Русские провидцы и предсказатели Филякова Елена

1905–1906 годы выдались исключительно тяжелыми для царской семьи: события 9 января, Русско-японская война, в которую Россия ввязалась абсолютно неподготовленной, ряд тяжелых поражений на фронтах, вооруженные восстания в Москве и других городах, вынужденная и неподготовленная Конституция.

В 1906 году царь получает телеграмму: «Царь-батюшка, приехав в сей город из Сибири, я желал бы поднести тебе икону святого праведника Симеона Верхотурского Чудотворца… с верой, что святой угодник будет хранить тебя во все дни живота твоего и споспешествует тебе в служении твоем на пользу и радость твоих верноподданных сынов». Не правда ли, по сравнению с последующими письмами и телеграммами в адрес царской семьи, слишком грамотно изложено?

Но это все пустяки по сравнению с записью в царском дневнике и письмом царя к премьеру Столыпину, у которого во время взрыва террористами его дачи ранило дочь. Вот это письмо: «16 октября 1906 года. Несколько дней назад я принял крестьянина из Тобольской губернии. Он произвел на Ее Величество и на меня замечательно сильное впечатление. и вместо пяти минут разговор с ним длился боле часа. Он в скором времени уезжает на родину. У него есть сильное желание повидать Вас и благословить Вашу больную дочь иконой. Я очень надеюсь, что Вы найдете минутку принять его на этой неделе».

А вот запись из дневника государя: «1 ноября. В 4 часа поехали в Сергеевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божьим Григорием из Тобольской губернии.»

Из этих посланий следует, что государь знакомился с сибирским мужиком дважды! Впрочем, у Столыпина Распутин побывал и дочери его помог. Что примечательно, государь сразу же направляет Распутина в помощь страдающей дочери своего премьера. Скорее всего, это значит, что Распутин уже продемонстрировал свои целительские способности императорской чете. И продемонстрировал, надо сказать, весьма убедительно.

С первой же встречи с царевичем он отнесся к больному мальчику с особенной предупредительностью. Его искусство успокаивающе воздействовать на больных сразу позволило занять надлежащее место у кровати страдающего мальчика.

Вот как рассказывал об этом Симанович, естественно, со слов самого Распутина и знавших его людей: «Бедный ребенок страдал кровотечениями из носа, и врачи не в силах были ему помочь. Обильные потери крови обессиливали мальчика, и в этих случаях родителям всегда приходилось дрожать за его жизнь. Дни и ночи проходили в ужасном волнении. Маленький Алексей полюбил Распутина. Суггестивные способности Распутина оказывали свое действие. Однажды, когда опять наступило кровотечение из носа, Распутин вытащил из кармана ком древесной коры, разварил ее в кипятке и покрыл этой массой все лицо больного. Только глаза и рот остались открытыми. И произошло чудо: кровотечение прекратилось. Распутин рассказывал мне подробно об этом своем первом выступлении в царском дворце в качестве врача. Он не скрывал, что кора, которой он покрыл лицо царевича, была обыкновенной дубовой корой, имеющей качество останавливать кровотечение. Царская чета при этом случае же узнала, что существуют сибирские, китайские и тибетские травы, обладающие чудесными целебными свойствами. Распутин, между прочим, умел исцелять также без помощи трав. Болел кто-нибудь головой и лихорадкой – Распутин становился сзади больного, брал его голову в свои руки, нашептывал что-то никому непонятное и толкал больного со словом «Ступай»».

Как видите, лечил Распутин не только при помощи прикосновений и возложения рук, но использовал и средства народной медицины. А о тибетской и китайской медицине он, скорее всего, узнал от врачевателя Бадмаева, весьма популярного в Петербурге целителя, использовавшего методы тибетской медицины.

О том, что Распутин действительно спасал наследника, существует множество свидетельств, оспаривать которые бессмысленно. Да и зачем? То, что Григорий обладал определенными способностями, засвидетельствовано достаточно убедительно.

Царевича Алексея он спас в 1907 году, когда врачи ничего поделать не могли. Распутин одной молитвой остановил сильное кровотечение, случившееся после падения мальчика в Царскосельском парке.

Комендант дворца В. Н. Воейков вспоминал: «С первого же раза, когда Распутин появился у постели больного Наследника, облегчение последовало немедленно».

Вырубова вспоминала другой случай, когда у наследника пошла носом кровь. Кровотечение было обильным, остановить его никак не могли, врачи были бессильны. «С огромными предостережениями перенесли его из поезда. Я видела его, когда он лежал в детской: маленькое восковое лицо, в ноздрях окровавленная вата. Профессор Федоров и доктор Деревенько возились около него, но кровь не унималась. Федоров сказал мне, что он хочет попробовать последнее средство, – это достать какую-то железу из морских свинок. Императрица стояла на коленях около кровати, ломая себе голову, что дальше предпринять. Вернувшись домой, я получила от нее записку с приказанием вызвать Григория Ефимовича. Он приехал во дворец и с родителями прошел к Алексею Николаевичу. По их рассказам, он, подойдя к кровати, перекрестил Наследника, сказав родителям, что серьезного ничего нет и им нечего беспокоиться, повернулся и ушел. Кровотечение прекратилось. Доктора говорили, что совершенно не понимают, как это произошло».

Григорий Ефимович действительно лечил наследника от болезни, которую и сегодня в стационарах лечат с трудом.

Этот дар признавали не только друзья Распутина, но и его недоброжелатели. Великая княгиня Ольга Александровна, не любившая «старца», писала: «Распутин определенно обладал даром исцеления. В этом нет сомнений. Я видела эти чудесные результаты своими собственными глазами, и не один раз. Я также знаю, что самые известные доктора того времени были вынуждены признать это».

Естественно, Распутин пользуется доверием у царственных супругов. Но и недоброжелатели у него появляются. Поначалу все для Григория складывалось хорошо – он всеми обласкан, все его опекают, все ищут с ним знакомства. И все хотят. управлять им. Но Григорий не случайно называет себя «опытный странник», чего-чего, а житейского опыта у него хоть отбавляй. Но зря, зря ввязался он в эти опасные игры. Конечно, он крепок мужицким хитрым умом, упрямством и наглостью, и все же… зря. Эти игры оплачиваются кровью. Собственной кровью.

Поначалу хитрые черногорки рассчитывали, введя Распутина во дворец, использовать его далее в своих целях. Но Григорий сразу повел свою игру. Его пытались так же использовать и другие: монархисты и либералы, революционеры и сектанты, вокруг него плели паутину масоны, но он не хотел соблюдать ничьих интересов, у него своих хватало. Не хотел он ни от кого зависеть. Надеялся, что у царя спина широкая – укроет его государь. Но государь вынужден был прислушиваться к мнению двора и своих подданных. Скандалов вокруг царской семьи и без того хватало.

Вот откуда такая таинственность вокруг знакомства Распутина и царя. Негоже простому мужику во дворец ходить как к себе домой. Но он нужен государыне, нужен наследнику. И его заставляют играть в дурацкие игры – официально он ходит во дворец, навещая няньку царских детей – Марию Вишнякову, которая позже обвинит его в изнасиловании. Такие посещения не заносятся в камер-фурьерский журнал, в который в обязательном порядке записывают всех, посетивших государей.

Распутин более не зависит от черногорок, их оттеснила умная и хитрая Анна Вырубова, и обиженные сестры выступают против него, заручившись поддержкой великого князя Николая Николаевича, на дух не переносившего всех юродивых и старцев. Григорию дают солидную сумму денег на постройку храма в родном селе и выпроваживают из столицы, от греха подальше, пока поутихнет.

После возвращения Григория из столицы число его поклонников растет. Из вырытой в конюшне «моленной» все чаще доносятся молитвенные песнопения – из паломничества Распутин возвращается не один, а в сопровождении странниц. Они на длительное время останавливаются в его доме и живут под одной крышей с ним и с его женой. Как заявляет сам Григорий, живут они у него «из-за хлеба», то есть в работницах. Кстати, бытует расхожее мнение, что среди поклонников Распутина и его последователей больше было женщин, чем мужчин. Это далеко не так, женщин было меньше, просто они были заметнее. В далеком сибирском селе, живущем во многом по строгим заповедям, не могла не броситься в глаза двусмысленность проживания под одной крышей с семейным мужиком посторонних женщин.

Наконец терпение у священников иссякло. В Тобольскую консисторию поступает донос, в котором изложено о вызывающем поведении Григория Распутина. О том, что он неподобающим образом ведет себя с женщинами, многие из которых приезжают к нему даже из Петербурга. Они подолгу живут у него в доме, а Григорий водит их в баню избавлять от страстей. «Женщины, окружавшие его, относились к нему с мистическим обожанием, называли «отцом», целовали руку». Доложено так же о молениях в конюшне.

Почуяв неладное, Григорий предложил на сходе пять тысяч рублей на постройку храма, но припоздал. 6 сентября 1907 года против него начато «Дело Тобольской консистории по обвинению крестьянина слободы Покровской Тюменского уезда Григория Ефимовича Распутина-Новаго. в распространении им лжеучения, подобно хлыстовскому, и образованию последователей своего учения.».

Фамилией Новый, или Новых, наделил его сам государь, лично попросив Бенкендорфа ускорить все формальности по изменению фамилии для своего «крестника». Вообще вокруг царской семьи и Распутина много мистики, царь, наделив его новой фамилией, становится действительно «крестным», а позже разделяет судьбу Григория, у них как бы общий крест судьбы. Впрочем, все это общеизвестно.

Во время следствия Григорию припомнили все: и ночные моления, и совместные с дамами хождения в баню. В кучу свалили правду и вымысел. Разбираться во всем этом не хочется. Все, прямо или косвенно замешанные в этом деле, старательно выгораживают Распутина, да, собственно, не Распутина они отбеливают, а себя оправдывают. Местные крестьяне тоже не хотят ввязываться в эту историю, и показания их в большинстве нейтральны: молится, никого не обижает, ничего не видели, ничего не знаем.

Конечно, много темного в деле Распутина, и обвинения его в хлыстовстве какую-то почву под собой имеют – многое в его учениях, в поведении, в терминах удивительно вписывается в хлыстовские привычки и обряды. Но все же доказать что-то трудно, при этом и отрицать не менее сложно.

Следствие приходит к выводу о виновности Григория Ефимовича. Это становится достоянием ушлых журналистов, и о хлыстовстве Распутина стало известно всей России, как о чем-то уже доказанном. Но случилось неожиданное. Новый Тобольский епископ назначает доследование, берет его под свой личный контроль и дает такое заключение в консисторию: «Из всего вышеуказанного преосвященный Алексий вынес впечатление, что дело о принадлежности крестьянина Григория Распутина-Нового к секте хлыстов возбуждено в свое время без достаточных к тому оснований, и со своей стороны считает крестьянина Григория Нового православным христианином, человеком очень умным, духовно настроенным, ищущим правды Христовой, могущим подавать при случае добрый совет тому, кто в нем нуждается». Дело было прекращено 29 ноября 1912 года.

