Секретные поручения 2. Том 1 Корецкий Данил
– Какие отношения у вас были с Курловым?
– Никаких. Мы просто бывшие однокурсники.
Красивая молодая женщина держалась подчеркнуто сухо и по-деловому. Когда Денис предложил ей снять шубку, она отказалась: насколько понимаю, это ненадолго?
– Согласно другим показаниям, вы дружили с Курловым. Вас нередко видели вместе.
– Обычное студенческое увлечение. Было давно и очень скоро прошло.
– Вам известно, что Курлов был убит двадцать восьмого ноября?
– Да.
– Как вы отнеслись к этому известию?
– Никак.
– Были ли у него враги?
– У каждого есть враги… – Она хмыкнула так, будто Денис спросил ее о наличии какой-нибудь модной штучки вроде мобильного телефона. У каждого есть мобильный телефон – а у вас разве нет? – И уж тем более враги были у Курлова.
Ее сухость немного размякла.
– И кто же?
– Весь белый свет. Курлов всех ненавидел.
Вот! Это то, что надо!
Светлана Евгеньевна долго читала протокол, перечитывала, на лице ее появилось выражение непонимания и настороженности.
– Что-нибудь не так?
Она задумалась.
– Да что-то я не пойму… Вроде все это я говорила, но записано вроде как-то по-другому…
Акценты. По-другому расставлены акценты. Это неуловимо, неподготовленный человек никогда не разберется, в чем тут дело.
– Так давайте поправим! – лицемерно предложил Денис. – Что здесь не так?
Бернадская закусила губу.
– Да я и не знаю, что тут поправлять…
– Значит, все правильно?
Светлана Евгеньевна тряхнула головой и подписалась.
Теперь в деле вырисовывался нужный образ Курлова – ненавидящего весь мир, причастного к неприятным для многих делам, окруженного десятками врагов.
Такого мог убить кто угодно!
Усевшись в ванну, он взял приготовленные на бельевой корзине сигарету и томик Искандера. Читал и курил, пока вода не добралась до верхнего слива и не заклокотала в трубе. Тогда он отложил книгу и выключил воду. Стало тихо. Денис сидел, оперевшись локтями на выступающие из воды колени, добивал намокший окурок, а когда сигарета кончилась, просто сидел и слушал утробное клокотанье и свист убегающего времени.
Второй час ночи. Из гостиной иногда прорываются голоса телевизионных призраков – у матери бессонница, она смотрит ночной сериал. Кто-то из соседей спустил воду в туалете. Денис заметил плавающий в воде комок шерсти, похожий на мохнатого паука. Попробовал поймать его, но тот каждый раз ускользал между пальцев вместе с током воды.
Он лег, оставив снаружи только голову и колени. Читать больше не хотелось, да и не за этим он забрался сюда среди ночи. Он хотел подумать. Ответить на пару заковыристых вопросов. Жил-был парень-честняга, хотел он переделать мир, чтобы все ходили с чистыми руками, но сам вляпался в такое дерьмо, от которого теперь никак не может отмыться. Денис скосил глаза на комок шерсти, который пристал к его левой икре, как корабль к причалу. Осторожно подвел ладонь – опаньки… Мохнатый «паук» ловко ускользнул и ушел на глубину. Не так это легко, как кажется.
Завтра начнется вторая неделя с тех пор, как он занимается делом Курлова. Результатов – ноль. По официальной, конечно, версии. Конь не валялся. Денис пятой точкой чувствовал, что все сроки ушли. На последней летучке Рахманов заявил, что после беседы Президента с Генеральным прокурором (трехминутный репортаж по всем российским каналам: Президент показательно мылит шею Генеральному) на федеральном уровне резко повысился интерес к «делу Потрошилова». Ожидалось, что к следствию подключится суперследователь Курбатов, но что-то там у них не срослось, и скорее всего в помощь Лопатко бросят Вышинца. По крайней мере половина дел, что находятся сейчас у Вышинца в производстве, достанется Денису.
«Поэтому разгружайте трюмы, Денис Александрович», – намекнул ему Рахманов. Разгружать трюмы давно пора. Вот здесь Курбатов, думается, с радостью согласится помочь…
Денис еще раз мысленно прокрутил в голове подробности последней встречи с важняком. Вино, коньяк. Резко изменившийся тон хозяина кабинета. Скажем так: он получил, что хотел, и какой ему смысл далее разыгрывать душевность? Получил… Но что он получил? Что?
Денис изменил тактику и теперь попробовал прижать комок шерсти к стенке ванны. Затем поднес раскрытую ладонь к глазам. Ничего. Видно, «паук» ускользнул в самый последний момент через щель между пальцами… Все в жизни не так легко, как кажется!
Он смотрел на папиллярные линии, успевшие слегка деформироваться под воздействием воды. Мацерация. У утопленников невозможно снять отпечатки… Вот оно что!
«Отпечатки на рюмке», – подумал Денис.
Вот что… Вот что получил Курбатов.
Он беззвучно замычал от бессилия и злости. Идиот. Идиот.
Денис резко высунулся из ванны, расплескав воду на пол, дотянулся рукой до бельевой корзины, где среди вороха белья лежала бутылка. Чертов катализатор мыслительных процессов, гребаные кусачки для сложных логических цепей.
Нет, на фиг! Он хотел тут же расколотить бутылку о край ванны, но вовремя вспомнил, что мать все еще сидит в гостиной, а потом – осколки, вонища… В носу вдруг защипало. Как это сказал герой Никулина: «Поллитру – разбить? Да ты че?..»
Денис не глядя взял свои трусы из корзины и высморкался в них. Потом содрал зубами пробку и вылил водку в раковину.
И что дальше?
Он не знал, что дальше. Водки нет, тю-тю. Эй, Холмс, кончай дуться, давай-ка напряги извилины, если они у тебя еще не заскорузли!
Холмс молчал-молчал. Потом осторожно так спросил: Что давать?..
…В конце концов вода остыла, Денис продрог, как цуцик, мочевой пузырь ныл, требуя освобождения. Он повернул горячий кран. Только сейчас понял, какая глухая ватная тишина царила здесь. Грохот падающей из крана воды прозвучал артиллерийской канонадой. Посмотрел на часы – половина четвертого, о-го!.. В воде кроме злополучного катышка шерсти теперь плавал еще и пепел от сигарет – сколько он успел выкурить-то, пока соображал? Настоящая помойка. Он встал, быстро принял душ и вышел.
В квартире было темно. Мать уже спала. Джоди в прихожей задумчиво грызла телефонный шнур. Денис без лишних слов зафутболил ее в кухню и запер там. Потом разобрал диван в своей комнате, выкурил еще сигарету, додумывая то, что еще не успел додумать. Наконец лег. Голова вдруг жутко разболелась, перед глазами засуетились какие-то букашки, злые рогатые чертики, готовые отомстить ему за отсутствие ежевечернего допинга.
Но боль быстро прошла. Пришел сон.
– Вот те на! А мы думали, что из этой пушки депутата какого-нибудь завалили, не меньше! Скажи, Патлатый? И чего тогда было понты колотить?
Демин протянул Роме Патлатову тэтэшник. Тот повертел его в руках, разочарованно оттопырив губу: а я думал… – и небрежно сунул Денису. Дескать, бери свою железку и катись.
– Да обычная уголовщина, с чего вы взяли… – Денис положил пистолет в пакет и спрятал в портфель.
– С чего, с чего, – продолжал ворчать Демин.
Он достал из ящика стола стопку бланков, нашел нужный и, нацарапав там сегодняшнюю дату, сунул Денису ручку.
– Вот здесь подпиши… Этот наш Варашков воду замутил. Шестнадцать тридцать, все нормальные люди домой идут, а он по внутреннему звонит – огонь из жопы, дым из ушей: давайте мне сию минуту заключение! А я уже жене позвонил, она там борщ греет. Ни хрена, говорит, никакого борща. Давай и все. Дело срочное, на самом высоком контроле. И мы с Патлатым, как два комсомольца, значит, пудрим эту пушку, снимаем пальцы, заключение печатаем… Служу Советскому Союзу называется. А там урка обычный. От зараза…
– Ему Курбатов что скажет, то он и лепит, – Рома Патлатов взял со стеллажа какую-то коробку и плюхнулся в свое кресло. – Урку скажет, он урку лепит, скажет депутата – он депутата…
– А при чем тут Курбатов? – спросил Денис.
Эксперты сосредоточенно занимались своим делом: Демин подшивал только что подписанный Петровским бланк, Патлатый с неподдельным интересом изучал извлеченную из коробки огромную мужскую туфлю.
– Смотри, какие умные, – Рома удовлетворено хмыкнул, перегнул туфлю пополам и сунул ее под нос напарнику. – Подошва как бумага, протекторы лысые. Видел? А теперь глянь сюда… Во. Здесь кожа полное новье. И даже задник не деформирован, как на заводе слепили, так и торчит уголком.
Демин посмотрел и кивнул.
– Курбатов тогда у Варашкова сидел, – сказал он, запирая ящик. – Вот при чем тут Курбатов.
– И мелкими урками он не интересуется, – сказал Патлатый. – Я ж был уверен, там депутат как минимум… Или директор рынка.
– А вот почему важняк лезет в твои дела, это уже вопрос не к нам, – закончил Демин. Он взял туфлю у Патлатого, снова перегнул ее пополам, осмотрел и тоже хмыкнул: – От, сукины дети…
«Понятые» здесь торчали с восьми утра до девяти вечера, как овощи на грядке, – всего-то до угла дойти. Вот прокуратура, а вот винно-водочный отдел, где кучкуются алконавты, готовые за пять – десять рублей засвидетельствовать что угодно, включая факт посадки НЛО на автобусной остановке. Денис на всякий случай огляделся – не маячит ли на горизонте знакомый парень с сорок пятыми педалями? На горизонте никто не маячил.
Он быстро присмотрел себе двоих – похмелиться они, судя по всему, еще не успели, торговались недолго, да и одеты были более-менее. Привел, усадил их в своем кабинете, дал каждому по сигарете, запер дверь. Выложил на стол пистолет, обернутый в полиэтилен.
– Настоящий? – с сомнением переспросил первый.
– Настоящий, – сказал Денис. – Можешь посмотреть.
Он стал бегло заполнять протокол осмотра. Второй понятой захихикал.
– Че, в самом деле можно? Без балды?
– Без балды, – бросил Денис, не отрываясь от бумаги. – Осмотрите внимательно. Вы должны будете засвидетельствовать, что в протоколе описан именно этот пистолет. Тип, серийный номер и так далее.
– Да я и так вижу, это… Он самый, – сказал первый.
Но когда второй протянул было руку к пистолету, он шикнул на него и взял сам. Развернул, осторожно взялся за рукоятку.
– А если заряжен?
– Че, дурной? – сказал второй. – Кто ж тебе, дураку, даст заряженный?
– Убери руки, – рявкнул на него первый.
– Пусть он тоже посмотрит, – сказал Денис. – Подписываться будете оба.
Второй взял пистолет указательными пальцами обеих рук – за кончик ствола и рукоятку, словно боясь оставить отпечатки. Денис уже закончил с протоколом и смотрел на него.
– Ну что ты как баба? – сказал он нарочито грубо. – Не бойся. Когда в туалет ходишь, тоже двумя пальчиками держишься?
Первый радостно заржал. Второй, не моргая, смотрел на пистолет. Затем, будто почувствовав неладное, покачал головой и отдал его первому.
– На.
– Обоссался, да? – обрадовался первый. Он с видом бывалого гангстера схватился за тэтэшник, стал вертеть его перед глазами, даже попробовал отвести затвор.
– Давайте ваши бумаги, где они там, – нахмурившись, сказал второй. – Да и пойдем мы…
Денис подошел к ним, поднял с пола оброненный кусок полиэтилена.
– Дай-ка сюда.
Он как можно небрежнее перехватил пистолет из рук первого, пользуясь пленкой как перчаткой. Затем пододвинул бумаги к краю стола. Положил рядом ручку.
– Внизу подпись и дата.
– А рублики? – оскалился первый.
– Подпишете, тогда будут рублики.
Когда протокол был подписан, Денис дал им десятку, проводил к выходу и вернулся в свой кабинет. Пистолет спрятал в сейф, а протокол порвал и сжег в пепельнице. Не нужен был ему этот протокол. И фамилии алконавтов были не нужны. Только их отпечатки.
Чувство было такое, словно он месяц провел на болотах и вот только что вернулся и попарился в баньке. Вдруг появилось настойчивое желание позвонить Валерии. Просто поболтать о чем-нибудь, без далеко идущих планов. Как дела, как работа… Эйфория, подумал Денис. Только особых причин для эйфории у него еще нет. Вообще никаких причин.
Работайте, молодой человек.
Он сварил кофе, а пока пил, успел мысленно прикинуть свой дальнейший маршрут.
Через пятнадцать минут он был в 19-й городской поликлинике. Здесь было немного сложнее – время раннее, публика в основном пожилая, похмельный синдром никого не волновал, зато волновали радикулит, артрит, остеохондроз и шумы в сердце. Ему пришлось раскошелиться на такси, чтобы подвезти за три сотни метров степенную пожилую пару, которую удалось перехватить в гардеробе.
– Вы приглашены понятыми для осмотра вещественного доказательства, – сказал Денис. – Вот пистолет марки ТТ, вот его номер, смотрите…
– Только осторожнее, – предупредил он. – Пакет не разворачивайте. На пистолете имеются отпечатки, это важно для следствия. Вот они, видите? Когда свет под косым углом…
Супруги переглянулись и, опасливо спрятав руки за спину, склонились над пистолетом. Они и не помышляли его разворачивать. Толстые очки пускали на полиэтилен крохотные блики.
– Да, есть… Вот тут.
– И тут тоже…
– Очень хорошо, сейчас подпишем протокол, и вы будете свободны… Спасибо, вы нам очень помогли.
Через пять минут все было кончено. На прощание Денис, не зная, как закруглить разговор, предложил понятым восемь рублей – все, что у него оставалось в бумажнике. Они приняли деньги с благодарностью.
– Пенсия маленькая, – вроде извиняясь, объяснил мужчина. Про такси они не вспоминали, понимая, что свое дело сделали, а раз так, то никто их на такси катать не будет.
В коридоре Денис встретил оживленно беседующих Лопатко и Вышинца. Коленька принялся было доставать руку из кармана, но скосил глаза на Таню и ограничился неуверенным кивком.
– С Курловым скоро закончу, – сказал вдруг Денис. Он сам не знал, зачем сказал.
– А? Что?.. – вежливо переспросил Коленька. Он слушал, что говорит ему Лопатко. – Извини… Извините, то есть.
Лопатко замолчала и уставилась на Дениса. Потом сказала:
– Чего надо? Иди в свою конуру.
– Куда? – уточнил Денис.
– В конуру! – заорала Лопатко.
Коленька Вышинец с каким-то болезненным любопытством наблюдал за ними. Денис понял, что стоит сейчас, красный как рак, разве что веточки петрушки за ухом не хватает.
– Иди ты сама, знаешь куда…
Он сообщил ей традиционный адрес и неожиданно попал в болевую точку.
– Ах ты!..
Лопатко неожиданно вцепилась пальцами в ворот его пиджака и рванула на себя, выставив вперед колено. Это был один из приемов самообороны, но Денис его знал. Он ударил изнутри по напряженным предплечьям и освободился от захвата. Таня отлетела к стене, шипя, как раскаленный чайник.
Коленька тут же встал между ними.
– Секунду, секунду…
– Белены объелась? – взревел Денис.
В дальнем конце коридора показался силуэт вахтера.
– Эй? – вопросительно крикнул Степан Ваныч.
– Не подходи ко мне больше, сволочь. Понял?
Таня смотрела на Дениса через упавшие на лицо волосы, похожая на разъяренную ведьму.
– Я с тобой вообще не разговаривал, – сказал он.
– Вот и прекрасно. Иди, запрись там у себя в конуре, прими стаканчик. А мы с Коленькой работаем – понял? И ты к нам не лезь…
– Все нормально, все нормально, – напевал Вышинец, обнимая ее за плечи и пытаясь увести.
– А ты чего лапаешься? – рявкнула на него Таня.
Коленька отскочил в сторону.
– Все нормально, – повторил он снова и нервно моргнул.
– Зато выяснили, что у него две любовницы, – Мамонт поводил вилкой, словно миноискателем, над блюдом с фаршированным рулетом из курицы и наконец выбрал приглянувшийся кусок. Рядом стояли сыр, зелень, соленья, тонко порезанная бастурма и суджук. Пили принесенный с собой бренди, но при этом все трое соблюдали меру.
– Зачем ему две любовницы? – спросил Денис.
Мамонт замычал с полным ртом и выразительно покачал бровями.
– Зачем человеку две машины? Две квартиры? Или два пистолета? – Белов многозначительно посмотрел на Мамонта. – Это показатель благосостояния, умения жить, престижа…
– Сравнил палец и другую штуку, – обиделся Мамонт. – ПСМ для одних целей, а «стечкин» – совсем для других. А две любовницы – это, доложу я вам, еще не рекорд!
Денис посмотрел через наполненный бренди бокал на Вартана, который обслуживал у стойки новых клиентов.
– И это все?
– Извините, товарищ начальник, сейчас мы с Костей построимся в шеренгу и зачитаем рапорт о проделанной работе, – пообещал Белов.
– Работа, – сказал Мамонт. – Любовницы. Дом. Ну и сон, конечно. Вот четыре вещи, которые отнимают у начальника протокольного отдела Рогова Дэ Дэ двадцать четыре часа в сутки. Или, если быть точным, – в последние двое суток.
– А что за протокольный отдел? – спросил Денис.
– Такие обычно имеются при министерстве иностранных дел и при посольствах. Обеспечение дипломатического церемониала и протокола. Чтобы на приеме каждый дипломат занял место в соответствии с табелью о рангах, чтобы соблюдались нормы этикета… Брать на банкет жену или не брать, в костюме приходить или в смокинге, в галстуке или бабочке… Кому где сидеть за столом или в автомобиле. Вот ты знаешь, где в машине почетное место? – неожиданно спросил Мамонт.
– Ну-у-у… – Денис замялся. – Наверное впереди, рядом с водителем…
– Нет. Сзади, у водителя за спиной. Это и безопасней, и престижней, – улыбнулся Мамонт. – А как есть, если перед тобой шесть ножей, шесть вилок и две маленькие ложечки?
– Откуда я знаю, – буркнул Денис. – Какие в Тиходонском крае дипломатические приемы? Откуда здесь дипломаты? А от шести вилок любой с ума сойдет!
Белов усмехнулся, а Мамонт кивнул.
– Все верно. Только эти отделы по вертикали власти соскользнули из Центра в субъекты федерации. Мы же, мол, их не хуже! И занимаются, в основном, иностранными делегациями, высокопоставленными гостями, официальными приемами. Короче, место козырное. И начальник его большой вес имеет!
Подошел Вартан и с молчаливой улыбкой сгрузил на стол огромное блюдо с дымящимися хинкали.
– Ну, давайте под горячее, – Мамонт поднял бокал с соломенного цвета жидкостью. – За удачу. Чтобы не они нас, а мы их!
«Вот в чем их главное отличие, – думал Денис, переводя взгляд с Мамонта на Белова. – Вот почему Мамонт никогда не превратится для него в „бывшего“ куратора, а Белов, наверное, никогда не станет тем, кем для него стал в свое время Мамонт. Дело здесь даже не в отношении Белова и Мамонта к нему лично. Просто Мамонт сильней. Больше. Не в физическом, конечно, смысле… Хотя и в физическом тоже. Но главное, он живет со вкусом. Не только работает, но и дружит. Вот сегодня он привел их обоих сюда, к Вартану. „А что – пообедаем, пообщаемся…“ Хотя он давно уже, наверное, по уши в других делах, но про отработку Рахманова и про этого Дэ Дэ именно он Денису рассказал, хотя мог бы и не рассказывать. Может, ему даже инструкцией запрещено влезать в эти сферы, но он влез и рассказал. Потому что сильный. А если и не запрещено… Ладно, может и не запрещено, может здесь Мамонт курирует Белова, как Белов курирует Дениса? Все равно. Белов вот не делает ничего, выходящего за рамки инструкций. Он большей частью помалкивает, делает свое дело и помалкивает. И когда возвращается домой, наверное, выбрасывает из головы все, относящееся к работе. В том числе и Дениса, и других людей, работающих под прикрытием на Контору…»
– Не дуйся, – сказал Мамонт, когда Вартан вернулся за стойку. – Все равно он будет наш.
Он хлопнул огромной ладонью по столу. Когда убрал руку, на столе осталась фотокарточка. Солидный, без особых примет человек лет около пятидесяти открывал дверцу автомобиля. Черное пальто, в вырезе которого виднелись два аккуратных треугольника белой сорочки, разделенные узлом галстука. Властное лицо с выраженными носогубными морщинами. Начальник протокольного отдела Рогов Д. Д.
– Тачку видишь? – сказал Мамонт.
– А что тачка?
Мамонт широко улыбнулся. Между передними зубами у него застрял кусочек зеленого лука.
– А вот глянь, – сказал он и выложил фото, сделанное с другого ракурса. К тому же снятое уже не «телевиком», а обычным широкоформатным объективом. Здесь уместились и Дэ Дэ, и вся его машина – внушительная, черная и огромная: помесь джипа с грузовиком. Хотя для легковушки она казалась чересчур грубой и угловатой.
– «Хаммер АШ 2», – пояснил Мамонт. – Настоящая армейская машина, переделанная для широкого рынка. Сто пятьдесят тысяч долларов. В Тиходонске всего два таких. Соображаешь?
Да, Денис сообразил. Всего две штуки! Это судьба. Чем-то это напоминало историю про разорванный надвое банкнот, одна половинка которого была в Сингапуре, вторая – в Анкоридже, а спустя пять лет парень и девушка познакомились в кабаке в Невинномысске, и у каждого – оп-ля! – при себе оказалось по половинке.
– Чего задумался? Конечно, вероятность пятьдесят процентов, но я думаю, мы попали в точку. Проверить-то проще простого, – сказал Мамонт.
Он помахал рукой Вартану, и тот кивнул – сейчас подойду. Обед был закончен. Мамонт и Белов полезли за деньгами.
– Только у меня сейчас денег нет, – сказал Денис. – Можно, я с зарплаты отдам?
– Можно, – весело сказал Мамонт. – А чего у тебя стакан полный? Заболел, что ли?
Денис покачал головой.
– Нет. Скорей выздоровел.
А бывший официант Леня Новицкий все почему-то не торопился известить семью о том, что жив и здоров. Селеденко опять говорил с его женой и тещей («…темнят по-прежнему, но уже тихие такие, хотят заявление подать об исчезновении»), судя по всему, вряд ли Новицкий был здоров. И с трудом верилось, что он все еще жив.
Денис направил запросы в Воронеж и Краснодар, а также в дюжину райцентров, хотя – почему, спрашивается, не Нальчик? Мало ли что он своему дружку наплел. Почему не Харьков? Почему не Махачкала? Да Новицкий мог хоть в Абу-Даби укатить.
А мог и не выезжать из города. Вообще.
Последнее слово техники – трехъярусные холодильные камеры с ячейками, а в каждой поддон с салазками. Мейд ин Ю Кей, импортная техника! После ужасов 2-го городского морга в это даже не верилось. Белоснежная эмаль, бесшумные петли. Номер четырнадцатый? Вж-жик, пожалуйста. Номер восемь? Вжжик! Четыре секунды. Сутуловатому парню с длинными казацкими усами – он один работал в смене – ему, возможно, это даже нравилось: вжик-вжик… А может, и не нравилось. Во всяком случае он не делал вид, что его отрывают от куда более важных дел. После этого посещения в рабочей тетради Дениса осталась следующая запись:
«Гор. морг № 1, 48 неопознанных тел, 16 из которых поступили после 5 декабря. Из которых 4 – женского пола. Из которых 1 – с протезом правой ноги. Из которых 6 – явно старики старше шестидесяти. Остается 5.
1. Замерзший на диспетчерской станции «Запад-3» мужчина лет сорока. Без видимых повреждений. Явно не то.
2–3. Два трупа из дома № 8 по улице лейтенанта Кижеватова. Дом нежилой, подлежит сносу, у местных наркоманов зовется «Отель Калифорния». Умершим было от силы двадцать лет. Признаки физического истощения. Отпадают.
4. Найденный на железнодорожных путях (р-н станции Залесье) мужчина с перебитыми конечностями, деформированной грудной клеткой и начисто стесанным о щебень лицом. Возраст по внешним признакам неопределим. Один из возможных кандидатов.
5. Молодой парень, найденный на берегу в районе Нижнегниловской. До того как оказаться в воде, был задушен. Если не ошибаюсь, дело заводил Дерзон? Совпадает не только предполагаемый возраст, совпадают прическа (то, что от нее осталось), рост, размер обуви, черты лица. Короче, дьявольски похож на Новицкого. Самый вероятный кандидат…»
Прежде чем вызывать родственников для опознания, Денис все-таки поговорил с Дерзоном. Мудрый поступок!.. До того как быть найденным на берегу Дона, номер пятый пролежал в воде как минимум неделю. То есть трупом он стал не позднее 29 ноября. Новицкий в это время был еще жив, а с семьей он простился только 5 декабря.
