Факелы ада Туров Тимур
– Но Глазастый в свое время нам здорово помог.
– Делай как знаешь… – Милинович замахал рукой, подзывая официантку.
В заказе его предсказуемо оказалось много мясных блюд и мало овощей, ну а Олег попросил то же, что брал обычно, – борщ и фирменное блюдо, называвшееся так же, как и кафе, – «Черный пруд», и представлявшее собой куриную ногу, особым образом пожаренную с грибами.
Официантка ушла, и маах’керу вытащил из кармана пачку «Примы».
– Не хочешь? – предложил он. – Ну как знаешь… А я никак бросить не могу, хотя пытался пару раз.
– Все-таки нужно обратиться к провидцам, и как можно быстрее, – сказал Олег, понимая, что убеждает в первую очередь не собеседника, а самого себя. – Если они ничего не скажут, то мы и не потеряем ничего, кроме денег. Но вдруг кто-нибудь из них сообщит нечто полезное?
Милинович покачал головой.
– Не знаешь ли ты координат хоть кого-то из них, кроме Глазастого? – спросил Турнов.
– А что я? Никогда не имел дела с этой братией, и надеюсь, что не придется, – маах’керу выпустил клуб дыма. – А ты не суетись – ведь мы же едем к Наблюдателям, а у них все про всех есть. Сам понимаешь, вопрос только в цене. О, а вот и наша жратва…
Недокуренная сигарета была безжалостно раздавлена в пепельнице, и Милинович взялся за вилку и нож.
Поели довольно быстро, причем под занавес обеда маах’керу не удержался, заказал сто граммов коньяку. Когда вышли на улицу, Олег позвонил Антону Григорьевичу и озвучил идею насчет провидцев.
– Давай, – сказал маг второго ряда после паузы. – Только аккуратно.
«Газели» и дейвона на прежнем месте уже не было, зато на тротуаре около киноцентра «Рекорд» собралась небольшая толпа Часовщиков – слышались оживленные возгласы, кое-кто из «желтых» размахивал руками.
– Тоже тикать собрались, нюхом чую, – уверенно заявил Милинович. – Или пакость какую затеяли. Морды носатые.
Олег говорить ничего не стал – ситуация выглядела достаточно ясной.
Они проехали через Минина, по мосту перебрались в нижнюю часть города и в объезд вокзала добрались до Сормовского шоссе. В центре Сормово увидели последствия только что случившейся аварии – «Лексус» столкнулся с изготовленным Часовщиками транспортным средством, слегка похожим на снабженный колесами гигантский утюг с трубой сверху, и беспомощно валялся на асфальте.
Хозяин дорогой тачки пребывал в шоке, а вот выглядывавший из окна «утюга» могучий сатра был лишь удивлен.
– Интересно, что видят простые зеваки? Трактор? – спросил Олег.
– Скорее «Хаммер», – отозвался маах’керу. – Для трактора низковат, хотя эта труба…
Место аварии осталось позади, они свернули на проспект Кораблестроителей и через пять минут увидели главную резиденцию Белых Вихрей в Нижнем Новгороде. Наблюдатели из этого ордена, в отличие от сородичей из Желтого Ока, не стали прятаться за Пелену, а с удобством разместились в ими же выстроенном офисном комплексе – пять этажей, и сплошь затемненное стекло.
– А похоже на «Зеркальную пирамиду», – сказал Милинович, когда они свернули на стоянку.
– Еще бы. И то и другое возводили «бесцветные».
«Форд» Олега заметили, опознали и его самого, так что стоило Турнову выйти из машины, как от входа в здание к ним направился охранник в синей форменной рубахе и черных брюках: серокожий, лишенный волос на голове, зрачка в глазу, бровей и ресниц, как и все Наблюдатели.
– Добрый день. Чем могу помочь? – поинтересовался он, переводя взгляд с человека на маах’керу и обратно: должно быть, пытался определить, кто в этой парочке главный.
– Нам нужна информация, – сказал Олег.
– Какая именно?
– Боюсь, что об этом мы сообщим только твоим старшим, приятель! – заявил Милинович, вытаскивая сигарету. – Надеюсь, что ты знаешь, кто перед тобой? А если нет, то немедленно свяжись со своим начальством.
Охранник, не выказав ни раздражения, ни удивления, активировал висевшую на ухе гарнитуру и принялся с кем-то общаться. Разговор оказался коротким и закончился тем, что Наблюдатель кивнул и сделал приглашающий жест:
– Прошу за мной. С вами будут беседовать.
– Эх, покурить не дали… – проворчал Милинович, торопливо посасывая сигарету.
Окурок выкинул в стоящую у дверей урну, и они проникли в пределы резиденции ордена Белых Вихрей. В просторном вестибюле окунулись в кондиционированную прохладу, на быстром лифте поднялись на третий этаж и оказались в самом обычном коридоре, каких в любом офисе двенадцать на дюжину, – двери с номерами, приглушенный свет.
– Проходите в комнату номер двадцать два, – сказал охранник, а сам остался стоять у лифта.
– Как-то тут все банально, – с разочарованием произнес Милинович. – Говорят, что у них внутри чудо на чуде сидит и чудом погоняет, а оно вон как, словно в банке каком.
Несколько лет назад Олег без приглашения побывал в «Зеркальной пирамиде» – цитадели Наблюдателей из Желтого Ока, и знал, что «бесцветные», строя резиденцию, всегда оставляют специальные этажи для гостей, где и в самом деле ничего необычного не увидишь. Тайны прячутся там, куда уроженца другой сферы не пустят никогда, а настоящие секреты – в помещениях, о существовании которых из своих-то знают далеко не все.
Но демонстрировать осведомленность не стал, ведь наверняка их сейчас подслушивали.
– Есть чудеса или нет – неважно, главное, чтобы толк был, – сказал Олег.
Комната двадцать два оказалась невелика, размером примерно с кухню современной квартиры, и в ней ждал гостей тот самый крохотный Наблюдатель, что вчера явился на место убийства, а два года назад приезжал принимать капитуляцию «Золотой розы». Сегодня он был в костюме, черном и блестящем, словно шерсть крота, и безупречно белой рубашке.
– Опять ты, Рыцарь? – произнес «бесцветный» вместо приветствия. – Садитесь.
В центре помещения стоял круглый стол из светлого дерева, вокруг него располагались стулья. У окна виднелся стеллаж, одну из полок которого занимал ноутбук, а на другой лежали канцелярские принадлежности – бумага в пачках, ручки, пластиковые файлы, несколько папок.
Ничего лишнего, только то, что может понадобиться в ходе переговоров.
– Слушаю тебя, Рыцарь, – сказал Наблюдатель.
На Милиновича он даже не глядел, словно маах’керу вовсе не существовало, и время от времени поглаживал галстук, черный, с изображением белых перьев. То ли провоцировал оборотня, то ли очень хорошо понимал, с кем в этой маленькой компании надлежит разговаривать в первую очередь.
– Мне нужны… – Олег сделал глубокий вдох: чтобы «бесцветные» пошли навстречу, говорить необходимо четко и ясно и подобрать верные слова, – те данные, что добыл Захар при изучении погибшего источника на «Радии». Они требуются, чтобы устранить опасность, нависшую над всеми колодцами города, в том числе и над теми, что принадлежат Белым Вихрям.
– Не трудись, – вскинул руку Наблюдатель. – Боюсь, что ты преувеличиваешь степень угрозы… Те источники, что находятся в нашей собственности, под надежной защитой, и мы уверены…
В этот момент Олег почувствовал: его собеседник лжет, и это означает, что никакой защиты нет, «бесцветные» осознают свою уязвимость, но почему-то не хотят сотрудничать.
Или знают что-то такое, что неведомо более никому?
– А как насчет убийцы Захара? Вы нашли его? – спросил Турнов, когда крохотный Наблюдатель закончил короткий, но напыщенный панегирик собственному ордену. – Хотелось бы узнать, кто это?
Тут Наблюдатель врать не решился.
– Не нашли, – признался он. – Но поиски продолжаются.
– Значит, вы отказываетесь? – произнес Милинович, и на лице его появилась очень нехорошая ухмылка. – Хорошо, но очень подозрительно – вдруг за всем этим стоите именно вы? И Захара прикончили сами, чтобы он не выдал посторонним ваш грязный замысел?
– Это не так! – возмущение в голосе «бесцветного» было ненаигранным, да и фальши Олег не почувствовал.
– Возможно… – протянул маах’керу. – Но ты, мертвоглазый, лучше меня знаешь, чего стоит хорошо сфабрикованный слух. Если пустить его в народ… то многие, кто после взрыва в Печерах почувствовал себя неуютно, решат, что это похоже на правду и что Белые Вихри выглядят слишком уж подозрительно. И чей красивый домик отправится громить обуянная яростью толпа?
Лицо Наблюдателя осталось неподвижным, глаза не выразили ничего, и лишь на лбу заблестели капли пота.
– Такая перспектива не может нас радовать, – признал он. – Хм, ладно… вы получите все, что мы нашли в записях Захара. Не представляю только, чем это может вам помочь – набор бессвязных обрывков, незаконченная схема непонятно чего, обрывки какого-то заклинания.
И вновь в словах «бесцветного» не оказалось лжи – он не пытался ничего укрыть.
– Мы как-нибудь разберемся, – сказал Олег, глянув на Милиновича с уважением: тот показал, что от оборотня может быть толк не только там, где нужны физическая сила, быстрота и выносливость. – И еще – мне хотелось бы приобрести досье на всех провидцев Нижнего.
– Это возможно, хотя за полноту и стопроцентную достоверность информации я поручиться не смогу, – Наблюдатель развел руками. – Сами понимаете, провидцы – это такой нестабильный материал…
Он попросил гостей подождать, а сам вышел, после чего человек и оборотень переглянулись – они только что одержали пусть маленькую, но победу.
Глава 6
Егор Кузьмич пошел в фермеры давно, еще в девяностом, когда стало ясно, что советская власть в одном отдельно взятом колхозе имени Свердлова закончилась. Объединился тогда с несколькими такими же, как он, крепкими мужиками лет под пятьдесят, и принялись они хозяйствовать самостоятельно.
С тех пор было много всякого разного, но Егор Кузьмич никогда не жалел о собственном выборе.
К две тысячи второму году у него была небольшая, но зато целиком своя молочная ферма в родном поселке Керженец, пасека в расположенной дальше на восток деревне Большеорловское, доля в лесном промысле и никаких долгов. Егор Кузьмич считал себя человеком состоявшимся, крепко стоящим на ногах, ну а соседи ему по большей части завидовали.
Из бывших товарищей по фермерству кто к этому времени умер, кто спился, кто зачах от болезней, а кто работал на того же Егора Кузьмича, и когда ему напоминали об этом, он обычно говорил: «На все воля божья».
А сам думал: «Работать больше надо, и хвори тебя минуют, и все будет!»
Дома у него тоже было все в порядке – старшая дочь замужем «на Бору», младшая в институте в Нижнем, жена на здоровье не жаловалась и мужа слушалась во всем, как бабе и положено.
В общем, можно сказать, что Егор Кузьмич был счастливым человеком.
Лето две тысячи второго выдалось не очень хорошим – сухим, отчего трава не налилась и коровы доились хуже обычного. И мало того, начались в области лесные пожары, а в Борском районе, где, почитай, все стоит на торфе, еще и подземные – жуткая, почти неистребимая напасть.
Но к августу с ними управились, пошли дожди, и Егор Кузьмич вздохнул спокойно. Даже позволил себе пару раз выбраться по грибы в леса на Керженце и вернулся оттуда с немалой добычей – притащил белых и подосиновиков на жареху, а груздей – в засол.
С последней такой «охоты» он приехал двадцать седьмого поздно вечером и после целого дня на ногах уснул как убитый. Проснулся глухой ночью от истошного собачьего воя и подумал, что псы во всем поселке не иначе как взбесились. А второй раз вынырнул из сна около четырех, когда в калитку забарабанили так, что верный сторож Снежок чуть с цепи не сорвался.
– Тише ты, окаянный! – цыкнул на него Егор Кузьмич, выбравшись на крыльцо и натягивая штормовку. – Кто там?
– Я это! Беда! – ответили из-за калитки густым басом.
Все ясно, приперся Колька Савельев, бывший компаньон, ныне – сторож на молочной ферме. Вот только что за беда могла там приключиться? Утренняя дойка еще не началась, животина вся в стойлах, с оборудованием еще вчера поутру был полный порядок…
– Что за беда?! – Егор Кузьмич открыл засов, калитка распахнулась, и за ней обнаружился Колька: в кирзовых сапогах и фуфайке, дышащий похмельным перегаром, всклокоченный, с выпученными от ужаса глазами.
– Так Васька… он…
– Что? – Егор Кузьмич сделал шаг вперед и схватил сторожа за ворот.
Племенного бычка он купил в Голландии весной, вложил немалые деньги – если правильно повести дело, то к следующему году будут телята, а на них тоже можно неплохо заработать. Кормили Ваську отдельно, особыми кормами, следили во все глаза, разве что пылинки не сдували.
– Нет его, – сказал Колька и икнул.
– Как нет? – опешил Егор Кузьмич.
– Надо смотреть… я не знаю… – забормотал сторож, время от времени икая. – Вечером обходил, все цело было… а сейчас проснулся, оно и… нет его… И выломано все там…
– Знаю я, как ты обходил! – рявкнул Егор Кузьмич, которого одолела страшная догадка: украли! Завистники воспользовались тем, что пьяный сторож дрых, и свели Ваську. – С «пузырем» самогона в обнимку! Скотина! Ружье твое где?! Не пропил еще?
– Не-а…
– Сейчас я свое возьму, и пойдем посмотрим!
Егор Кузьмич повернулся к дому – увидел, что на крыльцо выбралась жена, но говорить ничего не стал. Но та и так все поняла по лицу мужа – без лишних вопросов шмыгнула обратно, точно ее и не было.
Оделся он торопливо, матерясь вполголоса, схватил двустволку, рюкзак и коробку с патронами. Выйдя во двор, отвязал Снежка – тот хоть и кавказская овчарка, след брать обучен, а уж бросаться на того, на кого укажет хозяин, тем более.
– Веди, – приказал Кольке.
До фермы было пятнадцать минут неспешным шагом, но они прошли это расстояние за пять. Увидев забор, в котором красовалась аккуратная дыра, Егор Кузьмич недоуменно нахмурился – металлическая сетка оказалась не прорезанной, не порванной, а проплавленной, словно тут орудовали автогеном.
Но такой штуки в окрестных селах, где жили завистники, отродясь не водилось.
Сторож побежал за двустволкой, а Егор Кузьмич еще раз осмотрел дыру и пошел к сараю, куда Ваську запирали на ночь. И тут странно повел себя Снежок, не боявшийся в этой жизни никого и ничего, – сначала чихнул, а потом завыл и уперся всеми четырьмя лапами в землю, выразительно глядя на хозяина.
И глаза его молили: «Не надо туда ходить! Ну пожалуйста!»
– Тихо ты, дурак! – рыкнул на пса Егор Кузьмич. – Ты чего, совсем свихнулся?
Снежок заупрямился, но дальше все же пошел, медленно и неохотно, поджав хвост и время от времени вздрагивая. Примчался тяжело дышащий Колька, невесть зачем нахлобучивший старый мотоциклетный шлем, такой грязный, что цвет его угадал бы только ясновидец.
Егор Кузьмич глянул на сей головной убор выразительно, но смолчал.
В сарае все было как обычно, разве что сам Васька отсутствовал, зато имелась свежая куча навоза.
– Странно, – проговорил Егор Кузьмич. – Он что, сам с ним пошел?
Бычок нравом отличался свирепым, мог кинуться на знакомого человека, а уж незнакомым лучше было близко к животному не подходить.
– Дык… не знаю, – сказал Колька и снова икнул.
– А тебя и не спрашивают! Пошли, след Васьки брать будем!
На Снежка пришлось пару раз рявкнуть, и только после этого он повел себя так, как положено обученной собаке. След обнаружили быстро, и отпечатки копыт, оставшиеся на сырой земле, заставили Егора Кузьмича немного успокоиться – ничего, никуда этот гад не денется, поймаем…
Похититель направился на северо-восток, за околицей поселка Керженец нырнул в лес, что тянется до реки с тем же названием. Обошел пруд и двинулся по едва заметной тропке, ведущей в сторону Антонова болота, на которое народ обычно таскается за ягодами.
– Куда это он? – занервничал Колька. – Зачем?
– А хрен его знает… – отозвался Егор Кузьмич. – Не радует меня все это.
Предрассветный лес был тих и темен, не пели птицы, не жужжали насекомые, только шелестела под ногами трава да срывались с ветвей капли влаги. Каждый шорох почему-то заставлял дергаться и вскидывать ружье – вдруг это он, неведомый «завистник», кроется в зарослях?
Бояться Егор Кузьмич не привык и поэтому чувствовал себя отвратно.
До Антонова болота они не дошли, вместе со следом повернули прямо на восток, перебрались через грунтовую дорогу и углубились в густой ельник. И здесь, меж опутанных паутиной зеленых лап, где было душно, несмотря на утреннюю прохладу, и не удавалось заглянуть дальше чем на пяток метров, стало еще хуже.
Егор Кузьмич на несколько мгновений даже приостановился, Колька залязгал зубами, а Снежок поднял голову и вновь уставился на хозяина с тем же выражением, что и на ферме.
– Пошли-пошли! – с преувеличенной бодростью заявил Егор Кузьмич, сердясь на себя за глупый страх.
И они действительно пошли, протискиваясь между старыми елями, отводя в стороны тяжелые ветви и поминутно оглядываясь. А примерно через километр выбрались на маленькую, почти идеально круглую поляну, в центре которой торчал здоровый пень, и тут нашли Ваську.
Точнее, они нашли то, что от него осталось.
– Тяф! – сказал Снежок, дергая носом, и улегся на пузо, точно нашкодивший щенок.
– Матерь Божья… – поддержал его Колька и принялся истово креститься.
А Егор Кузьмич просто тупо застыл, пытаясь понять, что тут произошло: земля залита кровью, повсюду валяются куски бычьей туши; нет, не просто валяются, а аккуратно сложены, меньшая часть отдельно, просто кучей, у края поляны, а большая – в центре, в каком-то странном порядке…
Если неведомый завистник решил поиздеваться, свести животное, а потом зарезать, то к чему весь этот театр? Зачем тратить кучу времени и сил, трудясь над костями и сырым мясом, чтобы сделать… что? Что, черт подери?
– Надо посмотреть, – сказал Егор Кузьмич, и они медленно пошли вперед: он сам в авангарде, едва ли не ползущий Снежок – рядом, а трясущийся и бормочущий сторож – за спиной.
Голова Васьки лежала так, чтобы он смотрел вверх, ниже был пристроен позвоночник, вернее – его половина. Сквозь окровавленные ребра виднелось сердце с несколькими маленькими дырочками и слегка помятая печень. По бокам от сердца лежали лопатки с лохмотьями мышц и приставленные к ним передние ноги с отрубленными копытами. Ниже располагались задние ноги, не изуродованные, если не считать надрезов на бедрах.
– О господи! – воскликнул Колька, и через мгновение Егор Кузьмич догадался тоже.
Останки быка сложили так, чтобы они образовали некое подобие человеческой фигуры!
Выйдя из резиденции ордена Белых Вихрей, Олег вздохнул с облегчением – внутри цитадели «бесцветных» чувствовал себя неуютно, постоянно ощущал чужое внимание, и это вынуждало напрягаться, ежеминутно ожидать какого-либо подвоха или даже удара в спину.
– Ну что, к кому отправимся? – спросил Милинович.
– Сейчас посмотрим, к кому ближе, – и Олег потряс полученной от Наблюдателей тонкой папочкой с гербом ордена Белых Вихрей. – Только в машину залезем, там как-то спокойнее.
Внутри папки обнаружился один-единственный листок с грифом «Общий доступ» и чьей-то подписью сверху. Под этим бюрократическим символом располагалась таблица на шесть строк с графами: «Имя», «Сфера», «Координаты», «Оценка способностей» и «Степень доступности».
– Немного их… – разочарованно протянул Олег. – Ха, а двое вообще не пойми где находятся…
Сатра-провидец по имени Агелай, судя по адресу, обитал где-то на границе Нижегородской и Кировской областей, а насчет женщины-альва, обладающей «чрезвычайно нестабильным, но мощным даром», в соответствующем месте было написано: «точное местонахождение начиная с 01.10.2000 неизвестно».
Имелся тут и Глазастый, с адресом «пос. Гнилицы, ул. Третьяковская, 114» и даже с телефоном.
– Начнем с него, – решил Турнов. – Все же я ним знаком, ерш твою меть.
Дозвониться удалось только со второй попытки, в первый раз угодили на короткие гудки. Потом в трубке щелкнуло, и дребезжащий, неприятный и пронзительный тенор произнес:
– Да?
– Здрасте, – сказал Олег, понимая, что излишняя вежливость сейчас только повредит. – Глазастого мне.
– Кого? – вполне натурально удивился дребезжащий, но это короткое слово оказалось заполненным ложью, будто целая речь кандидата в народные избранники.
– Глазастого. И не надо мне рассказывать, что ты такого не знаешь.
– Слышь, ты, звонильщик, не беспокой занятых людей… – начал дребезжащий.
– Ты такой же человек, как и Глазастый! – оборвал его Олег. – Копыта давно чистил, батя? Или напомнить тебе Магнита? Рыцарь это, из «Золотой розы». Помнишь такого?
– Ты бы сразу представился, что ли? – старый сатра, исполнявший в том притоне, при котором обретался Глазастый, обязанности привратника, мгновенно сбавил тон. – А то названивают тут всякие, ерунду всякую спрашивают, ха, меня смущают, уши мои напрягают…
– Кончай болтать! – вновь перебил собеседника Олег. – Глазастый где?
– Уехал на той неделе, зоркий он наш. Сказал, что в отпуск, хотя какой у него отпуск?
И вот в этой-то фразе как раз лжи не было.
– Когда обещал вернуться? – спросил Турнов, сдерживая досаду.
– Ничего не говорил, – сообщил сатра с совершенно не подходящей к ситуации бодростью. – И как найти его, не знаю.
– Ладно, счастливо, – и Олег положил трубку.
– Неудача? – оскалившись, осведомился Милинович. – Ничего, их там еще три штуки осталось, кого-нибудь да зацепишь.
Но вскоре стало ясно, что маах’керу ошибся: попытка дозвониться до обитающей в Кузнечихе женщины-верог по имени Татьяна ни к чему не привела – никто не брал трубку; в квартире провидца-человека с Большой Покровки сухо сообщили, что хозяин вчера скончался – не выдержало сердце; сотовый, что числился на элохим из Автозаводской колонии, и вовсе, судя по всему, был отключен – едва Олег заканчивал набор, как записанный на пленку голос принимался бубнить: «Неправильно набран номер».
– Что, опять облом? – Милинович хмыкнул. – Похоже, вся эта братия не так плоха, как я о ней думал. Почуяли, что запахло жареным, и принялись уносить собственные задницы.
– Даже тот, что умер?
– А этот не успел, и вот… – маах’керу задумчиво почесал подбородок. – Или попытался разглядеть, в чем тут дело, и надорвался. Старый был дяденька, если я все правильно понял.
Тут Милинович не ошибся – человек-провидец был тридцатого года рождения.
– Значит, придется обойтись своими силами, – сказал Олег, бросая папку на заднее сиденье.
Признавать, что его инициатива оказалась бессмысленной, было неприятно, но с другой стороны – он сделал все, что мог, и не его вина, что провидцы Нижнего дружно ударились в бега.
– Конечно, придется, – маах’керу сжал кулаки. – И это не худший вариант!
Олег завел двигатель, вырулил со стоянки, и они двинулись в обратный путь – через Сормово и Канавино, мимо Кремля, к трассе, ведущей в сторону Верхних Печер. Наверняка соратники еще там, возятся на месте взорвавшегося источника, пытаются разобраться, что с ним случилось.
Проезжая мимо железнодорожной станции «Варя», Олег увидел, что впереди, за правой обочиной, у здания Высшей школы экономики, поднимается столб красного огня. Поначалу решил, что стал свидетелем взрыва, но затем сообразил, что перед ними источник, не только ставший видимым для обычного взгляда, но и почему-то сменивший окраску.
– Вот уж точно адский факел, – заметил Милинович, и волосы у него на затылке приподнялись, словно шерсть на загривке у рассерженного волка. – Эх, «коричневые» сейчас забегают.
– Не только они, – проворчал Олег.
Из дверей ВШЭ выбегали испуганные люди, у крыльца стояла милицейская «Волга», а выбравшийся из нее старлей задумчиво чесал в затылке, явно не зная, что делать с этаким феноменом: арестовать не выйдет, стрелять бесполезно, разве что пожарных вызвать?
Но им, судя по приближающемуся вою сирен, уже позвонили.
Полыхающий источник остался позади, и тут ожил сотовый Олега. Надпись на экране возвестила, что звонит Антон Григорьевич.
– Да? – сказал Турнов, поднеся трубку к уху.
– Вы где? – поинтересовался маг второго ряда.
– Едем наверх, скоро будем… – и Олег рассказал, что затея с провидцами закончилась крахом, зато удалось продавить «бесцветных» и добыть собранную Захаром информацию.
Антон Григорьевич не выразил ни разочарования, ни радости.
– Через пятнадцать минут у фонтана на Минина. Идем в «Самоделкин», – сказал он.
Милинович последнюю фразу услышал, так что когда телефон был убран на место, хищно улыбнулся и поинтересовался:
– Что, теперь заглянем «желтым» за пазуху?
– Да уж, не все «фиолетовым» отдуваться, – Олег кивнул и добавил скорости: времени на то, чтобы добраться до места встречи, им дали по минимуму, и опаздывать не хотелось.
Они успели в срок, и около фонтана, что находится в центре сквера на площади Минина, обнаружили всех в сборе: мрачного, как обычно, Антона Григорьевича, грустного Нар-Тина, Энливэля с еще одним элохим, полноватым, с брезгливо-надменной физиономией, и Ивана со свитой из пары магов «Союза семи»: Часовщика и оборотня.
– Ну что, ждать больше некого? – спросил Нар-Тин, сутулившийся еще больше, чем обычно. – Тогда идем.
И он повел соратников по Алексеевской к ближайшему входу на Мытный рынок, по дороге рассказывая, как договаривался с родичами о том, чтобы чужакам позволили беспрепятственно пройти в молодежный клуб для Часовщиков.
– Поскольку он вроде как бы ничей, то требовалось разрешение вождей всех родов, – говорил Нар-Тин. – А их в Нижнем пять штук, и до каждого не добраться, и всякий на богов кивает… Даже наш, который меня знает как облупленного, что-то о гневе Многоглазого заговорил…
О том, что «желтые» помешаны на религии и что вожди родов одновременно являются и верховными жрецами, Олег слышал, но подробностей не знал. Да и вряд ли кто их знал – во всем, что касалось их веры, гр-хч-сг-от оставались на удивление скрытными и чужаков в собственные обряды не посвящали.
Но сейчас Нар-Тин был откровенно расстроен и говорил такое, что в обычной ситуации никогда бы не произнес:
– Пришлось мне дать клятву на Пяти Опорах, что никакого вреда нанесено не будет, что мы не прибегнем к насилию и не используем то, что узнаем, во вред нашему народу. Если эта клятва будет нарушена, то меня ждет проклятие всех богов, изгнание из племени и долгая, растянутая на несколько лет, агония – покушение на Пять Опор нельзя простить… А, вот мы и пришли.
Пройдя под сводчатой аркой, они оказались на Мытном рынке.
Его квадратную площадку со всех сторон окружали старые, еще девятнадцатого века постройки, рыночные корпуса, ныне большей частью переделанные в жилые дома, а меньшей – отданные под магазины и офисы. В центре ее возвышался продуктовый павильон из нескольких отсеков, а вокруг него в два ряда стояли палатки, где торговали привезенным из Китая и Турции барахлом.
Среди продавцов попадались и люди, и сатра, и дейвона, и оборотни, но Часовщиков было больше всего. Неудивительно, что клуб для молодых «желтых» открыли именно тут – помещение наверняка за символическую плату арендовали у кого-то из своих.
Вывеска с выложенной из зубчатых колесиков буквой «С» и надписью «Самоделкин» обнаружилась после того, как они обогнули павильон и остановились у входа в хозяйственный магазин: она висела на уровне второго этажа, над большим плакатом «Инструменты».
– Эй, Кан-Вад! – позвал Нар-Тин, заглянув в хозяйственный магазин.
– А, это вы? – недружелюбно спросил выглянувший из двери под «Инструментами» Часовщик в бейсболке и кожаной жилетке на голое тело. – Я готов к разговору, но удовольствия он мне не доставит. Ясно?
– Нам тоже, – сказал Иван. – Но мы пришли сюда не для того, чтобы получать удовольствие. Мы явились ради того, чтобы разобраться с опасностью, что угрожает всему городу.
– Да? – Кан-Ваду, судя по мрачной физиономии, на «весь город» было откровенно наплевать. – Идите за мной.
Они вошли в магазин, где продавец-Часовщик общался с покупателем, здоровенным рыжим дядькой, и речь, судя по долетевшим до Олега обрывкам, шла о дверных петлях. Дальше пришлось подняться по узкой лестнице с высокими ступеньками, и они оказались собственно в клубе, в просторной комнате, где не так давно, если судить по некоторым признакам, размещался нелегальный цех по изготовлению то ли шариковых ручек, то ли автоматов Калашникова.
Тут были столы – старые, обшарпанные, многочисленные табуретки, несколько станков – фрезерный, токарный, сверлильный и куча всяких приспособлений, назначения которых Олег, несмотря на техническое образование, не знал.
– Ну? – спросил Кан-Вад, развернувшись и сложив руки на груди так, что стали видны покрытые чешуей локти.
– Мои коллеги займутся делом, – сказал Нар-Тин, – а мы с Иваном расспросим тебя кое о чем.
– Ясно, – Часовщик в жилетке, похоже, являлся кем-то вроде директора «Самоделкина». – Мне велели отвечать на вопросы честно, не утаивая ничего, и не просто велели, а заставили поклясться, поэтому я не смогу умолчать… Но если вопросы затронут мою честь или профессиональные тайны, то… – Темные глаза его гневно сверкнули.
Нар-Тин принялся успокаивать сородича, а Олег отвернулся и включил магическое зрение.
– Они здесь, – без особого удивления произнес он, обнаружив знакомые по «Следопыту» голубые сверкающие нити, спрятанные в толще стен и потолка. – Только рисунок совсем другой.
Тут тоже не было единого контура, связной конструкции, виднелись отдельные куски, разбросанные в видимом беспорядке. Порой они находились рядом друг с другом, а кое-где располагались настоящие «белые пятна», вовсе лишенные следов неведомого заклинания.
– Фиксируем, – велел Антон Григорьевич, и маги «Золотой розы» приступили к работе: записать на соответствующий амулет, что и как расположено, чтобы потом совместить с прежним рисунком, попытаться найти нечто общее, варианты связей и взаимодействий.
Кан-Вад тем временем извлек из спрятанного под одним из столов ящика горсть значков, маленьких, желтых, все с той же буквой «С» из зубчатых колес, и Нар-Тин склонился над одним из них. Тонкие подвижные пальцы дотронулись до безделушки, та вспыхнула неприятным для глаз сиреневым огнем, но тут же погасла, словно не желая демонстрировать свою необычность.
– Точно, амулет, – сказал Иван. – Легко догадаться, у кого вы заказали эти значки.
Директор клуба презрительно скривился, но главу «Союза семи» это не смутило. Он извлек из кармана некую фотографию. Взглянув на нее, Кан-Вад изменился в лице, а когда ему начали задавать вопросы, принялся отвечать быстро, подробно и даже немного угодливо.
– Гонору-то, гонору было, – заметил Милинович, вынюхивавший что-то среди ящиков с деталями, – а как этот «желтый» понял, что дело обстоит серьезно, тут же хвост поджал.
– У него хвоста, в отличие от тебя, нет, – с улыбкой проговорил Энливэль, поднявшийся к самому потолку, чтобы присмотреться к упрятанному в его толщу куску голубой «пряжи».
– Ну, значит, кое-что другое поджал, – хмыкнул маах’керу. – Как волк в том анекдоте про Красную Шапку.
Олег невольно улыбнулся, двое элохим и маги из «Союза семи» дружно заулыбались, а Милинович, довольный собственной шуткой, и вовсе захохотал во весь голос. Кан-Вад испуганно глянул в их сторону, а Иван обернулся и обвел соратников недовольным взглядом.
Те дружно сделали вид, что ничего не было и что все жутко заняты.
Минут через пять параметры оставленного неведомо кем заклинания были зафиксированы, и освободившийся Олег подошел к столу, на котором лежали значки «Самоделкина». Взял один из них и подумал, что где-то совсем недавно видел нечто очень похожее.
В «Контакте» на маах’керу? Вряд ли, там совсем другая цветовая гамма…
Раньше? Но где?
Вспомнилось утро, когда ему позвонил Ярослав, «Снежинка», где они встретились, парни из «Аргуса», сидевшие в первом зале, и молодой маг пятого ряда… Точно, у него была похожая штука – пристегнутый к серо-коричневому джемперу большой круглый значок: красное поле, а на нем – золотистый символ, похожий на сплетение нескольких молний.
Как он тогда сказал? Клубный знак? «Сварог» на Ашхабадской?
Но если правдивы их догадки, то эти амулеты позволяют неведомому врагу контролировать тех, кто их носит. Следовательно, тот маг пятого ряда – потенциальный агент противника, послушная марионетка, которая даже не подозревает о приделанных к ней ловким кукловодом ниточках.