Секретные поручения 2. Том 1 Корецкий Данил

Глава 7

Тонкости экспертизы

– Траектория, траектория… Это экспертный эксперимент проводить надо…

Рома Патлатов обошел Савицкого со спины и махнул кулаком снизу вверх по замысловатой дуге, целясь ему под левую мышку. Попал в плечо. Савицкий зарычал угрожающе, но со стула не встал. Рома замахнулся попробовать еще.

– В челюсть попадет, – пророчествовал Демин, приканчивая последнюю пачку корюшки.

На этот раз Рома попал Савицкому в ухо. Савицкий встрепенулся и выронил на колени замусоленную беломорину.

– Да что я тебе, чучело? Сейчас как дам…

– Да не получится никогда! – в сердцах воскликнул Патлатый. – К тому ж это с какой силой надо было всадить! И попасть при этом!

– Попасть мало, – сказал Демин. – Тут сила нужна!

– Сила-а-а… – пробормотал Савицкий. Он неуверенно подался вперед, положил локти на стол, голову – на локти. И почти сразу уснул.

Ему досталось больше всех. Когда Денис пришел в лабораторию, чтобы проверить предохранительный взвод на тэтэшнике, Демин и Патлатый еще не вернулись с обеда. Поэтому первые ноль пять, проставленные Денисом в виде уплаты за работу, Савицкий принял самостоятельно, не дожидаясь коллег.

– И еще левой рукой, – заметил Денис.

– А почему не правой? – Рома отобрал у Демина корюшку и съел.

– Чтобы ударить правой, ему надо было встать спереди. А спереди был стол. Получается, бил левой.

– Не обязательно. Был когда-то у блатных знаменитый ростовский удар: замах сверху, а потом выписывает в воздухе загогулину, вроде как знак доллара и – раз! – снизу… От него очень трудно защититься… И им правой вполне можно ударить слева!

Рома показал пару раз. Загогулина получалась уж очень замысловатой, как половина восьмерки. Он удивленно покачал головой.

– Так, конечно, попасть трудно… Без специальной тренировки не обойтись.

– Я тебе не про «попасть» говорю! Вот купи на рынке свежую грудинку, толстенный такой кусок, здоровенный такой, килограммов на шесть – семь, – Демин показал на руках, какой именно. – Чтоб толстый и чтоб на костях. И всади все двадцать сантимов с одного удара! Всадишь?

Рома прикинул что-то в уме.

– Не всажу, – сказал он.

И повторил:

– С одного не всажу. Не.

– Вот поэтому вывод, – Демин поднял указательный палец вверх. – Профессор работал.

– Дак ясно, – согласился Патлатый. – А Рогов твой, он так примерно и сидел, как Сява – локтями на стол. Иначе до подмышки не добраться.

Все посмотрели на спящего Савицкого.

– А может, ему команду дали, чтоб руки за голову, – предположил Демин.

– У Рогова сигарета была в руке, – сказал Денис. – Когда руки за головой, обычно не курят. Скорей он затягивался, руку поднял, вот подмышка и открылась…

Рома хотел снова наполнить стаканы, но Денис отобрал бутылку, сказав, что у него рука тяжелая, наутро ломота замучает. Разлил сам. Свой стакан он прятал за банкой солений, чтобы эксперты не видели, что плескает водку для виду – на самое донышко.

Прошло еще полчаса, и Рома начал падать со стула. Он рассказывал о любимой девушке своего сержанта, которая приехала однажды к ним в Печорск, но рассказ прерывался, и он очень удивлялся каждый раз, оказавшись на полу. Демин дергал влево-вправо ручку громкости магнитолы, где надрывалась Глюкоза.

Прикрыв глаза, он подпевал:

– Твоя невеста, честна, честная ё…

– Я не пойму, – что такое «честная ё»? Невеста – честная ё? А?

– То же самое, что «порядочная б…» – буркнул Рома, глянув мутным взглядом. – Кажется, мы немного перебрали…

– Не пойму я нынешних песен, – гнул свое Демин. – «Юра, Юра, Юра, я такая дура!» Ну что это такое?

– Фигня это, вот что! – согласился с ним коллега. – Так и я могу придумать: «Спи, моя савраска, я такая пид…стка…»

– Хватит вам все о музыке да о музыке. Вы мне предохранительный взвод глянете? – спросил Денис.

Демин его не услышал. Рома поднял голову и спросил:

– Какой предохранительный взвод?

– На тэтэшнике.

– А-а, – вспомнил Рома. Глаза у него закатывались, но он держался из последних сил. Нет, сил у него уже не было. На чувстве долга. – Ты думаешь, что он самопроизвольно пальнул? Пять раз подряд?

– Ничего я не думаю, – махнул рукой Денис. – А Дингер может выдумать любую глупость. А присяжные ее с удовольствием поддержат. Поэтому все версии защиты надо опровергнуть заранее!

– А… Ну, это верно… Они, суки, приловчились дела разваливать… Счас…

Он покачивался на стуле и загадочно улыбался в стену. Денис посмотрел на него и сказал:

– Я пистолет здесь оставлю. На всякий случай. В сейфе.

– Добро, – разрешил Рома.

– Ну, так открой.

– Чего? А-а.

Патлатый полез в карман брюк за ключами и упал вместе со стулом. Денис помог ему подняться, взял ключи и положил пистолет в сейф. В сейфе царил безупречный порядок, так что карточка со злополучными отпечатками с ТТ нашлась быстро. Денис переложил карточку в карман и запер сейф.

Около десяти вечера он помог Демину добраться до стоянки такси. Савицкий с Патлатым мирно спали в лаборатории. Добравшись домой, Денис заперся в туалете, достал со стеллажа жестяную банку, где хранились окурки «на черный день», карточку сложил вчетверо и положил сверху, чтобы пепел просыпался внутрь. Щелкнул зажигалкой. Бумага взялась весело, с дымком. Операцию «А был ли пальчик?» можно было считать завершенной.

Ночью у Патлатого разболелся зуб. Он встал, совершенно пьяный, в половине второго и принялся бродить по лаборатории. Выкурил подряд три сигареты. Не помогло. Допил чью-то водку из стакана – стало лучше. Больше водки не было. Он обшарил все столы и подоконники, обшарил сейф и одежный шкаф. Нету. Стал будить Савицкого, тот не проснулся. Рома слил остатки со всех стаканов и бутылок в один стакан, набралось граммов десять. Погрел зачем-то стакан над спичкой. Выпил. И вдруг совершенно отчетливо вспомнил, что должна быть еще бутылка. «Столичная», с бело-красной этикеткой и тремя медалями в нижнем правом углу, как раз над заветной строчкой «об. 40 %». Непонятно почему, но особенно отчетливо Патлатому вспомнились эти медали – две серебряные и золотая. Так и стояли перед глазами. Он опять принялся обшаривать лабораторию, мыча от тупой боли…

Демин приехал на работу в половине девятого утра. Савицкий, видно только очнувшийся от сна, сидел на полу, почесывая широкое темя.

– Гля, уже утро?.. – недоуменно произнес он. – Мы что, домой не ходили? Ну де-е-е-л-а-а-а…

Рома Патлатый спал на своем рабочем столе, подтянув худые колени к подбородку. Пол был густо усеян бумагами, перед сейфом лежали сваленные в кучу папки и образцы. Посреди лаборатории стоял пустой стакан.

– Что здесь происходит? – ужаснулся Демин, словно девственница, заглянувшая в публичный дом. Он имел довольно приличный вид, и следы вчерашних возлияний почти не отражались на привыкшем ко всяким передрягам лице.

– Гуляки, алкоголики, кудрить вашу… – Демин обвел хмурым тяжелым взглядом лабораторию. – А ну – подъем! За работу!

К обеду порядок был частично восстановлен, папки разложены по своим местам. Недосчитались только карточки с отпечатками, проходившими по делу Курлова.

– Да ерунда, мужики! Да было бы из-за чего париться! – оправдывался Рома. Зубная боль у него прошла, осталось только смутное воспоминание. – Пистолет с пальчиками у нас, сейчас снимем по новой…

– Пальчики я и сам, положим, снять могу. А ты… – Демин глянул на часы. – А ты по случаю обеденного времени пойдешь в магазин.

– За лекарством, – добавил Савицкий.

Рома растерянно приоткрыл рот.

– Так ведь…

– Ничего, одолжишь, – перебил его Демин. – Только смотри, одну! Надо меру знать!

– А вы сами кого-нибудь подозреваете? – Селеденко пробежал рассеянным взглядом по стопкам дисков на стеллажах.

– Я не занимаюсь следственной практикой, – сухо ответила Марина Аскольдовна. – Это ваша работа.

– Правильно, извините…

Здесь же, на стеллаже, – миниатюрный бар. Хорошая водка и дорогой коньяк. Чтобы пропустить стаканчик за просмотром «Гладиатора». Огромный телевизор метра полтора по диагонали, сабвуфер, диви-ди, да еще и водка с коньячком. Это Дмитрий Дмитриевич хорошо придумал.

– Все правильно, Марина Аскольдовна! – бодро повторил Селеденко. – Потому-то я и здесь.

Марина Аскольдовна Рогова – вполне интересная еще вдова. Подтянутая, спортивная. Выглядит моложе своих сорока трех. Зимний отпуск в Альпах, летний – на Средиземноморье, сбалансированное питание. Она очень внимательно отслеживала все передвижения капитана Селеденко по квартире, не отставая ни на шаг. Ее широкие домашние брюки постоянно шуршали где-то рядом. Наверное, боялась, что сопрет что-нибудь или поцарапает гвоздем вишневый гарнитур. В самом деле, боялась. Квартира покойного Дмитрия Рогова была полной чашей. Даже через края кое-где переливалось.

Черная резная шкатулка из чего-то такого, очень ценного на вид. Внутри пачка открыток, перехваченных резинкой. «Дорогой Дмитрий Дмитриевич! Коллектив общего отдела Тиходонского городского комитета КПСС сердечно поздравляет Вас с годовщиной…»

Нет, это не те, кому Дмитрий Дмитриевич поверял свои тайны.

Пузатый ореховый комод, мечта домохозяйки. В верхнем ящике – яркие коробки из-под всякой компьютерной мелочи, внутри – письма. Много писем.

– Личное? – Селеденко обернулся к Марине Аскольдовне.

Марина Аскольдовна посмотрела на него так, что ему сразу захотелось проверить ширинку.

– Личное, – сказала она.

– А-а. Понимаю.

Селеденко открыл коробку. Оренбург, Сумы, Днепропетровск, Москва. «Здравствуйте, дорогие наши…» «Тетя Мария, сегодня говорил с майором, он обещал через два дня…» «Огород в этом году плохой, зато малины будет много…» Это родственники. Капитан попытался вспомнить, когда сам писал кому-то. Не вспомнил. Не о чем писать. Да и некому. В последние годы письма стали скорее формой вежливости, чем источником информации. Не забываем, мол, помним. И все такое. Но это касается обычных писем. А ведь есть еще эта, как ее… И-мейл. Электронная почта. Да, Петровский говорил ему что-то про нее. Ниточки, связи. Короче, обычную заумь свою развел прокурорский следак.

– В доме имеется компьютерная техника? – поинтересовался капитан.

– Да, у Дмитрия Дмитриевича был лэптоп, – сказала Мария Аскольдовна. – Но он наверняка запаролен, вы не сможете его включить. И я не смогу.

– Лэп… Что?

– Лэптоп. Ноутбук. Маленький компьютер. – Хозяйка закатила глаза и добавила: – Там есть клавиши. На них надо нажимать.

– Хорошо, посмотрим, – веско сказал Селеденко. – Где это у вас?

Его проводили в кабинет Дмитрия Рогова. Длинный рабочий стол был прибран, небольшой фотопортрет покойного в рамке да пустая пепельница на углу – больше ничего. Портативный компьютер с логотипом «Компак» лежал в верхнем ящике стола. Капитану Селеденко он сразу не понравился. Лэптоп какой-то. Пару раз ему доводилось иметь дело с компьютером, когда выпивал с соседом по площадке, – у того сынишка увлекался компьютерными играми, чертей каких-то кромсал на куски из «стингера». Иногда капитан тоже подсаживался, поскольку хорошее оружие любил, а «стингера» в руках держать не доводилось ни разу. Но там было все проще – компьютер как компьютер. Кнопку нажал – ба-бах, куски мяса в стороны. А здесь черный ящик какой-то. Как он хоть открывается-то?

Крышку Селеденко в конце концов кое-как открыл, но, увидев непонятное и зловещее нутро машины, от дальнейших действий отказался. Ни одной знакомой кнопки. Как бы не сломать чего.

– Ну ладно, наши специалисты здесь быстро разберутся, – пробормотал Селеденко, захлопывая крышку.

– Вы заберете его с собой? – поинтересовалась Марина Аскольдовна.

– Недели на две, не больше. Оформим акт временного изъятия, все как полагается. Никуда он не пропадет, ящик ваш… А здесь что у вас такое?

Капитан показал на длинный стеллаж с книгами.

– Это библиотека Дмитрия Дмитриевича, – Марина Аскольдовна открыла в улыбке превосходства здоровые белые зубы. – Книги. Там буквы, их надо читать.

– Да? – удивился Селеденко. – Сейчас посмотрим…

Телефон прозвонил как всегда не вовремя.

– Денис Александрович?

– Да. Слушаю. – Не отрываясь от бумаг, Денис воткнул трубку между плечом и ухом и перевернул следующую страницу бледной ксерокопии. Отчет Вагира Алдаева, кандидата технических наук и внештатного специалиста по высоким технологиям, попал к нему всего несколько минут назад.

– Да говорите же! – повторил он нетерпеливо.

– А ведь я обещала вам, что перезвоню.

– Очень хорошо. И что дальше?

Нехотя отвлекшись от алдаевского отчета, он идентифицировал голос в трубке как молодой, девичий и довольно симпатичный. Знакомый? Незнакомый?

– Вы что, в самом деле меня не помните? – Чувствовалось, что девушка к такому не привыкла. Особи противоположного пола, очевидно, вспоминали ее мгновенно.

– Погодите… – и Денис тоже вспомнил. – Вы – Вера. Журналист. Журнал «Гламур». Что-то там такое про часы… Верно?

– В точку, – констатировала Вера. – «Что-то там про часы» уже написано. Не хватает только чего-то такого – про молодого следователя горпрокуратуры и его скромный «Константин Вашерон».

– Хм, – сказал Денис.

В самом деле, с той встречи в «Монархе» прошло какое-то время, и у него было достаточно забот, чтобы не вспоминать об этом. Вера. Блондинка. Эффектная. Длинные ногти обрезаны квадратиками. Журналист. Примерка баснословно дорогих часов, мимолетная симпатия, несколько общих фраз. Она обещала перезвонить, и вот – перезвонила. О’кей. Лично он ей, кажется, ничего не обещал.

– А как вы узнали мой номер?

– Вы что, серьезно? – промурлыкала она в трубку. – Городская прокуратура у нас одна. Следователь Петровский – тоже один на всю прокуратуру. Тогда у вас не было времени выпить кофе. А как сегодня, Денис? В «Зефире»?

Это было очень дорогое кафе, из новых. Капиталистического типа. Он никогда не ходил в такие. Да и работы много.

Денис опустил глаза на страницу отчета, где ему приветливо махали завитками собачьих хвостов адреса электронной почты. Двадцать три «хвоста», извлеченные из электронного почтового ящика Дмитрия Рогова. Он посмотрел на часы.

– Хорошо.

– Тогда в четыре, – быстро сказала она.

– Я не буду давать интервью, – сказал Денис.

– Да черт с ним, с интервью. Значит, в четыре!

И бросила трубку. Последняя фраза прозвучала волнующе. Интересная девушка, подумал Денис. Но через минуту он уже забыл о ней. На следующей странице алдаевского отчета приводилось содержимое адресного списка электронного ящика Рогова. Рука Дениса сама по себе потянулась к пачке сигарет. Большинство адресов были подписаны псевдонимами – какие-то Сема, Девочка, Василь, Птица и так далее. Но были среди них и те, кого Рогов занес в список по полной форме. Например, Иван Константинович Говор.

Денис даже не стал раскрывать справочник «Губернская власть», он и так помнил, что фамилия товарища Говора расположена там на почетной четвертой странице. «Говор И. К., первый заместитель губернатора Тиходонской области. Родился в 1953 г. в д. Рассохино Волгоградской обл., русский. В 1970 г. поступил в ВПИ…»

Были там и несколько городских чинов первого ранга, и начальник Южного военного округа Степан Владимирович Нетюк, и… Постой, а это кто такой? Сударин Вячеслав Геннадьевич. Денис пролистал справочник – мимо. Включил было компьютер, чтобы порыться в Интернете, но профессиональная память уже высветила кадры телевизионной хроники: май, шестидесятилетие губернатора, шумные празднества с икрой и шампанским на Бахчаевском острове… И Сударин – высокий жилистый мужик в гражданском, представитель московской делегации, – он одним из первых произносил здравицу в честь юбиляра. «От имени Президента и Правительства Российской Федерации позвольте поздравить вас, уважаемый…» Вот так. Крупная шишка, видать.

