Золотая ветвь Романова Галина
Он осекся, и девушка поняла причину его удивления – из-за ее плеча высунулась широкая ладонь. Оттеснив Ласкарирэль, Хаук протягивал лорду Шандиару руку:
– Скорей!
– Но…
– Нет времени! Хватайся!
Долю секунды эльф смотрел на растопыренные пальцы – те самые, отпечатки которых остались на горле его жены! – а потом, стиснув зубы, резко выбросил вверх левую, свободную руку.
Кушениры взвыли, заметив, что добыча ускользает от них, и возобновили подъем. Два-три самых прытких уже добрались до эльфа. Один так даже успел вцепиться зубами в его сапог, но тут орк рывком, как рыбу из проруби, выдернул эльфа из пропасти и пинком сшиб с его голени висевшую на ней тварь, вторым пинком толкнув спасенного прочь от обрыва:
– Бежим!
И снова обе волшебницы оказались впереди, разведывая дорогу. Они мчались, сами не зная куда, слыша лишь стук крови в ушах и свое хриплое дыхание, но внезапно Ласкарирэль остановилась, налетев на стену и вцепившись в нее обеими руками. Ее била крупная дрожь.
– Чего застыла? – с двух сторон заорали на нее Видящая и Хаук.– А ну пошла! Живо!
Но девушка только судорожно потрясла головой.
– Это здесь… здесь,– пролепетала она.– Они идут сюда! Оттуда!
Ее дрожащий палец указывал в том направлении, куда они стремились.
Хаук мигом прижал ухо к камням.
– Крысы,– выдохнул он сквозь зубы.– Вторая орда. Идет навстречу.
– Куда теперь? – Лорд Шандиар уже шарил глазами по стенам в надежде найти еще один подъем.
– Мне бы хоть какой-нибудь камень,– пробормотала Видящая.– Хоть необработанный… хоть поделочный…
Хаук бросил на волшебницу быстрый взгляд и поудобнее перехватил свой прут.
– Отойди,– буркнул он и, размахнувшись, изо всех сил ударил им по стене.
– Что ты делаешь? – теперь уже заорали все трое на него.
Но Видящая быстро замолкла, увидев, что в щели что-то блеснуло. Она обеими руками вцепилась в торчащую из стены друзу кристаллов берилла.
– Помогай! – воскликнула она Ласкарирэли, и девушка со своей стороны обхватила друзу пальцами, соединяя остатки своих сил с силами старшей товарки.
Как раз вовремя, ибо несколько секунд спустя с двух сторон сразу в коридор устремились две серо-бурые волны.
Кушениры мчались по свежим следам ускользающей добычи. Они были в ярости, они были голодны и, не раздумывая, атаковали первое, что оказалось на пути.
Две серо-бурые волны схлестнулись, и то, что доселе видела мысленным взором одна только Ласкарирэль, теперь воочию увидели все. С хриплыми воплями, которые легко можно было принять за боевые кличи, кушениры бросались друг на друга, вгрызались в животы, прокусывали лапы и хвосты, вспарывали глотки – и сами падали от наносимых противником ран. Не разбирая, крысы убивали друг друга. Кровь и клочки шкур летели в разные стороны.
На четверых беглецов, свою недавнюю добычу, они не обращали никакого внимания, несмотря на то, что те очутились в самом центре смертоубийственного урагана. Пока волшебницы плели свое заклинание, оба мужчины встали плечом к плечу, короткими ударами отшвыривая прочь тех тварей, которые подобрались слишком близко.
Как-то постепенно сражение сошло на нет. Теперь вместо того, чтобы тут же броситься убивать сородичей, победители все чаще стали кидаться на еще теплые трупы и принимались пожирать их. Кровавая бойня превратилась в не менее кровавое пиршество, где зачастую даже раненые становились жертвами своих голодных собратьев. Со всех сторон, изо всех щелей к двум «армиям» спешили присоединиться все новые и новые толпы крысоподобных тварей, и тут и там снова стали вспыхивать схватки за обладание еще теплой добычей.
На беглецов по-прежнему не обращали внимания, и Хаук первым схватил лорда Шандиара за запястье:
– Уходим, пока они не опомнились!
Волшебницы как раз закончили свое заклинание, но обе были так вымотаны, что еле держались на ногах. Ласкарирэль – так та вовсе упала бы через несколько шагов, но Хаук вовремя подхватил ее и забросил на плечо, оставив вторую руку свободной для боя.
Но новой битвы не предвиделось – заклинание было сплетено надежно, и на беглецов пока еще не обращали внимания. Кушениры были слишком поглощены пожиранием друг друга, чтобы смотреть по сторонам, но долго такое везение продолжаться не могло.
Теперь путь указывал Хаук, и остальные как-то молча подчинились его власти. Во всяком случае, орк оказался лучшим проводником, чем волшебницы или эльф,– через несколько минут они вступили в коридор, ведущий куда-то вверх, а еще немного времени спустя неожиданно для себя оказались на поверхности. Выход на свободу открывался у подножия одного из знакомых обелисков на той же самой поляне…
Было раннее утро, когда солнце еще не до конца показалось из-за горизонта. Здесь, в долине, так и вовсе еще царила тьма, и лишь особенная, утренняя свежесть подсказывала, что вот-вот начнется новый день. Где-то уже начали петь птицы, но возле обелисков царила тишина.
– Наши вещи! – Хаук указал на разбросанное в траве содержимое мешков. Кушениры добросовестно обыскали их, но уничтожили только съестные припасы. Все остальное было просто разбросано тут и там. Уцелело даже оружие обоих противников, валявшееся на месте схватки.
Хаук обрадовался талгату, как родному. Он ловко подхватил его одной рукой, поцеловал основание клинка, заткнул лишившееся ножен оружие за пояс и небрежными пинками сгреб остатки своего добра в мешок. После чего махнул рукой эльфам:
– Скорее уходим! Они еще могут опомниться!
С ним опять никто не спорил. Только Видящая чуть-чуть задержалась, прихватив от подножия одного из обелисков горсть амулетов.
ГЛАВА 15
Они остановились только к полудню, перевалив через горный кряж, ограничивающий долину. Здесь среди беспорядочных нагромождений камней и теснящегося между ними кустарника им попалась поляна, со всех сторон окруженная валунами и кедрачом.
Собственно, они не выбирали это место для отдыха – просто в один прекрасный момент Хаук, который шагал впереди на правах горного жителя, остановился и сбросил с плеча мешок.
– Остановимся,– распорядился он.– Женщины устали.
Ласкарирэль, которая уже некоторое время шла сама, без сил опустилась на колени, привалившись боком к валуну. У нее болели ноги и спина, и девушка чувствовала, что в ближайшие час-полтора просто не может сделать ни шагу. Видящая выглядела немногим лучше – у нее, по крайней мере, остались силы держаться на ногах.
Стащив сапог, Хаук вытряс из него огниво и трут и кинул их лорду Шандиару:
– Собери хворост и разожги костер. Я пройдусь, поищу дичь!
Из своего мешка он вытащил короткий охотничий лук и пучок стрел и растворился в кустарнике так быстро, что даже не услышал, как презрительно зафыркал лорд Шандиар.
– Он вернется,– не открывая глаз, прошептала Ласкарирэль.– Я его знаю.
Наместник Изумрудного Острова еще какое-то время фыркал и что-то бормотал себе под нос, а потом все-таки подобрал огниво и трут и ушел в противоположном направлении.
Волшебницы остались одни. Видящая присела на камень и разложила на коленях прихваченные у кушениров амулеты. Магии в них было совсем чуть-чуть, но это были настоящие амулеты, а драгоценные камни сами по себе обладали магической силой. Огранка лишь усиливала ее или меняла тональность.
Видящая еще изучала камни, когда Ласкарирэль, восстановив дыхание и кое-как придя в себя, открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Совсем рядом потрескивал сучьями лорд Шандиар, но Хаука нигде не было слышно.
– Смотри-ка, сестра, что тут есть,– промолвила девушка и на четвереньках подползла к кедрачу, у подножия которого росли какие-то травы.– Это съедобные коренья! У тебя есть нож, чтобы их выкопать?
– Называй меня старшей сестрой,– немедленно ответила волшебница.– Я прошла посвящение гораздо раньше тебя. Ты сколько лет тому назад стала Видящей?
Ласкарирэль смущенно оглянулась через плечо.
– Я… я прошла посвящение за полтора года до того, как началась эта война,– пролепетала она.– И очень удивилась, когда четырнадцать лет назад именно меня Ллиндарель захотела иметь своей Видящей. Я думала, она предпочтет кого-нибудь поопытнее… Мы с нею были всего-навсего двоюродными сестрами…
– И в ее роду не нашлось никого подходящего, кроме тебя,– кивнула Видящая.– Судя по тому, что я знаю о правящем доме Изумрудного Острова, ты всего вторая Видящая в этом семействе. Твоя предшественница слишком стара, чтобы пойти на войну. Правда, у старшей дочери Ллиндарели тоже есть кое-какие способности, но девочка еще слишком мала, чтобы начать ее обучение. Мы думали заняться ею после войны.
За разговором Видящая совершенно забыла о просьбе девушки передать ей нож, и Ласкарирэль руками выкопала съедобные корни, а заодно нащипала кое-каких травок. Видящая с любопытством уставилась на незнакомые ей растения.
– Ты уверена, что это можно есть? – подозрительно прищурилась она.
– Да. Я их уже ела.– Девушка принялась очищать корни от земли и ботвы.– Меня научил Хаук. Собственно, он не знал, что учит, просто показал и дал попробовать, а я запомнила…
– Что у тебя с ним?
Ласкарирэль оглянулась по сторонам, словно их могли подслушать.
– С Хауком? Н-ничего!
– Ничего себе «ничего»! – фыркнула Видящая и подсела ближе.– Я видела, как ты прижималась к нему в пещере, а он обнимал тебя за плечи. И как он потом тащил тебя на себе, хотя давно мог поставить на землю! Он заботится о тебе! Признавайся – вы влюблены?
– Нет! Нет! – Девушка затрясла головой. Ей было неприятно вспоминать подробности, но младшие сестры не лгут старшим сестрам, а ученицы – своим наставницам. Так повелось в Ордене Видящих, и она призналась:
– Хаук заботится вовсе не обо мне. Он думает, что я ношу его ребенка…
– Ах, вот оно что! Это правда?
– Я еще не знаю. Он заботится на всякий случай – а вдруг…
– А ты сама? Ты хочешь ребенка?
Прямой вопрос поставила девушку в тупик. С нею еще никто не разговаривал о таких вещах.
– Я как-то не думала об этом,– призналась она.– Я боюсь… Наверное, мне надо хотеть создать семью – я ведь уже не девственница, а в Ордене…
– А в Ордене каждая третья волшебница давно уже стала женщиной! – ошарашила ее Видящая.– Даже я… правда, это совсем не имеет отношения к твоей проблеме! Знай одно – в Ордене на девственность волшебниц смотрят сквозь пальцы. Иногда связь с мужчиной даже помогает усилить магические способности – девственность как бы запирает твой дар, и его приходится выпускать на свободу. Важно другое – хочешь ли ты иметь детей. Ибо быть Видящей и быть матерью – совершенно разные вещи. Одно исключает другое, поэтому каждая забеременевшая Видящая встает перед выбором – оставить ребенка и распрощаться с магией или избавиться от плода и снова встать в ряды волшебниц.
– И что? – жадно спросила Ласкарирэль.
– Большинство выбирает аборт,– честно ответила волшебница.– Ибо пока ты носишь ребенка и кормишь его грудью, ты не можешь колдовать! Твоя сила засыпает на это время. А при попытке ее разбудить происходит выкидыш. Поэтому думай сама, чего тебе больше хочется. А я готова помочь. Есть много способов с легкостью избавиться от плода. Ты даже ничего не почувствуешь, уверяю тебя!
Ласкарирэль прижала руки к животу. Откровенность старшей Видящей пугала ее. Она свободно рассуждала о таких вещах, какие среди ровесниц Ласкарирэли не приходили никому в голову. Правда об Ордене и царящих в нем нравах ошеломила девушку. Она попыталась привести мысли и чувства в порядок.
– Но,– на ум ей пришла интересная мысль,– если я до сих пор вижу и могу колдовать, значит, я не беременна?
– Да, это так! – улыбнулась волшебница.– И тебе не о чем беспокоиться!
«Как раз теперь мне и есть о чем беспокоиться! – мрачнея, подумала Ласкарирэль.– Особенно если учесть, что Хаук обещал убить меня через десять дней!»
Мысли ее понеслись вскачь – как сделать так, чтобы спасти свою жизнь? Удрать? Пусть она не пленница, но ей все равно некуда идти. Она не знает гор, она заблудится и пропадет. Уговаривать Хаука бесполезно – он упрям, как… как орк! Остается надежда на лорда Шандиара – он должен суметь защитить родственницу своей покойной жены.
Тот вернулся как раз к этому времени, притащив целую охапку хвороста. Для высокородного лорда, который лишь на охоте, да и то не всегда, помогал слугам разжечь костер или разбить лагерь, он справился с задачей неплохо. Но к тому времени, когда вернулся Хаук с добычей, почти половина запасенных дров уже прогорела и превратилась в угли и золу.
Орк принес двух горных куропаток и целую пазуху прошлогодних кедровых шишек. Они частично расшелушились, но в них было достаточно орехов, чтобы подкрепиться. Хаук лишь скривился, увидев, сколько хвороста заготовил эльф, но вслух ничего не сказал.
Корни, добытые Ласкарирэлью, запекли в золе, куропаток зажарили на вертеле и расправились с ними так быстро, что не успели опомниться. Вытерев жирные пальцы о штаны и закинув в рот горсть кедровых орешков вместе со скорлупой, Хаук лениво поинтересовался у сидевшего по другую сторону костра лорда Шандиара:
– Ну что? Продолжим?
– Что? – Тот осторожно, задумчиво жевал печеные коренья, явно не зная, куда их лучше выплюнуть, чтобы никто не заметил.
– Ну убивать друг друга! – сплюнув перемолотую шелуху, Хаук отправил в рот новую горсть орешков.– Или ты передумал?
– Драться надо на голодный желудок,– неожиданно заартачился высокородный лорд.
– Отлично! – Хаук снова сплюнул и принялся ковырять в зубах веточкой.– Значит, завтра на рассвете? Или сегодня вечером? Какая заря тебе больше нравится?
– Утренняя,– подумав, ответил лорд Шандиар.
– Правильно.– Хаук внимательно осмотрел вытащенную из щели меж зубов скорлупку и бросил ее в костер.– Сразу можно прикопать труп и идти дальше своей дорогой. А то ночевать рядом с мертвецом… брр! Ваши покойники, случайно, не встают по ночам, чтобы мстить убийцам?
– У нас ни разу не водилось ничего подобного,– с достоинством ответила вместо лорда Видящая.
– Просто прекрасно! – Хаук с хрустом потянулся так, что на спине угрожающе затрещала рубашка.– А наши мертвецы, случается, встают! Но,– тут он поманил пальцем Ласкарирэль,– я открою вам один секрет, как обезопасить себя от моего трупа. Надо всего лишь отрубить голову и, когда закапываешь тело, приставить ее к заднице! – Для наглядности он похлопал себя по соответствующему месте.– Так и похоронить. Запомнила?
Он смотрел ей прямо в глаза, и девушка вынужденно кивнула. Она представила себя, отпиливающую голову свежему трупу Хаука, и ее замутило.
– Хотя,– продолжал он, так же нахально пялясь на нее,– еще десять дней мне бы не помешало пожить.
– Девять,– прошептала девушка.– Осталось девять.
– Точно? – Хаук растянулся на земле, закинув руки за голову.– Что ж, девять так девять… Священное число… Через час выходим!
– Почему? – подал голос лорд Шандиар.– Ты куда-то спешишь?
– А ты нет? – Хаук уже закрыл глаза, приготовившись вздремнуть.– Я изгнанник,– равнодушно, как о снеге зимой, объявил он.– Мне идти некуда. У меня ни дома, ни семьи, ни друзей, ни долгов… ничего…
Он повернулся набок, на ощупь подтянул под голову мешок с вещами и задремал.
– Кстати,– внезапно в наступившей тишине промолвил лорд Шандиар, тоже устраиваясь отдохнуть, но по другую сторону костра,– когда я ходил за хворостом, я увидел небольшой ручей в той стороне,– он указал рукой.– Так что, если хотите, можете сходить и умыться! Судя по всему, здесь нет ни диких зверей, ни следов разумных существ.
– Хорошая мысль,– откликнулась Видящая и взяла Ласкарирэль за руку.– Пойдем, сестра!
Больше всего на свете девушке сейчас хотелось прилечь и тоже уснуть, тем более на сытый желудок. Но вместо этого она поплелась за волшебницей. А дойдя до ручья, который на самом деле оказался близко, просто пару раз плеснула ледяной воды на лицо и, обхватив колени руками, уселась на камушек, терпеливо ожидая, пока можно будет вернуться к костру и вздремнуть.
Видящая же плескалась с таким удовольствием, словно это и была цель, к которой она стремилась. Раздевшись догола, она вошла в воду по грудь и теперь отчаянно очищала себя от грязи и пыли. Намокшие волосы ее темно-желтой массой расплылись по поверхности воды, и Ласкарирэль с завистью коснулась своих отрезанных Хауком прядей. Чтобы никто не догадался об их истинной длине, она увязала волосы в пучок, хотя обычно Видящие держали свои волосы распущенными.
Ее старшая товарка все продолжала плескаться, и Ласкарирэль не выдержала. Она тихонько встала и направилась назад, к костру.
Когда шаги обеих волшебниц стихли вдали, лорд Шандиар медленно выдохнул и понял, что уже с минуту задерживает дыхание. Орк мирно сопел носом по другую сторону костра, повернувшись к нему спиной. Лорду была отлично видна его широкая спина, массивные плечи и спутанные темные волосы, собранные на затылке в хвост. В прежние времена, когда орки были еще рабами, из таких и делали гладиаторов, которые сражались на потеху знатной публики. Лорд Шандиар был совсем маленьким, когда началось восстание орков, но он запомнил отцовских гладиаторов – именно они, как ни странно, дольше других сохраняли верность его семейству. По крайней мере, если бы не эти воины, юного Шандиара и его мать убили бы еще в замке. А так орки просто вывели их за его пределы, спрятали в лесу… и исчезли. Если бы этот Хаук жил в те времена, он бы наверняка был одним из тех, кто помогал бы спасать невинных женщин и детей.
Впрочем, нет. Если правда то, что он сказал о своей татуировке, то его род стоял настолько выше гладиаторов, насколько выше стоит сам лорд Шандиар над самыми бедными своими вассалами. Тогда, в темноте пещеры, он не сумел как следует рассмотреть эти знаки. Что же там изображено на самом деле? Иногда одна незначительная деталь способна пролить свет истины.
Лорд Шандиар, крадучись, подполз к спящему орку. Тот лежал на боку, подложив под голову кулак. Во второй руке его был зажат талгат. Тормошить и переворачивать его на спину лорд опасался, поэтому всего лишь наклонился над неподвижным телом и осторожно приподнял двумя пальцами ворот рубашки, всматриваясь в замысловатый узор.
И в этот момент к костру вышла Ласкарирэль.
Девушка застыла как вкопанная, вытаращив глаза. Хаук мирно спал, не обращая внимания на то, что над ним склонялся его враг. Он уже оттянул ворот рубашки, и беззащитное горло орка было открыто для удара. Всего один укол кинжала в ямку над ключицами и…
Ласкарирэль схватилась за голову и завизжала.
Хаук взвился, как подброшенный, и наподдал плечом и локтем лорду Шандиару так, что тот отлетел пушинкой и брякнулся спиной в костер, присоединив свой вопль к визгу девушки. Орк глухо зарычал, вскакивая на ноги и хватаясь за талгат, чтобы покарать несостоявшегося убийцу, но в этот момент над их головами прозвучал такой мощный рык, что все трое застыли, не веря своим ушам.
Рев породил эхо. Не успели его отзвуки растаять, как земля под ногами дрогнула, а кедрачи закачали ветками. Заполошно заорали невидимые птицы.
Послышался еще один глухой толчок, а потом поляну накрыла огромная тень.
– Кто тут бродит без спросу? – проревел голос, такой мощный, что Ласкарирэль рухнула на колени, зажимая уши руками, а оба противника застыли, раздумав драться.– Что вы забыли в моем ущелье?
Орк и эльф одновременно вскинули головы – на них надвигалась живая гора. Высотой в пять-шесть раз выше самого рослого орка или эльфа, она просто поражала своей толщиной и размерами. При ближайшем рассмотрении было заметно, что у «горы» была голова с горящими глазами, пасть, полная кривых зубов и две мощные руки, каждая из которых была раза в два толще, чем туловище орка.
– Уходи, чудище! – попробовал грозно рявкнуть лорд Шандиар, но тут эти руки протянулись к ним, и вместо грозного рыка получилось какое-то щенячье тявканье.
– Сам ты чудище! – взревела «гора», и две мощные ручищи легко подняли орка и эльфа за шиворот, как крысят.– Ходят тут всякие! Я живу один, понаставил всюду пограничных столбов, я огромный и злой! Можно обходить это место стороной?
Выпрямившись, чудовище зашагало прочь, держа обоих нарушителей своего покоя в вытянутых руках. Оба честно пытались сопротивляться, но безрезультатно.
Набросив балахон на голое тело, к Ласкарирэли примчалась Видящая, и обе волшебницы, подхватив пожитки, бросились следом за живой горой, уносящей мужчин. Гора не обращала никакого внимания на мечущихся под ее ногами женщин. Отнеся обоих нарушителей на противоположный склон, чудовище бросило их наземь, отряхнуло ладони и зашагало прочь.
Сидя на земле, орк и эльф ошарашенно смотрели ему вслед.
– Что это было? – первым пришел в себя лорд Шандиар.
Видящая опустилась рядом с ним на колени.
– Лучше вам этого не знать,– вздохнула она, переводя дух.
– Тролль-мутант,– «просветил» всех Хаук.– Обычно они не вырастают больше, чем в два орочьих роста. Но некоторые почему-то растут всю жизнь. Когда они становятся слишком большими, чтобы помещаться в пещере, племя их изгоняет. Они селятся где-либо в глуши и ведут очень уединенную жизнь. Собственно, горные великаны, которые якобы швыряют целые скалы, – это они и есть. Рано или поздно такие мутанты становятся слишком тяжелыми и в один прекрасный день просто не могут встать на ноги. Тогда они каменеют – превращаются в горные хребты или утесы. Нам еще повезло!
– Ничего себе «повезло»,– проворчал лорд Шандиар, вспомнив, как он болтался в лапе этого тролля-переростка. Какой позор! Какое унижение! Да еще и на глазах у двух женщин!
– А чем они питаются? – прошептала Ласкарирэль.
– Всем, что смогут поймать.– Хаук поднялся на ноги и отряхнул штаны от листвы.– В том числе и нами.
– Но он же…
– Тролли, особенно такие огромные, все тугодумы. Сейчас он опомнится и…
Отчаянный рев прервал его слова.
– Уже опомнился! – Орк подхватил свой мешок, другой рукой схватил Ласкарирэль за руку.– Бежим!
На сей раз им повезло по-настоящему – взбешенный тем, что сам отпустил такую ценную дичь, тролль-мутант просто пронесся мимо беглецов, успевших к тому же спрятаться в щели между двумя большими валунами. Дождавшись, пока топот его ног стихнет вдали, а верхушки деревьев перестанут качаться, они выбрались из укрытия и двинулись прочь.
Хаук проснулся до рассвета. На сей раз путники остановились на ночлег на берегу горного ручья, где вчера им удалось подбить самодельной острогой пару хариусов. Кроме того, на дальнем берегу обнаружились следы горных коз, и орк собрался поохотиться на них.
Ему повезло – небольшое стадо как раз спускалось к водопою. Один нетерпеливый молодой козлик выскочил вперед – и поплатился за это, рухнув в ручей со стрелой в шее.
В лагере все еще спали, когда Хаук вернулся с добычей и, заново запалив костер, принялся свежевать мясо и резать его на полоски, которые накалывал на веточки и развешивал над огнем. Запас получался солидным – дня на три-четыре. Этого времени с лихвой хватит, чтобы покинуть горную страну и оказаться в лесном краю. Путникам достаточно просто дойти до первой попавшейся реки и пойти вниз по ее течению – в этих местах все реки текут на равнину. А оттуда настоящий эльф с легкостью найдет дорогу на Радужный Архипелаг.
Про себя Хаук не думал – ему действительно некуда было идти, и он впервые в жизни не знал, что будет делать, когда покинет горы. У него впрямь не было больше ничего. Даже про свою семью он старался не думать – отец и мать, скорее всего, отреклись от сына-изгоя. Лишь смерть Верховного Паладайна и соответствующий закон, изданный его преемником, откроет изгнаннику путь назад, но надеяться на это нечего. Так что смерть на дуэли для него может оказаться и заманчивой. Скоро заря и…
Хаук вскинул глаза и выругался. Уже довольно рассвело, и закатные склоны озарились розовым светом восхода. Пока орк занимался мясом, они чуть было не пропустили зарю!
Хаук обвел глазами спящих эльфов. Волшебницы прижались друг к дружке, накрывшись общим одеялом, и казались родными сестрами. Они крепко спали, и орк, подползши к ним на коленях, невольно засмотрелся на их лица. Особенно на одно – помоложе. Эта девушка должна носить его ребенка… Еще месяц назад, да что там месяц! Еще неделю назад он совсем иначе думал об этом. Младенец, продолжатель рода, наследник, самое ценное, что у него есть,– вот кем было еще неделю назад крошечное существо под сердцем этой светловолосой шаманки. А теперь… Теперь пусть бы его не было! Сын изгоя, который вот-вот умрет на дуэли. У него нет будущего. И, пожалуй, даже хорошо, что он не узнает своего отца.
Хаук сердито потряс головой и мысленно дал себе оплеуху. Он не должен так думать! Такие мысли ослабляют волю. Настоящий воин не должен ничего чувствовать перед битвой. Отец бы его точно отлупил – ишь ты, распустил сопли! И ради кого? Ради светловолосой шаманки!
Он решительно отвернулся от спящих волшебниц и подполз к лорду Шандиару. Тот совершенно по-детски свернулся калачиком и только промычал что-то, когда орк потряс его за плечо.
– Эй! Светловолосый! – окликнул его Хаук.– Пора вставать!
– Да ну тебя,– пробормотал тот и повернулся на другой бок.
– Пошли!
– Уйди! Оставь меня! – Лорд сбросил с себя его руку и сделал попытку накрыться одеялом с головой.
– Уже заря,– яростно прошипел Хаук ему в ухо.
– Ну и что?
– Как что? Мы же собрались драться! Ты сам хотел!
– О, тысяча дохлых орков и один живой зануда! – Лорд Шандиар, зевая во весь рот, выполз из-под одеяла и потянулся.– Я вчера так устал! Думал, хоть один раз посплю нормально, а ты… А чем это так вкусно пахнет?
– Козлятина.
– Ух ты! – Эльф оттолкнул орка и кинулся к костру.
– Куда? – попытался удержать его тот, но лорд Шандиар уже выдернул из земли один из прутиков и впился зубами в свежее, истекающее соком мясо.– Перед боем…
– Перед боем,– прочавкал эльф,– надо хоть немного подкрепиться! Восстановить силы… и вообще…
– Мы будем драться или нет? – взвыл Хаук, чувствуя, что теряет терпение, а вместе с ним и настрой.
– Ори потише.– Лорд расправился с куском мяса и потянулся ко второму.– Разбудишь этих… Или ты хочешь, чтобы они все видели?
Орк послушно заткнулся, но его взгляды, которыми он награждал насыщающегося лорда, были способны заставить поперхнуться кого угодно.
Только не лорда Шандиара. Он расправился с тремя кусками мяса, а четвертый протянул Хауку:
– На, подкрепись и не сверли меня таким взглядом! У меня кусок в горле застревает, когда на тебя смотрю. С такими голодными глазами ты точно не сможешь сражаться…
– Я тебя сейчас загрызу,– мрачно пообещал Хаук.
– Вот-вот,– подхватил лорд Шандиар.– Так что поешь и малость успокойся! А то того и гляди в голодный обморок свалишься или, того хуже, слюной подавишься!
«Настоящий воин не должен выходить из себя перед боем»,– напомнил себе Хаук, сжимая кулаки. А эльф тем временем нагло потянулся и промолвил томным голосом:
– Ой, как сразу жить захотелось! Теперь бы вина… Эй, орк? Как там тебя? У вас какое пьют вино?
– У нас пьют пиво,– процедил тот сквозь зубы.
– Это зря! Лучше настоящего вина нет ничего. А ваше пиво – так, сильно разбавленная ячменная мука с сахаром и травой. Неудивительно, что вы до сих пор такие дикие!
– Зато вы больно ручные,– проворчал Хаук.
– Но-но! За такие слова можно и схлопотать!
– Тогда пошли? – Орк одним прыжком вскочил на ноги и выхватил талгат.
– Сейчас.– Лорд Шандиар нагнулся, чтобы поднять свой меч, и…
И как бы невзначай толкнул спящую Видящую.
– Слушай,– воскликнул он на полтона громче, чем следовало,– присмотри пока за огнем. А мы с Хауком быстро сходим убьем друг дружку и все!
– Ой! – Видящая захлопала глазами. Вслед за нею проснулась Ласкарирэль. Глаза ее мигом наполнились слезами.
– Я тебя сейчас точно убью! – заорал, окончательно теряя терпение, Хаук.– Смотри, что ты наделал?
Ласкарирэль разрыдалась в голос, всхлипывая, подвывая и размазывая слезы по щекам. Видящая бросилась ее утешать.
– Хаук, не надо,– бормотала сквозь слезы девушка.– Я боюсь… я не хочу…
– И я не хочу! – неожиданно подхватил ее слова лорд Шандиар.
– Что?
– Я не хочу с тобой драться, орк! – громко и четко, как для глухого или слабоумного, повторил эльф.– Я знаю, что данная клятва должна быть исполнена во что бы то ни стало. Если кто-нибудь узнает о том, что я, Наместник Изумрудного Острова, отказался от мести, отказался от поединкас орком , меня не просто сочтут трусом – меня могут лишить всего – имени, звания, титула, тем более наместничества! Но ты спас мне жизнь там, в пещерах кушениров. И я поступлю бесчестно, если взамен попытаюсь взять твою жизнь. Тебе не понять, что такое родовая честь и чем я рискую ради нее…
– Конечно,– пробурчал Хаук, опуская глаза,– где уж нам, дикарям…
– Но и терпеть тебя рядом с собой я не намерен,– тем же тоном продолжал лорд Шандиар.– Все-таки ты – орк и убийца моей жены. Ты оставил сиротами двух маленьких девочек. Поэтому я говорю тебе – уходи! Сейчас. Между нашими народами война, и если мы встретимся на поле боя…
– Это не моя война,– быстро сказал Хаук, отступая на полшага.
– Тем лучше,– кивнул лорд Шандиар, засовывая меч за пояс.– Тогда мы не встретимся никогда. Потому что иначе меня могут заставить поступиться родовой честью и все-таки исполнить свой долг!
С этими словами он развернулся и наугад метнул что-то маленькое в лес. Последний раз сверкнув в лучах утреннего солнца, кристалл берилла с прядью волос Наместницы Ллиндарели исчез где-то в зарослях.
Ноги Хаука подломились, и он с размаху сел на землю. Талгат вонзился в почву у его ног. Орк прикрыл глаза, пытаясь усилием воли унять бешено бьющееся сердце. Дуэль все-таки состоялась, только обошлась без крови и звона стали.
– Тогда уходите,– глухо промолвил он.– Оставьте меня тут. Один из нас должен был тут остаться, и это буду я…
Он чувствовал, что возле него стоят эльфы. Он, кажется, даже слышал их тихие голоса, но старался не прислушиваться.
– Уходите же! – прорычал он.– На вашу землю вот-вот придет война! Вам не стоит терять время ради… ради… У тебя дочери! Ты сам сказал! – почти выкрикнул он.– Так уходи, спасай девчонок!
Голоса продолжали звучать. Что они никак не замолкнут? Сколько можно болтать? Но наконец-то они стали удаляться. Мимо прошелестели неслышные шаги. Потом наступила тишина. Он остался один. Совсем один.
Какое-то время Хаук так и сидел, закрыв глаза и не в силах пошевелиться. Впервые в жизни он остался совсем один и действительно не знал, что делать и куда идти.
А потом он все-таки открыл глаза и увидел, что не один.
Напротив него, у почти погасшего костра, сидела Ласкарирэль и не сводила с него глаз. Заметив, что он очнулся, девушка всхлипнула и, перескочив через костер, кинулась ему на шею.
ГЛАВА 16
Лорд Гандивэр выехал на небольшой холм и осадил коня.
Несколько сотен орков, плечом к плечу, сомкнутым строем, шествовали легким размашистым шагом к одной им ведомой цели. Каждый нес свои пожитки и запас провизии, так что обоз был невелик и позволял существенно ускорить переход. Лорд Гандивэр был единственным конником в этом войске пеших – орки не слишком доверяли лошадиным ногам, а по выносливости могли легко соперничать с боевыми конями. Они спешили мимо своего нового полковника, даже не глядя в его сторону, но лорд Гандивэр знал, что они исполняют его приказ , и, стоит ему крикнуть, как сразу несколько адъютантов отделятся от орды и выстроятся перед ним, ожидая новых распоряжений. И ни у кого во всем войске не возникнет сомнения в том, что и как надо делать.
Лорд Гандивэр тряхнул головой. Волосы его были по-орочьему обычаю собраны в хвост высоко на затылке. Их корни уже отрастали и были темными. В остальном он совсем походил на орка – разве черты лица были мягче. Несколько дней назад, перед самым выступлением, он собственноручно обезглавил перед войсками осужденного на смерть вместо сына генерала Эрдана аш-Гарбажа. По обычаю орков, казнь предшественника была достаточным основанием для того, чтобы занять его место. Теперь ему подчинялось несколько полков, которые он вел по приказу Верховного Паладайна на эльфийские земли. Своей целью он избрал Изумрудный Остров, а также Нефритовый и Сапфировый, которые были расположены вплотную друг к другу. Три других генерала тем временем тоже наступали на границы Радужного Архипелага со стороны Кораллового, Рубинового и Янтарного Островов. Эльфам ни за что не устоять перед такой атакой – гарнизоны остальных Островов, расположенных в глубине Архипелага, вряд ли успеют прийти на помощь сородичам. Светловолосых просто перебьют поодиночке. Если кто из островитян и уцелеет, так лишь для того, чтобы рискнуть и где-либо еще попытаться возродить свой Архипелаг.
Орда скорым маршем вливалась в долину, расположенную меж трех холмов. С четвертой стороны ее ограничивала река с крутыми обрывистыми берегами. Дальние холмы были покрыты лесом, который принадлежал Изумрудному Острову, а река пересекала его наискосок, соединяя Изумрудный Остров с Нефритовым. Самые богатые эльфийские замки располагались по ее берегам, и самый первый уже вот-вот должен был показаться вдали.
Лорд Гандивэр тронул коня, съезжая с холма, и рысью направил его вдоль строя. В тот миг, когда они должны вступить на территорию эльфийских земель, генерал должен быть впереди войска. Ибо он один доподлинно знает, где находятся Врата, ведущие на Изумрудный Остров, и что они собой представляют.
Орки продолжали двигаться скорым шагом, но долина так и оставалась недостижимой. Склон холма, с которого спускалась орда, все никак не кончался. Мимо мелькали кусты и деревья, но вся остальная местность не двигалась, словно нарисованная.
– Сдержать ход! – прокричал лорд Гандивэр, проезжая мимо.– Сомкнуть ряды!
– Сомкнуть ряды! Сомкнуть ряды! – волной пронесся его приказ, и орки на бегу стали перестраиваться. Они придвигались так близко друг к другу, насколько позволяли им собственные вещи – почти у каждого было длинное копье, талгат или меч в ножнах за спиной, на поясе – топор или чекан, а на плечах болтались либо лук со стрелами, либо щит, не считая вещмешка. Крайние, чтобы сохранить ровную линию строя, стали на бегу перебрасывать копья так, чтобы они ложились на плечи товарищей. Таким образом, не прошло и трех минут, как строй оказался с боков ограничен копейными древками, не позволявшими никому отклоняться вправо или влево.
А склон холма все никак не кончался, и лорд Гандивэр знал, что так может продолжаться вечно. В этом и состоит сущность Внешних Ворот . А есть еще и Внутренние. Миновать их намного легче, но вот Внешние представляли собой серьезную проблему, ибо именно этим и объяснялось то, что до сих пор практически ни разу ни одна армия не вторглась на территорию Радужного Архипелага. Все сражения велись на пространствах между Островами , которые отнюдь не всегда и не везде имели общие границы. Например, между тем же Изумрудным Островом и Нефритовым границы действительно не было, но от Изумрудного до Янтарного был целый день пути по внешней земле . А до самого дальнего, Обсидианового, Острова вообще была неделя пути, причем четыре из семи дней пришлось бы идти по территории человеческого княжества. Лишь иногда война затрагивала приграничье, вот почему кроме Внешних Ворот существовали еще и Внутренние.
Лорд Гандивэр пустил коня галопом, вырываясь вперед орды. Орки смотрели ему в спину. Они уже догадались, что попали в ловушку, но надеялись на своего нового генерала и не сбавляли ход.
На скаку лорд Гандивэр выхватил меч и деревянный жезл, который тщательно мастерил на привалах, отказывая себе во сне и отдыхе. Жезл был щедро окроплен кровью – как самого мага, так и одного из выбранных наугад пленных эльфов. Кровь мага давала ему силу, а кровь чистокровного эльфа – право входа . Внутренним зрением, которое есть у каждого, в чьих жилах течет кровь эльфов, лорд Гандивэр видел незримую для других границу. Она предстала ему в виде легкой дымки, за которой уже проступали черты настоящей долины. Они отличались от того, что видели глаза следующих за ним орков, как грязный тощий осел отличается от боевого породистого скакуна.
– Именем Покровителей! – прокричал лорд Гандивэр, одновременно вскидывая меч и жезл и соединяя их крест-накрест. Пропитанные кровью узоры на рукояти и навершии жезла вспыхнули, повторились на лезвии меча, и из перекрестья ударил тонкий яркий луч. Он ударил в легкую дымку – и растаял.
Орки невольно вскрикнули: в том месте, где возник луч, в воздухе появилось что-то вроде кисейного полога, который с треском и хрустом разорвался, когда конь лорда Гандивэра, не сбавляя хода, налетел на него, топча копытами. Справа и слева от разрыва мир вдруг утратил яркие краски и четкие черты, зато впереди…
– Не останавливаться! За мной!
Мелькнули задние ноги взвившегося в прыжке коня – обрывки кисеи вспыхнули на земле холодным ярким пламенем. В нем словно сгорал окружающий мир, но впереди уже рождался новый. И орки один за другим врывались в этот мир.