Бывший муж Роуз Эмили
Улицы после тишины, окружавшей коттедж, показались ей слишком шумными. Она напряглась. К тому времени, когда подъехали к аэропорту, желудок Эрни сжимался от спазм. Идя по переполненному людьми помещению, она была вынуждена опереться на руку Грэма. В самолете она почти упала в кресло, не в состоянии самостоятельно застегнуть ремень безопасности. За нее это сделал Грэм. Она жалко улыбнулась ему.
– Расслабься, – коротко сказал он, усевшись рядом с ней. – Постарайся уснуть.
– Не угодно ли освежиться? – спросила стюардесса, даря Грэму ослепительную улыбку.
Но Грэм, взглянув на пальцы Эрни, впившиеся в подлокотники, отрицательно покачал головой. Стюардесса с сожалением отошла.
Эрни забилась в уголок и закрыла глаза. Однако сон никак не шел. Ее слишком тревожил человек, сидевший рядом. Она запомнила взгляд стюардессы, брошенный на него. Смутное воспоминание о таком же взгляде вызвало у нее легкий шок. Она удивилась, что его личная жизнь опять каким-то образом пересеклась с ее, хотя он и не был больше ее мужем.
Глупо было считать, что в его жизни с тех пор не было женщин. Он был привлекательным, даже красивым. Ее удивило, почему такая мысль вызвала в ней смешанные чувства. Она открыла глаза и посмотрела на него. Но он был занят какими-то бумагами, которые достал из портфеля. Она повернулась в другую сторону, к иллюминатору.
Эрни отчетливо понимала, что ничего не значит для него, он просто питает к ней некие платонические чувства, испытывает своеобразную ответственность за нее. Вот и все. Сейчас он это очень ясно подчеркивает, демонстрируя, что возня с ней отняла у него много нужного для работы времени. Ей следует быть довольной, что он просто не помахал ей в аэропорту на прощанье. Впрочем, после фиаско, которое она потерпела в минувший уик-энд, он не доверял ей ни на йоту. Вероятно, он не намеревался спускать с нее глаз до тех пор, пока не убедится, что она надежно устроена на вилле. С тяжелым вздохом она откинула голову на спинку сиденья и снова закрыла глаза.
Полет прошел гладко, без сучка и задоринки. Время до прибытия в Ниццу промелькнуло незаметно. Их встретил темноволосый, крепкого сложения молчаливый француз. Он расправился с их багажом, как с пушинкой, погрузив его в красный «вольво-фургон».
– Это Рене, – сказал Грэм, когда они выехали из аэропорта. – Он выполняет разные поручения, следит за садом. Луиза, экономка, – его жена. Если у тебя появится желание поехать куда-нибудь, то обратись к Рене, он с удовольствием поможет.
– Разве я не умею водить? – спросила Эрни, с опаской взглянув на широченную спину Рене.
– А ты уверена, что в состоянии сейчас управлять машиной?
На мгновение она задумалась.
– Нет, вероятно, не смогу, – удрученно согласилась она.
– Ну вот, тогда Рене и поможет тебе, – сказал Грэм. – Он хорошо знает местность, а тебе она пока еще не знакома.
Она засомневалась, хватит ли у нее смелости попросить Рене что-нибудь сделать для нее. Своим видом он скорее похож на вышибалу, чем, скажем, на шофера или садовника. Во что же превратится пребывание на вилле? – с тревогой подумала она. Казалось, Грэм предусмотрел для нее все соответствующие ограничения. Не превратится ли ее жизнь здесь в продолжение больничного существования?
Но эти опасения сразу же были опровергнуты появлением жены Рене. Экономка тоже была темноволосой, коротенькой и круглой. Ее искренняя улыбка так и дышала теплотой. Она уже приготовила для них еду. Обед был на редкость вкусным. Луиза с гордостью посматривала на своих подопечных, восторгаясь их аппетитом.
Затем Грэм повел Эрни в ее комнату. Как только он открыл дверь, она остановилась, потрясенная роскошным убранством. Поскольку уже было довольно темно, она не смогла как следует осмотреть виллу. Она разглядела только столовую, где они обедали. Правда, Грэм почему-то назвал эту небольшую, но уютную комнату помещением для завтраков, но эта комната…
– Тебе нравится? – спросил Грэм, стоя у нее за спиной.
