Зеркало для России: о чем молчит власть Кирпичев Вадим

Здесь вам не Канары, здесь климат иной

Сколько градусов по Цельсию в раю? Побывавшие там не дадут соврать: градусники в раю показывают 24 °С. На Канарских островах почти в любое время года сохраняется температурный интервал 23—25 градусов. Медики считают такую температуру идеальной для человека.

Оптимальный температурный режим есть и для промышленности, и для сельского хозяйства, но публицисты, социологи, политики и даже экономисты сплошь и рядом забывают об этом. Речь пойдет, как вы уже догадались, о русском климате, о том, насколько климат определяет нашу судьбу. А ведь идея лежит на поверхности. На Ямале надо тратить энергию (деньги) на отопление, в Сахаре – на работу кондиционеров, а в раю ставь станки прямо на землю и гони продукцию с минимальными затратами.

Экономические условия как приговор

…Но вреден север для меня.

Александр Пушкин

Парижские журналисты в панике. Сенсация! Оказывается, в маленьком русском городе Зряшный Толочок больше валенок на душу населения, чем в самом Париже. Столица Франции проигрывает Толочку соревнования по валенкам в одну калитку. Никак парижские валяльщики не могут обскакать по валенкам своих российских коллег.

Не бывает таких сенсаций? Правильно. А почему? Да все из-за Гольфстрима, обеспечившего западу Европы уникальные климатические условия, что равносильно созданию уникальных экономических условий по сравнению даже с Восточной Европой, не говоря уже о России. А что есть неблагоприятные экономические условия? Для нас это приговор. Страна с плохими условиями для производства и сельского хозяйства обречена либо на иждивение, либо на прозябание, либо на уничтожение. Россия не Прибалтика, не возьмет Запад нас на содержание. Нищенствовать или подниматься на исторический эшафот тоже не очень хочется. Что делать? Оставаться Россией. Впрочем, об этом экзотическом варианте поговорим чуть позже.

Рыночная экономика не любит больных, слабых и север. Зато она обожает их уничтожать. Вроде бы это понимают и прозападно настроенные журналисты, но, наверное, умело скрывают и истово призывают нас открыто броситься в объятия западного рынка. Мол, и автомобили наши из автотелег сразу превратятся в «Мерседесы», и прочие нас ждут чудеса в условиях свободной конкуренции.

А теперь подумаем самостоятельно. Экономические условия России определяют нашему производителю издержки производства. Если мы строим завод на Луне или за Полярным кругом (по эффективности это почти все равно), то его дорогущий товар на мировом рынке никто не купит. Итог: разорение, банкротство, вымирание. Если мы строим завод в прибрежном Китае или в Западной Европе, климат и незамерзающие порты обеспечивают нам минимальные издержки и доминирование. А теперь с Луны перенесем завод в Тулу. Что-нибудь изменилось? Да ничего. Для потребителя и центы важны при покупке товара. В тысячу раз один товар будет дороже другого или всего в полтора раза – это уже неважно, его все равно не купят.

«Но Тула не Луна», – возразит кто-то. «А вы уверены? – ответим мы, „луняне“. – Давайте посчитаем».

Но начнем с небольшого отступления. Иногда в руки попадаются книги, после прочтения которых с хорошей завистью думаешь о том, как было бы здорово самому создать такой текст. Настолько автор убедительно и красиво сформулировал идеи, к которым сам только подходишь. Именно на такую книгу я наткнулся, когда начал собирать материал о естественных, природных причинах особого российского пути, о климатической особости России и влиянии климата на ее судьбу. Поэтому сделаю так: начну с фактов и аргументов, собранных мною, а потом сошлюсь на труд, так сказать, «закрывающий» тему российского климата и конкурентоспособности нашей экономики, дам слово автору, который раскрыл эту тему полно и блестяще.

Восточный фронт западного бизнеса

В конце 1990-х годов в Тверь из США переехал на постоянное место жительства (ПМЖ) писатель-фантаст Лео Ф. Был период, когда его приглашали на ток-шоу почти все центральные телеканалы, поэтому кое-кто из телезрителей наверняка запомнил этого грузного, симпатичного, усатого американца. Россия ему понравилась по сравнению с США широтой личных свобод (да-да!), низкими ценами на пиво, молодой женой, но… речь не о том.

Поначалу Лео решил разбить виноградник и обижался на насмешки местных жителей. Затем ударялся в схожие прожекты (натура творческая) и все у меня спрашивал: «Да почему так: за что ни возьмусь, все в один голос твердят, что ничего не получится?» Вершина его фантазий – быстрая постройка дома. А что за проблема? Его американский издатель построил в пригороде Бостона дом за восемь недель. Прошло три года, в течение которых я получал от Лео письма о ходе строительства.

Почему у нас все не так? Тогда-то мне и захотелось ответить на этот вопрос. Почему у западного бизнесмена длительная командировка в Россию вызывает те же чувства, что и у немецкого солдата, направляемого из Парижа на Восточный фронт? Разве Сталинградская битва не закончена? Почему европейские и бразильские футболисты просят двойной гонорар с российских клубов, а то и вообще не рассматривают их предложения? Таких вопросов можно придумать сотни.

Климат. Вот ответ. Мы живем на севере, и факт этот не перепрыгнуть. В Европе зимой вовсю гоняют в футбол, у нас – нет. Украина перешла в футболе на систему «осень-весна». И что? В Киеве пальмы после этого не выросли, как не играли зимой, так и не играют. В январе холодно даже на Украине. В 1981 году в Лондоне были страшные, «сибирские» морозы. Остановились впервые в истории даже часы знаменитого Биг Бена. Градусник в это время показывал «ужасные» –15° С.

На экономические условия влияют не только холода. Важны и дороги, транспортное плечо. Это отдельная, гоголевская тема. Если посмотреть на карту мира, то нарезаны страны так, чтобы обязательно иметь выход к океану. Почти все государства живут на берегу океана, он – главный мост между людьми, по сути своей океан есть водный портал, объединяющий все экономики мира. Спасибо Петру и Екатерине: первый прорубил окно на севере, вторая – форточку на юге. Без этих выходов в мировой портал наша экономика увядала бы в изоляции.

Чукчей почему-то не соблазнить сказками о Европе. Чукча, он умный, чукча понимает, что вступи чукча в ЕС – не вступи, а все равно надо бить моржа и пасти оленя. А вот интеллигент из Бердичева или Вятки уже не чукча, порой ему кажется, что придут политики с европейской программой – и завтра заколосятся за окном Елисейские поля. В этом плане Восточной Европе не повезло. В Европе по экономическим условиям она всегда будет территорией второго сорта, это определяется климатом, географией и историей, но, увы, всегда будут находиться политики, которым будет выгодно навевать Восточной Европе золотые «евросказки». Климат же определяет странам Восточной Европы судьбу бедных хуторов ЕС.

Но не будем забегать вперед и послушаем, что говорит специалист.

Книга, которую хотелось бы написать

Автор этой замечательной книги Андрей Паршев, а называется она «Почему Россия не Америка». Коротко изложу ее мысли и идеи.

В Лондоне растут пальма и бамбук, тис, и плющ. У нас они растут только в Крыму и на Кавказе. Среднегодовая температура в России –5,5 °С. В Финляндии, например, +1,5 °С.

По параметру «суровость климата» (разность летних и зимних температур, ночной и дневной) Россия вне конкуренции. Мы устроили свое государство там, где никто не хочет жить. На Луне русские живут, на Луне! Климатические пояса в Европе расположены парадоксально. Климат становится более холодным не с юга на север, а с запада на восток. И еще – с побережий в глубь континента. В Хельсинки зимой теплее, чем в Орле, хотя Хельсинки на тысячу километров севернее. По нашим меркам, Западная Европа – субтропики. Виновник известен – Гольфстрим! В Западной Европе (на заметку огородникам!) почти не бывает заморозков. Изотермы в Европе идут в меридиональном направлении, что уравнивает по суровости зимнего климата юг Швеции с Северной Грецией, Южным берегом Крыма и Черноморским побережьем Кавказа. Средняя температура января там выше 0°С. Англия, Западная Франция, Испания, юг Италии – там еще теплее: в январе 5–10° тепла. По сравнению с Западной Европой мы живем на малопригодных для жизни территориях. А это сказывается и на эффективности производства, и на эффективности сельского хозяйства. Из всех индустриальных стран мира в России самый суровый климат. Это приговор нашей промышленности. Надо устраивать мощные фундаменты, строить толстые стены; большие деньги уходят на отопление, коммуникации. А их ремонт чего стоит… В Малайзии же ставь павильон, завози в него станки и гони продукцию. В Западной Европе многие дома вообще строятся без фундаментов. Строительство, водопровод, канализация, электроснабжение, отопление – все в России значительно дороже. Транспортные расходы у нас также выше. Все эти удовольствия входят в наши экономические условия. Мы проигрываем во всем: строительство дорогое, коммуникации растянуты и очень дороги, отопление бешено дорогое. Нам нечем компенсировать эти неизбывные недостатки климата. Производство в России было, есть и всегда будет малоэффективным.

Общий вывод. Инвесторам в России неинтересно. Слишком велики расходы. В открытом мировом рынке наше производство обречено даже не на поражение, а на уничтожение. Нам нечего делать в свободном мировом рынке. Мировое правительство не будет нам приплачивать за климат, растянутые коммуникации и отсутствие незамерзающих портов. Капиталиста, инвестора интересует только прибыль. Издержки производства в южных странах несоизмеримо меньше, чем в России, поэтому Китай смог стать мастерской мира, а Россия ею не станет ни при каких обстоятельствах. Если Китай – это Поднебесная империя, то мы империя Приполярная. Ну не водятся у нас крокодилы, не растет кокос, и нам бы не понедельники взять и отменить, а русскую зиму.

Пересказаны лишь фрагменты книги Паршева «Почему Россия не Америка». Рекомендую прочитать всю эту книжку. Замечательно написана, масса фактического материала, убедительные выводы. Причем мне не встречалось ни одной работы с опровержением тезисов и выводов Паршева.

Правда о климате России звучит приговором: северный климат и географическое положение делают нашу промышленность и сельское хозяйство заведомо неконкурентоспособными. Социализм, капитализм, феодализм не могут изменить эти кардинальные условия существования. При любой политической системе Россия обречена на некий изоляционизм, без которого выживание ее экономики невозможно.

Думаем сами, решаем сами

На этапе уничтожения СССР мы с удовольствием вкушали статьи на тему благодати свободного мирового рынка. Запад нам эти идеи подбрасывал, а мы их с благодарностью дублировали и транслировали дальше. Когда начали останавливаться заводы, а страна обнищала, волей-неволей пришлось задуматься. Пришло время жить своим умом.

«Но как-то мы живем? – спросит читатель. – Фабрики что-то производят, заводы как-то дымят».

Верно. Но и меры изоляционизма работают, ввозные пошлины на иномарки поднимаются, нашу «Ладу» защищают, да и остались от советских времен еще некоторые уникальные технологические наработки. В узких нишах, за счет интеллектуальных прорывов мы еще можем конкурировать, но не более того. Китай штампует для всего мира ноутбуки, Германия – автомобили, США – доллары, России в этот ряд никогда не войти. Массовое производство на экспорт по китайско-японско-германскому образцу у нас невозможно. Лауреат Нобелевской премии по экономике доказал, что в рыночной экономике побеждают те страны, которые обмениваются одинаковыми группами товаров. Мы в ряд таких стран не войдем ни при каких условиях. Север! А свободная конкуренция возможна только среди равных.

Такой безапелляционный климатический приговор не может не раздражать. Мы привыкли думать, что Россия – это географическая Европа, что еще чуть-чуть – и будет у нас как в Париже. Увы, не будет. Никогда. Меридиональное, а не широтное направление изотерм (линий одинаковой температуры) – это вовсе не чепуха какая-то, а приговор, который обжалованию не подлежит. Из-за этой «чепухи» мы из среднерусской полосы переносимся сразу чуть ли не на север Скандинавии (условия одинаковы для промышленного производства), что для экономики не то что плохо, а катастрофично. Ну не строят заводы в Лапландии, в гостях у Снежной королевы. А если строят, так защищают железным занавесом пошлин.

Чем всегда занимались на севере? Добычей всяческих полезных ископаемых да минимально необходимым производством. Все остальное делать на севере невыгодно, все остальное на север завозят. Недаром наш север сразу обезлюдел после краха СССР и с началом рыночных потуг.

В таком климате, как у нас (аналог для нас – север Скандинавии), европейцы не живут, в таких условиях даже европейские лоси плохо размножаются.

От лосей – к людям. Люди – это психология, и она тоже не в нашу пользу. Больше половины населения земного шара никогда в жизни не видели снега.

Мы гиперборейцы, живущие на краю Ойкумены. Мозги это понимают, поэтому утечка мозгов и будет проистекать в сторону захода солнца. Климат не только отталкивает от нас инвестиции, но и утечку мозгов обеспечивает. Индийский программист при равной зарплате с коллегой из Калифорнии из Дели не уедет, а российский в Лондон может и рвануть. А если программист не рванет, так олигарх точно смоется в Лондон, причем по вполне объективным показаниям, о которых будет сказано в следующей главе, где поговорим о судьбе капиталистов в России.

Пока же подведем итог разговора о нашем климате.

Популярные благоглупости

Слышу я их периодически, видимо, каждое новое поколение политиков и журналистов должно попрыгать на этих граблях.

Недавно градоначальник большого российского города съездил в Европу, а по возвращении предложил пересадить автолюбителей на велосипеды. Мол, в Европе так разгружают дороги и улучшают экологию. Да, одного медведя можно научить ездить на велосипеде, но дальше цирка он не уедет. Представим картину: начальство в кои веки начало с себя и в тулупах накручивает педали среди сугробов, а впереди пыхтит не страдающий анорексией градоначальник.

Смешно? Да чистый Салтыков-Щедрин. У нас лето длится 20 дней в году, а тут такие прожекты. Но смешно не это. Все эти «евровелограбли» журналисты всерьез обсуждали и в 1960-е, и в 1980-е годы.

С такой же периодичностью начинаются разговоры о том, что у нас на человека приходится около 15 м2 квартирной площади, а в Европе и США чуть ли не 50. Раньше в отставании обвиняли, понятно, социализм, теперь – непонятный капитализм, а на самом деле – ну не догнать нам по метражу западные страны ни под каким видом, хоть в лепешку расшибись. Жилплощадь нашу полуметровыми стенами от морозов защищать надо, обогревать, а в Калифорнии гони любой метраж в доме типа курятник с колонами. Нам же свои 15 метров на душу надо отапливать в тридцатиградусные морозы. В Израиле не топят в десять градусов тепла. Дорого! А мы топим в минус двадцать. И нам дешево. Так жить хочется.

Никогда у нас не будет такого метража, как в Калифорнии. Наши метры отапливаются ассигнациями. Стены шикарного американского особняка хороший каратист кулаком пробить может. А возьми кирпичные стены нашего домишки средней руки: это же что-то среднее между дотом Второй мировой и Великой китайской стеной. Разве что глобальное потепление уравняет нам шансы с Западом.

Предки наши, похоже, умнее были, не соблазнялись чужой судьбой и четко знали причину бед наших, потому так радостно прощались с зимой на Масленицу.

Все сказанное относится и к свежим демократиям Восточной Европы. Экономические условия у них получше российских, но намного хуже западноевропейских, так что период потери иллюзий у них впереди. Судьба их – это заштатные страны СШЕ. Европа, куда ей деваться, будет им доплачивать за обслуживание антироссийской геополитики, но этого будет хватать лишь на европейскую бедность. Благодаря климату восточноевропейцы могут процветать лишь на евразийском экономическом пространстве, а в ЕС они обречены на экономическую второсортность. Старая сказка о Европе и ее рифме как раз для них написана. Политическая слабость стран Восточной Европы не дает им шансов на разумную изоляцию от Запада и процветание, а вот у России таковой шанс еще имеется.

Отчизна наша есть восток Европы и север Азии. Но восток Европы по климату ничем не отличить от европейского севера. Получается, мы – север Евразии. Пропишем:

Россия – это север Евразии.

Сия географическо-климатическая формула во многом определила нашу судьбу. И по нашей российской судьбинушке уже можно подводить предварительные итоги. Интересная получается картина, абсолютно не похожая на стандартные мифы, которыми живет наша интеллигенция.

Полиэтнизм России навсегда разводит нас с Западом политически. Западная демократия у нас невозможна из-за крутой многонациональности и разноконфессиональности. И строй здесь ни при чем. И коммунисты, и капиталисты, и феодалы, попав в Кремль, будут вынуждены сохранять имперские формы власти. Это первая причина нашей особости. Но есть и вторая, не менее важная. Речь идет о климате. Мы южным и теплым странам в экономике не конкуренты. Без барьера, занавеса, обособленности промышленность России будет уничтожена, а выгодно будет на нашей территории лишь добывать полезные ископаемые, ну и что-то производить для добытчиков. Вспомним наше вчера: мировой рынок безжалостно расправился с нашими предприятиями, когда они с простодушием провинциалов вышли его удивлять.

История вполне подтверждает эти грустные выводы. Демократы у власти всегда уничтожали наши империи, доводили их до унизительного состояния, а более-менее процветали наши государства, когда проводили протекционистскую политику и обосабливали свою промышленность (Петр I, Александр III, большевики) от западных конкурентов.

Россия есть особая цивилизация по этническим и экономическим условиям своего существования. Ни политически, ни экономически мы не можем слиться с западной цивилизацией, а если соблазнимся ее голливудской чечевицей и пойдем на такую глупость, то неизбежно превратимся в конгломерат третьесортных по европейским меркам стран. На этом пути демократия развалит Россию на вымирающие обломки, а единый мировой рынок превратит их в придатки Запада, откуда он будет уже без сопротивления и совсем по дешевке черпать людские и сырьевые ресурсы. Так что без своей цивилизации и патриотизма нам никак нельзя, иначе все от нас «на юга» сбегут, и в первую очередь мы потеряем все самое хорошее: российских женщин, российский капитал и российские мозги.

– Вот и отлично! – воскликнет кто-то. – Переедем все в лондоны, парижи и сан-франциски, а на нашем Севере пусть медведи живут.

Так-то оно так, но что-то подсказывает мне, что англичане, французы и особенно американцы приготовили для наших оптимистов совсем другую судьбу.

Все врут энциклопедии

Теперь мы точно знаем, на каком континенте живем. И пусть во всех энциклопедиях прописано, что Россия расположена на востоке Европы и севере Азии, – не верьте! Правды о России не найти и в энциклопедиях. На самом деле мы дышим воздухом континента Северная Евразия. «Нет такого континента, нет о нем и слова в учебниках, – возразит школьник. – Северная Америка есть на карте, а Северной Евразии нету».

Спорить с отличником географии не будем, а подумаем вот о чем. Восток Европы, север Азии – это география, а мы живем в климате, по климату же восток Европы равен северу Европы. Получается: север Европы + север Азии = Север Евразии. Воронеж и Лондон на одной широте по географии, а по климату для лондонца Воронеж где-то у Полярного круга. Норвежцы без шапок зимой ходят по Осло, а в Вологде (та же широта) в январе треух и валенки ох как не помешают. Да у нас Великий Устюг (резиденция Деда Мороза) находится на той же широте, что и Осло.

Наша Родина не Северная Америка, а Северная Евразия, южный Магадан, а не северная Калифорния. Вот в чем разница. По прихоти истории название нашего континента проживания Северная Евразия сокращено до шести букв – Россия. В слове Европа тоже шесть букв (у нас все должно походить на Европу), но наши буквы почти со всех сторон омывает Ледовитый океан, а их буквы в Гольфстриме купаются.

На днях по «ящику» показывали фильм в тему. Жанр – фильм-катастрофа. Сюжет: в Калифорнии несколько недель подряд идет снег. Негры дрожат у камина. Апокалипсис. А мы так живем. И не жалуемся.

В России две беды – полиэтнизм и климат

Антиутопия такова: раскрываем наш демократический ящик Пандоры и выпускаем на волю обе беды России. Что получится? Полиэтнизм в условиях свободы моментально развалит страну на части. Слабые республики не смогут выстроить протекционистские барьеры и по примеру Восточной Европы интегрируются в мировой рынок. Сожрет он их с наслаждением. Экономические условия Восточной Европы существенно хуже западноевропейских. Сие обрекает страны Восточной Европы на роль Европы бедной, дотируемой, зависимой. Но ведь экономические условия российских территорий гораздо хуже! Ну, в Краснодарском крае еще ничего, ну еще можно наскрести по сусекам несколько регионов, а в целом климатические условия ужасные – север. А инвестиции север не любят.

Вспомним, что произошло с нашими северными территориями после краха Союза и экономической реформы. В условиях свободного рынка они обезлюдели. Север по определению не способен прокормить много народу. Канада по территории больше США, а ее население в десять раз меньше.

Вывод: части расчлененной России обречены на резкое сокращение населения – на вымирание, если говорить прямо. Увы, не в Париже окажутся многие граждане свободных российских демократических республик, а на пару метров глубже.

Как ни крути, а климатические условия (север) обрекают нас на изоляционизм экономический, а полиэтнизм и неизбежная при нем имперская форма власти обрекают нас на изоляцию политическую.

Широко закрытыми глазами смотрит обычно российский интеллигент на свою Родину, на эту страну. Почему?

Да потому, что смотрит через культуру, стереотипы, стандарты, предубеждения Запада. Таким же образом россиянин смотрит и на себя самого – причудливый он видит портрет.

На этой картине Пикассо мы видим слепленного из чужих глаз и носов неумеху, раба, пьяницу Шарикова. Вот он бренчит на балалайке, пьет водку стаканами, играет на завалинке в шахматы, а между рюмками свободной рукой и каким-то чудом гонит взашей Наполеона (победителя Европы), громит Гитлера (очередного ее победителя), запускает в космос ракеты, ну и там по мелочам: обыгрывает в шахматы весь мир, сокрушает в хоккей создателей хоккея – канадцев, в футбол обыгрывает родоначальников футбола – англичан.

Какой-то вовсе не оптический обман чувствуется в этой картине.

А если, пусть из оригинальности, попробовать открыть глаза? Ну хотя бы их чуть-чуть расщурить.

Что это? На картине Репина все выглядит несколько иначе.

Перед нами человек энергичный, умный, творческий, смекалистый, крепкий телом и духом. Умудряется цивилизованно жить там, где другой не выживает. Фаталист. Порой ленится, но если уж берется за дело – держись! Велят быть демократом? Будет. Немцем? Яволь! Всече ловек. Но с хитрецой. Всем подражает, но всегда остается самим собой. И богоносен он, и богоизбран, но не делает из этого культа и ради Отчизны всегда готов наступить и на собственное, и на чужое национальное достоинство.

Если же с чем и не ладится у него, так это с капитализмом. Не живет он у нас, а мучается. Любопытно – почему?

Марсиане эту книгу читать не будут, а россияне и так знают, как довелось кувыркаться капитализму среди наших берез. Сколько малиновых пиджаков безнадежно испорчено пулями, сколько спекулянтов и цеховиков пересажали за XX век. Да зачем ходить в прошлое тысячелетие: возле нашего дома торгует фруктами малый предприниматель Маша из Ташкента, а к ее точке иногда подкатывает милицейская машина. И каждый раз наблюдается уникальный медицинский случай – приступ групповой милицейской амнезии, когда нужно рассчитываться за набитые пакеты.

Думаете, что-то принципиально изменится, если Машу назначат в олигархи?

Капиталистов у нас не любили всегда.

Городничие наш капитализм таскали за бороду и совали ему в харю кулачищами, интеллигенты попрекали вырубленным вишневым садом. Можно из любопытства почитать биографию Никиты Демидова и всего его рода, но в нашем свободном исследовании обойдемся без претензии на академизм. И так знаем, что в 1917 году капитализм у нас поставили к стенке и под крики одобрения и злорадства расстреляли. Во времена Второй империи (социализма) вообще нет предмета для разговора: цеховики и спекулянты в общем обороте экономики составляли ничтожную часть. Что касается нашего времени, времени Третьей империи, то о нынешних приключениях капитализма среди берез… поговорим чуть позже. Прыгнем на минутку в любимый, рубежный, определивший судьбу России XVI век. Рубежным он оказался и для Европы, и для всего мира, ведь в 1492 году Колумб открывает Новый Свет.

На переломе второго тысячелетия пути России и Европы начинают расходиться. Мы с Европой начинаем цивилизационное движение в противоположных направлениях. Европейская цивилизация начинает свое движение на запад, чтобы в его итоге и стать современным атлантическим Западом, русская цивилизация устремляется на восток, чтобы на своем пути превратиться в евразийскую Россию.

1521 год. Эрнан Кортес громит ацтеков, добивает мексиканскую цивилизацию – стартует зачистка Америки под будущий капиталистический проект. Поспешает и Москва: в конце того же века Ермак начинает прирезать Сибирь к России.

Европа под всеми парусами плывет на запад, за солнцем, к будущему созданию свободного мира, мы шагаем в противоположном направлении, «навстречь солнца», навеки интегрируемся с Ордой, с Азией, приобретаем масштабность, осваиваем проект имперский.

Щелкаем на счетах истории костяшкой очередного века.

1620 год. Понятно, о чем речь. Трехмачтовый барк «Мейфлауэр» с отцами-пилигримами на борту бросает якорь у американского берега в заливе Массачусетс. Протестанты начинают создавать будущие США, которые и появились (еще щелчок) в 1776 году. Берет старт образцовый капиталистический проект, ведь у протестантов богатство не грех, а входной билет в вип-зону того света. История будто приберегала целый континент, чтобы подарить его капиталистам-демократам. Вот и посмотрим, как капитализм осваивал Северную Америку, а наши империи – Северную Евразию. Сравним имперский проект и империалистический.

Антимиры

Этап освоения.

«Гуманные» европейцы безжалостно зачистили континент, недобитых туземцев согнали в резервации. Никакой тебе «Автономной республики сиу», нет и в помине «Гуронской республики», нет и «Союзной республики могикан». Винчестером и огненной водой дикари уничтожаются, и замечательный континент поступает в распоряжение либерал-демократов. Шикарный климат помогает выращивать любые сельскохозяйственные культуры; пятки лижут океаны, готовые услужливо транспортировать любые товары в любую точку света. Экономические условия сказочные, это вам не Вологда-гда. Сей, паши, производи, плавай по всему миру из незамерзающих портов. О нашем климате мы уже говорили: только гусары могут инвестировать в страну Деда Мороза, а у гусаров с финансами обычно не густо.

Сравним полиэтнизм.

В США штаты на государственном уровне этнически не окрашены, везде живут американцы, нет автономий, нет условий для закоренелых национализмов. Своих туземцев гуманисты с кольтами давно отправили охотиться в небесные поля, а теперь (когда выгодно) учат всех в мире уважать права национальных меньшинств.

Согласитесь, насколько гуманнее американский подход зверств советской империи. Та развела автономии, национальные республики, союзные республики, некоторым народам сочинила алфавит. Устроили школу народов, понимаешь. Не по-капиталистически это, неэффективно. У США надо было учиться, зачистить по их примеру все народы от Волги до Тихого океана, разбить территорию на вненациональные штаты и строить себе капитализм в чистом поле, без путающихся под ногами национальных самосознаний, развивать демократию до упора.

Что поделаешь, начиная с Ивана III Москва выбрала путь мирного существования с присоединенными народами, путь полиэтнического союза. Да, это навеки перекрыло ей путь к демократии, определило имперскую форму власти, но ничего, существуем с божьей помощью, перебиваемся как-то, даже западные «ценные указания» нас до сих пор не похоронили.

К чему эти общие рассуждения? Да к тому, чтобы лучше понять роль капитализма в нашем строе.

По всему получается, что Россия есть антиСША. Поэтому мы и обречены бодаться в геополитике при любых обстоятельствах.

США – страна империалистическая, там у власти – ТНК, деньги. Россия – империя чиновно-военная, здесь деньги кланяются Кремлю. Мы антиамериканцы потому, что по своей сути, по укладу власти есть анти-Америка.

У нас другой подход к деньгам, другое отношение к нациям, совершенно другой климат. Противоположно все. Общее одно – мы большие полиэтнические страны, но в борьбе с полиэтнизмом США применяла методы империалистические, а мы – имперские. У них власть принадлежит крупным собственникам, а у нас возможна лишь власть силовиков, чиновно-дворянская, номенклатурная. Капиталисты у руля неизбежно превратят Россию в сырьевую колонию, а затем и развалят ее.

Капиталистам, предпринимателям свободу подавай, для них свободная передача политической власти есть отражение перемещения капиталов из одних рук в другие. При капитализме должна быть возможность конвертации богатства во власть, а для нас это губительно. Дарованной свободой моментально воспользуются внесистемщики, популисты, националисты и развалят Россию-матушку по сербскому варианту.

Для дела нужны России капиталисты, а не для власти. Нельзя сейчас никак без них, они обеспечивают экономическую эффективность и возможность противостоять натиску Запада. Но как носители идей свободы они всегда для наших империй опасны. Не любит Россия капиталистов, и чувство это взаимно. Это великая, вечная, шекспировская, взаимная нелюбовь. Возможен брак по расчету, но не больше.

Скажу «страшную» вещь: капитализм в России неэффективен. Только за одну эту фразу любого еретика могут распять и сжечь на кафедре современной капиталистической политэкономии, ведь стало общим местом мнение, что именно либеральный капитализм обеспечивает наивысшую производительность труда и максимальную эффективность производства. Мол, очевидно, что свободный рынок выжимает из участников все соки, на нем свободные эгоисты рвут жилы за победу, за прибыль, нещадно конкурируют и тем самым выходят на максимум производительности и эффективности.

Разве это не «дважды два»? Разве перед нами не общее правило?

В теории – да. Но в том-то и дело, что западные теории в России не работают. И сейчас я это постараюсь доказать.

В одной из своих передач наш известный сатирик Михаил Задорнов посмеялся над глупым школьником, написавшим в сочинении, что после отмены крепостного права это самое крепостное право заменили пожизненным заключением. А так ли уж ошибался сей неизвестный миру юный, по моему мнению, гений?

Вспомним НЭП – ленинскую новую экономическую политику. Почему пришлось от нее отказаться? Отчего случился Великий Перелом и поворот к ГУЛагу? Ответ прост: НЭП не мог дать в нужном объеме инвестиций для промышленной модернизации СССР. Частник, он жадный и хитрый, на прибыль он купит золотые червонцы, спрячет их в чулок, – и на что тогда строить Днепрогэс? Ну не поедут вольные эгоисты покорять Енисей и лить сталь на Урале, а тут же сбегут из нашей Гипербореи куда-нибудь в Калифорнию. Сталинский ГУЛаг есть всего лишь развитие находок Петра I. Каким образом берг-коллегия обустраивала Урал? Там было частно-государственное партнерство. Демидовы обеспечивали частную эффективность своих заводов, а царизм поставлял им крепостных рабочих. На этой двойной эксплуатации и поднялся Урал, кстати, тут же захиревший после отмены крепостного права. А новый подъем Урала уже случился после Великого Перелома 1929 года, когда ГУЛаг обеспечил его промышленность необходимой рабсилой. Вот и вся грубая и горькая экономическая правда ГУЛага: он проделал грязную, кровавую, но необходимую историческую работу по уничтожению крестьянства, его безжалостной лагерной эксплуатации и созданию мощной промышленности, которая и спасла СССР в уже скорой мировой войне.

В чем урок этой исторической оптимистической трагедии? Голый капитализм не в состоянии обеспечить в наших природно-климатических условиях нужную степень эксплуатации. А имперская длань – вполне. Тот же Китай сейчас стремительно выходит на лидирующее место в мире. Почему? Имперская организация власти плюс капиталистическая эксплуатация позволяют больше выжать из народа, чем простое экономическое состязание вольных эгоистов. Палка и деньги заставляют работать больше и лучше, чем только деньги. Товарно-денежное принуждение к труду вместе с авторитарным принуждением эффективней, чем просто товарно-денежное.

Человек – это высший примат. Заставить высшего примата работать – это и есть задача экономики. Но примат недаром высший, он умен, от работы отлынивает. Так появилась экономика. Пряник и кнут. Деньги и палка. Вот и весь нехитрый выбор. С чем и столкнулись коммунисты, когда судьба ухнула их с утопическим проектом в Россию. Пряника недостаточно? Появляется внеэкономическое принуждение. А политических победителей не судят.

В те же тридцатые годы знаменитый гангстер Аль-Капоне сказал: «С помощью доброго слова и револьвера вы можете добиться гораздо большего, чем только одним добрым словом».

К счастью, наши империи сильны не только тьмой власти, но и природными богатствами. В шестидесятые годы XX века начинается усиленный импорт углеводородов и прочих полезных ископаемых, что и позволило СССР от за предельной эксплуатации людского ресурса перейти к эксплуатации ресурсов природы. Чем и поныне спасаемся.

Остап Бендер как зеркало российского капитализма

Только два сорта и есть, податься некуда: либо патриот своего отечества, либо мерзавец своей жизни.

Александр Островский

В нашем лесопарке народ частенько устраивает пикники с шашлыками, веселится, как может, ну и мусорит – не без этого. Дворники и работники парка с очисткой территории справляются не всегда, а спасает всю округу одна энергичная дама. По утрам она выходит на прогулку с симпатягой-эрделем, набивает мусором пакеты и относит их куда положено. Дама среди местных обывателей считается чуток сумасшедшей.

Недавно среди российских бизнесменов проводился опрос на тему их предпочтений по месту проживания и работы. Результаты получены любопытные. Свыше тридцати процентов наших предпринимателей видят свое будущее и будущее своих детей исключительно за рубежом. Выходит, треть наших рокфеллеров мечтают работать за границей или сейчас, или в перспективе. По тому же опросу, около трети российских крупных и средних собственников хотят, чтобы их дети учились и жили на Западе. Российский бизнес на треть антироссийский, компрадорский. Капитал ищет, где глубже. Он циничен. Сиротливо ему среди наших осин, за которыми всегда прячется то пролетарий с булыжником, то крестьянин с красным петухом, то чиновник с широким карманом. Тошнехонько буржуям здесь. Сколько волка с Рублевки ни корми, он все равно в Булонский лес смотрит. Северную Америку наши капиталисты все больше хотят обустраивать, а не Северную Евразию.

Буржуев можно понять. На Западе работать спокойней. Тяга нашей элиты к лазурным берегам не сейчас началась. Наши бояре всегда с завистью поглядывали на Польшу, где шляхтич был почти равен королю. Уже тогда наша элита поеживалась от имперского кулака над головой. Сболтнул лишнего, донес смерд, и вот уже то опричники налетели и на правеж тащат, то ранним утром тридцать седьмого года стучатся в дверь. Боярские мечты в свой срок подхватила и элита финансовая, промышленная.

Недавно перечитывал роман «12 стульев» и вдруг сделал нежданное открытие: «несерьезные» сатирические романы «12 стульев» и «Золотой теленок» являются самыми имперскими по духу опусами во всей российской словесности. В них отыграны главные имперские идеи и сюжеты.

Раз речь пойдет о вещах юмористических, начнем с конца дилогии.

Остап с миллионом за пазухой пробирается на благословенный Запад. Что с ним там сделали? Правильно. Ограбили. Сюжет избитый, пошлый, повторяющийся из века в век. Несть числа мечтателям, которых «кинули» в мире белых штанов. Сразу вспоминается первый российский диссидент князь Курбский. Когда он сбежал от Ивана Грозного, все его золото выпотрошили из баулов прямо на границе.

Вернемся к началу дилогии. Над чем смеются сатирики? Да все над тем же, над вечной мечтой российского предприимчивого человека (бизнесмена ли, прохвоста ли): смыться подальше на Запад, туда, где все в белых штанах, в Рио-де-Жанейро, на благословенные берега Гуанабара. Годы, века ничего не меняют в этой мечте, и все эти «Челси», Куршевели, домик в Лондоне суть все те же затертые, лубочные мечты российского мещанина во богатстве. Далеко не всем хватает вкуса отказаться от этой пошлости, но и понять собственника можно: слишком весело живется в нашей Гиперборее, затейливы чиновники, шустрят Шариковы, политики то и дело призывают все отнять и поделить, власть тяжела и плохо контролируема. Тут философом надо быть, а не стяжателем. При наших особенностях ну никак нельзя дать собственникам гарантий. У нас власть булата священна, а вовсе не права злата.

Что получается?

Имперскую власть буржуазия поставить под контроль не в силах – не по Сеньке-капиталисту шапка Мономаха, – частники не могут в России политически господствовать. Кроме национальной идеи буржуазии нечего дать народу, а в России она сработает на уничтожение государства. В пасынках буржуазия у России, и ничего здесь сделать нельзя. Терпеть она собственников будет (свои все ж, полезное дело делают), но не полюбит никогда. И власть пасынкам не положена – обогащайся, но не более. Как бы дитя ни «куршевелило», лишь бы о Кремле не плакало.

Ну а как наш народ любит олигархов – это отдельная песня. Тут в Кремле со времен Суллы и Цезаря ничего не изменилось. Стоит распять очередного олигарха-откупщика, и любовь римского народа перед выборами обеспечена.

В России легко украсть, но невозможно сохранить наворованное. Этот трагический парадокс будет вечно отравлять существование нашим «корейкам». Вот еще прелюбопытный типаж, выведенный нашими сатириками на страницах романа «Золотой теленок». Сколько новорусских олигархов сколотили состояние по его схеме покупки чиновников, а сколько раз эта схема дублировалась на нижних этажах экономики – не сосчитать. И ведь все предвидели наши сатирики, понимали они мечты иных затейливых российских предпринимателей, ныне зачастую умудряющихся совместить Бендера и Корейко в одном флаконе. Такой пройдоха при помощи купленных чиновников наворует, купит домик в Лондоне и поплевывает оттуда на «немытую» родину.

Сатирики-имперцы высмеяли не только непатриотичность наших «деловых» людей, но прошлись и по почвенникам, и по интеллигентам-демократам в лице Васисуалия Лоханкина. В сцене порки Лоханкина сама матушка-Россия воспитывает витающее в демократических эмпиреях неразумное свое дитя. Мол, ты свет в туалете научись гасить, а потом к невиданным свободам воспаряй.

В НЭП власть терпела капиталистов как вынужденное зло, да и сейчас чует в них силу, которая своим инстинктом к правам и свободам вполне может угробить страну. Прощание с НЭПом есть и прощание с Великим Комбинатором.

Бендер пополнил собой блестящий ряд лишних людей России. Об Онегине – Печорине мы обязательно поговорим в отдельной главе, а сейчас сравним Остапа – не удивляйтесь – с Григорием Мелеховым из «Тихого Дона». Перед нами еще один «лишний», пусть и незаурядный, человек, ненужный имперскому этапу развития страны. Бендер и Григорий Мелехов – очередные лишние люди, герои не своего времени. Без надобности они – русский казак и Великий Комбинатор – чиновно-имперскому сталинскому строю.

Почему в России надо жить долго? Россия подобна галактике: Млечный Путь оборачивается вокруг себя за 250 миллионов лет, кружит, повторяет путь; так и России в свое время понадобятся и русские патриоты, и ловкие бизнесмены, и беда человеку, если он своим талантом не угадал, на каком этапе вращения находится его родная галактика. Демократы, почвенники, космополиты, русские патриоты, имперцы – все понадобятся России в свое время, но, увы, не все доживут до него.

На Западе всегда одно и то же историческое время, и течет оно линейно. Россия существует циклично в круговом античном времени. Поэтому и эмиграция из России идет волнами: то русская волна хлынет от нас, то еврейская.

Элита же всегда стремилась уехать на Запад, в любую империю, в любой век. Потомки Пушкина, Толстого и многие другие потомки знаменитых дворянских родов не при большевиках там оказались.

Собственник ищет, где глубже. Сатирикам его упрекать легко, но ведь и многие сатирики в девяностые с удовольствием полетели в теплые края.

Не просто живется наемникам капитала в Северной Евразии – на нашем континенте не может быть стопроцентно легитимной собственности. Трудно унять страх, что рано или поздно, а явятся комиссары в банки, как когда-то в дивизии, и начнут командовать именем народа. И не пикнет никто.

При Ельцине россияне хлебнули «демократии» и затошнило их, как Венечку Ерофеева от кефира. Власть денег и собственников оказалась штукой противной. Явились в джинсухе спекулянтов и костюмчиках аппаратчиков новорусские капиталисты, прошедшие школу спекуляции, подпольных цехов, комсомола и криминала, но до осознания национальных задач России они подняться не смогли. Походили они на все то же «сбродное дворянство» (Ключевский) времен Ивана Грозного, эгоистичное, не способное подчинить свои интересы интересам державы.

Дед – разбойник, отец – капиталист, ну а сын уже – плейбой, цивильный гражданин и патриот своей страны. Не работает у нас сия схема, ибо сын зачастую просто драпает за бугор. Не сработает у нас и миф о среднем классе. Многие мечтают: подрастет офисный планктон, наберет жирку и обеспечит нам и гражданское общество, и права всяческие человека. Не обеспечит. Форма России подомнет под себя и капитализм, и социализм, и феодализм, и планктон офисный она скушает, как скушала коммунистов.

Теперь поговорим о том, как оценивали Россию ее гении. Какое отношение к Родине выбрано ими. Здесь есть чему поучиться.

Русское попурри для балалайки с оркестром

На балалайке солирует народ своими пословицами и поговорками. Гении и мыслители, политики и цари ему подыгрывают.

Только бы пить, да гулять, да дела не знать. Люди за дело, а мы за безделье. За морем теплее, а у нас веселее. Глупа та птица, которой гнездо свое немило. Чужбинка не по шерсти гладит. Город – царство, а деревня – рай. Велика святорусская земля, а правде нигде нет места. Русский человек – добрый человек. Бей русского – часы сделает. Русский крепок на трех сваях: авось, небось да как-нибудь.

Люблю Россию я, но странною любовью. Страна господ, страна рабов. Не я правлю Россией, а 35 тысяч чиновников. Природа наша, точно, мерзость! У нас такой характер народный: для того чтобы что-то провести в жизнь, надо сперва сильно перегнуть в одну сторону, а потом постепенно выправлять. А попробуйте пройти у нас прямее: только проплутаете и выйдете на ту же извилистую тропу. У русского человека нет настоящего инстинкта самосохранения, он легко истребляет себя, сжигает себя, распыляется в пространстве. Добрый царь, но худые бояре. Русские не знают чувства меры. Им всегда мало. Как мучительно трудно быть русским. Идея униженности перед государством и есть великая национальная черта русского народа. В России всегда стараются уничтожить память о прошлом. Чтобы жить в России, нужно уметь притворяться. Иностранцу жить в России недурно. Мы ленивы и нелюбопытны. Фундаментальный устой России – неуважение к человеку и отрицание всего нового. Все настоящие русские люди – философы. Лишать водки народ нельзя. Не забывайте, что мы живем в России, а в России всегда был один царь. Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда, какое может развить великоросс. Когда русский человек говорит о Боге, он всегда чешет задницу. Поболтать, покалякать – это мы мастера. В Россию можно только верить! Мы живем в одном настоящем, без прошлого и без будущего. Ничего в Российской империи не делается путного иначе как посредством ад-ми-ни-стра-ции! Хотели как лучше, а получилось как всегда. Поскоблите русского – и вы найдете татарина. Россия не готова к какой-либо форме демократии и нуждается в сильном правительстве. Не будем закрывать глаза: большевизм – национальное русское явление. Им нужен кнут. Такова славянская натура.

Мысли после концерта

Даже патриоты России позволяли себе уничижительно отзываться о России, но их всегда спасало нравственное чувство.

Родина тебя, гаденыша, выкормила, вырастила таким умным и правильным, а ты теперь ее поливаешь грязью и при первой возможности пытаешься драпануть на ПМЖ за границу – так? Что это за такой странный гражданский подвиг – смыться в Париж? На этот вопрос нарывается любой впавший в русофобию внутренний или состоявшийся эмигрант, и удовлетворительного нравственного ответа на него нет. Наши гении это отлично понимали, не позволяли себе хлестать русофобию графинами, и пусть они отлично говорили по-французски, пусть у них всегда был наготове батистовый платок и пилочка для ногтей, но к России они всегда относились пусть со странною, но любовью.

Мы презираем тех, кого предали.

Благородство натуры не позволяло нашим поэтам упиваться презрением к Родине-матери. «Презернул» чуть-чуть, тут же стало стыдно, и снова человек пошел обнимать-целовать березки.

Да, в Гиперборее не растут апельсины, да, северный наш Вавилон обречен на авторитаризм ввиду наличия мощного и конституционно оформленного полиэтнизма, но это вовсе не повод впадать в истерическое состояние. Невозможна в Вавилоне демократия? И хрен с ней. Не Вавилон для демократии, а демократия для Вавилона.

Другое дело, что некоторая горечь в душе россиянина неизбывна. Мы воспитаны на западной культуре, западных романах и книгах, идеи частной свободы пронизывают европейскую культуру, и невозможность с ней полностью слиться всегда будет подтравливать наше мирочувствование. Казалось бы, любую западную тряпку можем купить и носить, а поди ж ты, какое-то простенькое «демо-платьице» не можем натянуть на наши мощные славянские формы. Трещит.

С точки зрения имперской идеи прочитаем центровое произведение нашего всего, проверим его культурные коды.

Код «Евгения Онегина»

Итак, она звалась Татьяной? Не будьте наивными. Не поддавайтесь на аллегории.

При известной фантазии, как мне кажется, почти всю историю России от Рюрика до Медведева, со всеми ее тайнами и глубинами, можно вывести из «Евгения Онегина», этой энциклопедии русской жизни. И уж точно в онегинском коде зашифрована загадка судьбы российской. Так о чем говорит секретный код пушкинского романа? Что скрыл здравый имперец Пушкин в своем гениальном послании?

Выдвинем такую версию. Татьяна – это вовсе не Татьяна, а аллегория России. Евгений – никакой не Онегин, а символ западной свободы и стандартов европейской демократии. Всей душой тянется провинциальная простушка к европейским стандартам. Но холодны стандарты, лишним человеком чувствуют они себя среди осин, да и не волнуют стандарты прелести северной красавицы. И тогда Татьяна, простите, Россия, выходит замуж за генерала. Генерал наш, разумеется, тоже никакой не генерал, в звании он еще несколько другом, а звучит оно так – империя. Этому генералу Татьяна и будет век верна. Век Империи. Но не больше.

Тем и заканчивается наш реалистический роман

Один день Максима Максимовича

Кто не испытывал стыда перед Максимом Максимовичем?

Живет себе человек без выпендрежа, честно тянет армейскую лямку, крутится как белка в колесе в одном и том же имперском дне. А ты, весь такой изящный, умный и болтающий по-французски, есть всего лишь финтифлюшка на скромном мундире Максима Максимовича.

У империи маршалов не бывает, у империи бывают только солдаты.

Вот головная боль Печорина, его разочарование лишнего человека. От генерала до рядового – все у нас солдаты империи, и некуда лететь разочарованному юному демону с обломанными крыльями. Париж – это круто для фанатов Ксении Собчак, а для Печорина мелковато, поэтому для своего циничного романтика Лермонтов подобрал загадочную Персию, где все в белых шальварах, где «оскорбленному есть чувству уголок». Увы, мещанство есть вечный соблазн и конечная точка российского романтика. Печорин – дворянин во мещанстве. С него стартуют две главные российские мечты: мещанская – улепетнуть в Париж, получить домик в Лондоне, интеллигентская – обустроить наш вишневый сад.

Чем загружен день Максима Максимовича? За утро он успевает усмирить Кавказ, в обед получает нагоняй от начальства за упущения при усмирении Кавказа, а вечером, глядишь, уже лупит Турцию, чтобы к ночи успеть освободить братьев-славян на Балканах. Некогда старому солдату фигней заниматься – дел невпроворот. За сутки через наши просторы надо ухитриться построить пусть ужасные, но хоть какие-то дороги, потом проехать по ним и построить порты на Ледовитом океане, освоить Сибирь и Дальний Восток, шугануть в очередной раз у реки самураев. И Максим Максимович с русским спокойствием несет свой крест, без истерик исполняет службу, терпит командиров-самодуров, гостиницы с тараканами, магазинное хамство, с достоинством проживая доставшийся ему бесконечный имперский день длиной в пятьсот лет.

Герой нашего времени не такой. Перед нами европеизированный тип. Лишний человек. Ему «влом» возиться с чеченцами, покорять Енисей, а желается ему блистать в лондонских гостиных наравне с Оскаром Уайльдом, куда-то плыть, белея одиноким парусом на фоне стальных линкоров, и мечтать о мире, где все в белых шальварах.

Читаешь Пушкина, Лермонтова, Солженицына, Ильфа-Петрова будто одну книгу. С одной стороны – Онегины, Печорины, Бендеры, Чацкие – мальчики, все в белом, попытки вырваться за флажки из дня сурка, а на другом полюсе – Татьяна Ларина, Наташа Ростова, Максим Максимович, Иван Денисович, плотно и без подростковых истерик в этом дне живущие.

Весь продвинутый мир сейчас – это Нью-Йорк.

И продвинутый мир весь как один, все прогрессивное человечество ныне беспощадно борется с национальными танцами, придумывая все новые способы и хитрости для их истребления.

Но зачем с ними бороться? Кому мешают невинные этнические танцы? Пусть одни пляшут гопака, другие – тарантеллу, и все будут счастливы. Не скажите. Насчет тарантеллы промолчу, не плясал, а ситуацию с гопаком знаю плотно: после развала Союза на востоке Украины народ с удовольствием бросился отплясывать гопака, а потом начали останавливаться заводы. Инвестиции не любят, когда им заглядывают в пятую графу. Экономику корежат все эти национальные колориты, ей подавай единообразие, простые и ясные правила игры. Нация и национализация – слова одного корня. Об этом еще Гитлер писал, мол, зачем национализировать фабрики, когда через национальную идею можно прибрать к рукам их работников со всеми потрохами.

Ради экономического процветания с национальным самосознанием народов приходится бороться и американцам, и европейцам, и нам, но методы борьбы с национализмом отличаются национальным своеобразием.

Три способа подавления национализма и борьбы за общий рынок

Существуют три основных способа истребления этнических танцев, вот и разберем американский, европейский и русский методы борьбы с ними. Чтобы не походило на анекдот (встретились американец, европеец и русский), подпустим научности.

Из комбинаторики мы знаем, что множество из трех объектов А, В и С можно разбить на пары только тремя способами: АС, АВ, ВС. А что им соответствует в реальности, на что мы намекаем в данном случае?

Современный мир держится на трех китах, на трех основополагающих идеях: идея демократии, идея нации, идея общего рынка. Человек нашего времени желает сидеть на трех стульях, гнаться сразу за тремя зайцами: он хочет политической свободы, не прочь наслаждаться принадлежностью к нации и при этом пользоваться всеми экономическими преимуществами единого рынка большого государства. Да вот беда! Любые две идеи из данного набора совместимы, а все три в одном флаконе невозможны. Ну никак нельзя одновременно быть всем политически свободными, национально озабоченными и жить в едином большом полиэтническом государстве, которое обеспечит емкий рынок и для мелких частников, и для ТНК. Несовместимость этих трех идей (демократия, национальное сознание, большое государство с емким рынком) и делает невозможным свободное объединение народов Земли под флагом одной страны с Председателем Земного Шара во главе.

Вернемся к нашей комбинаторике.

А – демократия, идеология частных собственников.

В – национальное самосознание для всех народов большой страны, идея государственной защиты и сохранения национального самосознания, этнической самоидентификации.

С – единое полиэтническое государство, которое обеспечивает общий рынок большой страны (имперской или империалистической); в его интернациональной, глобалистской подкладке – приоритет хозяйственного единства над этнической пестротой.

В комбинации АВС третий всегда лишний, но если идеи А и С (демократии и большого государства) есть идеи объединяющие, то идея В (национальная) разъединяет народы и угрожает их экономическому благополучию. Отсюда и три способа борьбы со всякими тарантеллами – американский, европейский и русский, которым соответствуют пары идей АС, АВ и ВС.

Посмотрим, как истребляют национальные танцы за океаном.

Американский способ – идеи А и С под звездно-полосатым флагом.

США прочно стоят на двух ногах – А и С. Демократия и единое большое государство являются приоритетами для американцев, которые издавна исповедуют идеологию симбиоза демократии и полиэтнизма. Национализм есть смертельный враг демократических полиэтнических государств, не одну такую страну он развалил, но в США ему не повезло. Страна с практически уничтоженным коренным населением, страна иммигрантов, страна без закоренелых национальных проблем, без федеральных национальных новообразований, такая страна может без особого страха сочетать свободу с разноплеменностью.

Фанатов национальных идей (верующих различных конфессий в том числе) здесь травят идеей политкорректности, загоняют их в маргинальные ниши, никакой государственной поддержки они не получают, а в качестве соски-обманки элита подсовывает пиплу идею мифической единой американской нации (что-то вроде приснопамятного советского народа).

Американская нация? Что это за новая историческая общность? Кто видел этого снежного человека? Неважно. Раз у электорального дитяти есть потребность в национальном самосознании, элита обязана таковую игрушку сфабриковать.

Итог таков. Идеи А и С американцы исповедуют всерьез, а идею В (национальную) – понарошку, пропагандистски. Американская квазинация живет в демократическом большом государстве за счет подавления и уничтожения национальных идей народов, живущих в Америке. Вопросы этнобезопасности, когда Северная Америка на глазах превращается в Южную Африку, стоят в США достаточно остро, поэтому там и приходится так строго играть в политкорректность, проводить политику плавильного котла. Вашингтон принципиально не будет финансировать из федеральной казны строительство храмов или оплачивать и содержать ансамбли народной песни и пляски. Никакие тарантеллы за счет налогоплательщиков здесь не пляшут.

Теперь посмотрим, как давит этнические танцы Старый Свет.

Европейский способ – идеи А и В.

С демократией в Европе дела обстоят достаточно гладко, идея А здесь в почете, но в отличие от США в пару к ней европейцы добавили национальную идею. А и В сидят на европейской трубе. От большого полиэтнического государства, которое, кстати, пытался построить Гитлер, в Европе пришлось отказаться – чересчур сильны национальные настроения.

Но национальные государства мешают общему рынку ЕС, поэтому в Европе выбрали путь обмана и приручения национальной идеи. В Старом Свете свои тайны Лиссабонского двора. Здесь маскируют процесс создания Соединенных Штатов Европы и уничтожения суверенитетов европейских государств «безобидными» соглашениями, дабы не раздражать националистов. Электорат приходится обманывать ради его же пользы, ибо без единого рынка европейским странам экономического благополучия не достичь.

В любом случае, европейский выбор – это демократия и национальные государства, а суверенитет этих государств похищается Брюсселем «тайно», неброско, через евроструктуры. Народам не нужно знать, что вхождение в Европу есть в значительной степени конец их государственности. Когда низы меньше знают, верхи крепче спят.

Демократия и национальное сознание идут одной дорогой, взявшись за руки? Перед нами, без сомнения, Европа. Ей не дороги полиэтнические государства. Югославия? Под нож. Чехословакия? Развод разрешен. Кто на очереди? Бельгия? Кому независимость? Кому попало!

Независимость в Старом Свете имеет скорее ритуальное значение, так как вступившая в ЕС страна тут же отдает изрядную часть своей независимости в руки евробюрократии. Шотландии независимость? Косово? Пожалуйста! Европа дробит полиэтнические страны на моноэтнические части, лишь бы сохранить демократию и национальное самосознание – идеи А и В. Европеизм, континентализм есть дополнительный обруч на бочках не совсем этнически однородных государств. Отсюда следует и приоритет демократии над границами. Полиэтнизм не дорог, когда душа жаждет демократии и национального сознания.

Мы помним, что из трех идей (А, В и С) любые две идеи совместимы, а третья всегда лишняя. Большой государственный Боливар не вынесет троих. Страна может сидеть только на двух стульях, а третья идея разве что рядышком на табурете может присесть. Осталось рассмотреть третий способ борьбы с этнотанцами – ВС. Это наш старый дедовский метод: национальному самосознанию, закрепленному в конституции, – «да», очень большой стране – «да», а вот демократии – извините.

Третий путь Третьего Рима

Русский способ борьбы с этническими танцами сводится к исповедованию идей В и С.

У США и Европы имеются свои скелеты в шкафу. Американцы замуровали в политический шкаф нации, Европа – суверенитеты своих стран, а мы замордовали демократию. Россия не истребила своих индейцев, а даровала им республики (идея В), которые безбедно существовать могут лишь в едином большом государстве (идея С). Кто у нас третий лишний? Правильно и очевидно – либеральные ценности, им не остается места на корабле, поэтому их приходится имитировать, предварительно сами ценности засунув в шкаф.

Россия квазидемократична, зато США квазинациональны, а европейские страны квазисуверенны.

Так что нечего нам из Европ и Америк пенять на хилость российской демократии, вы за своими «скелетами» следите. У нас другие шаблоны борьбы с национализмом. Мы его подавляем авторитарностью, США – политкорректностью, а Европа своих националистов просто водит за нос.

Жесткая политкорректность США замешана на мультикультуре, на глобальном стеснении, подавлении национальных обычаев и культур. Победа политкорректной демократии – это всегда тотальное торжество гамбургера над пирожком, а к такому надругательству над родной культурой народы России не готовы.

Европейский путь приручения тигра национализма тем более сомнителен. ЕС – это мягкий конфедеративный союз, которому понадобятся сотни лет для создания единого государства. Неприемлем для нас европейский приоритет демократии над границами – в России только начни.

Перед нами – третий путь Третьего Рима: национальные идеи и большое полиэтническое государство в одном флаконе. Нам дорого национальное самосознание населяющих Россию народов, но и от единого государства мы отрекаться не собираемся. В таком случае наше единственное спасение – империя, а демократия – лишний член российского уравнения. А что есть империя? Авторитарное полиэтническое и многоконфессиональное государство. Западные стандарты демократии вкупе с моментально взметнувшими головы национализмами разрушат Россию мгновенно. Если Бельгия в опасности, Канада постоянно балансирует на грани распада, то уж наш мощный наличный полиэтнизм в условиях свободы не оставит России никаких шансов на целостность.

Мы, граждане Третьего Рима, сейчас живем во времена Третьей империи.