Компьютер загрузился, на мониторе поплыла заставка – тускло отсвечивающая бронзой надпись «Гони ее, печаль-тоску». Это вчерашняя заставка. Денис сам ежедневно вводил новую надпись, соответствующую настроению, а иногда вообще ничему не соответствующую. Сегодня он сменит вывеску на «Вот упала шишка. Мишке прямо в лоб». А кто ее бросил, шишку-то?

Непонятно, кто бросил. Денис подключился к сети Интернет, набрал в поисковике: «Сударин Вячеслав Геннадьевич». Старенький монитор судорожно замигал от напряжения. Денис успел вскипятить воду и заварить себе кофе, когда на экране наконец появились долгожданные ссылки. Ну-ка, ну-ка…

«…В двадцать первом Сударин с блеском защитился в Падуанском университете, получив степень доктора, а уже в двадцать втором на его след выходит сотрудник британской разведки, тот самый Бруно Геллап, который прославился своим поразительным…» Нет, это совсем не то.

Денис стал листать дальше. Восемь из сорока шести ссылок были посвящены какому-то профессору Сударину, пронырливому белоэмигранту, скончавшемуся еще перед Второй мировой войной. Остальные ссылки указывали на ресурсы о неких Судариных, которые не были Вячеславами Геннадьевичами, либо о неких Вячеславах Геннадьевичах, которые Судариными не являлись. Очевидно, что крупная московская шишка Сударин, который произносит здравицы от имени Президента и Правительства, не достиг той степени крупности, которая привлекает общественное внимание и вставляет имя человека в Инет.

Может, попробовать на другом поисковике? Денис покосился на монитор. Нет, для этого нужны нервы. Сейчас у него нервов не было. Он наклонился и выключил компьютер. Да и париться из-за этого Сударина пока совсем не стоило. Есть работа поконкретней. Денис уселся удобнее и стал читать дальше пространный отчет. «Хорошо пишет Алдаев, – подумал он. – Просто и без прилагательных». Он читал, не отрываясь, пока за окном не стемнело окончательно.

Встал, чтобы включить верхний свет и заварить себе еще кофе – и тут вспомнил о кофе в «Зефире». И о девушке. Глянул на часы – почти половина пятого. Он испытал смешанное чувство огорчения и облегчения. Но, в конце концов, все разрешилось само собой. Как решила судьба, так и правильно! Против судьбы не попрешь. И можно вернуться к бумагам и продолжить чтение… Но тут телефон, деликатно молчавший большую часть дня, вдруг зазвонил.

– Мне не хочется быть чересчур назойливой, – сказал девичий голос. – Но кофе стынет. Может, подъехать за вами? Я на машине.

Наверное, белый «Ягуар», подумал Денис. Что ж, против судьбы действительно не попрешь…

– Не стоит, – сказал он. – Я скоро буду.

Судьба то и дело посылает людям испытания. Первым были цены. Кофе в «Зефире» насчитывалось сто двадцать видов. Чашечка «Копи Лювака» стоила восемьсот рублей. Только потому, что какой-то мерзкий зверек пожирал зерна, и они ферментировались у него в кишечнике. А потом нищие мулаты выковыривали непереварившиеся зерна из его дерьма! Дениса от этой истории чуть не вывернуло наизнанку.

И пирожных дешевле ста пятидесяти в меню не было. Виски, ром, текила… А в кармане у него только пятисотка! Не зеленых американских, а полновесных российских рублей. В «Белом Замке» на эти деньги можно спокойно взять две отбивные, два салата, триста граммов коньяка «Московский» и два кофе с пирожными. А тут и на одну чашку этого мерзкого «Лювака» не хватит!

Но Вера выбрала обычный капуччино, от десерта отказалась, и он приободрился. Тогда судьба выбросила следующую карту: в респектабельное заведение завалились два крепких молодых парня, столь же крепко поддавших, и вечер закончился дракой. Через полтора часа Денис и его спутница спешно покидали «Зефир».

– Туда, у меня машина, – нервно повторяла девушка и оглядывалась.

На пути к стоянке он то и дело вытирал левый рукав пиджака, куда пришелся удар. И каждый раз с удивлением обнаруживал, что рукав цел и даже относительно чист. А в голове гремели тамтамы.

– Извините, это я виновата, надо было выбрать место получше.

Вера остановилась около аккуратного зализанного «гольфика». Повернулась к Денису.

– По-дурацки все получилось. Никогда я здесь раньше этих придурков не видела.

– И не увидите, – пробурчал Денис.

По правде говоря, в этом он не был уверен. Одному он надвое рассек верхнюю губу, второму оторвал бровь – такое не скоро забывается. Обида на долгие годы. Возможно, уже в эту минуту где-то по городу мчится на выручку разборная бригада. И можно быть уверенным, что она прибудет быстрее, чем милицейский наряд. Даже если его вызовет следователь прокуратуры.

– Это ваш?

Денис кивнул на «гольфик».

– Да.

– Тогда поехали. Здесь лучше не оставаться.

Они молча проехали несколько кварталов. На одном из светофоров Вера резко отпустила педаль сцепления, и машина заглохла.

– Зараза, черт, – сказала она. Грубые слова не вязались с ее нежным обликом и хорошими манерами, но, как ни странно, они сближали: значит, она считала Дениса своим…

Двигатель вжикал на холостых оборотах, не желая заводиться. Сзади нетерпеливо просигналили, затем на соседнюю полосу вырулил огромный, как военный эсминец, джип. Темное боковое стекло бесшумно опустилось, из черного нутра выглянула какая-то харя.

– Искра пропала, детка? – развязно проскрипел чей-то голос.

Вера, не обернувшись, продолжала сосредоточенно гонять стартер. Денис вышел из машины и обошел ее со стороны капота. Он успел заметить чье-то круглое, как луна, лицо в салоне джипа, затем стекло поплыло вверх, джип вырулил на середину перекрестка и повернул налево.

– Похоже, свечи, – сказала Вера. Она тоже вышла из машины. Огибая «гольфик», рядом с гулом проносились машины. – Хотя я ни шиша в этом не понимаю. Вы посмотрите?

– Окончен бал, погасли свечи, – сказал Денис.

– Что? – не расслышала она.

– Как эта штука открывается? – он подергал за крышку капота.

Она села в машину и открыла замок капота. Посмотрев внутрь, Денис подумал, что с таким же успехом мог бы починить летающую тарелку, найденную американцами в Арканзасе. Железные джунгли. Но надо было показать себя с выгодной стороны. Он запустил внутрь руку, подергал какой-то резиновый шланг.

– Попробуйте еще раз!

«Гольфик» беспомощно повжикал.

– Ясно, – сказал Денис.

Свечи – это должно быть нечто длинное, цилиндрической формы. И, судя по названию, они должны гореть.

– Ну что? – крикнула Вера.

– Сейчас, сейчас! – сказал Денис. – Все нормально.

Что в машине главное? Главное – не облажаться. Особенно перед девушкой, которую назвать просто эффектной – это как-то неправильно. Некорректно. Да. Но под капотом почему-то все равно ничего не горело. Денис потянул толстый черный провод, раздался «чпок», и один конец провода отсоединился от чего-то. Там было резиновое утолщение, такой «клеш» из резины, а внутри металлическое кольцо. Денис почувствовал, что попал. Он прикинул, куда это кольцо можно было бы насадить (ну-ка, знатоки, напрягите извилины!), нашел более-менее подходящее место и вставил провод. Теперь ему стало окончательно ясно, что машина никуда больше не поедет.

– Пробуйте!

Вера кивнула. «Гольфик» прокашлялся пару раз и вдруг взревел, как бешеный. Денис резко захлопнул капот, словно боясь выпустить случайно оказавшегося там зверя, и сел в машину. На светофоре загорелся зеленый.

– Вы хорошо разбираетесь в машинах, – сказала Вера, выжимая газ. – Это приятно.

Денис вслушивался в ровное гудение двигателя. Ему казалось, оно вот-вот прервется, и машина встанет колом, и это будет по всем законам физики и механики. Но гудение почему-то не прерывалось, игнорируя напрочь все законы.

– Кровь на шее, – Вера показала где-то у себя за ухом. – Вот здесь. Вы оцарапались, видно, в кафе.

Он тронул пальцем шею – на пальце остался темный след.

– Заедем ко мне на минуту, здесь недалеко, – сказала она. – Вам требуется первая помощь. Вы не против?

Денис продолжал вслушиваться. Это было похоже на предложение.

– Что вы сказали?

– Надо продезинфицировать царапину. У меня есть немного водки. Вы не против? – сказала Вера.

Денис рассеянно кивнул.

– Нет.

– В каком смысле?

– Нет, в смысле да, – сказал Денис. – Зайти – да, первая помощь – да, водка – да. А первым делом предлагаю перейти на «ты».

Несмотря на раннее утро мама встретила его на пороге.