Гладиатор Парамонов Сергей
Шах открыл дверь кубрика под номером семь и сделал шаг в темноту. В полумраке кубрика за сервированным столом сидели несколько человек.
– Падай, брат, к нам за стол, – произнес небольшого роста паренек с выразительной внешностью. – Меня Васей зовут, это Аникей, Андрюха и Кузя. А ты, как мы поняли, и есть Шах. Нам Костер все уши про тебя прожужжал; наказал, как откинешься, встретить по-людски. Рассказал, как ты разведчиков долбил по полной. Только мы думали, что ты бугай, а ты оказался длинный и худой. Так что сразу не признали. Давай за знакомство, ну и за всех нас.
И потекла горькая по стаканам. Пацаны оказались душевными, вспоминали Чечню, пацанов, оставшихся там, уехавших домой дембелей, учебку. Через некоторое время в кубрик ввалились еще несколько человек. Ими оказались наезжавшие в строю на Шаха танкисты.
– Да у вас здесь банкет, Вася! Вовремя мы нарисовались… Да не переживайте, мы с пойлом, и картошки пару подносов сейчас поднесут.
Пришедшая четверка разместилась за столом.
– Познакомься, Шах, это Пряник, Костя Мешалов – Михалыч в простонародье, Васька Артамон, ну и Ежик.
– Ты нас извини, братан, за непонятку на плацу. Думали, что ты душара блатной, а тут такой расклад, – выдал Михалыч.
– Да все путем, пацаны, не напрягайтесь. Рад знакомству. Жаль, что расстаться придется.
– Почему – расстаться? – спросил Вася.
– Да с комбатом перед поверкой разговор был. Говорит, что разведчики мне приговор объявили, что начштаба обиду затаил и что лучшее для меня при таком раскладе – перевод в 503-й полк. Так что завтра в дорогу.
– Подождите, пацаны. Надо вписаться за Шаха, подойти к батяне да переговорить. Взять, так сказать, на поруки – авось получится. Слышь, Артамон, ты комбата в Ичкерии от пули спас, тебе и идти к нему, – продолжал Михалыч. – Да Комарчука подключить, чтоб слово замолвил. Он Шаха уважает. Сам говорил: пару б таких на батальон, так разведчиков бы опустили. Давайте разбежимся сегодня пораньше, чтоб без залетов, а завтра с утра будем действовать.
Через некоторое время все разошлись по кубрикам. Пацаны сдержали слово, переговорили наутро с комбатом – но тщетно. Тот уже созвонился с 503-м полком и договорился о переводе.
Прощались с Сергеем все. Напоследок обнялись с Фиксой. Молча похлопали друг друга по плечу, Шах сел в «уазик».
Сопровождающий прапорщик завел Сергея к кадровику 503-го полка.
– Товарищ майор, рядовой Шахов из ОТБ доставлен для перевода.
Майор протер очки и взглянул на Сергея.
– За что переводят, боец? – обратился он к Шаху.
– Неуставные взаимоотношения, самовольное оставление части.
– Ну-ка, прапорщик, дай мне личное дело бойца.
Майор пять минут перелистывал личное дело, время от времени поглядывая то на Сергея, то куда-то вдаль, и, захлопнув папку, сказал:
– Забирай своего бойца да вези назад в свой ОТБ! Мне завтра батальон в Чечню вводить, а тут такой фрукт.
– У меня приказ, товарищ майор, бойца оставить здесь, – сказал прапорщик.
– Передай своему командиру, что у меня достаточно своих отморозков. Все, свободны!
Через час прапор с Сергеем стояли перед Багаджиевым.
– Как не взял? У меня же договоренность с командиром полка была. Сейчас позвоню ему.
И комбат стал соединяться с командиром 503-го полка.
– Товарищ полковник, подполковник Багаджиев на связи. ОТБ, да, да. Отправил к вам сегодня бойца, про которого говорили, так ваш кадровик отправил его назад, мест, говорит, нет. Хорошо, спасибо, отправляю, – сказал он и повесил трубку.
– Так, мухой назад! Если будут проблемы с майором, напрямую идешь к комполка. Давайте дуйте.
Через час майор 503-го полка, посмотрев на прапора, выдал:
– Ты нерусский, прапорщик? Я ведь тебе сказал, что именно этот солдат у нас служить не будет. Ты на лицо его посмотри: бандюг бандюгом.
