Бывший муж Роуз Эмили

– Ничего подобного… Я помню! – Лицо у нее побелело, подбородок вздрагивал. – Теперь я помню все!

– И поэтому ты думала, что я просто так позволю тебе скрыться, не бросив на тебя прощального взгляда, как это произошло три года назад? – Лицо у него напряглось, каждая черточка высвечивалась светом лампы. – Будь оно все неладно. Я не позволю тебе покинуть меня. Заруби себе это на носу, Эрни!

– Что? – выдохнула она. – А я думала…

– Что, что ты думала? Что я через пять минут уйду и оставлю тебя в одиночестве? – Губы у него скривились в неприятной усмешке. – Когда ты ушла, я тут же позвонил доктору Филдсу. Я понял, что с тобой в ванной случился припадок, и мне необходим был профессиональный совет. В том состоянии, в каком ты находилась, требовалось что-то сделать, чтобы успокоить тебя. Ты этому можешь поверить? – Теперь его улыбка стала естественной. – Я должен был понять, что ты уже собиралась сбежать от меня вместе с Вельером!

Преодолевая давление в горле, она всхлипнула. Боже, как он мог даже подумать об этом! Можно ли ему верить? При воспоминании о побеге к ее глазам подступили слезы. Но она не заплакала, сдержалась.

– Господи, ты думал, что все знаешь, да? – сказала она. – И это развязывало тебе руки, ты считал, что можешь делать все, что хочешь, если я останусь с Жюлем в Париже?

– Мне ничего не оставалось, как рисковать.

– Рисковать?! – воскликнула она. – Как это на тебя похоже. Меня тошнит от тебя.

– От меня? – Он смотрел на нее не отрываясь. – А что ты думаешь о моих чувствах, Эрни? Ты думаешь, что у меня их нет?

– Твои чувства?.. – хмыкнула Эрни. – У тебя их никогда не было. Во всяком случае, когда это касалось меня. Для тебя существовал только твой бизнес…

– И ты действительно так думаешь? – На его застывшем лице светились и жили одни глаза. – Поэтому ты отвернулась от меня?

– Я от тебя отвернулась?! – воскликнула она. – Мой Бог, эти богатые…

– Ты же убежала! – осуждающе воскликнул он. – Ты даже не дала мне возможности объяснить…

– У тебя для этого была масса времени. – Она почти кричала. – Ты навестил меня в больнице всего один раз, один-единственный раз! Но даже тогда ты мог объяснить.

Он тяжело вздохнул.

– О Боже… Думаешь, я не хотел? Но ты же была в таком состоянии от лекарств, что говорить с тобой было бесполезно. Кроме того, мы были в палате не одни. Как же я мог? – Он заходил по комнате, ероша волосы. – Я решил отложить разговор до тех пор, пока ты как следует не поправишься. Я думал, что из больницы мы поедем вместе…

– Ты думал, что мы сможем отправиться вместе? – Внезапно она почувствовала, что на сердце стало легче. Неужели и впрямь он не собирался отправиться вместе с Арабеллой? Она отвернулась, смахнув слезы с ресниц.

– Эрни… – начал он, а она снова повернулась, заметив, что его голос звучит совсем близко от нее. – Эрни, мы оба натворили столько глупостей, причинили друг другу совсем ненужные страдания… Я думал, что последние недели могли бы стать для нас еще одним шансом, шансом ближе узнать друг друга и понять…

Она уставилась на него, с трудом веря тому, что он только что сказал.

– Я хочу, чтобы ты вернулась, Эрни. Как моя жена. Несмотря на то, что наш первый брак был тогда не идеальным, сейчас мы могли бы найти путь, чтобы все исправить. Дейв не представлял для тебя большого интереса. Ты даже не виделась с ним после нашего развода. – Он сделал шаг навстречу. – Эрни?..

Она отвернулась от него, отрицательно покачав головой. Как он может говорить такие вещи и еще обвинять ее? Он ничего не сказал об Арабелле, о его отношениях с ней…

– Ты слышала, что я сказал? – Он наблюдал за ней, следя глазами за каждым ее движением. – Господи, я прошу тебя вернуться ко мне.

– И это входит составной частью в план твоего реванша? – иронически усмехнулась она. Из-за спазма в горле ей трудно было говорить. – Скажи, Грэм, не потому ли ты подбросил мне Арабеллу в тот вечер, чтобы насладиться моим унижением?

Его глаза сощурились.

– Что за чертовщину ты несешь? – рявкнул он. – И при чем здесь Арабелла? Я же говорил тебе, что мы обсуждали…

– Условия? – закончила она. – Ах, да, я совсем упустила это из вида! – Она попыталась засмеяться, но вместо смеха у нее вырвалось какое-то жалкое всхлипывание. – Тебе следовало бы просто сказать, что у тебя с ней роман.

– Роман? – Она услышала, как у него что-то заклокотало внутри. – Так вот в чем дело! Ты считаешь, что я с Арабеллой…

– Конечно! Она всем своим видом демонстрирует это. Разве нет? – взорвалась Эрни. – Боже мой, меня просто тошнило, когда я видела, как она… – Эрни внезапно остановилась, горечь, подступившая к горлу, не позволила ей продолжать.

– Оказывается, ты ревнива! – Он сделал еще шаг по направлению к ней, но Эрни отпрянула, а он в растерянности перестал двигаться. – Хорошо, допустим, что я немного поощрял ее…

– Поощрял? – воскликнула она, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Но больше ничего! Клянусь! Тебе не стоило и не стоит беспокоиться об этом. А вот после того, что я увидел с Крамером…

– Боже, какой ужас! – Она отпрянула от него, схватившись руками за голову. – Я не могу понять, что ты так упорно ставишь мне в вину? Я не собиралась бежать с Дейвом, я даже не видела его и не встречалась с ним больше.

Лицо Грэма посуровело.

– Эрни, с тех пор много воды утекло, зачем же ты продолжаешь обманывать меня? Я же ясно сказал: забудем все и начнем сначала…

– Я не обманываю! Боже милостивый, я была в больнице…

Лицо Грэма еще более помрачнело.

– Он навещал тебя там!

– Только однажды…

– Но и одного раза достаточно, – прервал он ее. – Мне следовало бы подать в суд на этого подонка.

Эрни хмыкнула.

– Подать в суд на Дейва? Ты ничтожный лицемер. Как ты можешь об этом говорить, когда у тебя самого рыльце в пушку. Ты сам виноват во всем. Ты… ты! – Ее голос перешел во всхлипывание. Она была вынуждена прикрыть щеки, по которым текли горячие слезы. Щемящая боль сковала ей грудь.

Она слышала, как ругается Грэм, и, повинуясь какому-то импульсу, кинулась к нему. Весь мир для нее заслонила физическая реальность его близости. Она вдыхала горьковатый запах его сильного тела, чувствовала его губы, прижавшиеся к ее волосам, слышала, как он повторяет ее имя снова и снова.

– Эрни! – почти шептал он. – Эрни, я знаю, что ты ненавидишь меня за то, что случилось тем злосчастным вечером. Ты думаешь, я не ненавижу себя сам? Ты думаешь, что я старался причинить боль ребенку, нашему малышу? А мне очень хочется – думаю, что и тебе, – иметь дитя!

Она застыла в его объятиях, тело ее сотрясалось от глухих рыданий, особенно после услышанных от Грэма слов.

– Я кляну себя за все то, что произошло в тот вечер. Эрни, поверь, когда я застал тебя с этим Крамером, то совсем потерял голову! А позднее, когда ты рыдала от боли… – Он перевел дыхание. – Конечно, я мог помочь тебе, сделать все, чтобы сохранить нашего ребенка. Но вместо этого я желал только одного – полностью вычеркнуть тебя из моей жизни. То же самое произошло и на вилле, – продолжал он прерывающимся голосом. – Хватило одного взгляда на тебя, когда ты попыталась уйти… – Он застонал. – Только позже я понял, что случилось что-то непоправимое. А когда ты заперлась в ванной…

С замиранием сердца она продолжала слушать, что он говорит. Вихрь отрицательных эмоций утих, к ней вернулась возможность говорить.

– Это был ребенок, – односложно сказала она. – Мысль о нем пробудила мою память. Внезапно я поняла, что могу вновь забеременеть, – вздохнула она.

Его пальцы нежно скользили по ее волосам. Он повернул ее голову к себе.

– Неужели ты не поняла, что такая же мысль пришла в голову и мне? – спросил он. – Неужели ты думаешь, что я не помню об этом? Эта мысль постоянно преследовала меня, Эрни. Она преследует меня на протяжении трех последних лет.

Она смотрела на него с горечью. От его объятий ее опустошенность почему-то стала еще острее.

