Чернослив в шоколаде Лазорева Ольга

Начало сентября в Москве было сырым и пасмурным. Почти постоянно накрапывал дождь. Листва уже меняла цвета, постепенно окрашиваясь в присущую этому времени года желтовато-красноватую гамму. Катя и Варя вернулись домой, отдохнувшие и загоревшие, и уже приступили к занятиям в институтах. А все вечера, а частенько и ночи проводили в различных тусовках. Я их практически не видела. Ириска вышла после отпуска на работу, и времени следить за моей личной жизнью у нее практически не оставалось, чему я была несказанно рада. Лена тоже уже работала, поручив заботу о двойняшках родителям. Со Златой мы сейчас виделись даже чаще. Ее режим работы в охране сутки/трое оставлял ей много свободного времени. К тому же Гера был приятелем Кости, поэтому у нас образовался такой своеобразный «междусобойчик». Гера оказался легким на подъем, к тому же живо всем интересовался и старался не пропустить хорошую классическую программу, благо Костя держал его постоянно в курсе всех выступлений, нашумевших спектаклей, новых выставок. Я иногда удивлялась его неуемной энергии. Работа агента недвижимости требовала постоянных разъездов, но Гера ухитрялся везде успевать. У нас сложились отношения, немного удивлявшие меня. Гера был мне больше друг, чем любовник. Казалось, он легко идет на контакт, но словно какой-то барьер стоял между нами, и я никак не могла понять, в чем дело. И это интриговало.

Как-то Гера позвонил мне около трех часов дня и сообщил, что освободился намного раньше, чем рассчитывал. Затем он спросил, чем я занимаюсь. Я как раз дописывала рассказ и ответила довольно сухо, что работаю. Но Геру это не смутило.

– Ну ты же сама себе начальник, – рассмеялся он, – так отпусти себя на сегодня! Я очень хочу тебя увидеть!

Я улыбнулась его смеху и согласилась.

Мы встретились на выходе из метро «Третьяковская», так как Гера заявил, что, к своему стыду, последний раз был в Третьяковской галерее год назад. Я люблю живопись, но, по правде говоря, особого желания идти сегодня на выставку у меня не возникало. Гера мне нравился все больше и больше, и хотелось не просто общаться. Когда я вышла из метро, Гера уже стоял на верхней ступеньке перехода и внимательно изучал какую-то газету. Я окинула взглядом его стройную мальчишескую фигуру в светло-коричневых джинсах, желтоватой футболке и коричневой куртке цвета горького шоколада, его растрепавшиеся волнистые каштановые волосы, его сосредоточенное лицо и почувствовала прилив вполне определенного желания. Гера в этот момент поднял глаза и, увидев меня, заулыбался. Когда я приблизилась, он нежно поцеловал меня в губы.

– Знаешь, Оленька, – быстро начал он, – что-то мне расхотелось идти сегодня в Третьяковку.

«Он просто читает мои мысли, – подумала я. – Надеюсь, ему хочется того же, что и мне».

– Может, в театр? Я тут купил газету специально, чтобы посмотреть, где что идет.

«Час от часу нелегче! – подумала я и неприметно вздохнула. – Тогда уж в кино!»

Я тут же вспомнила, как мы с Никитой как-то ходили в «Зарядье», но так фильм и не видели, потому что совершенно беззастенчиво занимались сексом между сиденьями задних рядов. Правда, это был дневной сеанс, и зрители в зале практически отсутствовали. При этом воспоминании мое настроение несколько померкло. Никита по сравнению с Герой был намного сексуальнее и не стеснялся проявлять это. Но ведь ему и было всего 18!

– Оля! – услышала я голос Геры и подняла на него глаза. – Ты что-то…

Он не договорил и обнял меня.

– Не хочешь в театр?

– Почему же? – вяло ответила я. – Пойдем!

– Да? – явно обрадовался он. – Сейчас я прозвоню по поводу билетов. Тут в Театре сатиры сегодня идет «Как пришить старушку». Давно хотел. Очень люблю Ольгу Аросеву.

– Думаю, с билетами проблем не будет. Цены, мне кажется, нереальные, – сказала я. – И у нас еще масса времени! Чем займемся?

– Погуляем, – пробормотал Гера, набирая номер.

Я глянула на его сосредоточенное лицо и отошла к ближайшей палатке. На витрине были музыкальные диски. Я стала изучать их и почему-то вспомнила Марику. Последнюю неделю мы мало общалась, так как начались занятия в школе. Правда, Марика завела привычку звонить каждый вечер перед сном и подробно рассказывать, как прошел ее день. Иногда меня это утомляло. Но я старательно выслушивала и не перебивала, потому что Марика при малейшем моем недовольстве мгновенно впадала в меланхолию. Я оглянулась, но Гера все еще говорил по телефону.

«Неужели с билетами проблема?» – изумилась я и зашла в палатку.

– У вас есть группа «Маракеш»? – спросила я продавца, молодого симпатичного парня, на вид «металлиста».

– Нет, – ответил он, отрывая взгляд от монитора компьютера.

– А что-нибудь этого направления? – продолжила я.

– А вы думаете, я знаю, что это за направление? – довольно ехидно поинтересовался он. – Я ретро не особо интересуюсь!

– Эмо, – пояснила я.

Парень глянул на меня удивленно и задумался. Затем достал диск «Tokio Hotel».

– Типа этого? – спросил он.

Я вздохнула и взяла диск.

– Не совсем, – сказала я. – Отечественные исполнители, такие, как Оригами, Океан моей надежды, «Neversmile», «Scotch», «Jane Air», имеются?

Парень, судя по его взлетевшим бровям, удивлялся все больше.

– Вы, конечно, дамочка, простите, – сказал он после паузы, – но я про такие группы и не слышал. И что, это все эмо? У нас в универе есть эмо, полно даже, но это же придурки, вечно ноют. Их никто не любит. А у них и музыка своя имеется?

– Вы же в музыкальном киоске работаете, – заметила я, – должны быть в курсе направлений.

– Да я тут тока два дня в неделю работаю, так как учусь на дневном. А сам я другую музыку слушаю.

– А «Pleymo» есть? – вздохнула я.

– Это же французский рок! Я их обожаю! Есть два альбома. Я даже в Питере на их концерте был. А ведь и правда, – добавил парень немного растерянно, – там эмо полно было. Там после концерта такое «накрывало» было, даже ментов вызывали.

Я заплатила за диски и вышла из палатки. Гера, увидев меня, заулыбался.

– Вот ты где! – воскликнул он, быстро подходя. – А я не мог понять, куда ты пропала! Я заказал билеты. Спектакль в 19.00. Чем хочешь заняться?

– Не знаю, – ответила я.

Мое настроение отчего-то окончательно упало.

– Кофе? – предложил Гера, внимательно на меня глядя.

– Хорошо, – кивнула я.

Мы пересекли улочку и зашли в «Мак кофе». Но народу оказалось нереально много, все столики были заняты. Гера окинул взглядом переполненный зал и вышел, взяв меня за руку.

– Давай где-нибудь в другом месте, – предложил он. – Тут за углом «Кофе Хауз» имеется. Там публики поменьше обычно.

Действительно, в кафе было занято всего несколько столиков. Мы устроились возле окна.

– Что ты купила в той палатке? – неожиданно поинтересовался Гера. – Я ведь даже не знаю, какую музыку ты любишь.

Я вскинула на него глаза. Гера смотрел ласково, его улыбка была мягкой. И все-таки я никак не могла понять, что же он чувствует ко мне на самом деле. Гера отличался крайней сдержанностью в выражении своих эмоций. Он выглядел практически всегда уравновешенным, словно, один раз достигнув внутренней гармонии, научился не терять ее и постоянно находиться в этом состоянии. Меня это удивляло в нем. Ведь он приехал из другого города, жил на съемной квартире, работа у него была без оклада, насколько я знала, то есть он мог рассчитывать исключительно на себя. Но никакой нервозности из-за такого шаткого положения в нем не наблюдалось. Или это была привычная маска?

– Тебе это вряд ли интересно, – нехотя ответила я. – Недавно познакомилась с одной девчушкой, принадлежащей к молодежной субкультуре эмо. У них есть соответствующее направление в музыке.

Я с иронией посмотрела на Геру. Наверняка он даже не подозревал о такой субкультуре.

– Эмо? – переспросил он и вновь улыбнулся. – Это очень интересно на самом деле! У нас в Красноярске их за последние два года появилось немало. И знаешь, даже свои группы есть. Сын одного моего приятеля играет на бас-гитаре в такой группе. А что ты купила?

– «Pleymo», – ответила я.

Гера не переставал удивлять меня.

– А, знаю! Французы, и мне тоже нравятся! – сказал он. – А тебя что в этом привлекает?

Его лицо приняло странное выражение. Гера смотрел как бы снисходительно, и в какой-то миг мне даже показалось, что насмешливо.

«Что он о себе думает? – внезапно разозлилась я. – Или считает, что у тетеньки за сорок могут быть интересы только соответственно возрасту?»

– Сам типаж эмо, – после паузы сухо ответила я.

Гера кивнул и мило улыбнулся. Насмешка – или мне это только показалось? – исчезла из его глаз. Но мое настроение совсем упало. Я не понимала, что на уме у этого мужчины, и это начинало раздражать.

– Знаешь, у меня нет никакого желания сегодня идти в театр, – неожиданно для себя самой заявила я. – И по правде говоря, я уже этот спектакль смотрела. Он далеко не новый.

Тут я солгала, так как не видела «Как пришить старушку».

Гера перестал пить кофе, поставил чашку и взял меня за руку.

– Понимаешь, Оля, я поставил машину на профилактику, – начал он. – А без нее я себя чувствую не совсем уверенно. Ты сама не водишь и, как я понял, вообще равнодушна к автомобилям, поэтому тебе меня сложно понять. Я хотел хорошо провести время, даже дела перенес. И чем театр – плохое времяпрепровождение? Не хочешь, тогда, может, на выставку? Вернемся к первоначальному варианту и пойдем в Третьяковку?

Но я, что называется, «закусила удила».

– Не хочу! – заявила капризным тоном, в душе удивляясь сама себе. – Нельзя просто побыть вдвоем? Может, поедем к тебе?

Гера отпустил мою руку и откинулся на спинку сиденья. Он был явно удивлен.

– Мы с тобой встречаемся уже больше двух недель, – продолжила я, – но ты меня ни разу не пригласил к себе. Не пойму, что тебе мешает.

– А мы встречаемся? – уточнил он.

– Нет, конечно, просто иногда трахаемся, – пробормотала я и вскочила.

Я накинула куртку и стремительно покинула кафе. Непрошеные слезы жгли глаза. Гера догнал меня на улице, крепко ухватил за локоть и развернул к себе. Увидев, что слезы текут по моим щекам, он как-то растерялся и явно не знал, что делать. Потом молча начал целовать меня. Когда я успокоилась, мы пошли по улице, взявшись за руки. Какое-то время молчали. Дойдя до Третьяковской галереи, свернули в переулок. На мостике через Яузу остановились, облокотившись на перила. Гера выглядел растерянным. Он периодически поглядывал на меня, потом начинал целовать. А я испытывала легкий стыд из-за своего поведения. Но мне так хотелось вновь полюбить, вновь чувствовать, что кто-то стремится к тебе всей душой, думает о тебе, что я забыла о той боли, которую принесли мне отношения с Никитой, и была готова к новым. Гера мне нравился все сильнее, он тоже явно не был равнодушен ко мне. И тем более было непонятно его поведение. Гера однозначно не стремился развивать отношения в романтическом ключе, и я не знала, что ему мешает.

Мы стояли молча довольно долго. Я смотрела на темную воду и постепенно успокаивалась. Мне приятно было ощущать его руку на своем плече, чувствовать, как при порывах ветра его волосы касаются моей щеки и щекочут кожу. И я все больше хотела секса. Но не могла же я вот так просто заявить ему об этом.

– Ты вся дрожишь, – заметил Гера и взял меня под руку. – Холодно от воды? Пойдем?

Я глянула на него, кивнула, и мы медленно спустились с моста. Перейдя улицу, оказались в парке. Я подняла взгляд на памятник Илье Репину, но Гера вдруг начал целовать меня. Желание стало настолько сильным, что я с трудом взяла себя в руки. Внутри все горело. Я видела по его глазам, что он тоже перевозбужден.

– Черт, как без машины неудобно! – сказал Гера и беспомощно оглянулся по сторонам.

Я поняла, что он думает о том же, о чем и я.

«Дочки сегодня обе рано приедут, – размышляла я. – Еще утром предупредили. Катька наверняка уже дома по причине простуды».

Мы уселись на скамью. Гера вновь начал целовать меня, и это было уже невыносимо. Я чувствовала его пальцы, забирающиеся под куртку, моя рука, словно сама, опустилась по его джинсам. Наткнувшись на твердый бугор, я отдернула пальцы и выпрямилась.

– У тебя кто-то дома? – напрямую спросила я.

– Ага, Ян позавчера приехал, – ответил Гера и вздохнул. – У меня перекантуется несколько дней, пока квартиру не снимет. И машина на профилактике, – добавил он.

– Ян? – переспросила я, запахивая куртку и отодвигаясь от него.

– Знахарь, – пояснил Гера. – Под Красноярском живет. Сюда работать на сезон приезжает. Обычно с сентября по май. Лечит тут всех.

– Ясно, – сказала я, хотя мне ничего ясно не было, и встала.

Гера тоже встал. Мы вышли из парка. Свернув в первый попавшийся переулок и пройдя почти до его конца, увидели какое-то кафе.

– Зайдем? – спросил Гера. – Правда, я тут никогда не был, так что за качество ручаться не могу.

«Ну не все же московские кафе ты обошел!» – подумала я и направилась к дверям.

Внутри было довольно уютно. Несколько небольших компаний занимали столики и были уже явно навеселе.

– А тут и спиртное продают? – удивилась я.

– Видимо, да, – сказал Гера, оглядываясь по сторонам. – А ты возражаешь? Я ведь не за рулем, так что против хорошего красного вина ничего не имею. А то на улице как-то сыро.

Мы заняли свободный столик возле окна. Гера взял меню и начал изучать. Через пару часов мы были оба пьяны и весело хохотали над собственными, иногда весьма двусмысленными шутками. К нам подсел парень из-за соседнего столика, кажется, его звали Саша. Правда, я плохо помню, зачем. Скоро к нему присоединились его друзья – парочка влюбленных. Мы начали рассказывать анекдоты, но между приступами хохота успевали целоваться. Затем Саша, который был не у дел, решил устроить конкурс на самый долгий поцелуй. Он сосредоточенно считал, пока мы соревновались. Гера прижал меня к себе, я чувствовала запах вина, его губы не отрывались от моих так долго, что у меня начало темнеть в глазах. Но мне было настолько хорошо, что не хотелось ни о чем задумываться.

– Победила дружба! – громко заявил Саша.

Мы оторвались друг от друга и недоуменно на него посмотрели.

– Но мы еще не закончили, – заметил Гера.

– Вы тут так кончите, – засмеялся Саша. – А я смотри на все это безобразие!

– Ой, а там эмо стоят! – зачем-то сообщила я, показывая на окно. – Может, сюда заглянут?

– Кто? – дружно удивились наши новые знакомые.

– Это такие чуваки, которые очень интересуют Олю, – пояснил Гера. – Она ведь писатель, не кое-как!

– Инте-е-ересно! – чему-то обрадовался Саша и придвинулся ко мне. – И чего пишем? Сказки для детей? – высказал он странное предположение.

– Скорее для взрослых, – расхохотался Гера.

Я смотрела в окно. Штора была светло-желтой, к тому же на улице уже стемнело. Но ребята стояли недалеко от окна, их хорошо освещал свет фонаря. Они были похожи, словно два клона. Трудно было понять, кто из них парень, а кто девушка, так как оба были в черных узких джинсах и куртках с капюшонами. Одна куртка была в черно-розовую полоску, а другая в бело-розовую шашечку. Длинные черные челки закрывали их лица. Я видела, что они ссорятся.

«А вдруг это Марика? – мелькнула нелепая мысль. – Фигурка похожа, да и волосы».

Я все еще находилась в состоянии опьянения, поэтому не вполне логичный ход мыслей был вполне закономерным. Я встала, выбралась из-за стола и вышла из кафе.

– Оля, ты надолго? – услышала вслед, но даже не обернулась.

Когда я оказалась на улице, то сразу подошла к ним.

– Ты обманул меня! – говорила, как я сейчас видела, девушка. – Ты сказал, что у тебя с ней ничего и никогда не было. А она всем в школе говорит, что вы около года встречались!

Я увидела, как черные дорожки поползли по ее щекам. Парень отодвинул челку с ее глаз и вытер эти дорожки. Но они снова появились.

– Это все неправда, – сказал он. – Я люблю лишь тебя. Они хотят разлучить нас, разве ты не понимаешь?

– Нет, это не Марика, – тупо сказала я, приблизившись и заглядывая в лицо почему-то парня.

Они повернулись ко мне.

– Я обозналась, – сообщила я. – У меня подружка эмо, примерно вашего возраста.

– Понятно, – улыбнулся парень.

Его лицо показалось мне милым, глаза ясными, и даже поблескивающие в свете фонаря шарики пирсинга в губе, носу и брови не раздражали.

– Вам помочь? – поинтересовался он.

– Нет, спасибо, – ответила я и осталась на месте.

Они смотрели на меня удивленно, но продолжали улыбаться дружелюбно.

– Вы такие милые, – сказала я. – И почему вас так все не любят?

– Мы не походим на тех, кто нас не любит, – ответила девушка.

– Оля! – раздался голос Геры, и я повернула голову.

Он шел ко мне, неся в руках мою куртку и сумку.