Индейский трон, или Крест против идола Посняков Андрей
– Солнценосный ягуар!
– Вечно незатухающее светило!
Так-так… Куатемок ухмыльнулся – солнценосный ягуар, значит?
– Ну что, бездельники, опухли тут без меня?
Слуги и служанки без слов бухнулись на колени. Надо сказать – почтительно, но и без особого страха. Один ушлый толстяк в длинном плаще – скорее всего, мажордом или как он тут назывался – поднялся на ноги первым:
– О, мы так рады, так рады! Кечуак сказал: охота оказалась успешной.
Кечуак? Наверное, этот тот «воин-ягуар». Главный.
– Что, Кечуак уже явился?
– Да, господин. Только что. Прикажешь уже жарить дичь для вечернего пира?
«Жарить дичь для вечернего пира» – какие замечательные слова! Нет, ну право же, замечательные.
Куатемок сейчас чувствовал себя каким-нибудь тургеневско-лесковским помещиком, этаким русским барином, вернувшимся с охоты и милостиво тискающим красивых крепостных девок. Некрасивых, впрочем, тоже… Кстати, о девках… Одна, та, что стояла у самой клумбы, выглядела очень даже ничего. Стройненькая, симпатичная… Пусть даже и с маленькой грудью… Да и худая… Да-да, худая – но это в ней и нравилось.
– Что встали? – Толстяк-мажордом обернулся на слуг. – Ведите господина в дом – переодеться к приему.
Ага… значит, тут уже обо всем знают. О том, что… ну, о приеме у царя-батюшки… сиречь – у тлатоани.
Комната как комната, вернее, небольшая зала. Полутемная, без окон – свет попадал через распахнутые двери, на которых не было никаких запоров, – с расписанными яркими и чрезвычайно красивыми картинами стенами, она, судя по этим картинам и наличию мебели – небольших деревянных стульчиков без ножек и низеньких резных столиков, – играла роль приемной. Такие стульчики, как помнил Куатемок еще из прошлой своей жизни, назывались икпалли, производились в городке Куатитлан и всегда составляли предмет хозяйской гордости и жгучей зависти соседей.
Вдоль стен располагались широкие плетеные сундуки для одежды и ширмы, позволяющие по мере надобности разгородить залу на несколько интимных уголков. Сквозь дверной проем виднелась примыкающая комната, тоже богато украшенная, с возвышением посередине в виде деревянной рамы с циновками, заменявшем богатым людям кровати (бедняки спали просто на полу).
С порога осмотрев обстановку, Куатемок нерешительно остановился.
– О, мой господин, – заглянул через плечо толстяк-мажордом. – Желаешь, чтобы на переодевании присутствовали все? Или, как обычно, только служанки?
– Только служанки, – поспешно кивнул молодой человек, гадая: а будет ли среди них та, стройненькая? Впрочем, наверное, ее можно было бы просто позвать… только вот узнать имя.
О, они влетели целой стайкой, веселой, щебечущей, нарядной… Тут же притихшей перед всей важностью момента… Правда, иногда кое-кто подхихикивал, смеялся. Часть служанок тут же бросилась к сундукам, остальные расставили ширму, а две девушки в длинных расписных юбках притащили зеркало – большое, серебряное…
Куатемок только глянул – и ахнул! Там, в полумраке храма, он не смог рассмотреть все как следует, но вот здесь… На него смотрел Асотль! Не тот тридцатилетний тлатоани, успешный правитель и отец четверых детей, а молоденький юноша с приятным лицом и большими бархатно-карими глазами. Черты лица оказались очень знакомы… Асотль!!! Явный Асотль… впрочем, что в том удивительного, ведь Куатемок – его прапрапра… правнук.
Служанки между тем развязали его плащ – ацтеки не знали застежек, пуговиц или, там, фибул, – хотя Асотль их когда-то учил, но, как видно, с течением времени все забылось… как и более важное – учение о цветочных жертвах!
Мальчик! Как есть мальчик!
Куатемок не знал сейчас, радоваться ему или, наоборот, кручиниться. С одной стороны, конечно, хорошо, что он не оказался в теле какого-нибудь дряхлого старика, но с другой… Насколько он помнил, в ацтекском обществе даже дети знати не наследовали абсолютно все, а должны были своего положения добиваться. Судя по прическе – темным, ниспадающим на плечи, локонам и отсутствия длинной пряди на затылке, – Куатемок уже кое-чего добился лично: взял одного или даже четырех пленников… Ой, ну конечно, взял – ведь кем же тогда были все эти тлашкаланцы, ныне составившие личную гвардию?
Да, кое-чего этот мальчик Куатемок все же достиг. Однако неверно было бы думать, что все сановники его уважали, скорее наоборот, именно из-за юности. И наверняка старались подчинить своему влиянию.
– Вот, господин!
Полуголые девушки, одна красивее другой, выстроились перед молодым человеком с предметами одежды в руках. Тут были и туники из тончайшего хлопка, и расшитые набедренные повязки – мацтлаль, и длинные передники, и что-то типа юбки, и, конечно, тильматли – разноцветные плащи с вышивкой и мозаикой из птичьих перьев. Ну, еще и золотые подвески, браслеты, ожерелья из драгоценных камней и прочее.
Надев длинный передник, Куатемок выбрал шиколли – рубашку с очень короткими рукавами, завязывающуюся на груди на ленточки; поверх рубашки служанки тут же набросили сразу три плаща – ярко-желтый, голубой и алый, все с какими-то геометрическими рисунками, очень и очень красивыми. Костюм дополнили сандалии на небольших каблуках и налобная повязка, украшенная мелким жемчугом.
Закончив переодевание, молодой человек посмотрелся в зеркало и чуть было не сплюнул: красивая кукла, какая-то расфуфыренная девочка, а не воин. Однако делать нечего: с этикетом не поспоришь, стало быть, именно в таком виде и нужно было идти.
Черт… А где же та девчонка? Нет ее здесь, что ли? А ведь точно – нет… И чем она могла запомниться? Ну стройненькая, так тут таких немало… Миленькая мордашка? Ну да, ну да, наверное, помилее, чем у вот этих вот… а что еще? Глаза? Точно – глаза!!! Сверкающие, словно звезды… Как у Ситлаль… Звездочки…
Некстати вспомнив любимую, Куатемок немного взгрустнул и, махнув рукой, вышел из дому, тем более, что как раз прозвучал протяжный звук трубы – жрецы на теокалли отбивали время.
Куда идти, не спросил – просто бросил слугам:
– Ведите!
Те и повели чуть ли не под руки, а впереди, постоянно оглядываясь, шагал толстяк-мажордом, Куатемок знал уже, что зовут его Тлауикоатль – какой-то там «змей». На змея мажордом при всем желании не тянул, больше напоминал древесную лягушку.
Следом за слугами шла охрана во главе с Несауа.
Пройдя почти через весь сад, полный раскланивающегося с Куатемоком народа – важно одетых сановников и жрецов, мажордом остановился у широкой лестницы, охраняемой «воинами-орлами» в перьевых плащах, накинутых поверх хлопчатых панцирей, в высоких шлемах, увенчанных изображениями распростерших крылья орлов. Очень красиво и весьма устрашающе, правда, не очень-то удобно в бою. Воины были вооружены короткими копьями и дубинами. Увидев Куатемока, подтянулись, оказывая почтение… Впрочем, не только ему одному – по лестнице уже поднимались люди в таких же разноцветных плащах. Здоровались. Куатемок тоже кивал в ответ.
– О, Куатемок, дружище, рад тебя видеть!
– Я тоже.
– Почему же ты не зашел ко мне тогда?
– Занят был. Но обязательно зайду в самое ближайшее время.
– Как прошла охота, Куатемок? Говорят, ты взял пленных?
– Да, взял. Они теперь – моя стража.
– Ты мудро поступил, Куатемок!
Издали, с плоской вершины теокалли, увенчанной храмами Тескатлипоки и Тлалока, снова донесся протяжный звук трубы. Все приглашенные на совет поспешили, прибавили шагу…
На дворцовой террасе, среди разноцветных клумб – желтых, лиловых, красных – недвижными статуями застыли «воины-орлы», в их круглые щиты были вплетены букеты.
Куатемок оглянулся назад, на дворцовый двор с великолепным садом, и едва сдержал восхищение – все окружающее напоминало ожившую волшебную сказку. Казалось, вот-вот явится какой-нибудь джинн…
Он и явился! Смуглокожий, с носом-крючком. Поклонился, приложив руку к левому плечу, звякнул золотой пекторалью:
– Господин ждет вас.
И все, пропустив Куатемока, – все-таки принц крови, как ни крути! – один за другим вошли в дворцовую залу.
Великий тлатоани Моктекусома Шокойоцин – смуглый человек лет пятидесяти, с узким красивым лицом и небольшой бородкой, облаченный в длинную алую тунику, – сидел на широком возвышении под балдахином из изумрудно-зеленых перьев кецаля. Плащ из таких же перьев – его дозволялось носить только правителю, – завязанный на плече, драпировал всю фигуру тлатоани, выражение лица которого было необычайно серьезным и значительным.
Значит, не на пьянку позвал!
Куатемок усмехнулся и, вежливо упав на одно колено, выказал все свое почтение. Остальные пали ниц… Впрочем, Моктекусома тут же велел им подняться, и все посетители, – а было их всего-то полтора десятка – послушно выстроились напротив тлатоани, у ширмы.
– Я пришел сообщить вам одну вещь, – причмокнув губами, негромко сказал тлатоани. – Вчера явились с докладом мои почтека… Они видели на побережье людей с белой кожей.
Все ахнули.
– Людей с белой кожей, – еще тише продолжил правитель. – И с бородами. Еще среди них были люди-чудовища, люди-звери на четырех ногах и с двумя головами!
Всадники на лошадях – догадался Куатемок.
Среди присутствующих пробежал глухой ропот.
Люди с белой кожей… И с бородами…
– Их предводитель именно таков – бледнолиц, бородат… И мечет огненные молнии!
– Кецалькоатль!!! – в ужасе произнес стоявший рядом с Куатемоком отвратительно пахнувший кровью жрец в синем плаще, украшенном мозаикой из вышитых человеческих черепов. – Это Кецалькоатль, он вернулся… Вернулся нам на горе и на погибель! Мы должны немедленно принести самые богатые жертвы!
Хорошее предложение! Прямо замечательное – ну как же без жертв?
– В храме великого Кецалькоатля все готово! – Жрец подбоченился – вислогубый, с горбатым носом и вытянутым, словно бы лошадиным лицом, испещренным многочисленными шрамами, он чем-то напоминал Кальтенбруннера, не настоящего, а того, что из фильма «Семнадцать мгновений весны». Как поздней оказалось, и звали его подходяще – Кецалькуэшликатль.
– Да-да, – милостиво – и даже с на миг промелькнувшим испугом – кивнул тлатоани. – Мы обязательно принесем богатые жертвы! Думаю, не только пленников, но и красивейших юношей и девушек из самых знатных семей.
Кальтенбруннер довольно осклабился, бросив вокруг воссиявший победным торжеством взгляд. Однако радовался он рано.
– О, великий тлатоани, – выступил вперед тучный мужчина самого грозного вида, в одной набедренной повязке и курке из человеческой кожи, снятой так аккуратно, что даже остались «перчатки» – кисти рук с пальцами, и ноги. – Я думаю, великого Тескатлипоку тоже не следует обижать! Надо принести жертвы ему!
Во молодец! – Куатемок тихо восхитился. Вот это правильно – тяни одеяло на себя, куй железо, не отходя от кассы!
– А Тлалок? – сварливо заметил еще один жрец – коротышка с выбритыми висками и одутловатым, каким-то бабьим лицом. – Как же Тлалок? Или вы все недостаточно почитаете великого бога? Не боитесь остаться без дождя?
Прямо классика: «А ну, кто против советской власти?» Интересное кино… Богов у ацтеков много, если каждый жрец начнет просить…
– Уицилопочтли! Так-то вы чтите своего покровителя!
– Тлалок!!!
– Кецалькоатль!
– Я рад вашим словам, жрецы. – Одним движением глаз Моктекусома прекратил едва не начавшийся спор. – Рад, что вы приняли все так близко к сердцу. Конечно же, мы не обидим никого из богов – мы принесем жертвы всем!
Жрецы приосанились, а Куатемок едва не рассмеялся: ну конечно же – всем. А что? Людишек хватит, чего их жалеть – бабы еще нарожают.
Ай да жрецы! Ай да правитель!
– Но, – между тем продолжал тлатоани, – я бы хотел знать точно, что это за бледнолицые люди?
– Надо следить за ними…
– Мы следим.
– Отправить посланцев! – высказался кто-то из военачальников. – Усыпить бдительность богатыми дарами, выведать все…
Молодец – вот это по-настоящему, молодец. Куатемок с уважением посмотрел на высокого мускулистого человека лет тридцати, с мощной, украшенной шрамами грудью и мужественным лицом Гойко Митича.
– Великий тлатоани! – Тут вперед выступил старый знакомый, тот самый жрец с перекошенным от укуса лицом. – Хочу напомнить, что в мастерских при храме Тлалока есть очень хорошие художники. Они могут зарисовать все!
Моктекусома кивнул. Дельное предложение.
Остальные жрецы завистливо скривились.
– А я вот что думаю, – снова произнес Кальтенбруннер. – Ты, великий тлатоани, хочешь знать наверняка, да и все мы хотим – что это за люди? Кто их вождь? Так вот что надобно сделать – в числе всех прочих даров послать предводителю бледнолицых два костюма, один – Кецалькоатля, из перьев и змеиных шкур, второй – Тескатлипоки, из человеческой кожи. Какие одежды наденет бородатый вождь? И все будет ясно.
– А если никаких не наденет? – не выдержав, перебил Куатемок. – Я бы, так…
Моктекусома осуждающе покачал головой, и все присутствующие посмотрели на юношу, словно на умалишенного. Поня-а-атно – всяк сверчок знай свой шесток. Мнения молодежи – пусть даже принцев – на этом сборище явно не учитывались.
– Твое предложение хорошо и разумно, Кецалькуэшликатль, – с чувством похвалил правитель. – Так мы и сделаем – пошлем костюмы.
– А может, лучше послать войско? – громко предложил Гойко Митич. – Ведь чужаков не так уж и много! Всего какая-то горстка, мы расправимся с ними так, что…
– О, глупый Атонак! Ты что же, задумал воевать с богами?!
Жрецы издевательски засмеялись. Все, кроме, как ни странно, Шочипильцина, перекошенное лицо которого выражало лишь тихое презрение и грусть. Хотя, может быть, оно и ничего такого не выражало, просто Куатемоку так показалось. Но, по крайней мере, Шочипильцин не смеялся над словами военачальника, восприняв их вполне серьезно. Да и его идея с художниками тоже не казалась глупой. В отличие от костюмов. Что ж, он очень и очень не глуп, этот жрец Тлалока… Увы, не самый главный жрец этого храма, главный тянул на себя одеяло и громче всех кричал.
Впрочем, и все остальные жрецы не были такими дураками, как сейчас казалось, и Куатемок это прекрасно знал. Просто у жрецов имелись свои собственные интересы. Жертвы, кровь – власть. Нет, даже не совсем так: страх, жертвы, кровь – власть! Так будет вернее. Как заметил кто-то из марксистов, чем больше в стране горя, тем крепче религия. Именно так, вполне по-марксистски, и рассуждали сейчас жрецы, не понимая, куда толкают империю.
А может быть, им просто надоел тлатоани Моктекусома Шокойоцин? Может, они вообще хотели установить теократию?
Глава 3
Свет мой, зеркальце, скажи!
Начало XVI в. Теночтитлан
Большинство людей сближаются меж собой не по выбору, так же, как не выбирают своих соседей деревья…
Франсуа Мориак. «Клубок змей»
Начало шестнадцатого века! Именно так, кое-что вспомнив, Куатемок квалифицировал время. Не так и много, как выяснилось, он знал про конкисту. Ну, испанцы – в основном пока они, ну, шестнадцатый век… Перу, и вот – Мексика…
А ведь завоюют, черти полосатые, с такими советниками, как эти чертовы жрецы, – сжуют и не подавятся! Ведь кто такие ацтеки? По сути, народ, еще не отошедший от каменного века, с соответствующими представлениями и верованиями. Наивные дикари – не в обиду будет сказано! Да, свирепые, да, кровожадные – это если брать жрецов, но по-первобытному наивные, словно дети. А ведь им противостоит банда циников и пройдох! Конкистадоры… Люди, умеющие только воевать, обожающие воевать, не желающие делать ничего иного! Испанский король наверняка перекрестился левой пяткой, спровадив подобный сброд из страны! Опасные, деструктивные люди. Опасные не только своими воинскими умениями, но и изощреннейшей хитростью, и коварством… и умением заставлять работать на себя все обстоятельства.
И что могли противопоставить этому ацтеки? Воинов – и тех не могли. Воевали-то как? Самое главное – не убить противника, не отразить натиск, а взять как можно больше пленных, чтобы потом принести их в жертву своим жестоким богам! Вот она – убийственная, вернее, самоубийственная тактика, которая уже совсем скоро принесет свои гибельные плоды.
И еще – политика жрецов. Страх! Кецалькоатль, якобы вернувшийся с гневом… Предводитель конкистадоров Кортес – и есть Кецалькоатль! Так выходило… Верно заметили жрецы – только глупец будет воевать с богами. Побольше бы таких глупцов!
О боги… Как плохо все! Глупое поведение жрецов, предрассудки, первобытный менталитет, плюс ко всему – враги, кругом враги: тлашкаланцы, отоми, пурепеча… О, всем этим смогут воспользоваться испанцы, ведомые неуемной жаждой золота и войны! И ничего не сделаешь – он, Куатемок, сейчас практически никто. Ну, принц, да… Но не имеющий абсолютно никакого влияния – всем заправлял Моктекусома. Свалить его к черту? Так для всякого заговора нужно время, а его, времени-то, и нету совсем. Испанцы уже высадились!
Тогда что остается? Сидеть сложа руки, отдавшись воле богов? Дикарь так бы и поступил, но ведь Куатемок не дикарь. Надо искать, искать, на кого опереться, ведь пусть хоть немного времени и осталось, но, может быть, удастся организовать испанцам достойный отпор… Может быть? Ну нет – не те это слова, не те. Нужно просто все для этого делать! И начать с подбора здравомыслящих людей… таких, как тот военачальник с лицом Гойко Митича, как, наконец, жрец Шочипильцин… Наверняка такие люди есть, и их достаточно много… Правда, они испорчены верой, значит, надо искать циников, тех, кто вообще ни во что не верит! Найдутся такие? Должны бы… Как вот только их найти?
– Тлауикоатль!
– Да, господин? – Толстяк мажордом проворно подбежал к пруду, освещенному последними лучами заходящего солнца: – Что прикажешь?
– Прикажу женщину!
– О, они знают и скоро явятся…
– Нет. – Куатемок раздраженно взмахнул рукой, подняв брызги. – Позови одну… Кого-нибудь… Вот хоть ту, тощую, с такими сверкающими глазами…
– А, ты, верно, имеешь в виду Тескаль, господин?
– Может быть. – Молодой человек нырнул… А когда вынырнул, пред ним уже стояла девушка… Та самая.
– Господин звал меня?
– Да, звал. Помоги мне одеться и проводи в дом.
– А господин не хочет ли…
– Пока нет. – Куатемок улыбнулся, заметив, как девушка буквально спала с лица. – Пока нет, а потом – кто знает?
Выбравшись из пруда, стеснительно отвернулся, заматывая на бедра мацтлаль, длинные концы которого волочились бахромой по тропинке сада.
Девушка покорно шла сзади… правда, на пороге остановилась:
– Мне позвать Айли и Никуа?
– Нет…
– Тогда я принесу еду! – Тескаль радостно всплеснула руками и, дождавшись кивка, убежала, сверкая босыми пятками.
Тескаль… Зеркальце… Надо же – когда-то у Асотля уже была знакомая с таким именем.
Испросив разрешения, в залу с поклоном вошел мажордом, сноровисто разжег в очаге огонь – хоть и началась весна, да ночи еще стояли прохладные. Переставив стол ближе к огню, пододвинул стульчик, циновки, ширму:
– Господин желает ужинать в одиночестве?
– Как это – в одиночестве? – Куатемок вскинул глаза.
– Ну, я не имел в виду Тескаль, – тут же поправился слуга. – Может быть, пригласить еще кого-нибудь? Айли, Никуа?
– Пожалуй… Пожалуй, начальника моей стражи.
– Я позову. – Поклонившись, мажордом вышел во двор.
Послышались голоса, и в дом вошел Несауа. Пригладив черные, с медным отливом волосы, молча поклонился.
– Хочу, чтобы ты отужинал сегодня со мной. – Куатемок приветливо указал на циновку.
Молодой воин уселся, поставив копье в угол. Как раз в этот момент вошла Тескаль с большим золотым подносом, уставленным всякими яствами. Ой, как вкусно от них пахло!
Давно уже чувствовавший голод Куатемок нетерпеливо потер ладони:
– А ну-ка, ну-ка, Зеркальце, скажи-ка, что это ты нам принесла?
– Все твоя любимая еда, господин! – расставляя яства, улыбнулась девушка. – Тушеная рыба с красным перцем и помидорами, жаренные на углях тритоны с тыквенным соусом, собачки, запеченные в глине, дичь – вот зайцы, кролик, перепелки…
– Тескаль, душа моя, ты… – Куатемок задумчиво обозревал стол. – Ты вот что… Вот всех этих собачек, тритонов… ты их поставь во-он на тот край, ладно? А сюда, поближе, все остальное – рыбу, перепелок… это что?
– Картофель, мой господин!
– О! И картошку! Сама давай садись.
– Но, господин…
– Садись, не маячь, кому сказано?
Несауа – видно было – чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и рад был оказанной чести, но вскоре ушел, испросив разрешения проверить посты.
Посты! Вообще-то на ночь тут ничего подобного не выставляли, однако Несауа все же был тлашкаланцем и находился, по его представлениям, во вражеском городе, именно так – во вражеском, ведь Тлашкала и Теночтитлан враждовали с давних времен.
Враждовали!
А хотелось, чтобы были союзниками.
Для того и был приглашен Несауа, Куатемок хотел постепенно приучить этого юношу к совместным вечерним трапезам, разговорить его – да и не только его, всех остальных тлашкаланцев тоже, – поподробней выспросить о семьях тлашкаланской знати, да и о вообще о жизни…
– Ты что смеешься, Зеркальце?
– Рада, что ты выбрал меня, господин!
Рада…
Тескаль оделась к ужину как подобает – длинная узорчатая юбка, тоненькая зеленая, с красными цветами туника-уипилли – очень коротенькая, больше напоминавшая какой-нибудь топик. В пупке сверкала жемчужина… такая же, как и в ушах, и на шее. И так же сверкали глаза…
Куатемок притянул девушку к себе:
– Ты красивая, Зеркальце…
Рука его скользнула под юбку… Тескаль улыбнулась, стянула тунику, и Куатемок нежно погладил ее грудь, небольшую, упругую, с твердыми, задорно стоящими сосками…
– Ах…
Ах, какая же ты нежная! Какая у тебя кожа… не кожа – шелк… И этот плоский животик… Ах… И горячие губы… и глаза… Как звезды!
– Откуда ты, Зеркальце? – Лежа на циновке, молодой принц погладил девушку по плечу.
– Из Мойотлана, – тихо ответила Тескаль. – У нас там и правда много москитов – кругом болота.
Мойотлан… Южный пригород – москитный берег…
– Как оказалась здесь?
– Три года назад после смерти родителей дядя продал меня за долги… Мне повезло – я осталась здесь, во дворце! А ведь могла бы угодить к жрецам какого-нибудь храма, и тогда…
Девушка зябко поежилась, и Куатемок обнял ее за плечи – что «тогда», было ясно без объяснений.
Жрецы… Жестокие божества, кровавые жертвы… Смерть, страх и ненависть! Что и говорить, плохие союзники в борьбе с могущественным внешним врагом!
– Хочу спросить тебя, Зеркальце…
– Спрашивай, мой господин.
– Ко мне приходят знакомые и друзья, ты знаешь… – Принц улыбнулся как можно более безмятежно. – А кто из них тебе больше нравится? Ты не думай, я просто так спрашиваю.
– Я понимаю… – Тескаль задумалась ненадолго, смешно наморщив лоб. – Ну, мне многие нравятся… например, Сиуатетепек, он такой веселый, забавный…
– Сиуатетепек веселый?
– Ну да! Ну этот, сын архитектора, совсем еще юный, ему, кажется, пятнадцать лет всего.
– А, вон ты о ком. Ну да, ну да – славный малый. А еще?
– Еще – толстяк Шиутек… Ой. – Девушка вдруг осеклась. – Извини, что я его так называю, но он ведь и в самом деле толстый… И тоже веселый. Он и вправду так богат, как про него болтают?
– Богат? О да, да, конечно.
– Еще бы… племянник старосты-почтека!
– Он и сам славный купец.
– Я думаю…
Так вот, болтая вроде бы ни о чем, Куатемок исподволь узнавал про своих знакомых. Как оказалось, друзей-то у него особых не было, если не считать нескольких парней из кальмекак – военно-аристократической школы, да вот еще Сиуатетепека, сына дворцового архитектора и немного художника, ну и молодого и удачливого купца Шиутека. Остальные были так, просто знакомые, являвшиеся лишь по праздникам – засвидетельствовать почтение.
– А кто тебе не нравится, Зеркальце? – Куатемок сменил тактику. – Кого бы ты не хотела здесь вообще видеть никогда? Ну-ну, смелее! Я знаю – такие есть.
– Да есть. – Девушка хмыкнула. – И ты сам их знаешь, мой господин. Уж конечно же, я говорю о Шочипильцине, жреце! Одна физиономия чего стоит – вот уж поистине, наказали боги.
– А по-моему, Шочипильцин весьма привлекательный мужчина.
– Не во внешности дело, мой господин. Он какой-то скользкий, брр…
– Как это – скользкий? – Куатемок взял собеседницу за руку.
– Как рыба, – тихо отозвалась та. – Как-то раз зажал меня во дворе… Все про тебя выспрашивал. Куда ты ходишь, да что любишь, да… ммм… Обещал покровительство!
– Вот как! – Принц сжал губы.
В общем-то от Шочипильцина можно было чего-то подобного ожидать, он явно решил использовать неопытного молодого вождя в каких-то своих целях. Знать бы еще – в каких? Впрочем, догадаться нетрудно – все старо как мир! Второй секретарь обкома хочет стать первым, а жрец на подхвате – главным жрецом. Что тут непонятного? Хотя у Шочипильцина, похоже, и так достаточно влияния – иных не приглашают на совет к тлатоани.
– Так, говоришь, Шочипильцин предлагал тебе покровительство?
– Да, мой господин, так. Но я отказалась… правда, и он не настаивал. Просто попросил подумать.
– Вот ты и подумай. – Куатемок ласково погладил девушку по волосам. – Подумай… и согласись, как предложит.
– Согласиться?!
– Ну да. Будешь докладывать ему то, что я скажу, – поняла?
– Поняла. – Тескаль улыбнулась. – Не сомневайся, мой господин, все сделаю так, как ты велишь!
– Ну, вот и славно… А теперь иди сюда… Какая у тебя нежная кожа!
Девушка ушла ближе к утру, когда плотный туман охватил все озеро Тескоко, стлался по берегам непроницаемой дымкой, поднимался, густым киселем заползая в город, так, что в двух шагах уже не было видно ни зги.
Не было видно…
Но кому-то это все было на руку, кто-то пробирался в тумане невидимой тенью, пробирался между лодок к причалу… Вот осторожно спустился к воде, нырнул… поплыл, раздвигая плечом водную гладь. Как он ориентировался? Бог весть… но плыл он прочь от дворца Куатемока.
Ага! Медный звон колокольчика указывал ему путь! На этот звон и двигался пловец, неслышно загребая руками. На выходе из канала в озеро его поджидала лодка, в которой сидели двое с лицами, невидимыми в тумане. Один звонил в колокольчик, второй держал наготове весло… Нет, скорей что-то похожее…
Цзинь-цзинь… Цзинь-цзинь… Цзинь…
– Уфф! Еле вас нашел.
– Рады видеть тебя, Шаитль…
Чуть качнулась лодка. Тот, второй, держал в руках вовсе не весло – дубину! Которой и треснул изо всех сил по мокрой голове пловца! Тот лишь слабо застонал и камнем пошел ко дну…
– Да будет милостива к нему Чальчиуитликуэ, богиня озерных вод, – набожно пробормотал тот, что звонил в колокольчик. Колокольчик этот, кстати, отправился туда же, в воду, следом за несчастным пловцом.
– Да. – Убрав дубину, второй взял в руки весло. – Озерная богиня будет довольна… А наш хозяин – тем более! Поплыли, скорее доложим ему.
– Стой, брат! – Не успел мужчина – нет, скорей молодой парень – сделать несколько гребков, как его остановил напарник. – О чем же мы будем докладывать?
– О том, что все прошло успешно.
– Что прошло? Бедняга Шаитль нам ведь ничего не сказал… Не успел. Ты поторопился с дубиной, брат… Явно поторопился.
– Но… – Зачерпнув ладонью воду, гребец ополоснул лицо, широкое, с плоским носом и узенькими, словно щелки, глазами. – Что же нам теперь делать, брат?
– Не знаю. Думаю, что хозяин будет нами не очень доволен. И дернуло же тебя сразу ударить!
– Да уж больно момент был удобный.
– Удобный… – сложив губы трубочкой, передразнил напарник, явно постарше незадачливого гребца лет на пять, а то и поболее, с лицом обычным до полной незапоминаемости. – Как бы тебе за это удобство не оказаться на жертвеннике… И мне заодно с тобой. Кстати, Шоитлю следовало бы распороть брюхо – так ведь он не утонет, всплывет… Хотя мало ли утопленников бывает в озере Тескоко? Одним меньше, одним больше – какая разница? – Говоривший цинично хохотнул и, неожиданно подмигнув гребцу, приказал: – А ну, хватай весло. Плывем во дворец.
Читать бесплатно другие книги:
