Отрываясь от земли Рейдо Диана

— Думаю, что надо ехать и проверять. Не оставаться же нам тут до утра?

— Думаю, что не стоит, — согласилась Джастина. — Иначе наше похмелье будет длиться несколько суток…

— Правильно. Поехали-ка по домам.

Но сначала они додумались вызвать такси.

На заднее сиденье машины Джастина свалилась уже без сил.

— Значит, едем к твоей Мэгги.

— Значит, — согласилась Джастина, — но еду я одна. А ты остаешься! — Она строго посмотрела на своего кавалера.

Джастин горестно вздохнул и стал выбираться из такси.

Джастина поймала его за рукав.

— Стой! Куда ты? Я имела в виду, что ты не можешь остаться у Мэгги. Мы с ней спим в одной постели!

— Но между вами…

— Конечно нет! Ты с ума сошел! Мы как сестры… С самого колледжа. Или со школы? — Джастина задумалась.

— Поехали. Надо тебя отвезти. — Джастин назвал шоферу адрес. — А теперь звони ей!

— Кому?

— Своей сестре!

Джастина похлопала себя по карманам.

— Ты не видел мою сумку?

— Нет.

— Поехали обратно! — вскричала Джастина, хлопая ладонями уже по спинке сиденья.

— Что ты? Успокойся!

— Но ведь мы забыли в баре сумку!

— Я не помню, чтобы ты выносила ее из квартиры Мэгги, — заметил Джастин.

— Растяпа! Ну я и растяпа! А телефон у меня, конечно, в сумке.

— Тебе виднее.

— Наверняка Мэгги принялась мне названивать, чтобы узнать, куда я пропала. И не дозвонилась…

Когда они подъехали к дому Мэгги, Джастина заскрипела зубами от огорчения.

— Ее окна уже темные.

— Неудивительно, — кивнул Джастин. — Значит, надо везти тебя домой.

— Да? Вот спасибо! Тут недалеко…

«Тут недалеко» вылилось в сорок минут быстрой езды.

— Ну, спасибо тебе за вечер…

— Это тебе спасибо.

— Увидимся?

— Разумеется.

— Значит, созвонимся. — Джастина уже нашаривала ручку дверцы, чтобы выйти из такси. — Стоп! А как я попаду домой?

— Ты о чем?

— Мои ключи в сумке… А сумка…

— У Мэгги. Это я уже выучил.

— Проходи, не задерживайся… То есть не спотыкайся.

— Черт, как темно! Все-таки хорошо, что ты не забыл ключи.

— Где не забыл?

— У Мэгги.

— Джас, это же ключи от моего дома!

— Ах да. Слушай, да ты негодяй!

— Почему?

— Ты ведь обещал безалкогольные коктейли. Ты виноват.

— Да. А ты захотела мохито. Первая захотела. И первая перепутала бокалы. Видишь, это ты чудовище, а не я.

— Почему ты не включишь свет?

— Черт. Я не помню, где выключатель.

Джастин осветил коридор своего дома слабым светом экрана мобильного телефона.

— Не хочу переломать себе все ноги.

— Я понимаю. У тебя красивые ноги.

— Какое тебе дело до моих ног?!

— Почему ты на меня кричишь?! — возмутился Джастин. — Кричит тут… Ты, между прочим, в моем доме! Где я тебя… гостеприимно… ик!.. приютил. А ты меня напоила!

— Да, как же, держи карман шире.

— Ну-ка иди сюда…

Когда Джастин оторвался от ее губ, Джастина воскликнула:

— Что ты делаешь?! Тебе никто не разрешал!

Это было подобием красной тряпки, которая необратимо действует на быка. Джастин не мог вынести такой фразы. Он не нуждался ни в чьем разрешении. Ему не требовалось разрешение девушки, чтобы целовать ее! В колледже все девушки были его. Стоило только захотеть. Не приглашать на свидание, не манить пальцем… Просто посмотреть. Даже не улыбаясь. Еще лучше — взглянуть безразлично. А тут он не просто смотрел! И свидание было! И море… море угощения. В Джастине вдруг проснулся мачо, не знавший отказу ни единого раза.

К тому же он был основательно пьян. Не в стельку. Но до чертиков.

Все его чувства и переживания вырвались наружу, словно неудержимая лавина. Контроль был взорван. Отброшен в сторону. Остановить Джастина сейчас могли только железные цепи или стальные наручники. Или чемпион мира по боксу в тяжелом весе. Супертяж. Ему никто не разрешал?!

— А я не знаю другого способа закрыть тебе рот, по крайней мере — сейчас! Болтаешь черт знает что!

Ответить Джастина не успела.

Ее губы снова оказались во власти его губ. Беспощадных, неумолимых, настойчивых. Крепкий запах виски ударил ей в нос.

Виски… алкоголя… и запах его разгоряченной, чуть солоноватой кожи… Вкус его губ, вкус мяты, тонкий, почти неуловимый привкус лайма…

Лайм и мята на его языке.

Словно дыхание ветра, несущего с моря свежесть и прохладу…

Джастина застонала, ничуть не сдерживаясь.

«Отпусти», — хотела прошептать она, когда он снова оторвался от ее губ, но вместо этого пробормотала:

— Пожалуйста…

Он не стал уточнять, что именно «пожалуйста».

Он подхватил Джастину на руки.

Спотыкаясь, натыкаясь на стены, ругаясь, он в потемках (глаза уже почти привыкли) вошел в какую-то комнату. Бог его знает, что это была за комната. Во всяком случае, там был диван. Джастин споткнулся и об него. Но Джастину он опустил не на диван, а прямо на пол.

Джастина почувствовала кожей что-то теплое. Мех.

— Шкура? — едва слышно прошептала она.

— Медвежья…

Значит, они в гостиной.

Джастин, почти не соображая, что делает, находясь в полубессознательном состоянии, содрал с себя рубашку. Жалобно затрещали нитки. Кажется, отлетела и ускакала во мрак пуговица… Джастин уже возился с пряжкой ремня.

Джастина запрокинула голову, выгнулась, когда крепкие руки Джастина обхватили ее за талию. Внизу живота что-то сладко ныло, требовало большего, жаждало удовлетворения.

Полного и безоговорочного.

А Джастин жаждал полной и окончательной капитуляции.

Его указательный палец скользнул по ее губам, требовательно прижался к нижней губе. Джастина разомкнула губы и коснулась кончиком языка его горячей кожи. У него перехватило дыхание.

— Что ты со мной делаешь? — пробормотал он.

Внезапно он осознал, что в этой ситуации что-то неправильно. В корне неверно.

Джастина. Она ведь полностью одета!

Не разбираясь особо в полумраке, Джастин принялся стаскивать с нее рубашку. Джастина возмутилась — еще бы, это не джемпер и не водолазка, на рубашке полно пуговиц. Она прижала руки к груди, словно защищаясь. Но Джастина было невозможно остановить. Частично разорванная рубашка улетела на диван. Джастин не обнаружил под ней ровным счетом ничего… Как он мог за весь вечер не заметить этого?! Кирк прав: за такое короткое время он умудрился стать слепым.

Жаркие ладони Джастина накрыли грудь Джастины. Волнующие ощущения внутри Джастины росли и ширились. Она обхватила его ногами, и Джастин понял, что такое положение вещей — это неправильно. Он поспешил избавить Джастину от джинсов. Судьба белья Джастины была совсем печальной. Эту последнюю преграду, отделяющую их от наслаждения, от окончательного познания друг друга, Джастин рванул так, что трусики треснули по боковому шву.

В гулкой тишине пустынного дома были слышны лишь стоны, они разрывали эту тишину, они казались чем-то сверхъестественным. Джастина билась в руках своего партнера. Вырываться было бесполезно.

Последнее, что Джастин сделал перед тем, как отключиться, — громко застонал. Это был стон, переходящий в рык. Инстинкты, выпущенные на волю, обнаружившие себя без узды, ликовали.

Первое, что Джастин ощутил наутро, — тоже свой собственный стон. Только этот стон был слабым и неуверенным. Он происходил от ощущения головы, грозящей вот-вот расколоться напополам.

Джастин боялся открывать глаза. Он чувствовал, что пространство вокруг него наполняет дневной свет. И знал, что этот свет больно резанет по глазам, стоит ему только открыть их навстречу новому дню.

В голове начали тесниться воспоминания.

Воспоминания всплывали одно за другим.

Джастина…

Вот Джастина изгибается, обхватывая его шею руками.

Вот они сливаются в поцелуе, их языки то сближаются, то расходятся.

Он с бешеным напором вонзается в нее, а она принимает все с восторгом.

Ее тело, такое податливое и такое сладкое.

Ее упругая и бархатистая кожа.

Шелковые пряди волос — словно змеи, рассыпающиеся из своего клубка в темноте.

Ее чувственные губы, ее стройная шея, ее… животное начало.

Ему казалось, что она была такой же ненасытной, как и он.

Окончательно стряхивая с себя остатки сна, Джастин понял — это было как удар молнии, — что он невольно сравнивал Мэриан и Джастину.

Мэриан была очень нежной. Очень… медленной. Или медлительной?

И Джастин в свою очередь был нежным с ней. Он боялся сделать что-то не так, причинить ей боль, стать слишком резким… Их занятия любовью напоминали, наверное, тантрический секс. Всегда плавно, всегда трепетно. С упоением, да…

Но только сейчас Джастин понял, чего ему недоставало в постели с Мэриан. Недоставало по-настоящему.

И сегодня ночью Джастина дала ему это. Она была щедрой, делилась этим с лихвой, его страсть, казалось, не могла доставить ей никаких неприятных ощущений или дискомфорта.

Она была удивительно темпераментной.

Интересно, если бы они не отключились, удалось бы им заниматься этим до самого утра?

Перед глазами Джастина всплыло лицо Кирка.

Какого черта этот придурок здесь делает? То есть в его голове, конечно…

Джастин уверял, что относится к Джастине более трепетно, чем Кирк себе представляет. Заявлял, что она не такая.

А напившись, тут же потащил ее в постель…

Нет. Он не тащил — ведь это же стечение обстоятельств! Ключи, Мэгги, темные окна, телефон… Ведь правда? Ведь правда?!!

«Не дешевая, не клубная, не уличная девка» оказалась ненасытной фурией. И он, проснувшись, балансируя на грани между сном и явью, сравнивал! Сравнивал Джастину со своей покойной женой! Он не мог сказать, в чью пользу было это сравнение. Он вообще не хотел сравнивать! Откуда только эти мысли полезли к нему в голову?!

«Я отношусь к ней иначе… Она не такая… Нам нужно общество друг друга… Я бережно отношусь к Джастине…»

Не прошло и двух недель, как он буквально растерзал ее в постели, взяв все, что ему только заблагорассудилось.

И что же будет дальше?

Что теперь?

Что дальше?..

Сейчас она проснется.

Вот-вот Джастина проснется.

И…

Джастин сжал голову руками. Яростно потер виски — стало только хуже.

Пьяными они были или нет, по крайней мере, эта девушка подарила ему незабываемую ночь. Настоящее наслаждение.

И…

Наверное, неплохо было бы отблагодарить ее. Хоть как-то. Каким-нибудь достойным образом.

Скажем… не придумали ведь ничего уместнее, проще и романтичнее, чем завтрак в постель?

Джастин открыл глаза.

Уютным клубочком рядом с ним дремала Джастина. Ее волосы были в беспорядке, длинные ресницы подрагивали, бросая тень на нежные щеки.

Вокруг царил кавардак. Смятая шкура, разбросанная одежда… И как они только не замерзли?

Джастин натянул на себя джинсы. Зашел в ванную. Отражение в зеркале привело его в ужас. Срочно — под душ, срочно бриться, и непременно почистить зубы! Если бы Джастина проснулась раньше и увидела его в таком похмельном обличье, непременно сбежала бы от него, как красавица от чудовища.

Войдя в кухню, он первым делом открыл настежь окно. Пусть голова проветрится, может, отпустит.

Он выжал сок двух видов — апельсиновый и яблочный. Разогрел в микроволновой печи круассаны. Отыскал в холодильнике сливки, сварил крепкий кофе. Отварил яйца. Водрузил все это добро на поднос и отправился будить Джастину…

Он застал ее уже проснувшейся, потягивающейся и сонно улыбающейся.

Все еще улыбаясь, она повернулась к нему…

— Доброе утро!

— Доброе. — Джастин поставил поднос рядом с медвежьей шкурой. — Хорошо спалось?

«На новом месте», — подумал он, но добавлять не стал.

— Я не помню, — немного смущенно призналась Джастина.

— Пей кофе, пока он не остыл.

— Спасибо.

Она взяла с подноса булочку, отломила кусок и рассеянно отправила в рот.

— Кажется, вчерашний вечер удался.

— Да… кажется.

— Я не тороплю тебя. Но мне надо собираться и ехать на работу.

— В клинику?

— Да.

— Я сейчас…

— Говорю же — не спеши. У тебя вполне есть время принять душ.

— Спасибо. Это было бы замечательно. Откровенно говоря, я чувствую себя довольно мерзко. Если как следует умыться, должно стать легче… наверное. Ты дашь мне полотенце?

— Разумеется.

Теперь Джастина словно стеснялась своей наготы. Она вдруг превратилась в беспомощную девчонку, мало чем напоминающую ненасытную бесстыдницу, которая была рядом с Джастином этой ночью.

Она умоляюще посмотрела на него. Джастин хмыкнул, понимая, на что она намекает.

— Сейчас принесу тебе какой-нибудь халат.

Одним глотком он допил остатки сока в стакане и вышел из комнаты.

Его настораживало, что пока со стороны Джастины не последовало никаких вопросов — с кем он делит этот дом, увидятся ли они завтра, не сожалеет ли он о случившемся…

Может быть, она из тех людей, которые просто принимают все, что преподносит им жизнь?

Не было вопросов и по поводу вчерашнего вечера. Почему они оказались здесь, почему он не приглашал ее раньше, где ее сумка, кто теперь будет пришивать пуговицы…

Джастин и ждал расспросов, и боялся их.

И расспросы не заставили себя ждать.

На пороге кухни появилась Джастина, замотанная в полотенце. Ее волосы были влажными, на кончиках даже поблескивали капли. Глаза неестественно блестели.

— Ты можешь кое-что мне объяснить? — выдавила она из себя.

— Да. Конечно, — уронил Джастин. — Слушаю тебя.

— Я пыталась привести в порядок свою одежду, там, в гостиной. Я видела снимок на каминной полке. Там ты и… девушка в свадебном платье. Это твоя жена, да? Ты женат?

— Да. Это моя жена.

Глаза Джастины расширились, она уже готова была развернуться и броситься прочь. Джастин удержал ее:

— Есть лишь одно «но». Ее уже нет в живых.

Ему казалось, что распахнуть глаза еще шире было невозможно. Оказывается, он ошибался…

— Да? — прошептала она. — Мне очень жаль… Как же это случилось, когда? — Она уже не думала о себе.

— Совсем недавно. Совсем.

— Несчастный случай?

— Она была больна. У нее обнаружили рак. Мы пытались сделать все, что могли. Видимо, этого было недостаточно. И слишком быстро все произошло. Все закончилось.

— Боже мой… Сколько же ей было лет?

— Двадцать шесть.

— Ты… Ты не говорил о ней ни единого слова. Даже не упоминал ее имени. Ты поэтому не хотел приглашать меня к себе домой?

— Ее звали Мэриан… Отчасти да. И поэтому тоже.

— Ты сильно ее любил?

— Очень.

— Мне очень жаль. Джастин…

— Пожалуйста, не говори ничего.

— Я правда сожалею.

— Я тоже сожалею. О том, что все так вышло.

Джастина подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Ты о Мэриан? Или о том, что произошло этой ночью?

— Ты все помнишь…

— Абсолютно все.

— Я о прошедшей ночи.

— Ты не должен так терзаться. Ты имеешь право жить дальше. Другое дело, если ты сам этого не хотел…

— Хотел. Это и угнетает больше всего. Я не должен этого испытывать. Не должен был ничего к тебе чувствовать.

— Как можно запретить себе чувствовать? — с удивлением произнесла Джастина.

— Прошло слишком мало времени, Джас. До смешного мало. До обидного мало. Я чувствую себя предателем по отношению к ней. Я должен был сдерживать себя.

— Джастин… Пойми, это не измена.

— Ты в этом так уверена? А вот я — нет… Это чудовищно. Не прошло и нескольких месяцев.

— Я не понимаю твоих метаний, — недовольно сказала Джастина. — Если ты считаешь, что еще слишком рано продолжать жить полной жизнью, то сидел бы дома. Изображал бы затворника. Но ты ходишь на работу, общаешься с людьми, испытываешь какие-то чувства и эмоции… Какой смысл запрещать себе что-то? Какой смысл бороться с тем, что все равно происходит?

— Джастина… Мы не должны были так торопиться. Даже если не вспоминать о Мэриан… Я ведь отношусь к тебе лучше, чем к девочке на одну ночь.

— И что же?

— Мы были неблагоразумны. Мне следовало бы быть более чутким.

— Но если мне не нужно столько чуткости?

— Черт… Джастина, я запутался. Слишком много ощущений смешалось. Я виноват перед Мэриан. Я виноват перед тобой. Я ведь не смогу дать тебе многое — зачем было тогда начинать?