Край, где живет детство Боев Сергей

Хрустальная песнь на пороге Апреля.

Апрель

Серёжка всегда удивлялся, как долго снег был хозяином во всей округе – почти целых пять месяцев! – и как быстро он исчезал по весне. Ведь совсем недавно из-под снежных заносов на полянах только-только повылезали первые вихрастые холмики. Но с каждым днём – сначала медленно, а потом всё проворнее – они прокладывали друг к другу травянисто-земляные стёжки-дорожки.

В его воображении весна играла с зимой в «ножички»: сначала понатыкала по всем пригоркам своих «деревенек», отогрела их своим дыханием, потом соединила их просёлками, заключив снежного противника то тут, то там в окружение… И, наконец, объединив усилия, согретые солнцем владения весны перешли в решительное наступление на оставшиеся одинокие снежные островки сопротивления. Ещё день, другой – и снега как не бывало! Остались от него лишь лужи-воспоминания, широко залившие освободившуюся от плена землю, покрытую прошлогодней жухлой травой…

А как только земля впитала в себя талую воду, и просохли асфальтовые дороги, игр да забав во дворе прибавилось стократ!

У девчонок, конечно же, на первом месте «резиночка» и «классики»…

Первая – игра ну совсем уж девчоночья. Хотя Серёжку давно интересовало, как это они умудряются перепрыгивать через резинку, натянутую чуть ли не на уровне пояса, да ещё не просто не запутаться в ней, но и перекрутить её в прыжке ногами каким-то хитрым образом, наступить где нужно, а потом и выпрыгнуть из образовавшейся «паутины». Как-то раз, когда Ларе и Лере не хватало третьего игрока, он с готовностью согласился подержать резинку. Позже, запомнив комбинацию движений, он решил попробовать сам – и к его собственному удивлению, у него неплохо получилось.

«Классики» же были игрой общедворовой. В неё играли все, и у каждого была своя бита – наполненная песком гуталиновая банка. Главным секретом успеха были плотно пригнанная крышка и заострённые бортики-тормоза по окружности – чтобы далеко не улетала. Ну и, конечно, требовалась отменная координация движений рук и ног, чтобы аккуратно выбивать биту из одной клетки точно в следующую и при этом сохранять равновесие, балансируя на одной ноге…

У мальчишек же в почёте в это время были «Казаки-разбойники». Играли в неё тоже всем двором, и самым главным здесь были фантазия и изобретательность «разбойников» в запрятывании первой, самой важной подсказки. Ведь пока «казаки» её ищут, у «разбойников» самая веселуха! Можно никуда не убегать, а просто наблюдать за их потугами и потешаться, отпуская всякие язвительные шуточки по поводу их умственных способностей. Непревзойдённым по остроумию в прятании первой подсказки с прошлой весны оставался Славка.

… Штабом «казаков» и стартом для «разбойников» была лавочка у одного из подъездов. На ней «разбойники» оставляли листок с указаниями, где искать первую подсказку. По правилам её нельзя было прятать дальше, чем 3 шага от лавочки, и зарывать в землю. За месяцы и годы игр для запрятывания этой самой важной подсказки были перепробованы все мыслимые и немыслимые места: трещины в деревянной скамейке, расщелины в асфальте, ветки соседнего куста сирени и даже полые стебли цветов и коробочки маков на клумбе… Фантазия иссякла, и всё чаще «казаки» отыскивали подсказку в первые же минуты игры. Но в тот день их ждал сюрприз.

Как обычно, на лавочке лежал листок бумаги, прижатый авторучкой. На листке – всего одна, вполне обычная строчка: «До подсказки не больше шага». «Атаман» Валерка, взяв листок в руки, в задумчивости почесал ручкой затылок и прочитал послание вслух своим «казакам».

– Ну, тут делов на три минуты, – объявил он. – Клумба и куст не в счёт, они дальше одного шага. Так что остаётся сама лавочка и всё, что под ней.

И «казаки» с двух сторон начали осмотр всех известных им щелей лавочки. На это действительно ушли считанные минуты – но результата поиски не дали. Зато «разбойники» просто покатывались от смеха…

– Странно… – протянул Валерка. – А чё это вы веселитесь-то? Щас под лавкой посмотрим – и вашему веселью конец. Лучше уносите-ка ноги!

– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь! – в тон ему ответил Славка. – Ищите, ищите, до ночи ещё далеко!..

И «разбойники» загоготали пуще прежнего…

Через полчаса поисков, перерыв под лавкой буквально каждый сантиметр земли и асфальта, «казаки» вынуждены были сдаться.

– Ну, и где ваша подсказка? Приколоться, наверное, решили – её ваще не существует?

– Ну почему же? Очень даже существует! – смакуя радость момента, небрежно протянул Славка, подмигивая своей «банде».

– Э, Славон, ну харэ уже кота за хвост тянуть! Давай выкладывай! – злясь не на шутку, потребовал Валерка-«атаман».

– Ну, слушайте. Вы когда подошли к лавке и листок взяли, там ведь ещё что-то лежало на листке, так?

Валерка недоумённо посмотрел на Славку и побелел, как мел. Его рука медленно потянулась к нагрудному карману рубашки, куда он машинально засунул авторучку.

– Ага, именно! – «добил» его Славка. – На листке лежала эта самая ручка! Раскрути её – найдёшь подсказку! Всё это время она была у тебя под самым носом!

Первый после весеннего половодья поход в орешник за подснежниками и фиалками – это целое приключение. Ведь сначала надо перебраться на другой берег – а река только-только стала отступать в своё привычное русло. Идёшь вброд п пойме. Воды – где по щиколотку, где – чуть выше… но высоты сапог, похоже, достаточно, чтобы добраться до мостка. Надо же! Его-таки не унесло течением, только поручень оторвало с этой стороны. Придётся идти очень осторожно по скользким брёвнам, через которые нет-нет, да и перекатывают волны всё ещё полноводной речки.

В низинке на другом берегу тоже всё ещё стоит вода, которая доходит уже до середины сапог… ещё выше… Голенища сдавливает со всех сторон – и через резину, через фетровую подкладку, через штаны и толстые шерстяные носки явственно чувствуется ледяное дыхание уходящей зимы… Только бы не зачерпнуть воды – снова болеть ох как не хочется!

Кажется, самое глубокое место позади… Разлив мельчает и, наконец, остаётся позади. Теперь вверх, на курган, по просёлку… Вот и окраина орешника.

Здесь в глубине, на склонах и на дне лощины ещё лежат нерастаявшие островки снега. Но на согретых солнцем полянках уже пробивается молодая изумрудная поросль, а в ней, словно россыпи жемчуга – робкие, как сама весна, бело-голубоватые подснежники с яркими пестиками-тычинками. Конечно, жаль прерывать их и без того такую недолгую жизнь. Но, в конце концов, оправдание находится – ведь их здесь так много, а мама одна, и её так хочется порадовать!

Побыстрее надёргать (с корешками, чтобы подольше оттянуть неизбежное увядание) букетик этих трепетно-беззащитных весенних цветов, разбавив их фиолетовыми кляксами васильковых фиалок, обернуть припасённой тряпицей, смоченной в талой воде – и можно в обратный путь! Только идти домой той же дорогой неинтересно, и начинаешь придумывать себе новые приключения. А почему бы не заглянуть в прибрежный лесок – может, уже вовсю пошёл берёзовый сок?

За «космодромом», на кочковато-холмистом берегу реки растёт несколько десятков берёз – их стволы призывно белеют среди прочих деревьев… Осторожно переступая с кочки на кочку через протоки, подбираешься к берёзкам поближе… Так и есть – «деревенские» уже начали сбор сока! Вон из ствола торчит алюминиевый желобок, а под ним – ещё наполовину пустая банка. Нет, эту трогать не будем. Зато под другой берёзой – полная до краёв. Из этой отпить не грех – всё равно сок на землю проливается! Делаешь один глоток, другой… Сладковато-терпкий, напитанный древесным духом холодный нектар бодрит. Это – вкус весны!

Стоишь среди берёз, запрокинув голову, смотришь, как деревья качают на своих кронах весеннюю синеву, и чувствуешь – на глаза наворачиваются слёзы… От бодрящего ветерка, что ли? Или от этой необыкновенной красоты? В голове вдруг ясно и отчётливо начинает звучать песня… Сначала невольно мурлычешь её себе под нос, потом начинаешь подпевать… И вот, перепрыгивая от одной берёзы к другой, распеваешь уже в полный голос, никого и ничего больше не стесняясь:

Лишь только подснежник распустится в срок

Лишь только приблизятся первые грозы

На белых стволах появляется сок —

То плачут березы, то плачут березы.

Как часто, пьянея от светлого дня

Я брел наугад по весенним протокам

И Родина щедро поила меня

Березовым соком, березовым соком.

(М. Матусовский)

Наконец, наступил долгожданный день рождения. С самого утра, наскоро позавтракав, Серёжка потянул маму в деревенское Шаталово – покупать подарок. Выбор в сельском магазине был небогатый, и Серёжка остановился на луке со стрелами на «липучках», наборе теннисных мячей и коробке свежайших бисквитных пирожных с разноцветными розочками и грибочками из заварного крема.

Славке мама заодно тоже купила лук и стрелы – благо, у него день рождения всего на месяц позже – и они со старшим братом полдня соревновались на меткость в своей комнате, нарисовав на двери мишень карандашом. Смоченные слюной стрелы с сочным «чмоком» прекрасно прилипали к ровной крашеной поверхности двери… Но вскоре это им наскучило, а для стрельбы во дворе покупные луки совсем не годились – били всего-то шагов на десять, да и стрелам совсем не к чему было во дворе прилипать… Нет, самодельный «индейский» лук с прошлого сезона даст этим покупным во дворе да в лесу сто очков форы!

С пирожными получилось всё гораздо лучше. После обеда на чай пришла вся дворовая команда – Юрка, Вадька, Витька, Ленка Зубарева, Лара и Лера. Покупные сладости были редкостью – обычно у всех мамы по праздникам сами пекли большие пироги с яблоками или с вареньем. Поэтому от пирожных за полчаса не осталось ни крошки…

Настало время обновить теннисный мяч.

Нет-нет, о том, что такое «большой теннис» и как в него играть, никто в городке даже не слышал. Теннисным мячом часто играли «в козла» от стенки, когда не было футбольного. Но сейчас он нужен был для того, чтобы открыть, пожалуй, самый увлекательный и массовый из дворовых сезонов – сезон лапты…

На правах именинника Серёжка выбрал себе в команду Вадика, Леру и Лару. Славке достались остальные.

– Чур, как именинник, я говорю считалку! – объявил Серёжка.

Никто не возражал, и он начал новую, недавно невесть откуда появившуюся, совершенно бессмысленную, но прикольную считалку:

Эни, бэни, рики, таки,

Тиль, буль-буль, каляки, шмаки,

Эус, бэус, краснодэус, бац!

«Город» достался им, Славкина команда пошла в «поле», а сам Славка остался на подаче.

– Славка, чур набрасывать хорошо, без подлянок! А то мы тоже потом вам тем же отплатим! – пытаясь изо всех сил звучать по-капитански, заявил Серёжка.

– Да ладно, не дрейфь ты, всё по-честному!

– Ну, тогда ладно. Начинаем! Лара – ты первая будешь. Потом Лера, Вадик. Я – последний.

Лара взяла в руки тяжёлую, сделанную из черенка лопаты и отполированную сотнями ребячьих рук биту. Славка сдержал своё слово, подбросил мяч удобно для удара… вот только удара не получилось.

– Ничего, не переживай! – подбодрил её Серёжка. – Если у Леры получится – бегите вместе хотя бы до «деревни».

Лера по мячу попала, но несильно, так что бежать было бессмысленно.

– Вадька, постарайся!

– Да знаю я… – протянул Вадька, поплевал на руки и встал на ударную позицию.

Первый, кривовато подброшенный мяч, он пропустил. Зато второй послал через всё «поле»» и успел вместе с девчонками добежать до «деревни». Теперь всё зависело от Серёжки. Если промахнётся – команды меняются местами.

Первый мяч… Нет, плоховато он пошёл, пропустим. Второй? Этот получше, но нет, подождём. Последний – тут уж бить по-любому…

Мяч летит вверх, как в замедленной съёмке, зависает в верхней точке и медленно начинает свой путь к земле… А сбоку, разрезая воздух, несётся к точке встречи с ним и смачно прикладывается к его резиново-ворсистому бочку массивная деревянная бита…

От такого удара мяч по кручёной траектории взлетает до высоты второго этажа и уходит далеко за площадку, да ещё и в сторону, в кусты акации на углу дома. Пока «поле» ищет мяч в кустах, Серёжка успевает сбегать в «деревню» и вернуться обратно… Вся команда опять в сборе, и можно начинать всё сначала…

Через пару кругов удача отворачивается от них, и команды меняются местами…

Но тем и хороша лапта, потому так долго и длится её сезон, что и в «поле» интересно. Ведь ещё неизвестно, что «козырнее» – крепко приложить мяч битой или в один момент выиграть для своей команды «город», умудрившись поймать такой мяч на лету! Ну а если и не поймаешь сразу – не беда. Всё равно, когда ты в «поле», ты – охотник! А бегущие по «полю» в «деревню» и обратно – «добыча», которую надо точно выбить мячом… Азарт такой, что игра прекращается только тогда, когда на городок опускается ночь, и мяча совсем уж не видно…

Спокойной ночи, городок! Утро придёт совсем скоро. И будет новый день… и новая игра.

Ура! Сегодня не надо идти в школу! Сегодня – Ленинский субботник!

С самого утра во дворах у всех домов кипит веселая весенняя работа.

Грабли нарасхват – ими прочёсывают полянки от прошлогодней травы и листьев. Мётлы пляшут по асфальтовым дорожкам, сметая мусор в кучи. Вот подъехал военный грузовик – это привезли покрашенные в яркие цвета старые покрышки под цветочные клумбы. А ну, кто богат лопатами? Самое время вскопать клумбы под окнами домов, заполнить землёй покрышки да посадить цветы!

Эй, ребята – есть кто свободный? Вам важное задание по силам: видите вёдра с побелкой и кисти? Так вперёд – нужно побелить все бордюры вдоль дорог и стволы деревьев на высоту роста. Ну а уж покраску лавочек у подъездов оставим солдатам…

Кипит во всём городке работа… И с каждым часом он ощутимо меняется – сбрасывает с себя остатки зимней хандры, свежеет под лучами весеннего солнца… И кажется, что в многочисленных кострах вместе с прошлогодней травой, листьями, всяким хламом и мусором сгорают, превращаются в дым и тают в воздухе все невзгоды, тревоги и холод прошедшей зимы…

– Сына, это ты? – окликнула его с кухни мама.

– Да, мам, мы уже всё закончили! Знаешь, какой городок стал красивый? Любо-дорого посмотреть! Я за великом – мы с Лерой договорились поехать велосипедный сезон открывать.

– А у меня к тебе тогда будет просьба – можете в орешник съездить и вербы нарезать? Завтра ведь вербное воскресенье, а через неделю – пасха!

– Это когда ты крашеные яйца варишь, а мы со Славкой их катаем по полу «на крепкость»?

– Ну да, именно.

– Ага, ладно, захвачу ножик тогда…

Его «Орлёнок» уже давно ждёт этого момента. Шины он подкачал ещё накануне, подновил оплётку на спицах и дугах… Наконец-то!

Он вытаскивает велик на улицу и, лихо вскочив в седло, гонит своего железного друга к Лериному подъезду. Лера уже ждёт его – вся такая ладная и весенняя в своём ярком вязаном свитере и розовой курточке.

– Готова?

– Ага. Куда поедем?

– Мама просила в орешник сгонять за вербой – завтра какое-то вербное воскресенье…

– Ну, тогда поехали.

И они срываются с места. Какое это удовольствие ехать по подсохшим земляным тропинкам первый раз после долгой зимы! Намеренно выбираешь маршрут позаковыристее – съезжаешь в ложбинки, с визгом вылетаешь на пригорок с другой стороны и, подрывая руль на себя, оказываешься в воздухе… Прыжок длится всего-то мгновение – но как захватывает дух! Каким неописуемым восторгом и счастьем наполняет тебя этот полёт!

Миновав лес и речку, нарезав в орешнике веток вербы, усыпанных пушисто-мохнатыми серёжками, на обратном пути они, не сговариваясь, останавливаются на вершине кургана…

Солнце в зените пригревает уже совсем по-летнему. Земля дышит терпкой испариной прелой прошлогодней травы и ароматом молодой зелёной поросли, покрывшей весь курган. В воздухе витает какое-то странное ощущение – то ли восторга, то ли тревоги, то ли ожидания, предвкушения чего-то значительного и очень важного…

Охваченные этим странным чувством, взявшись за руки, они молча стоят на вершине холма… И вдруг Серёжке чудится, будто стоят они на вершине огромного мира, о котором они пока ещё знают так мало…

Взору открывается лишь его маленький кусочек: орешник сзади; «говорящее» поле и песчаный карьер – по левую руку; прямо – любимый лесок, их дом на пригорке, а внизу у самых ног – вернувшаяся в свои берега речка-Свечка, мерно катящая волны к мостку, в Свечное озеро и дальше, дальше, до самой Хмары… Там, за купальным озерцом на Хмаре, ещё просматривается районный городок Починок с музыкальной школой, тиром и «Спорттоварами»…

А дальше мир теряет чёткость очертаний и лишь угадывается в размытых красках детского воображения…

Где-то в его тумане проступают купола соборов Смоленска – «города на холмах» (он знает его только по часто звучащей на радио песне)… Ещё дальше – маленький военный городок Кубинка, где он родился и который почти совсем не помнит… И уж совсем на горизонте виднеются рубиновые звёзды Кремля… Это Москва с тысячами тысяч жителей и Красной площадью с её парадами 7 ноября и 9 мая, в День Победы…

А что за ней? Воображение не подсказывает никаких конкретных названий, рисуя лишь бескрайние поля и леса, потом угрюмые Уральские горы, а за ними – непроходимую тайгу на сотни и тысячи километров… И лишь за тридевять земель от Москвы, там, где кончается суша и начинается безбрежный и загадочный Тихий океан, из тумана и тьмы непроглядной ночи выплывают огни самого далёкого города его страны. Это – Петропавловск-Камчатский. Его совершенно невозможно представить, но о нём Серёжке из «сигналов точного времени» по радио точно известно одно – там всегда полночь, когда в Москве и в его родном Шаталово три часа дня…

– Серёжа, ты о чём задумался? – выдёргивает его из путешествия по воображаемому миру Лерин бархатистый голос.

– Да вот думаю, какой огромный наш мир, а мы знаем только его маленький кусочек… Например, интересно – наша Свечка куда девается?

– Ну, она же в Хмару вливается – значит, становится Хмарой?

– Да это понятно. А куда Хмара впадает?

– Не знаю… Может, в Волгу – это очень большая река… Или сразу в Чёрное море…

– Неа, до Чёрного моря очень далеко… дальше, чем до Ельца, где мои двоюродные сестрички и брат живут… и бабушки-дедушки тоже… А Чёрное море – потому, что в нём вода, наверное, чёрная…

– Наверное… хотя Средиземное море – это там, где Египет – сине-зелёное… А берега все из мелкого белого песка – как будто и не песок вовсе, а мука. И прямо из этой муки растут пальмы.

– Ну, Египет – это совсем уже на другой стороне Земли…

– Да, а дальше ещё целая Африка с пустынями и оазисами, носорогами, жирафами и крокодилами. Там есть джунгли и прерии, в которых пасутся целые стада антилоп.

– Ага, а ещё там есть пигмеи с ядовитыми стрелами, гориллы и Бармалей! Знаешь такой стишок – «Не ходите, дети, в Африку гулять!»

– Бармалеев я там не видела… И вообще, это, по-моему, просто страшилки – как те, которые мы в подвале рассказываем. Это понарошку, не взаправду…

– Может, и не взаправду…

Или всё-таки взаправду? Нет, этого он не знает… Ведь это где-то очень-очень далеко…

Но зато он точно знает одно – здесь и сейчас он держит за руку лучшую в мире девочку, с которой так здорово болтать про Африку и про всё на свете…

И школа скоро закончится, и солнце пригревает вовсю…

И снова начало велосипедного сезона: бездонное небо над головой, бескрайние поля, стёжки-дорожки, ведущие вдаль… А там, впереди – бесконечное счастье… Ещё одно лето детства…