– Грэм, я никогда не ругала тебя за то, что случился выкидыш. Разве я могла? – Она старалась найти подходящие слова, чтобы каким-то образом успокоить его. – Я догадывалась, что с моей беременностью далеко не все в порядке, – прошептала она. – Даже доктора опасались…

– Хотя бы и так, но, если бы я не вышел тогда из себя, я бы смог… – Он крепче прижал ее к себе. Неожиданно его голос охрип от нахлынувших чувств. – Эрни… Еще не все потеряно. Мы можем попытаться еще. Ведь между нами еще осталось нечто… Ты не можешь этого отрицать! – Он пристально смотрел на нее. – Вспомни тот вечер на вилле или в гостях у Тома…

Она смотрела на него, не произнося ни звука, чувствуя его руку у себя на волосах. Его дыхание горячило ей щеки, крепкое тело прижималось к ней…

Все это проникало в ее разгоряченный мозг, рассеивая внутреннюю пустоту, наполняя душу чем-то материальным. Она отчетливо ощущала его терпкий, волнующий запах, который всегда возбуждал ее. Она видела его глаза, ставшие глубокими и теплыми. Она чувствовала, как медленно-медленно приближаются к ней его губы. Они были нежными, ласковыми и чувственными…

Глаза у нее закрылись. Ее охватила слабость. Последние следы раздражения растворились. Осталось лишь прикосновение его губ, рождавшее желание. Оно разгоралось все сильней, охватывая все тело, проникая глубоко, в самую душу. Когда его губы прижались сильнее, она полностью отдалась этому желанию…

Он поднял голову. Легкий вздох привел ее в чувство. Она слегка покачнулась, когда открыла глаза.

Эрни и Грэм смотрели друг на друга. Так длилось довольно долго. Потом, не говоря ни слова, он подхватил ее на руки. По крутой и узкой лесенке он нес ее наверх. Она не сопротивлялась, тихо покоясь в его руках, прикрыв глаза. Голова ее склонилась ему на плечо.

Он бережно положил ее на кровать и снял с нее босоножки. Освободив ноги от обуви, он принялся растирать ее замерзшие икры, ступни, пальцы до тех пор, пока они не наполнились теплом. Потом он взялся за ее руки, которые безжизненно лежали вдоль тела, и тоже стал массировать их. Его пальцы медленно, осторожно двигались по ее телу. Потом он принялся расстегивать пуговицы на платье. Сбросил его и лег рядом с ней.

Она находилась в своем, дремлющем мире, ощущая только мягкость своей постели и темноту кругом. Она почувствовала, что и Грэм тоже был раздет. Прикосновение к его обнаженному телу заставило ее вздрогнуть. Она ощущала твердость его бедер, растительность на груди, которая щекотала ее чувственные груди. Она так и не открыла глаза, ей не хотелось смотреть на его наготу. Она и так всплыла в ее сознании, вызвав дрожь. Веки у нее приоткрылись в ожидании.

Он принялся поглаживать ее, ласкать каждый дюйм ее тела. Сначала это было лицо, потом руки, потом бедра. Эти прикосновения разжигали все сильней поднимающуюся в ней волну страсти. И все же она продолжала лежать, не двигаясь, сопротивляясь настойчивому желанию повернуться к нему, тесней прижаться к его телу…

Он поправил ее голову на подушке так, чтобы было удобнее целовать. Кончик его языка нежно ласкал самые чувствительные точки ее тела, ведя к всплеску страсти.

Больше она не могла сдерживать себя. Ее руки сомкнулись вокруг него, вся она выгнулась дугой, прижавшись к нему, испытывая сладостное чувство близости.

Она услышала его ответный стон, когда он уткнулся в ее груди. Его рот жадно искал розовые твердые бугорки.

– Эрни… Иди ко мне…

И, судорожно дыша от восторга, она откликнулась на его призыв. Все опасения исчезли. Ее пальцы заскользили по его груди, по животу. Дрожь пронизала ее, когда она ощутила в себе его твердую плоть, когда почувствовала его первые движения.

– Дорогая… на этот раз тебе не будет больно…

Вскрик удовольствия был заглушен его поцелуем. Впервые за три долгих мучительных года они слились в страстном соитии…

Позже они лежали обнявшись в окутывающей их темноте. Тела их сплелись. Эрни уткнулась в его плечо. Она зашевелилась, сделав попытку освободиться, но его руки удержали ее.

– Нет… Лежи спокойно, – пробормотал он. Прежний командный тон зазвучал в его голосе, но она слишком устала, чтобы возражать. Она так и заснула в его руках.

Когда она проснулась, день был в разгаре. Щедрыми лучами солнца заливало постель. Эрни, еще не до конца стряхнув с себя сон, наслаждалась теплым присутствием Грэма. Они лежали, словно две половинки единого целого. Спиной она прижималась к его груди, ноги были поджаты, как и у него, – это была та же самая поза, в какой они привыкли спать в дни замужества.

Ветерок из приоткрытого окна легонько колыхал шторы. Ночью она вставала, чтобы раздвинуть их и насладиться свежим дыханием ночи. Тогда она постояла несколько минут у окна, любуясь лунным светом, серебрившим спящие поля. С постели доносилось глубокое и мерное дыхание. Потом, когда она легла, Грэм оказался у нее за спиной. Его губы касались ее затылка.

Во сне он шептал ее имя. Она повернулась лицом к нему и прижалась губами к его шее, чувствуя, как его руки обхватили ее, словно он боялся, что она исчезнет. В то время, когда он целовал и ласкал ее, она молилась, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Ей не хотелось ни о чем думать, а только чувствовать. Она страшилась, что, когда наступит день, вернутся и боль, и слезы, и горькие упреки…

Черный дрозд, севший на ветку, просвистел свою незамысловатую песенку. До ее уха донеслось и шипящее дыхание моря. Грэм все еще спал, руки его покоились у нее на талии. Она повернулась на подушке, чтобы посмотреть на него. Глубокие морщины разгладились, твердый чувственный рот был чуть-чуть приоткрыт. Она ощутила легкий укол в сердце. Это было так естественно… ведь быть вместе с ним вот так…

Эрни медленно, осторожно выскользнула из его рук. В ванной она вымылась, оделась и принялась расчесывать свои длинные волосы. Почему-то ей стало грустно, одиноко, и от этого защемило сердце. Но теперь эта боль не имела примеси горечи, как это было прежде. Теперь боль была совсем другой, – такой она не ощущала прежде, когда существовала в ином мире…

С уходом недавней амнезии пришло и окончательное пробуждение. Сейчас она поняла, что отчаянно пыталась выкинуть из головы эти последние три года. А ведь она продолжала любить его.

Она взглянула на себя в зеркало, на свои глаза с темными тенями на бледном лице. Она продолжала любить его, несмотря ни на что. Она подумала о том, что эта любовь чуть было не была похоронена за два последних драматических дня. Нет, эта любовь, оказывается, давала о себе знать даже на протяжении всех трех лет. Она, наконец, должна признаться себе, что последний уик-энд…

Эрни вздохнула, глянув еще раз на свое отражение, и прошла на цыпочках к лестнице. Она спустилась на кухню, поставила чайник, включила кофеварку для Грэма. Потом открыла кухонную дверь и вышла наружу. Она стояла, наслаждаясь солнцем и прихлебывая чай.

Вдалеке рыболовецкий тральщик вспарывал носом сине-зеленую гладь моря. Постукивал двигатель. Над судном с криками носились чайки. Эта картина глубоко отозвалась в сердце. Здесь было место ее спасения, ее убежище от мирских бед. Теперь оно потеряло это значение. По какой-то странной причине она позволила Грэму вновь вернуться в ее жизнь, он все же пробил брешь в ее обороне…

Она повернулась и пошла в студию, чтобы сбросить покрывало с портрета и разглядеть его поосновательней.

Без сомнения, на портрете был изображен не Норман. Несколько недель тому назад она так же стояла перед ним, затрудняясь определить, были ли овал лица и некоторые другие детали точно такими же, как на фотографии Нормана. Сейчас, при свежем взгляде на эти черты, ей сразу бросилось в глаза, что форма лица была совсем другой, нос значительно прямее, а выражение глаз ничем не напоминало Нормана. По всей видимости, амнезия явилась причиной тому, что в прошлый раз она видела вещи иными, и они не могли напомнить ей, кто же был изображен здесь на самом деле.

Звук, раздавшийся за ее спиной, заставил ее обернуться. Там стоял Грэм. На нем был черный шелковый халат, который она купила ему на давно минувшее Рождество. Халат был распахнут, обнажая поросшую волосами грудь. Руки были засунуты в карманы.

Она пристально смотрела на него, стараясь охватить сразу все: и его голые ноги, и грудь, и волосы, взъерошенные со сна, а затем вновь вернулась к лицу.

Внутри у нее все сжалось, когда она посмотрела в его серые глаза. Она поспешила отвернуться к окну, сжав в руках пустую чайную чашку.

– Так готов кофе, если… если ты хочешь…

Она вела себя как школьница, пришедшая на первое свидание. Задержав дыхание и прикусив губу, она слышала, как он приближается к ней.

– Выпью позже.

Голос у него был хрипловатым и ласковым. Ее сердце забилось чаще. Ее одолевало сомнение, она раздумывала: оборачиваться ли к нему и стоит ли отбросить прочь все, что было между ними раньше…

– В какое время ты уезжаешь?

Она каким-то шестым чувством определила, что он, стоя сзади нее, на секунду оцепенел. Неожиданно он резко повернул ее к себе, взяв за плечи. Глаза, как буравчики, впились в нее.

– С какой стати я должен уезжать?

– Ммм… – Она смелее посмотрела ему в глаза. – Но тебе же надо возвращаться в Лондон?

Он сжал кулаки.

– Эрни, давай говорить без обиняков. Я не собираюсь уезжать. А когда… – он вздохнул, – а когда придет время, я надеюсь что ты поедешь со мной…

– А ты не забыл кое-что? – усмехнулась она. – Напомню: я без посторонней помощи могу прекрасно позаботиться о себе.

– Это я знаю, – сказал он. – А ты не подумала о том, почему я здесь? Так вот, я здесь для того, чтобы выяснить все до конца. Мне показалось, что вчера ночью нам удалось возродить призраки прошлого.

– О Боже! Если бы это было возможно! Как наивно думать, что одна ночь близости может что-то решить.

– Ты говоришь о близости?

– А о чем же еще? – Она старалась говорить как можно спокойней и взвешенней. – В силу твоей непомерно раздутой самоуверенности ты считал, что тебе только поманить – и я сразу же, как собачонка, побегу за тобой…

– Самоуверенности? Боже, что же ты хочешь, чтобы я делал? Встал на колени? Распластался бы перед тобой? – Он резко отвернулся, взъерошив волосы. – Ты же сама бросила меня, и, если бы во мне говорила самоуверенность или уязвленная гордость, я бы не был сейчас здесь. Только набитый дурак побежит за женщиной, которая таким образом пнула его в зад. А ты поступила именно так – бросила меня.

– Я бросила тебя?! – Она горько рассмеялась и со вздохом поставила чашку на крышку сундука так, что подскочили тюбики с красками. – А что ты ждал от меня? Чтобы я бросилась тебе на шею с мольбой?

Он вновь повернулся к ней, болезненно сморщившись.

– Почему ты считала, что я так просто тебя отпущу? После всего, что произошло, ты даже не вышла замуж за этого подонка! – Он злобно выругался, еще глубже засунув руки в карманы. Она отступила к стене, прикрыв ладонями горящие щеки. Из-за боли в сердце ей было трудно говорить.

– Почему ты никак не можешь поверить тому, что я больше никогда не видела Дейва? Почему ты все время упрекаешь меня, когда сам все время?..

Она вдруг отняла ладони и уставилась на него.

– Да все потому, что ты уехала с ним из этой чертовой больницы! Он же приехал туда, чтобы забрать тебя с собой…

– Ничего подобного! Откуда ты это взял? – выкрикнула она. – Он уехал сам по себе, а я поехала домой…

Он энергично пожал плечами.

– Побойся Бога, Эрни. Мой же детектив следил за тобой! У него были четкие инструкции сообщать мне, где ты и что с тобой, каждую минуту. Он же видел, как Крамер входил в больницу. Детектив сразу же позвонил мне. Его звонок застал меня на конференции. – Грэм издал странный сдавленный смешок, когда увидел, что она намеревается покинуть студию. – Всем присутствующим показалось, что со мной что-то не в порядке, потому что я выскочил оттуда, как сумасшедший. Я помчался в больницу, как обезумевший от любви дурак, но обнаружил, что ты уже уехала. Я помчался домой. И там тебя не было. Потом в студию Крамера. Двери были закрыты. Мне пришла в голову мысль, что ты укатила в Англию. Я понесся в аэропорт и первым же рейсом вылетел в Лондон. Боже, я просто не знал, что делать дальше… – Он закрыл глаза и захрустел суставами пальцев. Даже при солнечном свете лицо у него было белым как бумага.

– Но она должна была сказать тебе, что видела меня… – Голос Эрни перешел на шепот.

На какой-то момент он застыл, потом открыл глаза и обернулся к ней.

– Кто «она»?

– Да Арабелла. Она же видела меня. – Эрни нервно сжала руки. Что-то здесь было не так, но что – она не могла понять. Грэм был очень убедителен, его рассказ невозможно было подвергнуть сомнению. Большая часть ее сознания хотела поверить ему…

– Эрни, что ты имела в виду, когда сказала, что Арабелла видела тебя? Когда она тебя видела и где?

– Да в нашей квартире. Я же сказала, что, когда выписалась из больницы, поехала сразу домой…

– Что? – Он побледнел еще сильнее. Глаза превратились в два пылающих угля. Она невольно отступила назад.

– Грэм, почему ты так смотришь? Что она сказала тебе? Ты… ты не можешь отрицать, что видел Арабеллу, – произнесла она дрожащим голосом. – Я видела, как она уходила из квартиры рано утром. Я поняла, что она была с тобой…

– Скажи, – почти взревел он. – Скажи, что ты делала в этот день.

Несколько секунд она глядела на него, всматриваясь в его лицо, затем повернулась и подошла к окну.

– Дейв, – выдавила она, – Дейв навестил меня. Этого я не отрицаю. Могу добавить, что он уговаривал меня поехать вместе с ним, но я отказалась. Понимаешь, я догадывалась, что… что я еще продолжаю любить тебя… Да, представь себе… – Она услышала, как он выругался. Со слезами на глазах она повернулась к нему. – Глупо, правда? После того, что произошло… И даже хотя я была вне себя, потеряв ребенка, я знала, что ты мне еще нужен.

Она с трудом сглотнула, сжала губы, стараясь унять дрожь.

– Ведь я перенесла такой сильный эмоциональный шок. И тем не менее, я убедила врачей, чтобы меня выписали. А потом я схватила такси и приехала домой. Сначала я подумала, что в квартире никого нет… – Она глубоко вздохнула. – Потом… потом она открыла дверь. На ней было только нижнее белье – мое нижнее белье. В первое мгновение я не могла поверить глазам, но она так посмотрела на меня… – Сквозь полузакрытые веки Эрни текли горячие слезы. – А все эти деловые поездки в то время, когда у меня были такие серьезные проблемы с будущим ребенком! Как ты мог поступать так жестоко? – Слова Эрни перешли в рыдания, но она заставила себя успокоиться и вытереть глаза. – Я дождалась на улице, когда она выйдет, снова поднялась в квартиру, взяла свои вещи и вылетела в Лондон…

– Но все твои лондонские друзья в один голос заявили мне, что не видели тебя, – сказал Грэм.

– А я никого и не видела, кроме адвоката. Я поехала к нему сразу же из аэропорта. А после… – она пожала плечами, – после я села в автобус и очутилась здесь.

Она слышала, как тяжело он дышит.

– О Эрни! И ты бросила меня из-за этого? Ты в течение всех этих лет осуждала меня, заставляла терзаться потому, что думала, будто между мной и Арабеллой существует любовная связь? Ты… ты глупая, маленькая дурочка…

Она резко повернулась к нему. Внутри у нее закипало негодование.

– Ты так говоришь, словно это ничего не значит, что я несу чепуху.

– Нет, нет! Если бы я знал подлинную причину твоего ухода, я бы никогда не позволил тебе уйти от меня.

– Ты подонок! – воскликнула она, но Грэм в два шага пересек студию, схватил ее за руки и притянул к себе.

– Эрни, послушай! В тот день, когда ты выписывалась из больницы, я был в Бостоне!

Она попыталась вырвать руки, но его слова словно отрезвили ее. Она вгляделась в него.

– В Бостоне?

– Я находился там всю неделю. Мы старались как можно быстрее решить все деловые проблемы, на урегулирование которых требовался по крайней мере месяц. Я спешил вернуться, чтобы самому взять тебя из больницы и провести с тобой, так сказать, новый медовый месяц, которого у нас, в сущности, так и не было. Мною владела сумасшедшая мысль начать совершенно заново нашу жизнь…

– Но ты сказал, что тебе позвонил детектив.

– Конечно. Он звонил мне в Бостон. Я тут же без промедления вылетел в Нью-Йорк. Это ты можешь проверить в офисе.

– Но Арабелла! – выкрикнула она. – Она же была в квартире! Она всегда и всюду была с тобой…

– Она должна была вернуться в Нью-Йорк чуть раньше. – Лицо у него напряглось, а глаза не отрываясь смотрели на нее. – В ее квартире шел ремонт, и поэтому я сказал ей, что она может на пару дней воспользоваться нашим домом. Ты же находилась в больнице, и квартира была свободна…

– О Грэм, – простонала она. – Я же не ребенок! – Она перестала вырываться и затихла в его руках. – Ты не можешь представить каким взглядом посмотрела она на меня в тот день. Мне стало понятно…

– Эрни! – Кончиками пальцев он гладил ее волосы, прижимаясь к ней. – Как ты могла подумать, что у меня с Арабеллой могут быть какие-то тайные отношения. Ведь меня тянуло только к тебе, но… – Голос у Грэма хрипел и был пронизан болью. Она подняла голову.

– Что значит это «но»?

Губы у него скривились.

– Неужели тебе не понятно? Те две недели я не находил себе места. Я думал, что ты продолжаешь встречаться с Крамером. Мне казалось, что ты сожалеешь о нашем браке, думаешь о том, как уйти от меня. Мне хотелось доказать тебе, как я тебя люблю, но никак не удавалось этого сделать. Какая ирония, не правда ли? – Рот Грэма сложился в горькую гримасу. – Впервые в жизни я оказался не в состоянии доказать женщине свою любовь! И этой женщиной оказалась моя собственная жена. Вероятно, я прибег к негодному методу в ту ночь на вилле. Я попытался проверить тебя и себя, хотел выяснить, принадлежишь ли ты мне, но вместо этого вынудил тебя уйти.

Глядя на него, Эрни часто-часто моргала. Она даже не могла представить, что он способен сказать такое. Она слишком долго погружалась в собственные болезненные подозрения, которые не давали ей возможности задуматься о других причинах, выяснить, почему он старался держаться от нее на расстоянии.

– Я… я тоже думала, будто ты сожалеешь, что женился на мне, – медленно произнесла она, заметив, что он продолжает тяжело дышать.

– И поэтому ты обратила внимание на Крамера? – требовательно спросил он.

Она отрицательно покачала головой, отодвигаясь от него и трясущимися пальцами поправляя волосы.

– Я и не собиралась этого делать. Ох, да, я не отрицаю, что он поцеловал меня в тот вечер. Но это случилось впервые и только один раз. Я была тогда так расстроена, чувствовала себя совсем разбитой, покинутой… Я даже плакала у него на плече…

– И это все, что было между вами? – настойчиво спрашивал он.

Вздохнув, она кивнула.

– Кроме этого поцелуя ничего не было.

– Кроме поцелуя? О Эрни, разве ты не знаешь к чему ведут такие поцелуи? Не появись я дома в том момент…

– Я сама сказала, чтобы он убирался, – оборвала она Грэма. – Дейв никогда бы не был мне интересен как мужчина, но ты этому не верил. Ты не доверял мне. Я права?

– Я никогда не доверял Крамеру! Ты… ты такая неискушенная, Эрни. Ты не видела, на что он рассчитывал. Жена богатого человека, сама с ярким талантом. Ты была для него находкой. То же самое и с Вельером. И не говори мне, что он не собирался увести тебя от меня!

– Если бы не Жюль, меня бы здесь не было, – твердо сказала она.

– Если бы не было Жюля, то мы оба были бы на вилле.

– Мы оба? – Эрни посмотрела на него.

– Ты сомневаешься? – Выражение его глаз не допускало ошибки, оно породило в ней волну теплых чувств, но она освободилась от его рук и подошла к окну, продолжая испытывать колебания.

– О Грэм, я провела эти три года в постоянных сомнениях. Сомневалась в собственном душевном равновесии. А тут еще Арабелла. Даже Том сказал мне, что между вами что-то есть.

Она услышала, как он вздохнул, и обернулась к нему. На щеках у него ходили желваки.

– Эрни, – начал он медленно. – Есть кое-что, о чем я должен сказать тебе…

Она вся напряглась, вглядываясь в его лицо.

– Грэм, все же существует что-то между вами? Она же очень привлекательная особа, и ты проводил с ней массу времени…

– Эрни, перестань торопиться со своими выводами. – Он подошел к ней, легонько встряхнул. Она сжала в ожидании губы.

Он опять глубоко вздохнул.

– В первый раз мы встретились в Лондоне, помнишь?

Она кивнула.

– Именно перед этой поездкой у нас произошел разрыв с Арабеллой. Поэтому она не сопровождала меня в Лондон. Это было очень серьезно и произошло по моей инициативе. Однако она считала, что все можно превратить в шутку. Но я иначе смотрел на вещи.

До Эрни постепенно доходил смысл его слов.

– Ты думаешь… ты думаешь, что с ее стороны это была ревность?

Он кивнул. Темные брови сошлись на переносице.

– От нее можно ожидать чего угодно. Она на многое рассчитывала после нашего разрыва, надеялась, что отношения восстановятся, но мне это было не нужно, да и не интересно. И в тот день, когда она появилась у Тома… Боже, теперь я понимаю, почему ты была тогда так расстроена!

Эрни молчала и только смотрела на него. Потом первой нарушила затянувшуюся паузу.

– Тебе с самого начала следовало сказать мне всю правду.

– Это не всегда просто. Как бы ты себя чувствовала, если бы узнала, что моя секретарша была прежде моей любовницей? Поверь, если бы она не была прекрасным работником, я бы давно расстался с ней, задолго до того, как мы с тобой познакомились.

– Значит, все это время?.. – заговорила Эрни и тут же оборвала себя. Но Грэм кивнул, поняв по глазам, что она хочет сказать. – О Грэм! Я была такая дура… – прошептала она, кладя голову ему на плечо. – Если бы я повела себя в тот день иначе…

Его пальцы вновь стали перебирать пряди ее волос. Он повернул ее голову так, чтобы можно было смотреть ей в глаза.

– Нет, Эрни, если кого-то и нужно ругать, то только меня. Прежде всего за то, что я так стремительно потащил тебя под венец. Мне следовало бы уделять тебе больше времени. Но то, что я чувствовал к тебе… Это была мгновенная, всепоглощающая…

Его взгляд заставил ее прильнуть к его груди.

– О Грэм! Я никогда не испытывала сожаления в отношении нашей женитьбы. Но теперь ты видишь – была причина ненавидеть тебя и попытаться создать новую семью с Норманом, но под конец… – Она нервно вздохнула.

– Эрни, – проговорил он тихо. – Мы оба повинны в том, что создали себе трудности. Клянусь, у нас все наладится. Больше я не отпущу тебя, не позволю, чтобы кто-то стал между нами. В тот день, когда я прочел в газете о твоей помолвке, то чуть не свихнулся. Последние три года я все думал, почему ты не вместе с Крамером. А потом вдруг ты собралась выйти замуж за кого-то другого. Позже, когда я услышал о несчастном случае и, по моей информации, вы оба погибли, то, Бог свидетель, я тоже хотел умереть.

Он держал ее в своих объятиях, лицо у него было бледным.

– Грэм, Грэм, я хочу сказать тебе кое-что важное о Нормане. – Она посмотрела на него затуманенным взглядом. – Все вовсе не так, как ты думаешь.

– Вы были любовниками? – почти утвердительно произнес он.

– Нет. – Она затрясла головой.

– Ты сказала ему, что была замужем?

Она вздохнула.

– Нет, но думаю, что он догадывался… Грэм, с Норманом все было иначе. – Она заколебалась – стоит ли говорить? Потом решилась. – Он ухаживал за мной, помогал в моей работе. И я понимала, что, не прояви он такую заботу, я бы не добилась успеха. Когда он заговорил о браке, о предстоящей помолвке, я отнеслась к этому с сочувствием. Я была слишком многим ему обязана.

Она вспомнила свои слова, сказанные Эмми в тот день, когда та навестила ее в больнице.

– Я знала, какие чувства он испытывает ко мне, и подумала, что смогу преодолеть себя, но в конце концов это оказалось мне не по силам. О Грэм! Я убила его! – прошептала она, вся трепеща. – Я убила Нормана!

– Что?! – Он не отрываясь смотрел на нее, каждая черточка его лица выражала недоверие. – Но он же погиб в этой проклятой автомобильной аварии?

Она затрясла головой, смахивая выступившие слезы.

– Какая разница! Всадить ли ему нож в сердце, Грэм, или… Я сказала ему, что не могу выйти за него замуж… – пробормотала она. – Я ведь и отправилась в Лондон в тот трагический уик-энд, чтобы сказать ему об этом.

Пораженный услышанным, Грэм продолжал смотреть на нее. Она со стоном оторвалась от него и стала перед мольбертом.

– Я работала над этим портретом, – заговорила она. – Вот над этим.

– Над этим? – эхом отозвался он. – Но это же…

– Да, я знаю, – со вздохом произнесла она. – Я принималась за него раз за разом. Я проводила около него бесконечные часы, с восхода до заката. И ты можешь заметить, как много я успела. Каждый раз, когда я бралась за кисть, передо мной оказывался не Норман, не его черты, а твои! Тогда я поняла, что продолжаю любить тебя и брак с Норманом будет непоправимой ошибкой. Утром в пятницу я села на поезд и отправилась в галерею, чтобы увидеть его. – Она перевела дыхание и облизала сухие губы. – Он попросил меня отложить разговор и пригласил перекусить вместе с ним, а уж потом обсудить волнующую меня проблему. Но когда мы возвращались из ресторана… – Она посмотрела на Грэма глазами, полными слез. – Я убила его, Грэм, – прошептала она, – убила Нормана!

Грэм бросился к ней, взял ее лицо в ладони.

– Нет, Эрни, ты не убивала его, – сказал он твердо. – Ты сказала ему, что не можешь выйти за него замуж. И я больше, чем кто-либо другой, понимаю, что это должно было означать для него.

– Но если бы я воздержалась, не сказала бы ему это, не стала бы доказывать и не отвлекла бы его внимание от дороги…

– Это был слепой случай, Эрни. Я говорил с полицией. Был дождь, на дороге были масляные пятна. Такое могло случиться с каждым.