оценена Храмом! — И попыталась нырнуть за угол амбара прежде, чем в доме старосты распахнется дверь.

На ее пухлом плече сомкнулись крепкие, как старое дерево, пальцы…

— Не пойдет, жрица Синяптук! — процедила Гамули. — Я не буду одна драться с двумя молодыми сильными девками с полным Огнезапасом!

— Что вы себе позволяете! — слабо пискнула Синяптук, с невольным испугом глядя в сухие воспаленные глаза местной жрицы.

— Я не позволю вам отсидеться! — отрезала Гамули. — Это у вас письменный приказ верховных, а я так — по Утру погулять вышла. — Она скользнула взглядом по предрассветному небу.

Засов на доме старосты стукнул снова — и дверь распахнулась.

— Сюда! — шикнула Гамули, втаскивая Синяптук за угол.

Утоптанный наст площади негромко заскрипел под двумя парами ног. Шаги протопали совсем рядом — отсвет Голубого огня очертил на снегу две темные тени. Пропал. Шаги проскрипели дальше и остановились возле заветного амбара.

— Котелок подержи, я открою, — уверенно скомандовала старшая из помощниц Кыыс.

Не удержавшись, Синяптук выглянула из-за угла — девчонки стояли перед дверью, и старшая (удивительно наглая!) снимала с шеи стальную цепочку с ключом.

— Не трясись! — цыкнула она на младшую подружку. — Каждый раз трясешься, как заяц под волчьей лапой!

— Потому что мне не нравится сюда ходить! — шмыгнула носом младшая. — Я его боюсь! Он — черный кузнец. У нас в школьной спальне про него страшные сказки рассказывали!

— М-да… — мечтательно протянула старшая. — Парень и впрямь… как из сказки… Но мы настоящие жрицы Храма — уже целых пол-Дня! — с гордостью напомнила она. — И должны выполнить свой долг!

Синяптук, наконец, услышала самый долгожданный звук во всем Среднем мире — как лязгает о замочную скважину стержень ключа!

Пшшах-х! — вздохнуло заполнявшее амбар Пламя и… расползлось вдоль стен, открывая дверной проем. Не сходя с порога, старшая присела на корточки и сунула в проем медный котелок с разболтанной в оленьем молоке порсой и флягу с водой.

— Д-доброе Утро! — Решительность и самоуверенность исчезли из ее голоса.

— Уже Утро? — ответил ей новый голос — сухой, как опавший с дерева лист. Пламя, полыхающее по стенам амбара, угрожающе взвыло, точно норовя заглушить этот и без того слабый голос.

— Еще не совсем… — пролепетала молоденькая жрица. — Но скоро… Я вот… принесла вам воды…

— Поставьте, я потом возьму, — все таким же сухим и совсем по-жречески ледяным тоном откликнулись из амбара.

— Не ты здесь распоряжаешься, черный кузнец! — попыталась возмутиться помощница Кыыс. — Здесь приказывает Храм, а ты — его пленник! Вы же знаете — жрица Кыыс запретила оставлять в камере! — Голос ее стал виноватым. — Пейте при мне… пожалуйста.

Жрица Гамули вдруг шкодливо, совсем по-девчоночьи хихикнула и насмешливо протянула:

— Однако… Я хочу на этого кузнеца посмотреть!

— На труп — сколько угодно, хоть дырку проглядите! — буркнула Синяптук. — Чего мы ждем?

— Сейчас… — снова осторожно высовываясь из-за угла, прошептала Гамули. — Пусть только младшая к ним повернется, ей же тоже интересно…

— Почему вы упрямитесь? — удивительным в устах жрицы просительным тоном пролепетала старшая. — Жрица Кыыс говорила — вам лучше с нами сотрудничать! Все равно не сбежите — эту дверь даже Огонь не пробьет, знаете ли!

— Поскольку я сам изобрел сплав, из которого она сделана, безусловно, знаю! Я изобрел, меня же за ней и заперли — какая ирония! Ах, простите, енге жрица, вы, наверное, не знаете, что такое «ирония», таким сложным словам в Храмовой школе не учат.

— Он издевается, а ты слушаешь! — раздался звенящий от негодования голос младшей. — Забери у него еду и воду, и пошли отсюда — вот будет ирония так ирония!

— Сейчас! — скомандовала жрица Гамули.

— Вперед! — согласилась Синяптук и… шарахнулась назад.

Пусть уж Гамули первая… Но сильный толчок в спину вышвырнул ее из-под прикрытия амбара, над плечом у Синяптук промелькнула рука Гамули… Огненный шар сорвался с ладони местной жрицы… Одна из девчонок нелепо взмахнула руками… и повалилась на порог. Вторая стремительно обернулась… На ладони ее возник здоровенный, брызжущий золотистыми искрами сапфировый шар и полетел в Синяптук.

— А-ай! — Синяптук метнулась в сторону, шар ударился об угол амбара, выбивая внушительный кусок из старой кладки. Жрица провела ладонью по лицу и недоверчиво поглядела на окрашенные кровью пальцы.

— Ты что делаешь, девчонка! Это же я, наставница Синяптук!

— Вижу! — сворачивая новый шар, точно лепя снежок, процедила молодая жрица. — Жрица Кыыс предупреждала, что это можете быть вы! — И она двумя руками метнула новый шар.

— А-а-а! — Синяптук всем телом грянулась об утоптанный наст площади. С утробным завыванием Огненный шар пронесся над ней и врезался в дверь дома старосты. Тяжелая дубовая створка исчезла, точно была сделана изо льда, и шар канул в темноту дома. Изнутри донеслись вопли, и из горящего дома сыпанули люди. Отчаянно лаяли собаки и зажигались светильники в домах.

— Не дергайся, толстопузая! — рявкнула молодая жрица, сворачивая третий шар.

— Жрица Гамули, помогите! Где вы, жрица Гамули? — заскулила Синяптук, ползя по утоптанному насту площади… и поняла, что Гамули рядом нет. Местная бросила ее, оставила один на один с сильной и злой молодой девчонкой, так похожей на ненавистных учениц! Но ведь у Синяптук есть сила! Теперь — есть! Надо только заставить себя подняться… Новый шар Огня врезался в наст у ее головы. Надо или вставать, или… вчерашняя школьница ее прибьет! Коленки у Синяптук дрожали, стукаясь друг об дружку под подолом изодранной жреческой рубахи, пальцы тряслись, и… Извилистая, неровная струя Голубого пламени сорвалась с руки и ударила в молодую жрицу. Синяптук повела ладонью, выцеливая противницу. С диким визгом молодая жрица рванула вдоль охотничьих амбаров, всего на пол-ладони опережая гонящуюся за ней Огненную струю. Черная полоса гари — точно угольным стержнем провели — оставалась на каменных стенах там, где прошлось Пламя.

Огненная завеса на дверях «тюремного амбара» колыхнулась. Из оставленного молодыми жрицами просвета с отчаянным воплем вырвалась темная фигура… Рубашка пылала у пленника на плечах, Голубое пламя тянулось следом, словно щупальце чудовищ Седны, Повелительницы Океана…

С крыши амбара спрыгнула худощавая женщина в жреческой рубахе. Так вот где засела Гамули!

— Убей его! — заорала Синяптук. — Убей кузнеца!

Она отвлеклась всего на миг — и тут же Огненный шар противницы прилетел ей в живот. Синяптук сложилась пополам от боли, поток Огня, вытекающий из ее пальцев, иссяк.

Жрица Гамули врезалась в беглеца… Пылающий вокруг него сапфировый кокон погас, когда жрица одним махом втянула Огонь в себя. Сильный толчок, и жрица опрокинула пленника в черный от копоти снег. Парень закричал от боли, попытался рвануться…

— Лежать, чурбачок! — прорычала Гамули в покрытое ожогами скуластое лицо… и всей тяжестью вдавила парня в снег.

Словно чья-то невидимая рука потянула Огонь из амбара. Неистово полыхнули синева и золото, грохнуло так, что уши запечатало. Потолок амбара вспучился, выгибаясь наружу, и взлетел на воздух. Камни разнесло по окрестностям. Жрица и кузнец взвыли в унисон — мелкий щебень и булыжники покрупнее отстучали по головам и плечам. Запертый в амбаре Голубой огонь вырвался наружу, точно язык гигантской жабы… пронесся у Гамули над головой… и накрыл Синяптук с ее противницей. Кончик Огненного «языка» слизнул дом старосты — деревянное строение просто осыпалось серым пеплом и черной золой, оставив на снегу выгоревшее пятно. Сапфировый смерч изогнулся, точно змея, и с утробным гудением взвился в небеса, мелькнув сквозь тьму синей пылающей лентой.

— Мой меч! Там — мой меч! — хрипло прошептал пленник и… с неожиданной силой оттолкнув жрицу, кинулся к пепелищу.

— Куда? — заорала жрица Гамули, бросаясь следом. Но пленник уже наклонился, хватаясь за торчащую из кучи золы рукоять…

— Убей его, Гамули, именем верховных! — ворочаясь в громадной талой луже, прохрипела Синяптук.

— Схватить его… именем Королевы! — приподнимаясь на локтях, откликнулась ее молодая соперница.

С руки Синяптук сорвался клубок Пламени. С пальцев молодой жрицы заструились тонкие Огненные ленты, сплетаясь в сапфировую ловчую сеть. И шар и сеть рванулись к кузнецу.

Жрица Гамули обернулась. Жрица Гамули сделала одно-единственное движение кистями рук… Огненная сеть молодой жрицы оплелась вокруг шара Синяптук — и они с громким хлопком рассыпались искрами.

— Ты что делаешь, Гамули? — завизжала Синяптук.

Тонкие сухие губы местной жрицы скривились в усмешке непередаваемого, запредельного презрения.

— Служу той, кто поглавнее и Королевы и верховных будет! — фыркнула она и попятилась, отступая к кузнецу. — Слышь, ты, черный! — не оглядываясь, бросила она, чувствуя, как в поясницу ей упирается горячее острие меча. — Тебе велели передать, что Почакова речка течет, где хочет.

Она не знала, что значили эти слова, но ее отпустили — слова оказались правильные! Хотя она и не сомневалась. Она больше не сомневалась ни в чем!

— О ком ты говоришь? Огня перебрала — мозги расплавились? — продолжала орать Синяптук.

— Да, перебрала, — кивнула Гамули, старательно следя, чтобы парень оставался у нее за спиной. Страшный черный кузнец, чудовище из древних легенд, хрипло дышал, хватая ртом морозный воздух — словно пил и не мог напиться. И на ногах держался с трудом, но все-таки держался. Если упадет, она его не дотащит.

— Я же тебе говорила, Синяптук, я взяла Огонь в себя и не удержала. Пламя должно было накрыть городок во сне. И вас, красавиц, тоже, — бросила Гамули молодой жрице. Глаза у той расширились, наливаясь ужасом. Гамули усмехнулась в ответ: девочка небось думала, что Огненная смерть придет за ней еще ох как не скоро! — Ты так была озабочена собой, сестричка Синяптук, что даже не спросила — почему я еще жива?

— Ну… я думала, ты как-то справилась… — Синяптук растерялась настолько, что даже Пламя на ее ладони погасло. И правда, не бывало, чтобы жрица, не удержавшая Огонь, спаслась! Всегда все заканчивалось клочьями тел, разбросанными по округе.

Гамули хрипло расхохоталась:

— И много ты знаешь тех, кто справился? Я — только одну! — Ее глаза блеснули восторженным светом. — Ту, что свалилась мне на голову, поймала Пламя, прогнала его обратно сквозь меня и утолкала в Огнехранилище, как тесто в кадушку! Ту, которой служу я отныне и до смерти! Мать-основательница Храма! — выкрикнула Гамули, запрокидывая голову к темным небесам.

— Кто-кто? — презрительно процедила Синяптук. — Слыхала я, что моя бывшая ученица Аякчан, хулиганка и двоечница, распускает про себя чудацкие слухи! Не думала, что среди взрослых жриц найдутся такие чурбанки, чтобы ей поверить!

Гамули поглядела на Синяптук с брезгливой жалостью:

— Какой тупой тетеркой надо быть, чтобы не понять, кого учишь!

— Бей ее, потом разберемся, кому кузнец достанется! — заорала Синяптук — с ее ладоней снова устремился поток Пламени.

Жрица Гамули попыталась выставить Огненный щит — не вставая с земли, молодая помощница Кыыс запустила в нее пылающим шаром, снося щит напрочь. Потоки Пламени хлынули на Гамули… ее схватили за плечо и отшвырнули в сторону, кузнец прыгнул вперед, поднимая меч…

«Куда он со своей дурной железякой!» — жрица Гамули взвыла от ужаса. Сапфировый огонь ударил в подставленный клинок… и отразился прямо в Синяптук! Толстая жрица хрюкнула, как кабан, на которого свалилась сосна, и отлетела на пытающуюся подняться помощницу Кыыс. Девчонку вдавило в талый наст.

— Молодец, парень! Бежим! — гаркнула Гамули, хватая кузнеца за руку.

— Стоять!

Синяптук запустила руку под рубаху… Нетерпеливо дернула… болтаясь на обрывках кожаного шнура, у нее в руках повисла грубо вырезанная деревянная фигурка. Вроде девушка. С похожими на облачко кудрявыми волосами. И глубоко прорезанными злыми старушечьими глазами на едва намеченном ножом лице. Синяптук торжествующе засмеялась и стиснула амулет обеими руками.

Сияние Пламени окутало Синяптук. Словно не своей волей, а некой неведомой силой, толстая жрица медленно взмыла в воздух. Шлейф Голубого огня тянулся за ней, дрожал нагретым воздухом, курился легким, почти незаметным черным дымком… И этот дым и дрожание на миг обрисовали возникший за спиной Синяптук призрачный силуэт стройной девушки с короткими, похожими на облачко кудрявыми волосами.

Жрица Синяптук открыла глаза — в них сверкали сине-золотые искры.

— Ты умреш-шь, кузнец! — прогудела она, и голос ее был полон гулом и треском пожара.

Призрачный силуэт за спиной Синяптук поднял руку — и вместе с ней пошла вверх рука Синяптук, выбрасывая волну Пламени. Огненный смерч вздыбился над головами мальчишки и жрицы, норовя накрыть их и весь городок…

— Дзанг! — стена такого же чистого и прозрачного сапфирового цвета рухнула перед кузнецом и Гамули. Посланная Синяптук волна Огня ударилась в нее, изогнулась, совсем как настоящая морская волна, и, вскипая шапкой золотых искр, точно пеной, отхлынула назад, заливая амбары. Старый камень вспыхнул, как сухие дрова.

С небес донесся пронзительный свист… и между беглецами и Синяптук спланировала хрупкая, тоненькая девичья фигурка. Языки Голубого пламени сверкающим ореолом обрамляли голову девушки. На нежном личике сиянием сплошного сапфира горели нечеловеческие треугольные глаза, а скрюченные, как у хищной птицы, пальчики украшали натуральные когти!

— Жш-ш-рица Синяптук! — прошипела девушка — между ее губ трепетал совершенно змеиный раздвоенный язык.

— Аякчан? — растерянно пробормотала Синяптук и даже пошатнулась в воздухе. Призрачная девушка у нее за спиной протянула сотканную из дыма и горячего воздуха руку… и встряхнула Синяптук за шкирку.

Толстая жрица мгновенно выровнялась.

— Что за вид, ученица Аякчан? На кого ты похожа? — провозгласила Синяптук.

Девушка слегка удивленно поглядела на свои когти.

— На нормальную албасы Голубого огня! — невозмутимо пояснила она. — И самую сильную жрицу Сивира!

Изо рта Синяптук вырвался вопль — вовсе не грозный и величественный, а нормальный, почти человеческий вопль оскорбленной в лучших чувствах училки:

— Ты… Что о себе возомнила! Недоучка! Тебя… Тебя из Школы отчислили! За прогулы!

— И ш-што — даже уничтожение мэнквов и черной женщины за практику не заш-щитали? — делано удивилась девушка — раздвоенный язычок насмешливо затрепетал.

— А-а-а! — бессвязно завопила Синяптук, размахивая руками в неистовом гневе — пучки сине-золотых искр разлетались от нее во все стороны. — Заморозь язык, Аякчан! И немедленно сдавайся! Верховные жрицы обещают тебе жизнь, если ты немедленно, сейчас же, очень быстро… или я тебя…

— Что? — лениво поинтересовалась девушка. — На кухню дежурить пошлете?

— Вот что! — завопила Синяптук. Призрачная фигура у нее за спиной растопырила пальцы — и тут же выставила пухлые ладошки сама Синяптук.

Бац-бац-бац! — в сторону Аякчан полетели мелкие, как камушки, Огненные шарики.

Аякчан небрежно взмахнула рукой — Голубой огонь развернулся, точно поднятое фазанье крыло, прикрывая и саму Аякчан, и кузнеца с Гамули. Огненный град врезался в это крыло — раздались частые мелкие взрывы, искры посыпались в снег.

— Задачка на способы и методы использования Огня, наставница Синяптук! — взмывая в воздух, крикнула Аякчан. — Зачем верховные послали за мной самую никчемную жрицу нашей Школы, которую я к тому же терпеть не могу? Ответ — потому что только очень слабая жрица может стать куклой для них! Как, хорошо себя чувствуете с сестричкой Айбансой за спиной? — И она ткнула пальцем в призрачное колыхание воздуха за плечом у Синяптук.

— Ты врешь, врешь! — завизжала Синяптук, стискивая деревянную фигурку в пальцах. — Сейчас я тебя…

Призрачная девичья фигурка за спиной у Синяптук вдруг скользнула вперед, сливаясь с толстой жрицей. Окутанная черным дымом и дрожащим маревом горячего воздуха, Синяптук выросла до самых Нижних небес — существо из нестерпимо сверкающего сапфирового Огня расхохоталось, глядя на мельтешащих внизу человечков. Копье Голубого пламени вылетело прямо из груди существа, целясь в дерзкую девчонку.

— Айка, падай! — отчаянно заорал черный кузнец.

— Было бы перед кем… — скривилась Аякчан.