– Товарищ майор, есть договоренность с вашим командиром полка.
– Мне об этом ничего не известно. Кругом и шагом марш!
Прапор с Шахом поднялись в кабинет командира 503-го полка. Тот, посмотрев на Шаха, спросил, за что его переводят.
– Неуставные взаимоотношения, самоволка, – ответил Сергей.
– Ладно, идите в кадры, я позвоню.
Прапор с Шахом в третий раз зашли к кадровику.
– Ну, все, прапор, ты меня достал… – вставая из-за стола, выдал тот.
В этот момент зазвонил телефон.
– Да, товарищ полковник. Да, здесь. Да, понятно… Да это рецидивист какой-то – и полгода не отслужил, а шлейф за ним… Он на свободе меньше, чем на губе… Считаю нецелесообразным и, более того, невозможным. Завтра полк вводят в Чечню…. боюсь, что да. Хорошо.
– Так, прапорщик, бойца этого мы не берем. Передай Багаджиеву, пусть присылает трех любых взамен, если хочет, но не этого. Надеюсь, ты меня правильно понял? – протирая очки в золотой оправе, сказал майор.
– Разрешите идти?
– Валяйте.
В батальон вернулись после обеда. Комбат был на совещании в дивизии, и Шах до вечера остался в казарме. Вечером в кубрик к Сергею заглянул дневальный:
– Тебя вызывают к командиру батальона…
Через пять минут Сергей стоял возле двери комбата.
– Разрешите, товарищ подполковник?
– Заходи, – комбат устало посмотрел на парня. – Не знаю, что с тобой делать, боец. За тебя сегодня утром хлопотали бойцы 3-й роты с прапорщиком Комарчуком, обещали взять тебя на поруки, я им отказал – а тут такие дела. Может, тебя в разведбат перевести? – проговорил комбат и хитро улыбнулся.
– Делайте, как считаете нужным, – ответил Шах сухо.
– Ладно, подумаем, что с тобой делать. Но учти: еще один залет – и отправлю хоть на Северный полюс. Гарантирую, там от тебя отказаться не смогут. С сегодняшнего дня возвращаешься в 3-ю роту. Командир роты капитан Нияковский. Ну и будем посмотреть, как говорится, на твое поведение. Ступай в роту.
Сергей зашел в канцелярию 3-й роты. За столом сидели четверо во главе с худощавым капитаном с темненькими усиками.
– Разрешите, товарищ капитан? Рядовой Шахов прибыл в 3-ю роту для прохождения службы.
– Я командир 3-й роты капитан Нияковский, это командиры взводов – старший лейтенант Большаков, лейтенант Валиев и лейтенант Волчихин. Служить будешь во 2-м взводе под командованием старшего лейтенанта Большакова Владимира Владимировича. Старшину роты прапорщика Комарчука ты знаешь. Кстати, он нам про тебя тут понарассказывал, что ты прямо Рембо какой-то! Запомни, никаких залетов. Ну, а насчет разведчиков ты прав: кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет. Молодец! Что за форма на тебе, боец?
– Да махнул не глядя на гауптвахте.
– Вкус у тебя хороший, не откажешь. Но переодеть придется. Подойдешь к Комарчуку, пусть форму даст. Вопросы есть?
– Никак нет.
– Ну иди, селись в седьмой кубрик к Артамонову.
Вечером в седьмом кубрике собрались вчерашние застольщики. Шах подтянул Фиксу из ремвзвода, и было обмыто возвращение блудного сына. Чуть позже в кубрике появилась гитара, и Васька Левикин спел гимн ОТБ.
- Мы российские танкисты,
- Мы в дороге день за днем,
- Наши танки в поле чистом —
- Это наш привычный дом.
- Мы без промаха стреляем,
- И Чеченский полигон
- Постоянно нас встречает
- Своим снайперским огнем.
- Мы стреляем, ходим, водим,
- На дорогу не глядим,
- На трансмиссии ночуем
- И чернягу мы едим.
- И бетонные подмостки
- Для таких, как мы, бродяг.
- Словно бабу в жесткой койке,
- Мы сжимаем автомат.
– Красиво, братан, – Шах хлопнул Ваську по плечу. – Сам придумал?
– Да нет… – Васька вздохнул. – Был у меня кент Насончик, вместе из Петрозаводска призывались, вместе в учебке служили и… нет Насона, только песня. Траки от гусениц на втором этаже висели на площади Минутка в Грозном. Раскорячили коробочку, сработал боекомплект, ну и… Давайте помянем Насона да и всех наших, пусть земля им будет пухом.
Все молча встали и выпили.
– Дело было так, – продолжил Васька после минутной паузы. – 31 декабря 94-го года в Грозный зашла Майкопская бригада с приказом занять город и показать Дудаеву мощь Российской армии. Дело в том, что у министра обороны Павла Грачева первого января день рождения, и командование группировки хотело сделать подарок министру, отрапортовав, что Грозный взят. Первая колонна дошла до железнодорожного вокзала без единого выстрела и стала, как на параде. Все думали, что на этом все и закончится. «Чехи» первое время не могли понять данного маневра. Потом очухались, просчитали все и стали долбить. Наш батальон с батальоном разведки был приставлен к Майкопской бригаде, но стоял за Грозным и в город не входил. На железнодорожном вокзале тем временем шел бой. Командующий отдал приказ – оставшимся за городом силам идти на помощь окруженным на Минутке. Комбат отправил в город всего две машины, посчитав, что это самоубийство – вводить в город танки, которые спалят за две минуты, и тем самым сохранил батальон и всех нас. В одном из отправленных в город танков погиб Насончик. Бой шел 48 часов. В живых от Майкопской бригады осталась лишь одна десятая часть. Вот такие дела, – закончил свой рассказ Васька.
Разошлись за полночь. Утром Шах вышел покурить на крыльцо казармы. Два разведчика, судя по форме молодых, тянули такого же молодого танкиста в свою казарму, тот слегка упирался.
– Эй, бойцы, отпустите мальчика! – сказал Сергей и прикурил сигарету.
– А ты кто такой? Этот черт с нами в поезде ехал; сейчас очки у нас в казарме подрает, и отпустим, – подойдя к Шаху, стал объяснять нагловатый лысый громила.
– У него своих дел достаточно, так что очки придется драить вам самим. Эй, хлопчик, давай-ка в свою казарму. Ты разве не объяснил мальчикам, что у тебя дела?
– А чего ты с нами так разговариваешь? Ты чего, блатной? – громила стал протягивать руку к Сергею.
Страшной силы прямой удар ноги пришелся парню в солнечное сплетение, и, как говорят футболисты, Шах вложился в удар. Второй разведчик вначале бросился на помощь, но затем передумал. Перепуганный танкист уже спешил в казарму. Сергей спокойно затянулся сигаретой:
– Слышь, боец, забирай своего мухомора да на будущее запомни, что чертей вы ищете среди своих бойцов, а не в танковом батальоне.
Через десять минут Сергей стоял в кабинете комбата.
– Что на этот раз случилось, боец? Что за драка?
– Да какая драка, товарищ подполковник? У парня живот прихватило, вот и прилег отдохнуть.
– Ты что из меня дурака делаешь, солдат? Как все было?
– Да я не в курсе, товарищ подполковник, я уж «под занавес» вышел. А если с самого начала, так там был молодой боец, по-моему, из второй роты. Он с разведчиками чего-то не поделил; это все, что я знаю.
– Через полчаса снова зайдешь ко мне. Пока ступай.
За эти полчаса комбат нашел молодого бойца и выслушал всю историю.
– Что ж ты мне сразу, Шахов, ничего не сказал. – Комбат дружелюбно посмотрел на Сергея. – Вступился за слабого, уважаю.
Глава 14
Без вести пропавший
Наутро перед третьей ротой прогуливался капитан Нияковский.
– В караул сегодня заступает экипаж старшего сержанта Никифорова. Наводчик у тебя – Бойко, а механик – Шахов. Но так как последний сегодня едет на три дня домой в увольнение, то обойдетесь без механика. Если тревога, то вместо Шаха будет Загребенников. Заступаете в караул по охране военного городка. Танк будет стоять на территории части за столовой. Получаете автоматы и все время находитесь на броне. Пищу вам будут доставлять прямо из столовой. Рота, строиться на завтрак! Шах, а ты в понедельник до 10 часов должен вернуться, иначе домой поедешь только на дембель.
– Так точно, товарищ капитан, я на утренней электричке аккурат к десяти и вернусь. Разрешите переодеться и покинуть расположение части?
– Валяй. Только комбату на глаза не попадайся, а то что-то ты зачастил домой – то он тебя отпускает, то я! Как бы ты совсем не расслабился, боец! – сказал комроты и улыбнулся в усы.
По приезде домой Сергей снова связался с Нелей по телефону:
– Неля, привет, это Сергей.
– А, привет, Сережа! Ты уже отслужил?
– Да нет, в увольнение приехал на пару дней. Как ты?
– Поздравь меня: я поступила в институт, на факультет иностранных языков.
– Кто бы сомневался! Ты же у нас умница. Поздравляю от всей души!
– Спасибо.
– Неля, скажи, об Ирине что-нибудь слышно?
Возникла секундная пауза.
– Неля, ты меня слышишь?
– Да, Сереж, слышу… Новостей пока никаких. Если что, я тебе сообщу.
– Ну, пока.
– До свидания, Сережа.
Два дня пролетели незаметно. В понедельник ровно в 10 часов Шах вернулся в часть. В обед Сергея вызвали к комбату.
– Шах, нам механика нужно заменить в Чечне. Вторая рота до сих пор там, но через две недели мы ее выводим. Парню на дембель пора ехать. Ротный предложил твою кандидатуру на замену, а я вот думаю, не будешь ли ты там шалить, – сказал комбат.
– Товарищ подполковник, все будет на уровне. Не подведу.
– Ну, тогда ступай, готовься к командировке. Береги тебя Бог.
Через три часа «вертушка» поднялась в воздух и взяла курс на Ханкалу. Встретили Шаха Саша Короб, Коновал, Купец, Федор – именно те парни, которые принимали самое активное участие в первой потасовке с разведчиками.
– Шах, нам сообщили, что тебя на замену везут, так мы подсуетились… Короче, вечером ждем на банкет при свечах.
Тем же вечером и обмыли встречу.
Наутро Шаху была поставлена задача – сгонять по-быстрому на буксировку подбитой техники.
– Будем вести вас по рации, эфир не засорять, – расхаживая перед экипажем танка, капитан Шаготский давал последние ЦУ. – Шах, ты у нас, так сказать, новоиспеченный, смотри за дорогой повнимательней. Саперы ее чистят каждое утро, так что с колеи не съезжай. Солярки – полные баки. И смотри, чтоб машина не грелась. Ну, вроде все, бойцы, по машинам!
Ехали, изредка перекидываясь короткими фразами по местной связи, не засоряя эфир. Давила на глаза яркая зелень этого маленького клочка земли под названием Ичкерия, из-за которого полегло столько народа.
Страшной силы взрыв оторвал пятидесятитонный танк от земли и бросил в сторону…
– Ястреб, Ястреб, я Беркут. Прием! Ястреб, что у вас? Прием…
«Уважаемая Людмила Терентьевна!
Пишет Вам командир отдельного танкового батальона подполковник Багаджиев. 15 августа наша колонна бронетехники попала под шквальный обстрел чеченских сепаратистов. В списках погибших Ваш сын не числится. На сегодняшний день он значится пропавшим без вести. Нами ведутся мероприятия по розыску Вашего сына.
С уважением подполковник Багаджиев».
Глава 15
Свой среди чужих, чужой среди своих
Чечня, где-то рядом с Ханкалой
– Магомет, посмотри в башне, может, кто живой есть.
– Нет, Ахмед, в башне все жмуры, а вот механик чуть тепленький. Что с ним делать? Может, добить шакала неверного?
– Ты же слышал приказ: живых паковать с собой. За них или выкуп дают, или обмен на наших делают. Так что вытаскивай его из танка и грузи в «уазик».
– Да у него вся башка в крови; может, и не выживет, только машину, свинья, запачкает. Убить его, и все.
– Нет, я сказал, грузи в машину.
Уже двое суток в холодном, сыром подвале одного из домов горного аула непризнанной Республики Ичкерия лежал без сознания русский солдат.
– Я же говорил, Ахмед, надо было его сразу добить. Что теперь с ним делать? – сказал Ваха. Он сидел на бревне возле дома и точил большой кинжал.
– Знаешь, Ваха, надо доктора ему привести. Говорят, хороший медик есть в отряде Ислама. Кстати, отряд сейчас в нашем селе. Так что пойди и договорись.
Через час в сырой подвал в сопровождении Вахи и переводчика спустился афганский медик. Минут сорок он колдовал над русским солдатом – промыл и перевязал зияющую на голове рану с запекшейся кровью, сделал какой-то укол. Затем вышел из темного и сырого помещения, пообещав, что зайдет завтра.
Первые лучи восходящего солнца озарили верхушки скал, у подножия которых расположился небольшой аул. В подвале одного из домов очнулся человек в изорванной форме. Он молча лежал на сыром полу и смотрел в глухую стену. Никакие мысли не посещали голову этого странного пленника с перевязанной головой и в изорванной одежде. Сил не было даже на то, чтобы приподняться на руках. Он сделал еще одну попытку приподняться и опять провалился в беспамятство.
Прошел час; человек снова очнулся и увидел перед собой мужчину с черной бородой, с зеленой косынкой на голове.
– Ай, хорошо, русский, очнулся! А я уж думал, каюк тебе пришел. Как тебя зовут, а, русский?
Человек в изорванной одежде лежал молча, глядя на мужчину с бородой.
– Ты что, язык проглотил? Зовут тебя как, как твоя фамилия? – спросил чеченец и пнул носком тяжелого берца в бок человеку, лежащему на земле. – Я позже вернусь, а ты пока вспоминай, как тебя зовут.
Поднявшись наверх, он заговорил с другим чеченцем.
– Ахмед, русский очнулся, но он молчит; глаза как у ненормального, наверно, крыша поехала у него.
– Это у тебя, Ваха, крыша поехала, а он просто контуженный. Видно, сильно его башкой шандарахнуло. Ладно, скоро медик придет, там и решим, что с ним делать.
После обеда в дом с пленником пожаловал медик-талиб. Он долго осматривал зрачки русского, иногда качая головой. Снова перевязал рану на голове, сделал какой-то укол и через переводчика стал задавать вопросы.
– Ты помнишь, как тебя зовут? – спросил он, и переводчик перевел с афганского на русский заданный вопрос.
Пленник мотнул головой.
– Где ты служил, парень, ты помнишь?
Пленник снова мотнул головой.
– Где ты жил?
Человек в оборванной одежде молчал.
– Ты можешь говорить?
– Да, но я не помню, кто я, – произнес пленник и неуверенным взглядом осмотрел всех присутствующих в подвале.
– Все понятно, – сказал медик. – Ему необходимы покой и хорошее питание. Диагноз – закрытая черепно-мозговая травма с амнезией.
– С чем, с чем? – переспросил переводчика Ваха.
– С потерей памяти. Ваха, ну ты и тупой, – рассмеялся Ахмед.
– Ну да, мы ему здесь еще и санаторий устроим! Падаль, даже не помнит, как его зовут. С кого выкуп требовать? – Ваха снова попытался стукнуть пленного берцем в бок, но человек в изорванной одежде нанес молниеносный удар в солнечное сплетение Вахи, и тот медленно сполз по стене на пол.
– Четко ты его, – рассмеялся Ахмед, наставляя автомат на пленника, но тот уже спокойно сидел на земле, не проявляя никакой агрессивности.
Афганец что-то сказал вслух.
– Что он сказал? – спросил у переводчика Ахмед.
– Он сказал, что видел настоящий удар мастера единоборств. Будьте поаккуратней с этим пленным, он мастер высокого класса. Сейчас проводятся бои на деньги, так что, возможно, это ваш шанс заработать их. Ну, мы пошли, прощайте. Завтра будем мочить федералов.
Афганец с переводчиком удалились.
Через пять минут очнулся Ваха. С опаской посматривая на пленного, он попытался вытянуть кинжал, висящий на боку, но рука Ахмеда остановила его.
– Не надо, брат, мы заработаем на этом русском хорошие деньги.
– Как мы их заработаем? Ведь он не помнит даже, как его зовут. Кто нам заплатит выкуп, Ахмед? Надо просто его завалить, и дело с концом, – Ваха с ненавистью посмотрел на пленника.
– Поднимайся наверх. Не спеши, брат. Пока ты лежал в нокауте, талиб высказал мнение, что этот русский является мастером боя высокого класса, и, выставляя его в ринг, можно заработать много денег. Так что с сегодняшнего дня кормим его на убой. И не провоцируй парня, его амнезия нам на руку. Человек без прошлого – это очень интересно, можно из него слепить что угодно. Надо придумать ему кликуху, чтобы как-то его называть. Есть у тебя какие-нибудь мысли, Ваха? – спросил Ахмед.
– Свинья – хорошая кликуха, ему подойдет, – и Ваха зло улыбнулся, держась рукой за солнечное сплетение.
– Нет, брат, мы назовем его Зверем, и пусть эта кликуха нагоняет страх на его соперников. Но для того, чтобы выставлять его на серьезные бои, надо провести через недельку несколько спаррингов, чтобы определить его возможности и силы. Так что займись поиском спарринг-партнеров, только сам на рожон не лезь.
– Хорошо, брат, я займусь этим делом. Но если он не оправдает наших ожиданий, я сам его убью как бешеного пса, и ты не будешь мне в этом помехой. Договорились, брат?
– Законное желание. Заметано, Ваха, – ответил Ахмед.
Три раза в день младшая сестра братьев Вахи и Ахмеда спускалась в подвал к пленному солдату с едой. Звали ее Карина. Двадцатилетняя красавица со жгуче-черными длинными волосами, с гордой, как у лани, походкой, с тонкой талией и явно красивой грудью каждый день представала перед пленным во всей своей красе. В первый день она не промолвила ни слова, молча поставила поднос с едой возле лестницы, бросила беглый взгляд на человека, сидящего в углу, и исчезла за закрывающейся крышкой погреба.
– Кто он такой, брат? Почему у вас к нему такое отношение? Вы никогда не относились так к пленным. Он что, особенный и за него должны дать большой выкуп? – спросила Карина своего брата Ахмеда.
– Нет, сестра, мы не знаем, кто может дать за него выкуп и вообще могут ли его дать. Этот человек не помнит ничего – не помнит, как его зовут, откуда он, где его дом. Из-за травмы головы он полностью потерял память, он человек без прошлого.
– Так почему же вы так относитесь к нему, если у него нечего взять? – спросила Карина.
– А, в этом все и дело. Он настоящий воин и может принести нам кучу денег, участвуя в боях. Но для этого он должен быть в хорошей форме, поэтому мы так его кормим и вообще хорошо к нему относимся, – ответил Ахмед.
– Теперь все понятно, – проговорила Карина.
Каждая встреча девушки с пленным делала их ближе. Если первое время она заходила лишь затем, чтобы оставить еду, то сейчас молча садилась напротив него и смотрела, как он ест. Ее тянуло к этому странному человеку в изорванной одежде. Со стороны могло бы показаться, что они без слов понимают друг друга. Она рассказывала ему, как жила раньше, как училась в школе, рассказывала про свой выпускной вечер, про то, как поступила в институт, про то, как строила планы на жизнь, и про то, как в один день все рухнуло. Война – страшное слово, заставляющее вздрагивать каждого человека. Эта гордая девушка так и не испытала в свои двадцать лет прекрасное чувство любви. Вроде и пришло время, но на пути встала война. А ведь все могло бы быть иначе.
– Как, наверное, страшно ничего не помнить… Не знаю, что бы делала я, если бы лишилась памяти, – сказала Карина, перевязывая голову пленному. – Ты знаешь, я недавно попыталась вспомнить, как звали мою первую учительницу, и ужаснулась, что не могу вспомнить ее имя. Верно люди говорят, что плохие воспоминания вытесняют хорошие. – Она случайно слегка коснулась грудью его щеки и тут же отпрянула.
– У тебя красивые глаза, – промолвил пленный.
– Спасибо, – сказала девушка и одарила его своей сверкающей улыбкой. – Мне надо идти.
Опустив глаза и забрав посуду, Карина удалилась из погреба.
Человек в изорванной одежде снова провалился в глубокий сон. В его сознании звучал лишь один вопрос: «Кто я?» – но придет ли ответ на него…
Тем временем Ваха подыскивал спарринг-партнеров для предстоящего боя. Были выбраны два бойца примерно равного класса. Бой должен был состояться через двое суток. Вернувшись домой, Ваха похвалился Ахмеду:
– Отобрал двух лучших, брат. Первый – Рамиз Дадешев, чемпион Европы по вольной борьбе, второй – 6-й дан по тхеквондо. Теперь посмотрим на Зверя в деле. Если проиграет, я ему сам кишки выпущу.
– Ладно, Ваха, не суетись. Надо Зверя немного приодеть, да отведи его на речку, пусть помоется. Дай бритву, чтоб побрился, а то он и на человека-то не похож.
– Сделаем, брат, – сказал Ваха и удалился.
Через полчаса Зверь, сидя на берегу речки, брился одноразовым станком.
– Эй, русский, через два дня мы посмотрим, на что ты способен. Скажи, ты так ничего и не вспомнил из прошлой жизни?
– Нет, – ответил пленный.
– Да, не хотел бы я оказаться на твоем месте.
– А и не надо. Каждый в этой жизни занимает свое место, – ответил Зверь.
– Это так… Ладно, одевайся, пойдем назад, русский.
Вечером того же дня Карина снова принесла еду в сырой и темный подвал.
Перед ней сидел совершенно другой человек. Этот пленный, после того как помылся и побрился, да еще к тому же переоделся, помолодел сразу лет на десять. Если раньше он выглядел на все тридцать, то сейчас ему, пожалуй, можно было дать не больше двадцати.
– Тебя и не узнать сразу. Я думала, ты намного старше, а ты совсем молодой. Братья говорят, что послезавтра тебя будут выставлять на бой. Там каких-то чемпионов нашли.
– Что за бой? – спросил пленный.
– Ты ничего не понял? Ты будешь драться, на тебя будут ставить деньги, – сказала Карина. – Ты правда здорово дерешься? Я почему-то боюсь за тебя, ты ведь еще совсем слабый.
– Не бойся, все будет путем, – сказал пленный и подмигнул ей, улыбаясь широкой открытой улыбкой.
– Вот такой ты мне больше нравишься. Интересно, где ты жил раньше? Чем занимался? Откуда сюда приехал? Может, и из Москвы. Я в Москве в детстве была, ходили в театры, по Красной площади гуляли. Большой красивый город, но я боялась там потеряться и поэтому все время держалась за папину руку. Ты так ничего и не вспомнил?
– Пока нет, – ответил парень.
– Жалко, – вздохнула Карина и взяла его за руку.
Их глаза встретились, он слегка сжал руку девушки, глядя ей в глаза. Сердце Карины забилось с сумасшедшей скоростью, дрожь пробежала по всему телу. В ее жизни еще не было мужчины, и ощущения были ей незнакомы, страшны и в то же время очень приятны. Девушка медленно отстранилась от парня. Ее грудь вздымалась, зрачки были расширены. Он улыбнулся ей.
– Ты боишься, трусишка?
– Нет, я ничего не боюсь, – проговорила Карина и удалилась, бросив на прощанье улыбку.
Ночью Сергей проснулся от странного шороха. Разлепив глаза, он с изумлением увидел Карину, стоявшую рядом с ним на коленях и державшую его руку.
– Я люблю тебя, – прошептала Карина. – Если хочешь, я помогу тебе бежать.
– Мне некуда бежать, – ответил парень.
– Нет, тебе нужно бежать к федералам, там тобой займутся врачи. И ты вспомнишь все; но со временем, наверно, забудешь меня, – тихонько проговорила девушка, и по ее щеке сбежала слеза.
– Я никуда не побегу. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за меня. И запомни, я тебя никогда не забуду, – ответил пленный.
– И все-таки я прошу тебя, беги!
– Нет, не побегу, это мое окончательное решение. Спасибо тебе за твою любовь… – ответил парень и сжал ее тонкие пальцы.
– Тебе нужно поспать, у тебя сегодня трудный день. Братья говорят, что нашли тебе каких-то безумных бойцов, с которыми ты будешь драться. Тебе нельзя проигрывать ни в коем случае, а то они просто убьют тебя. Ты должен побеждать, и тогда ты будешь жить. Я буду молить Аллаха за тебя, за твою победу. А теперь тебе нужно спать.
Карина отпрянула от Сергея и скрылась в ночи, оставив открытой дверь погреба в надежде, что он все-таки сбежит.
Через несколько минут пленник уже провалился в глубокий сон.
Глава 16
Читать бесплатно другие книги:
