Эпоха последних слов Тихонов Дмитрий

Глава VII

Пасть

Стальной Кузнец неспешно откалывал внушительные куски руды от метеоритного ядра, очищал их от пыли и странных желтоватых наслоений, а потом помещал в печь, обильно обложив древесным углем. Видимо, работать он начал задолго до их прихода, потому что уже успел выварить несколько пористых комьев крицы — их он доставал из печи щипцами и, положив на наковальню, обрабатывал молотом.

Вольфганг и Скалогрыз не могли оторвать взгляд от этого простого, но по-своему колдовского процесса. Рыцаря завораживала игра огня и тени, монотонные, отточенные движения стальных рук в войлочных перчатках, гулкие ритмичные удары. Гном же попросту наслаждался работой мастера: он, как и любой другой представитель подгорного народа, разбирался в кузнечном деле и потому прекрасно понимал — то, что происходит сейчас у него перед глазами, являет собой истинное высокое искусство.

А вот Костолом откровенно скучал. Некоторое время его вроде бы тоже занимало удивительное зрелище, но потом он потерял к нему всякий интерес и принялся смотреть по сторонам. Орки с недоверием относятся к любому творчеству и созиданию. Конечно, в каждом уважающем себя племени имелась пара кузнецов, которые клепали броню и ковали ятаганы, но обычно ими становились старые или увечные воины, не способные более ходить в набеги. У Ыра хватало соображения помалкивать и не двигаться с места, однако происходящее явно тяготило его.

Аргус тоже хранил молчание. Тени, в которых он скрывался, были столь густыми, что ни один, даже самый острый глаз не смог бы различить в их глубине очертаний двуглавого бога. И брат Лариус, стоявший у дверей, не взялся бы с уверенностью утверждать, оставался ли Хозяин Кошмаров здесь или уже покинул комнату, отправившись одному ему ведомыми путями к одному ему ведомым целям.

Старый алхимик наслаждался каждым мгновением. Предыдущая никчемная, бессмысленная жизнь обретала немалую цену. Всего в нескольких шагах от него менялся ход истории. Он присутствовал при событии, обреченном на многочисленные и подробные упоминания во всех мыслимых летописях и хрониках. Он занимал собственное — весьма почетное — место в вечности.

А потом Аргус сказал:

— Оно здесь.

— Кто? — спросил Костолом, единственный не очарованный магией созидания.

— Зло, — просто ответил Двуликий. — Оно пришло.

— Что ты имеешь в виду? — отвлекся Вольфганг.

— Ничего, кроме того, что сказал. В цитадели демон.

Скалогрыз и рыцарь переглянулись.

— Больше к алхимикам ни ногой, — пробормотал гном. — Всякая нечисть гуляет по их цитаделям, как у себя дома.

— Демон? — не услышал его Вольфганг. — Там же эльфийка и мальчишка…

— И Харлан, — добавил гном. — И куча братьев в рясах.

— Что нам делать? — спросил Вольфганг у теней.

— Оставаться здесь. Ждать. Пока недостаточно стемнело, я не могу отправиться наружу в физическом теле. Без меня вам не справиться.

— Ждать?! — взвился Вольфганг. — Оставить наших там? Оставить раненого Харлана и пацана? Женщину?!

— Они не имеют никакого значения для будущего, — ответил Аргус. — Они не имеют смысла, не стоит рисковать собой ради них.

— Хватит этих разговоров о смысле и риске! Ты здесь, похоже, в шахматы играешь! Жертвуешь незначительными фигурами, чтобы подобраться к противнику! Так вот, Харлан и Элли — не пешки! Ты убедил меня бросить брата, а теперь хочешь, чтобы я и их тоже оставил?

— Если ты сейчас погибнешь, враг победит.

— Да неужели?! Чем я так важен, Бездна побери?!

— Связью со своим братом. Вы уникальны, и…

— Ну точно, так я и знал! Многоходовая комбинация! Знаешь, что? Ты — бог, а я — человек. И, наверное, это правильно, что тебя заботит вся картина в целом. Но мне она больше не нужна. Потому что люди ва…

— Иди уже.

— Что?

— Хватит сотрясать воздух. Идите наверх, сделайте, что сможете. Особенно не геройствуйте, главное — продержитесь до темноты.

Вольфганг и Скалогрыз бросились к выходу, но Костолом рявкнул им в спины:

— Погодите! — и тяжело опустил свою лапищу на плечо брата Лариуса. — Где наше оружие, старик?

Внутри Костяной Шатер выглядел еще больше. Драконий хребет, служащий потолочной балкой, казалось, врезался в густую синеву неба, продавливал ее. Солнечный свет лился потоками меж ребер, ложась ослепительно-белыми полосами на пол, покрытый плотным слоем костяной крошки.

В центре шатра возвышалась мраморная колонна, увитая высохшими лианами, такими же бесцветно-бледными, как и кости вокруг. Венчали ее четыре длинных загнутых рога. Или клыка. Один из них до середины покрывала ярко-красная, свежая кровь. Капли медленно падали вниз, и от страшного противоречия между алым и белым у Рихарда защипало в глазах. Хотя, может, дело было в том, что мрамор слишком ярко сверкал под солнечными лучами. Он пошатнулся, с трудом удерживая равновесие. Нереальное тело очень даже реально страдало от усталости.

Рыцарь медленно опустился на колени. Его путь оканчивался здесь, в этом сомневаться не приходилось. Если и имелось в джунглях по эту сторону врат место более значимое или могущественное, он попросту не сумел бы до него дойти. Он больше не встанет, пробудет здесь до тех пор, пока звезды не погаснут, пока его плоть не истлеет, а кости не смешаются с ужасающим ковром Шатра, не оставив от Паладина по имени Рихард никаких следов. Исчезнет не только тело, сгинут мысли, чувства, желания — все, чем он был, чем он жил, растворится в беспощадной белизне потустороннего солнца. Пусть.

Капли продолжали падать. Неспешно. Ритмично. Словно маятник. Секунда за секундой — в никуда. В Бездну.

Рихард закрыл глаза. Если бы в нем оставалось хоть немного жидкости, не высушенной огромным жестоким солнцем, наверняка появились бы слезы. Он не справился. Он сдался.

Нет.

Не может быть.

Нельзя.

Скрипя зубами так, что, казалось, вот-вот треснет череп, Рихард начал подниматься. Все его существо протестовало против столь грубого насилия над собой. Ноги не слушались, отказывались поддерживать туловище, руки дрожали, словно после десяти дней беспробудного пьянства. Вообще состояние больше всего напоминало именно похмелье — невероятно сильное, непобедимое, всеобъемлющее. Зажмурив глаза, потому что от света его тошнило, Рихард сделал шаг. Потом еще один.

А в следующее мгновение позади него тяжело захрустел костный ковер. Рыцарь начал оборачиваться, открывая глаза, и, не сумев удержать равновесия, рухнул обратно в белую мертвую пыль. Но две могучие руки подхватили его, подняли в воздух, бережно понесли куда-то. Он не знал, реальность это или бред — голова страшно кружилась, пищевод и желудок судорожно пытались извергнуть наружу хоть что-то — сильнейшие рвотные позывы сотрясали все тело.

— Ты победил! — сказал рядом тяжелый, хриплый голос. — Ты доказал, что в тебе течет кровь богов. А значит, ты — мой брат.

Рихард все-таки смог открыть глаза. Над ним нависала, покачиваясь в такт широким шагам, уродливая морда Зара. Он узнал его сразу, хотя никогда не видел и даже не верил в его существование. Как с орками, в этом случае было достаточно одного взгляда.

Голова казалась крошечной на фоне по-настоящему великанских плеч, бугрящихся мышцами, утыканных ржавыми гвоздями, на которых висели древние, крошащиеся черепа. Еще более грозное впечатление производили клыки, торчащие из углов пасти: длиной с руку взрослого мужчины, загибающиеся кверху, будто рога косматых быков, что разводили у Рихарда на родине. Именно такие клыки и украшали вершину мраморной колонны, никаких сомнений. Лоб бога войны закрывала железная пластина, крепившаяся прямо к кости с помощью толстых медных болтов. Нижний край пластины нависал над глубоко посаженными глазами, горящими бледным желтым огнем.

Из приоткрытой пасти, полной острых зубов, свисал тонкий язык пепельно-серого цвета. Кожа Зара была того же оттенка, но чуть светлее. Он нес Рихарда, как мать несет младенца, бережно прижав хрупкого человечка к своей мускулистой груди.

Едва тошнота и головокружение ослабли настолько, чтобы можно было открыть рот, рыцарь сказал:

— Сам пойду…

— Шутишь? — прогудел великан. — Ты и шагу сейчас не ступишь. Темные Тропы не особенно гостеприимны, тем более, к живым. Тебе не место здесь, в этом все дело.

— Я должен идти…

Рихард закрыл глаза, потому что мир начал вращаться с удвоенной быстротой. Он знал, что великан прав. Боги никогда не заблуждаются. Никогда.

Элли заметила, что Червяка нет, только когда внизу появился шум. Она увлеклась чтением — и не замечала ничего вокруг. С тех пор как ей последний раз доводилось держать в руках свиток с текстом, прошло очень много времени. Настолько много, что теперь даже рецепты алхимических зелий шли на ура. Особенно интересным оказался почему-то рецепт Эликсира Перманентной Стройности. Старший Народ никогда не страдал от проблемы избыточного веса, но сама мысль о подобном приводила Эллару в ужас. И читать о том, как люди боролись с этим недугом, было невероятно увлекательно. Однако стоило ей добраться до строк «…смешивать отвары следует с осторожностью, потому что яды мухомора в избыточных дозах могут быть опасны, особенно в сочетании с соком бледных поганок и пещерной плесенью. Посему рекомендуется использовать…», как где-то внизу, то ли на первых этажах, то ли во дворе послышались скрежет и звон. Потом что-то громыхнуло, и кто-то закричал — протяжно, пронзительно — криком умирающей плоти.

Элли вскочила, уронив свиток с рецептом на пол.

— Черв… — начала она, но осеклась, увидев, что мальчишки в комнате нет. Харлан на кровати беспокойно заворочался, но глаз не открыл. Внизу снова громыхнуло — так, будто нечто тяжелое с большой высоты рухнуло на каменный пол. Торговец вздрогнул и проснулся.

— Что случилось? — сразу спросил он, нахмурившись. Долгая, полная приключений и опасностей жизнь приучила купца мгновенно приходить в себя.

— Я не знаю. — Элли закусила губу. — Может, ничего страшного…

Она бросилась к дверям, выглянула во внешнюю галерею, отчаянно надеясь увидеть там мальчишку. Но, само собой, его там не оказалось. Коридор был пуст, за высокими стрельчатыми окнами тоскливо серело затянутое дымом небо. Элли вернулась в комнату.

— Червяк убежал, — сказала она. — Не знаю, где он.

Прежде чем купец успел ответить, внизу опять раздался крик, оборвавшийся так же резко, как и начался.

— Вряд ли «ничего страшного», — пробормотал Харлан и, повернувшись, спустил ноги с кровати.

— Тебе нельзя вставать, — поспешно заявила Элли, указывая на бинты. — Еще рано…

— Ты меня понесешь, что ли? — криво усмехнулся торговец. — Надо пацаненка искать, я правильно понимаю?

— Да.

— Вот то-то и оно, что «да».

Харлан поднялся, отбросив в сторону одеяло. Его тут же шатнуло, но он сумел удержать равновесие.

— Видишь, ты сам еле ходишь, — сказала эльфийка. — Ложись обратно. Я пойду вниз, а дверь запру. Тебе нечего будет бояться.

— Ну? А если… если ты… не вернешься, а замок, к примеру, подожгут? Я буду тут коптиться, в запертой комнате? Нет уж, давай так: иди за мальчишкой, а я соберусь с силами и двину следом.

Эллара только пожала плечами. Вряд ли Цитадели Алхимиков мог угрожать пожар — она была построена из крепкого горного камня, которому не страшен никакой огонь. Даже если бы вулканическая лава текла в этом направлении, ей не удалось бы повредить крепости. Но тратить время на споры с купцом эльфийка не собиралась.

Она оставила его, вышла в галерею. Червяк мог пойти налево, к следующей башне, по следам рыцаря, гнома и орка, а мог свернуть направо и вернуться тем же путем, каким они добрались сюда. В этом случае он точно должен был спуститься вниз, а значит, что бы там ни происходило, оно вполне способно угрожать ему.

Элли побежала направо. Если она ошиблась, и мальчишка отправился в другую сторону, исследовать замок, то слава Серому Алвинду — ей нечего опасаться и рисковать придется лишь собой. В конце концов, его исчезновение — только ее вина.

Снова послышались крики. На этот раз громче и отчетливее. За ними последовал резкий хлопок, какой бывает при взрыве пороха. Элли выскочила на винтовую лестницу и помчалась вниз, прыгая через три ступеньки. Внутри нее боролись два противоречивых чувства: с одной стороны, страх сжимал сердце все крепче с каждым шагом, с другой — нарастало приятное ощущение причастности к чему-то большому и по-настоящему важному. Отступать сейчас она уже была не в состоянии.

Навстречу ей по лестнице поднимался человек в черной робе алхимика. Он передвигался медленно, тяжело опираясь руками о стену. На ступенях позади него оставалась темно-красная полоса. Лицо несчастного было все перепачкано в крови, и в полумраке башни Элли удалось различить лишь глаза: выпученные от мучительной боли и смертного ужаса, глаза попавшего в стальной капкан животного — безумные, остекленевшие. Эти глаза были ей знакомы. Их обладатель принес им поднос с похлебкой и хлебом несколько часов назад. Она проскочила мимо, даже не пытаясь спрашивать о мальчике, и только тремя или четырьмя шагами ниже до нее дошло, что все равно не удалось бы получить ответа — у алхимика отсутствовала нижняя челюсть. Остановившись, эльфийка обернулась, но умирающий уже скрылся за поворотом лестницы. Элли продолжила путь вдоль кровавых пятен.

Теперь стало вполне очевидно: внизу творилось нечто поистине ужасное. Криков больше не было слышно, но беспрерывно раздавались глухие тяжелые удары, сопровождаемые треском. Ломают дверь, поняла Элли. Какие бы чудовища там ни явились, они ломают дверь…

В этот самый момент из-за поворота выскочил Червяк. Он мчался вверх по лестнице с такой скоростью, что с размаху влетел в живот эльфийки и сбил ее с ног. Пожалуй, он рванул бы дальше, но Элли успела схватить его за штанину. Мальчишка заверещал.

— Постой, Червячок, — лепетала она, поднимаясь. — Постой, это же я! Я!

— Бежим! — взвизгнул он и потянул ее за собой. — Быстрее! Бежим!

Элли не заставила просить себя дважды, и понеслась обратно, сразу за неутомимым пацаном.

— Что происходит?

— Она освободила их!

Элли ничего не поняла, но на разговоры не хватало ни времени, ни сил. Они миновали алхимика, который попался ей во время спуска. Бедняга распластался на ступеньках в расплывающейся темной луже. Червяк перепрыгнул через него, даже не повернув головы, а Элли снова поймала взгляд еще живых, но уже затуманившихся глаз. Боли и страха больше не было, вместо них появилась тоска. Человек словно бы просил ее о чем-то. Она догадывалась, о чем. Но у нее не имелось при себе никакого оружия, чтобы выполнить его просьбу.

— Они жрут людей! — пропыхтел на бегу мальчик. — И…

Далеко внизу дверь слетела с петель с оглушительным скрежетом. Башня сразу же наполнилась мешаниной звуков: воплями, звоном цепей, топотом множества ног. На первом этаже началась бойня.

Через пару минут Элли и Червяк добрались до выхода в галерею. Харлан стоял в коридоре, всего в нескольких шагах от лазарета. В руках он сжимал ножку кровати — благодаря солидному чугунному набалдашнику из нее получилась вполне эффективная дубинка. Торговец прислонился спиной к стене. Бинты на его груди были насквозь мокры от крови.

Эльфийка и мальчик добрались до него, остановились, тяжело дыша. Червяк согнулся пополам, упершись руками в колени. Его вырвало зеленоватой желчью.

— Нашелся, сорванец, — усмехнулся Харлан. — Не уследили мы за тобой.

— Простите. — Червяк утер рот ладонью. — Но… я увидел ее… в окне…

— Кого?

— Старую Ивэйну…

— Она же погибла.

— Да. Все равно… Ивэйна была во дворе. Освобождала тех, прикованных к столбам.

— Прикованных к столбам?

— Я не знаю, кто это. Но выглядят они жутко.

Он сплюнул. Дыхание постепенно приходило в норму. Эльфийка, казалось, не запыхалась вообще.

— Черная магия! — сказала она уверенно.

— Где наши? — спросил торговец.

— Их увел главный алхимик. Куда-то в подвал вроде бы. С кем-то встретиться.

— Это может быть связано со старухой?

— Откуда мне знать.

Харлан вздохнул и почесал седеющую бороду:

— В моем родном селе такие ситуации назывались полным…

— Тихо! — прервала его Элли.

Торговец замолк, она прислушалась. Топот приближался, поднимался в башне справа. Ни криков, ни голосов, ни звякания оружия — только слитные шаги большой толпы, спешащей вверх по узкой винтовой лестнице.

— Они идут сюда! — воскликнула эльфийка. — Надо бежать!

— Не смогу, — спокойно ответил Харлан. — Чешите отсюда, а я попробую их задержать хоть немного.

— Не будь дураком!

— Вот думать, что я сумею от них скрыться, и правда способен только дурак. Я сюда-то еле доковылял. Видно, судьбу не обмануть. Все, рвите когти.

Теперь топот на лестнице могли различить и человеческие уши. Элли и Червяк побежали в противоположную сторону, постоянно оглядываясь. Харлан взвесил свою импровизированную палицу в руке, отошел от стены, встал в середине коридора, широко расставив ноги. Он был спокоен и не оборачивался. Слишком много людей ждали его на Темных Тропах: он сильно отстал от тех, кого любил, от лучших друзей, от соратников и деловых партнеров. Пришло время ему догонять их. Оставалось только надеяться, что по ту сторону смерти грудь не будет так сильно болеть при ходьбе.

Толпа выплеснулась в галерею подобно селевому потоку. Оскаленные рты и пасти, закатившиеся или вовсе закрытые глаза, сжатые в кулаки или хищно скрюченные пальцы. Орки, люди, гномы. В грязных лохмотьях или полностью обнаженные. Они не издавали ни звука, просто двигались вперед со всей скоростью, на которую были способны, будто единое безумное существо.

— Ннна! — выдохнул Харлан и, широко размахнувшись, влепил чугунный набалдашник дубинки в висок светловолосого, заросшего бородой парня, бежавшего первым. Тот отлетел к стене, мешком повалился на пол, белые сальные кудри быстро залила кровь. Второй удар нанести уже не удалось: следующий бегун столкнулся с Харланом, опрокинул его на спину.

Элли и Червяк видели, как толпа сомкнулась вокруг упавшего. Продолжения они ждать не стали, свернули на лестницу, по которой часом раньше Лариус увел Вольфганга сотоварищи. Через несколько секунд галерею наполнил душераздирающий крик. Стены постарались заглушить его, но эльфийка и мальчик слышали.

По счастью, арсенал находился неподалеку. Выйдя из башни, Лариус сразу поспешил туда, а вслед за ним и трое друзей. Безумцы во дворе вели себя более чем странно: вялые, бесцельные телодвижения сменились дикой яростью. Они прыгали, скрипели зубами, пытались порвать цепи, дотянуться друг до друга.

— Никогда подобного не было, — изумленно протянул седой алхимик. — Это демон на них так влияет?

— Наверняка! — прорычал ему в ухо Вольфганг и, схватив старика под локоть, поволок за собой. — Нельзя медлить ни минуты! В оружейную!

У дверей арсенала брат Лариус долго искал нужный ключ, а потом несколько раз промахивался им мимо замочной скважины — очень уж дрожали пальцы.

— Ты подмоги хочешь здесь дождаться, что ли? — проворчал Скалогрыз. — Эльфиек и Крома?

— Иди в Бездну! — отмахнулся алхимик. — Я волнуюсь…

— И мы тоже, — добавил Вольфганг. — Но с оружием волноваться сподручнее.

Наконец замок щелкнул, отпираясь, и они смогли войти. То, что братья отобрали у них, было свалено в кучу прямо у порога. Однако взгляды всех троих мгновенно приковали стены, увешанные самым разнообразным вооружением.

— Вот болтотрясы… — прошептал гном. — Да у вас тут на целую армию!

— Берите, что хотите, — буркнул Лариус. — Нам не пригодится.

— Только выбираем быстро, — скомандовал Вольфганг. — Некогда раздумывать.

Костолом определился сразу:

— Рогатое Крушило! — проревел он, схватив нечто, больше всего похожее на гигантскую кирку, рубящая часть которой была выполнена из камня и украшена перьями. Рыцарь взял свою сумку с остатками порошка, скипетр, известный как «Метеор» — оружие особых ударных войск Ордена Паладинов — и тяжелый композитный лук с полным колчаном стрел. Дольше всех провозился Скалогрыз. Возможно, дело было в том, что его левая рука по-прежнему висела на перевязи. В конце концов он определился и вышел наружу, нагрузив на себя три аркебузы и сжимая здоровой рукой тяжелый молоток.

— Не тяжело? — участливо спросил Ыр.

— Халява не тянет, — усмехнулся Скалогрыз. — Вы даже представить не можете, что за зверские штуковины я отыскал. Эта кувалда у нас в Торгорском Кряже зовется гренадерской. Ей вооружаются только элитные воинские части. Про огнестрелы вообще молчу. Вот эта, слева, очень редкая и дорогая штука. Называется «Звездная аркебуза». А та, что справа…

— У тебя же только одна рука.

— Так я и не буду все сразу использовать.

Они снова вышли в крытую галерею и направились по ней обратно — к лазарету. Рядом творилось невообразимое: безумцы разрывали цепи, грызли их зубами, сдирали с себя ошейники, разрывая кожу и ломая кости. Один из орков, огромный, заросший рыжей щетиной, попросту выломал каменный столб и теперь ковылял через двор по направлению к галерее. Он не трогал окружающих сумасшедших, даже не обращал на них внимания, у него явно имелась четкая цель, и только тяжелый столб за спиной не позволял ему перейти на бег.

— Эй! — воскликнул Лариус. — Он же сюда идет.

— Похоже на то, — ответил Вольфганг и потянул с плеча лук. — Это странно?

— Это просто невероятно. — Лариус едва не плакал. — Такого никогда раньше не было… я же говорю, они не способны мыслить.

— Значит, кто-то мыслит за них, — сделал вывод Вольфганг. — Сейчас я его сниму.

— Нет! — Скалогрыз оттолкнул его в сторону. — Здоровяк — мой! Хочу продемонстрировать вам силищу Звездной аркебузы!

— Уверен? — рыцарь отошел, но лука не опустил. — Давай, глянем.

Скалогрыз опустился на одно колено и принялся заряжать оружие: он неспешно прочищал шомполом стволы, потом засыпал в них разрыв-песок из небольшого мешочка, следом за ним — рубленые кусочки металла. Еще пара быстрых движений шомпола… Выполнял все это он одной рукой, и неплохо справлялся. Вольфганг тревожно взглянул на орка, бывшего уже на расстоянии десятка шагов.

— Не поторопишься?

— Не волнуемся, сохраняем штаны сухими. — Гном поджег запал и поднял аркебузу. — Все равно дальность выстрела небольшая.

Роста Скалогрыза как раз хватало, чтобы удерживать ствол ружья над парапетом галереи. Он прищурился, прицеливаясь, хотя промахнуться с такого расстояния по столь огромной мишени не сумел бы и слепой. Орк никак не отреагировал, продолжал агрессивно ковылять, с каждым шагом подтягивая за собой каменный столб. Пасть его была растянута в злобном оскале, а глаза слепо таращились вперед. По подбородку стекала слюна.

— Он точно не хочет подружиться? — спросил Скалогрыз.

— Стреляй! — прошептал Лариус.

Подойдя вплотную к галерее, орк все так же молча взмахнул обеими лапищами, собираясь мощным ударом впечатать в гранит маленького бородатого человечка. И тут аркебуза пальнула. От грохота вздрогнул, казалось, даже Костолом, а Лариус вообще едва не упал. Скалогрыз и безумный орк разлетелись в разные стороны. Гном ударился о каменную кладку, сполз на землю, но оружия из рук не выпустил. Рыжебородому повезло меньше. Выстрелом ему разворотило всю грудь и почти полностью снесло голову.

— Недурно! — сказал Ыр, помогая Скалогрызу подняться.

— Дык! — Гном выглядел очень довольным. — Картечь решает любые вопросы.

Грохот привлек внимание остальных безумцев. Они стали рваться из цепей с удвоенной силой. Среди них вдруг невесть откуда появились уже освободившиеся — но они не нападали на остальных, а помогали им избавиться от ошейников.

— Бездна меня забери. — Лариус не сводил с них взгляда. — Не может быть…

— Пойдем! — Вольфганг схватил его за рукав. — Надо возвращаться к нашим.

Они побежали по галерее. У входа на лестницу лежал алхимик. Двое безумцев, устроившись рядом на карачках, пожирали его: один разорвал парню живот и теперь, громко чавкая, разгрызал внутренности, а второй обгладывал лицо. Они подняли окровавленные морды навстречу приближающимся, уставились мутными немигающими глазами.

— Прочь! — взревел Лариус и, выхватив из пальцев зазевавшегося гнома кувалду, бросился к зверолюдям. Он пытался отогнать их от трупа, словно гиен или ворон. Но они не были ни тем, ни другим. Вольфганг успел только поднять лук и наложить стрелу на тетиву. Костолом успел махнуть рукой, пытаясь схватить Лариуса за плечо, и промахнуться. Скалогрыз успел моргнуть и раскрыть рот от удивления. А безумец успел прыгнуть и впиться зубами в горло седого алхимика.

Кровь брызнула, а через секунду опоздавшая стрела рыцаря вонзилась монстру в глаз, насквозь пробив череп. Он повалился на пол, увлекая за собой старика. Второй тоже прыгнул — на гнома, — но Рогатое Крушило поймало его в полете, проломило ребра и отбросило на несколько шагов.

Рыцарь пинком отшвырнул обмякшее тело безумца, склонился над Лариусом. Помочь тому было уже нельзя. Даже имейся у Вольфганга с собой полное кадило целебного порошка, его бы не хватило, чтобы успеть залечить огромную рваную рану на дряблой старческой шее.

— Доброго пути, — прошептал рыцарь в полные страдания глаза. — Пусть Темные Тропы тебе освещает свет истины. До встречи, брат Лариус.

Старик захлебывался кровью, пытался глотать ее, пытался дышать. Потом с трудом открыл рот:

— Ма… Мавиусу… скажи… мне жаль, что… не успел…

— Передам, — кивнул Вольфганг, хотя и знал, что вряд ли когда-нибудь увидит брата Мавиуса вновь. — Передам обязательно.

— Книги… которые он тебе… дал… они очень важны… ищи в моих…

Он закашлялся, и больше уже не мог говорить, но Вольфганг и так понимал, о чем речь.

— Найду. Не сомневайся.

Глаза алхимика закатились. Он хрипел и вздрагивал — тело не желало отпускать душу прочь. Роргар подошел, направил дуло второго мушкета в висок старика, спросил:

— Прекратим агонию?

Вольфганг поднялся и отвернулся.

На первой же лестничной площадке они нашли Элли и Червяка. Те сидели в углу, обняв друг друга. Мальчик плакал. Появление троих товарищей мало обрадовало их, хотя Элли немного оживилась.

— Наверх нельзя, — прошептала она сразу. — Их там так много.

— Дробанутых? — уточнил гном.

— Да, — подал голос Червяк. — Они убили Харлана.

— Точно?

— Точно… он кричал… — мальчик снова разрыдался.

— Бездна! — Вольфганг поднялся на несколько ступенек, посмотрел вверх, прислушался. — Говорите, их там много?

— Очень, — ответила Элли. — Целая толпа.

— Почему они молчат? — спросил Червяк. — Они не кричат, не говорят, не угрожают.

— Потому что они куклы, — объяснил рыцарь, продолжая рассматривать стены и лестницу. — Как тряпичные дурилки, которыми скоморохи развлекают народ на ярмарках. Знаешь, да?

— Их на руку надевают, а потом пальцами шевелят, и они вроде как двигаются?

— Именно. Марионетки. А марионетки не разговаривают. Тот, кто их двигает, разумеется, может и поговорить. Но вряд ли нам понравится то, что он собирается сказать.

— Ты имеешь в виду Ивэйну?

— Ивэйну?

— Да, нашу старую повариху. Мою… бабушку. Я видел, как она переползла через стену и начала освобождать тех, кого приковали к столбам, на другой стороне двора.

— Зарова срань! — выругался Костолом. — Она же померла!

— Это не Ивэйна, — сказал Вольфганг. — Это демон, который использует ее тело, чтобы спрятаться в нем от солнечного света. Мы с мастером Роргаром уже сталкивались с подобным не так давно.

— О, да! — Скалогрыз не отрывался от аркебузы, прочищая ствол за стволом. — И воспоминания остались не самые приятные.

— Ладно, что делать будем? — обратился Вольфганг к Костолому. — Нам надо продержаться всего ничего, до темноты, пока не придет подмога. Предлагаю окопаться здесь. Лестницы узкие, отбиваться будет просто.

— Не, — покачал головой Костолом. — Если они сверху попрут, не сдержим. Просто завалят нас и все. Кабы только нижнюю оборонять…

— Согласен. Тогда другого выхода нет, придется возвращаться во двор и по галерее добраться обратно в подвал, под крыло Аргусу.

— Аргусу? — взметнулась Элли. — Ты сказал, Аргусу?

— Ему самому. Потом объясним. Сейчас делаем так. Мы с мастером Роргаром идем первыми, потом ты с Червяком. Ыр замыкает, прикрывает тылы. Ясно?

Все кивнули.