Она вошла и сразу почувствовала, как ноги утонули в мягком ковре. Оранжево-лимонный свет красивых ламп освещал экзотические, с необыкновенным ароматом букеты цветов, стоявшие в вазах на элегантном трельяже. Ее собственное лицо отражалось многократно в зеркальных дверцах шкафов, выстроившихся по стене. Зеркала создавали впечатление большого пространства и комфорта.
– Ванная комната находится вот здесь, – сказал Грэм, указывая на дверь в другом конце комнаты. – Если захочешь подышать свежим воздухом… – он прошел вглубь и открыл створки, – тут есть небольшой балкончик.
Через полукруглое окно Эрни видела звездное небо. К своему удивлению, она уловила шуршание морских волн, набегающих на пляжную гальку. Оно раздавалось совсем близко.
– О Грэм! Здесь прекрасно! – воскликнула она.
– Это все твое. – Он наблюдал за ее лицом, прищурив глаза. Понять, что они выражают, было невозможно. Вдруг он оказался очень близко. Опасаясь, что позволит себе какую-нибудь несдержанность, она отошла к кровати и села, пробуя ее мягкость и поглаживая шелковистое покрывало.
– Настоящий шелк! – воскликнула она, стараясь улыбнуться. – Теперь я понимаю, почему ты так презрительно отнесся к Трезилу!
– Может быть, ты теперь поймешь и то, почему я побеспокоился о твоем благополучии, – заметил он суховато. – Наконец, здесь ты будешь находиться под опекой Рене и Луизы. Если тебя беспокоит, во что одеться…
Он распахнул зеркальные дверцы гардероба, чтобы продемонстрировать полный набор самых разнообразных нарядов.
– Большинство твоих вещей пока еще находится в нью-йоркской квартире в том виде, в каком ты их оставила, – продолжил он. – Часть из них переправили сюда.
Эрни медленно поднялась.
– Это мои платья? – Она вгляделась в цветистую гамму. Здесь были платья удивительных фасонов, вечерние туалеты, костюмы, обувь и другие вещи. Все было развешано и разложено в образцовом порядке. Она с трудом верила, что все это когда-то принадлежало ей. Недаром он так брезгливо рассматривал ее свитер и заношенные джинсы.
– Если тебе потребуется еще что-нибудь, то у меня открыты счета в двух или трех лучших магазинах, – заявил Грэм. – Рене знает, в каких.
– Грэм… – Она чуть не задохнулась. – Не знаю, что и сказать… – Она повернулась к нему спиной, затем вновь обернулась, подошла к нему, взяла за локти и посмотрела на него. Глаза у нее были широко раскрыты и сияли при свете ламп. – Ты так великодушен. Даже больше того. Не знаю, как отплатить тебе за это.
– Разве я не говорил, что преследую корыстные интересы? – пробормотал он вполголоса и с загадочной улыбкой освободился от ее рук. – Ты устала. Пора отдохнуть. Не забудь принять лекарство, – добавил он. – Надеюсь, ты не собираешься провести свой первый день здесь, на вилле, в кровати и с головной болью. – Он зашагал к двери. – Утром я должен успеть на самолет.
– Ты уезжаешь?! – воскликнула она.
– Дела. Я должен быть в Нью-Йорке.
– Но ты вернешься? – Эрни сжала руки на груди. Она стояла там же, где он ее оставил, – на середине комнаты. Подойдя к двери, он обернулся и посмотрел на нее.
– Конечно, Эрни. Я приеду. И не выбрасывай меня из головы слишком быстро.
Был прекрасный день. Эрни лежала на спине на плотике, наслаждаясь теплыми лучами солнца, обливающими ее тело. Потом она вытянулась, как кошка, и перевернулась на живот, гребя ладонями воду и наблюдая за струйками, которые пробегали между пальцами.
Она провела на вилле… Сколько же прошло дней? Семь, восемь или девять? Казалось, время текло, как эта вода. Уже исчезла с лица больничная бледность, пропало болезненное выражение глаз. Ее тело выглядело теперь так, будто бы его смазали золотисто-коричневым медом. Все эти чудесные изменения произошли благодаря долгому пребыванию на солнце, купанию и целительному действию морского воздуха. Она чувствовала вес своих длинных волос. Исчезла их ломкость, они стали плотными и блестящими, а это говорило о здоровье. Казалось, что память понемногу восстанавливается. Ей очень помогали вещи в гардеробе, которые она рассматривала подолгу и с большим вниманием. В голове у нее стали прорисовываться какие-то моменты из прошлого, места, где она, видимо, бывала, и пока еще смутные лица людей. Возникали какие-то мимолетно проносившиеся эпизоды…
Ей хотелось, чтобы снова на вилле появился Грэм, но о нем она ничего не слышала, хотя знала, что он поддерживает регулярную связь с Луизой. Ее несколько выбила из колеи полученная вчера выписка лицевого счета из ее банка и новая чековая книжка. Как и говорил Грэм, у нее на счете оказалась довольно значительная сумма, которая образовалась от систематически поступавших на него сумм. Но деньги лежали на раздельных счетах и, как она обнаружила, никогда не снимались…
Плотик внезапно остановился. Из воды вынырнул юноша. Его бронзовое тело лоснилось, на лице сияла улыбка, обнажавшая белоснежные зубы. Он отбросил со лба мокрые волосы и задержал взгляд на ее худощавой, но отлично сложенной фигуре. Зачерпнув горстью воду, он облил ею спину Эрни.
Охнув, она съежилась и приподнялась на локтях. Засмеявшись, она попыталась отцепить его руку от плотика.
– Жюль, что за шутки!
Жюль заулыбался еще задорнее.
– Мне нравится смотреть, как ты ежишься. Твой живот при этом выглядит очень сексуально!
Эрни изобразила брезгливую гримасу и обрызгала его водой. Через несколько секунд они оба поплыли к берегу. Жюль почти касался ее грудей. В первые дни Эрни, войдя в воду, боялась быстро работать руками, но постепенно отважилась плавать энергичней. Сейчас она могла доплывать до плотика и возвращаться обратно, делая лишь короткий отдых, чтобы восстановить дыхание.
На вилле имелся собственный бассейн. Чтобы доставить Эрни удовольствие, Рене чистил его и менял постоянно воду, но она предпочитала море и ежедневно отправлялась на маленький пляж, предназначенный только для обитателей виллы.
К пляжу вела узенькая тропинка, пролегающая через сад. Красная черепичная крыша виллы виднелась сквозь ветви деревьев. Эрни и ее спутник медленно двигались по направлению к ней. Стоял жаркий полдень. Жюль держал Эрни за руку, помогая идти по неровной, каменистой тропинке. Их полотенца он перебросил через плечо.
После спартанского убранства больничной палаты и скромности ее коттеджа просторные, изысканно роскошные комнаты на вилле создавали ощущение иного мира. Однако Эрни считала, что, если бы не было Жюля, ее пребывание здесь вряд ли могло считаться приятным во всех отношениях. Они встретились случайно на небольшом уединенном мыске. Сначала она чувствовала себя немного скованно и старалась отгородиться от его пристального и весьма откровенного интереса, используя холодную английскую отчужденность. Но его галльская непосредственность вскоре растопила ее застенчивость, и в конце концов ей стало занятно проводить время в его обществе. Он был общительным парнем с открытым характером, никогда не пытался настаивать на том, что ей было не по душе. Пару раз он возил ее в Ниццу и Канны, а прошлым вечером пригласил в маленький ресторанчик, расположенный вдалеке от побережья…
Они преодолели последний каменистый уступ и вышли на лужайку перед виллой. Лужайка с одной стороны примыкала к бассейну, а с другой на нее выходила терраса, которая тянулась по всему фасаду здания. Они устроились в шезлонгах. Из застекленных дверей, отделявших террасу от столовой, появилась Луиза. Эти двери в течение дня всегда были настежь распахнуты. Физиономия Луизы при виде Эрни расплылась в улыбке, но когда маленькие черные глазки уставились на Жюля, в них легко было прочитать явное недовольство.
– Мадемуазель Эрни…
– Луиза, мы обсыхаем. Не будешь ли ты так любезна напоить нас чем-нибудь? – проговорила Эрни, улыбнувшись экономке. Луиза заколебалась и еще раз посмотрела на Жюля. С еле заметным кивком она удалилась в дом.
Жюль изобразил гримасу.
– Я не нравлюсь Луизе, – констатировал он как само собой разумеющийся факт, а Эрни пожала плечами и принялась полотенцем сушить волосы.
– Почему ты так считаешь? – спросила она.
– Сужу по ее манерам. Когда бы я ни появился здесь, она смотрит на меня с недовольством и поджимает губы.
Эрни улыбнулась.
– Но ты же не боишься Луизу?
– Конечно нет! – Темные глаза Жюля остановились на лице Эрни. – Но мне все это любопытно. Она следит за тобой, как наседка за своим цыпленком.
Эрни засмеялась, представив себе соответствующую картину.
– Слушай, Жюль, какая глупость!
– Нет, это правда. Когда ты пригласила меня на обед, она так смотрела, словно хотела вылить суп мне на голову. Таким же взглядом она одарила меня, когда я привез тебя домой вчера вечером.
Эрни отбросила полотенце и откинулась в шезлонге. Она разглядывала зеленую лужайку, прикрыв глаза от солнца.
– Да? – Он скептически посмотрел на нее. В этот момент появилась Луиза с кувшином, стаканами и несколькими ломтиками вкуснейшего кекса собственного изготовления. Она поставила все это на столик рядом с шезлонгами и бесшумно удалилась. Эрни наклонилась, чтобы разлить по стаканам фруктовый пунш.
Оба жадно выпили. Жюль одним глотком осушил свой стакан, Эрни тянула медленно, наслаждаясь горьковато-сладкой жидкостью.
Жюль налил себе еще и устроился поудобней, держа стакан в руках.
– Должен сказать, Эрни, что Луиза постоянно ведет себя, как сверхбдительная мамаша.
Эрни опять улыбнулась, потянулась к темным очкам, надела их и уселась в прежней позе.
– Я думаю, что ты преувеличиваешь.
– Вовсе нет. – Он сделал глоток, и на какое-то время воцарилось молчание. Затем он хмыкнул. – Она приходится тебе родственницей?
– Конечно нет. – Теперь Эрни смотрела на него внимательней, найдя его вопрос забавным.
– Тогда она родственница владельца виллы?
– Не думаю. Скорее всего, нет, – вздохнула Эрни.
– Ты никогда не говорила, кто владеет виллой. Помню, однажды лишь сказала, что он твой друг.
Его взгляд провоцировал ее на ответ, но Эрни молчала. Она вновь стала разглядывать лужайку, радуясь тому, что темные очки скрывают выражение ее глаз.
– Твой друг – известная персона?
Эрни пожала плечами.
– Вряд ли. Думаю, что нет.
– Твой друг – женщина или мужчина?
Эрни легонько присвистнула. Много же ты хочешь знать! У нее не было никакого намерения рассказывать Жюлю о Грэме, это было бы слишком сложно. К тому же она сама толком не знала, в каких отношениях они находятся. Но за последние несколько дней Жюль стал слишком прилипчивым, и ей все труднее становилось уходить от его вопросов.
– Жюль, что ты хочешь знать? Считаешь, что вилла принадлежит моему богатому любовнику? – Она старалась говорить как можно спокойней. – Или думаешь, что Луиза откармливает меня для какого-нибудь арабского толстосума, да? Что же я такое в твоем представлении?
– Сейчас мне кажется, что ты меня дразнишь.
– А я думаю, что ты роешь норку под горой.
– И для чего нужна такая нора?
– Вот именно, – ни для чего. Просто я хотела сказать, что ты делаешь много шума из ничего.
– О, тебе кажется, что я создаю большой шум? – Брови Жюля взметнулись, и он помахал рукой типичным галльским жестом. – Говорю же тебе, что эта женщина, эта Луиза, все время следит за нами. Я чувствую ее взгляд. Мне кажется, что она думает, будто я посягаю на твое тело.
Губы Эрни расплылись в усмешке.
– А это не так?
– Конечно так! – Он вскочил и с насмешливым взглядом наклонился к ней, расставив руки, а она принялась смеяться и уворачиваться. Вдруг Жюль резко выпрямился и уставился куда-то или на кого-то, находившегося сзади нее. Она обернулась, и смех замер на устах.
Волнующе-знакомая фигура просматривалась сквозь стеклянную дверь. Человек наблюдал за ними, держа в руке банку с пивом.
– Грэм!
Удивление было похоже на вспышку. Эрни за короткое мгновение, похожее на щелчок фотокамеры, успела разглядеть все детали его одежды. Он был без пиджака, жилетка расстегнута, галстук приспущен, закатанные до локтей рукава рубашки обнажали волосатые руки. На левой поблескивали золотые часы. Очевидно, он приехал совсем недавно.
– Почему, почему Луиза не сказала, что ты уже здесь? – Сердце у нее билось. Она встала, глядя прямо на него. Он отошел от двери. На руке сверкнули часы, когда он поднес ко рту банку с пивом. При его приближении она внезапно вспомнила, что одета только в бикини. Рванулась к нему, чтобы обнять, но он загадочно посмотрел поверх нее, устремив взгляд на Жюля.
– Ох! Это Жюль Вельер, а это… это Грэм Фриндли. Мой хозяин, – добавила она почти беззвучно. Легкое движение бровей Грэма подсказало Жюлю, как ему следует поступить.
– Вы тот самый Фриндли из компании «Фриндли Интернэшнл»?
Грэм кивнул, а Жюль добавил:
– Я слышал об этой компании. Она имеет интересы во всем мире, не так ли?
– А вы принадлежите к старинной семье? – произнес Грэм, растягивая слова.
Жюль кивнул. Установилось тягостное молчание, во время которого они внимательно и холодно изучали друг друга. Но глаза Эрни уже впились в Грэма. В них застыло множество вопросов. Она заметила, что черты его лица стали острее, чем были.
– Почему же ты не дал мне знать о своем приезде? Когда ты приехал? – требовательно спросила она.
– Около получаса назад. Ты была на пляже, и я попросил Луизу, чтобы она тебя не беспокоила.
– Из аэропорта тебя привез Рене?
– Нет. Я приехал из Парижа, – отвечая, он продолжал смотреть на Жюля.
– Ты останавливался в Париже?
– По делам.
Когда на террасе появилась Луиза, они все повернулись в ее сторону.
Жюль собрался что-то ответить, но его опередил Грэм.
– Мне кажется, – заговорил он, медленно подбирая слова, – что у месье Вельера на этот вечер существуют иные планы, Луиза. Я уверен, что ему будет неинтересно слушать нашу с Эрни болтовню.
Эрни уставилась на Грэма. Атмосфера между обоими мужчинами накалилась. Физиономия Грэма являла собой маску вежливости, но слова не оставляли ни малейшего сомнения – он ясно давал понять Жюлю, что тому лучше удалиться.
Жюль покраснел, но не дрогнув встретил взгляд другого мужчины.
– Конечно, месье. Согласно вашим словам, у меня другие планы. В любом случае я не желаю вам мешать. Надеюсь, вы извините меня?
Грэм отступил назад, а Жюль, подхватив свое полотенце, повернулся к Эрни.
– До свидания, дорогая! – сказал он по-французски, взял ее руку и поднес к губам, прощаясь с типичной континентальной манерностью. На какой-то момент глаза их встретились.
– До скорой встречи.
И, коротко кивнув Грэму, он перебросил полотенце через плечо и направился к лужайке, оставив Эрни в растерянности наблюдать за его уходом.
6
Жюль прошагал по каменистой тропинке и скрылся за деревьями. Эрни повернулась как раз тогда, когда Грэм уже входил внутрь виллы.
– Грэм!
Ответа не последовало, и спустя мгновение она бросила очки на столик и поспешила за ним.
– Грэм!
Она вошла в дом и увидела его около бара. Кусочки льда звякнули в стакане, когда он налил себе виски. Только после этого он повернулся к ней, холодно взглянув на ее раскрасневшееся лицо. Сделал глоток.
– Ты не собираешься последовать моему примеру?
Она отмахнулась.
– С какой стати ты заставил Жюля уйти? – требовательно спросила она.
– А ты разве хотела, чтобы он остался на обед?
– Да… нет… – Она в волнении стала теребить свои волосы. – Не дело так поступать. Ты вел себя подчеркнуто грубо!
Грэм изучающе посмотрел на стакан.
– Он часто здесь обедал?
– Нет… – Эрни пожала плечами. – Иногда, очень редко.
– Он брал тебя с собой куда-нибудь?
– Случалось.
– И куда же?
Эрни снова пожала плечами.
– Только в Ниццу или Канны. Однажды прокатились по холмам.
– Он слишком развязен.
– Что?
Он с таким стуком поставил стакан, что Эрни чуть не подпрыгнула.
– Я сказал, что он фамильярен. И перестань, черт возьми, врать мне. Ты ежедневно встречалась с ним, а по вечерам вы вместе обедали! – С перекошенным лицом он уставился на нее. Эрни инстинктивно отступила назад, увидев, как горят его глаза. Но ее растерянность продолжалась только секунду.
– Откуда ты взял, что я ежедневно встречалась с Жюлем? – почти крикнула она.
– У меня свои методы.
– Ага, у тебя есть шпионы! Значит, Жюль говорил правду! – Пальцы у нее сжались в кулачки, гнев ударил в голову. Глаза Грэма стали узкими-узкими.
– О чем это ты говоришь?
– Ты дал Луизе инструкции – шпионить за мной! – выкрикнула она.
– Не говори ерунды. – Сверкавшие серые глаза вдруг потухли. Он сделал еще один глоток.
– Я не дурочка! – парировала она, уязвленная его тоном. Внезапность его появления, вызвавшая у нее волнение, сменилась приливом жгучего гнева. – Жюль только что сказал, что Луиза следит за мной, как коршун за добычей. Мне следовало бы самой догадаться, что она все тебе доносит!
Она почувствовала, как внутри разгорается боль. Груди, упершиеся в шелковую ткань лифчика бикини, саднили.
– Луиза просто беспокоилась, – пробормотал он. – Она считала, что мне следует знать, с кем ты общаешься.
– С кем я общаюсь?.. – повторила она. – Что это должно означать?
– У Вельера очень сомнительная репутация.
Она скривила губы.
– Хуже, чем твоя? Ты так считаешь? – Ее голос перешел в свистящий шепот.
– Ну-ка, ответь, что значит твой намек?
– Ты прекрасно знаешь, что он означает, – вспыхнула она. – О тебе достаточно ходит сплетен, а мне не хочется носить титул наложницы. Ведь недаром о твоем участии в сомнительных оргиях пишут газетчики.
Даже загар не смог скрыть его бледности. Руки сжались в кулаки. Несмотря на его зловещий вид, она упрямо продолжила:
– Ты обвинил меня в том, что оставила тебя из-за другого человека. Мой Бог! Меня удивляет, что ты еще не причислил меня к тем женщинам, которые соперничают между собой из-за того, чтобы добиться твоей благосклонности.
В ярости он пересек комнату. Его пальцы, как когти, впились в ее руки, а лицо почти коснулось ее лица.
– Вот уж не нахожу удовольствия ни в оргиях, ни в наркотиках, – не сдержался он.
– Ах, скажите пожалуйста! Зато мотался по Парижу, совал повсюду свой нос, вынюхивая сведения о Жюле. А потом явился сюда и…
Ее тирада оборвалась. Грэм с силой встряхнул ее за плечи.
– Покуда ты будешь находиться здесь, в ответе за тебя я, хочешь ты этого или нет! – зарычал он, вытаращив глаза. – А тебе никогда не приходило в голову, что он заинтересован лишь в твоем прелестном теле? Молодая женщина, одиноко живущая в роскошной вилле на Ривьере, легко становится добычей таких подонков, как твой Жюль!
Эрни уставилась на Грэма.
– Он не способен…
– Ах, не способен? – Губы Грэма скривились. – По Ривьере слоняются сотни безнравственных и беспринципных бездельников, готовых подцепить одинокую молодую особу, имеющую много денег и мало разума. В твоем случае этот Вельер рассчитывал на то, что сорвет хороший куш!
Эрни отшатнулась. От сказанных им слов ей стало нехорошо.
– Ты отвратителен…
– Вовсе нет, просто реально смотрю на вещи.
– Но Жюль просто мой друг, – с горячностью возразила она. – Он никогда… – Внезапно она осеклась. Было бы неправдой говорить, что Жюль никогда не пытался изменить их дружеские взаимоотношения. Но, с другой стороны, она никогда не испытывала неудовольствия, беря его за руку…
Грэм заметил ее мгновенное замешательство, и его пальцы глубже впились в руки, причиняя боль. Он ближе подтянул ее к себе, тесно прижав к своему телу.
– Не ври мне, Эрни, – прошипел он. – Не думай, что я не видел выражения твоих глаз там, на террасе. Но если ты считаешь, что я позволю тебе кокетничать с другим мужчиной в моем доме, то глубоко заблуждаешься!
Какое право он имеет так думать о ней, если даже и увидел ее с Жюлем на террасе! – возмутилась она про себя.
Он положил руку ей на затылок и прижал к себе так, что ее груди расплющились о его мощные мускулы.
– Я уже говорил тебе, Эрни, – если тебе требуется физическое удовлетворение, то и я не откажусь от него!
Она ощутила, как напряглись его мышцы, и вся сжалась. И вдруг ее чувства внезапно ожили, обострились под действием его поцелуя.
Губы у него стали мягче. Грубость прикосновения сменилась нежностью, вызвавшей у нее томление. Эрни обмякла, выгнувшись в его объятиях. Она обвила его шею, почти не соображая, что делает. Она ощущала на своей коже его горячее прерывистое дыхание. Его руки жадно скользили по ее телу, возбуждая ее все сильней и сильней. Она почувствовала, как желание, словно огонь, охватывает ее всю.
Она ничего не замечала, кроме близости его тела, хотя оно было скрыто одеждой, в отличие от ее, полуобнаженного.
В наступившей тишине явственно послышался шорох шагов Луизы в соседнем холле. Они оторвались друг от друга с виноватым выражением в глазах. Появилась экономка.
– Месье Грэм, вас просят к телефону. Звонят в кабинет.
Грэм выругался сквозь зубы. В следующую секунду он резко повернулся и направился в кабинет, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Луиза, удивленная таким необычным поведением, уставилась на Эрни, но та, что-то нечленораздельно пробормотав, взбежала вверх по лестнице, желая лишь одного – как можно скорей скрыться в своей спальне.
Она была потрясена собственным поведением, хотя все ее тело продолжало вздрагивать от возбуждения, которое она пережила за какие-то секунды в объятиях Грэма. Эрни бросилась на кровать, ощутив обнаженной разгоряченной кожей прохладный шелк покрывала, и попыталась привести в порядок свои чувства. Но спокойствие не приходило. Она вскочила, сбросила бикини и направилась в ванную. Пустив душ в полную силу, она медленно поворачивалась под струями воды. Закрыв глаза, старалась смыть с себя и запах, и чувства, которые еще несколько минут назад заставляли ее трепетать.
Какая-то доля сознания была напугана обвинениями, высказанными Грэмом, но еще больше ее пугал тот метод реванша, который она избрала, сославшись на глупейшие статьи в газетах, касавшиеся Грэма. Однако сильнее всего ее потрясла собственная реакция на его внезапное появление на террасе, ее пылкие возражения по поводу обвинений в отношении Жюля и, конечно, взрыв плотской страсти к Грэму. Все говорило о том, что она не в силах владеть этой страстью, которая вспыхивает под влиянием его мимолетного взгляда, пустячного нежного прикосновения…
Она все стояла под упругими струями душа, сделав воду еще холодней. Наконец, замерзнув, накинула на себя халатик и пошла в спальню. Длинные шторы легонько колыхались под дуновением ветерка. Она вышла на балкончик, оперлась локтями о перила и взглянула на сад. Он был весь в яркой зелени, а за ним простиралась глубокая полоска моря.
К вечеру похолодало. Запах сосен, растущих у подножья холма, смешивался с ароматом цветов в саду: роз, лаванды и еще каких-то растений, которых она не знала. Она любила обходить сад с Рене, когда он там работал. Он рассказывал ей о растениях, называл незнакомые цветы, осторожно беря соцветия в свои толстые пальцы.
Она тяжело вздохнула. Последние дни перед приездом Грэма были сплошной идиллией. Она проводила их, нежась под солнцем на пляже или болтая с Жюлем. Отдых брал свое, изгоняя болезнь. А теперь за какие-нибудь несколько часов все пошло насмарку. Внезапное появление Грэма вернуло ее в суровую действительность, возродив все прежние страхи и сомнения.
Со слов Жюля она уже знала, что у него были какие-то неприятности с родственниками, которые стали косо смотреть на него. Он неохотно проводил время на семейной вилле, где к нему относились как к изгою. Его допекали упреками и постоянно призывали остепениться и заняться делами семейной фирмы. Эрни никогда не интересовалась подробностями его жизни. Она принимала дружбу Жюля такой, какую он предлагал ей, не задавая никаких вопросов. Так продолжалось до этого дня. Голословные обвинения Грэма больно укололи ее. Но не важно, сумела она опровергнуть их или нет, – она чувствовала, что он неизменно будет стоять на своем, осуждая ее отношения с Жюлем.
Она переступила с ноги на ногу. А какие у нее отношения с Грэмом? Не следует ли и их оценивать таким же образом? Кажется, они приобрели совершенно новый, опасный аспект… Внезапно она забарахталась в море эмоциональной и чувственной неразберихи…
Эрни стремительно вернулась в спальню и принялась искать фен. Затем, присев на край кровати, она стала проводить пальцами по гладкой поверхности, стараясь нащупать кнопку включения. Фен зажужжал, и поток горячего воздуха ударил ей в шею.
После великодушного поступка Грэма, после слов, сказанных им в этой комнате, к ней вернулась надежда, что между ними что-то должно измениться, что у него возникло чувство большее, нежели просто ответственность за нее. Но события, происшедшие час или два назад, разбили напрочь эти иллюзии. Теперь возникла какая-то угроза или что-то в этом роде, которая ворвалась в их жизнь в тот самый момент, когда он появился на террасе.
Теперь для нее стало ясно, что чувство возникшей опасности вызвано физическим, сексуальным тяготением, и, скорее всего, с его стороны. Наверное, это все, что осталось от той любви, которую он когда-то питал к ней, любви, которую она не могла даже вспомнить!
Ее осенило, что Грэм, памятуя об этой сексуальной тяге, разозлился на нее за такое же поведение в прошлом. Возможно, он почувствовал, что аналогичные события, которые разыгрались три года назад, могут повториться теперь с участием Жюля. Но почему-то его не очень разозлило ее едкое замечание о газетных заметках… Она выключила фен и погрузилась в размышления.
Если он счел, что она беспокоится о его репутации, тогда понятно, почему он не прореагировал на ее слова. Обе заметки, которые она прочитала, упоминали женщин, с которыми его видели. Однако в чем заключались факты и на чем основывались журналистские измышления, понять было трудно, – об этом в статьях были лишь какие-то туманные рассуждения, только мешающие определить, к чему авторы клонят. Сейчас она постаралась убедить себя, что все эти сплетни ее не касаются. Гораздо больше ее беспокоило сравнение между той жизнью, которую вел он, и тем скромным существованием, которое она вела в своем коттедже.
Она в расстройстве бросила фен на кровать. Прошлое представлялось сейчас для нее чем-то мистическим. Эта мысль сверлила ее и в больнице. Такой же мистикой оставался для нее и брак с Грэмом. Больше того, ей все труднее и труднее становилось отрицать, что он испытывает к ней некую магнетическую тягу. Совсем неважно, какие чувства руководили им там, внизу, когда так некстати вошла Луиза. Эрни поняла также, что ее влекло к Грэму не одно только голое биологическое желание. Между ними существовало нечто большее, но что?
Эрни спустилась вниз к обеду, надеясь найти Грэма в столовой. Она задумчиво оглядела сад, который окутывали наступающие сумерки, и прошла в холл. Грэм, конечно, тоже принял душ. До сих пор его волосы были влажными. Теперь на нем была темная шелковая рубашка и повседневные брюки. В руках он снова держал стакан.
Когда она появилась в холле, на нее пристально глянули серые глаза. Она немного смешалась, увидев, как дрогнули у него губы.
– Не хочешь ли выпить? – односложно спросил он.
Она почувствовала, что готова выпить что угодно и сколько угодно, но ограничилась кивком и направилась к дивану, крепко сжав руки.
Пробормотав слова благодарности, она взяла протянутый ей стакан, стараясь, чтобы пальцы не прикоснулись к его руке. Она чуть отпила, высоко держа голову.
Он первым нарушил молчание, заговорив низким, спокойным голосом.
– Я распорядился, чтобы Вельера не пускали сюда.
Голова у нее дернулась.
– Ты что угодно можешь думать о нем, но, повторяю, у него весьма сомнительная компания в Париже, и если ты не последуешь моему совету, то можешь нажить неприятности. – Он поболтал жидкость в стакане.
Читать бесплатно другие книги:
