Золотая ветвь Романова Галина
– Молись, мой мальчик. Авось все образуется.– Сенешаль с трепетом рассматривал свои руки. Пальцы тоже обгорели, но, по крайней мере, он уже мог кое-как шевелить ими. Вот разве что взяться за меч ему долго не придется.
– Нет! Я изгой! Мне нет места среди людей. Я каждую ночь просыпаюсь от страха, что опять начну превращаться, и если проснусь, то уже не могу сомкнуть глаз до рассвета,– Терезия передернуло.– Подумать только! Совсем недавно мне предсказали, что я либо погибну, либо буду жить долго и счастливо!
– Ты не умер, княжич,– сенешаль положил ему руку на плечо.– Значит, будешь жить!
– Но вряд ли стану князем! Бароны и городской совет посылали в Паннорию гонца…
– Знаю. Орки его перехватили.
– Орки! – Юноша перевесился через подоконник и взглянул на марширующих через двор наемников.– Только они да несколько моих друзей поддерживают меня. И заметь – среди них так мало людей, что их можно пересчитать по пальцам. Гиверт, ты да еще…
Он осекся – память сама вытолкнула на поверхность образ княгини Иржиты, которая не далее как позавчера предложила ему союз. Но вряд ли стоит всерьез рассчитывать на ее помощь – что сможет сделать женщина практически в одиночку?
Барон Сципий мог считать себя счастливым человеком. Этот год был для него удачным во всех отношениях. Во-первых, в самом начале года обожаемая баронесса родила-таки ему наконец после трех дочерей долгожданного сына-наследника. Во-вторых, не прошло и двух месяцев с этого события, как пришла весть о кончине двоюродного дедушки, оставившего любимому племяннику небольшой замок и тридцать домов с крепостными – как подарок продолжателю рода. В-третьих, присланные летом войска князя Далматия наконец-то избавили край от разбойников, которые тиранили его около пяти лет. Ну и наконец, в-четвертых, на полях созрел такой обильный урожай, что даже сейчас, когда были собраны всего две трети, барон довольно потирал руки и мысленно подсчитывал барыши.
И вдруг все нарушилось. Прискакал парнишка-пастух с ужасной вестью: с севера движется огромное войско орков.
Сначала барон Сципий не поверил бреду неграмотного пастуха – откуда здесь взяться оркам, когда их горы находятся гораздо дальше на северо-востоке. Их отгораживают от людей, во-первых, пространства Бросовых Земель, а во-вторых, Радужный Архипелаг, обитель эльфов.
Но пастух не соврал – уже на другой день с крепостной стены можно было увидеть марширующих орков. Было их около полутысячи мечей, не считая обоза,– грозная сила, учитывая, что в бою каждый орк стоит как минимум двух конных рыцарей или четырех пехотинцев. И это не были какие-нибудь оборванцы, ищущие легкой поживы – судя по доспехам, в Ирматул вторглась регулярная армия.
Дело запахло войной. Барон в спешном порядке раздал оружие всем взрослым мужчинам замка, крепостные сервы со всех окрестных земель либо подались в леса, либо поспешили под защиту крепостных стен. Сам барон лично встал во главе своих рыцарей на стену, готовый отразить удар и пасть в бою, если потребуется. Он не забыл снарядить в столицу гонца с лихой вестью. Но все обошлось.
Орки даже не взглянули на приграничный замок. Их колонна прошла как раз по последнему неубранному полю, втоптав спелые колосья в землю и захватив частично огороды сервов. При желании до них можно было достать стрелой из дальнобойного арбалета, но барон не стал этого делать. И когда последний орк скрылся за рощей, он первым поспешил в часовню – ставить свечи во славу Девы-Усмирительницы, отведшей беду от семейства Сципиев.
К столице они подошли в открытую.
Напуганные численностью войска, весть о приходе орков принесли сервы. Пригород торопился укрыться за прочными городскими стенами. Из уст в уста передавались рассказы о зверствах, чинимых орками на завоеванных ими землях. При этом горожане и селяне как-то забывали, что князя охраняют точно такие же орки. Как это – точно такие же? Это – наши орки! А к столице идут совсем другие!
Поначалу «совсем другие» вели себя соответствующе. Подойдя к Ирматулу, они почти мгновенно разбили лагерь, встав напротив главных ворот и послав по небольшому отряду к трем другим воротам. Только тогда стало ясно их точное количество: ни много ни мало – восемьсот пятьдесят мечей. Плюс прислуга в обозе, которая в тот же день начала собирать метательные машины и осадные башни. И плюс почти два десятка шаманов, которые демонстративно подтащили к главным воротам массивный железный треножник, развели под ним огонь и закололи трех черных кур и быка, чью кровь слили в котел и принялись варить из нее какую-то бурду. В это время остальные орки от нечего делать бродили под стеной на безопасном расстоянии и посматривали вокруг голодными глазами.
Стража на стенах с тревогой следила за этими приготовлениями. Никто не знал точно возможности орочьей магии, и на всякий случай люди приготовились к худшему.
Но увидеть ее в действии им так и не пришлось – на другой день орки выслали к воротам парламентеров.
В те дни во дворце царила суматоха, близкая к панике. Нет, никто не метался с криками, не рвал на себе волосы, не строил заговоров. Все ходили чинно и говорили шепотом.
Умирал старый князь Далматий.
Все усилия лекарей оказались тщетны. Он впал в забытье, еле дышал и лишь время от времени принимался бредить. Но его речи были столь отрывочны и бессвязны, что никто не пытался понять его слова. Он то ли кого-то звал, то ли, наоборот, прогонял, то ли молился, то ли ругался и плакал – все сразу. В конце концов, отчаявшиеся бароны собрались и пригласили мага. Тот не тратил много времени – осмотрел комнату, проверил у больного пульс, что-то подсчитал на восковой дощечке и приступил к чародейству.
Князя на испещренной рунами простыне уложили на пол, на котором предварительно маг нарисовал сложную звезду – пентаграмму, вписанную в гексаграмму. Бормоча заклинания, маг самолично нарисовал на руках, щиколотках и лбу князя понятные только ему одному руны, расставил по лучам обеих звезд зажженные свечи и усадил в уголке помощника – читать из толстой книги одно заклинание за другим. Сам же встал над распростертым телом, раскинув руки и запрокинув голову.
Бароны внимали всем его действам со священным трепетом. Никто не дерзнул молвить слово – все столпились в сторонке и молчали, пожирая мага глазами.
Еще трое зрителей находились здесь, но стояли в стороне. Терезий, на которого бароны исподтишка бросали вопросительные и подозрительные взгляды, сотник Уртх, которого в последние дни начали побаиваться, и сенешаль. Последний держался где-то посередине между баронами и молодым княжичем, служа своеобразной связующей нитью. Сначала он был среди баронов, но, заметив, что Терезий и Уртх о чем-то шепчутся, поспешил подойти к ним.
– Не нравится мне этот обряд,– говорил сотник княжичу.– Я, конечно, не знаток вашей, человеческой магии. Но поверь моему опыту шамана – ничего путного из этого не выйдет.
– Маг хочет, чтобы князь ненадолго пришел в себя,– объяснил подошедший сенешаль.– Он должен назвать преемника…
– У него уже есть преемник.– Уртх положил руку на плечо Терезию.– Его сын…
– Чудовище, которое он всю жизнь мечтал уничтожить,– мрачно пробормотал юноша.
– Верь рунам! – Сотник сжал руку.– Если ты не погиб на эшафоте, значит, будешь жить долго и счастливо!
– Но, боюсь, не в этом городе и не в качестве князя,– еще мрачнее проворчал княжич.
– Ну-ну, хватит мрачных мыслей! – осадил его сотник.– У меня нет сына,– по крайней мере, ни одна из женщин никогда не предъявляла мне младенца, зачатого от меня! – но я был бы рад, если бы смог и дальше быть тебе полезен. Не только как слуга!
– Спасибо.– Терезий накрыл ладонь сотника своей.
В это время заклинание мага вступило во вторую стадию – тело князя Далматия пошевелилось и медленно село, распахнув веки и открыв то, что оставил огонь на месте глаз. Все бароны невольно ахнули и подались кто вперед, а кто назад.
– Повинуйся мне, слушайся меня, внимай мне! – взмахнув руками, пропел маг.
– Что он делает! – зашипел сотник, оскаливая клыки.– Он же допрашивает его, как труп!
Несколько баронов вопросительно оглянулись на орка. Но в этот момент…
– Повинуюсь,– шевельнулись губы князя Далматия.
– Слушай меня, говори со мной! – воскликнул маг.
– Спрашивай…
– Скажи, кто будет твоим наследником? Кого ты назовешь своим преемником на троне Ирматула?
Терезий застонал, схватившись за голову. Уртх невольно шагнул вперед, словно собираясь драться за жизнь княжича со всем миром сразу.
– У меня… нет… преемника,– после паузы прошелестел надтреснутый голос.
– Отец, отец,– прошептал княжич.– Но почему?
– Плоть от плоти твоей, кровь от крови твоей… – забормотал маг.
– Выродок! – воскликнул Далматий.– Ей предсказали, что она не станет матерью! Она пошла наперекор предсказанию и родила чудовище! Я любил ее, но у нас не должно было быть детей! Он родился вопреки всему! Он родился с проклятием на челе! Его кровь отравлена! Мой род проклят! Проклят! Он не мой сын!
– Отец! – Не выдержав, Терезий рванулся к телу князя.– Мать ни в чем не виновата! Она любила тебя! Она хотела родить тебе сына…
Маг сердито зашипел, Уртх вместе с сенешалем кинулись к княжичу, пытаясь остановить, но тот оказался проворнее даже чародейных пассов. С быстротой молнии увернувшись от пытавшихся удержать его рук, юноша ворвался в звезду и упал перед телом отца на колени, обнимая за плечи. На миг взгляды их – если можно было бы назвать взглядом тьму пустых глазниц,– встретились.
– Тебя… – выдохнул Далматий и обмяк. Голова его склонилась Терезию на плечо, и юноша машинально прижал бесчувственное тело к себе.
Маг со стоном опустил руки. Повинуясь этому жесту, свечи разом погасли, и сразу всем показалось, что в зале сгустился мрак.
– Все кончено,– прошептал маг.
– Нет! – Терезий осторожно коснулся шеи отца.– Он жив!
– Пока еще жив, мальчишка,– прошипел маг, отступая и отряхивая руки с таким видом, словно испачкался в дерьме.– Его часы сочтены. И все из-за тебя!
– Что он сказал? – заторопились бароны, толкая друг друга локтями. Далеко не все слышали слова Далматия и тем более мало что в них поняли.
– Его последнее слово было обращено к юному Терезию,– громко и четко промолвил Уртх, быстро сообразив, что к чему.– Он назвал его сыном! А сын и есть законный наследник воли и дел отца! Я все слышал! У меня звериный слух. Князь признал, что его жена использовала магию, дабы зачать наследника, и этот наследник – перед вами!
Терезий обернулся на орка через плечо. Он все еще удерживал в объятиях тело отца, но в глазах его, когда он перевел взгляд на столпившихся баронов – многие посматривали на него с недоверием,– уже не было страха. Была решимость идти до конца.
– Возьмите тело князя,– произнес он, кивая двум-трем случившимся ближе всех.– И отнесите в его покои. Пока он жив, я не стану именоваться князем. Возможно, отец выздоровеет. Пока же я буду решать все вопросы от его имени… и от имени его ближайших советников.
Несколько баронов, до того входивших в Княжеский Совет, приосанились. Как бы дело ни повернулось в дальнейшем, пока они оставались у власти. И могли диктовать этой власти свои законы.
Под осуждающими взглядами мага и его ученика князя унесли. Бароны разделились – кто-то покинул дворец сразу, кто-то последовал за Далматием, весьма и весьма немногие предпочли остаться подле княжича, надеясь попасть ему на глаза. Но Терезий не стал говорить ни с кем. Едва убедился, что за князем снова ухаживают лекари – теперь, после магического обряда, совсем потерявшие надежду спасти пациента,– он ушел.
А буквально через несколько часов стало известно об осаде Ирматула. И о посольстве, которое прислали орки.
Послов было семеро, и держались они так, словно пришли не просить, а перечислять условия сдачи города. Двое из них были шаманами, что легко было определить по их одеяниям, а еще один – женщиной. Она отличалась от орков-мужчин более длинными волосами, выпиравшей из-под туники грудью и менее развитыми челюстями. Кроме того, ее лицо, лоб, шея и открытые до локтей руки не покрывала такая густая сеть татуировок, как у остальных. Тем не менее Уртх «читал» их с интересом – здесь был весь послужной список орчихи.
Терезий принял орков в Малом Парадном Зале, там же, где его отец всю жизнь разговаривал со своими наемниками. Он стоял подле трона, положив руку на правый подлокотник – как наследник, исполняющий обязанности правителя в отсутствие оного. Слева стоял сенешаль, на ступени пониже – Уртх. Возле трона нашлось место еще для трех баронов из Княжеского Совета. Вдоль стен через одного выстроились орки и княжеские мечники – общим числом три десятка. Однако, глядя на росписи, покрывавшие тела шаманов и на болтающиеся на их поясах амулеты, Уртх понимал, что и полусотни будет недостаточно, если эта семерка вздумает взяться за оружие.
– Вы вторглись в земли Вольного Княжества Ирматул, которым правит мой отец, князь Далматий,– ровным голосом промолвил Терезий.– Вы пришли с оружием. Этого достаточно для объявления войны, хотя мы не ссорились с вашим народом. Более того, вы сами видите, что трону князей Ирматула служат ваши собратья. Чем же тогда объясните это вторжение?
– Ты совершенно прав, человек,– неожиданно речь повела женщина, шагнув вперед. Она щелкнула пальцами, и второй орк протянул в сторону Уртха верительную грамоту.– Наш император, Верховный Паладайн Золотой Ветви, не объявлял войны никакому из государств людей. И мы пришли не для того, чтобы обагрить наши талгаты кровью. Мы пришли, дабы восстановить справедливость!
Уртх быстро развернул грамоты. Написанные на двух языках – орочьем (то есть сильно искаженном эльфийском) и человеческом, они содержали кое-что интересное. Но зачитывать их вслух времени не было. Тем более что писались они явно на скорую руку и нуждались в кое-какой корректировке.
– О какой справедливости вы говорите? – Голос Терезия оставался спокоен.– Мы знаем, что между Радужным Архипелагом эльфов и вашей… э-э… империей идет война. Княжество Ирматул не воюет ни на чьей стороне. Мы из чисто дипломатических и торговых соображений предоставили эльфам возможность построить в Ирматуле замок, но и орки тоже представлены при нашем дворе. Обе диаспоры до сих пор придерживались здесь мирных отношений…
Уртх слегка хмыкнул. Сия невинная ложь была прилична правителю. Ну и что, что Хаук недели две назад практически разгромил это самое «торгово-политическое представительство»! Ведь он пошел туда за своей женой , а сейчас Терезий беседует с орками, которые вряд ли пришли защищать эльфов от такого произвола.
– Нам нет дела до тех светловолосых, которые прячутся в твоих землях, князь,– отрубила женщина, и бароны-советники переглянулись, услышав из ее уст титул, которого Терезий не имел и иметь вряд ли когда-либо будет.– Но ты укрываешь у себя преступника, приговоренного к смертной казни за совершенные против нашего императора преступления. Выдай нам его – и мы уйдем из твоего княжества, не тронув ни человека, ни зверя. Если откажешься, твои воины близко познакомятся с нашими талгатами!
– Княжество Ирматул всегда старалось блюсти мир и покой в отношениях с соседями,– спокойно сказал сенешаль, выступив вперед.– Назовите нам имя преступника, и если таковой отыщется…
– Имя названо там! – Орчиха кивнула на грамоты, которые так и держал в руке Уртх. Тот послушно опустил глаза в пергамент. Он уже успел прочесть имя и не колебался, притворяясь, что видит его впервые в жизни:
– Хаук аш-Гарбаж.
– Бывший капитан войск непобедимого Верховного Паладайна Золотой Ветви! – воскликнула орчиха с таким видом, словно это все объясняло.– Он приговорен к казни за совершенные злодеяния, усугубив свою вину тем, что вызвал на поединок самого Верховного Паладайна и потом отказался принять справедливость Суда Духов. Более того, он осмелился выкрасть некую драгоценную вещь у шаманки Хайи, дочери Верховного Паладайна, и преступно скрылся. Род аш-Гарбажей уже понес наказание за то, что в его рядах вырос такой преступник. И, дабы не пролилась кровь невинных и не продолжились казни и убийства, мы призываем именем Верховного Паладайна выдать упомянутого Хаука аш-Гарбажа. От имени нашего императора обещаем, что, получив его, больше не тронем никого – ни человека, ни орка, ни светловолосого, ни кого иного разумного и уйдем в свои земли. Если же нет…
Остро отточенный талгат словно сам прыгнул из-за спины в руку орчихи, и та выразительно повела им из стороны в сторону. Те бароны и мечники, кто видел, как орки умеют рубиться этими на первый взгляд грубыми и тяжелыми клинками, невольно поежились.
Все выжидательно смотрели на Уртха – для послов не укрылись знаки его высокого статуса. Кроме того, он держал в руках грамоты – значит, в какой-то мере нес ответственность. Сотник еще раз внимательно прочел их.
– Имя Хаука аш-Гарбажа мне знакомо,– не стал отпираться он.– Однако он до сих пор не считался преступником и может находиться где угодно. Я постараюсь найти его как можно быстрее.
– Да уж,– оскалилась орчиха, а вслед за нею и остальные послы.– Ибо мы будем ждать только до рассвета. С первыми лучами солнца Хаук аш-Гарбаж должен быть у нас в стане. Или мы начинаем войну!
ГЛАВА 30
Княгиня Иржита подслушивала в коридоре, приникнув ухом к потайному отверстию. Весь дворец был пронизан такими слуховыми и смотровыми отверстиями, и за два года молодая женщина успела изучить почти все. Подслушивать и подсматривать за частной жизнью советников и придворных было одним из любимых ее развлечений. Кроме того, как потом приятно было дать понять людям, что знаешь их маленькие тайны! Впрочем, справедливости ради надо заметить, что порой наблюдали и за нею…
Княгиня слушала, затаив дыхание. Когда прозвучало имя Хаука, у нее перехватило горло, а мысли понеслись вскачь. Этот заносчивый орк, оказывается, преступник! Он приговорен к казни и сбежал от суда! Кроме того, он – вор и мятежник (так Иржита трактовала для себя понятие «вызвал на поединок самого Верховного Паладайна»). И, ко всему прочему, он отверг ее! Княгиню! Иржита видела, кто его жена. И что это врут, что все эльфийки красавицы? Супруга Хаука была невысокой, тощей и какой-то бесцветной. Носила вечно длинный балахон, наверное, скрывала под ним кривые ноги, а волосы ее, предмет особой гордости эльфийских женщин, были обрезаны до талии и заплетены в простые косы.
Самая обычная женская ревность и жажда мести завладели Иржитой настолько, что она и думать не могла ни о чем другом и еле дождалась, пока послы откланяются. Подобрав подол платья, она со всех ног пустилась им наперерез.
До Малого Парадного Зала и обратно послов доставили с почетным караулом. Люди-мечники вперемешку с орками шествовали на небольшом отдалении, чтобы послы не чувствовали себя стесненно. Но Иржита знала один поворот сразу за Второй Парадной Лестницей, где ее появление будет незаметно для конвоя. И примчалась именно туда за несколько секунд до появления на этой самой лестнице послов.
– Рада приветствовать непобедимую воительницу, сразившую тысячу врагов,– промурлыкала она, едва идущая впереди орчиха поравнялась с нею.– Я случайно слышала ваш разговор…
– Не сомневаюсь,– скривилась та, чуть замедлив шаг.– Вы, люди, все таковы! За вами нужен глаз да глаз. Говори, что тебя привело. Да поживее!
Иржита поджала губу, но время действительно было дорого. Пока они спускаются по этой лестнице, их не могут заметить и подслушать.
– Я услышала знакомое имя,– сказала она.– Некоего Хаука… Он служит в сотне личной охраны князя, моего супруга.
Орчиха подняла верхнюю губу, демонстрируя клыки. Иржита каким-то образом догадалась, что на сей раз это означает улыбку.
– Я видела его несколько раз,– продолжала Иржита.– Сегодня его нет во дворце, но я отлично знаю, где стоят казармы орочьей стражи. И могу показать туда короткую дорогу… Правда, сама пойти с вами не могу – это не соразмерно моему статусу. Но вы получите самое точное описание и сможете настигнуть его сами, не дожидаясь, пока Терезий успеет его предупредить!
– Нам не собираются выдавать преступника? – уловила ее мысль орчиха.
– Конечно, нет! Этот Хаук – любимчик сотника Уртха и на хорошем счету у молодого Терезия. Они постараются обмануть вас и потихоньку вывести Хаука за черту города. А потом…
– Достаточно. Где казармы?
– Вы шли сюда через большую площадь, где стоит наш главный собор – Храм Творца,– торопливо заговорила Иржита.– Чтобы дойти до ворот, вы должны обойти собор слева. Но вам надо свернуть направо, на улочку, возле которой стоит статуя… Она там одна и высится точно напротив собора. Улочка начинается строго за нею и выведет на другую площадь, где находится крытый невольничий рынок. Вот там-то и следует повернуть налево. Вы увидите два одинаковых здания. Идите туда. Оттуда рукой подать.
– Налево до статуи, потом прямо до рабского дома, потом налево до домов-близнецов, а там и слепой разыщет,– подытожила орчиха и сошла с лестницы.– А это правда?
– Если я не права,– Иржита осталась на нижней ступеньке,– что вам мешает завтра ворваться во дворец и отрубить мне голову? Но торопитесь! Я уверена, что сотник уже послал кого-нибудь, чтобы предупредили Хаука!
Она последний раз кивнула оркам и скрылась в низком коридорчике под лестницей – проходе для доверенных слуг и тех, кто спешит подслушать чужой разговор. Княгиня не чувствовала угрызений совести и не боялась, что Хаук успеет улизнуть, а за ее головой будет объявлена охота. Эти орки не знают дворца так хорошо, как она. Им придется потрудиться, прочесывая все его тайные закоулки!
Княгиня была права – в тот самый момент, когда она заговорила с орчихой, Уртх как раз отпустил молодого Эйтха с напутствием немедля бежать к Хауку в казармы. Сотник прекрасно знал своих подчиненных. Юный орк боготворил бывшего капитана – частично из-за его высокого статуса, а частично из-за его жены. Он расшибется в лепешку лишь бы заслужить кривую улыбку Хаука.
Эйтх покинул дворец обычным орочьим способом – через окно на первом этаже, ловко приземлившись на кустарник, под которым все ночные дежурные справляли нужду. Приземлившись на ноги, он тут же упруго вскочил и рысью заторопился прочь, стараясь до поры не привлекать к себе внимания. И краем глаза, выбегая через боковые ворота, заметил, что орочье посольство, соединившись с ожидавшим снаружи эскортом – во дворец прошли всего семеро, но на самом деле в ворота проникло пятьдесят орков,– свернуло как раз в сторону казарм.
Их кто-то успел предупредить! Эйтх отбросил осторожность и побежал во весь дух.
На его счастье, ему не было нужды «держать лицо», и, лучше зная Ирматул, он выбрал более короткий путь, срезая углы через дворы и перескакивая через заборы. Вслед ему летели проклятья вперемешку с комьями земли, но он не замечал ничего. Главное – обогнать чужаков.
Ему повезло: едва свернув последний раз за угол, он увидел Ласкарирэль. Девушка шла через улочку с ведром воды.
– Ласка! – завопил Эйтх.– Где Хаук?
– Там…
– Зови скорее! За ним пришли!
Девушка выронила ведро и схватилась за сердце. Все в городе знали, что под стенами встала армия орков, и в казармах давно уже гадали, не придется ли драться с соплеменниками. Эйтх не дал девушке времени – он схватил ее за руку и помчался в казарму.
– Хаук! – завопил он с порога.– Это за тобой! Скорее!
Хаук спокойно точил свой талгат и не спеша поднял глаза:
– Кто? Зачем?
– Сотник был там и все слышал,– отдуваясь после бега, зачастил Эйтх.– Это войско Верховного Паладайна… Они требуют твоей выдачи… Сказали, что если тебя не приведут до рассвета, пойдут на штурм… Но им кто-то сказал… Полсотни мечей уже на полпути к казармам… Уже совсем близко… Тебе надо уходить!
– А что княжич? – Хаук по-прежнему сидел. Только пальцы поудобнее перехватили рукоять талгата.
– Обещал до завтра,– пожал плечами Эйтх.
– Дает, значит, время! – Хаук встал, стал надевать на плечи ножны талгата.– Чего стоишь, Ласка? – через плечо обернулся на жену.– Собирай вещи! Мы уходим немедленно!
Девушка заметалась, хватаясь то за то, то за другое. Вещей набралось не так уж и много, но почему-то она никак не могла понять, куда делись мешки, поэтому стала сваливать все добро на одеяло, чтобы после связать из него узел. Какой-то орк подошел и сунул ей собственный вещмешок – она взглянула мимо него расширенными недоумевающими глазами.
– Хаук! – едва не взвыл Эйтх.– Можно, я с вами? Все-таки два меча лучше, чем один!
– Паренек прав,– вступил в беседу Тврит.– Ведь с тобой женщина…
Хаук цветисто выругался, намекая, что без этой мог бы сейчас вполне обойтись. Ласка вздрогнула, как от удара. Однако она не успела и рта раскрыть – снова бухнула, распахиваясь, дверь.
– Сюда идут! – крикнул появившийся на пороге орк.– Полсотни чужаков! Только что спрашивали, где казармы! Они уже в конце улицы!
– Так! – Тврит выпрямился.– Всем слушать меня! Заложить дверь, приготовить оружие… Хаук, возьмешь Эйтха! Это приказ! Мой последний тебе приказ, – отчеканил он, вплотную подходя к тому.– Уходить будете через окно. Там мимо отхожих мест и огородами. Есть тайный ход из города – Эйтх доведет тебя до пустыря, что за Храмом Черного Света, а там,– он поманил Хаука пальцем и прошептал ему, как найти примету, открывавшую ход.– Мы их тут задержим. Иди!
Он попытался обнять Хаука за плечи, но тот отступил.
– Вы ничего не знаете,– начал он.
– Да все мы давно знаем! – отмахнулся Тврит, и остальные орки согласно заворчали.– Ты уже никак шесть недель разгуливаешь тут со знаком Золотой Ветви на груди и думаешь, что все слепые! Если Верховный Паладайн затребовал Золотую Ветвь , то вряд ли для того, чтобы действительно стать ее защитником!
Ласка, которой Эйтх торопливо помогал увязывать вещи, медленно опустилась на нары, зажимая себе рот руками, чтобы не закричать. Золотая Ветвь! Легенда, давно превратившаяся в сказку… История, в которую позволительно верить только детям и Видящим, посвятившим жизнь ее поискам… Одна из Видящих сама должна прийти к Золотой Ветви… на ложе!
– Ты объявлен вне закона,– подлил масла в огонь Эйтх.– Сотник видел верительные грамоты. Там сказано, что ты заочно приговорен к казни и что за твои преступления уже пострадали твои родные. И что они вырежут весь твой род вплоть до младенцев, если не найдут тебя.
Хаук сжал кулаки. «Уже пострадали твои родные»,– это означало, что отец убит, а мать изгнана из дома. Хорошо, если ее согласились кормить ее родственники, но жить ей наверняка позволено где-нибудь в одном из коридоров Цитадели – то есть спать практически под открытым небом, оставив ровно столько вещей, сколько было при ней, когда солдаты Паладайна ворвались в их дом. А там есть еще и двоюродные сестры с детьми, и дети-полукровки самого младшего из братьев аш-Гарбажей…
– Эй, вы! – раздался сердитый шепот от двери. Орки смотрели в щели.– Мы их видим! Они идут сюда!
– Я выйду к ним,– спокойно сказал Хаук.– Эйтх, позаботься о Ласке. А ты,– он повернулся к девушке, и впервые за долгое время его обычно замкнутое лицо дрогнуло,– если родишь сына…
– Нет! – рявкнул Тврит.– Не мели чепухи! Ты уйдешь! Сейчас! С нею! Это – приказ! А мы их задержим. И это тоже приказ!
Он чуть ли не за шиворот поставил на ноги Ласку, сунул ей в руки мешок. Еще один подхватил Эйтх – скулы у юного орка ходили ходуном, нижняя челюсть то выдвигалась, то убиралась обратно. Хаук медленно, как во сне, подхватил свой плащ и шлем. Талгат в ножнах уже висел у него за плечами. Кто-то сунул ему перевязь с княжеским мечом и кольчугу, кто-то еще быстро запихал в третий мешок несколько початых караваев хлеба и мешочек с солью. Тврит за локти потащил беглецов к дальнему окну.
– Будет отлично, если мы их не просто задержим, но и пустим по ложному следу,– раздался еще один голос, высокий и немного жеманный.
Никто не удивился, услышав его здесь. Альфар Инирис так и пасся среди «сильных и симпатичных мужчин». Сначала от него шарахались, как от зачумленного, и разве что не били, но когда поняли, что странный альфар пристает исключительно к Твриту, очень многие орки успокоились и позволили ему дневать и ночевать в казарме. Он и сейчас был среди них и вышел вперед.
– Предлагаю кому-то сыграть роль Хаука и позволить немного побегать за собой по городу, покуда настоящий Хаук будет удирать,– сказал он.
– Это большой риск,– проворчал кто-то.– Если они поймут, что их дурачат…
– Значит, надо сделать так, чтобы приманка не попалась. Надо лишь увлечь погоню за собой, потом ненадолго оторваться и скинуть чужие обличья. Думаю, среди них,– он кивнул на дверь,– есть те, кто знает Хаука в лицо. Тогда при встрече не должно возникнуть проблем!
Стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Ласка невольно прижалась к плечу Хаука, и тот также машинально отпихнул девушку в сторону, загораживая ее собой.
– Отворяйте! – рявкнул басовитый женский голос.– У нас приказ Верховного Паладайна! Среди вас находится преступник, подлежащий смертной казни!
Инирис улыбнулся с таким видом, словно говорил: «Я был прав! Давайте действовать!»
– Допустим, это имя мне знакомо,– крикнул в ответ Тврит.– Но здесь его нет!
– Тогда откройте дверь и дайте нам самим в этом убедиться!
– Мы подчиняемся только князю и сотнику! – огрызнулся Тврит.– А вы кто такие?
– Сейчас узнаешь!
Несколько секунд стояла тишина, а потом в дверь грохнули так, что она аж подпрыгнула. Если бы четверо орков не держали ее изнутри, она бы наверняка вылетела из петель.
– Вы будете объявлены вне закона, если вздумаете оказывать сопротивление! – закричала женщина.– Вам будет закрыт ход в империю! Вам и вашим потомкам на протяжении семи поколений! Отворяйте!
Новый удар сотряс двери.
– Мы и так покинули империю много лет назад,– возразил Тврит.– И многие из нас и так никогда уже туда не вернутся… И дети будут отнюдь не у всех…
Болтая языком, он тем не менее действовал. Проводив Хаука и его спутников до окна, он стащил с Хаука плащ, набросив его на себя, а взамен сунул ему свой. Точно так же поменял шлемы, прежде чем тот смог возразить.
– Я стану тобой,– прошептал он ошеломленному беглецу.– А ты уходи!
– А я буду тобой,– подмигнул Ласкарирэли Инирис, ловко ныряя в одно из платьев, которое девушка просто забыла в суматохе.– Для достоверности…
Хаук зарычал, и в его рычании не было ничего от благодарности, но спорить было некогда. Дверь содрогнулась в третий раз. Остававшиеся орки схватились за талгаты и мечи, двое-трое уже натягивали тетивы арбалетов, и медлить действительно было нельзя. Эйтх уже обхватил Ласкарирэль за талию, чтобы подсадить в окно. Тврит метнулся к другому окну – с той стороны растительности было меньше, его должны были заметить раньше.
Они покинули казарму практически одновременно. Ласкарирэль вывалилась из окна, больно ушибив колено, но спрыгнувший следом Эйтх ловко зажал ей рот рукой, не позволив вскрикнуть. Тут же мягким кошачьим прыжком рядом очутился Хаук, схватил супругу за руку и потащил куда-то через крапиву и чертополох прочь от казармы, в сторону огородов и кривых сараюшек, выстроенных городской беднотой и стоявших так плотно, что, казалось, там и мышь не сможет просочиться. И почти сразу с другой стороны послышались крики и шум:
– Вот они! Вот! Скорее!
– Это не за нами,– выдохнул Эйтх, оглядываясь.– Десятник Тврит…
– Цыц,– рыкнул Хаук.– Веди до пустыря!
Крики и шум погони удалялись в другую сторону, но беглецы все равно приняли все меры предосторожности. Люди, жившие на соседней улочке, наверняка ничего не подозревали и не должны были заметить беглецов. То есть увидеть-то они их увидят, но не должны придать значения тому, куда и зачем идут двое княжеских наемников и куда тащат испуганную девушку, в которой любой мало-мальски грамотный человек признает эльфийку даже в национальной орочьей одежде.
До пустыря и впрямь идти было недалеко – прошли улочку до конца, свернули, потолкались на небольшом базарчике, потом нырнули в еще один переулок, обогнули маленькую церковку и вышли на пустырь.
Собственно, это был не совсем пустырь. Когда-то тут стоял величественный собор, возле которого находились кладбище, больница и гостиница для бедноты. Но лет сорок назад огромный пожар уничтожил все строения. Княжество Ирматул тогда вело затяжную войну и не смогло сразу заняться восстановлением утраченного. Потом новому князю, Далматию, сперва было не до того, а сколько-то лет спустя к пустырю все привыкли. Пожарище заросло крапивой и кустами, кладбище одичало, а роль огромного собора с успехом исполняла неказистая церквушка. О былом напоминали только развалины старого собора, поросшие камнеломкой и опутанные плющом.
Эйтх немного поплутал по кладбищу, а потом нырнул в пролом в стене старого собора. Когда-то мозаичный пол был завален мусором и опавшей листвой, сквозь плиты проросли трава и деревца. От алтаря осталась груда камней. К ней-то и направился Хаук, едва осмотревшись.
– Ты стой и следи, не появится ли кто-то,– приказал он Ласкарирэли.– А ты,– это относилось к Эйтху,– помогай. Надо откатить эти камешки куда подальше.
Вдвоем они принялись разгребать завал, и вскоре обнаружился провал. Узкий и темный, он круто уходил куда-то вниз. Хаук бросил внутрь мешки, прислушался и толкнул следом Эйтха. Затем легко и бесцеремонно сгреб в охапку Ласкарирэль и сунул ее туда же.
Девушка ойкнула от неожиданности и зажмурилась, приготовившись к падению, но сильные, дрожащие от волнения руки Эйтха не дали ей упасть.
– Идите вправо,– послышался сверху голос Хаука.– Эйтх, не отнимай правой руки от стены – и вы не заблудитесь.
– А ты? – хором спросили они.
– Кто-то же должен завалить вход камнями, чтобы никто ни о чем не догадался?
Ласкарирэль вскрикнула и кинулась обратно к отверстию подземного хода, но огромный валун уже лег сверху, погрузив тайный ход в кромешный мрак.
– Так,– прозвучал голос Эйтха,– значит, направо… Ага! Бери мешок, Ласка и дай руку… Нет, стой на месте, я все сделаю сам!
– Не могу поверить,– прошептала девушка, прислушиваясь к тому, как наверху скрежещут и грохочут сдвигаемые камни.– Я просто не могу поверить… Хаук…
– Он сделал то, что должно,– серьезно сказал Эйтх.– Теперь Золотая Ветвь – ты. Его жизнь ничего не значит по сравнению с твоей.
Ласкарирэль невольно дотронулась до своего живота. Шла только четвертая неделя, снаружи еще ничего не было заметно и ничего нельзя было сказать наверняка. Она даже не была уверена, что тогда, на дворцовой площади, она правильно разгадала причину своего приступа. Ну подумаешь, потеряла сознание! Может быть, просто ее противник оказался слишком силен. Или человеческая магия всегда так действует на эльфов! Откуда она знает, что беременна? Вбила себе в голову то, что хотела вбить – вот и все! А Хаук поверил… Хаук… Что с ним будет?
Эйтх тем временем сунул ей в руки мешок, схватил за локоть и потащил куда-то. Девушка следовала за ним в каком-то оцепенении.
Идти пришлось долго. Путь был нелегок – подземный ход предназначался не для прогулок. Временами он сужался настолько, что продираться приходилось боком, волоча мешки за тесемки. А сколько раз им пришлось споткнуться о невесть откуда взявшиеся камни или врезаться лбами в торчавшие сверху не то корни, не то сосульки – не счесть! Правда, большая часть шишек доставалась Эйтху – девушка, услышав его приглушенную ругань, чаще успевала нагнуться или повыше поднять ногу. Но все равно ей тоже пришлось несладко. Однако навязчивая мысль о Хауке не давала ей покоя и мучила сильнее синяков и шишек.
– Тупик,– вдруг сказал Эйтх и остановился.– Ну-ка, ну-ка…
Какое-то время он, оставив Ласкарирэль одну, шарил руками по стенам и наконец удовлетворенно хмыкнул.
– Здесь крепостная стена! – Голос его звучал глухо и искаженно.– Я чувствую камни. Один должен поворачиваться, открывая выход…
Искать нужный рычаг ему пришлось долго. Ласкарирэль устала стоять, прислонившись к холодной стене, и тихо сползла на пол, обхватив мешок руками и положив на него голову. Ей вдруг пришла в голову мысль, что темнота поможет ей легче войти в транс и увидеть Хаука. Или хотя бы дотянуться до него мысленно… Она крепко зажмурилась и стала проговаривать про себя необходимые формулы.
Но довести дело до конца у нее не получилось. Нет-нет, она что-то – или, вернее,кого-то! – увидела и даже успела вроде бы как окликнуть,– но тут на нее наткнулись коленом.
– Ты чего? Уснула? – Эйтх помог ей встать и потянул за собой.– Смотри скорее!
«Куда? Здесь такой мрак, что я даже собственного носа не вижу!» – хотелось возразить Ласкарирэли, но она прикусила язык. Ибо и впрямь откуда-то впереди пробивался серый тусклый свет. По сравнению с темнотой он казался настолько ярким, что можно было заметить небольшую щель в каменной кладке. Впрочем, не стоит забывать, что эльфы и орки видят в темноте гораздо лучше людей. Человеку бы по-прежнему казалось, что вокруг непроглядный мрак.
– Я его сам нашел! – выпятил грудь Эйтх и шагнул внутрь.– Теперь уже до выхода недалеко!
Этот новый отрезок пути показался на удивление коротким, но низким настолько, что пришлось передвигаться на четвереньках. Не уверенный в том, куда идти и что делать дальше, Эйтх то и дело останавливал Ласкарирэль и уползал вперед – исследовать дорогу. Один раз его не было довольно долго, но, вернувшись, он заявил, что нашел путь на поверхность.
Столица княжества Ирматул когда-то строилась по принципу всех городов – высокая крепостная стена и ров, наполненный водой. Предместья и посады располагались за рвом, на некотором отдалении от него, чтобы в случае осады враги не могли подобраться близко к стенам и вести обстрел из-за домов и заборов. Но сто тридцать лет, прошедшие со дня наименования города столицей, существенно изменили ров. Он почти зарос тростником и ивами, местами обмелел, а местами заболотился. Да и огороды подступали все плотнее и плотнее к стенам. Иногда про необходимость рва вспоминали и устраивали чистку, но не всегда и не везде.
Эйтх и Ласкарирэль выбрались на поверхность как раз в том месте, где за рвом ухаживали хуже прочего. Земля здесь осела, на самом склоне распахали огород, так что беглецы выпачкались в земле с головы до ног. Хорошо еще, что здесь как раз бурно разросся ивняк. Под его прикрытием они кое-как отчистили одежду и лица – иначе на них бы все издалека показывали пальцами.
Им повезло еще и в другом – хотя орки не сумели охватить весь Ирматул плотным кольцом осады, все-таки большая часть жителей предместий предпочла перебраться под защиту городских стен. Лишь в немногих домах оставались местные жители – слишком ленивые, чтобы трогаться с насиженных мест, или чересчур уверенные в благоприятном исходе противостояния. Как бы то ни было, целые улицы оказались пусты, и беглецы вышли как раз на одну из них.
Здесь даже кое-где в домах двери были распахнуты настежь – дескать, заходите, недорогие гости, сами убедитесь, что поживы вам не видать.
Спускался вечер. Впервые с начала осени похолодало, полнеба закрыли облака, готовые пролиться дождем. Ласкарирэль прошла немного по улице вслед за Эйтхом и вдруг свернула к одному из брошенных домов.
– Куда? – мигом ощетинился юный орк.
Но девушка уже решительно села на крыльцо, положив мешок рядом на ступени.
– Я буду ждать Хаука,– заявила она.
ГЛАВА 31
Наложница Охра очень трусила, переступая порог обиталища шамана. В цитадели орков была глубокая ночь. Все спали – только где-то шуршали крысы, да неумолчно шлепались капли в каком-то боковом ходе. Отсиживающиеся днем по углам слизняки и многоножки выползли из своих укрытий и начали охоту друг за другом. Крысы же с удовольствием гонялись за теми и другими, не брезгуя никакой живностью.
Цитадель орков замерла до рассвета. Хотя на улицах-коридорах не было патрулей, риск встретить грабителя был до того минимален, что все этажи казались вымершими. Охра порядком перетрусила, пробираясь по ним. Ей то и дело хотелось повернуть назад, но дома лежало письмо от Верховного Паладайна и отступать было поздно.
Слабый огонек, показавшийся из-за очередного поворота, отнюдь не вселил в нее уверенность. Наоборот, он показался ей зловещим блеском глаз неведомого монстра, который поджидает здесь свою добычу – и она, Охра, сама лезет к нему в пасть. Шатаясь от страха, цепляясь за стену, едва не теряя сознание, она все-таки доползла до входа в покои шаманки.
И не сдержала вскрика, когда полог откинулся, и на пороге показалась Хайя. Лицо ее исказилось, из-под верхней губы показались клыки, а татуировки на щеках и лбу покрылись сетью морщин и искривились до неузнаваемости. В длинном балахоне, расшитом знаками-оберегами, в головном уборе из цельной, с головой и лапами, шкуры пещерного волка, с расписанными рунными знаками руками и лицом, шаманка казалась существом иного мира. От нее пахло свежей кровью, жиром и еще чем-то неизвестным Охре.
– Чего ты орешь? – напустилась Хайя на позднюю гостью.– Хочешь, чтобы сюда сбежалась вся Цитадель?
– Прости.– Наложница Верховного Паладайна ввалилась в покой, стуча зубами от страха.– Я просто… просто ничего не могу с собой поделать!
Хайя придирчиво оглядела клиентку. План давно уже засел у нее в голове и даже начал реализовываться – во всяком случае, еще два дня назад к лорду Гандивэру ушло ее послание с подробными инструкциями. Теперь настала пора выполнить второй пункт. Шаманка даже улыбнулась – наложница сама проделала часть ее работы.
– Не бойся.– Она улыбнулась еще шире и провела Охру внутрь покоев.– Все будет хорошо. Мой учитель многое успел мне передать. А после его смерти я смогла стать полноправной наследницей его знаний. Я помогу тебе.
В маленьком покое, куда вошли девушки, все было обставлено, как в обычном жилом орочьем доме – низкая постель-лежанка с ворохом шкур, несколько светильников по углам, каменный стол и сиденья из обрубков поленьев, открытый очаг с подвешенным над ним котелком. В нишах-полках по стенам – всякая всячина, у входа – плетеный ларь с добром. Ничто не говорило, что здесь живет шаманка.
На столе стыли остатки позднего ужина – тушеная крысятина с соусом из давленных мокриц и несколько кусков хлеба грубого помола. С тех пор как Верховный Паладайн увел армию на запад покорять Радужный Архипелаг, у многих в домах начались перебои с питанием, ибо две трети сборов шли в войско и лишь одна треть тратилась на мирных горожан. Если бы не союзники-люди, селившиеся на верхних этажах Цитадели, и не цверги, от которых орки переняли искусство разводить грибы, многим совсем пришлось бы туго.
– Выпей.– Хайя налила из кувшина немного темного, пряно пахнущего настоя.– А то ты так стучишь зубами от страха, что распугаешь всех духов. Да и тебе самой не помешает немного расслабиться.
Охра двумя руками вцепилась в чашу и опорожнила ее единым духом. Хайя налила ей вторую порцию, а потом – и третью. По мере того как в кувшине оставалось все меньше и меньше настоя, наложница Паладайна успокаивалась, а у шаманки, наоборот, поднималось настроение. Ей не пришлось уговаривать Охру пить – та сама после третьей порции протянула руку с чашей, требуя добавки.
– Нельзя,– покачала головой шаманка, но потом все же плеснула чуть-чуть.– А то хуже будет.
На самом деле хуже будет уже после второй порции этого отвара, но наложнице этого знать было необязательно.
Вынув из рук Охры чашку, Хайя провела ее в соседний покой. Здесь вдоль стен были поставлены лавки и навалены груды вещей. На полочке была глиняная плошка с краской.
– Раздевайся,– приказала шаманка, размешивая краску кистью из крысиной лапки.– Я подготовлю тебя к действу.
Читать бесплатно другие книги:
