Зеркало для России: о чем молчит власть Кирпичев Вадим

Африка, Азия, Европа, Америка, Антарктида, Австралия – вот и все континенты, которые можно найти на глобусе. Но есть на планете и седьмой континент, о нем не говорят в школе, но он существует, и мы на нем живем. Тайну названия седьмого континента откроем чуть позже, а пока поговорим об одной замечательной идее.

Чем шарлатан отличается от врача? Задача шарлатана – заработать, а врач стремится и вылечить, и заработать. Если речь зашла о панацее, о лекарстве от всех болезней, об идеальном политическом строе, следите за карманами – наверняка перед вами стоит именно шарлатан, и он нацелился на вашу землю, ресурсы, территорию.

«Универсальный пятновыводитель! – разливается Джефф Питерс из очередного „Демократического фонда имени Аль Капоне“. – Выводит коррупцию и тараканов за два дня! Защищает права человека! Обеспечивает расцвет свободы! Ускоряет экономику!»

Вокруг стоят с раскрытыми ртами ротозеи. Верят. Мечтательно закатывают глаза. Стесняются своего провинциального убожества. Им бы выяснить противопоказания. Нет, не догадываются. Буклеты по-голливудски яркие. Костюм на прохвосте отличный. Держится уверенно. Ротозеи достают кошельки.

Когда странам Восточной Европы подбрасывали демократические идеи, под запретом было важнейшее слово. Это слово просто вымарывалось из брошюрок и статей, расписывающих восточнотуземной интеллигенции прелести западной демократии. Да и сейчас его стараются не упоминать. Запрет жив, он действует по-прежнему.

Хотите узнать, что за слово такое было под запретом?

Данайский дар

Некогда данайцы (хитроумные греки, европейцы) подсунули троянцам (азиатам) деревянного коня. Дают – бери. Сыны Приама поступили по русской пословице и забрали дар. А ночью из него поперли вооруженные до зубов гости из Европы. Наивных троянцев они благополучно вырезали, зато миру осталась мудрая пословица, предостерегающая от европейского сыра.

Данайский дар – это демократия. А запрещенное слово – это прилагательное полиэтническая. Полиэтническая демократия – часто вы встречали эти два слова в газетных статьях? А в телепередачах? Слышали ли по радио? Уверен: не часто, никогда, не слышали. А почему? Что за такая тайна объявилась в век Интернета и всеобщей информированности?

Секрет прост: собственникам, предпринимателям, транснациональным корпорациям (ТНК) выгодно выдавать идею демократии за абсолютную ценность, панацею, конец истории. Даже мой «Ворд», и тот работает на ЦРУ, «секретит» слово полиэтническая, и вордовский продажный «спелчекер» тщательно подчеркивает это слово красной чертой, делая вид, что знать его не знает.

Потому и засекречена для обывателя полиэтническая демократия, что она четко указывает на противопоказания псевдоуниверсального лекарства. Оказывается, демократия опасна, почти смертельна для многонациональных стран. Этот данайский конь буквально напичкан националистами и сепаратистами, которые с удовольствием используют свободу для уничтожения страны, рискнувшей пригласить к себе на постой европейского жеребца.

На пачке сигарет «Демократия» надо бы крупно печатать: «Вызывает рак у полиэтнических курильщиков». Но не печатают, не ищите. Когда огненную воду продают аборигенам, земли и ресурсы которых пробудили аппетит у проповедников свободы, противопоказания с этикеток убирают. В Сорбонне преподают этноконфликтологию, в американских университетах есть аналогичные курсы, но они не для туземцев. Туземцам учебники по полиэтнической демократии не шлют, а предлагают сразу, без предварительного авторитарного этапа, на котором формируется единство элиты, вводить в многонациональной стране демократию по западному образцу, чтобы развалить эту страну наверняка. Ну а крохотными, слабыми осколками можно командовать без проблем, для ТНК они – что слону булочка.

Не будем голословны и посмотрим, что за последние сто лет демократия сделала с самой Европой.

1908 год.

Европейский континент делят между собой такие страны: Россия, Швеция, Норвегия, Дания, Великобритания, Голландия, Бельгия, Германия, Франция, Испания, Португалия, Швейцария, Австро-Венгрия, Румыния, Сербия, Болгария, Греция, Османская империя, Италия.

Вроде все перечислил. Итого с округлением: 20 (двадцать) стран.

Прыгнем на сто лет вперед.

2008 год.

Стран в Европе уже 52, а если учесть и непризнанные республики, то их количество достигнет без малого 60. Таким образом, количество государств увеличилось втрое. Население континента за век увеличилось тоже раза в три, но соответствие здесь мнимое: ну стало немцев не 25 миллионов, а 75, так это не значит, что надо делать три Германии. Менялись пропорции между этническими группами, но пропорции эти изменились не в три раза, а гораздо меньше.

Похожая картина и в мире в целом. На момент создания Лиги Наций (1920 год) в мире имелось около 60 государств. На конференции в Сан-Франциско в 1946 году учреждается ООН, среди его членов приблизительно 50 стран. 1974 год: мы видим уже 138 государств; 1998 год – 190. В начале XXI века их количество переваливает за двести.

Безусловно, демографический скачок последнего столетия способствовал почкованию стран, и все-таки не рост населения основной виновник распада и дробления государств в Европе да и во всем мире. Это идеи демократии и национализма уничтожали страны, стараясь привести государственные границы к границам между народами и этносами. Причем государства умирать не собирались и отчаянно боролись за существование. Та же идея единой Европы без границ и барьеров, идея континентализма круто замешана на подавлении национального самосознания народов, на уничтожении наций, на создании дополнительного обруча на государственных бочках. Замысел прост: раз страна находится в единой Европе, то сепаратистам тяжелее ее развалить. Смысл понятен: зачем вам суверенитет, раз мы уже и так все в ЕС.

А страны все распадаются и распадаются, и не каждый развал страны несет безусловную пользу. Некоторым странам слезы раздрая не удастся окупить и за сотню лет. Еще не забыта Югославия. Рассечена Молдавия. От Тбилиси сбежали два региона. Неспокойно в Бельгии. Канада (на миг перепрыгнем Атлантику) в ночных кошмарах шепчет по-французски. В Шотландии дети самого знаменитого шотландского сепаратиста – капитана Гранта – уже выбирают столицу будущей независимой Шотландии между Глазго и Эдинбургом.

Сейчас Запад запрещает другим антидемократично «ковыряться в носу», а давайте посмотрим, что он сам вытворял совсем недавно. Еще полвека тому назад Испания, Португалия и Греция являлись круто авторитарными государствами, а те же США были изрядно расистскими. Нынешние западные страны имеют за плечами века авторитарной истории, за которые успели сформировать нации. Нынешние гособразования времени на это не имеют.

Авторитаризм есть естественный этап созревания государства, на котором формируется единая нация и единство элиты, подавляются нацменьшинства и региональные кланы, уничтожаются сепаратисты, и только потом сформировавшееся национальное государство может пере ходить к демократии без особого риска развалиться. Европа постепенно приспосабливалась к идеям демократии, с кровью изживала крайние формы национализма, дробилась и объединялась, но в целом нашла свой путь. Некоторым континентам не так повезло. Речь идет об Африке. Поспешный переход от кланового общества к свободе обрек многие страны черного континента на нищету, пиратство и все прелести безвластия. А ведь негры хотели как лучше.

«Вот и отлично, – скажут фанаты-демократы, – переживем авторитарную эру и вслед за испаниями-грециями станем демократией, поводим россиян сорок лет по пустыням и выведем к обетованным берегам народовластия».

Увы, Россия – принципиально иной случай. Ну водил Моисей сорок лет свой народ по пустыням, по капле выдавливал из еврея раба, – нас сия легенда абсолютно не касается. Моисей водил за собой нацию, сбежавшую из Египта. Мы же сами Египет, большая, обильная народами страна, и нам, новым египтянам, бежать некуда.

В известном историческом анекдоте куртизанка сказала Сократу, что стоит ей свистнуть, и его ученики забросят любой диспут и отправятся за ней. На что мудрец возразил: тащить людей вниз легче, чем вести вверх. Так и с народами: объединяются они тяжело, веками идут к союзу, а потом найдется какая-то политическая куртизанка и перессорит их в пять минут. Наши предки отлично понимали все эти нюансы. Для людей XVIII века было еще очевидно, что большое государство предполагает самодержавную власть, и с этим тезисом Екатерины Великой даже Вольтер не спорил. Зачем? Мудрецы с истиной не спорят, и тысячу раз права императрица, утверждая разорительность и губительность республиканского правления в России. Впрочем, предоставим слово самой императрице. Перед вами две цитаты от Екатерины II, позаимствованные мною в одной из книг Ольги Елисеевой (историк, замечательный романист, специалист по XVIII веку).

«Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая им правит. Надлежит, чтобы скорость в решении дел, из дальних стран присылаемых, награждала медление, отдаленностью мест причиняемое. Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и вконец разорительно». Так писала императрица в своем «Наказе» в Уложенную Комиссию в 1767 году.

А вот что Екатерина II записала в заметке «О величии России»: «…такому безумцу я бы ответила: знайте же, что если ваше правительство преобразится в республику, оно утратит свою силу, а ваши области сделаются добычей первых хищников; не угодно ли с вашими правилами быть жертвою какой-нибудь орды татар, и под их игом надеетесь ли вы жить в довольстве и приятности?»

Но кто любит горькие истины?

В начале века девятнадцатого победители Наполеона в своих ранцах принесли из Европы воздух свободы. Декабристы идею свободы освятили своей кровью, и она с той поры очаровала всю российскую интеллигенцию. Даже самые мудрые граждане России мечтали на обломках самовластья написать свои имена, а закончилось все бузой Февраля, похмельем Октября и матросом Железняком.

Потопталась на граблях демократии Россия и в конце двадцатого века, так что пора раз и навсегда ответить на давний вопрос:

Возможна ли демократия в России?

Посмотрим, что написано о России в словаре «История Отечества».

Российская Федерация – Россия, государство в восточной части Европы и в северной части Азии. Площадь – 17 075,4 тыс. км2. Протяженность сухопутных границ – 20 322 км, морских – ок. 38 000 км. Население – 148 млн человек (1996). Русские составляют 81,5% (1989, перепись); проживает свыше 100 народов. Верующие – христиане, главным образом православные; мусульмане, иудаисты, буддисты и др. В составе Российской Федерации не более 80 субъектов федерации, в том числе: 21 республика, 6 краев, 49 областей, 2 города федерального значения (Москва и Санкт-Петербург), 1 автономная область и 10 автономных округов.

Перед нами таблица территорий.

Начнем сравнивать нашу Родину с материками и континентами. По-прежнему Россия остается крупнейшим государством на планете Земля и занимает треть Евразии. Среди ее граждан последователи трех мировых религий (четырех, если не обижать атеистов). Больше ста национальностей. Двадцать одна республика. И пусть никого не обманывает цифра 80% русских. Во-первых, русские Дона и русские Сибири – это, в общем-то, представители разных народов, во-вторых, у меня есть сосед, который по фамилии – грузин, по национальности – украинец, а по всем анкетам – русский. Списочный состав титульной нации никогда не равен действительному, так что реальная степень полиэтнизма и многоконфессиональности России весьма высокая – континент!

Степень полиэтнизма ЕС (27 стран и население 500 млн человек) будет повыше, чем в России, но ведь и о едином государстве там заикнуться боятся. Интеграционные процессы в ЕС всячески маскируют (Лиссабонское соглашение), понимают, что национализмы надо обманывать, а не дразнить. В общем, учиться нам у Европы здесь нечему, века еще пройдут, пока появятся Соединенные Штаты Европы.

Рассмотрим состоявшиеся большие государства.

Китай. Полиэтнизм высокий. Это для европейцев китайцы на одно лицо, а на самом деле северные китайцы не всегда понимают диалекты южных сородичей. Единства (условие силы) государства власть добилась через повторение гениальной находки большевиков, приспособив идеи коммунизма для развития и усиления имперской формы. Китай нашел спасение именно в коммунизме, который является идеальной ширмой для имперской власти, пока он заточен на модернизацию и интернационализм. При власти капиталистов Китай мучился. Капиталисты хороши для националистического Тайваня (осуществленный в реальности остров Крым), а большую страну им так и хочется «растребушить».

Руководство в Китае весьма квалифицированное, понимающее, что демократия государство мигом развалит, начав с Тибета, и превратит его в слабую буржуазную страну, каким, собственно, Китай и был до коммунистов. Что нам доказывает пример Китая? Большая полиэтническая страна расцвела под авторитарной, недемократической властью. Этот факт ныне многих раздражает, но такова неделикатная реальность.

США. Отличный пример того, что есть край, который совершенно нам в пример не годится. Все другое: история, организация государства, менталитет. АнтиРоссия какая-то. Бывшая колония, а не империя. Коренное население практически уничтожено, остатки загнаны в резервации. Наши империи порой тоже жестко обходились с малыми и коренными народами, но это скорее исключение. В США нет национальных автономий и возникающей от них постоянной угрозы расчленения страны. Объединяет нас проблема полиэтнизма, но решается она по-разному. У американцев работает «плавильный котел» – все работает на уничтожение национальных особенностей, а наше федеративное устройство повторяет СССР как школу народов. Да и демократия в США в изрядной степени «управляемая», настроена на власть капитала так, что абсолютно не отражает весь спектр интересов. Мы еще подробно разберем, как «управляют» демократией в Америке, пока же достаточно сказать, что под капиталистический проект свободной страны история предоставила американцам уникальные условия. Полматерика было зачищено от коренных народов, остатки «чингачгуков» загнаны в резервации. Никаких тебе Могиканских Автономных Республик с их постоянными позывами к суверенитету и «нэзалэжности». Плюс – общая психология колонистов, объединенных борьбой за независимость от метрополии. Какой-то отдельной нации в США трудно качать права, когда все иммигранты. Да, имеются расовые проблемы, проблемы совместного проживания разных этнических групп, но все это невозможно сравнить с той же Европой, где Франция и Англия, к примеру, враждовали на протяжении чуть ли не тысячи лет, столетние войны вели, а сейчас осторожно пытаются совместно жить в одном Союзе.

Вывод: примером полиэтнической демократии США для России не являются. Организация, история, принципы и условия совместного проживания народов у нас различны.

Канада. Напрашивается расхожее: «хоть похоже на Россию, только все же не Россия». Почти половину населения составляют англо-канадцы, процентов тридцать – франко-канадцы. По нашим меркам, полиэтнизм в Канаде пустяшный, ведь не сто народов там проживает, а всего-то два основных да индейцы с эскимосами. Тем не менее в восьмидесятых годах страна чуть ли не развалилась после референдума в Квебеке, да и сейчас никто не даст голову на отсечение, что не развалится. Вывод грустный: два народа и горстка эскимосов еле-еле терпят друг друга в едином государстве. А что будет со ста народами России в условиях либеральных свобод?

Австралия. Совсем не Россия. Материк скучного моноэтнизма и христиан. Населена потомками поселенцев и каторжников из Ирландии и Англии. Аборигенов мало, около 150 тысяч человек, и на крокодилов они охотятся где-то в глубинных районах. Ислама почти нет, нет и религиозных напрягов. Такому большому материку-государству надо уж очень постараться, чтобы развалиться.

Бразилия. Не удивляйтесь, но перед нами бывшая империя. Именно независимой империей провозгласила себя Бразилия в 1822 году. С 1889 года – федеративная республика, причем еще до 1985 года у власти стояли военные правительства. Большинство верующих – католики. И самое главное: основная часть коренных жителей уничтожена, а более 90% нынешнего населения страны считают себя бразильцами. Так что ничего похожего на Россию с ее ста народами и коктейлем из религий нет и в помине. Нет и национальных республик. Тут больше сходства с США – 26 штатов образуют федерацию, у них общее колониальное прошлое, единая история борьбы за независимость.

Вывод: и Бразилия для нас не образец, не аналогия.

Быстро пробежимся по списку больших государств и государственных союзов нашей планеты. США: демократия и полиэтнизм есть, но в особых, уникальных, беспримерных условиях. ЕС: демократия и полиэтнизм есть, а единого государства нет, причем любой крохотный шажок к единому государству вызывает чуть ли не истерическую реакцию то у Польши, то у Ирландии, то еще у кого-нибудь. Австралия и Бразилия: имеется и демократия, и единство, но в тепличных условиях моноэтнизма. Канада: всего лишь биэтнизм, а страна в условиях вольного самоопределения народов постоянно находится на грани развода. Китай: доказательство того, что большая полиэтническая страна, с богатой историей и давними счетами между населяющими ее народами, прекрасно себя чувствует и без либеральной демократии.

Мы рассмотрели все большие страны на Земле, и что мы увидели? Большие многонациональные союзы либо имеют особые условия (США), либо не имеют единой государственности (ЕС), либо сознательно отказались от демократии (Китай). Остальные большие страны по сравнению с Россией моноэтничны и не имеют ее рисков в условиях свободы.

Общий вывод категоричен: на Земле нет империй, которые бы выжили в условиях западной демократии. Большие многонациональные страны либо развалились в условиях свободы (Российская империя, Османская империя, Австро-Венгерская империя, СССР), либо подавили национализмы идеей коммунизма (тот же СССР, Китай).

Следствие для России: при западных демократических стандартах она будет неизбежно уничтожена националистами и сепаратистами. Начало такового процесса мы при Ельцине и наблюдали.

Не убедил?

Пожалуйте в Древний Рим.

На дворе I век до нашей эры. Бушуют гражданские войны. Спартак громит римские легионы. Брут точит меч на Цезаря. Завершается эра крахом римской демократии и торжеством имперской идеи.

А почему?

146 год до нашей эры. Сципион сравнял Карфаген с землей и плугом провел борозду по тому месту, где стоял великий город. Всевластью Рима теперь нет предела. Мы наблюдаем апофеоз эпохи великих завоеваний. Отныне во всей Ойкумене нет силы, способной противостоять владычеству римских орлов. Вот он – конец истории!

Но уничтожен не только единственный равный по силам Риму геополитический противник, таким парадоксальным образом приговорена к смерти и римская демократия.

А как все хорошо начиналось, ведь III—II века до нашей эры есть эпоха великих завоеваний Рима. «Освобождена» Греция, разгромлены Македония, Сирия, захвачены Малая Азия, север Африки, часть Испании. Римляне становятся господами Средиземноморья, создают основы своей мировой державы.

Легионы маршируют, территория растет, народов прибывает. И у всех свои боги, свои идолы, обычаи. Государство стремительно прирастает захваченными землями, разноплеменные народы входят в нее – все условия для перехода от демократии к империи созданы. Республике не управиться с этой мешаниной религий, народов, обычаев и интересов. Закон истории суров: демократы неэффективны при управлении большими полиэтническими странами. Республиканская форма организации власти годилась для управления полисом, федерацией италийских народов, но абсолютно не подходила мировой державе.

После победы над Карфагеном римские верхогляды с удовольствием заговорили о конце истории, о том, что ныне вся Ойкумена есть Мир Рима, а римляне-интеллектуалы пригорюнились. Знали они: с вершины один путь – вниз, за апофеозом обязательно жди гадостей, впереди великие испытания и катастрофы.

И они начались. Восстания рабов. Гражданские войны, союзнические войны. Сто лет испытаний и потрясений ждали Рим, с 130 по 30 год до нашей эры в государстве осуществлялся мучительный переход от республики через военные диктатуры к империи. Ставший полиэтнической страной, Рим перерождается из демократической мононациональной республики в империю, он ищет форму власти, способную обуздать и использовать свою сотню народов.

Начинается политическая перестройка с военной диктатуры Суллы. Это всего лишь имперский черновик, переходный этап от республики к империи. Но ведь и в России было так же. Не сразу империя строилась. Догадываетесь, на кого намек? Конечно же, на Ивана Васильевича. Тот тоже начинал имперские опыты с военно-полицейской диктатуры опричнины. И тоже получилось не очень. И тоже у России был свой «бунташный» век, и свой Спартак в лице Стеньки Разина. Как видим, аналогии сами выскакивают.

Национальное государство расширяется, проводит захваты, становится Вавилоном. Сенатское, боярское, республиканское управление такому колоссу не годится. Правитель (Грозный, Сулла) вводит военно-полицейскую диктатуру. Но на штыках сидеть неу добно, система эта чересчур убогая, узкая, не адекватная имперским задачам великого государства. Так начинается Смута, «бунташный» век для России, сто лет великих потрясений для Рима. Княжны летят в волны, циркач-Спартак громит консулов, шустрят на волнах пираты, шалят по дорогам рэкетиры-разбойники.

Тогда-то и появляются Октавиан Август и Петр Великий. Черновик Суллы-Грозного они переписывают в имперский чистовик и создают великие империи в их законченных системных формах.

В российской истории есть момент, равный захвату Карфагена, – это взятие Иваном Грозным Казани в 1552 году. Был побежден давний противник (Орда) и открыт путь к завоеванию Волги, Кавказа и Сибири. Подобно Риму, ставшему после Карфагена владыкой Средиземноморья, Русь с присоединением Казани получила возможность стать Россией – владычицей Северной Евразии. Логика империй одинакова. Подобно Риму, Русь превратилась в мощную Россию, обрела статус империи, когда приросла народами и землями.

Так возможна ли демократия в России?

Сама постановка вопроса кому-то может показаться кощунственной. О демократических свободах мечтала почти вся наша интеллигенция на протяжении двух последних столетий. Не только Вере Павловне снились голубые города будущего, нет, тысячи, миллионы умных, мыслящих, честных людей нашей Отчизны грезили о вольной, свободной жизни по европейским образцам. Неужели зря? Нет, не зря.

Требовалась энергия заблуждения. Лев Толстой говорил, что для написания хорошего романа нужна «энергия заблуждения». Необходима такая же энергия заблуждения и для роста и развития России. Цикличность наша такова, что демократические иллюзии у нас сменяются иллюзиями имперскими, модернизационными, те – почвенными, застойными, затем нас снова очаровывает демократия, и так мы кружим и кружим по истории и векам в одном и том же дне: Империя – Русь – Демократия. Рассвет – Закат – Ночь.

Кощунственный ответ

Вот и пришла пора дать окончательный ответ на проклятый вопрос последних двухсот лет, которым наши интеллектуалы боялись и задаваться.

Ответ прост и однозначен: демократия в России невозможна. В принципе. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Западные стандарты тут не прокатят и через тысячу лет. Пока жива Россия. Это если кому нужна горькая правда, а не сладкий миф.

Слишком силен наш полиэтнизм. Чересчур у нас большая территория. Слишком широка страна моя родная. Много народов. Много религий. Без меры велика держава. Континент. Не растет нежный фрукт демократии на наших бедных почвах, нежный он чересчур, капризный. И мало того что полиэтнизм силен, так он еще и конституционно оформлен в виде автономий и республик – развал государства подготовлен на государственном уровне.

Врожденная недемократичность российских государств вовсе не секрет. Сейчас только маргиналы от журналистики продолжают по привычке стенать о погибшей демократии в России. И только городские сумасшедшие могут всерьез обличать недемократичность российской власти. Даже такой известный интеллектуал, как Буш-младший, и тот понял, что в России просто нет гена демократии. А умно ли обвинять щуку в том, что у нее гены щуки, а не апельсина? Ну не растут щуки на деревьях.

«Дураки они все!» – так порой думает начинающий жить в России молодой человек. Он видит произвол власти, воровство чиновников, свинцовые мерзости бытия, неухоженность дорог и деревень, а осенний дорожно-деревенский пейзаж у нас частенько напоминает кладбищенский, сравнивает эту саврасовскую живопись с витриной Запада, со всякими Моне и Мане и приходит к следующим выводам: «Я бы здесь навел порядок. Это элементарно, Ватсон! Надо скопировать все в Европе, и будет отлично».

Увы, не будет. Ленин тоже мечтал, болел российскими социал-демократическими иллюзиями, а потом послал матроса Железняка разгонять Учредительное собрание. В римейке нашего времени не по чину взявший парламент угомонили прямой наводкой танки под бурные овации демократической публики. Политическое эпигонство у нас жестко ограничивается полиэтнизмом. «Пепси» мы можем копировать, а избирательные законы – фигушки. Кривизна наших осин такова, что посели среди них записных американцев – и те, если захотят сохранить единое государство, будут вынуждены презреть свои демократические стандарты и городить империю. Обидно, досадно, но такова морфология наших государств. Через нее не перепрыгнуть, не перешибешь либеральной плетью имперский обух. Россия и демократия? Нет – Родина или смерть!

Демократия в России невозможна. Ни сейчас, ни в любом будущем. По своей изворотливой сути Россия есть антирусский и антидемократический проект. Или Россия, или демократия. Или Малюта, или смута. Или Цезарь, или русский бунт. Третьего не дано. Но не будем торопиться пить горе стаканами.

Демократия в России невозможна, но это не имеет значения. А знаете почему? Выход давно найден. Нашлось спасительное решение. В том-то и гениальность России, что в эпоху победы либеральных ценностей, в эпоху свободы, уничтожавшей страну за страной, она нашла гениальный спасительный ход.

В книге по теннису мне как-то встретилось описание удара, которым принимают мяч у сетки. После длиннейших рассуждений автор бодро заключает: попытка применить этот удар практически всегда заканчивается проигрышем мяча. Так и с полиэтнической демократией. Этот прием проходит лишь у самых опытных игроков – Канада, Бельгия, Великобритания. Игроки молодые – Чехословакия, Югославия, Молдавия, Грузия – проигрывают свои страны сразу.

Наша Отчизна не повелась на эту обманку. Она просто не стала играть в эту игру, заменив ее игрой своей, доморощенной, но далеко не лапотной.

Обманула-таки северная Троя хитроумных данайцев.

Нас возвышающий и спасающий самообман

Себя победить нельзя, но обмануть можно.

По легенде, волшебная страна Эдем расположена где-то на западе. В переводе с ассирийского языка Европа – это и есть запад. Именно на ее священных камнях мы привыкли искать образцы для подражания, мы всегда себя чистили под Запад, поэтому нам невозможно поверить, что демократия есть единственная вещь, которую перенимать смертельно.

Первыми всерьез соблазнились сладкой свободой декабристы, эти диссиденты от дворянства, символ нашего вечного очарования Западом. Закончилось все Сенатской площадью (наша Тяньаньмэнь). Победа николаевского мундира над содержанием декабризма есть очередная победа империи над западным соблазном саморазрушения и очередное имперское моральное поражение. Мы симпатизируем декабристам, отношение к их жертве у нас пушкинское, но русского бунта нам не хочется, знаем, что очередной российский Ланселот все равно будет вынужден натянуть на себя драконью шкуру. Любовь к декабристам – это наше извинение перед их благородством, извинение перед Западом за то, что мы не можем им быть.

На обломках самовластья в итоге были выбиты их имена, но из обломков тюрьмы народов почитатели декабристов в один из декабрьских дней 1922 года тут же соорудили СССР. Красный имперский феникс возродился, но был он уже поумней прежней двухголовой птицы.

Имперцам в России приходится все время лавировать, держать баланс между двумя полезными иллюзиями. Первая – почвенная: надо быть обычным национальным государством, Россия для русских. Вторая – западная: наша цель и итог – стать демократическим европейским государством. Обе идеи детские, страусиные, инфантильные, но без их учета реальной политики у нас не выстроишь. Столкнулись с этой проблемой и пришедшие к власти большевики. Здесь уже говорилось, что коммунисты есть социал-демократы в генезисе, которых имперский мундир переформатировал в солдат Империи. Ну не могли они так запросто отбросить идеи демократии, выстраданные русской интеллигенцией XIX века, забыть, как по ночам зачитывались романом «Что делать?» Идеалы при помощи матроса Железняка не отменишь.

На миг вернемся на рубеж эр. Только что родился Иисус Христос. А кто правит миром и Римом? Октавиан Август, первый полноценный император, в рубежное правление которого закончилась история Рима республиканского и начался отсчет эры имперской. Во всем этом слышится некий глубинный смысл: создатель наднациональной мировой религии явился именно в правление первого императора. Может быть, в этой точке Бог и мир нашли друг друга. Но речь не о том.

Октавиан не позиционировал себя владыкой Ойкумены. Боже упаси! О чем вы? Об идеалах республики токмо радел Октавиан как отец римской демократии, развивать и укреплять собирался он ее, и больше ничего. Этакий слуга римского народа, «первое лицо в государстве» (princeps civitatis), скромненький первый секретарь древнеримского обкома партии, серый чиновник без особых талантов и заслуг. Так фактическая монархия была упрятана за республиканской мишурой.

Хватит с Октавиана того, что на выпячивании своего императорского достоинства погорел Юлий Цезарь. Пришли друзья-демократы, достали кинжалы и пришили Цезаря. Двадцать три раны потом на теле насчитали. Нет, мудрый римский император обязан не царскую корону на лоб тянуть, а рядиться в скромную тогу республиканца, мол, демократор я, а не император. Ну и выстраивать жесткую властную вертикаль, девять преторианских когорт при себе держать, чтобы никакая политическая куртизанка типа Каплан не подскочила и не пульнула из нагана во Владимира Ильича Цезаря.

Аналогии здесь сами напрашиваются. Империи создавались гениями – Цезарь, Петр Великий, Ленин. Выстраивались же они, обретали законченную форму многолетними трудами осторожных и умных талантов – Август, Екатерина II, Сталин.

Разговор прозаика с тираном

Цезарь начал свою политическую карьеру как демократ.

Из истории Рима

Пришедший к власти Цезарь не скрывал своих царских замашек, за что и поплатился. Не готов был Рим так явно отказаться от республиканских идеалов. В схожую ситуацию попали и большевики.

1934 год. В молодую Советскую республику приезжает знаменитый тогда писатель Лион Фейхтвангер. Его беседа со Сталиным весьма поучительна. Фрагмент, где будущий отец народов объясняет гостю, в чем назначение писателя, мы опустим, а рассмотрим спор о демократии. Здесь Сталин категорически не согласился с Фейхтвангером, когда последний предложил ему отказаться от слова «демократия», и убедительно объяснил, что пусть в виде «социалистической демократии», но слово «демократия» обязано присутствовать в характеристиках советского (российского) государственного строя. Ведь именно под флагом демократии осуществлялся слом царизма, и именно на идее демократии взращивалась российская интеллигенция.

Сталин: «Вместе с тем мы не хотим отказываться от сло ва „демократия“, потому что мы в известном смысле являемся учениками, продолжателями европейских демократов, такими учениками, которые доказали недостаточность и уродливость формальной демократии и превратили формальную демократию в социалистическую демо кратию. Мы не хотим скрывать этот исторический факт.

…Мы не на острове. Мы, русские марксисты, учились демократизму у социалистов Запада – у Маркса, Энгельса, у Жореса, Геда, Бебеля. Если бы мы создали новое слово – это дало бы больше пищи критикам: русские, мол, отвергают демократию».

Разумеется, Сталин был прав. В том и состояла спасительная новация большевиков, их новая заповедь российского государства, добавленная к трем золотым правилам Петра I. Имперская вертикаль власти, техническая модернизация по западным образцам, противостояние Западу особой цивилизацией – вся петровская триада осталась на месте, но к ней добавилась политическая имитация Запада, пусть и в доморощенном виде социалистической демократии. Игра в демократию стала делом всего советского народа. В СССР маску республиканца нацепил весь наш континент. Смысл Запада ленинцы заменили спасительным ритуалом. Голосуя, советский человек имитировал западный обычай, что помогало ему не чувствовать себя обделенным, оторванным от нормальной жизни западного мира. Все в мире голосуют? И я хожу на выборы, как записной американец. «Все океюшки».

Саму четвертую заповедь нашей государственности можно найти уже в известной ленинской формуле «Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны». Фасад «выбираемой» советской власти и был призван маскировать всевластие партии.

Что изменилось с появлением РФ? Нюансы. Раньше советская власть декорировала партию, ныне партия есть декор власти. Новое тысячелетие поменяло лишь название маски. Теперь мы играем в суверенную демократию. День сурка начался снова. Всегда быть в маске – наша судьба.

Но в бисер надо играть всерьез, ведь это игра на деньги, поэтому истинный патриот России всегда будет ходить на выборы, покупать в буфете пирожок с рисом, за кого-то голосовать, а потом дома с сознанием исполненного демократического долга пить законные наркомовские сто грамм. Чего не нужно, так это всерьез комплексовать по поводу нашей квазидемократичности. У Европы и США свои большие «скелеты в шкафу» припрятаны. Они тоже не без греха, всем приходится жертвовать чем-то святым ради эффективности экономики, сохранения общего рынка, да и просто ради выживания своих стран. Запад сильнее в искусстве информационной войны, поэтому мы перед ним и «виноватимся». Чуть позже мы подробно рассмотрим, каким образом элиты Европы, США и России прячут свои грехи и выпячивают грехи геополитических соперников.

По нашей Евразии уже третий век бродит демократический миф. Мол, победа демократии в России неизбежна. Пришлют американцы еще пару вагонов брошюрок, Европа – консультантов, и станет матушка-Русь либеральной «по самое „не хочу“». Пусть 20, пусть 50 лет для этого понадобится, но никуда нам от западных стандартов не деться.

Никогда. Увы, никогда нам сих стандартов не достичь, и века тут ничего не изменят. Обидно, досадно, но морфология наших империй такова, что демократия к ним лепится лишь в качестве фасада. Та или иная декоративная форма управляемой демократии – вот и вся роскошь, что мы можем себе позволить. И стесняться этой маски догонов нечего, в тех же США, если разбираться всерьез, политическая система круто замешана на идее управляемой демократии. Фактически Америкой правит одна республиканско-демократическая партия, которая обеспечивает власть больших денег и отсекает внесистемные классовые, территориальные, национальные и прочие интересы.

Знаменитый принцип Питера о том, что каждый человек в иерархии достигает своего уровня некомпетентности, относится и к странам. Естественное и крепкое состояние полиэтнической страны – авторитаризм. Демократия в многонациональной стране – это всегда немного цирк, фокус, чудо. Но все мы стремимся к своему уровню некомпетентности, чтобы на нем и опозориться. Демократия – это и есть уровень некомпетентности для полиэтнических стран: Грузия, Молдавия, Югославия, СССР – список открыт. Такого уровня некомпетентности достигла и Россия при Керенском в 1917 году. Итог известен. К счастью, большевики лучше понимали природу нашей Родины и вовремя приспособили советскую власть в качестве спасительной маски. Без имитации демократии в нынешнем мире не выжить и России. Вот такие мы изощренные византийцы. Мы всегда с помощью имперской власти модернизировали себя под Запад технически, а с XX века были вынуждены имитировать Запад и политически. И ныне всей имперской мощью нам должно проводить постоянную имитацию демократии, повторять политические формы свободного демократического мира.

Управляемые демократии

Буржуазная демократия по форме есть власть народа, а по содержанию – власть собственников. Всеобщее избирательное право помогает крепить единство нации, создает столь нужную иллюзию равенства возможностей, но мешает власти господствующего класса. Разрыв формы власти и его содержания неизбежно порождает механизмы компенсации, маскировки и управления. Все этим грешны, и нечего кивать на соринки в чужом глазу: элементы управляемости можно отыскать в любой демократии.

О США мы говорили и еще поговорим. Круто управляется демократия и в Турции, где военные стоят тихо за кулисами и всегда готовы осадить радикалов. Европе совсем не хочется видеть у турецкого руля исламистов, вот она и не педалирует тему демократии по-турецки. Наследники Ататюрка внимательно следят, чтобы «турецкая Русь» (исламисты, почвенники) не прихватила власть.

В той же Европе по мере развития, расширения класса собственников расширялось поле гражданских прав. Буржуазия постепенно отменяла административные элементы управляемости (имущественные цензы и прочее) и заменяла их информационными. Когда в США избиратели машут флажками, бурлят съезды и пестрит шоу демократии, в общем-то, видно, что за кулисами шоу сидят серьезные дяди и дергают за ниточки. Система выборщиков, система двух партий-монополистов надежно отодвигают народ от власти. Если честно, по отцам-основателям американской политической системы тюрьма плачет. Деяния их (сие будет доказано) тянут на приличный срок, но разбор демополетов белого орла оставим на сладкое. На данный момент надо отметить главное: Запад силен управляемой демократией, а Россия жива ее имитацией.

Иногда полезно повторять и тривиальности: идеальных политических систем не бывает, а есть всего лишь оптимальные, точно настроенные на данное государство, с учетом его полиэтнизма, коктейля имеющихся религий, национальных особенностей, менталитета, географии, климата и прочего. На все эти колышки и натягивается шатер подходящей данной стране политсистемы. Кто-то демократией управляет, кто-то ее вынужден имитировать, а все эти усилия, в конечном счете, направлены на выживание в геополитической борьбе за существование. Отсюда проистекает и вся система двойных стандартов, когда одним прощают висельников-пиночетов, а другим запрещают антидемократично ковыряться в носу, своих сукиных сынов привечают, а чужих не пущают за красные флажки и отстреливают беспощадно.

Нельзя не восхититься мощью западной пропаганды, ее искусством навязывания либеральных ценностей. Ликуйте, дамы и господа, с победой либеральной демократии настал конец истории, перед вами венец человеческих исканий и апофеоз счастья. Что тут скажешь? Несчастный Христос, бедный Мухаммед, невезучий Шекспир, грустный Чехов – бедняжки, ну не довелось им вкусить настоящей жизни, так и не увидели они либеральной демократии, жизнь прожили зря.

Резоны Запада, навязывающего России свои демстандарты, понятны – ему нас не жалко. Если Запад есть сладкий сон России, то сама Россия есть давний кошмар Запада. Вот он и норовит при всяком удобном случае подкрасться к заснувшей России и влить ей в ухо белену демократии. То-то возопил, хлебнув свободы в девяностые, наш евразийский Вавилон! А сейчас очнулся, вспоминает себя, свою географию, масштабы. Да с нашей давней привычкой удельных вавилонских князей к междоусобицам – и в Европу? Кстати, новейшие исследования священных текстов показали, что для пресечения вавилонского суперпроекта Бог соблазнил башнестроителей идеей демократии. Подбросили свыше вавилонянам либеральную идею, на радостях заговорили они на ста языках, и конец Вавилону.

В России две беды – полиэтнизм и…

Азия быстрее становится Европой, чем Евразия.

Аркадий Давидович

Россия – страна фасадов.

Астольф де Кюстин

Полиэтнизм – не единственная беда России. Да, мощный, конституционно оформленный полиэтнизм (множество религий, просторы, «проблема туземцев», автономии) в принципе закрывает нам дорогу к демократии, но он сам является следствием другой, корневой беды. Есть у нас и вторая беда, которая определяет нашу судьбу, способствует нашей особости и сплачивает народы в единую цивилизацию. Что-то же заставило сотню народов сгрудиться в мощную империю? Имеется ведь глубинная потребность к союзу, некий враг, общая опасность, которая сплачивает, объединяет совершенно разные нации в евразийское, изрядно православное, существенно исламское, чуток иудейское, немного буддийское, атеистическое государство.

Что за беда? Кто этот враг?

Прежде чем осветить на эти вопросы, повторим то, что мы узнали из двух последних глав.

Демократия в России невозможна в принципе. Это раз. Сие абсолютно неважно. Это два. Не хуже африканских догонов мы научились вырезать специальные защищающие от ненависти маски. Нацепила в XX веке Россия демократическую маску и тем спасла себя и всех нас. Не западная демократия, не восточная деспотия, а евразийская империя в демократической маске – вот наша историческая судьба.

Национальным государствам легко входить в демократию, там имеется в наличии единство элиты, а это важнейшее условие сохранения государства. Без единства элиты распад страны практически гарантирован. Отсюда и проистекает замеченный Аркадием Давидовичем парадокс. Мононациональным странам Азии (Япония, Южная Корея) демократия не страшна, а для полиэтнических колоссов (Россия, Китай) она смертельна.

Юпитеры нашего политолимпа не любят, когда при них раздаются речи о недемократичности российской системы власти. Правильно делают. Они в меру возможностей играют в демократию, а наша задача – им подыгрывать. Игра в демократию есть спасительный и гениальный выход для всех нас. И если подступится демократическая стража с микрофонами наперевес, я первый публично отрекусь от всего здесь написанного. Первый прокричу, что не было страны демократичней России, что Россия стоит, стояла и будет стоять на принципах демократии, что не было и не будет царствования демократичней, чем нынешнее царствование. Я даже поцелую демократа. А потом подмигну и прошепчу: «а все-таки она вертится по кругу Империя – Русь – Демократия».

Суть России никуда не деть. Техническая модернизация под Запад и его политическая имитация – вот код России. Мощный, конституционно оформленный полиэтнизм навеки закрывает нам путь к западной демократии, и наша судьба – имитировать демократию и в том находить свое кривое счастье.

Мы уже приблизились к разгадке нашей цивилизации, уже скоро поймем, кто Мы. Осталось сделать всего лишь шаг, еще чуть-чуть – и мы получим долгожданный ответ, который выведет нас на цивилизационную формулу нашей Родины и подскажет, как мы соотносимся с Западом и Востоком.

Но все эти знания от ума. А есть еще и чувства, они нахлынут, защемят, потребуют вырваться из вечного имперского дня. Ведь как порой хочется демократии! Как хочется в Париж! До истерики, до стакана водки. Ведь все мы – почти демократы. Так воспитаны.

Порой очнется российский интеллигент, на миг почувствует всю недемократическую горечь нашего бытия и давай ее глушить, загонять в подсознание. Сознание-то знать этого не хочет. И нет никакой возможности вбросить идею «Россия и демократия несовместимы» в массовое сознание. Пусть не для западного вредительства, но идея демократии нам тоже нужна. С ее помощью нам еще уничтожать одряхлевший, «обрусевший» вариант Империи. Либеральная демократия – враг России, но Россия не может быть врагом демократии. Она ей нужна, но для своих специфических целей.

Так что нам делать с этими обострениями любви к демократии? Ведь в демократической истерике российский интеллигент порой додумывается и до крайностей. Мол, да бог с ней, с Россией. Демократия выше России! Давайте ворвемся в Запад хоть нагишом, раз Родина-мать не способна носить западные платья. Давайте поверим змею-искусителю Збигневу Бжезинскому, развалим страну на моноэтнические части, чуток поконфликтуем по-югославски, а потом устроим всеобщую демократию, сольемся в свободном евразийском союзе. Так произошло с осколками Австро-Венгерской империи. И мы так сделаем. Настрогаем Рязанских, Тульских, Казанских, Новосибирских республик, забудем об имперской власти и заживем как в Париже! Наконец-то насладимся настоящей демократией, а не ее имитацией.

Пока наш интеллигент мечтательно смотрит в розовое будущее без России, мы вернемся ко второй – после полиэтнизма – беде нашей родины. Именно вторая беда закрывает и полностью исключает для нас путь развала отчизны на мелкие республики. Осколки России не повторят более-менее благополучную судьбу осколков Австро-Венгерской империи. В случае развала России образовавшиеся на ее территории страны ждет катастрофа, и наше ядерное оружие здесь абсолютно ни при чем. Ужасен будет такой конец русской истории. Запад он обрадует, а нас – нет. Вторая беда жесточайшим образом нас накажет за развал отчизны, а название этой беды легко угадать, если знать настоящее название континента нашего проживания, название нашей седьмой части света.