Индейский трон, или Крест против идола Посняков Андрей

– Хорошо. – Шочипильцин зябко потер руки, хотя на улице стояла жара, зачем-то оглянулся по сторонам и, понизив голос, сказал: – Сегодня в полдень воины и простые жители города пойдут на штурм дворца тлатоани!

– Сегодня?! – Куатемок подскочил. – Но ведь еще ничего не готово! Нужно составить четкий план, подтянуть верных людей, подвезти оружие, перекрыть все выходы из города – и не только по дамбам. Да еще тлашкаланцы… Эх, еще бы недели две, а лучше – месяц! Не нужно так спешить!

– Жрецы Тескатлипоки вчера принесли богам богатые жертвы – нескольких белых, которых смогли поймать, и даже – о, чудо! – страшного демона с четырьмя ногами!

– Лошадь, что ли? Придурки! Так я и знал, что тут мутят жрецы… хотят побыстрее захватить власть в свои руки… думают, это так просто! Да, у Малинче мало людей… Но жрецы забывают о его союзниках – тлашкаланцах, тотонаках и многих прочих, о всех тех, кого мы сами – неумеренными поборами, жертвами, гнусными «войнами цветов» – превратили в своих злейших врагов! Эх, еще бы пару недель… хотя бы пару недель…

– Жрецы начнут сегодня, – убежденно произнес гость. – Верные люди доложили мне: они уже стягивают отряды.

– Что ж. – Куатемок решительно сжал кулаки. – Придется выступить и нам – в любом случае нельзя распылять силы. Собирай верных людей, славный Шочипильцин!

– Уже собраны.

– Отлично, отлично… Поставь командовать воинами Атонака. Сам займись ополчением, я же подтяну эшпаньотль – тех, кто враги Малинче.

– Боюсь, как бы их в суматохе не перебили, – осторожно заметил жрец.

Принц досадливо скривился:

– Ах, это верно! Ладно… отправим их на окраины… на Тлашкальскую дорогу, пусть ждут в предгорьях… Черт! А ведь вряд ли смогут выйти… Что ж, пусть пока остаются здесь, там посмотрим. Эх! Не время сейчас, не время! Несауа… отправить его к тлашкаланцам… он, кажется, говорил, что имеет хороших знакомых среди тамошних касиков и вождей. Ладно, с ним позже… Сейчас же… Я отправлюсь в захваченный дворец!

– Что?! – Шочипильцин удивленно вскинул брови. – Но это же очень опасно!

– Я должен поговорить с тлатоани, – твердо промолвил Куатемок. – По крайней мере – дать ему шанс.

– Ты – благородный человек, друг мой. – Жрец покачал головой. – Не знаю только, уместно ли твое благородство сейчас?

– Уместно или нет – не важно. Многие, очень многие все еще верят в правителя! Мы должны использовать и этот шанс… хотя бы попытаться… то есть не пытаться – а сделать. Я пойду! Я проникну! Я поговорю! Это не так опасно, как тебе представляется, – во дворце у меня есть давние друзья. Ну, отправляйся же, верный Шочипильцин. И да пусть помогут вам боги!

Молча поклонившись, жрец удалился – высокая, немного сутулая фигура его скрылась за деревьями сада.

– Несауа! – быстро позвал принц.

– Да, мой господин?

– Кажется, ты что-то рассказывал мне о своих друзьях в Тлашкале?

Накинув поверх испанского камзола индейский перьевой плащ, Куатемок прошел к пристани и уселся в лодку, где его уже дожидались гребцы, споро погнавшие суденышко по одному из каналов, ведущих в центральную часть Теночтитлана, ко дворцу правителя, точнее – к тому дому, роскошному особняку с обширным двором и садом, где некогда жил принц, родовому гнезду, нынче конфискованному Кортесом.

Добравшись до знакомого причала без всяких приключений – шастающим по городу возбужденным толпам было не до какой-то одинокой лодки, – Куатемок выбрался на берег и быстро зашагал к саду…

Первая, кого он встретил, была Тескаль – испанцы оставили прежних слуг, коих не видели никакой причины менять.

– О, мой господин! – Обрадованная девушка пала бы ниц, если бы принц не подхватил ее. – Какое великое счастье – тебя видеть!

– Тсс!!! – Куатемок приложил палец к губам, но было уже поздно: со всех сторон уже бежали к нему слуги.

– Господин! Господин вернулся!

– А мы думали, люди Малинче схватили тебя, – радостно качал головой мажордом.

Ах, кто-то из них все же – шпион жрецов! Или уже, быть может, Кортеса? Нельзя исключать и этого.

– Малинче – мой друг, – светски улыбнулся принц. – Как же он может велеть схватить меня? Тем более я сам сейчас же явлюсь к нему!

– Как ты чудно одет, господин! Так нам готовиться к пиру?

– Чуть позже. – Куатемок отмахнулся. – Я лично отдам все необходимые распоряжения. Кто здесь сейчас живет?

– Друзья Малинче… они сейчас у него – вокруг дворца тлатоани собрался народ, люди бунтуют!

– Вот как? Уже бунтуют? – Дон Карлос покачал головой: похоже, следовало поторапливаться.

– Зеркальце!

– Да, господин?

– Проводишь меня во дворец… Иди одевайся.

Вообще-то, не сказать, чтоб девушка была не одета. По индейским меркам. Кусок цветной ткани вокруг бедер – куэйтль да скромные бусы – что еще надо?

– Надень свой лучший плащ, Зеркальце! Быть может, тебя увидит сам тлатоани.

– Сам тлатоани! О боги… Господин! Ты тоже идешь к тлатоани?

– Гм… ну да… А что ты спрашиваешь?

– Я захвачу для тебя самый красивый плащ… И ожерелье… то, что на тебе, не очень прилично…

Куатемок хмыкнул: ожерелье как ожерелье – серебряное. Принесет другое – ну ладно…

Действительно, надо соответствовать…

Тескаль нагнала его на тенистой аллее – легонькая, смуглая, по-детски наивная и простая… обычная такая девочка… не то что донья Изабель дель Кастильо! И все же, все же – Куатемок не мог сказать, что не испытывал определенной привязанности к этой маленькой тощей девчонке, скорее даже наоборот, да и вообще – их очень многое связывало в прошлом. Славная Тескаль, Зеркальце…

– Вот, господин… Подожди…

Девушка проворно сняла с шеи принца серебряную пектораль, недостойную того, чтобы предстать перед тлатоани, зацепила пальцем тоненькую цепочку… крестик…

– Ой… что это?

– Так. – Принц улыбнулся.

Зеркальце проворно забросила на его шею золотое ожерелье, украшенное нефритом, – небось взяла у мажордома…

– Это – мое… Господин… – Девушка поклонилась, сложив на груди руки. – Мне прийти к тебе сегодня ночью?

– Пожалуй. – Куатемок не стал разочаровывать наложницу. Улыбнулся – совершенно искренне и открыто: – Ты стала совсем взрослой девушкой, Зеркальце. Нужно выбрать тебе хорошего жениха.

– О господин! Зачем ты меня гонишь?

– Не гоню, а устраиваю твою судьбу! Разве ты не знаешь, что именно в этом – мудрость и благородство господина? Кто же еще позаботится о своих верных слугах, как не хозяин?

Тескаль рассеянно моргнула:

– Ты… ты очень добр ко мне, мой господин. И всегда был добр!

Дон Карлос хмыкнул:

– И буду. Так что советую тебе самой присмотреть тебе достойного жениха. Того, который бы тебе понравился… О! Вот мы и пришли…

Они остановились у ворот, чуть приоткрытых, этак слегка, сквозь которые видны были сновавшие по императорскому саду испанцы и вооруженные индейские воины – судя по всему, тлашкаланцы.

– Хочу сделать моим друзьям сюрприз – появлюсь внезапно. – Подмигнув девушке, принц подошел с раскидистому дереву, росшему у самой ограды. Он хорошо знал: там, через галерею, по крышам, можно пройти прямо в спальные покои Моктекусомы. Конечно, раньше, в старые добрые времена, до прихода испанцев, это вряд ли бы вышло: дворец императора зорко охранялся стражей, выставленной даже в самых неожиданных местах. Однако испанцы вряд ли знали про галерею.

– Последи, чтоб никого не было!

Поплевав на руки, Куатемок ловко забрался на дерево, прополз по толстому суку и вскоре уже был на галерее. Прежде чем перепрыгнуть на крышу, оглянулся и весело помахал рукою: Тескаль смотрела на него широко открытыми, полными неподдельного ужаса глазами.

О, принц знал, где тут можно пройти, – когда-то и сам во главе «воинов-орлов» охранял эти переходы! Никем не замеченный, – да и кому надо было? – он пробежал по крыше, видя, как суетятся во дворе испанцы, устанавливая аркебузы и небольшие пушки. Готовятся к штурму – похоже на то! А куда им деваться-то? Вон сколько народу собралось на площади и прилегающих улицах… да… А штурм ведь запросто может увенчаться успехом! Если тлашкаланцы, тотонаки и прочие не двинут на подмогу войска – ходили упорные слухи, что Кортес разрешил им грабить все и всех подряд. Индейцев, конечно же, точнее даже – ацтеков и их союзников.

Ну, осталось немного. Еще один переход, и… Правда, будет ли хоть какой-нибудь толк от этой встречи? Оставалось только надеяться…

Куатемок поставил на карниз ногу…

И в тот же момент что-то тяжелое ударило его в голову… Свет померк в глазах, и принц, нелепо взмахнув руками, полетел вниз…

А штурм уже начался, ацтеки забрасывали испанцев тучами камней и стрел, мало того, они давно уже перекрыли захватчикам подвоз продовольствия и прочих припасов. Кортес держался из последних сил, намереваясь использовать в этой борьбе свое последнее оружие – великого тлатоани Моктекусому. Да, пожалуй, сейчас это был единственный шанс… И если бы император ацтеков повел себя сейчас по-иному…

А он вышел на крышу и стал увещевать!

Сделал то, на чем настояли Кортес и донья Марина.

Куатемок пришел в себя на клумбе на руках… Берналя Диаса!

– Берналь!

– Друг мой, дон Карлос! Что с тобой?

Куатемок застонал:

– Я бы и сам хотел это знать… Голова прямо раскалывается!

– Идем же… Ты можешь подняться? Позволь, я тебе помогу…

– Где Кортес?

– Уговаривает императора обратиться к народу… Мы согласны уйти – пусть только нас выпустят!

Из-за ограды слышался гул разъяренной толпы. Вот послышался грохот – кто-то метнул в ворота булыжник.

– Пожалуй, вас теперь и не выпустят…

– Это все подстроили поганые жрецы – служители Сатаны!

Ой, кто бы говорил, кто бы говорил… Принц через силу улыбнулся. Кто же его так угостил? Камнем? Или… тот самый дубинщик? Но – как он узнал? Нет, вряд ли он… Скорее всего это произошло чисто случайно – вон сколько камней летит во дворец. Градом!

Дождались, блин!

– Увы, я должен идти… – Сеньор Диас дернулся. – Кажется, что-то затевается. Посиди вот здесь, в тени, друг мой… Я тотчас же пришлю слугу! Господи… Император! Вон, вон – на крыше. Кортес все же уговорил его!

Превозмогая боль, Куатемок вскинул голову. Великий правитель Теночтитлана тлатоани Моктекусома Шокойоцин в ослепительно изумрудном плаще из драгоценных перьев кецаля вышел к своему народу. Сверкающая жемчугом и самоцветами диадема, венчавшая голову правителя, казалась волшебной короной из какой-нибудь сказки.

Подойдя к краю крыши, тлатоани поднял руку – и тотчас же бушующая на площади толпа затихла, присмирела… многие благоговейно упали на колени.

– Смотрите – сам тлатоани! Великий правитель!

– О, народ мой! – В наступившей тишине голос правителя звучал неожиданно громко. – Я вышел призвать вас к миру.

Возмущенный ропот ветром пролетел в толпе при этих словах его. Ох, совсем не то говорил сейчас некогда непобедимый правитель ацтеков, совсем не то…

– Прекратите буйствовать, дайте нашим гостям покинуть нас с миром…

– Предатель!!! – громко выкрикнул кто-то. – Тлатоани продался белым!

– Смерть предателю! Смерть!!!

Толпа снова взорвалась, словно бы кто-то вдруг поджег бикфордов шнур. Люди вскочили с колен, в императора полетели камни. Еще совсем недавно страшно было даже представить подобное!

– Он предал наших богов! Смерь предателю! Смерть!

Тлатоани вдруг пошатнулся… Камень… нет – метательная дубинка угодила ему прямо в висок…

Пошатнулся… упал…

И остался лежать на крыше, словно никому не нужная кукла…

А испанцы все же отразили натиск.

Ничего! Будет еще и другой, и третий – столько, сколько надо.

Может, восставшие правы – их час пришел? Ну да… а тлашкаланцы? А тотонаки? А другие враждебные племена, коим имя – легион?

Да и испанцы… Они ведь снова явятся чертовой уймой. А не они, так другие – португальцы, англичане, французы…

Золото, золото манит их!

Европа сильна и рано или поздно поработит весь мир.

И есть только один выход: самим стать Европой, потому что, если этого не случится, Европа придет сюда. Придет, как властный и жестокий хозяин!

Немного оправившись, Куатемок выскользнул через узкий проход в дальнем углу сада, уже за зверинцем. На ходу зачерпнул из журчащего ручья водицы, вымыл лицо… Осторожно потрогал рану… Кровь… И боль. И зеленые искорки перед глазами. Наверное, сотрясение… Хорошо, хоть так…

Домой. Скорее домой. Нет, не в прежний свой особняк, а туда, в Тлателолько. Испанцев рано или поздно выбьют… надо решить возможные проблемы с тлашкаланцами, тотонаками, отоми…

Господи, только дай силы!

А тлатоани – мертв. Великий тлатоани мертв… Так что же – теперь он сам, принц Куатемок, и есть тлатоани?! Ну да – он же законный наследник, правда, еще не утвержденный четверкой высших военачальников. Пока лишь один – Атонак – за него, а вот за кого остальные? За ставленника жрецов? Впрочем, за какого ставленника, ведь законных наследников больше нет?

Вечером к пылающей голове принца прикладывали холодных лягушек, по ацтекской традиции – повелителей рыб. Это делали слуги по совету специально вызванного добросердечными почтека лекаря, осмотревшего раненого с глазу на глаз. Лекарь – такое впечатление – был под хмельком, либо, что куда более вероятно обкуренным: шатался, сверкал глазами и делал все невпопад. Однако именно он и именно в этом состоянии почему-то считался лучшим врачом. Почему – загадка?

– Этот грязный мужик лечил тебя? – Донья Изабель дель Кастильо встретилась с уходящим эскулапом в дверях. – Вот уж никогда бы не поверила, что такой черт способен хоть кого-нибудь вылечить!

– Как твоя прогулка? – через силу улыбнулся дон Карлос.

– Нормально. Я осмотрела город… и дворец.

– Дворец?! – волнуясь, перебил принц. – Так и туда ходила? Знал бы – не отпустил.

– Мы просто подплыли как можно ближе на лодке, – пожала плечами девушка. – Ну, на той, что с большим пологом. Матиуш – отличный гребец. Кстати, с нами был тот мальчик, которого ты просил взять.

– Сиуа… – Раненый улыбнулся. – Без него вы бы ничего не увидели. Кстати, он еще не явился?

– Не видела. – Изабель расстегнула жакет, обмахиваясь рукою. – Ух… жарко…

– Так разденься, душа моя! – Куатемок явно подначивал, улыбался.

– Раздеться? – подыгрывая ему, рассмеялась девушка. – Да запросто! Вот видишь… я снимаю жакет… оп-ля! Лови!

Украшенный мелким бисером жакет полетел в угол.

– Эх, что ж ты такой неловкий! Понимаю – ранен. Тогда тебе нужен покой, а не…

– Ну, продолжай, продолжай, раз уж решилась. Чего ждешь, душа моя?

– Думаю! – Изабель смешно наморщила лоб. – Что снять сначала – панталоны или рубашку?

– Сначала – башмаки, милая… А вот теперь…

И панталоны с буфами, и сброшенная рубашка тут же полетели в лежащего принца… а за всеми этим принадлежностями на ложе бросилась и сама их владелица… прекрасная… синеглазая… нагая…

– Ах, милая сеньорита, – целуя девушку в грудь, восхищенно вымолвил принц. – Все хотел сказать… Наяву ты гораздо красивее, нежели на портрете у твоего кузена.

– У Берналя? – Девушка напряглась. – Ты его видел? Он жив?

– Был по крайней мере… Можно сказать, он-то меня и спас…

– Придурок… Связался с этим мерзким Кортесом! Не знаю, как теперь его и вытащить.

– Ну-ну, успокойся, душа моя. – Чувствуя все нарастающую жаркую волну, охватывавшую все его существо, Куатемок ласково погладил девушку по спине. – Давай, мы поразмыслим над этим вместе… но – чуть-чуть позже.

– Даешь слово?

– Ну конечно же – даю!

Обняв девушку, принц прижал ее к груди, лаская красавицу-златовласку, словно скульптор, пестующий свое любимое детище – прекрасную статую, словно слагающий стихи поэт пестует слово…

Молодые тела сплелись в жаркой симфонии любви, и ничто не могло помешать этому – ни ранение, ни жара, ни восстание против пришельцев.

– Ловко как у вас получается! – прислонившись к стене, задумчиво промолвил Сиуа. – А я не знал, что так можно…

– Господи… Ой! – заметив наконец подростка, в ужасе воскликнул дон Карлос. – Что ты здесь делаешь?

– Смотрю, мой господин и друг. Смотрю – и искренне восхищаюсь!

Не выдержав, Изабель громко захохотала… похоже, она ничуть не стеснялась своей наготы… впрочем, чего тут было стесняться? Хвастаться можно было – это да, что девчонка и сейчас и делала, напрасно силясь ввергнуть в смущение скромного ацтекского юношу.

– И давно… – Покосившись на смеющуюся любовницу, Куатемок зачем-то накрылся циновкой. – И давно ты здесь… смотришь.

– Да, довольно долго, честно сказать. – Сиуа смачно зевнул, старательно перекрестив рот, как учил патер Ольмедо. – Мы пришли, когда вы еще только начали обниматься.

– Мы?! – Принц снова округлил глаза к пущему веселью своей взбалмошной синеглазой подруги. – Так тут и еще кто-то был?

– Ну да, Матиуш… ты же сам просил меня принести все принадлежности для письма и бумагу. Вот я и взял его – показал свой дом, каналы…

– И что, он тоже все это видел?

– Не-а. – Сиуа потянулся, почесав голый живот, – он был в одном индейском плаще и набедренной повязке – мацтлале. – Мой новый друг почему-то сразу ушел… А кожа на лице его и уши сделались красными, как у всех ацтеков.

– Да-да, – заливалась хохотом Изабель. – Вот именно – красными. Какой ты забавный, Хосинто! Слушай… а я тебе нравлюсь?

– Ты очень и очень красивая, сеньорита Изабель! – поклонившись, с чувством сказал подросток. – К тому же – умна и отважна. Моему другу и господину просто повезло встретить тебя!

– Вот так! – Девушка лихо взъерошила волосы принца. – Слышал, мой милый? Что скажешь?

– Скажу, что этому мальчишке можно доверить выступление в хоре льстецов, – хмуро отозвался принц… и вдруг улыбнулся. – А голова-то у меня стала гораздо меньше болеть!

Изабель снова расхохоталась:

– Ну, убедился, кто здесь самый лучший лекарь?

К вечеру пришли Шочипильцин с Атонаком, подтянулись и влиятельные торговые старосты, и некоторые сановники, и жрецы – из числа не самых упертых. Да, еще явился Некок – по личному приглашению принца. Парень сперва робел – еще бы, его дружок оказался человеком столь высокого ранга! – а потом ничего, привык, приспособился и даже время от времени позволял себе бросать восхищенные взгляды на Изабель. А та и рада была – даже нарочно расстегнула на рубашке и жакете верхние пуговицы.

– Ну, ты еще совсем заголись, – усмехнулся дон Карлос.

– А! так ты разрешаешь? Ну, раз уж сказал…

– Эй-эй! Милая, прошу тебя, не выводи сих достойных людей из настроения дела.

– Ладно, ладно, шучу… Кстати, ваш Хосинто отправился во двор разводить краски.

Куатемок повел плечом:

– Надеюсь, этот парень управится вовремя.

Нынешнее собрание – первое после смерти Моктекусомы, если не считать смешливых выходок Изабель, проходило очень серьезно. Нужно было срочно наметить новый план действий, кое-что поменять, кое-что предпринять – в общем, всего много, а времени, как всегда, в обрез.

И самое главное – об этом додумался лично дон Карлос, о чем сейчас и заговорил, забыв про больную голову… а может, и наоборот, постоянно о ней помня:

– Друзья мои, нам нужен Манифест!

Сказал и восхитился – ну точь-в-точь Ленин на броневике у Финляндского вокзала с «апрельскими тезисами».

– Что нам нужно, почтеннейший? – осмелился переспросить староста почтека.

– Сейчас поясню. – Куатемок обвел внимательным взглядом собравшихся. – Люди – воины, купцы, масеуалли, даже жрецы – должны знать, кто я, кто мы и чего хотим! И они должны узнать это… Но только не по слухам, которые разносит неизвестно кто! Мы сами им скажем… посредством вот этой бумаги, на которой пока что ничего не изображено, но сейчас будет… Давай, верный Сиуа, рисуй, изображай, пиши…

Итак… «Это я, законный наследник тлатоани, принц Куатемок, говорю сейчас с вами о нашей общей судьбе?! Говорю с тобой, храбрый воин, преданный прежним правителем, попавшим в лапы злых сил; говорю с тобой, сметливый купец, вынужденный стыдиться своего честно нажитого богатства, – теперь так не будет! И с тобой я говорю, отважный охотник, и с тобой, честный труженик-хлопкороб, и с тобой, славный масеуалли, что трудишься от зари до зари непонятно на кого и зачем. Теперь так не будет! И с вами я говорю, гордые и смелые женщины, жены и сестры, матери… в годину суровых испытаний и невзгод приносящие в жертву своих детей. Кровавых жертв больше не будет! Знай об этом, смелый воин, славный масеуалли и истово молящийся жрец. Жертв больше не будет! Вы все знаете: уже началась эра великого Кецалькоатля, велящего приносить божествам вместо людских сердец и крови – цветы! Старые боги отвернулись от нас… вы это видите. А разве мало было им принесено жертв? Жертв больше не будет. Наши жертвы – цветы в храмах и молитва Христу… Это святое имя – имя нашего божества, великого Кецалькоатля. Мы изгоним чужаков и станем сильными. Но мы не станем закрыты – те из пришельцев, кто хочет жить в мире, пусть живут на благо общему процветанию, пусть каждый знает – он найдет в нашем новом царстве все то, о чем когда-то мечтал… Ты что всхлипываешь, Сиуа?

– Ты так красиво говоришь, мой господин! Боюсь, у меня не получится столь же красиво изобразить твою речь.

– А ты старайся, друг мой. Итак, продолжаем…

Манифест был в основном составлен и утвержден к ночи. Переписан в десятках списков, распространен, уже через пару дней его знали везде – на островах и по берегам обоих озер, Тескоко и Шалтокана, в безводной пустыне и на берегу океана, в болотах Семпоалы и в суровых халапских горах. Слушали, запоминали, передавали из уст в уста: «Я, законный наследник тлатоани, принц Куатемок, говорю сейчас с вами о нашей общей судьбе!»

– Ну, ты и молодец! – восхищенно причмокнула Изабель, едва все собравшиеся разошлись.

Жаркая ацтекская ночь вползала в спальню длинными бархатисто-черными языками, в углу, у распятия, тускло горела свеча.

– Нет, в самом деле! Я бы так не смогла… просто не додумалась бы. Ты очень, очень умный, мой принц!

Куатемок нежно обнял девушку, привлек к себе, поцеловал в губы:

– Знаешь, чего я больше всего сейчас хочу, милая?

– Я догадываюсь…

– Нет, не только этого… Я хочу просить твоей руки! Только пока не знаю – у кого именно. Сеньор Диего Веласкес, губернатор Кубы, – твой дядя, может быть, у него?

– Да, сеньор Диего когда-то был моим опекуном… Но те времена давно кончились.

– А других родственников у тебя нет?

– Ага, нет, как же! – хмыкнула девушка. – Да полным-полно! Не здесь – в Испании… впрочем, и не только в Испании. Много еще где…

– Что ты так…

– Как?

– Как будто тебе за шиворот бросили льда!

– Хм… лед… А ты его видел?

– Ну да, в горах… И в замерзших реках.

– Вот уж не знала, что здесь тоже замерзают реки.

– Так ты согласна?

– Что?

– Стать моей женой…

Изабель задумчиво пригладила волосы, золотые, как копна окрашенного ярким солнышком сена:

– А ты знаешь о принципе кровнородственности?

– Нет…

– Ну да, откуда же тебе знать? Ты – принц и, очень возможно, король, даже – император. А я кто? Наши дети не будут иметь прав на престол!

Вот тут дон Карлос расхохотался:

– То есть как это не будут? Кто же им запретит?

– Думаю, отыщутся люди… – обычно смешливая, девушка сейчас говорила абсолютно серьезно. Тихо, взвешивая каждое слово.

И вдруг улыбнулась – по-прежнему, открыто и озорно, даже оттопырила нижнюю губу, словно дразнилась:

– Ладно, не думай об этом. Наши дети будут иметь все права… в этом я тебя заверяю… Но пока не могу открыть всего. Это большая тайна… Ты веришь мне, Карлос?

– Да…

– Тогда обними меня… Так, сильнее… Знаешь, мне почему-то кажется, ты единственный, кто даже в мыслях не держал меня за шлюху!

– Душа моя… – Принц растроганно поцеловал возлюбленную в шею…

Господи! Когда он только успел влюбиться в эту взбалмошную девчонку? Может быть, это случилось там, на борту «Сан-Женевьевы», судна, угнанного Изабель с Кубы? А может, еще раньше – на узеньких улочках Вера-Круса? Или на песчаном пляже, средь синих волн океана? Или в горах, среди красных и фиолетовых скал?

– Милый… Ты, кажется, обещал подумать насчет моего незадачливого кузена, дьявол его побери! Можно, конечно, его и спросить – пусть сам выбирается… Да как-то жалко – он один из тех немногих, кто всегда относился ко мне хорошо. В чем-то даже понимал…

– Мы обязательно поможем, – спокойно произнес принц. – Ведь твой кузен Берналь Диас – мой друг! К тому же это ведь все-таки он свел нас… Если бы не тот портрет…

– Если бы не то письмо…

– Иди же ко мне, моя милая…

Осажденные во дворце конкистадоры несколько раз пытались прорваться днем, а затем предприняли последнюю попытку – на этот раз ночью. И как раз тогда Куатемок с верными людьми отправился выручать Берналя Диаса и прочих своих испанских друзей, которых, будучи человеком чести, не намеревался бросить в столь бедственном положении.