Потешный русский роман Лове Катрин

~~~

5 марта 2009, 08:59

Юлия,

Я настаиваю на продолжении поисков. У меня есть веские причины для беспокойства, более веские, чем у очень успешного С., который никогда не был в России. Прежде всего, Юлия, для меня важно, чтобы Вы не только проявляли сдержанность, но и воспринимали мои страхи всерьез. И поступали бы так, несмотря на то что я не хочу пускаться в описания, которые позволили бы Вам — или не позволили — понять, что за человек С., с которым Вы провели приятный вечер. Возможно, Валентина пишет ему и посылает отрывки своего текста. Возможно также, что Валентина никогда ничего ему не присылала. Возможно даже, что он выдумывает сибирские новости — от первого до последнего слова. Не хочу знать, как Ваш стажер на него вышел.

Я не позволяю себе задумываться, и просто сижу и смотрю в окно. Представьте неожиданную оттепель, вот уже два дня повелевающую этим городом. Долго она не продлится, но я уже замечаю робкие приметы весны, которая скоро наступит. Лед на каналах начинает таять, и на поверхность всплывают отбросы. Черный цвет повсеместно берет верх над белым. Излет зимы всегда наводил на меня тоску, но в Петербурге это время года просто невыносимо. Четкие линии заснеженных улиц и проспектов размываются, а потом и вовсе исчезают. Я люблю воду и лед, но то, что «между» — непереносимо. Меня против воли затягивает воронка распада. Как будто все, что осталось во мне прочного, вот-вот взорвется и я исчезну.

Как я устал, Юлия, как устал.

Жан

~~~

5 марта 2009, 23:06

Жан, я передала Кракову Ваше пожелание, чтобы он продолжил поиски. Он досконально изучит ситуацию.

Я тоже очень устала от встреч со сбитыми с толку людьми. Все потеряли голову. Раньше они понимали, что нужно делать, куда идти. Раньше они были сильными мужчинами в надежном мире. А теперь не знают, в каком мире живут. Им страшно. Кажется, что планета взорвалась, но все устояло. Устояло, но развалилось на куски.

Что случилось, Жан? Что еще случится?

Юлия

~~~

6 марта 2009, 12:13

Все предельно ясно, Юлия. Хотите знать, что будет? Я Вам скажу. Нас ждут бесчисленные страдания и несправедливости. Надолго ли, никому не известно. Потом к людям вернется самоуверенность. Это единственное, что можно сказать наверняка. Игрушку переделают, потом снова сломают и скажут, что сломали другие. Мы любим рассматривать детские фотографии, но так и не выходим из детсадовского возраста. Мы проводим всю жизнь в песочнице, Юлия. Завидуем красному ведерку соседа, плюем ему в лицо, вцепляемся в волосы. Говорим, смотрите, каким хорошеньким я был в детстве, но жестокая правда заключается в том, что мы теперь совсем не хороши и все время сидим на мели.

У нас снова пошел снег.

Жан

~~~

6 марта 2009, 23:52

Жан, возможно, я скоро вернусь в Санкт-Петербург. Не знаю, что со мной происходит. Боюсь все потерять. Все, что создала, мою работу, партнеров. Я чувствую себя трусихой. Я по натуре боец и сражаюсь, даже когда все потеряно. Но сейчас я боюсь испугаться, боюсь, как и все вокруг. Неужели я стала менее русской?

Юлия

~~~

7 марта 2009, 08:16

В добрый час, Юлия!

Когда прилетает ваш самолет?

Жан

7 марта 2009, 12:42 Юлия,

Однажды Валентина написала мне из Сибири: «Боже, какже далеко отсюда до Европы!». Как бы мне хотелось донести до нее, что я чувствую то же самое, хотя нахожусь, в городе, построенном Петром Великим именно как «окно» в Европу.

Ничего не поделаешь, бывают дни, когда нам не хватает воздуха даже у распахнутого настежь окна.

Все это нисколько не умаляет моей решимости. Я жду Вас.

Жан

7 марта 2009, 22:14

Юлия,

Сегодня, во второй половине дня, я посетил Смоленское кладбище. Не представляете, как я сожалел, что Вас нет рядом. Я бы поддерживал Вас под руку, чтобы Вы не поскользнулись и не упали на обледеневших, залитых водой аллеях, поправлял бы Ваш розовый шарф, чтобы вы не простудились на ветру (ведь шарф был бы розовым, верно?). Я сказал бы, что все не так уж и печально, и не все решено. Я говорил бы о зиме, а не о том, как много вокруг могил, и отогнал бы ужас, пробирающий нас до костей. На кладбище полно бездомных собак, они могли бы напугать Вас, но я бы сказал, не бойтесь, я разберусь, и с черными птицами тоже, с ужасными черными птицами, которые долбят клювами землю в поисках пропитания. Мы бы заключили, что этим созданиям не должно иметь ни имени, ни крыльев.

Потом мы заметили бы вдалеке пару с малышом в коляске, прогуливающуюся по ледяной покатой дорожке в верхней части кладбища «Остров Декабристов», на другом берегу реки Смоленки. Мы бы долго смотрели в их сторону, не веря своим глазам, боясь, что мужчина может в любой момент упустить коляску с ребенком, даже не вскрикнув, не взмахнув от отчаяния руками.

Правда в том, что я не знаю названий птиц и никогда прежде не видел тех, что расхаживали между могилами на Смоленском кладбище. Правда в том, Юлия, что я хотел бы вспоминать, как мы с Вами брели по заснеженным аллеям. Мне хотелось бы сохранить реальное воспоминание о том, как я поправлял Вам шарф, и о других вещах, которые позволили бы мне лучше понять Вас.

Ложь и правда. Вот в чем все дело. Нам часто приходится слышать, что правда и мужество неразделимы, а лгут только трусы. Не верю ни в то, ни в другое. Думаю, все дело в компоновке, и как тут правде тягаться с ложью? Заметьте, я нахожусь именно в той стране, где человеку легче всего прийти к подобному заключению. Я хочу знать, что случилось с моей подругой Валентиной. И жду, когда Вы вернетесь, Юлия, надеюсь на это, только тогда что-то изменится. Я жду Вас и пытаюсь ни о чем не думать, но мысли возвращаются — на чувственном уровне. Сколько мужчин и женщин было уничтожено в Вашей стране? Они не должны были принять безвременную и такую жестокую смерть. Что бы сталось с этими людьми, живи они в спокойной, предсказуемой стране? Что они могли бы сочинить, нарисовать, спеть? Как их забыть? Как жить, притворяясь, что веришь в эту длинную злосчастную скобку Истории, словно ничто из того, что здесь произошло, не легло печатью на сердце человека-зверя? Многие мыслители искали объяснения, причины, непредвиденные обстоятельства, искали, не нашли и продолжают искать. Желаю им удачи! Я же предпочитаю поэтов. Они умолкают, когда сказать больше нечего, и тогда наступает тишина. Остаются лишь отпечатки ног в грязи — палачей или их жертв, бог весть? Повсюду в мире людская механика ломала судьбы, и никому не было никакого дела до предназначения загубленных душ. Можно попытаться забыть об этом. Только не в России. Таковы чары этой земли, Юлия, и совершенное ею злодеяние. Здесь покоятся наши утопии, самые прекрасные из наших иллюзий, все они были похоронены, одна за другой, и лежат в могилах под слепыми и навсегда оглохшими небесами. Сегодня мы можем прикладывать ухо к стене, кричать, требовать отчета — никто нам не отвечает. Я готов биться об заклад, что, если бы призракам вздумалось подать голос, сегодня в их стонах было бы не больше смысла, чем вчера.

В Санкт-Петербурге идет дождь, а я жду вашего возвращения.

Жан Либерман

~~~

7 марта 2009, 23:36

Жан, мне хотят поручить одно странное дело, и я не знаю, стоит ли за него браться. Одному Богу известно, о чем в действительности думают люди, потому и доверять им нелегко. В большинстве случаев у них в голове нет ничего, кроме глупостей. Куда интересней, когда ими руководит ненависть.

Я знаю, Вы посоветуете мне вернуться. Стыдно признаваться, но я думаю об этом каждый день.

Если вернусь в Петербург, дадите мне прочесть роман Валентины?

Юлия Ивановна

~~~

8 марта 2009, 19:47

Юлия,

Сразу видно, что Вы не знаете Валентину и не представляете, как сильно она боялась этой поездки. Даже будь у нее такая возможность, она ни за что не послала бы мне весь роман целиком. Одному Богу известно, сумела ли она закончить работу.

Хотите прочесть роман? Боюсь, тогда нам придется отправиться в Сибирь. А если мы не отыщем там Валентину, Вы поймете, чего на самом деле стоит ваш стажер.

Я все-таки сяду в этот поезд, Юлия. Я уже вижу, как состав медленно вползает в здание вокзала. Мужчина — он похож на меня — подбегает к торговцам, покупает цветы. Женщина кричит, что это безумие. На ней розовый шарф, она говорит, что гладиолусы не созданы для Сибири.

Поезд делает много остановок. Екатеринбург, Тюмень, Омск, Новосибирск, женщина выходит на перрон, Томск, Красноярск, она покупает копченую рыбу, соленое печенье, кедровые орехи. Поезд трогается, Ангарск, Иркутск, мужчина раскладывает на коленях полотенце, вынимает кости из омуля, бросает в чай несколько засахаренных орехов, Улан-Удэ, Чита.

В вагоне короткое время растягивается, а длинные фразы становятся короче.

За окном медленно проплывает другая Россия.

Еще слишком рано говорить, полюбят ее эта женщина и этот мужчина или она их напугает.

Слишком рано говорить, что они там найдут.

Я приеду завтра вечером в аэропорт.

Я жду Вас, Юлия, я буду ждать Вас в любую погоду, и в дождь, и в снег, и в град.