Ранним морозным – под минус десять – утром Денис Петровский явился в управление областного уголовного розыска. В отдел розыска. В отделение по розыску лиц без вести пропавших и неопознанных трупов. В этом возведенном в куб розыске интересующим его делом занимался капитан Прокопенко Василий Иванович, или попросту Васек, а скорее даже – Прокоп, в девяносто восьмом возглавлявший «Донских Казачков», университетскую команду КВН (тогда тиходонцы сумели добраться до одной восьмой финала, где были наголову разбиты тюменскими «Пэлл-Мэнами»). Прокоп за эти годы начисто облысел, раздался вширь и перешел на дешевые сигареты.
– Тебя не узнать, Васек, – бестактно сказал Денис. – Годы не красят…
– Да ты на себя посмотри, чучело, – не остался в долгу Прокоп. – Как с бабами знакомишься-то? «Здравствуйте, я Дракула. А вас как зовут?»
Он рассмеялся. Это была его старая шутка из той самой программы.
– Залесье… Залесье… А-а, «железнодорожник» этот безмордый. «Без лица–2». Это я так назвал. Ничего? Ха-ха. Зачем он тебе? Я его уже, кажись, и скинул давно… Погоди.
Витя полез в сейф перетряхивать папки. Из-за его плеча Денис увидел знакомый натюрморт: пластиковый стаканчик на фоне корешков с надписями «Дело №…».
Как оказалось, розыскной триллер «Без лица-2» все еще находился в производстве. Папочка была тощая – заключение патологоанатома, да протокол осмотра места происшествия, плюс протокол допроса машиниста маневрового поезда, который нашел тело. И этого оказалось вполне достаточно.
«…Особые приметы: шрам от аппендицита на правой нижней стороне живота; средний палец левой руки имеет явные признаки неправильно сросшегося перелома (2-я фаланга); большое родимое пятно в левой подмышечной впадине – вытянутый эллипс, 2,5 см в длину, 1 см в самой узкой части…»
О неправильно сросшемся переломе Денис не знал, но шрам от аппендицита в показаниях супруги Новицкого фигурировал. И родимое пятно тоже. Только не эллипс. Нет, конечно же не эллипс, она и слова такого, скорее всего, не знала. Бобовое зерно, она сказала. Но это уже не имело значения… Приглашать для опознания супругу Новицкого пришлось капитану Селеденко. Кто не хочет ходить по моргам, тому ходить по безутешным родственникам, вот так-то…
А на следующий день, когда акт опознания был подписан, неожиданно заявился Прокоп.
– И что мне теперь с этим делать прикажешь, раздолбай ты малеванный?! – прогундосил он с такой скорбной рожей, что трудно было и заподозрить в нем бывшего предводителя Веселых и Находчивых. – Через недельку безмордого списали бы как несчастный случай, и дело с концом! А тут, оказывается, криминал! И что теперь?
– А что теперь?
– Теперь проставляйся, – Прокоп понизил голос, и взгляд у него стал просительный и хищный одновременно. Он сразу выложил свои карты. – А то че получается: кинул подлянку товарищу, а сам в кусты?
Да, если веселья в старом товарище и поубавилось, то находчивости осталось в избытке.
Проставляться Денис не стал, но «дело безмордого» решил принять на себя. Отстучал обоснование на четырех страницах, подколол копии показаний Алферовой и родственников Новицкого, присоединив труп Новицкого к делу об убийстве Синицына. Рахманов, когда прочел, побагровел.
– Я же просил вас сворачивать эту бодягу, Петровский… – Прокурор сдерживался. Он помнил о своем предшественнике Степанцове и глухих слухах вокруг его гибели.
– У нас работы выше крыши, люди днюют и ночуют здесь, без отдыха практически… А вы собираете себе лишние трупы! Кому это нужно, Петровский? Зачем?
Но обоснование было составлено толково. Против фактов не попрешь. Да и против стоящей за спиной молодого следователя Конторы – тоже.
Пятьдесят процентов вероятности действительно превратились в сто: администратор «Белого Замка» узнал Дмитрия Дмитриевича Рогова сразу:
– Да, именно тот человек. Да, он приходил в кабинет к Синицыну. Да, они постоянно общались, хотя и не подолгу.
Похоже, он был готов к тому, что явится к нему следователь Петровский с этой фотографией, непременно явится.
– Где подписаться?.. Ага. – Администратор нацелился было ручкой в указанное место, но замялся. – А можно было бы обойтись без, как это говорится, письменных свидетельств?.. Да нет, поймите меня правильно, я с радостью, только хозяйство здесь беспокойное, контроль, контроль и еще раз… Не хочется, чтобы вдруг пришлось срываться с места – суд, очная ставка и так далее.
– Нельзя, – отрезал Денис.
И администратор, ни слова больше не говоря, поставил подпись. О смерти Леника он уже был проинформирован, отреагировал стандартно: ах, что вы говорите, какая неприятность! Покачал сокрушенно головой, почмокал губами. Нет, никаких подозрений у него не имеется, с сотрудниками Новицкий был вежлив и корректен, отношения ровные.
…Парень стоял в овощном магазине у стеклянной витрины, и когда Денис повернул голову в его сторону, тут же отвернулся и направился к кассе. «Сорок Пятый», – подумал Денис, и на память тут же пришел знаменитый чухраевский фильм. Отсюда до ресторана метров пятьдесят, обзор оптимальный. Сорок Пятый торчал у витрины все это время, можно не сомневаться.
Денис сунул руки в карманы куртки и пошел вверх по улице. Километр, наверное, отмахал, потом свернул у фотоателье, пересек громадный школьный двор. На выходе со двора стояло одноэтажное кирпичное здание, школьные мастерские, слева ледовая площадка, где азартно щелкали клюшками подростки, а сразу за мастерскими, чуть правее, – автобусная остановка с осыпавшимся наполовину шиферным козырьком. Здесь Денис остановился, здесь он был невидим.
На миг мелькнула мысль: а это что еще за приступ дешевой романтики? Как-никак, в папке у него документы, тот же протокол опознания Д. Д. Рогова в единственном экземпляре!.. Но тут же подумал, что волноваться нечего. Этот Сорок Пятый – обычный мудило. Следопыт хренов. Денис даже представить не мог, на кого он мог работать, дешевый клоун, кому он был нужен такой. Витрина два с половиной метра высотой, сбоку портьеры, там еще стенд картонный с изображением какогото овоща, а он нарисовался во всей красе, как манекен. Может, это – Контора? Длинная оберегающая Мамонтова рука? Нет, Мамонт не мог так облажаться, класс не тот. Или – кто-то неведомый хочет дать знать: вижу тебя, пасу тебя, убью, как только захочу?
Скрипят педали, шуршат педали…
«Ну и где он?» – подумал Денис. Глянул вправо – длинное приземистое здание мастерских упиралось в глухой забор, там начиналась цепочка частных построек. Справа не обойти. Может… Нет, вряд ли. Обознаться он не мог. Сорок Пятый даже прикид не сменил ни разу – та же кожаная курточка, длинный черный шарф грубой вязки, ну и рожа, тупая бесцветная рожа, прилагающаяся к такой форме одежды. Вот, ёлки. Как глупо все…
Спустя пять минут Денис понял, что ждать больше нечего. Он вышел из-за мастерских. На ледовой площадке продолжался бой, и какой-то мальчишка истошно вопил: «На пятаке!» Женщина с авоськами пересекала школьный двор, направляясь к остановке. Сорок Пятый исчез.
Денис, чертыхаясь про себя, направился к остановке. Автобуса пришлось ждать целых полчаса. Еле втиснувшись в переполненный салон, он отвоевал себе место на задней площадке, уперся лбом в замерзшее окно. Автобус тронулся и поехал, едва не задевая асфальт перекособоченным правым бортом. Спустя минуту вслед за ним пристроился красный «опелек». Денис сперва не обратил на него внимания, но, когда на следующей остановке «Опель» не ушел на вторую полосу, чтобы объехать препятствие, а замер, не доезжая нескольких метров, Денис заставил себя всмотреться в лобовое стекло. За рулем машины сидел парень с тупой бесцветной рожей. Сорок Пятый собственной персоной.
О горкомовской столовой когда-то ходили легенды. Жареные перепелки, телячьи отбивные и бутерброды с паюсной икрой. На шестьдесят копеек можно было плотно пообедать. А на входе стоял швейцар. Позже все здесь как-то захирело и пришло в упадок. Когда Денис, будучи студентом, заказывал иногда здесь комплекс, то это был уже стандартный комплекс по стандартной цене, и публика здесь была стандартная. А вот швейцара не было.
Теперь здесь располагались службы областной администрации. И, похоже, вернулись лучшие времена. На входе поставили рамку металлодетектора, рядом дежурили два милиционера, отсеивающие ненужных посетителей. Судя по пустым коридорам, нужных было немного. Следователь Петровский, со своей прокурорской ксивой, относился к их числу.