Странный мир Калашников Сергей

Глава 16

Июль, маковка лета. В Балке народ только что пообедал и растекся тонким слоем под навесом – сиеста. Впереди часа три пекла, которое лучше провести в тени. Подремывают на лавках, на циновках или бросив под бочок безрукавку. Только Тинка сидит за столом, разложив перед собой листочки, и напряженно думает. С этой девушкой у Славки интересные отношения. Они очень хорошо понимают друг друга, поэтому мало разговаривают. Хватает обычно короткой фразы, кивка – и единодушие достигнуто. И это очень хорошо, потому что она и Рипа занимаются практически всей организационной рутиной. Все-таки их семьдесят человек, разбросанных по семи поселкам. И многие действия необходимо координировать.

Славкина любимая занимается, грубо говоря, душой и телом людей, а все остальное выпадает на долю этой девочки-подростка. Шкуры и гвозди, горшки и высадка саженцев.

– Тин, что-то ты сегодня совсем загрустила. – Славке действительно интересно, о чем она задумалась.

– О делах наших скорбных, – она его, как всегда, прекрасно поняла. – Живем мы скудно, по меркам былой жизни – просто убого. Не брезгуем отварным топинамбуром, лишь бы не надоевшая хуже горькой редьки рыба. Ходим босиком или в навернутых на ступни лоскутах кожи. Даже на нормальные лапти лыка не хватает. В холода носим шкуру с прорезью для головы. Зимой по двенадцать человек ютимся в одной мазанке, где печка – кирпичная буржуйка. Кузница работает, когда есть уголь, который возят на ручной тележке за двенадцать километров. Ладно – в Камышовке оптимальные условия для сбора плавника, и несколько парней занимаются этим неустанно. Но основная его часть пожирается обжиговыми печами. Кирпича уже наделали на полтора десятка небольших печей для мылен, готовки и зимнего отопления. Но основной расход дров – на горшки для приготовления пищи, консервирования и хранения копченостей. Да уголь жгут не под дерном, а за стенкой обжиговой печи, в пазухах, это сильно экономит дрова, а то их вообще не напасешься. Всем приходится пахать с перерывом только на сон и прием пищи без праздников или выходных.

Наши теплые тесные дома имеют холодные глинобитные полы, и стены их размокают зимой, когда разбухает от влаги земля, на которой они стоят, а косые дожди хлещут в их стены.

Пока Тинка говорит, народ навострил уши и подтянулся. Нечасто они слушают разговоры «за жизнь». Как раз сейчас сюда собралось много девчонок. Время трусить колоски – зерна собирается помногу. А девушка продолжает:

– Понимаешь, Слава, это не жалоба, а постановка вопроса. До сего момента мы решали все проблемы, не слишком задумываясь об оптимальном пути. Многое делали впервые, бессчетное количество раз ошибались. Иначе бы мы могли просто не выжить. Слишком многое требовалось делать быстро. Сейчас ситуация лучше. Нам известен здешний климат, понятно, где что можно добыть или найти. И просто необходимо оптимизировать усилия, чтобы не совершать лишней работы, и не переделывать ранее сделанное.

– Вообще-то не все так плохо, Тиночка. – Это Маркович перевернулся на бок, лицом к дискуссии. – Плуг за один проход не только подрезает корневища травы, но и через каждые пятнадцать сантиметров высаживает зернышки в три рядка. Пшеничка растет как картинка, только участки с пыреем надо обходить, но его в степи растет негусто. Коля вроде разобрался, какая травка его глушит. Говорит, что на рожь похожа. В общем, через несколько лет сообразим, чем его выводить. Ну, и насчет одновременности созревания проблема, наверное, на десятилетия.

– Вернемся, пожалуй, к конструкции наших домов. – Тинку так просто с панталыку не собьешь. – Альтернативы саману у нас нет. Значит, нужно защитить его от дождя, обкладывая кирпичом, и поставить дом на фундамент, чтобы предотвратить промачивание снизу. Кирпича на это не напасешься, вернее, не наобжигаешься, или это будет безумно долго, и кирпич, говорят, размокает. Но главное, сам фундамент не должен пропитаться водой, иначе ничего он не защитит. Саман постепенно намокнет снизу вверх, и перестанет держать тепло.

– А если сложить фундамент из камня? В нашем мире так делали. – Эту девушку Славка по имени не знает.

– Камень в кладке надо связать. – Похоже, на простые вопросы ответы у Тинки готовы. Давно думает. – Если сложить на глину – то на то, и выйдет. Намокнет глина и намочит стену. А если класть на гашеную известь, то вода через нее тоже может просочиться. Насколько я помню, у нас всегда между стеной и фундаментом клали гидроизоляцию из рубероида, которого мы с собой не прихватили.

– Получается, придется изготавливать керамические поддоны, типа черепицы наоборот, – встревает Маркович. – Только поддоны глазурованные. И камень с моря лодками надо возить. Слушайте, это намечается серьезное инженерное сооружение.

– Каменюки мы в степи видели неподалеку от Известняковки, километров с десяток, наверное, не дальше, – вставляет словечко Гаечка. – Ой, а как мы вола на тот берег перевезем?

– Сначала нужно еще извести на эту затею наобжигать, – волнуется Славка.

– А куда мы денемся? – улыбается Тинка. – Полметра саманной стены с кирпичной облицовкой на каменном фундаменте и керамических поддонах, – суммирует она для себя. – К зиме в Известняковке такой поставим. Деревянные полы, стекла в окна – с этим пока придется подождать. Кровлю сделаем из тростника, как обычно. Кстати, Слава, надежно не протекают только те крыши, которые вы с Марковичем делаете.

Сразу вспоминается, сколько они тогда, на первой хате мучились, пока подобрали способ укладки и крепления этого непривычного материала.

– Не переживай, Тиночка, все устрою в лучшем виде. – Славка уже понимает, что дальнейшие работы по созданию второго челна будут проходить без его участия. – Только сначала на Ранчо схожу, там совсем с протечками замучились. Как раз камыш сейчас в нужной поре. А потом в Вишневке тоже лучше мне заняться этим. Заодно хоть пойму, отчего у нас там все идет через пень-колоду. А тем временем и наш новый крепкий дом подоспеет. – Так, теперь его удел – кровельные работы. Они с Марковичем здесь в Балке знатно покрыли крышу, ну и в Камышовке тоже Славка руководил этим делом, так что в двух селениях постройки от дождей не страдают.

– Ладно, с жильем понятно. Если первая постройка покажет себя хорошо, то мы ведь по одному домику в год возводить запросто сможем. – Тинка отнюдь не выглядит счастливой. – Но не забывайте про стекло. Пока в наших домах не будет светло, вести нормальные записи мы сможем только летом. Ни учебу в зимнее время не наладить, ни документирования полученных знаний, ни работ с тонкими устройствами. Да половина дел замирает, едва становится холодно или дождливо. Так что окна нужно сразу делать нормального размера, и пока нет прозрачного материала – заделывать непрозрачным.

– То есть ты полагаешь, сейчас следует сконцентрировать усилия на обустройстве. Обжиться, приспособиться…

– …отработать технологии, – вступает Вера. – Понимаешь Слава, наши разведчики уже неплохо обшарили окрестности, и очевидно, что место, куда нас занесло, совсем даже неплохое. И нам разумнее уделить внимание тому, чтобы оно стало нам настоящим домом. Уже есть щелочь – известь. Еще бы найти источник для получения хотя бы серной кислоты, и массу нужных нам веществ мы сможем получать. Будет что-то огнеупорное – переделаем горны, тигли изготовим. Сейчас бы хоть самую малость халькопирита отыскать, это ведь очень распространенный минерал. Нам не нужно огромное месторождение. Хватит и скромного локального образования.

– А чего его искать? Видела я его на левом берегу. – И эту светловолосую девушку Славка не знает.

– Уверена? – Вера сильно удивлена.

– Хто же ни знаеть халькопириту, – начинает блондинка старую шутку, но делается серьезной. – В книгах про камни он упоминается, я вообще-то про драгоценные сначала читала, потом про полудрагоценные, про поделочные и всякие другие. Увлеклась, в общем, даже думала, не пойти ли на геофак. Только выходы встречались далековато от берега, мы всего раз туда дошли, когда раненого оленя догоняли. Ну, знаете, такие, с помятой мордой. А образцы у меня в коллекции были, они с виду очень разные, только всегда сразу понятно, что это именно он, какого бы цвета ни был.

– А что из него делают? – интересуется Вася.

– Да много на что он годится. – На Верином лице довольная улыбка. – Тебе в рогатку, а я серную кислоту попробую добыть. Это ведь соединение серы, вот что важно.

– Сера есть, уголь имеется, еще бы селитры – и сделаем порох, – радуется Мишка.

– Селитру, к твоему сведению, веками добывали из навоза. Только я не знаю как. Если соображу, никакого баловства с порохом не допущу. – Вера уже начинает сердиться. – Селитра в тысяче мест нужна. От выделки кож и заканчивая массой химических процессов. Я уже смотрела в ноутбуке. Нет там описания технологии, хоть тресни. Так, пара намеков. Придется экспериментировать.

– Еще у нас со скотоводством неладно как-то. Коровы есть, а молока нет, – Тинка продолжает перечень проблематики.

– Молока парни мои добыли один раз пару стаканов, – включается в разговор Мишка. – Правда, самыми недостойными и настойчивыми методами действовали. Я бы сказал, исключительно силовыми. Не одомашниваются эти коровы, привыкли к вольной жизни, а другой не знают. Зато приплод этого года от маток ребята уже отняли. Два бычка и четыре коровки. Ты, Тинка, пойми, пока животинка рядом с человеком не вырастет, слушаться его она не станет. Ну нет среди нас ни одного укротителя. Потерпеть еще нужно, пока расплодится ручное стадо. Кстати, как с жеребятами будем поступать? Ниязов, он ведь с детства на тракторе, о лошадях у него только общее представление.

– А откуда жеребята? – Эту девушку Славка тоже не знает.

– Островитяне поймали каких-то диких коняшек, – откликается он. – Предлагают их нам в обмен на наше дружеское благорасположение.

– Там что, и маленькие есть? Они такие интересные!

– Слушай, если ты имеешь к конному делу хотя бы малейшую расположенность, забирай их и радуйся сколько влезет, лишь бы потом на них ездить было можно, – снова Мишка. – Парням на Ранчо за коровами бегать уже тошно. На привязи пасти – коррида каждый раз, как на другое место переводить. В загоне держать – только успевай сено подтаскивать. А ведь по здешним местам получается, что мясное стадо, считай, круглый год отлично продержится на подножном корму. В общем, без лошадок – совсем тошно.

– Я бы попробовала. Занималась ведь выездкой. – Девушка вдруг всхлипнула. – На конкурс везла ролик, где я на елочке вальс танцую.

Пока девчонки успокаивают расчувствовавшуюся подругу, Славка прикидывает, сколько пшеницы в этом году пойдет в пищу. Получается, что по паре караваев на нос они испекут. Ох, и покрутят все по очереди ручку фарфоровой кофемолки. Надо соображать, из чего делать жернова для нормальной мельницы.

А Рипа сегодня что-то молчит.

Между тем вокруг затеявшей легкую, такую милую истерику конной спортсменки собрался кружок сочувствующих, которые тоже начинают терять самообладание. Не бабский вой, но вариация на эту самую тему в облегченном варианте. Хоровое всхлипывание без дирижера, вот как это выглядит. Для мужика такое – словно удар ниже пояса. Намного ниже. В общем, лишает воли и способности действовать осмысленно. Ага, и благоверная в этом же кружке, тоже что-то причитает. А глаза у нее сухие. Конечно, плачет-то она только ему. И как же здорово, что только она одна сейчас этим занимается.

Наверняка очередной раз объясняет женщинам, что они нынче переходят из неолита в общество первобытных земледельцев, хорошо, что не мотыжных, и не менее первобытных металлургов, хорошо, что не медно-бронзовых. Что непрерывное урезание собственных потребностей – это для них в настоящий момент – единственный вариант не свихнуться от чувства безвозвратной потери благоустроенного мира, который они потеряли. И наращивание собственных физических кондиций – лучший вариант не слететь с копыт, испытывая тяготы и лишения, которых тут всем предстоит хлебнуть еще не один ковшик. Пока совместными усилиями они не отломают ему ручку. Этому самому пресловутому ковшику.

А вот на Тинку и Гаечку забавно посмотреть. Эти крохи не выглядят подавленными. Понимают, сочувствуют, но они уже другие. Окончательно и безвозвратно потерю прошлого своего бытия эти малявки приняли год назад. И с тех пор только приобретают. Друзей, поддержку, теплую печку и уверенность в будущем. А ведь действительно, для некоторых эта жизнь все еще выглядит, как затянувшийся пикник с элементами соревнований по выживанию. Там, в глубине души многие рассчитывают на благополучное завершение приключения и возвращение домой. И подтверждение тому – отсутствие человеческих жертв. Это что же, устроить экскурсию к трейлеру, на могилу дальнобойщиков? Возможно. Остатки металла необходимо забрать и могилку поправить. Что-то там осталось после весеннего половодья?

– Вообще-то нам не так уж необходимо повторять весь путь человеческой цивилизации, – включается в дело просвещения Маркович. – Нам известно многое из того, до чего люди доходили веками, путем жертв, ошибок, неудачных экспериментов и случайных наблюдений. Просто следует хорошо думать, чтобы делать поменьше ненужных шагов. Вы ведь прекрасно помните, что как только в результате роста производительности труда возникли излишки – сразу появились желающие ими воспользоваться. Жрецы, разбойники, защитники от разбойников. Общество структурировалось, появилась элита, вожди и правители, их ближайшие помощники. И началось изготовление предметов роскоши, что дало толчок развитию искусств. А производство оружия породило гонку вооружений. История совершенствования щита и копья, меча и доспеха широко известна. И именно в этих областях быстрее всего совершенствовались технологии.

Нам не обязательно повторять все зигзаги прошлого. Можно действовать избирательно. У меня создалось впечатление, что основная масса минеральных ресурсов на Земле была использована нашими предшественниками. И нам имеет смысл ориентироваться на то, что можно вырастить, извлечь из воды, воздуха, почвы. Нет, без металла обойтись не получится, но не стоит зацикливаться на нем. Речь о том, что имеет смысл научиться обходиться немногим. Только необходимым, поскольку натура человеческая, насколько мне ведомо, не знает понятия «достаточно».

А металла сейчас у нас достаточно. Ножи имеются уже у всех, наконечники на копьях тоже у большинства металлические. Иногда действительно бывают нужны предметы, которые сделает кузнец. Но не будем порождать железные машины, лишающие нас радости физического труда.

Первой, после короткой паузы, захихикала девушка, любившая жеребят. Народ от души повеселился. Верина малышка проснулась и потребовала за это компенсации в виде порции материнского молока, а дискуссия не заглохла.

– Так, Маркович, не пора ли организовывать движение луддитов?

– Сбрасываем «Ниву» в речку!

Оторжали свое, отхихикали.

– Маркович объяснил нам, что всем нужно сделаться индейцами? Жить в равновесии с природой? – Эту девушку Славка совсем не знает. – Так, чтобы, где бы ни оказался, всюду находить кров и пропитание?

– Слав! Объясни человеку. – Маркович явно тушуется.

– Девочки, то, что было описано, это как раз то, что нам сейчас необходимо. – Славку тоже не сразу собьешь с панталыку.

– Так ведь мы совсем не против выучиться на Покахонтес, – не унимается неуемная. – Нас бы кто поучил.

И Славка понимает, что на Ранчо он пойдет не раньше, чем научит этих красавиц нормально обитать хотя бы в этой самой пойме. Не самом, кстати, неудобном месте, особенно, если вспомнить берега соленых лиманов на юге.

На урок явилось шестеро. Присутствие Тинки и Гаечки Славку откровенно смутило.

– Девочки, вы же все лучше меня умеете, – сразу обратился он к Тинке. – Это мне у вас учиться нужно.

– Не знаю, не знаю. – На лице Тинки нет ни малейшего признака ехидства.

– Идемте. – Славке откровенно страшно. В присутствии Квакушек он предчувствует, что попытка научить красавиц простейшим приемам жизни в дикой среде покроет его голову срамом.

Семь километров по степи босиком никого не смутили. Хоть что-то. Уже не барышни кисейные.

– Представляем, что нам просто нужно перекусить. Съедобных плодов мы не знаем. – Славка смотрит на камыш. Остальные тоже смотрят. – Это позднее. Он и сейчас съедобен, просто в августе и сентябре его корневища лучше на вкус. Но ограничим пока круг наших знаний.

Итак, нужно поесть мяса, а его желательно приготовить на огне. Кремешков ни у кого нет, трута – тоже.

Общее «да» Славку смутило, – что, правда?

Тинка и Гаечка из-за спин взрослых учениц неприметно хлопнули по сумочкам на поясах, а в отношении остальных… Славка откровенно расстроился. Явный недосмотр. Чей? Ото ж! Нельзя же каждый раз добывать огонь трением. Тем не менее, показал, как при помощи веревочной травы, ракушки и нескольких палок можно развести костер. Даже тополиный пух не потребовался, обошелся растрепанной и высушенной на раскаленном песке травинкой.

Гаечка тихо спросила: «У вас что, даже прикуриватель в машине не работал?»

Пришлось рассказывать, как все сначала утонуло, а потом было вытянуто из воды. Потом показал, как вырезать рыболовный крючок из деревянного сучка. Как построить халабуду. Девушки тоже не молча внимали. Одна насобирала ракушек, другая изловчилась поймать прямо в воде черепаху. Всех их, и ракушки и черепаху, отпустили, поскольку есть не собирались. Гаечка научила пользоваться бола, Славка тоже потренировался. Камнелюбивая блондинка научила всех ставить петли на зайцев. Обмен опытом продолжался весь день. Кстати, поймать рыбку на деревянный крючок тоже удалось. А когда Тинка комочком влажной глины, насаженной на конец прутика, попала в бок не в меру любопытной лисе, показалось, что уже все придумки придуманы, все рассказки рассказаны, а показки показаны.

Не тут-то было. Оказалось, что отпугнуть комаров можно, натеревшись полынью, подманить утку несложно, крякнув травинкой. Любительница жеребят продемонстрировала, как бичом сбивать орехи лещины, правда, сами сбитые плоды отыскать не удалось. Одна из учениц оказалась из циркового кружка. Ножи метала – залюбуешься. Конференция вместо урока, обмен опытом вместо обучения – вот что получилось. Славка узнал нового больше, чем сам изложил. Но день прошел не зря. Девушки почувствовали себя как дома на берегу этой славной реки.

И в план обучения, обязательного для всех, теперь можно смело вносить длинный перечень навыков. Насчет того, что личный состав мотострелкового взвода необходимо постепенно призывать на сборы по затронутой сегодня тематике, сомнений у него не было. А ведь вокруг бескрайняя степь, где тоже масса особенностей, знать которые просто необходимо.

Глава 17

О том, что лидерство его сохранилось в чисто символическом виде, Славка уже догадался. Потолковал вечером с Рипой и понял, что все значительно хуже. Никаких забот и хлопот убавлять ему никто не собирается, и даже на малейшую лепту его влияния никто не претендует. Дурных нема. Да, на нескольких направлениях складываются некие группы, над которыми осуществляется постоянное руководство, появились специалисты, ради успеха которых трудятся многие. Но их стихийно сложившееся общество все еще представляет собой кучу случайно собравшегося народу, в которой даже мотострелковый взвод постепенно растворяется, хотя его очертания по-прежнему слегка просматриваются.

Так что тянуть Славке руководящую лямку предстоит еще неопределенно долго. Тинка вообще считает, что просто помогает ему не упустить то, о чем он, возможно, просто не успел подумать. А лейтенанту мотострелков комфортно, поскольку имеет вводные, которые придают жизни некую направленность. И тот факт, что за прожитый здесь год ситуация кардинально поменялась, что первичное обустройство завершено, и прямая угроза гибели над ними больше не нависает, что следует несколько изменить перечень первоочередных задач – это все не меняет общего отношения к молчаливо признанному вожаку. Справляется – вот пусть и дальше справляется.

– Слав, я все никак тебе не расскажу. – Это Мишка. – Из того автобуса, что в Нимфатории, мы горючку перевезли на Ранчо. И островитяне бак от седельного тягача сохранили, там тоже дизтопливо. В общем, на один бэтээр рассчитывать можно, даже с небольшим избыточным запасом хода. Командир, стрелок, водитель, четыре десантника – если что, эту силу можно выставить в течение считаных минут против любого супостата.

Мишка выглядит умилительно. Конечно, не хочет он ломать на металл свои любимые игрушки. Наверняка ведь оставшаяся пара в полной комплектности законсервирована в тщательно устроенных капонирах. Да оно и ладно. Есть у них пока металл. Из «пятерки» и «судзученьки» все железки, удобные для переделки в нужные вещи, отвинчены и прибраны. Стекла давно красуются в окнах производственных помещений. Колеса служат на гужевом транспорте, вместе с частями подвески, прикрепленными к деревянным рамам повозок. Но их металл, особенно детали корпусов, далеко не исчерпаны. Плюс к тому хорошая прибавка в запасах материала для поковок была сделана за счет железнодорожной «фурнитуры», доставленной из Крыма. Да и «островитяне» интенсивно сдают то, что успели вывезти на «материк» или припрятали в пойме. Там еще на четыре арбы или пару четырехколесных экипажей набралось только комплектных колес с резиной и нужными деталями подвески. Ну и металла во всех видах изрядно.

Сами бывшие островитяне помаленьку перебираются в селения соседей. Жилплощади-то осенью было построено с запасом. В Балке семейный дом на двенадцать персон и общежитие с двухэтажными кроватями на шестнадцать мест. Такой же набор жилых строений в Камышовке. После сева аналогичного размера мазанку отгрохали рядом с куренем, только на этих площадях все семьдесят «старых» членов общины размещаются, пусть и тесновато, но в тепле. К зиме новый дом будет и в Известняковке, и в Вишневке поставят обычную хату, а для шестнадцати жильцов на Ранчо все давно готово, хотя там и половины такого количества людей не бывает. Так еще в Нимфатории есть отличный домик, тоже оборудованный под общежитие. Это для зимнего, некомфортного проживания. А семь летних месяцев все предпочитают ночевать в легких плетеных постройках, которых немало понаделано, где на скорую руку, а где и с глиняной обмазкой.

Рабочие руки требуются повсюду. Вот и перевозятся люди лодка за лодкой в уже обжитые места, благо после зимнего размокания стены теплых жилищ заштукатурили и просушили и побелили известью снаружи. Всюду устроили водоотводные канавы, а около стен снаружи грунт обтрамбовали глиной на откос. Опыт гнилой зимы не прошел даром.

Вместе с островитянами перевозится масса предметов из прошлой жизни. Скажем, два прекрасных профессиональных фотоаппарата «Никон» и «Практика» с отличной оптикой. Аккумуляторный шуруповерт и электрический миксер. Старинная, алюминиевого литья, ручная мясорубка и семь рулонов бумажных обоев. Список ведется. Старый добрый пластмассовый крейсер делает регулярные рейсы по четко выверенному маршруту.

Поселившийся в Балке сорокалетний дядечка, которого все зовут Витек, ужасно любит карты. Нет, не игральные, географические. И еще он обожает все проверять математикой. Говорит, их так учили, что если результаты расчетов разными способами совпадают, то все в порядке.

Сейчас он занимается проверкой данных географических изысканий и правильностью нанесения их на карту. Зинкины записи и планы, результаты измерения углов на ориентиры и прикидки пройденного расстояния он сверяет с данными атласов автомобильных дорог и маленького настоящего географического атласа, в котором имеется и район их предполагаемого обитания. Долго ковыряется, сравнивая данные астрономических обсерваций, дающих погрешность определения в четверть градуса, а это около двадцати пяти километров. Проверяет расчеты и так, и эдак.

– Слав, непохоже, что девушки наши дошли до Одессы. Эта пластмассовая коробка не могла бежать со скоростью пятнадцать километров в час. При таком ветре, который создаст нужное усилие при парусе этой площади, высота волны достигает полуметра, – наконец мужик поднимает голову от доски, на которой пишет угольком стройные рядочки и колоночки аккуратных цифр. – Максимум – до устья Южного Буга. Если вода в Мировом океане поднялась метров на двадцать пять – сорок, как раз в этом районе образуется мыс, в который можно упереться, направляясь на запад. – Витек показывает на крошечной физической карте, где, судя по окрашенности, указывающей высоту над уровнем моря, должен образоваться обманувший их тринадцатилетнюю капитаншу выступ берега. – Хотя, вывод она сделала верный.

И в Крым вы попали куда-то в окрестности населенного пункта Красногвардейское, там как раз раньше проходила железная дорога, – продолжает Витек. – Только берега вы в том месте видели каменистые, а там раньше была равнинная зона. Может быть, камушек какой откололи от тех скал? Я, конечно, не геолог, но хотя бы по прочности отличу осадочные породы от настоящего камня.

– Помню, что настоящих гранитных стен мы там не видели, только по кромке берега имелись заметные обнажения, но я их на звонкость при ударе не пробовал. И склоны там крутые. А потом, когда продвинулись в глубь суши, было похоже на холмы, но из них торчали каменюки, такие же, как береговые скалы, а в ручье встречалось немного гальки, но в основном песок. А вообще, после нашего тутошнего равнинного ландшафта создалось впечатление, что мы попали в горы, наверное, потому, что все густо заросло зеленью, которая на здешнюю не похожа, – припоминает Славка. – Мы тогда очень много чего неправильно сделали. Обрадовались болтам, как будто из дома привет получили. Ни растений толком не пособирали, ни за зверушками не понаблюдали.

Разбирать свои действия и выискивать в них ошибки его учил отец. Славке оно и раньше помогало, да и теперь, возможно, впрок пойдет.

Маркович ковыряется с очередной моделью ткацкого станка. Рамки, шпули, направляющие, гребенки. Славка помогает. Подержать, подать, потянуть. Этот «профессиональный дачник» лет на десять старше своей жены и по возрасту не слишком отличается от Славкиного деда. Выкать ему нельзя, поскольку это запрещено, но и по отчеству закадычно обращаться язык поворачивается не каждый раз.

– Дядя Петя, а как мы, по-твоему, должны здесь все устроить? – Не молча же пыхтеть.

– Про все-все-все я не скажу. А вот техническую картинку, к которой надо стремиться, кажется, немного себе представляю. Ты ведь смотрел в кино про эпоху Наполеоновских войн? Бородино, битва при Ватерлоо? Лошади, коляски, подзорные трубы, яркие свечи в люстрах. Добротные ткани, засеянные поля, водяные колеса и ветряные мельницы. Конечно, хотелось бы в добавление к этому еще радиосвязь, подшипники и пневматические шины, но это уж как получится.

Понимаешь, Слава, в ту эпоху наше человечество уже окончательно и бесповоротно закрепилось на планете. Почта работала, парусные пакетботы и конные дилижансы обеспечивали постоянную связь. Гигиенические нормы входили в повседневную жизнь, работали учебные заведения и издавались книги. В производственной сфере происходило совершенствование оборудования и технологий, наука накапливала знания. Это был прекрасный отправной пункт для того, чтобы двинуться дальше, недаром история того периода так насыщена бурными событиями – революциями и войнами. В общем, если нам при нашей жизни удастся довести эту новую цивилизацию хотя бы до того уровня, считай – все удалось.

Правда, товарно-денежные отношения, которые и привели цивилизацию к этому состоянию, увлекли ее дальше по пути капиталистического развития в век пара, электричества, компьютеров и информационных технологий. Общество, зацикленное на единственной ценности – деньгах, – стало и обществом продавцов, ибо именно продавая, человек обретает эту универсальную субстанцию, дающую ему возможности. Ради производства товаров и снижения расходов на их производство увеличивалась производительность труда и использовалось все большее количество естественных ресурсов. Еще при нашей жизни сложилась удивительная композиция, когда один занятый в реальном производстве человек кормил примерно сотню других, тех, кто возил, продавал, рекламировал или закапывал на свалках то, что сделал первый. Хватало еще и тем, кто пел и танцевал, играл в карты и воровал, вел политические игры или бряцал оружием.

Ну, ты понимаешь, это как бы взгляд со стороны. Мнение хладного разума, так сказать. Важен вывод. А он парадоксален. Бурный прогресс привел к состоянию, когда ради улыбки любимой женщины, ради милых, скрашивающих жизнь пустячков, типа рекламных листовок избирательной кампании, вырубались леса, перекапывались недра, а через океаны мчались наполненные нефтью полукилометровые танкеры. А потом на каком-то банковском счете увеличивалась цифра. И все это талантливо воспевалось. Иллюстрация, разумеется, примитивная, но суть ты уловил.

И сейчас, наблюдая бескрайнюю степь, населенную сотнями видов живых существ, с грустной улыбкой вспоминаешь о геополитических интересах, карьерных соображениях и даже о желании супруги иметь более просторный холодильник.

Славка невольно посмотрел вдаль. На самом горизонте по другую сторону балки появилась запряженная волом двухколесная тележка. Бодренько так трусит, везет с Ранчо копченые окорока и немного животного жира. Вчера узнал, что на таком экипаже поездка отсюда дотуда занимает всего два дня, а пешком-то они почти неделю топали. Значит, завтра обратным рейсом и он отправляется в дорогу – проводить кровельные работы на самом удаленном объекте их начинающейся цивилизации. Или не завтра? Да, точно, жеребят еще не привели. Их же как раз переправляют через пойму на пароме из автомобильных камер. Придется немного подождать, чтобы не гонять лишний раз.

Забавно. Он раньше, особенно по мультфильмам про казаков, представлял себе волов как огромные горы мышц, медлительные и флегматичные. А тут на тебе! Вол-рысак. Размером с корову на тонких ногах и довольно норовистый. Возница ни на секунду не должен терять бдительности, чтобы не быть застигнутым врасплох внезапно возникшим у животного желанием пойти своим путем. Или воспользоваться рогами по отношению к кормильцу. Стремление к свободе у этих существ развито на полную катушку. Наверное, это связано с тем, что выросли они дикими и кастрированы были поздно. Кстати, нет ни одной причины гнать эту повозку обратно на Ранчо. Ее ведь надо переправить через речку в Известняковку, чтобы возить камни для фундамента. Жеребят они с этой конно-спортивной Ириной и пешком отведут на веревках до самого хозяйства Ниязова.

Ну-ка, что это Витек вырисовывает?

– Это профиль подкладки под стену дома, – отвечает мужчина на Славкин заинтересованный взгляд. – Смотри, полметра самана – это значит, что для обогрева обитаемого жилища в этой местности топить не нужно. Это при высоте потолка два с половиной метра и одном человеке на шесть квадратов. Печурка нужна только для вентиляции, без нее воздух испортится. Но ее необязательно класть из кирпичей. У вас в ходу отличные походные печурки типа горшков. Ну и тут такую же можно поставить, только объемом не с одно ведро, а с три. И обязательно с заслонкой на поддувало, чтобы скорость горения можно было понизить.

Теперь о покрытии стен. Не нужен здесь кирпич, достаточно плитки. Вот такой профиль с заходом сверху делаем, и нет проблем. Для защиты углов, само собой, формуем отдельные угловые детали. Крепим это к стене на известковый раствор, и дело в шляпе. Конечно, окна и двери создадут нерегулярности, но для них сделаем переходные профили, чтобы получилось аккуратно. Если все заранее продумать, то потом не придется совершать трудовых подвигов и проявлять чудес изобретательности. Так что возить из массивных стройматериалов остается только камень в фундамент и кирпич для трубы.

– Про опалубку для формирования стен не забудь. – Маркович отвлекается от натягивания хитрой проволочки в своем станке. – Наши-то кривулистые стены нормально ничем не закрыть: ни кирпичом, ни твоей плиткой. Только и остается, что белить известью, пока стоят. А вообще-то мысль твоя верна. Облицовочную плитку мы глазуруем, не так уж это трудоемко. В разы легче, чем гнать с места на место тонны кирпичей. А идея с печкой особенно хороша. Только заслонку топки нужно хорошо продумать, а то мы, по правде говоря, затренировались зимой ворочать горячий кирпич.

– Меня, уж чтобы ничего не скрывать, напрягают балки, которыми мы перекрываем потолок, – включается в диалог Славка. – Прямых лесин встречается здесь маловато, а потом все, что встречается, нужно обтесывать – Сизифов труд. Если положить плетень, так с него на голову сыплется земля, которую мы сверху насыпаем для тепла. Пленочку бы полиэтиленовую проложить, да где ее возьмешь?

– И не помышляй лучше о таком. У нас тогда там образуется рассадник насекомых, муравьи посыплются вместо песчинок, – останавливает его Витек. – Сам плетень нужно промазать известковым раствором и побелить снизу. Только потом сверху на него уже наступать будет нельзя – растрескается.

– А как тогда крышу крыть? – интересуется Маркович.

– А как утеплять? – негодует Славка.

– Да не напирайте так, только сформулировали задачу, и сразу вам ответы на все вопросы. Я даже не знаю, как поведет себя обмазка на ивовой арматуре. Может, она сразу начнет выкрашиваться и высыпаться. Или туда глины добавить для пластичности? Или рубленой травы для рыхлости? Слышал, еще навоз в такие композиции добавляют, не иначе как для долговечности, – улыбается Витек. – У нас, когда охотники возвращались без добычи, всегда набирали в степи экскременты копытных. И их использовали в смеси, которой обмазывали стены. Карловна в этом вопросе дока, только она в другом поселке сейчас.

– Пойдем к рации, надо бы нам эту Карловну разыскать, да потолковать с нею. – Славку уже заинтересовала возможность не уродоваться несколько недель с топором – на плетни здесь материала набрать несложно, а народ в создании ивовых конструкций здорово поднаторел.

Славка бредет по краю полей. Ниже, на пологом склоне балки, разбиты огороды. Плотные изгороди окружают делянки, на которых чего только нет. Особенно буйствуют тыквы, выросшие из семян, что были с собой у Веры. На фига они им? Тыквенный сок давить? Тот самый, от которого так тащился Гарри Поттер? Его бабушка тоже всегда их выращивала. Потом он, обливаясь потом и сыпля проклятиями, волок пару этих тяжеленных штуковин домой, в городскую квартиру, где они мешались всем, иногда до самой весны, пока не наступало время их выбросить.

А вот и морковка, свекла и несколько незнакомых растений. Капуста выглядит ужасно, хотя обильно полита. Картошка почти вся выкопана, оставлено несколько кустов, вероятно, для получения семян. Клубни, как он слышал, пересадили на влажные почвы к самой речке. Сейчас еще не поняли, два здесь урожая можно снимать или три, проверяют разные варианты. Их прошлогодняя посадка наудачу дала нормальный результат – из каждого клубня выросло как минимум пять, а в этом сезоне картошку сажали, разрезая картофелину на части, так что осенью уже и на еду немного будет. А то уже вкус совсем забыли.

Вот делянки с пшеницей. Каждый выявленный ими сорт высажен отдельно, причем не в одном месте. Под навесом за столом их стихийный агроном Коля просматривает листки светло-серой бумаги, делает записи.

– Привет! А где у нас участок подсолнухов? – интересуется Славка.

– Отдельно не высаживал. Непонятно, как с ними проводить селекцию. Когда созреют, отберу самые крупные семечки из самых больших головок, да и посажу на опытном участке, часть под зиму, а часть весной. Тогда только и появятся хоть какие-то зацепки, как с ними дальше работать.

– Записи твои, они о чем?

– Это я переписал статьи из Рипиного ноута про генетику, селекционную работу, опыление, прививки. Знаешь, на картошке, оказывается, тоже можно целую кучу опытов поставить. Опять же есть интересные возможности работ в направлении получения гибридных сортов. Дикой моркови и свеклы наши охотники нашли несколько разновидностей, а у Веры были культурные семена. Не знаю, что получится, но попробовать придется все. Кстати, та дикая картошка, что девчата в прошлом году привезли, тоже у меня здесь растет.

А весной высажу в грунт несколько ростков фиников. Вот уж где веселуха начнется. Персик только один дал росток, зато винограда верных три сорта взошло из семян. Так что работы тут и нашим внукам хватит.

Волчок-подросток ткнулся носом в Славкины ноги.

– На вот, угости его овсяным печеньем. – Коля протягивает на ладони несколько комочков, – без этих баловней нам здесь быстро труба придет. Знаешь, сколько любителей корнеплодов, оказывается, живет по окрестностям. Основной рацион у этих сторожей – суслики. И еще с десяток видов мелких тварей.

Влажный нос проходится по Славкиной ладони, потом он чувствует зубы, но не в прихват, а просто промах неопытного едока. Не укус, но напоминание, что рядом – хищник.

Хорошо с Колей, его ни о чем не надо спрашивать. Выкладывает подряд и без пропусков. «Как с трибуны съезда», – говаривал про таких Славкин дед.

Скажем – про капусту. Вовсе она не нормальная, а то ли брюссельская, то ли пекинская, то ли вообще кольраби. Пакетик был не подписан, а Вере его втюхала на рынке какая-то разговорчивая торговка.

Про морковь тоже непонятно. Написано было, что «каротель», но они не знают, даст ли она семена, и что из них потом вырастет. Свекла обычная, из собственных семян, хоть тут душа не болит.

А еще у Коли высажено с десяток травок со съедобными корешками, что употребляют дикие животные. Что-то сам нашел, некоторые принесли охотники. По энциклопедии определились почти все, но про их пищевую ценность или способы приготовления отыскать ничего не удалось. Одна напоминает цикорий. Зато в аптекарской части огорода полная ясность. Рипа и еще одна девушка, которая всех стрижет, частенько туда наведываются и уходят обычно не с пустыми руками.

А вообще в поселке нынче новая мода – все делают кленовые ложки. Только стамеска с полукруглым жалом на всю деревню одна-единственная, и на нее длинная очередь. И, кстати, пора взглянуть на испытания зерноуборочного комбайна, как раз вот-вот должен мимо проследовать.

По пологой тропе поднялись в степь к пшеничному полю. Девчат-трусильщиц сегодня здесь нет, зато от дальнего конца, а до него более двух километров, прямо через пшеницу парень катит тачку. Колесо идет между рядками, пара выставленных вперед прутиков наклоняют колосья над длинной ванночкой, где они попадают под действие двух вращающихся барабанчиков, бьющих по ним своими ребрами-палочками. Зернышки редким дождиком вылетают в подставленную емкость, а стебли как ни в чем не бывало распрямляются за спиной «тачечника».

В конце поля – остановка. Подходит помощник, и добыча ссыпается в мешок. Славка успевает разглядеть ремешки, передающие вращение от колеса на «выбивалки», которые в состоянии покоя тоже удается рассмотреть. Три параллельные палочки, концами укрепленные на деревянных дисках, сквозь центры которых и проходит ось вращения.

Хлеборобы что-то подтягивают, смазывают пару мест, а потом второй берется за ручки, плавно разгоняет конструкцию до скорости пешехода и идет на следующий заход, удаляясь в поле, дальний край которого отсюда не виден.

– Час на дорогу туда и обратно, – поясняет Коля. – Сейчас трусится умеренно, килограммов двадцать за один заезд. На такой делянке одного агрегата достаточно, как до конца доходят, наступает пора начинать сначала. Сто – сто пятьдесят килограммов в день. И так – почти все лето. Парни иногда восемь раз успеют обернуться по холодку, если день не очень жаркий, а случается, и четыре. Жаль, девчата-трусильщицы разъезжаются, с ними тут весело было.

– Что думаешь в следующем году сеять? – Про девчат Славке неинтересно.

– А все три сорта и посеем. Они разные по всем параметрам. Тот, у которого самый длительный период созревания и низкая урожайность, дает самую лучшую муку. Второй поспевает дружно, буквально за один проход комбайна должен собраться, муку дает умеренного качества. Мы его короткими проходами посеем, а то когда корыто комбайна наполняется, то везти становится тяжело. Нужно чаще разгружаться.

Третий сорт родит очень много, но тоже постепенно вызревает, начиная от корня колоса в мае, и до кончика в сентябре. Мука из него не очень хорошая, но на многие случаи годится.

– А в этот раз у нас какая пшеница посеяна? – Славка еще не все для себя уяснил.

– А здесь смесь. Как собрали в прошлом году все подряд, так вперемешку и посеяли. Это нынче мы с самого начала сортируем зернышки по виду, а к этой весне я только для опытных делянок успел наковырять из общей кучи. Да с пшеницей еще не один год работать. Какая-то лучше вырастет, если с осени посадить, иную наоборот, попозже сеять, возможно, выгоднее будет. Потом, в природе она за лето пересеивается, так, может быть и нам стоит ее не один раз в год сажать. И на плуге один лемех убирать нужно, а то три рядка идут на правильном расстоянии, а потом дистанция гуляет, и комбайн начинает промахиваться. Он ведь пару линий захватывает. Опять же волы с тремя лемехами справлялись неважно. Парням, что их должны были подгонять, тоже пришлось в лямки впрягаться, помогать тянуть. Они, кстати, так и подружились. Перестала скотина шарахаться от человека, который вместе с ней такую тяжесть тащил. А все равно, неправильные у нас волы, хилые, и больше любят бегать, чем груз таскать.

Под гончарным навесом сидит еще один дядечка из островитян, которого все называют Михалычем, и он выделывает хитрой формы горшок. Рядом еще несколько штук, все разной формы. Но что-то есть в них общее. Славка долго разглядывает, и, наконец, до него доходит, что это части некой, собираемой в единую колонну конструкции. В одних дырочки сделаны в боковых поверхностях, в других дно как у дуршлага. Что-то еще со всем этим будет после обжига? Не поведет ли, не растрескается?

– Михалыч, а зачем нам эта соковарка?

– Рассказывали, что отсюда неподалеку расположена мелководная бухточка, где соль сама на дно оседает. Есть у меня задумка в этом месте немного пожить и из рассола добыть для нас кое-какие полезные компоненты. Для начала гипс, потом, если будет удача, то и для огнеупорных материалов некоторые вещества. Словом, похимичить желательно. А если получится, то и электролиз наладить. Там можно попытаться сразу получить соляную кислоту. От автобуса, да от трейлера генераторы у нас живы, проводка тоже сохранена. Мы обсудили эти вопросы с Верой, так она очень вдохновилась.

Широкие низкие тазики из неглазурованной керамики в Камышовке будут готовы через месяц, тогда и отправлюсь в те места.

– Слушай, а ведь в этой бухте ни дров нет, ни пресной воды поблизости. – Славка понимает, что прямо здесь зарождается идея еще одного поселения, и это заметно прибавляет ему хлопот.

– Дров, конечно, придется завезти. А вот водоснабжение я попытаюсь наладить на месте.

Да, с вливанием в их коллектив искушенных, далеко не юных островитян начинает бешено разгоняться технический прогресс. На смену скороспелым решениям и простейшим ошибкам приходят серьезные замыслы и, возможно, существенные просчеты. Кажется, где-то неподалеку от этого места и тормознул в свое время Семен Аркадьевич. Передержал он под пробкой организованности джинна человеческой изобретательности. Славка бы тоже погодил с реализацией этого высокотехнологического замысла, поскольку его больше волнует разведка окрестных земель. Но поступит он наоборот. Похлопочет, чтобы у этого затейника все шло как можно лучше, потому что в глубине души сомневается, что для них важнее, и что быстрее требуется.

То есть балаган ролевиков с готовым каркасом, просторный тканевый тент, который Мишка мечтает отправить на Ранчо, пара походных печек – это надо резервировать сразу. И потом не забывать регулярно подкидывать дровец. Впрочем, Тинка точно не забудет.

Глава 18

Утро началось даже раньше обычного. Они сегодня поспешали в Камышовку встречать жеребят, прибывающих с другого берега, так что Рипа Славку подняла вместе с поварами. Еще даже не проснувшись, он сонно пожевал чего-то вчерашнего на завтрак и проследовал к арбе, в которую погонщик только что запряг вола. В зыбком полумраке рассвета узрел подтянутую фигурку своей спутницы, той самой конно-спортивной Ирины, которая в этот момент проделывала странное упражнение.

Девушка, грациозно подергиваясь, опустилась на колени, потом ее пятая точка элегантно соприкоснулась с пятками, затем локти тоже уперлись в грунт, а тело выполняло неритмичные хаотично направленные движения столь ничтожной амплитуды, отчего захотелось немедленно прийти на помощь. Пока Славка собирался, Рипа его опередила.

– Что с тобой, Иринка?

– У ух-х!!! Это, по-вашему, вол? – Она показала на животное, нетерпеливо перебирающее ногами между оглоблей. И теперь стало видно, что трясется она от беззвучного хохота.

– А что это?

– Кастрированный самец антилопы гну, вот что это такое. Они, к вашему сведению, вообще не приручаются. Почему, скажите на милость, он возит повозку?

– Товарищ лейтенант приказал, – флегматично откликнулся возница. – Вы полезайте скорее в кузовок, а то не ровен час…

– Я слышала, их даже доили, – не унимается девушка.

– Один раз, всемером. До сих пор прихрамываю, – так же флегматично сообщает кучер. – Садитесь скорее. Не любит оно, когда в упряжке, и просто стоять.

Три часа до Камышовки разговаривали мало. Амортизаторов у арбы – только пневматические шины, а степь никто не ровнял. Стучать зубами или прикусывать язык не хочется. По дороге Славке удалось выяснить у спутницы только то, что где-то в Северном Причерноморье располагался замечательный заповедник Аскания-Нова, в котором кто только не жил. И что его спутница не видит ни одной причины для того, чтобы всем этим многочисленным зверям, благоденствовавшим в степях раньше, не оставаться в этих местах и по сей день.

А потом, наблюдая почти непрерывную борьбу между возницей, пытающимся выдержать заданное направление движения, и животным, имеющим на этот счет собственное мнение, она попросила сделать остановку. Вооружилась притороченной к кузовку малой саперной лопаткой, насаженной на длинный черен, прошлась по окрестности и вернулась с охапкой корешков, которыми угостила запряженную в тележку антилопу. Получасовая задержка была многократно скомпенсирована тем, что борьба за выбор пути сразу прекратилась. Ирина правила, даже не особо напрягаясь. Бычок ровненько бежал, куда велят. Даже кочек как будто стало меньше попадаться под колеса.

Потом показались дымы камышовских печей, и дело пошло совсем весело. Становилось жарко, а о том, что в пункте назначения будут поить и отведут в тень, животное знало.

Жеребят привезли через час. Пять ногастых нескладных созданий выглядели обыкновенно.

– Кажется, нам крепко повезло, – сказала Славкина спутница при их виде. – Это мустанги, просто одичавшие лошади. Я, конечно, не самый великий коневод, но, думаю, справлюсь с их приручением.

Пять дней дороги до Ранчо не были отмечены ничем примечательным. Два человека – парень и девушка, просто вели на веревках, обвязанных вокруг шеи, маленьких лошадок, делая остановки на ночлег рядом с источниками, отмеченными на карте. Много болтали. Эта Иринка была совсем ненамного старше своего спутника и не утомляла его знаками женского внимания. Словно с сестрой или подругой с детства. Зато она показала ему массу съедобных корешков, которые девушки в своем Нимфатории разыскали во время охот в степи. Объяснила множество хитростей, связанных с поиском источников воды, мест, где, выкопав неглубокую ямку, можно было добраться до почвенной влаги. Словом, прогулка получилась содержательная.

А вот на Ранчо Славку ждали неожиданные впечатления. Во-первых, дом оказался один. Большой, двухэтажный, он выглядел как угловая башня недостроенной крепости. Хотя ничего крепостного здесь не было. В роли стен выступали длинные хозяйственные пристройки, далеко еще не завершенные. И ряды просыхающих саманных блоков говорили о серьезных архитектурных замыслах местного старшины.

Стены первого этажа толщиной около метра имели окна только в двух смыкающихся стенах, направленных на юг и восток. Две других стены являлись одновременно и торцами построек, в которых располагались летняя кухня и столовая, сараи, мастерские и уже начавшая обретать контуры конюшня. Стены второго этажа были вдвое тоньше, и оконтуривали зимнее жилье, поделенное на восемь комнат, выходящих в общее центральное помещение. Все это отапливалось единой печью с первого этажа, довольно часто уставленного столбами, поддерживающими перекрытие.

– Понимаешь, Слава, если сложить стену из сплошного самана, то сушить ее приходится очень долго. А собрать из блоков получается быстро, – объяснил один из парней.

– А как вам удалось устроить такие перекрытия? Из чего это они?

– Та же глина с навозом и степная трава. Главное перемешать хорошо. Снизу и сверху плетни, и сквозь балки деревянные палки-арматурины пропущены. Не хуже бетона прочность. Только нельзя давать отсыревать. В общем, если бы еще кровлю нормально сделать, века простоит. Хотя, конечно, уход за такой постройкой потребуется. Глину по периметру нужно каждый год трамбовать и стены известью белить.

– А еще в окна вставить стекла, и настелить деревянные полы, – продолжает Славка.

– И водопровод подвести, и канализацию вывести, – дополняет Ниязов.

– И уж, ладно, обойдемся без электричества, нам бы хоть масла для ночного освещения, – включается в составление «перечня» Зоя. Она со своим Костиком теперь тоже здесь живет.

– Вообще молодцы вы, ребята. Лучше всех пока устроились. Домовитей, благоустроенней, – констатирует Слава. – Видел я, сколько вокруг молодых деревьев насажано. И ведь прижились.

– А чего бы им не прижиться, если каждый день по кружечке воды получают, – девушку эту зовут Тасей. – От души-то напоить все насаждения тут просто воды не хватит. Но чем больше зелени, тем больше влаги. Все-то, почитай, взрослые деревья мы вырубили в здешнем лесу, зато молодых насажали.

– Откуда, интересно, саженцы?

– Молодая поросль часто всходит от корневищ взрослых деревьев. Один побег оставляем, остальные рассаживаем. Пока, конечно, одни вички торчат, но уже в следующем году они укоренятся, будут выглядеть бодрее. Опять же саженцы из Куреневки мы несколько раз привозили, и от того леса, что в сторону Вишневки. Так что смесь у нас из плодовых и разных других культур. Мы же при посадке в ямку перегноя подбрасываем как следует, так что принимается неплохо.

Славка сидит на лавочке в тени одной из стен и наблюдает за тем, как Ирина гоняет по кругу жеребенка. Вообще-то, считается, что он для этого еще мал, но ей не терпится начать тренировки. И сейчас она заставляет это недоразумение бежать вокруг нее на длинной веревке. А рядом с ним на той же самой скамейке сидит Зоя.

– Знаешь, здесь немного скучновато живется. Это пока ты приехал, пока тростник перекладываете – вроде свежее дыхание внешнего мира. Новые лица, новые загоны для лошадок. Ирка, конечно, начала с животиной работать, может, и с этими антилопами гну какой-то толк выйдет. Все веселей. А в остальном – каждый день уйма обыденных работ. Трусим пшеничку, что весной посажена, охотимся, коптим окорока и строимся все время. Мне в моем положении комфортно, покойно. А вот парни нервничают. Их семеро здесь, а женщин только три, да вот Иринка четвертая. Мужики могут начать ее делить.

– Да уж, это вполне возможно. Поговорю-ка я с Ниязовым, чтобы командировал со мной ребят в Вишневку. Там никак толком не построятся, а тут народ рукастый, искушенный. Туда из вашего Нимфатория девушки как раз приедут помогать. Может, у кого что и сладится. – Славке с Зоей сейчас тоже легко. Он и раньше замечал за ней способность видеть многое, а теперь, когда ее наблюдательность уже не касается его интимной сферы, это радует.

Он еще не слишком хорошо себе представляет, как в будущем строить жизнь маленькой человеческой общины здесь, в степях Северного Причерноморья, но уже понятно, что сгонять всех в одно место невыгодно. И полная централизация вместе с единовластием ничего доброго им не сулит. Но любая совокупность людей объединяется всегда вокруг чего-то, к чему-то тяготеет, в чем действительно нуждается. И первое, что понадобится им, – это школа. Пусть она будет работать всего пять нежарких месяцев. Важно, что детишки съедутся под присмотр педагогов, перезнакомятся, узнают то, что еще помнят из наук другие люди. Пусть не все постигнут дифференциальное исчисление, даже без логарифмов многие обойдутся, но Евклидову геометрию, возведение в степень и извлечение корня – это точно требуется. И физику, пусть в пределах классической теории рубежа девятнадцатого и двадцатого веков. Химию – с уклоном в практическую область.

Оглянувшись на башню здешнего дома, вспомнил Хогвартс из знаменитого фильма, уроки зельеварения. А хоть бы и так. Те же семь лет, только не с одиннадцати до восемнадцати, а с семи до четырнадцати. В этом мире придется раньше взрослеть, потому как суров он и не обустроен. И таким останется. Тут по первым прикидкам выходит, что один человек на квадратный километр для этой зоны близко к пределу, за которым со здешней природой начнут происходить антропогенные изменения. Оно им не надо. Только в разведанной, нанесенной на карту области можно без проблем для людей и природы прокормить полсотни тысяч человек. А потом не обойтись без ограничения рождаемости. И для этого необходимо, чтобы населяющие эту землю люди были образованны, самостоятельны, разумны. И потребуются эффективные контрацептивы.

Кстати, сейчас народ объединился, поскольку явно на собственной шкуре прочувствовал необходимость во взаимодействии. И разбежался по небольшим поселкам, аналогам хуторов, потому, что стало ясно – не так плодовита эта земля, чтобы прокормить крупное поселение, не истощившись за короткий срок. Особенно наглядно это видно здесь, на Ранчо, где народ сажает деревья, даже еще не обустроившись до конца. Собственно, островитяне тоже успели попасть в сходную ситуацию, будучи вынужденными бросить дома, в которых не прожили и года. Вот и первая проблема обнажается – топливо.

Как там говорили в их мире – энергосберегающие технологии. Теплые дома, требующие для отопления минимум дров даже короткой здешней зимой. И не чересчур прожорливые производственные и кухонные печи. Возможно, им придется брикетировать солому или камыш, которые сгорают слишком быстро для того, чтобы получившееся тепло удалось эффективно использовать. Потребуется стекло в окна, зубные щетки и порошки, кремы для чувствительных женских рук, мыло, различные ткани. Да не пересчитать всего, что требуется для нормальной жизни человеку. Хотя здесь лучше сразу воспитывать в себе аскетизм. И прививать его остальным. Иначе можно быстро превратить землю в пустыню. Тем не менее, нужно им очень много различных вещей. В том числе – медицина и фармакология. И все эти технологии не по зубам малому поселку. Как ни крути, получается, надо создавать государство. По определению, кажется, аппарат принуждения.

Ну да, кажется, так всегда и было в человеческой истории. Собирали налоги, чтобы потом истратить их… а вот тут выходило по-разному. Иногда – для того, чтобы оплатить труд тех, кто эти налоги собирает. Такое государство, как правило, начинало купаться в роскоши, запускалась цепная реакция чванства и чинопочитания, начиналось казнокрадство, и собираемых со своей территории средств переставало хватать. Начинали воевать с соседями, начиналась внешняя политика и вся с детства знакомая картина человеческих отношений повторялась из века в век на фоне совершенствования технологий, в первую очередь в военной области, ну и в области искусств, поскольку именно произведения этих самых искусств заложили основу роскоши, стремление к которой, по сути, и стало основой всего того военного непотребства, ради которого, в конечном итоге, и воевали неисчислимые армии в неисчислимых войнах.

Ха. Это же Маркович ему втолковывал. Точно! Никаких предметов роскоши, иначе народ перессорится. Красоту в массы нести нельзя. Чревато. Странный, однако, вывод, Славке он совершенно не нравится. Ведь люди всегда украшали свою жизнь чем-то изящным. Расписывали посуду, вышивали рубашки, нанизывали ракушки на нитку, чтобы повесить на шею. И запретить им обмениваться этими вещами – просто немыслимо, как и делать их. Хм. Между алмазной диадемой стоимостью в полцарства и глиняной кружкой с орнаментом по пояску, если следовать логике Марковича, нет принципиальной разницы.

Куда-то не туда забрели мысли. Ну-ка, возвращаемся в отправную точку. Итак, государство – это налоги, которые собираются для решения общих задач всего населения. Поддержания законности и обеспечения внешней безопасности. Вот такое берем определение и от него начинаем плясать. Налоги – это изъятие у людей части произведенного ими продукта. А отобрать можно только то, без чего эти самые люди способны обойтись, а то или погибнут от голода, или не отдадут. То есть – излишки. Ага, им об этом говорили на истории. Излишки, обмен, торговля, деньги, капитал – все повторится. То есть – корень зла не в искусствах, а в излишках. Но тогда, чтобы не повторить всю человеческую историю еще раз, – нужно ходить в шкурах, добывать и выращивать только то, что можешь съесть. И еще накормить доктора, фармаколога, кузнеца, учителя… не срастается. Такой вариант нереализуем, просто потому, что невозможно рассчитать, сколько сеять пшеницы или выращивать скотины. Исключается возможность создания запасов, а, следовательно, такой сценарий является хождением на грани голода.

Как же можно еще строить отношения в обществе, чтобы не прийти к капиталистическому варианту, к товарно-денежным отношениям, но обеспечить динамику развития, прогресс, высокий образовательный уровень? Ведь у людей сейчас завершается шок, связанный с попаданием в непривычные условия. Еще одна нормально пережитая зима, еще немного наработать навыки обитания в этом мире, и привычные стереотипы возьмут свое. Сначала начнутся споры за лучшую шкуру, потом – за лучшее место на нарах, претензии по поводу того, что одни ловят рыбу, а другие – месят глину. Где внушением, где окриком, а где и грубой силой некоторые инциденты удастся погасить. Или не удастся. Он уже ни в чем не уверен.

Как бы ни развивались дальнейшие события, единственное, что он может противопоставить обстоятельствам, – собственная предусмотрительность. Почему-то ему кажется, что в ближайшее время любой член их общины будет избегать конфронтации с ним, опасаясь изгнания. А с его стороны хорошо бы построить дело так, чтобы для конфликтов было поменьше поводов. А вот здесь уже проще. Если люди ни в чем не нуждаются или нуждаются, но все вместе – причин конфликтовать нет. Кроме чисто человеческих свойств, которые обычно не считаются достоинствами.

А вот если нужда и лишения, да еще и не поровну…

– Слав, ты не заснул часом? – Зоя не выдерживает его длительного молчания.

– Нет, задумался. Пожалуй, действительно тронемся поутру в Вишневку. Парни устройство камышовых кровель уже освоили, доделают в спокойном темпе. За ужином обсудим с мужиками. Заодно расспрошу, из чего в доме такие замечательные балки и столбы, – юноша окончательно вышел из задумчивости и вернулся в окружающую действительность.

– А это туи, – улыбается Зоя. – Их как раз в том лесу, что вокруг Вишневки, очень много. Наши отыскали, когда стали сквозь заросли прокладывать дорогу к реке. Там обширный массив, но они растут далеко от опушки. Так что, если не продраться в середку, так и не видно ничего.

– А еще остались? – У Славки сразу масса планов.

– Очень много. Они там вообще густовато растут, так что Ниязов сразу велел вырубать так, чтобы проредить, да еще и молодую поросль не повредить. Он уже планирует лесополосу на четверть из этих туй отсюда и до Вишневского леса дотянуть, чтобы в тени деревьев можно было ехать. Только не все сразу. Они, понимаешь, какая незадача, тень любят. Их нужно высаживать среди других деревьев. В общем – планы на многие десятилетия.

Так! Славка снова замирает, поглощенный своими мыслями. У них тут наметился некоторый запасец нормального строевого, а то и корабельного леса. Только нужно не вырубить все на радостях. Аккуратненько к делу подойти. Наверняка ведь дерево это не слишком быстро растет. Так что рубить и сажать придется одновременно. А Ниязов – парень не промах. Далеко вперед смотрит. Похоже, в этой степи будет у них главное лесничество.

Глава 19

В путь тронулись, как всегда, едва забрезжило. От Ранчо до кромки Вишневского леса всего километров двадцать, так что добежать можно по холодку. Так, собственно, и произошло. От первого намека на рассвет до появления над горизонтом краешка светила прошло не более часа, а тележка с пятью седоками въехала под сень деревьев. Дорога здесь была уже проложена, однако скорость передвижения резко снизилась. Все покинули экипаж и шли пешком по обе стороны от упряжного животного, не выпуская из рук копий. Места здесь опасные, для леопарда – раздолье.

Впрочем, характер растительности быстро изменился. Если по краю, где много солнца, заросли выглядели непроходимыми из-за сплетенных ветвей густых кустов и молодых побегов, то дальше, под кронами взрослых деревьев, подлесок стал полупрозрачным, и трава оказалась пониже. Вскоре начали встречаться и туи всех размеров и возрастов. Славка порадовался их прямым ровным стволам. И еще обратил внимание на то, что растут они местами действительно слишком густо. Пока деревья молоды, места им достаточно, но скоро кроны начнут проникать друг в друга, и такие необходимые им источники строевого леса окажутся в состоянии борьбы друг с другом.

Парни тем временем сделали остановку. Бычка устроили пастись на не слишком длинной веревке около лужи, в которой сохранилась вода то ли после нечастых дождей, то ли еще от таяния снегов.

– Это после половодья, – ответил на вопрос Гарик, возница. – Весь этот лес – пойменный. Почвы тут наносные, глины мало. Удерживаются за счет того, что течение в эти места не заглядывает. Потому и дома в Вишневке неважно стоят, что их потихоньку подтапливает.

– Это, выходит, нужно деревню на сваях обустраивать! – вслух размышляет Славка. – Или временно сюда приезжать, на сбор вишни.

– На сваях стоит летние постройки сделать, зимовать там неудобно, а в теплое время кому-то надо жить и за деревьями ухаживать. Плетенки между сезонами сберегать для сбора и сушки ягод, и чтобы запас провизии для работников нормально хранился. Такие поселения у нас называли кордонами, куда только на время проведения работ люди съезжались в большом количестве, – рассуждает Гарик. – Это примерно то же самое, что в Куреневском саду. А на другом краю этой дороги, что ведет к Ранчо через лес, тоже бы поселить кого-нибудь. Там стоит молодые деревца от опушки в сторону степи рассаживать, и сам этот лес обиходить. Только за счет санитарной рубки дров здесь запасти можно немерено. Лес-то о-го-го, почти десяток километров шириной, и поболее тридцати в длину. Колодец, конечно, придется копать, а то родников в тех местах не сыскать.

Остальные ребята, работая под охраной беседующих, аккуратненько выкопали шесть молоденьких туй, погрузили их в возок и сопроводили экипаж до опушки, отправив обратно на Ранчо. Остальную часть дороги до Вишневки путники проследовали на своих двоих, ни на секунду не ослабляя внимания к окружающим зарослям. Репутация у этих мест серьезная. Потерь, правда, пока не было, но следы крупных кошек – не редкость. И Славка представить себе не может, как из такой чащобы выкурить зверя, идеально приспособленного к жизни среди густого леса. Не иначе, с Гаечкой придется консультироваться. Забавно, а ведь она вообще-то довольно часто приносит пятнистые шкурки. И сама она, и ее Миша – давно щеголяют в красивых леопардовых безрукавках.

Домик в Вишневке выглядел так, как будто сначала размок, а потом просох, изящно покосившись. Вообще-то им не особо кто занимался. Распахнули окна и двери, чтобы прокаленный солнцем воздух свободно гулял внутри, а сами навалились на сбор вишни и ее сушку. Сортировали, мыли, выбивали косточки и раскладывали сохнуть. Она в эту пору уже немного перезрелая, почти сама осыпается. Что-то вялилось в тени под навесами, что-то пропекалось под палящими лучами, слипаясь в плотные лепешки. Часть сушилась и вялилась с косточками, для компота. И Славка и парни с Ранчо с удовольствием включились в работу. Вкусная все-таки здесь вишня. Кислющая, мелкая, но когда слегка подвялилась – тает во рту. А то заваренный шиповник зимой, да компот из кураги – это, несомненно, хорошо, но теперь будет разнообразие.

Тут действительно много девушек, весело и немного шумно. Хотя поглядывать по сторонам никто не забывает. Из расчищенной области не выходят. И копья, если не в руке, то рядом. Опасается народ дикого зверья. Кстати, сбор урожая приближается к концу. Не потому, что заканчивается вишня, а потому, что вся приготовленная тара почти заполнена. Завтра еще будет челнок с корзинами, но уже последний. Не иначе, Тинка просчитала куда, чего и сколько. А потом – ставить избушку на сваях. А лучше – на пнях.

А пока Славка лишний раз оглядывает собравшийся здесь народ. Островитяне выделяются своей одеждой и обувью из прошлой жизни, остальные давно босиком, в фараонских юбках и широких пелеринах из мягких веревок. Похоже – с веревочной травы перешли на крапивное волокно, хотя конструкция сохранилась. Белья никто не носит и на то, что время от времени сокровенные органы оказываются слегка на виду, внимания никто не обращает. Стыдливость вышла из моды. Прагматизм доминирует. Это особенно хорошо прослеживается в конструкции шляп. У девчонок невысокие широкие конусы из соломки укреплены на стоечках, опирающихся на мягкий обруч, надетый на голову. Получается зонтик от солнца, а не головной убор. Имеется зазор для воздуха между волосами и отражателем палящих лучей. Хорошая мода.

Еще у островитян не чувствуется привычки к копью – мешает оно им. И острый наконечник постоянно вызывает опаску. Это семья – муж с женой и дети, девочка и девочка. Маленькие еще: семь лет и пять годиков. Ха. А ведь вот и первый класс их новой школы.

– Павел Алексеевич! А дочери ваши чтению уже обучены? – Славка присаживается рядом с мужчиной, «чикающим» выбивалкой вишневые косточки.

– Занимались, конечно, со старшенькой. Немного разбирает, ну так, совсем чуть-чуть, – отвечает мужчина.

– А вопрос о том, как по этим местам ходить и чем питаться, если заблудятся, вы с ними не обсуждали?

– Не возникало у нас такой мысли, да и я не уверен, что многому сумею их научить.

– Знаете, думаю, завтра с утра я найду время, чтобы позаниматься с вашими девочками. Собственно, вы с супругой можете поприсутствовать, если в чем-то сомневаетесь. Да и лишняя пара копий не помешает в этих местах.

Вот этот урок дался Славке непросто. Красавицы и Квакушки – это были не ученики, а одни сплошные сокровища. А тут начинать было необходимо с азов. Малышек пришлось учить плавать и нырять. Убить палкой змею смогла только младшая, старшая при виде скользящего в траве длинного тела впадала в шок или, может, была не слишком голодной? Развести огонь трением эти люди оказались способны только вообще силами полного состава семьи, зато высечь искру и раздуть трут сумели все. Ловля рыбы на крючок, плетение сетки, изготовление и использование остроги, съедобные корешки степи и леса, печенные на костре ракушки. Короче, день за днем, школа Чингачгука работала только с короткими перерывами на сон в построенной своими руками халабуде.

Уроки стоили жизни трем змеям, зайцу, двум суркам и четырем уткам. Ну, и рыбкой питались, запекая ее в глиняной обмазке. За это время успели сплести из травы одежду для всего класса и привыкнуть к хождению босиком. Славка, конечно, не уверен, что все прошло гладко, но у этих людей пропал в глазах затаенный страх, а вместо него возникла постоянная настороженность, пробудилось внимание к окружающему. А потом они обсудили планы на жизнь. Первоначальное намерение поселить эту семью в Вишневке нельзя было признать хорошей идеей – для детишек слишком велик риск подвергнуться нападению хищника. Как ни крути – они еще малыши. Ранчо для них – лучший вариант.