Свидание за доллар Рейдо Диана

Посидев немного в различных интернет-кафе, выпив при этом немало кофе, посетив несколько утомительных собеседований в однотипных конторах, Перл наконец вышла на работу администратором в косметическом центре.

Это был узкопрофильный центр, не поражающий широтой спектра предоставляемых услуг. Маникюр, педикюр, эпиляция разных видов, диагностика и лечение кожи. Ну, и так далее. А обязанности Перл были крайне просты – следить за расписанием врачей, вписывать в таблицы посещений новые визиты пациентов, подсчитывать сумму, которую пациент должен заплатить по результатам посещения центра. Ничего нового день за днем, одни и те же нехитрые операции. Звонки, ответы на вопросы, предоставление сведений о ценах по прайсу, короткие контакты с врачами, косметологами и маникюристками. Лица клиентов, конечно, различались, но под конец смены сливались для Перл в одно абстрактное лицо.

Поскольку косметический центр работал с одиннадцати утра до девяти вечера (Что? Обед, вы говорите? Нет, подождать придется до вечера…), то администраторы заступали на смену по очереди, сменяясь через день.

Своим спокойствием, своей невозмутимостью Перл довольно быстро расположила к себе начальство косметического центра. К ее работе не придирались понапрасну, а ее голос, словно убаюкивающий, обволакивал и усмирял недовольных клиентов. Выглядела Перл всегда аккуратно и ухоженно, поэтому для салона она была своего рода «визитной карточкой» – кто же мог подумать, что она никогда не прибегала к услугам своих коллег, маникюристок и косметологов?.. Как бы то ни было, она была еще и отличной рекламой салону.

И никто даже и не догадывался о том, что невозмутимость и выдержанность Перл на самом деле являются следствием ее внутреннего состояния, что ее мягкость и уравновешенность скорее говорят об отсутствии жизни, отсутствии подлинных желаний и ярких страстей в опустошенной душе.

Такой ее однажды и увидел Роджер в холле парикмахерской.

Перл получила премию, посидела вечером в баре над коктейлем дайкири, отоспалась и на следующий день – а у нее был выходной – от нечего делать отправилась стричься.

Собственно говоря, она всего лишь собиралась подровнять концы волос. Возможно, сделать маску, ну, и что там еще посоветовал бы ей ее мастер?

Перл стриглась у этого мастера вот уже несколько лет и не хотела искать никого другого. Поэтому когда мастер перешел на работу в другой, гораздо более дорогой салон, она всего лишь стала стричься реже, но своим привычкам и склонностям изменять не желала.

Когда к ней стал вдруг клеиться прямо в очереди незнакомый мужчина (впрочем, достаточно представительный и импозантный!), Перл наговорила ему какой-то чепухи, наплела ерунды, наболтала пригоршню всяких пустяков. Но, пока говорила, успела и сама поверить в свои слова. Разве не стоило ей начать жизнь с чистого листа, перевернуть все устои, дышать полной грудью? Недавних событий, которые грозили наложить отпечаток на всю ее жизнь, конечно, не было. Перл только потом догадалась, какое событие подразумевалось по умолчанию. Еще немного – и подошла бы ее очередь занять место в кресле парикмахера, и она велела бы Тони обрезать ее роскошные темные пряди так, чтобы они едва достигали подбородка, если не короче…

Но Роджер чуть ли не насильно вытащил ее из салона, повез ужинать, разговорил, растормошил.

Безразличие Перл он счел тонкой, не всем доступной иронией. Ее легкую отстраненность, отчуждение, окрашенное в недоступный чужому взгляду оттенок горечи, он принял за непоколебимую уверенность в себе. Роджера интриговали и манили женщины, которые всегда точно знают, чего хотят, и абсолютно не волнуются по поводу препятствий, которые могут возникнуть на их пути.

Роджер решил, что таких женщин он еще не встречал. Что это будет редкой глупостью – упустить шанс завязать отношения с ней, упустить Перл. Ему показалось, что в ней скрыта какая-то загадка, притягательная тайна, которую нужно хотя бы попытаться разгадать до конца… Где она черпает свою неповторимую иронию? Откуда берет эту непостижимую уверенность в себе? На что опирается в жизни? На чем зиждутся ее принципы, отношение к миру, взаимоотношения с людьми?

Знал бы Роджер, что «отношения с людьми» лежали вне сферы интересов Перл.

Она за пару лет так и не сблизилась ни с кем из коллег по работе. Ей была приятна Элисон, хорошенькая белокурая сменщица, также работавшая администратором в центре. Но именно потому, что Элисон была ее сменщицей, они почти не пересекались в приемной.

Иногда косметологи звали Перл выпить после работы. Она неизменно отказывалась. Не посещала корпоративные вечеринки. Она безукоризненно выполняла свои обязанности, а что касается остального, то она хотела лишь одного – чтобы ее не трогали, оставили в покое.

Нет, не так.

Просто чтобы не лезли к ней, не пытались заглянуть в душу, не расспрашивали о семье, о бойфрендах, о планах на будущее, о мечтах, о чувствах, эмоциях и переживаниях.

– Перл, если не секрет, а сколько вам лет? – спросил тогда Роджер в отдельной кабинке ресторана для избранных, пока девушка расправлялась с карамельной корочкой крем-брюле. – Хотя, конечно, женщинам не принято задавать подобные вопросы, – подмигнул он, – но, может быть, вы сделаете исключение?

Перл, которая крайне редко вспоминала о своем возрасте, поступила так же, как и всегда: припомнила, который сейчас на дворе год, автоматически отняла от цифры год своего рождения и выдала:

– Двадцать четыре, Роджер.

При этом воспоминания о воздушных шариках, сливочных тортах, любящих лицах родных и близких, – словом, все те воспоминания, которые непременно сопровождают воспоминание о дате, о дне рождения, даже не всколыхнулись в ее мозгу, будучи накрепко запертыми в самом темном уголке памяти, вытесненными за пределы сознания.

– Сколько вам лет?

– Двадцать четыре.

Простой вопрос, простой ответ.

Только не будем говорить о днях рождениях, друзьях, семьях, планах на будущее, «а вы еще не думали о детях, Перл?» – о, этот излюбленный вопрос почти всех коллег на работе, каждой озабоченной клуши, заворачивающей пышные телеса в фирменный белый халатик с логотипом косметологического центра на воротнике…

К счастью, Роджер не стал допытываться ни о чем подобном. Разговор как-то сам собой зашел о его бизнесе, но и бизнеса они коснулись лишь вскользь. Беседа поплыла по руслу общечеловеческих проблем – политики, экономики, экологии…

Перл не слишком часто рассуждала на все эти темы. Но она не боялась попасть впросак или сесть в лужу со своими некомпетентными мнениями по тому или иному поводу. Тем более что Роджер то и дело пускался в пространные рассуждения, каждое из которых вполне могло составить приличную статью или развернутую новостную сводку… Перл оставалось лишь время от времени вставлять восхищенный комментарий, кивать головой, отпивая из высокого бокала шампанское, задавать уточняющие или наводящие на следующее пространное рассуждение вопросы.

Разве не о такой собеседнице мечтает большинство мужчин по всему миру?

Совершенно необязательно интересоваться точкой зрения того, с кем вроде бы ведешь диалог. Куда как интереснее пуститься в рассуждения, делясь всем накопившимся опытом или грузом ценной информации.

Потом они немного поговорили о том, как именно Перл предпочитает развлекаться. И, услышав себя словно со стороны, она ужаснулась – неужели ее жизнь действительно так скучна, пресна и безрадостна, как она сама ее описывает?

Внутренне вздохнув, Перл вынуждена была признать, что, пожалуй, так оно и есть.

Полноте! Как же так могло получиться? Ведь она красива, жизнь вокруг нее может и даже должна бить ключом! Она юна, умна, непосредственна, у нее наверняка хороший потенциал… Да как же, как она могла позволить самой себе устроить из своей квартиры чуть ли не склеп, похоронить себя заживо в воспоминаниях, в унылой работе и редких походах в ближайшую кофейню?

Словно для полноты картины, в мозгу Перл всплыла совершенно неожиданная мысль. Она вдруг подумала о том, что сказал бы по этому поводу ее отец. Тот славился своим балагурством, шутками и острым языком.

Да, папа наверняка выдал бы что-то вроде: «Тебе, Перл, самое время устроиться в библиотеку и стирать там пыль с каталогов, ну и кошку вполне можно завести!»

Перл негромко фыркнула. Удивительно, но впервые за долгое время воспоминание об отце было таким ярким и живым, таким теплым.

И впервые за долгие годы мысль о ком-то из своей семьи не причинила ей такой острой, такой невыносимой боли. Обрадованная Перл сочла, что это хороший знак.

Может быть, и этот занятный тип, Роджер Мерри, встретился сегодня ей в салоне совсем не случайно?

Перл с удвоенным интересом вновь принялась слушать его. А он, в свою очередь, пытался узнать хоть что-то о ней, добиться какой-то откровенности, милых деталей частной жизни Перл.

Ближе к концу вечера и прозвучало то самое судьбоносное предложение Роджера отправиться к нему домой и послушать классическую музыку.

Роджер сказал:

– Видите, Перл, я понимаю, почему сейчас вы бежите от компании своих сверстников, от приевшихся посиделок, но что вам мешает попробовать окунуться в новую, незнакомую вам удивительную жизнь?

– Что ж, – улыбнулась она, – и как же окунаются в эту самую удивительную жизнь?

– Существуют сотни способов. Например, что вам давно хотелось сделать, но не было желания или возможности?

Перл пожала плечами, но ее вид уже не был таким задумчивым, скорее, она была оживленной.

– Ну же, Перл, – настаивал Роджер, – подумайте хорошенько.

– Честно, я не знаю.

– О господи, да хотя бы помечтайте на полную катушку.

– Это задание из разряда почти невыполнимых, – она вновь улыбнулась, на этот раз печально. Если бы улыбки можно было сравнивать с напитками, улыбка Перл стала бы чашкой капучино, в которую по ошибке добавили чайную ложку соли.

– Вот как? Почему бы это, позвольте узнать?

– Да потому, Роджер, что последний раз я мечтала, наверное, лет в четырнадцать.

У Роджера был ошеломленный вид.

– Кажется, я появился очень вовремя.

– Для чего?

– Для того, чтобы спасти вас. Ладно, начнем с малого. Будем тренироваться. Итак, Перл, о чем же вы мечтали в четырнадцать лет?

– Кажется… Я не совсем уверена… Но вроде бы мне хотелось послушать оперу «Кармен» Бизе целиком.

– Целиком?

– Целиком. От начала и до конца.

– Ну, что ж…

Роджер вытащил из кармана наладонный компьютер и принялся нажимать на кнопки.

Перл с любопытством наблюдала за ним.

– К сожалению, – объявил Роджер, наконец оторвавшись от экранчика, – сегодня в городе нигде не идет «Кармен».

Перл вздохнула.

– Но…

– Но?

– Но у меня дома имеется прекрасная запись этого концерта. И я предлагаю вам прослушать эту запись у меня. Хорошие колонки, отличный звук…

– А не слишком ли поздно?

– Поздно? Не думаю. Для такой оперы, Перл, вечер подойдет как нельзя лучше.

– Хм…

– Ну, и к «Кармен» у меня найдется бутылочка красного испанского вина.

– Звучит заманчиво. Я ведь могу и соблазниться на ваше нескромное предложение, Роджер.

– А что в нем нескромного? Это всего лишь всемирно известная классика.

– Ох…

– Есть и колумбийский кофе.

– Это удар под дых, – улыбнулась Перл.

– Да. А к кофе – французские трюфели. И медовая дыня.

– Что ж, – решительно произнесла Перл, – кажется, этот вечер заслуживает того, чтобы провести его не так, как всегда.

– Вы согласны? Наконец-то. Едемте.

– Я готова.

Возвращаясь мыслями в противоречивое прошлое, Перл не могла не признать, что в каком-то смысле Роджер стал для нее спасательным кругом, шансом на возрождение, на попытку начать новую жизнь.

Новую жизнь для новой Перл, которой давно пора бы понять и признать, что ничего уже не будет так, как раньше. Что на всем белом свете она одна. Что нужно учиться жить иначе, осознавая, что она – последний представитель семейства Пэрриш. Осознавая, но не скорбя.

К чему, в конце концов, привела Перл ее скорбь на протяжении последних лет?

К добровольной изоляции, и только.

К потере всех друзей, приятелей и просто знакомых. Да что там, она даже не встретила того единственного, с кем ей захотелось бы создать семью. Крепкую и настоящую, подобную той, что была у ее родителей.

Она даже не нашла своего места в жизни. Нельзя же, в самом деле, считать своей гордостью и своим призванием место сменного администратора в косметологическом центре. Что она видела в жизни, кроме ресепшн и вереницы женщин-клиенток, мельком бросающих на нее взгляд (раздраженный, конечно же, ведь Перл, в отличие от них, пришедших на прием, всегда выглядела безукоризненно), протягивающих деньги и исчезающих до следующей записи.

Кажется, настало время распрямить плечи (ну, это выражаясь фигурально, на осанку Перл не могла пожаловаться при всем желании), расправить крылья, глубоко вздохнуть и оглядеться по сторонам. Небо и землю заливает солнечный свет, вокруг столько интересных людей – и разве это не повод попытаться получше узнать этот мир?

Роджер предоставил Перл множество возможностей для узнавания.

Вечер прослушивания классической музыки обернулся и совместным ночным времяпрепровождением.

Перл, хоть и не подала виду, пришла в восторг от немыслимо комфортной, импозантной и продуманной одновременно обстановки в особняке Роджера.

Это, конечно, было бы последним, за что она стала бы цепляться и что могло бы стать каким-то определяющим фактором, но ничто не могло ей помешать просто наслаждаться этим.

Роскошная кухня в бледно-оливковых и терракотовых тонах. Коридор с паркетом из темного, до блеска отполированного дерева. Ванная для гостей, куда Перл зашла вымыть руки, сияющая белоснежным фарфором, посеребренными кранами и ручками, идеально чистыми зеркалами шкафчиков. Гостиная, где в полумраке притаилась тяжелая мебель с резными спинками. Перл не была поклонницей такого стиля в обстановке, он напоминал ей средневековую Францию, но даже она должна была признать, что выглядело все импозантно и представительно.

Роджер сам приготовил для Перл кофе в кофейном аппарате. Перл, помнится, еще подумала тогда – а неплохо бы выдавать права на управление этим агрегатом, как на вождение автомобиля!

Он сам нарезал для нее сыр, красиво раскладывая его на огромном блюде (китайский фарфор, ручная роспись драконами), и Перл пробовала его различные сорта – с большими дырками, сладковатый, очень мягкий, крошащийся под пальцами, желтый и твердый, солоноватый…

Шоколад тоже был нескольких сортов. С фундуком, с миндалем, с начинкой из мякоти манго, черный, с кусочками карамели, с инжиром… От запаха этого шоколада у Перл кружилась голова.

Голова кружилась и от пьянящего красного вина, терпкого, ароматного. Перл вытянулась на кушетке, на которую была небрежно наброшена шкура какого-то пятнистого животного, держала в руках бокал на высокой ножке, а Роджер, ничуть не смущаясь, устроился прямо на полу, используя кушетку лишь для опоры.

Свечи не горели – вполне хватало слабого мерцания, исходящего от камина. Тепла, света, жара, маленьких искорок, которые рассыпались, взлетая, вверх от потрескивающих поленьев.

Перл нежилась во всей этой атмосфере удивительной чувственности, изобилия, роскоши ненавязчивой, но уверенной. Богатство, окружающее ее (то есть Роджера, разумеется), было не показным, но спокойно заявляющим о своей власти. И Перл сочла, что это правильно. Нужно жить так, как нравится, протягивая руку, знать, что возьмешь то, что хочешь. Как сильно жизнь Роджера отличается от ее жизни! Внезапно маленькая и уютная квартирка Перл, в которую ей нравилось возвращаться, всплыла у нее в памяти и показалась на этот раз жалкой, даже убогой.

Похоже, Роджер в свои неполные сорок лет вполне овладел искусством жить… А она, Перл, даже не приблизилась к умению хотя бы выживать.

Во что она превратила свою жизнь?

Что она с собой сделала, размышляла Перл под звуки нестареющей классики, бессмертного творения Бизе. И Роджер повернулся к ней, посмотрел на нее снизу вверх, а красноватый жар, исходящий из камина, придал его чертам выражение лукавства…

3

Джонатан

На террасе «Поцелуя» становилось все жарче.

Перл лениво подумала, что было бы неплохо вместо латте заказать просто воды. Холодной минеральной воды, и можно даже без газа.

– Вы… позволите?

В широкой улыбке блеснули белые зубы. Перл быстро подняла глаза: рядом с ней стоял смуглый парень в скромной, но аккуратной одежде, высокий, поджарый, даже на вид ловкий и подвижный.

– Простите? – Перл нахмурилась.

Ну, разве что самую чуточку.

– Вы позволите, – терпеливо повторил парень, – присесть рядом с вами?

Перл стало даже смешно.

– Неужели вокруг нас с вами мало свободных столиков?

Парень осмотрелся.

– Думаю, что даже слишком много, – с доверительным видом сообщил он.

– Тогда в чем же дело?

Парень со вздохом развел руками и сел.

Хотя никто его за столик не приглашал.

От дальней колонны за ними внимательно наблюдал официант.

Одного кивка Перл было бы достаточно для восстановления порядка, однако она почему-то медлила.

– Так я вас слушаю?

– Я не знаю, что сказать, – неожиданно признался смуглый незнакомец.

– То есть как это? – Перл опешила.

К такому повороту событий она была совсем не готова.

Ну же, кто этот приятный, но на редкость самоуверенный тип, и что ему здесь надо?

Вернее, что ему надо от Перл.

На бродягу или попрошайку он, конечно, не похож, хотя вполне очевидно, что жизнь его не радует своими щедрыми дарами.

Коммивояжер? Рекламный агент? Разносчик пиццы? Что за бред лезет ей в голову? Агент, отлавливающий на улице юных кандидаток в модели? Что же, разве она совсем не выглядит на свой возраст?

Парень молчал.

Молчала и Перл.

К столику подошел официант.

– Сэр, вы что-нибудь будете? – деликатно осведомился он.

Только Перл заметила полусекундную паузу между быстрым взглядом официанта на простую рубашку Джонатана, расстегнутую на несколько верхних пуговиц, брюки, которые вполне можно было принять за брюки строителя или разнорабочего (впрочем, у них не бывает брюк бежевого оттенка для лета), потертые кожаные сандалии, и его вопросом о заказе.

Парень мягко улыбнулся, поднял глаза на официанта и ответил:

– Спасибо, чуть позже.

Официант отошел.

Перл, уже в удивлении приподняв брови, рассматривала непрошеного гостя, как нахальное, странное существо. Существо это, вполне могло статься, явилось с другой планеты. С пришельцами так бывает – пока разберешься, что же им от тебя надо…

– Так что же вам от меня надо? – повторила свой законный и вполне логичный вопрос Перл.

– Впервые в жизни я не знаю, что сказать, ответить и придумать.

– Как прикажете это понимать?

– Вот уже десять минут я смотрю на вас и не могу придумать никакого предлога, чтобы завязать непринужденную беседу.

– Вот как?

– А до этого я полчаса стоял там, внизу, у веранды. На улице. Стоял и смотрел на вас. Любовался. Восхищался вами. И мучительно выискивал любой мало-мальски разумный и убедительный предлог для того, чтобы подойти, заговорить, завязать знакомство.

Он сочувственно улыбнулся, словно говорил сам с собой.

– Предлог, достаточно весомый для того, чтобы вы не отшили меня в первые же тридцать секунд нашего с вами знакомства.

– И как – нашли? – поинтересовалась Перл.

У нее внезапно пересохло во рту. Она подняла стакан и сделала большой глоток латте.

Где-то совсем далеко, на краю сознания, как мгновенно расплывающийся в синем воздухе неба самолетный след, у нее мелькнула мысль – кто он, авантюрист, обманщик, пикапер…

И тут же она растворилась – настолько это было непохоже на обман или злонравные уловки.

– Вы же видите, что не нашел.

– Печально, – отозвалась Перл.

– Да. Я хотел поговорить с вами о погоде, о том, как жарко в штате этим летом. Но это ведь ерунда, верно?

– Да. Да, наверное.

– Потом у меня была мысль расспросить вас о вашем одиночестве, разузнать, почему такая милая, интересная и замечательная девушка проводит свое время в кафе совсем одна. Только кофе составляет ей компанию…

– Только кофе, – эхом откликнулась Перл. Улыбнулась. Снова сделала из стакана большой глоток.

Шапка из взбитых сливок, возвышающаяся над стаканом с латте, коснулась краешка губ Перл, она облизнула сливки языком. Подумала, насколько роковым может оказаться этот ее невольный жест для ее непрошеного собеседника.

– Но это ведь тоже никуда не годится, верно? – разочарованно вздохнул парень. – Мало проку от таких тем для разговора. На избитых комплиментах далеко не уедешь.

– Почему вы считаете, что он – избитый? – спросила Перл, хотя вовсе не собиралась настолько любезно поддерживать беседу.

– Ну… Мне может показаться, что вы одиноки, но ведь я вполне могу таким образом выдавать желаемое за действительное? Разве красивые и умные девушки в наше время действительно могут оставаться одинокими? Боюсь, такое предположение банально и неоправданно.

– Но вы правы… Мне и в самом деле было немного грустно.

Она не собиралась с ним кокетничать. Но ведь он и правда угадал. Неужели за столько месяцев ничего не изменилось? Неужели она правда выглядит все такой же потерянной и одинокой? Вся работа над собой, кажется, пропала зря, все было впустую.

Или она просто не над тем работала?

Может, она всего лишь не там «копала»?..

– Что ж, я рад, что угадал хотя бы это. Но, поскольку я так и не нашел никакого предлога для продуктивного завязывания знакомства, я, с вашего позволения, просто уйду.

И парень действительно поднялся со своего места, легко и непринужденно поддернув брючины, легко и непринужденно возвысившись над столиком; его движение было столь же быстрым, сколь и незаметным.

– Подождите…

– Что?

– Но зачем вам уходить?

– В каком смысле?

– Мы ведь уже сидим и разговариваем, – немного нервно произнесла Перл.

Да что она делает?

С одной стороны, зачем ей всяческие сомнительные уличные знакомства?

А с другой… Чего ей бояться? От чего шарахаться?

В конце концов, она всегда может отшить этого парня, если что-то, по ее мнению, пойдет не так.

Парень сел неторопливо, без готовности, но с чувством собственного достоинства.

– Спасибо. Кажется, я могу считать это приглашением.

– Да, можете.

– Спасибо за приглашение. Кстати… а как вас зовут?

– Меня зовут Перл.

– Перл… – он словно попробовал имя на вкус, – такое же необычное и прелестное имя, как и вы сами. Не очень часто встречается.

– Вот как.

Перл ждала ответного жеста.

Не дождавшись, она нетерпеливо уточнила:

– А как же зовут вас?

– Джонатан.

– Мне… хм… мне очень приятно, – вежливо сказала она и улыбнулась.

В самом деле, разговор у них получался забавным.

– Я рад, Перл, что и вам приятно наше знакомство. Но, к сожалению, я не смогу воспользоваться вашим приглашением.

– Это еще почему? – Перл удивленно подняла брови.

Джонатан сделал вид, что осматривается, внимательно изучает обстановку.

– Видите ли, Перл… Кажется, тут приличное заведение. И было бы некрасиво пользоваться гостеприимством этого заведения, не заказав хотя бы чашку кофе.

– Так закажите, в чем же дело? – засмеялась Перл.

– Чертовски стыдно в этом признаваться. Я компрометирую себя перед такой девушкой… Но…

– Да?

– Понимаете, Перл, у меня нет денег даже на чашку кофе в кофейном автомате, – смущенно признался Джонатан, и выглядел он в этот момент, как нашкодивший мальчишка, пойманный за воровством наливных яблок где-нибудь на ранчо.

– Что ж, это, конечно, серьезная проблема, – задумчиво произнесла Перл.

– Глумитесь.

– Что?

– Издеваетесь, – решительно заявил Джонатан.

– Простите?..

– Понимаю, ситуация идиотская. В полной мере ее сможет оценить лишь тот, кто сам хоть раз да попадал впросак в похожих обстоятельствах.

– Объяснитесь, я не понимаю, – нетерпеливо потребовала Перл.

Страницы: «« « 12345678 » »»