Правда, вскоре епископ Алексий, против своей воли переведенный в Тобольск из Крыма, был назначен в Грузию на теплое во всех отношениях место. Естественно, он знал, кого ему за это благодарить. Впрочем, он уже отблагодарил.

Хотя Распутин был почитаем царской семьей за спасение сына, на некоторое время его заслонила могучая тень маленького отца Иоанна Кронштадтского, любимца отца Николая II, Александра III. Когда отец Иоанн в 1908 году умер, Распутин тут же занял его место возле царской четы. Он им нужен, он, как никто другой, умеет помочь государыне во время частых приступов неврастении, проходивших у нее очень тяжело. Приступы повторяются довольно часто, и чем чаще они повторяются, тем чаще бывает во дворце Распутин. Он обожаем семьей и часто повторяет: «Пока я жив, и царь с царицей живы. Я помру – вся семья царская погибнет». Этим его «пророчеством» будут умиляться многие его апологеты, приводя в подтверждение мистических способностей Распутина. К сожалению, в этом пророчестве он не оригинален. Если посмотреть внимательно – каждый приближенный к властителям предсказатель или астролог считал своим долгом предупредить «хозяина», что тот будет жить и царствовать до тех пор, пока будет жить и здравствовать его звездочет. Таким образом предсказатели защищали себя от необузданного гнева властителей.

В 1908 или 1909 году Распутин знакомится с иеромонахом Илиодором, воинственным проповедником-антисемитом. Этот авантюрист «прославился» погромными проповедями, собиравшими тысячи людей. Законченный мерзавец, позже он стал профессиональным провокатором, организовывал катакомбные церкви, в которые заманивал верующих, а после сдавал их в НКВД. На его совести тысячи загубленных жизней. Но это после. А пока его проповеди произвели сильное впечатление на Распутина. Григорий приглашает Илиодора в гости, в Покровское. Там он настолько проникся доверием к новому приятелю, что одарил его рубашками, вышитыми царицей и ее дочерьми. Илиодор рубашки взял, а заодно прихватил, попросту украл, и письмо государыни к Распутину.

Илиодор уже готов к предательству, а ничего не подозревающий Григорий спасает своего «друга». В 1911 году обеспокоенное откровенно погромными речами и призывами воинственного Илиодора правительство, испугавшись возможных погромов, настояло на его переводе из Царицына в захолустье, инициировав соответствующее постановление Синода. Илиодор взбунтовался и заперся в храме с несколькими тысячами прихожан, объявив голодовку. Но этим только вызвал гнев государя, приказавшего выбросить его из храма. Ехать бы Илиодору в Тульскую губернию под конвоем, да вмешался Распутин, вставший на защиту своего «друга». Он еще об этом пожалеет.

В конце августа премьер Столыпин собирается на торжества по случаю открытия памятника Александру II. Распутин чуть ли не на коленях просит царя удержать Столыпина от этой поездки, прямо заявляя: «Убьют его там, убьют!» Но Столыпин все же едет. И в Оперном театре во время антракта, когда он стоял у сцены, спиной к залу, беседуя с министром Фредериксом, его несколькими выстрелами из револьвера ранил двойной агент охранки и эсеров Дмитрий Богров. Говорят, Столыпин успел повернуться к царской ложе и перекрестить ее. От ран Столыпин скончался.

Тем временем вокруг Григория собирались тучи. Недовольные тем, что он ведет свою игру, не желая служить ничьим интересам, и при этом имеет огромное влияние на царя и особенно царицу, высокопоставленные господа открывают компанию против Распутина. Не указывая истинных причин, они ссылаются на свое возмущение тем, что проходимец и конокрад вхож в царские покои, компрометирует государей и само самодержавие.

Многие вчерашние покровители и ходатаи за него отворачиваются и превращаются во врагов.

Так великий князь Николай Николаевич на одно из прошений Распутина дал ответ: «Удовлетворяю в последний раз. В случае присылки новых прошений вышлю в Сибирь». А когда Распутин высказал пожелание приехать в Ставку (это было уже во времена, когда Николай Николаевич был главнокомандующим), великий князь ответил: «Если приедешь – велю тебя повесить».

Фортуна медленно, но неотвратимо отворачивается от Распутина. На него открывают настоящую травлю, обложив, как волка флажками, яростью газетных публикаций, слухов и сплетен о его беспробудном пьянстве, сексуальной распущенности, разврате и блуде. При этом постоянно подчеркивается его близость к царской семье.

Илиодор решает, что пора выступать на другой стороне. Он заранее приготовил памфлет под названием «Гришка», написанный, надо сказать, ярко, хотя и яростно. Есть версия, что руку к этому памфлету приложил небезызвестный писатель-фельетонист Амфитеатров.

Но до публикации решено было заставить Григория раскаяться, признать свои грехи и покинуть дворец. Для этого собрались в Ярославском подворье, где жил епископ Гермоген. Кроме самого Гермогена и конечно же Илиодора, были журналист-черносотенец Родионов и обиженный «отставкой» Митя Козельский. Распутина заманили обманом, сказав, что с ним желает увидеться Гермоген. Распутин настолько доверял Илиодору, что ничего не заподозрил и поехал. И только на самом подворье, когда в прихожей его встретили издевками, начал о чем-то догадываться, но было поздно – вырваться и убежать невозможно – в дверях стоял Илиодор, мужчина огромного роста, с пудовыми кулаками. Что произошло далее, описывает сам Илиодор: «Исторический час наступил. Гермоген, я и все свидетели собрались в парадную комнату. «Старец» сел на большой диван. Митя, прихрамывая и помахивая отсохшею рукою, ходил взад и вперед около Григория. Все молчали. А потом произошло. нечто невероятное, смешное, но в то же время и ужасное. Митя с диким криком: «А-а-а! Ты – безбожник, ты много мамок обидел! Ты много нянек обидел! Ты с царицею живешь! Подлец ты!» – начал хватать «старца». Распутин попятился назад к дверям. а Митя. тыкая ему пальцем в грудь, еще громче, еще неистовее кричал: «Ты с царицею живешь! Ты – антихрист!» И тогда Гермоген в облачении епископа взял в руку крест и сказал: «Григорий, пойди сюда!..» Распутин приблизился к столу… трясясь всем телом, бледный, согнувшийся, испуганный. Гермоген, схватив «старца» кистью левой руки за череп, правою начал бить его крестом по голове, и страшным голосом. кричать: «Дьявол! Именем Божьим запрещаю тебе прикасаться к женскому полу. Запрещаю тебе входить в царский дом и иметь дело с царицей, разбойник! Как мать в колыбели вынашивает своего ребенка, так и Святая Церковь своими молитвами, благословениями, подвигами вынянчила великую святыню народную – самодержавие царей. А теперь ты, гад, губишь, разбиваешь наши священные сосуды – носителей самодержавной власти. Побойся Бога, побойся этого животворящего креста!»»

Родионов размахивал над головой перепуганного Григория саблей, Гермоген лупил его по голове крестом, обезумевший Митя царапал лицо ногтями, Илиодор пинал сапогами да еще, говорят, щелкал в воздухе портновскими ножницами, грозя оскопить мерзавца. Эта угроза привела Распутина в ужас, и он каялся, целовал крест и божился во всем, что требовали от него мучители, обещая во дворец больше не ходить и тут же уехать из Петербурга.

Обещания свои он позабыл, добежав до дома, тут же написал донос царице. Во дворце его письмо вызвало переполох и возмущение. На головы «заговорщиков» посыпались громы и молнии – Илиодора и Гермогена постановлением Синода сослали одного в пустынь, другого – в дальний монастырь с запрещением появляться в Царицыне и Петербурге. Но бунтари не подчинились. Более того, выступили в печати с обличениями, налево и направо раздавая интервью с красочными «подробностями» из жизни Распутина.

Тогда же в одной из газет был напечатан памфлет Илиодора «Гришка», в котором Распутин предстает «во всей красе», в котором в кучу свалены были и небылицы о похождениях «старца». Тогда же в газеты были отправлены личные письма царицы и дочерей к Распутину, украденные Илиодором! Весь тираж немедленно арестовали, но машина травли была запущена, все было продумано до мелочей. Тибетский лекарь Бадмаев, не сумевший подружиться с Григорием, «нечаянно» передает памфлет в Думу. Свидетельствует Бадмаев: «Я показал «Записку» моему старому пациенту Протопопову. Он попросил у меня разрешения ознакомить с ней Гучкова и Родзянко. Обязался не использовать ее, но нарушил.» Товарищ председателя Государственной думы Протопопов показал «Записку», в которой был изложен памфлет, Гучкову. И по городу стали распространяться отпечатанные на гектографе копии памфлета, в котором приводились письма императрицы и великих княжон. Собственно, в письмах княжон никакого криминала не было, если не считать самого факта переписки императорской семьи с заработавшим скандальную славу мужиком.

А вот письмо самой императрицы позволяло трактовать его весьма фривольно и задуматься об отношениях царицы и «старца», задуматься и ужаснуться происходящему, той бездне, в которую катилась царская семья. Вот это письмо – судите сами: «Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник, как томительно мне без тебя. Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает! Тогда я желаю одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятиях. О, какое счастье даже чувствовать одно твое присутствие около меня… Где ты есть? Куда ты улетел? А мне так тяжело, такая тоска на сердце. Только ты, наставник мой возлюбленный, не говори Ане о моих страданиях. Без тебя Аня добрая, она хорошая, она меня любит, но ты не открывай ей моего горя. Скоро ли ты будешь опять около меня? Скорей приезжай. Я жду тебя и мучаюсь по тебе. Прошу твоего святого благословения и целую твои блаженные руки. Вовеки любящая тебя М.». М – это мама, так сам Распутин называл царицу.

Надо ли объяснять, какая яростная волна возмущения вызвана этими публикациями! Конечно, вся эта лавина грязи обрушивается, прежде всего, на царскую семью, травля направлена не столько даже на Григория Распутина, сколько на самого царя и его семью. Не случайно же с одинаковой яростью и удивительным единодушием на Распутина обрушивается и левая и правая пресса. Все понимают, насколько сильно его влияние, не случайно Пуришкевич прокричал в отчаянии в Думе: «Пока Распутин жив, победить мы не можем».

Положение критическое – скандал погасить не удается, решено Распутина на время удалить из Петербурга. Григорий отправляется в очередное паломничество.

Насколько верны обвинения в безграничном влиянии Распутина на царя, обвинения в том, что он фактически назначает и снимает министров и вообще управляет государством Российским? Вот заключение следователя комиссии Временного правительства В. Руднева, опросившего множество свидетелей: «При осмотре бумаг Протопопова было найдено несколько типичных писем Распутина, начинающихся словами «милай, дарагой», но всегда говоривших только о каких-либо интересах частных лиц, за которых Распутин хлопотал. Среди бумаг Протопопова, так же как и среди бумаг всех остальных высокопоставленных лиц, не было найдено ни одного документа, указывающего на влияние Распутина на внешнюю и внутреннюю политику».

Конечно, нельзя сказать, что Распутин вообще стоял в стороне от дел политических. Яркий пример – свидетельство Витте о том, как именно Распутин повлиял на решение о вступлении России в войну на Балканах. «Пришел Распутин, в пламенной речи, лишенной, конечно, красот присяжных ораторов, но проникнутой глубокой и пламенной искренностью, он доказал все гибельные результаты европейского пожара, – и стрелки истории передвинулись по другому направлению. Война была предотвращена».

К тому же есть заслуживающая внимания версия, что сама императрица активно поддерживала просьбы и высказывания Распутина, потому что хитроумный Григорий тайные устремления императрицы часто выдавал за свои. Есть предположения, что некоторые «видения» Григория, которые она описывала в письмах к царю, придуманы самой государыней. В целом же государь, вопреки распространенному мнению, был достаточно упрям и в главном всегда придерживался собственного мнения, хотя к советам все же прислушивался.

Осенью 1912 года Распутин в очередной раз спасает жизнь царевичу Алексею в безнадежной, казалось бы, ситуации – началось кровоизлияние, гангрена, положение было настолько серьезным, что пришлось даже издать бюллетень о здоровье наследника. Григория нет рядом, Вырубова дает ему телеграмму, Распутин отвечает, что он молился, и что наследник будет жить. И болезнь отступила! Врачи опять только руками разводят.

Когда Распутин возвращается в Петербург, государыня старается держать его возле наследника, невзирая на шумную травлю. Но в 1914 году он опять на время уезжает, на этот раз домой, в Покровское. А там его уже с нетерпением ждет Хиония Кузьминична Гусева. Она хорошо приготовилась к встрече, о чем рассказала на следствии: «Я купила за три рубля на толкучке, на базаре в г. Царицыне, у неизвестного мне человека – черкеса или армянина, как его звать не знаю, предъявленный мне кинжал. Покупать кинжал мне никто не советовал, не давал на его покупку денег; три рубля эти я сама скопила. У меня было своих 39 рублей, и я уехала после Троицы, спустя неделю, в г. Тюмень машиной и пароходом. Отметка в паспорте. Неделю назад в воскресенье я приехала в село Покровское Тюменского уезда, где, как мне известно из газеты, Григорий Распутин проживает. Об этом я узнала в г. Ялте в редакции местной газеты «Ялта». В г. Тюмени я никуда не заезжала, а села сразу на пароход, на котором приехала в село Покровское. Здесь я остановилась на квартире у крестьян, как их звать, не знаю. О своем намерении убить Распутина я не сказала этим крестьянам, объяснив, что я прибыла в с. Покровское побывать у прозорливого старца Григория Распутина. Я пришла к нему в дом и спросила у девки (как ее звать – не знаю), когда вернется домой Распутин. Она мне ответила, что он даст им телеграмму и приедет. Прошла неделя. Девочка моей хозяйки, имя ее забыла, мне сообщила, что она у обедни видела Распутина, который уже приехал домой. С этого дня я стала следить за Григорием Распутиным возле его дома, сидела на крылечке местного волосного правления и вчера днем, после обеда, увидела идущего напротив меня знакомого мне Григория Распутина; он шел домой, и я повстречала у ворот его же дома; под шалью у меня был спрятан предъявленный мне кинжал. Ему я не кланялась. Один раз его этим кинжалом ударила в живот. После чего Распутин отбежал от меня, я за ним бросилась с кинжалом, чтобы нанести ему смертельный удар, но в этот момент он схватил лежащую на земле оглоблю и ею ударил меня один раз по голове, отчего я тотчас упала на землю и разрезала себе нечаянно левую руку повыше кисти (обвиняемой Гусевой была показана забинтованная повыше кисти левая рука). Это было днем, и сбежался народ, который говорил: «Убьем ее!», то есть меня, и взяли ту же оглоблю. Я быстро поднялась и сказала толпе: «Отдайте меня полицейскому! Не убивайте меня!» Кинжал я бросила около ограды. Мне связали руки и повели в волость и по дороге меня толкали, пинали, но не били.

Больше добавить в свое оправдание я ничего не имею. Показание мне прочитано. Добавлю: Распутин сознался Илиодору, что он ложный пророк, а что его везде восхваляют и он хвалится этой славой, – я славы его не признаю и считаю его ложным пророком.

Хиония Кузьминична Гусева».

Хиония была подослана Илиодором. Нанесенная Распутину рана оказалась серьезной, некоторые газеты даже поспешили дать объявления о его смерти, сам Григорий вызвал священника для причастия. И в это время объявлена война Германии. Тяжело раненный, Распутин пишет государю: «Милый друг, еще раз скажу: грозна туча над Россией, беда, горя много, темно и просвету нет; слез-то море и меры нет, а крови?

Что скажу? Слов нет, неописуемый ужас. Знаю, все от тебя войны хотят и верные, не зная, что ради гибели. Тяжко Божье наказание, когда уж отымет путь, – начало конца.

Ты – царь, отец народа, не попусти безумным торжествовать и погубить себя и народ. Вот Германию победят, а Россия? Подумать, так все по-другому. Не было от веку горшей страдалицы, вся тонет в крови великой, погибель без конца, печаль. Григорий».

Распутин выжил. Во время войны поддерживал царя и царскую семью, несмотря на нескончаемую травлю. Он предчувствовал свою гибель и даже написал предсмертное завещание, переданное царю. Известно несколько списков этого завещания, но в целом они совпадают, расходясь в незначительных деталях. Вот один из списков, приведенный Ароном Симановичем:

«Дух Григория Ефимовича Распутина Новых

из села Покровского.

Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что еще до первого января я уйду из жизни. Я хочу русскому народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять. Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на твоем троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией. Если же меня убьют бояре и дворяне и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в стране дворянства.

Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей семьи, то есть детей и родных, не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ. Я ухожу и чувствую в себе Божеское указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен подумать, все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я им заплатил моей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о твоем избранном роде. Григорий».

О смерти Распутина, вернее, о его убийстве, написано много. Нет никакого желания описывать еще раз все это в подробностях. Убийство всегда противоестественно и отвратительно.

Но и после смерти тело Распутина не нашло успокоения. Над его могилой надругались вскоре после захоронения, а после Февральской революции гроб выкопали и повезли для тайного перезахоронения в лесу, но по дороге машина сломалась, останки облили бензином и сожгли на костре.

Незадолго перед смертью Распутин говорил царю, что, когда он умрет, погибнет и вся царская семья, но перед смертью они увидят его родное село Покровское. Вскоре Пьер Жиляр, сопровождавший в ссылку царскую семью, запишет в дневнике: «Выехав 14-го августа в 6 часов утра, 17-го вечером мы прибыли в Тюмень – на станцию железной дороги, наиболее приближенную к Тобольску. Через несколько часов после этого мы грузились на пароход «Русь». На другой день мы плыли мимо деревни – места рождения Распутина, и Семья, собравшаяся на мостике, могла созерцать дом старца, который ярко выделялся посреди изб. Это событие не было для них неожиданностью, так как Распутин это предсказал, и это стечение обстоятельств, казалось, еще раз подтверждало его пророческие слова».

После расстрела царской семьи их тела также отвезли в лес, облив серной кислотой, сожгли и закопали. Воистину существовала некая мистическая связь между Распутиным и царской семьей.

Предсказал Григорий Распутин многое, самое знаменитое его предсказание заключалось в его «Завещании», которое уже процитировано. В 1912 году в книге «Благочестивые размышления» он якобы разместил еще многие пророчества. На мой взгляд, все, там написанное, весьма туманно, и трактовать это можно как угодно, так же как и предсказания Нострадамуса: все, что уже случилось, предсказано правильно, а все, что будет – не сбывается.

«Люди идут к катастрофе. Самые неумелые будут править повозкой и в России, и во Франции, и в Италии… Человечество будет раздавлено поступью безумцев и негодяев. Мудрость закуют в цепи… А потом большая часть людей поверит во власть имущих, но разуверится в Боге… Кара Божья будет нескора, но ужасна. А случится это до конца нашего века. Затем, наконец, мудрость будет освобождена от цепей, и человек вновь полностью доверится Богу… Под знаком Тельца будет Западная Европа. А под знаком Орла будет Святая Русь.». Понимай, как знаешь. Я не толкователь чужих предсказаний, но, чтобы не разочаровывать читателя, приведу некоторые пророчества Распутина, данные в различных толкованиях. Частично это толкования его «Благочестивых размышлений», частично якобы предсказаний Николаю II. Якобы потому, что есть смутные сведения о том, что Распутин незадолго до смерти передал царю некие пророчества, но после революции они исчезли в архивах ЧК, в секретном отделе у Бокия. Копии же этих предсказаний оказались в библиотеке редких книг Йельского университета.

В общем, кому это интересно – читайте. Вообще-то опубликовано множество предсказаний Распутина, но в большинстве своем они сомнительного происхождения. Впрочем, решать вам.

«В 2001 году злое бедствие захлестнет весь мир. Чаще всего бомбы будут взрываться в самых людных местах крупных городов стран Европы и Америки. Пик придется на осень, когда люди, ненавидящие Запад, взорвут место детских гульбищ и развлечений. В 2002 году европейские ученые докажут, что действительно происходит переселение душ и существует жизнь после смерти. В доказательство душа усопшего возродится в новом облике. Это вызовет массовые самоубийства среди нищих и неудачников, которые захотят обрести счастье в перевоплощении. В 2004 году в Америке создадут запах для борьбы с терроризмом, однако злой змей вырвется наружу и окажется более убийственным и скоротечным, чем бубонная чума.

В 2008 году к власти в некоторых странах придут мусульмане-фанатики, которые объединятся против христианских стран. Война, в которой погибнут миллионы людей, будет продолжаться семь лет, после чего города превратятся в руины, а солнце исчезнет за облаками дыма и пожарищ…»

Согласно различным источникам:

– Распутин предвидел приход Гитлера к власти в Германии, итоги Второй мировой войны, высадку человека на Луну, а также конец света;

– Распутин предугадал возникновение «новой империи» – СССР, а также последующий ее распад из-за национальной розни;

– Немало говорил о варварском отношении к природе – люди станут умирать от «болезней сердца», от «легких» в результате своей неразумной деятельности;

– По пророчеству «старца», во время одной из «ужасных бурь» (какие бури он имел в виду – неясно) на Землю вернется Иисус Христос, чтобы утешить людей и оказать им помощь. Иисус предупредит всех жителей Земли о приближающемся конце света (23 августа 2013 года) и снова вознесется на небо;

– По предсказанию Распутина, к концу первого десятилетия XXI века власть на Востоке захватят исламские фундаменталисты, которые назовут США порождением Сатаны и объявят ему непримиримую войну. В этот период в США к власти придут ортодоксы, но только христианского толка. Начнется война, которая продлится семь лет и станет последней в истории человечества. Только в одном большом сражении с обеих сторон погибнет более чем по миллиону человек. А 23 августа 2013 года «огонь поглотит все живое на земле, и после этого жизнь на планете умрет и наступит могильная тишина».

Нечего сказать – «утешил» нас «старец», поживем – увидим.

На этом можно бы и закончить. Но все же позволю себе в качестве приложения дать выдержки из так называемого «Доклада», или «Записки», следователя Временного правительства Руднева. Пожалуй, он последний, кто общался с таким количеством свидетелей жизни и деяний Григория Распутина.

Доклад Руднева

Состоя Товарищем Прокурора Екатеринославского Окружного Суда, 11-го марта 1917 г., ордером Министра Юстиции Керенского я был командирован в Петроград, в Чрезвычайную Следственную Комиссию по расследованию злоупотреблений бывших Министров, Главноуправляющих и других высших должностных лиц.

В Петрограде, работая в этой Комиссии, я получил специальное поручение обследовать источник «безответственных» влияний при Дворе, причем этому отделу Комиссии было присвоено наименование: «Обследование деятельности темных сил». Занятия Комиссии продолжались до последних чисел августа 1917 г., когда я подал рапорт об отчислении ввиду попыток со стороны председателя Комиссии прис. пов. Муравьева побудить меня на явно пристрастные действия. Мне, как лицу, командированному с правами Судебного Следователя, было предоставлено производство выемок, осмотров, допрос свидетелей и т. д. В целях всестороннего и беспристрастного освещения деятельности всех лиц, относительно которых в периодической печати и обществе составилось представление, как о людях, имевших исключительное влияние на направление внутренней и внешней политики, мною были разобраны и осмотрены архивы Зимнего Дворца, Царскосельского и Петергофского Дворцов, а ровно и личная переписка Государя, Императрицы, некоторых Великих Князей, а также и переписка, отобранная при обыске у епископа Варнавы, графини С. С. Игнатьевой, доктора Бадмаева, В. И. Воейкова и других высокопоставленных лиц. При производстве расследования было обращено особое внимание на личность и характер деятельности Г. Е. Распутина и А. А. Вырубовой, также и на отношение Царской Семьи к Германской Императорской Фамилии.

Считая, что задача моего обследования имеет громадное значение в смысле освещения событий, предшествовавших и сопровождающих революцию, я снимал копии со всех протоколов осмотров, проходивших через мои руки документов, а равно и со свидетельских показаний.

<…>

К сказанному выше необходимо добавить, что Распутин несомненно обладал в сильной степени какой-то непонятной внутренней силой в смысле воздействия на чужую психику, представлявшей род гипноза. Так, между прочим, мной был установлен несомненный факт излечения им припадков пляски св. Витта у сына близкого знакомого Распутина – Симановича, студента Коммерческого института, причем все явления болезни исчезли навсегда после двух сеансов, когда Распутин усыплял больного.

Запечатлен мною и другой яркий случай проявлений этой особенной психической силы Распутина, когда он был вызван зимой 1914/15 г. в будку железнодорожного сторожа Царскосельской дороги, где, после крушения поезда, лежала в совершенно бессознательном состоянии, с раздробленными ногами и тазобедренной костью и с трещинами черепа, Анна Александровна Вырубова. Около нее в то время находились Государь и Императрица. Распутин, подняв руки кверху, обратился к лежащей Вырубовой со словами: «Аннушка, открой глаза». И тотчас она открыла глаза и обвела ту комнату, в которой лежала. Конечно, это произвело сильное впечатление на окружающих, а в частности на Их Величества, и, естественно, содействовало укреплению его авторитета. Вообще надо сказать, что Распутин, несмотря на свою малограмотность, был далеко не заурядным человеком и отличался от природы острым умом, большой находчивостью, наблюдательностью и способностью иногда удивительно метко выражаться, особенно давая характеристики отдельным лицам. Его внешняя грубость и простота обращения, напоминавшие порою юродивого, были несомненно искусственны; ими он старался подчеркнуть свое крестьянское происхождение и свою неинтеллигентность.

Ввиду того что в периодической прессе уделялось, много места разнузданности Распутина, ставшей синонимом его фамилии, на это обстоятельство при производстве следствия было также обрушено надлежащее внимание, и богатейший материал для освещения его личности с этой стороны оказался в данных того самого негласного наблюдения за ним, которое велось охранным отделением. При этом выяснилось, что амурные похождения Распутина не выходили из рамок ночных оргий с девицами легкого поведения и шансонетными певицами, а также иногда и с некоторыми из его просительниц. Что же касается его близости к дамам высшего общества, то в этом отношении никаких положительных материалов наблюдением и следствием добыто не было.

Следствием был собран многочисленный материал относительно просьб, проводимых Распутиным при Дворе; все эти просьбы касались, как было выше указано, назначений, перемещений, помилований, пожалований, проведения железнодорожных концессий и других дел, но решительно не было добыто никаких указаний о вмешательстве Распутина в политические дела, несмотря на то, что влияние его при Дворе, несомненно, было велико. Примеры этого влияния очень многочисленны; так, между прочим, при обыске в канцелярии Дворцового Коменданта, Генерала Воейкова, было обнаружено несколько писем на его имя такого содержания: «Енералу Фавейку. Милой, дорогой, устрой ее, Григорий». На подобных письмах оказались отметки, сделанные рукой Воейкова, сводившиеся к указанию имени, отчества и фамилии просителей, их места жительства, содержание просьбы, отметки об удовлетворении просьбы и об оповещении просителей; тождественного содержания были обнаружены письма и у бывшего председателя Совета Министров Штюрмера, а равно и у других высокопоставленных лиц. Но все эти письма касались исключительно просьб об оказании личных протекций по подводу разных случаев из жизни лиц, о которых ходатайствовал Распутин.

В силу обстоятельств, в том числе и постоянного болезненного состояния Императрицы, вследствие ее болезни сердца, Царская Семья вела удивительно замкнутый образ жизни, что естественно способствовало самоуглублению и развитию религиозного чувства, принявшего у Государыни совершенно исключительный, преобладающий характер. На почве этой религиозности Александра Феодоровна вводила монастырский устав Богослужения в некоторых придворных церквах, и с особым наслаждением, несмотря на болезненное состояние, выстаивала до конца длившиеся долгими часами службы. Это исключительное религиозное настроение Императрицы Александры Феодоровны и послужило единственной причиной преклонения Ее перед личностью Григория Распутина, который, несомненно, как уже было объяснено, обладал способностью внушения, благотворно действовал в некоторых случаях на состояние здоровья тяжело больного Наследника. При этом вследствие своей религиозной настроенности Императрица не могла объективно оценивать источник несомненно поразительного влияния Распутина на состояние здоровья Наследника и искала этот источник не в гипнотической силе, а в тех Высших Небесных Силах, которыми был наделен, по Ее глубокому убеждению, за свою святую жизнь Распутин.

Подлинная подпись:

Бывший командированный в Чрезвычайную Следственную Комиссию по расследованию злоупотреблений Министров, Главноуправляющих и других должностных лиц, с правом производства следственных действий. Товарищ Прокурора Екатеринаславского Окружного Суда

Владимир Михайлович Руднев.

По следу птицы

А будетлянин играет: и ему кажется, что вражду стран можно заменить ворожбой струн.

Велимир Хлебников

Велимир (Виктор Владимирович) Хлебников 28.10. (9.11) 1885, урочище Ханская Ставка, Калмыкия – 28.06.1922, с. Санталово, Новгородская губерния

Если бы происходивший из старинного купеческого рода Владимир Алексеевич Хлебников, орнитолог и лесовод – ему принадлежала честь создания Астраханского заповедника, – знал, насколько глубоко отразится на одном из его пятерых детей место его рождения, он, наверное, отказался бы от затянувшейся на долгие годы служебной поездки в Калмыцкие степи. Но знать и предвидеть будущее, в отличие от будущего сына Виктора, ему было не дано, и он поехал. Он был человеком долга, строгих правил и дисциплины, а служба и призвание обязывали его находиться в частых разъездах по самым глухим местам империи.

  • Меня окружали степь, цветы, ревучие верблюды,
  • Круглообразные кибитки,
  • Моря овец, чьи лица однообразно-худы,
  • Огнем крыла пестрящие простор удоды,
  • Пустыни неба гордые пожитки,
  • Так дни текли, за ними годы.
  • Отец, далеких гроза сайгаков,
  • Стяжал благодарность калмыков…

Владимир Алексеевич был влюблен в свою профессию, в природу. Поклонник Дарвина и Толстого, он был широко образован и, кроме орнитологии и лесоводства, серьезно занимался исследованиями в области этнографии, живо интересовался историей, верованиями и обычаями калмыков-буддистов.

Благодаря отцу Виктор увлекся естественными науками, вместе с ним часами пропадал в лесах и степях, наблюдая птиц, посещал стойбища калмыков-кочевников, с удивлением, душевным трепетом и восторгом наблюдал за таинственными и тягучими буддистскими обрядами. Особо потрясли его детское воображение гарруспиции[5] калмыков. Но больше, чем гадание по внутренностям и по бараньей лопатке, на всю жизнь его впечатлили калмыцкие астрологи зухарчи, предсказывавшие будущее по зухарчин моди (доскам судьбы). При помощи таинственных таблиц для предсказаний «тан-шим», своеобразных руководств по использованию «досок судьбы», предсказывали будущее, вычисляли время, сверяли календарные сведения, предсказывали погоду и многое другое, составлявшее жизненный интерес астраханских кочевников.

Удаленность от городов и частые переезды создавали для семьи Хлебниковых определенные трудности. Но родители Виктора обладали крепкими характерами. Отец корнями уходил в купеческое сословие, мать – Екатерина Николаевна, урожденная Вербицкая, происходила из богатой петербургской семьи, которая род свой вела от вольнолюбивых и крутых нравом запорожских казаков. Екатерина Николаевна получила блестящее образование: окончила Смольный институт, была историком.

В такой семье дети получили хорошее домашнее образование, были разносторонне развиты. Виктор уже в четыре года самостоятельно читал по-русски и по-французски. Живо интересовался историей, литературой, искусством. У него рано проявился интерес к математике. В семье Хлебниковых все дети хорошо рисовали, младшая сестра Вера в последствии стала художницей и женой художника Митурича.

Беспокойная служба отца была причиной частых перемен места жительства, Виктор учился то на Волыни, то в симбирской гимназии, то в гимназии казанской. Уже во время учебы в гимназии, когда ему приходилось подолгу жить вдали от дома, на частных квартирах, он стал тяготиться тем, что называется «быт» – вынес из комнаты все, по его мнению, «лишние» вещи, оставив кровать и стол, а на окна повесил рогожи. В такой спартанской обстановке он жил в дальнейшем всегда и везде.

В 1903 году в составе геологической экспедиции побывал в Дагестане, вернувшись, поступил в Казанский университет на математическое отделение физико-математического факультета.

Увлечение Хлебникова естественными науками, зоологией неудивительно, поскольку его детство прошло возле отца, в лесах и заповедниках. И не случайно первыми публикациями Хлебникова стали статьи: «Опыт построения одного естественнонаучного понятия» (о симбиозе и метабиозе), напечатанная в «Вестнике Студенческой Жизни», и «О нахождении кукушки, близкой к Cuculus intermedins Vahl в Казанском у. Каз. губ.», опубликованная в «Приложении к протоколам заседания Общества Естественных Наук».

В 1904 году он принял участие в студенческой демонстрации. Отец, узнав об этом, пришел на площадь и пытался уговорить сына покинуть место события, но тот отказался. Прибыла конная полиция, и, чтобы разогнать студентов, всадники во весь опор помчались на толпу. Все стали разбегаться, Хлебников остался стоять на месте и чудом не погиб под копытами: кони остановились буквально в шаге от него. Он был арестован. Когда его спросили, почему он не убежал, сказал: «Должен же был кто-то ответить». За время непродолжительного заключения (месяц или полтора) у Хлебникова произошли разительные внутренние перемены. Из тюрьмы вышел совсем другой человек.

Он остро воспринимал поражение русских войск в Русско-японской войне, события при Цусиме. Примерно в это время он пишет духовное завещание – записанное, по его словам, на коре березы обещание найти оправдание бессмысленным смертям погибших при Цусиме:

  • Слушай! Когда многие умерли
  • В глубине большой воды
  • И родине ржаных полей
  • Некому было писать писем,
  • Я дал обещание,
  • Я нацарапал на синей коре
  • Болотной березы
  • Взятые из летописи
  • Имена судов,
  • На голубоватой коре
  • Начертил тела и трубы, волны, —
  • Кудесник, я хитр, —
  • И ввел в бой далекое море
  • И родную березу и болотце.
  • Что сильнее: простодушная береза,
  • Или ярость железного моря?
  • Я дал обещанье все понять,
  • Чтобы простить всем и все
  • И научить их этому.

Очевидно, в это время он и начинает труды по поиску «законов времени», опираясь на которые можно было бы предсказывать будущее. Он хотел познать страну и весь мир с помощью научного анализа. Он поставил перед собой дерзкую задачу объединить в этих поисках лингвистику, считая язык первоосновой, математику, историю и поэзию. Изучение языковых корней, поиски праязыка, привели Хлебникова к созданию нового языка, языка будущего, к новаторскому словотворчеству.

Круг интересов студента Хлебникова, восстановившегося в университете, необычайно расширился: он занимается математикой, физикой, кристаллографией, биологией, физической химией, увлекается философией, изучает историю, языки – санскрит и японский, активно пробует силы в литературе, в живописи и музыке. На короткое время он оказывается вовлечен в некий революционный кружок, скорее всего, эсеровский. В нем идут приготовления к терракту, в котором Хлебникову отводится роль караульного. Но по каким-то причинам все это не осуществилось, и больше к «революционной» деятельности Хлебников не возвращался. Тем более что ему было куда приложить силы.

В 1908 году он переезжает в Петербург, переводится в столичный университет. В Петербурге с головой окунается в литературную жизнь: посещает многочисленные вечера поэзии, публичные чтения, литературные кафе, всего этого в те годы Серебряного века в столице было без счета. Юноша некоторое время мечется, не зная, к какому литературному берегу пристать: посещает «башню» Вячеслава Иванова, чтения у Кузьмина, которого некоторое время называет своим учителем, участвует в «Академии стиха», дружит с символистами. Его восторженно принимают будущие акмеисты – Гумилев, Ахматова, в которую он безнадежно влюблен. В качестве псевдонима он берет себе имя Велимир, относит рукописи в журнал «Весна», в котором секретарем редакции был Василий Каменский, один из первых русских авиаторов, поэт. Он знакомит Велимира с будущими футуристами – братьями Бурлюками, Еленой Гуро, Маяковским. Вскоре энергичный Давид Бурлюк объединяет поэтов-авангардистов в кружок «будетлян», это и есть будущие футуристы, название и идеологию взявшие у Хлебникова.

В эти годы появляются в печати стихи и рассказы Хлебникова в коллективных сборниках «будетлянского содружества»: «Садок судей», «Студия импрессионистов». Вокруг этих сборников идут ожесточенные литературные сражения, но сам Велимир в них почти не участвует. Выступать ему собратья по перу также практически не дают, поскольку выступления его проходят своеобразно. По свидетельству очевидцев, он обладал «странным» голосом, разговаривал почти шепотом, потому в зале его не было слышно. Мне довелось несколько раз беседовать с сестрами Синяковыми, которым посвящена поэма Хлебникова «Синие оковы». Когда я спросил их о голосе поэта, одна из сестер ответила, что Велимир был очень высок, кажется, даже выше Маяковского, а вот голос у него был очень, простите, писклявый. Будучи вообще человеком очень застенчивым, он страшно смущался, всячески скрывал этот свой недостаток и потому почти всегда говорил очень тихо, что породило немало легенд о странностях общения Хлебникова. А при публичных выступлениях начинал читать стихи по бумажке, бормотал, спотыкался, что-то ему не нравилось, он тут же, прямо на сцене, садился к столу и начинал править написанное, забывая об окружающем.

Поэт Николай Асеев так написал о Хлебникове: «В мире мелких расчетов и кропотливых устройств собственных судеб Хлебников поражал своей спокойной незаинтересованностью и неучастием в людской суетне. Меньше всего он был похож на типичного литератора тех времен: или жреца на вершине признания, или мелкого пройдоху литературной богемы. Да и не был он похож на человека какой бы то ни было определенной профессии. Был он похож больше всего на длинноногую задумчивую птицу, с его привычкой стоять на одной ноге, и его внимательным глазом, с его внезапными отлетами. и улетами во времена будущего. Все окружающие относились к нему нежно и несколько недоуменно».

Он поражал, удивлял и зачаровывал всех, его знавших. Так получилось, что он очень рано избрал свой путь и шел по нему с упрямством древнего пророка. Мир, безусловно, тесен, но он сумел в нем обособиться, стать ни на кого не похожим, одновременно незаметным и запоминающимся.

«Хлебников обладал великолепным умением просиживать часами в многошумной компании, не проронив ни единого слова. Лицо у него было неподвижное, мертвенно-бледное, выражавшее какую-то напряженную думу. Казалось, что он мучительно силится вспомнить что-то безнадежно забытое. Он был до такой степени отрешен от всего окружающего, что не всякий осмеливался заговорить с ним», – вспоминал Корней Чуковский.

А вот как описывает встречу Хлебникова и Чуковского художник Матюшин: «…На одном из докладов Чуковский, встретившись в зале с Хлебниковым, обратился к нему с предложением вместе издать не то учебник, не то что-то другое. Я стоял рядом и наблюдал: одинаково большого роста, они стояли близко друг к другу. Две головы – одна с вопросом, другая с нежеланием понимать и говорить. Чуковский повторил вопрос. Хлебников, не уклоняясь от его головы и смотря ему прямо в глаза, беззвучно шевелил одними губами, как бы шепча что-то в ответ. Это продолжалось минут пять, и я видел, как Чуковский, смущенный, уходил из-под вылупленных на него глаз Хлебникова и под непонятный шепот его рта. Никогда я не видел более странного объяснения».

В это же время Велимир все реже посещает университет, все больше времени проводит в читальных залах, занимаясь вычислениями. Рассерженный его «баловством», отец прекращает пересылать деньги на учебу, и вскоре Велимира отчисляют из университета «за неуплату», на самом же деле он уже давно практически не посещает занятия. Хлебников выбрал свой путь и будет идти по нему до конца жизни. Начинаются бесконечные скитания, безбытная жизнь по чужим углам, по съемным комнатам, по друзьям и знакомым. Отчисление из университета ничуть не огорчило Хлебникова, хотя в письмах домой он обещает поступать учиться далее, но врать он категорически не умеет и потому обещания его выглядят неубедительно. Да и какая учеба, когда вокруг столько всего происходит! В 1912 году выходит нашумевший на всю Россию сборник «Пощечина общественному вкусу», тот самый, в котором футуристы во весь голос заявили «Мы пришли!», опубликовав в сборнике манифест, в котором потребовали «сбросить Пушкина с корабля современности».

По мнению многих исследователей, «Манифест» весь был написан практически одним Хлебниковым. Но не скандальным манифестом гордидся Хлебников, а напечатанной в сборнике на последней странице таинственной таблицей. Это были впервые опубликованные Велимиром плоды его упорных трудов по исчислению времени, результатом которых и явилась таблица дат падений великих государств. В последней строке было предсказано: «Некто 1917».

В том же 1912 году опубликована брошюра «Учитель и ученик», в которой приводились расчеты «законов времени» и предсказывалось падение государства в 1917 году. «Ученик. Я не смотрел на жизнь отдельных людей; но я хотел издали, как гряду облаков, как дальний хребет, увидеть весь человеческий род и узнать, свойственны ли волнам его жизни мера, порядок и стройность. <… > Я искал правила, которому подчинялись народные судьбы. И вот я утверждаю, что года между началами государств кратны 413. Что 1383 года отделяют паденья государств, гибель свобод. Что 951 год разделяет великие походы, отраженные неприятелем. Это главные черты моей повести. < … > Это еще не все. Я вообще нашел, что время z отделяет подобные события, причем z = (365 + 48y)x, где у может иметь положительные и отрицательные значения. < … > Половцы завоевали русскую степь в 1093 году, через 1383 года после падения Самниума в 290 году. Но в 534 году было покорено царство Вандалов; не следует ли ждать в 1917 году падения государства?»

Всю жизнь Хлебников посвятил отысканию «единого закона времени», благодаря которому открывается возможность прогнозировать исторические события и влиять на них. Свои предсказания Велимир строит не на интуиции, не на неких тайных знаниях, а на познании законов природы. Тайны времени он пытается постигнуть, вырвав их из плена чисел. Хлебников очень рано осознал свое призвание, и вместе с этим пришло горькое осознание одиночества в своем времени. Уже в 1915 году он писал: «Рядом со мной нет ни одного человека, могущего понять меня».

После смерти поэта это его осознание своего особого места в поэзии, в исследованиях законов времени породило множество легенд о его обособленности, нелюдимости, «особенности». Словом, создавался портрет человека «не от мира сего». Это верно только отчасти. Велимир был необыкновенно привязчив, а его как бы одиночество было вызвано тем, что многочисленные друзья постоянно либо обманывали его, либо откровенно насмехались. Не всегда со зла, но бывало и такое. Например, Бурлюк рассылал письма издателям, в которых предупреждал, что ни в коем случае нельзя давать Хлебникову вычитывать гранки: «Предупреждаю, Хлебников не способен делать корректуру – он пишет поверх ее новый вариант. Его от печатания надо устранить совершенно».

Маяковский в 1919 году не напечатал рукописи Хлебникова, которые тот ему передал. Когда после смерти Хлебникова литературовед Степанов стал собирать материалы для издания собрания сочинений Велимира, он обратился к Маяковскому с просьбой предоставить хранившиеся у него рукописи Велимира. Маяковский не отозвался. Было опубликовано открытое письмо, в котором Степанов и другие обвиняли Маяковского в укрывательстве и использовании рукописей Хлебникова. Болезненно реагировавший на любую, самую незначительную критику, Маяковский. отмолчался. Но рукописи не предоставил. Об этом с возмущением писал известный языковед Роман Якобсон: «Я на него очень сердился, что он не издавал Хлебникова, когда мог и когда получили деньги на это <…>, позже, весной 1922 года, не отдавал Хлебникову нужные для работы, отданные Маяковскому на временное хранение рукописи».

Хлебников никогда не был угрюмым, просто со временем постоянное полуголодное существование наложило на него отпечаток. На самом же деле Велимир был очень остроумен, ряд его реплик разошелся по России, например, это он назвал Керенского «главнонасекомствующим на солдатской шинели». Пожалуй, только Хлебников мог «обрезать» такого мастера язвительных ответов, как Маяковский. Известен такой случай: как-то за столом в кафе сидели поэты, и Гумилев, показывая французский орден, сказал, что такой орден имеют всего несколько человек. На что Маяковский ответил: «Зато такой, как я, в России один!» Хлебников мгновенно отреагировал: «А таких, как я, вообще нигде больше нет».

Велимир отнюдь не сторонился женщин, как повествуют об этом легенды, – он был страшно влюбчив. Известно о его влюбленности в Анну Ахматову, в Веру Лазаревскую, в сестер Синяковых, Ксану Богуславскую, Веру Будберг и во многих других. Женщин он очаровывал, не случайно Ахматова называла его «безумным, но изумительным». Но какая женщина согласилась бы жить такой жизнью, какой жил он? Бездомность, бесконечные скитания – кто из женщин мог бы разделить с ним это?

В преддверии Первой мировой войны Велимир со всей страстью участвует во всех выступлениях и дискуссиях футуристов, является заводилой многих акций. Но футуризм для него не самоцель. Когда в Россию приехал вождь итальянских футуристов, фашиствующий Маринетти, Велимир пришел на его вечер в Петербурге и раздавал листовки, заканчивающиеся словами: «Кружева холопства на баранах гостеприимства». При этом, как вспоминал художник Матюшин, обычно тихий и внешне флегматичный Хлебников «так разгорячился, что чуть не побил Кульбина», организовавшего эту лекцию. На следующий день Велимир фактически сорвал выступление итальянца, выкрикивая нечто вроде «Бездарный болтун!» и «До свидания, овощ!»

Первую мировую Хлебников встретил публикациями работ: «Битвы 1915–1917 гг. Новое учение о войне» (1915) и «Время мера мира» (1916). В этих сочинениях, руководствуясь вычислениями, сопоставляя их с изучением исторических хронологий войн, он пытается предсказать ход Первой мировой войны, исход некоторых предстоящих сражений.

В одном из писем, датированным концом 1916 года он пишет: «Это только 11/2 года, пока внешняя война не перейдет в мертвую зыбь внутренней войны», удивляя точностью предсказания. Кстати, Первую мировую войну Хлебников предсказал еще в 1908 году в воззвании к славянским студентам, написанном в Петербургском университете, он заявил, что «в 1915 г. люди пойдут войной и будут свидетелями крушения государства».

Война не любит наблюдателей, ей не нужны пророки. Она требует кровавой пищи. В 1916 году Велимир призван в армию. Армейская тупая муштра приводит его в ужас, он пишет, что в запасном полку прошел «ад перевоплощения поэта в лишенное разума животное». Он обращается к своему знакомому, доктору Кульбину, приват-доценту Военно-медицинской академии, с просьбой помочь освободиться от армии, мотивируя это тем, что «на все доводы один ответ, что я еще жив, а на войне истреблены целые поколения. Но разве одно зло оправдание другого зла и их цепи? Я могу стать только штрафованным солдатом с будущим дисциплинарной роты. Шаги, приказания, убийство моего ритма, делают меня безумным к концу вечерних занятий. Как солдат я совершенно ничто. <.> У поэта свой сложный ритм».

Стараниями Кульбина удается освободить Хлебникова от военной службы. Он сразу же едет в Петербург, потом в Астрахань, а оттуда в Харьков. В феврале 1917 года, как раз накануне Февральской революции, он приезжает в Петроград, а в дни Октябрьского переворота оказывается в Москве. Бродит по улицам, его арестовывают то юнкера, то красногвардейцы, но ему удается выпутываться. Революция производит на Хлебникова огромное впечатление. Не случайно он буквально чувствует ее, оказывается в самых горячих точках событий. У поэта Хлебникова острое чутье опытного репортера. Это говорит о том, что он прекрасно разбирался в событиях, следил за их политическим развитием.

Вдохновленный революционным подъемом, Велимир пишет «Воззвание Председателей земного шара», в котором предлагает противопоставить «государствам прошлого» «высокие начала противоденег». Именно в этот революционный период он надеется воплотить в реальность задуманное еще в 1915 году Общество Председателей Земного Шара, в котором должно было быть триста семнадцать членов. Им, поэтам, художникам, лучшим представителям человечества, а не политикам и капиталу предстояло, по задумке Хлебникова, управлять миром. Число триста семнадцать не случайно. По хлебниковской теории времени, все события, происходящие в мире, кратны этому числу.

Ветер революции подхватывает Велимира и носит по опаленной огнем стране, стране, в которой разруха, голод и надвигающаяся Гражданская война. В 1919 году эта война настигает поэта в Харькове, куда он попадает одновременно с приходом в город белых, и, чтобы избежать мобилизации деникинцами, ему приходится укрываться за стенами «Сабуровой дачи», как называют в Харькове сумасшедший дом, тогда еще не применяли термин «психиатрическая больница». Мобилизации он сумел избежать, но его дважды настигает тиф, и буквально за спиной постоянно маячит тень голода. Но он все так же, несмотря на все трудности и лишения, много и упорно работает, особенно над «основным законом времени». «Числа тем проще, чем сложнее отношения», «Я, точно кошка, слежу за числом, пока не пробежит мышь».

В 1921 году он оказывается в Баку, где встречает крайне тяжелую для него зиму, но в то же время 1920–1922 годы – это его звездный час, золотая «Болдинская осень». В это время создается множество произведений, а в 1921 году происходит столь долгожданное событие: он завершает работу над «законами времени». «В статьях я старался разумно обосновать право на провидение, создав верный взгляд на законы времени, а в учении о слове я имею частые беседы с <мнимой единицей> Лейбница».

В основе его теории времени лежит, как он предполагал, предзаданная цикличность исторических событий. Как уже упоминалось, на него оказала огромное влияние гадательная практика калмыцких предсказателей-астрологов зурхачи. Эта практика в основе имела корни тибетского ламаизма и подразумевала, что законы и циклы мира единообразны и предопределены, ничто в мире не происходит случайно, все связано необходимостью причинно-следственных рядов абсолютного единства мира.

У калмыков нет постоянного календаря, все календарные сведения каждым зурхачи добываются по мере необходимости путем математических вычислений. Кроме этого, в обязанности зурхачи входит и гадание о бытовых проблемах. «Гаданье о счастье, здоровье и будущем спасении людей, о благоприятных и пагубных обстоятельствах жизни и проч., – писал в 1893 году этнограф Иродион Жи-тецкий. – У каждого зурхачи, как необходимая принадлежность его специальности, кроме рукописей, есть еще доска для вычислений и особенная таблица, под именем «тан-шим», в которой сгруппированы все данные для предсказаний. Доска зурхачи делается из крепкого дерева и размером примерно 90 на 30 сантиметров. Сверху середина выдолблена в палец глубины, так что ее окружает род маленького валика. Зурхачи пишет на ней заостренной палочкой, насыпая предварительно мелкой пыли. Прежде чем начать писать, каждый раз зурхачи совершает символическую молитву – ставит и стирает ряд особых знаков по разным направлениям доски».

Можно сколько угодно оспаривать серьезность открытия Хлебниковым законов времени, равно как и целесообразность подобных исканий, но не мешало бы вспомнить, что моделью теории единого поля, к которой целеустремленно двигался Эйнштейн, служили чистые законы времени.

Законы времени Хлебникова опираются на понятия регулярности событий и основаны на степенях двойки и тройки, первых четных и нечетных числах. «Мой основной закон времени: во времени происходит отрицательный сдвиг через 3n дней и положительные сдвиги через 2n дней; события, дух времени становится обратным через 3n дней и усиливает свои числа через 2n дней; когда будущее становится благодаря этим выкладкам прозрачным, теряется чувство времени, кажется, что стоишь неподвижно на палубе предвидения будущего. Чувство времени исчезает и оно походит на поле впереди и поле сзади, становится своего рода пространством».

Хлебников представлял Вселенную как пульсирующе-звучащий организм, выстроенный согласно числовым законам высшей гармонии. «Мы знаем про гаммы индусскую, китайскую, эллинскую. Присущее каждому из этих народов свое понимание звуковой красоты особым звукорядом соединяет колебание струн. Все же богом каждого звукоряда было число. Гамма будетлянина особым звукорядом соединяет и великие колебания человечества, вызывающие войны, и удары отдельного человеческого сердца.

Если понимать все человечество как струну, то более настойчивое изучение дает время в 317 лет между двумя ударами струны… 317 лет не призрак, выдуманный больным воображением и не бред, но такая же весомость, как год, сутки земли, сутки солнца. Гамма состоит из следующих звеньев: 317 дней, сутки, 237 секунд, шаг пехотинца или удар сердца, равный ему по времени, одно колебание струны А и колебание самого низкого звука азбуки У. Эта гамма сковывает в один звукоряд войны, года, сутки, шаги, удары сердца, то есть вводит нас в великое звуковое искусство будущего. Если взять ряд 133 225 лет для колебания материков, понимаемых как плоские струны, 317 лет для колебания струны войн, год и 317 дней для жизни памяти и чувства суток, 237 секунд, 1/80 и 1/70 часть минуты, и 1/439 и 1/426 части секунды, то перед нами будет цепь времен, а1, а2, а3, а4, +а n-1, an, связанный по такому закону: ап в 365 или в 317 раз менее а n-1. Этот ряд убывающих времен и есть гамма будетлянина. Вообразите парня с острым беспокойным взором, в руках у него что-то вроде балалайки со струнами, Он играет. Звучание одной струны вызывает сдвиги человечества через 317 лет. Звучание другой шаги и удары сердца, третья главная ось звукового мира. Перед вами будетлянин со своей балалайкой. На ней прикованный к струнам трепещет призрак человечества. А будетлянин играет: и ему кажется, что вражду стран можно заменить ворожбой струн».

Мысли о пульсации Вселенной Хлебников объяснял в 1919 году А. Н. Андриевскому: «Я утверждаю всю убежденность в пульсации всех отдельностей мироздания и их сообществ. Пульсируют солнца, пульсируют сообщества звезд, пульсируют атомы, их ядра и электронная оболочка, а также каждый входящий в нее электрон. Но такт пульсации нашей галактики так велик, что нет возможности ее измерить. Никто не может обнаружить начало этого такта и быть свидетелем его конца». Сегодня теория пульсации изучается серьезными учеными, лежит в основе многих исследований.

Давайте, пожалуй, закончим с предсказаниями и после этого завершим наше повествование о жизни удивительного человека – Велимира Хлебникова.

По страницам его футуристических произведений разбросано множество предсказаний: дома-книги, телевидение, с профессиональной точностью он прогнозировал современные компьютерные и телевизионные технологии, виртуальную реальность и даже Интернет.

Вот отрывки из его «Радио будущего»: «Радио будущего – главное дерево сознания – откроет ведение бесконечных задач и объединит человечество. Научная новость, землетрясение, пожар, крушение в течение суток будут напечатаны на книгах Радио. Из уст железной трубы громко несутся новости дня, дела власти, вести о погоде, вести из бурной жизни столиц. Если раньше Радио было мировым слухом, теперь оно глаза, для которых нет расстояния. Подойдем ближе… Гордые небоскребы, тонущие в облаках, игра в шахматы двух людей, находящихся на противоположных точках земного шара, оживленная беседа человека в Америке с человеком в Европе. Радио разослало по своим приборам цветные тени, чтобы сделать всю страну и каждую деревню причастницей выставки художественных холстов далекой столицы. Мусоргский будущего дает всенародный вечер своего творчества, опираясь на приборы Радио в пространном помещении от Владивостока до Балтики, под голубыми стенами неба. научились передавать вкусовые ощущения. даже запахи будут в будущем покорны воле Радио. врачи лечат внушением на расстоянии по проволоке. в руки Радио переходит постановка народного образования. <Весь мир> будет покрыт станами Радио.

Так Радио скует непрерывные звенья мировой души и сольет человечество…»

Кинорежиссер и драматург Елена Саканян снимая серьезные фильмы о Хлебникове, исследовала его открытия времени. Кстати, она утверждает, что Хлебников предсказал ее приход под именем Нелли Дезес, а художник Б. Григорьев изобразил ее профиль на двойном портрете 1916 года («Хлебников в будущем»). Для своего фильма «Путешествие с Двойником» (Первые Хлебниковские игры, 1992), она построила «Паутину Времени», основываясь на системе исчислений Хлебникова.

Вот какие любопытные результаты получились: «Вверх от узлового 1917-го идут удары расширения власти, через 2n дней: годы 1921, 1923, 1929, 1939 и неожиданный рецидив советской власти – 2007 год. Вниз от 1917-го – удары ослабления власти, через 3n дней: 1929 (двойной смысл года), 1941, 1953, 1962 (Карибский кризис), 1989 и конец власти – 2025 год.

Насколько верны законы времени Хлебникова возможно будет узнать очень скоро – в интервале 2005–2009 годов человечество должно разрешить самые главные глобальные проблемы, базирующиеся на «двойках жизни», иначе, как предупреждает Хлебников, будет поздно, и нам придется иметь дело с «тройками смерти»».

Ну что ж, поживем – увидим. А пока вернемся к жизни Велимира. Итак, пережив тяжелую зиму в Баку, Хлебников оказывается участником так называемого Иранского похода, когда во время инициированной Советской властью Гилянской революции в Иране высадился десант Каспийской флотилии. Этот поход преследовал две цели – возвращение угнанных белогвардейцами в Иран кораблей и попытку импортировать революцию в другие страны.

Велимир по протекции Рудольфа Абиха был зачислен на должность лектора политодела персидской Красной армии. О том, какие «лекции» читал Хлебников, лучше всего рассказывает он сам: «…в последний раз в жизни поверил людям и прочел доклад в ученом обществе при университете «Красная Звезда». Правда, я утонченно истязал их: марксистам я сообщил, что я Маркс в квадрате, а тем, кто предпочитает Магомета, я сообщил, что я продолжение проповеди Магомета, ставшего немым и заменившего слово числом. Доклад я озаглавил Коран чисел. Вот почему все те, чье самолюбие не идет дальше получения сапог в награду за хорошее поведение и благонамеренный образ мысли, шарахнулись прочь и испуганно смотрят на меня».

Вскоре Хлебников отправляется в Иран, называвшийся тогда Персией. Вот как он пишет об этом в письме:

«Храбро как лев пишу письмо.

Знамя Председателей Земного Шара всюду следует за мной, развевается сейчас в Персии. 13/IV я получил право выезда, 14/IV на «Курске» при тихой погоде, похожей на улыбку неба, обращенную ко всему человечеству, плыл на юг к синим берегам Персии.

Покрытые снежным серебром вершин горы походили на глаза пророка, спрятанные в бровях облаков. Снежные узоры вершин походили на работу строгой мысли в глубине Божьих глаз, на строгие глаза величавой думы. Синее чудо Персии стояло над морем, висело над бесконечным шелком красно-желтых волн, напоминая об очах судьбы другого мира.

Струящийся золотой юг, как лучшие шелка, раскинутые перед ногами Магомета севера, на севере за кормой «Курска» переходили в сумрачное тускло-синее серебро, где крутилось, зеленея, прозрачное стекло волн ярче травы; и сами себя кусали и извивались в судорогах казненных снежные змеи пены. «Курск» шумно шел на юг, и его белая масляная краска спорит с оперением чайки. Он был словом человеческого разума, повернутым к слуху величавого моря.

Охотники за кабанами стояли на палубе и говорили про дела охоты. Меня выкупали в горячей морской воде, одели в белье и кормили, и ласково величали «братишкой».

Я, старый охотник за предвидением будущего, с гордостью принимаю это звание «братишки» военного судна «Курска» как свое морское крещение. После походившей на Нерчинские рудники зимы в Баку, когда я все-таки добился своего: нашел великий закон времени, под которым подписываюсь всем своим прошлым и будущим, а для этого я перечислил все войны земного шара, в который я верю и заставлю верить других.

День 14/lV был днем Весеннего Праздника, днем Возрождения и отдания чести самому себе (движение самоуважения).

Уезжая из Баку, я занялся изучением Мирза-Баба, персидского пророка, и о нем буду читать здесь для персов и русских: «Мирза-Баб и Иисус».

Энзели встретило меня чудным полднем Италии. Серебряные видения гор голубым призраком стояли выше облаков, вознося свои снежные венцы.

Черные морские вороны с горбатыми шеями черной цепью подымались с моря. Здесь смешались речная и морская струя, и вода зелено-желтого цвета. Закусив дикой кабаниной, собзой и рисом, мы бросились осматривать узкие японские улицы Энзели, бани в зеленых изразцах, мечети, круглые башни прежних столетий в зеленом мху и золотые сморщенные яблоки в голубой листве.

Осень золотыми каплями выступила на коже этих золотых солнышек Персии, для которых зеленое дерево служит небом.

Это многоокое золотыми солнцами небо садов подымается над каменной стеной каждого сада, а рядом бродят чадры с черными глубокими глазами.

Я бросился к морю слушать его священный говор, я пел, смущая персов, и после 11/2 часа боролся и барахтался с водяными братьями, пока звон зубов не напомнил, что пора одеваться и надеть оболочку человека – эту темницу, где человек заперт от солнца и ветра и моря».

В Персии он продает на базаре сюртук, сапоги и шапку и щеголяет в рубахе и штанах, сшитых из мешковины. Пожалуй, никогда до этого и после он не чувствовал себя настолько своим среди бесшабашной полосатой толпы. Если в России его странный вид вызывал подозрительность, то у персов он вызывал уважение. За длинные волосы, одухотворенное лицо и рубище персы прозвали его «урус дервиш», то есть русский странствующий монах, юродивый, так же они называли его «гуль-мулла», священник цветов.

В Иране он отъедается фруктами, с жадностью и интересом вникает в быт персов, заглатывает историю и философию загадочной страны. При этом ему интересны все стороны жизни персов. Однажды, накурившись гашиша, он впал в транс, а в это время загорелся духан, на терраске которого Велимир заснул. Все стали разбегаться, Хлебников же не просыпался, как ни толкал его художник Доброковский, с которым они и посетили этот духанчик. Пришлось художнику заворачивать Велимира в ковер и выкатывать по ступенькам.

Но не все происшествия в объятом гражданской войной Иране были столь забавны. Хлебников прошел весь поход на Тегеран со штабом предводителя «Иранской Красной Армии» Эсханулла-ханом. Поход из-за предательства завершился тяжелым поражением. Во время нападения изменников на охрану штаба, вместе с которой жили и Хлебников с Доброковским, им едва удалось спастись. Вместе с остатками охраны они двинулись пустыней к берегу Каспийского моря, надеясь успеть на покидавшие Иран корабли Каспийской флотилии.

Неожиданно Велимир пошел куда-то в сторону, вглубь песков. И хотя его предупреждали, что вокруг разъезды мятежных нукеров, которые уже загнали в горы Эсханулла-хана и отрезали ему голову, что в песках он заблудится и умрет от жажды, Хлебников упрямо шел в пески. Как рассказывали очевидцы, он говорил, что «в ту сторону полетела интересная ворона, с белым крылом».

Так и ушел Велимир по следу птицы. Отряд вышел на берег Каспийского моря через день. На волнах качались плоскодонные лодки – киржимы, подошел захваченный отступающими пароход «Опыт», уцелевшие красноармейцы погрузились на него. И когда подобрали причальные мостки, в песчаных барханах показалась высокая фигура Хлебникова. Как он сумел выжить в страшной жаре без воды и полуодетый, осталось загадкой даже для местных жителей.

Вернувшись в Россию, Хлебников продолжает скитаться. Рукописи он возит то в мешке, то в корзине, оставляет то у одних, то у других. Однажды деревенские подростки растащили корзину его рукописей «на цигарки». О том, как получал от Хлебникова рукописи для публикации в 1922 году, пишет редактор Решетов: «.Я зашел за материалом для второго номера «Маковца». Хлебников выволок из-под кровати картофельный мешок, набитый рукописями, и тихо предложил выбрать. Мешок был набит листками, исписанными почерком Хлебникова». Существует красивая то ли легенда, то ли быль о том, как во время бесконечных скитаний зимой поезд, с едущим куда-то Велимиром, застрял на глухом полустанке, дров не было, никак не могли развести костер, и плакала маленькая девочка, замерзая на руках матери. Велимир подошел и молча вытряхнул на растопку собственные рукописи из заменявшей чемодан наволочки. Было ли так на самом деле, не знаю, но это очень в духе Велимира – согреть человека ценой собственных строчек.

Хлебников путешествует. Железноводск, Баку, Пятигорск, снова Баку. В поезде Баку—Москва его ограбили, избили и у Хасавюрта выбросили из вагона. С трудом он добирается до Минеральных Вод, оттуда – в Пятигорск.

Голод, охвативший Поволжье, добрался и до берегов Терека. Хлебников, насколько я знаю, первым назвал этот голод не случайностью, а богохульством, тем самым недвусмысленно указывая на то, что голод организован, спровоцирован. Больной, вечно голодный, Велимир с утра до вечера ходит по городу, подбирая умирающих от голода беспризорников, отводит их в приюты и на пункты питания. В специальном выпуске газеты «Терек – Поволжью» он публикует стихотворение «Трубите, кричите, несите!», в котором средствами поэтики Маяковского взывает:

  • Вы, поставившие ваше брюхо на пару толстых свай,
  • Вышедшие, шатаясь, из столовой советской,
  • Знаете ли, что целый великий край,
  • Может быть, станет мертвецкой?

Зимой Хлебников собирается в Москву. Несмотря на сильно подорванное здоровье, он счастлив – за это время им написаны и подготовлены к печати многие произведения, «Доски судьбы». Денег на дорогу, как всегда, нет, ему удается пристроиться в поезд с инвалидами войны, эпилептиками. Дорога растягивается на целый месяц. В Москву Велимир приезжает в одном нижнем белье, кто-то дарит ему тулупчик, и он ходит, не снимая его, поскольку под тулупом, кроме белья, ничего нет.

Москва приносит только разочарования: практически полный разрыв с друзьями, отказ Маяковского вернуть рукописи, провал всех планов по изданию рукописей. Все это наслаивается на и без того подорванное здоровье. Безденежье и голод не проходят бесследно. Он собирается ехать в Астрахань, к родным, к теплу. Но ни денег, ни сил на столь дальнюю поездку нет.

Велимир устал и болен. С горечью он констатирует: «Люди моей задачи часто умирают 37-ми лет, мне уже 37 лет».

Муж любимой сестры Веры, Петр Митурич, предлагает поехать на некоторое время в Новгородскую губернию, в деревню Санталово, поправить здоровье, и к осени обещан бесплатный билет до Астрахани. Хлебников с радостью соглашается. Но в деревне внезапно сильно заболевает, у него отнимаются ноги. Митурич с трудом находит подводу, чтобы отвезти его в больницу в деревне Крестцы, но местные врачи ничего поделать не могут. 28 июня 1922 года, помещенный в селе Санталово в баньку, скончался Велимир Хлебников. Когда присматривавшая за ним старушка спросила:

– Тяжело тебе помирать? Хлебников ответил:

– Да.

Митурич сделал портрет Хлебникова на смертном одре, с трудом нашел доски на гроб, который украсил надписью «Первый Председатель Земного Шара». Похоронили его в деревне Ручьи, на погосте в левом углу. Позже тело поэта было перезахоронено в Москве, на Новодевичьем кладбище, рядом с прахом его матери, сестры Веры и ее мужа – Петра Митурича. В 1975 году на могиле было установлено необычное надгробие – «каменная баба» – память о месте его рождения, его истоках.

Я не ставил перед собой задачу выяснять истинность исследований Хлебникова. Сам же поэт настаивал, что его «законы времени» не являются «ни прорицанием, ни мистикой». Он утверждал, что «точные законы дают предвидение будущего не с пеной на устах, как у древних пророков, а при помощи холодного умственного расчета».

Меня, независимо от подлинной научности обоснований Велимира, привлекла, как говорил мой знакомый, «широта артистического жеста», размах крыла этого невероятно одаренного человека. Настолько одаренного, что иногда кажется, что попал он в XX век из далекого будущего: путешествовал во времени, и сломалась машина. Настолько далекого, что нам еще расти и расти до понимания оставленного им наследия.

В драматической поэме «Гаршин», действие которой происходит на фоне белого террора, безумия войны и безумия в стенах «Сабуровой дачи» – психиатрической больницы, сумасшедшего дома, Велимир, как бы оглядываясь вокруг, вопрошает: «Где сумасшедший дом? В стенах или за стенами?» Жаль, не в лучших временах заблудился путешественник во времени. А есть они – лучшие?

  • Еще раз, еще раз,
  • Я для вас
  • Звезда.
  • Горе моряку, взявшему
  • Неверный угол своей ладьи
  • И звезды:
  • Он разобьется о камни,
  • О подводные мели.
  • Горе и вам, взявшим
  • Неверный угол сердца ко мне:
  • Вы разобьетесь о камни,
  • И камни будут надсмехаться
  • Над вами,
  • Как вы надсмехались Надо мной.

(1922)

«Мне Бог однажды открыл глаза…»

Матушка, казалось, знала все события наперед. Каждый день прожитой ею жизни – поток скорбей и печалей приходящих людей. Помощь больным, утешение и исцеление их.

Зинаида Жданова

Блаженная старица Матрона Московская (Матрона Дмитриевна Никонова) 1884, с. Себино, Епифанский уезд, Тульская губерния – 02.05.1952, ст. Сходня, Москва

В 1881 году в Тульской губернии, невдалеке от поля Куликова, в селе Себино Епифанского уезда,[6] в семье крестьян Никоновых ожидали безрадостное событие – рождение ребенка. Чему было радоваться, когда четверо голодных ртов мал мала меньше уже по лавкам сидели, в чугунки смотрели. А чугунки были пустые – жила семья бедно: избу топили по черному, соломой, и всей семьей спали зимой в русской печке, покрепче прижимаясь друг к другу.

Родители – Дмитрий да Наталья – тихо пошептавшись, повздыхали и, пролив скупые слезы, решили отдать дитя в соседнее село Бучалки, в приют князя Голицына, иначе хоть по миру иди. С тем и спать легли.

Наутро Наталья рассказывала мужу сон. Приснилась ей ослепительно белая птица с человеческим лицом, почему-то Наталья сразу догадалась, что это – ее не родившаяся еще дочь. Птица покружилась над головой у Натальи, потом опустилась ей на правую руку и, сложив крылья, заглянула в лицо. Глаза у белой птицы были закрыты…

22 ноября родила Наталья слепую девочку и сразу вспомнила сон, оказавшийся вещим знамением. Это подтвердил и сельский священник отец Василий, славившийся среди прихожан как праведник и блаженный, при крещении девочки, названной Матроной в честь преподобной Матроны Константинопольской, греческой подвижницы V века. Когда священник опустил дитя в купель, над младенцем распространился увиденный всеми прихожанами столб легкого благоухающего дыма. Отец Василий сразу понял, что это знамение, свидетельствующее о богоизбранности младенца. Он сказал:

– Я много крестил, но такое вижу в первый раз, и этот младенец будет свят. Девочка эта Господом дарована.

Тогда Наталья рассказала ему о вещем сне. Отец Василий задумался, по лицу его пробежала тень, и он добавил, обращаясь к присутствующим:

– Это дитя встанет на мое место. Слепая, она будет видеть то, что не дано зрячим, и предскажет мою кончину.

Девочка росла, но была «со странностями» – по средам и пятницам не брала материнскую грудь и спала в это время сутками.

Матрона была не просто слепая, у нее совсем не было глаз, а пустые глазницы были закрыты неразмыкающимися веками, как у белой птицы, виденной во сне матерью девочки. Еще не научившись толком ходить, она из колыбели переползала на стол, добиралась до икон в красном углу, снимала и ночью тихо играла с ними на столе.

Вскоре у нее на теле отчетливо проявился телесный знак, нерукотворный нательный крестик – выпуклость в отчетливой форме креста. Мать как-то стала ругать подросшую девочку, укоряя ее за то, что она снимает с себя крестик. Девочка покорно выслушала мать и сказала:

– Мамочка родная! Зачем ты бранишь меня? Крестик у меня на груди, он всегда со мной.

Мать все поняла, устыдилась и попросила прощения у дочери за свою забывчивость и непонятливость.

Сельские ребятишки часто обижали слепую девочку – что поделать, дети злы, – не по умыслу, а по несмышлености. Они сажали Матронушку в яму и смотрели, как она выкарабкивается оттуда, стегали ее крапивой, зная, что она не видит обидчиков. Девочка сносила издевательства детей терпеливо и безропотно. Смущенные этим, дети вскоре устыдились и перестали обижать ее.

Однажды ночью, когда девочке было семь лет, она встала, вышла на улицу, долго стояла в дверях, потом растормошила мать и сказала:

– Матушка, вы вот спите сладко, а отец Василий умер.

Родители быстро собрались и побежали к дому священника, в окнах которого, несмотря на поздний час, горел свет. Оказалось, что отец Василий только что скончался.

С этих пор у Матронушки открылся дар предсказания, непрерывной молитвы и исцеления больных и немощных. В селе был красивый храм – церковь Успения Божией Матери. Сюда на богослужения ходили родители Матронушки, всегда приводили ее с собой, а вскоре она и сама уже безошибочно находила дорогу. Девочка буквально выросла в храме. По воспоминаниям односельчан, у нее было любимое место – слева, за входной дверью, у западной стены. Там она во время службы подпевала хору певчих.

Как известно, у народной молвы ноги быстрые. Как только в девочке открылся дар предсказания и исцеления, к ней потянулись люди из окрестных деревень. Быстро разнеслась по округе весть о том, что слепая девочка насквозь видит каждого, знает все его тайные мысли и грехи, но самое главное – она предостерегает от паводка, грозы, по ее молитве люди исцеляются.

К убогой избушке Никоновых потянулись бесконечной вереницей скрипучие телеги, пошли пешком отчаявшиеся люди. Сначала из соседних деревень, потом со всего уезда, потом из других уездов и губерний. Девочке удавалось поднимать на ноги многих лежачих больных, исцелять врожденные недуги.

Благодарные просители готовы были отдать последнее, в знак признательности за чудесные исцеления оставляли родителям девочки продукты, вещи, деньги. Вот так семилетняя слепая девочка, вместо того чтобы быть обузой для семьи, стала в доме главной кормилицей.

Много свидетельств чудесного дара провидения сохранилось в воспоминаниях односельчан Матронушки.

Однажды ее родители собирались в храм, но отец в последний момент почувствовал недомогание и остался дома, мать Матроны пошла в церковь одна. Отец усердно молился дома перед образами. Мать же в храме больше думала не о молитве, а о том, как чувствует себя занемогший муж. Когда, едва дождавшись окончания службы, она поспешила домой, дочь встретила ее упреком:

– Что же ты, мама, в храме не была?

– Как это – не была? – опешила мать. – Я только что оттуда вернулась, всю службу от начала до конца отстояла!

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Помогал ли мэр Москвы Юрий Лужков своей жене растить миллиардное состояние? Что будет с принадлежаще...
Только с виду этот мир привлекателен: рыцари Круглого стола, турниры, прекрасные дамы, диковинные су...
Игорь Сокол – молодой преподаватель экономических дисциплин не самого престижного Волго-Камского вуз...
Далекое будущее. Действие разворачивается на одной из планет – колоний Земли. Ученый – исследователь...
Формат DVD постепенно становится одним из основных игроков на рынке медиа-продукции. Повышаются треб...
Наш соотечественник, бывший воздушный гимнаст, умом и мечом завоевал себе высокое положение в древне...