Индейский трон, или Крест против идола Посняков Андрей

Глава 5

Зовите меня просто…

Начало XVI в. Вилья-Рика-де-ла-Вера-Крус

В шестнадцать лет он был уже взрослым мужчиной, и совсем не из мягкосердечных людей…

Франсуа Мориак. «Клубок змей»

Конкистадоры оказались такими, какими их Куатемок и представлял: бородатые, грязные, в смешных узких панталонах с широкими разрезными буфами и потертых камзолах. На болотистом берегу, словно нельзя было найти более подходящее место, испанцы – точнее, работавшие на них индейцы, присланные местным касиком, – строили крепость, закладывая основу города, который назвали Вилья-Рика-де-ла-Вера-Крус – «Богатый город Истинного Креста».

Был ли крест истинным – вопрос спорный, но о богатстве речи пока не шло, самыми богатыми были, конечно, дары Моктекусомы.

Едва передохнув, почтека принялись расстилать на сухом месте циновки, которые покрыли длинными хлопчатыми покрывалами, а уже сверху выложили подарки, и в первую очередь – большой сияющий золотой диск с изображением солнца и многочисленными рисунками самой искусной работы. Диск этот вызвал такое восхищение испанцев, какого многим ацтекам до сих пор и не приходилось видеть. Ну, подумаешь, золото… золото и золото – чего в нем такого? Впрочем, для конкистадоров золото означало все – независимость, власть, богатство. Собственно, именно за этим они сюда и явились.

Кроме вызвавшего всеобщее восхищение солнечного диска, был подарен еще и серебряный, изображавший луну, а кроме того – целый шлем золотого песка, фигурки из золота, золотые и серебряные гребни, головные уборы из драгоценных перьев кецаля, тюки прекрасных тканей из тончайшего хлопка, да много-много всякого разного, от чего у конкистадоров загорелись глаза, да так и сияли – алчностью, серебром, золотом.

Подарки очень понравились, и сам касик Кортес – приятный лицом мужчина (кабальеро, как называли его эшпаньотль) – настойчиво упрашивал Иштлака о встрече с Моктекусомой… О, конкистадорам нужно было попасть в Теночтитлан, который они, со слов живших здесь тотонаков, называли Мехико – «город мешиков»; этот город, столица сказочного Эльдорадо, манил их своим нестерпимым золотым блеском, заставляя алчно чесаться руки и наливаться кровью глаза.

Иштлак, как и положено, на все заманчивые предложения относительно встречи Кортеса с тлатоани отвечал твердым отказом. Куатемок на протяжении всей беседы скромненько стоял в стороне, чутко прислушиваясь. Впрочем, и не только он один – уж больно интересно шел разговор: очень красивая девушка, индеанка, как понял принц, подружка Кортеса, переводила с языка ацтеков науатль на наречие южных племен майя, а уже с их языка на испанский толмачил некий изможденный, заросший кудлатой бородой субъект, тот самый Херонитль, о котором уже говорил Некок, по-настоящему – Херонимо Агилар, так его звали.

Кортес и все его вожди – «капитаны» – живо интересовались образом жизни ацтеков и их правителем, а еще больше – золотыми приисками и крепостными стенами Теночтитлана, куда – это было хорошо видно – им не терпелось поскорее попасть. Для чего? Это тоже было совершенно ясно. Напасть! Захватить! Разграбить! Об этом не говорили, но все читалось в глазах. Затем и явились!

Ушлый Иштлак умело затягивал переговоры, что-то рассказывал о тотонаках и тлашкаланцах, потом попросил разрешения зарисовать весь быт пришельцев. Такое разрешение Кортес милостиво дал и даже приказал одному из своих капитанов – чрезвычайно красивому и приветливому молодому человеку по имени Педро Альварадо – устроить показательные скачки и артиллерийский бой.

Ах как неслись закованные в металлические латы всадники! Хрипели лошади, развевались на сверкающих шлемах страусиные перья, комья грязи летели из-под копыт прямо в лица изумленных зрителей. В глазах индейцев Куатемок заметил ужас – уж больно странными казались им эти существа – лошади. Да, пожалуй, именно кавалерия произвела самое неизгладимое впечатление на всех посланцев, куда большее, чем артиллерийская пальба, стрельба из аркебуз и даже корабли, большие и малые. С собранными парусами, они покачивались на волнах на рейде нового города. Огромные, словно скалы!

– Вот это каноэ! – раскрыв рот, восхищенно произнес Сиуатетепек. – Интересно, сколько людей в них поместится?

– Думаю, что там не только люди, но и лошади – вот эти странные звери, и пу… те устройства, что мечут молнии, – быстро пояснил Куатемок.

И, усмехнувшись, посоветовал приятелю закрыть рот и быстренько зарисовать все.

– О, да, да, – спохватился тот. – Ты видишь – я это и делаю. Вот краски, вот… Только можно я буду рисовать не странных зверей и не молнии, а вот их… – Парнишка кивнул на корабли. – Очень уж красивые! Как мечта.

Куатемок только вздохнул да хлопнул юношу по плечу:

– Рисуй, рисуй, мечтатель.

О, вот когда Куатемок-Перепелкин-Асотль пожалел, что не знал испанского. Да, он неплохо говорил по-французски, хуже – по-английски, по-немецки и фински мог сказать пару фраз, а вот испанского не знал вообще. Увы!

А нужно было обязательно научиться!

Кстати, присланные по совету хитроумных жрецов костюмы – Тескатлипоки и Кецалькоатля – не произвели на Кортеса особого впечатления, и ни один из них надевать он не стал – с чего бы? Куатемоку это было ясно с самого начала, а вот Иштлак остался в задумчивости: что доложить тлатоани?

Испанцы – их было довольно много, человек триста, может, и больше, и это только тех, кто шлялся меж рядов с подарками, меча алчные взгляды, – вели себя довольно непринужденно: смеялись, что-то пытались спрашивать, в основном, конечно же, использовали жесты.

Одного из них, судя по шрамам, бывалого рубаку, с тяжелой шпагой – скорее даже узким мечом в потертых бархатных ножнах – сильно заинтересовало метательное копье Несауа. Испанец протянул руку, потрогал… потом притащил аркебуз – тяжелое ружье с фитильным замком, довольно надежное уже в это время.

Тлашкаланец уважительно погладил ствол аркебузы, что-то спросил. Конкистадор улыбнулся, показал жестом: бах, бах!

– Бах! Бах! – под хохот испанцев повторил Несауа и что-то сказал…

– Он хочет попробовать выстрелить, – через Малинче, или донью Марину, – так звали подружку Кортеса, пользующуюся, судя по всему, нешуточным уважением, – перевел Херонимо Агилар. – Дайте ему, Франческо. Только сперва покажите – как.

Конкистадор показал – и все заинтересованно смотрели, даже Куатемок и оторвавшийся на миг от своих кораблей Сиуа.

– Вот это – порох… – переводил Агилар, за неимением индейских понятий вставляя испанские. – Вот – мера… Вот – пыж… Отмеряем, забиваем… Теперь – другой порох… затравочный. Видишь, какой нежный? Насыпаем его сюда, на полочку… поджигаем фитиль… хотя он и так тлеет… Взводим курок – это вот такая штука, видишь, которая держит фитиль… Теперь ставим аркебуз на рогатку, иначе не удержишь, тяжел больно… прицеливаемся… тянем за вот этот крючок, и…

Бах!!!

Индейцы в страхе зажали руками уши. Метким выстрелом конкистадор – действительно умелец в своем деле – сбил с ближайшей сосны верхушку.

Несауа восхищенно присвистнул: вот это да!

Один из капитанов, подойдя на звук выстрела, что-то сказал Франческо, и тот, быстро отобрав аркебуз у тлашкаланца, ушел. Все правильно – не стоило разрушать легенду о богах, мечущих громы и молнии.

Вскоре Кортес через донью Марину и Агилара предложил всем отдохнуть, а наиболее «знатных кабельеро» – так он выразился – пригласил к себе, в недавно выстроенный дом, больше напоминавший сарай или какой-нибудь склад.

Куатемок, конечно же, тоже попал в разряд «кабальеро», как «начальник писцов», и присутствовал на обеде, данном предводителем конкистадоров в честь посланцев великого Моктекусомы.

За столом рядом с Куатемоком оказался благообразный монах, худощавый, с загорелым лицом и серыми внимательными глазами, его звали патер Ольмедо. В течение всего обеда патер пытался разговаривать с принцем, конечно же безуспешно… Увы.

На столе было много вина, и, пользуясь случаем, Куатемок не отказывал себе в удовольствии, тем более что вино оказалось весьма неплохим на вкус. Неплохим…

Как задержаться здесь? Как выполнить приказ тлатоани? Вот мысли, которые терзали принца всю ночь, не давая заснуть. Ворочаясь на циновке, молодой человек чувствовал тепло сладко спящей Тескаль. Зачем он взял ее? Чтобы подвергнуть опасностям? Нет, не нужно было брать, хоть и просилась. Скорей, скорей отправить их всех обратно – Зеркальце, Сиуа и всех прочих. И воинов-тлашкаланцев. О, этих особо – для связи. Настал черед приказать… нет, просто поговорить.

Встав, Куатемок погладил по спине спящую девушку и, заглянув под соседний полог (индейцы спали на улице), негромко позвал:

– Эй!

– Я здесь, господин! – словно из-под земли вырос из ночной тьмы вооруженный коротким копьем воин.

– Ты кто?

– Куаштлак, господин.

– Разбуди старшего. Пусть придет сейчас к старой сосне… К той, в которую стреляли. И все пусть придут.

– Я понял.

Усевшись у сосны, Куатемок смотрел на ночное небо, полное сверкающих звезд. У причала, у строящихся городских ворот Вера-Круса, ярко горели факелы, и было хорошо слышно, как перекликаются часовые. В море угадывались черные тени судов. Сила!

Ничего… У тлатоани сила куда большая. Вот только что противопоставить коварству и хитрости белых людей?

Только свое коварство и хитрость.

– Мы пришли, господин.

О, молодцы, явились незаметно. Куатемок улыбнулся:

– Хорошо. Теперь слушайте и запоминайте. Скоро караван вернется обратно. Я же – останусь здесь. Останусь один… Нет! Не возражайте – это приказ великого тлатоани. Теперь я доверил эту тайну вам. Эшапаньотль обязательно пойдут к Теночтилану, как бы тому ни противился тлатоани. Их довольно много, плюс союзные племена – это сильно замедлит движение. Вы же – быстроногие вестники – будете ждать меня: двое – в Халапе, еще двое – у города Хонакотлан и двое – в Тлашкале, ибо белые люди, несомненно, туда явятся. Каждый из вас должен быть хитрым, терпеливым и быстрым – вы такие и есть, и я уверен в вас.

– Клянусь Коатликуэ, мы выполним все, господин! – с чувством отозвался Несауа. – Можешь на нас положиться.

– Не сомневаюсь. – Принц положил руку на плечо воина. – Извини, брат, что не предупредил вас раньше. Все нужно знать по мере надобности. Поверьте, так лучше… и безопасней. Это странное убийство… я не верю в разбойников. Среди караванщиков наверняка есть соглядатай… и не один. Будьте осторожны на обратном пути… Ваше исчезновение не должно вызывать подозрений. Итак, вы запомнили?

– Да, господин. – Несауа ответил за всех, поистине, это был благородный и славный малый. – Двое – в Халапе, у тотонаков, двое – в Хонакотлане и двое в Тлашкале. Не беспокойся, мы отыщем тебя и в точности передадим твои слова великому тлатоани Моктекусоме.

– Я верю в вас… и хочу попросить ничему не удивляться. Эшпаньотль – хищные и алчные люди, способные в пух и прах разнести все наши города. Они очень сильны, они хитры и коварны, нельзя верить ни одному их слову. К тому же Кортес пользуется нашей рознью. Тлашкаланцы, тотонаки, миштеки, колуа – все друг другу враги и враги ацтеков. Увы, мой народ принес другим немало зла! Верьте, я бы хотел изменить это… Нет! Не «хотел бы», а изменю! Чтобы Теночтитлан, Тлашкала, Халапа да та же Семпоала стали бы городами-братьями. Чтобы такие воины, как вы, чтобы все честные люди – торговцы, ремесленники, масеуалли – чувствовали себя в Тлашкале так же хорошо, как в Теночтитлане. Чтобы никогда… слышите, никогда не было больше кровавых жертв!

– Но, господин…

– Именно так! Многие сейчас забыли, но великий Кецалькоатль говорил: богам не нужно человеческих сердец и крови, вполне достаточно цветов. Только цветов!

– Но жрецы…

– Тем хуже для жрецов! Вы видели бога белых? Бога Креста… Не есть ли это ипостась Кецалькоатля? Да, близится новая эра, эра Кецалькоатля, верно говорят жрецы… Только в одном они лгут – великий Кецалькоатль пришел не для погибели и мести, о, нет – он явился для новой жизни. Для нового мира без кровавых жертв, боли и страха. Да-да, именно так! Одного я боюсь – не явился ли он слишком поздно?

– Ты не очень понятно говоришь, господин, – шепотом заметил Несауа. – Но в твоих словах много мудрости… И так же много ужасного. Как это – не верить жрецам?

– Есть жрецы… А есть боги. Великий Кецалькоатль, ипостаси которого поклоняются белые люди, – это же наш бог! И он защитит нас… без всяких кровавых жертв. Жертвовать нужно собой… Сражаясь!

Поговорив с воинами, Куатемок отправился спать… Тескаль не было! Нет, вот явилась…

– Ходила к ручью умыться… Здесь так много москитов!

– Да уж, – тихонько хохотнул молодой человек. – Нашли место, где выстроить город, – настоящая болотная хмарь.

– Я так замерзла…

Дрожа, девушка прижалась к принцу всем своим жарким телом, и Куатемок гладил, сжимал ее обнаженное тело… обнаженное… так ведь и бегала к ручью – голой…

– Ах, как мне хорошо… – Зеркальце уперлась в грудь юноши твердыми сосками, и он властно притянул девчонку к себе…

А с неба смотрели звезды, и где-то далеко отражались в море горящие у ворот испанской крепости факела.

– Ах, как хорошо… Ах…

Через два дня почтека собрались в обратный путь, дабы передать великому тлатоани настойчивую просьбу Кортеса. Куатемок ходил смурной – все никак не мог придумать повода остаться, вот не приходило в голову – и все. В конце концов решил остаться просто так, безо всякого повода, потому что решил. Якобы из чистого любопытства – что, вообще-то, вполне соответствовало истине.

Пригладив растрепанные со сна волосы, принц подошел к Некоку, деловито упаковывающему в плетеные короба дорожные припасы.

– А, Куа! – обрадованно воскликнул тот. – Как спалось? Как твоя девчонка? Знаешь, видел ее вчера у Малинциль… ох, и любопытная же!

– Да, я сам ее посылал… поболтать через Херонитля. Просто интересно, откуда же она такая взялась, эта Малинче?

– Говорят, ее продали в рабство родители, еще давно, в детстве. Продали в Табаско, а уж тамошние жители в числе прочих рабынь подарили ее эшпаньотль. А тут она расцвела – сам видишь! Поговаривают, даже предводитель белых ее слушается и почитает, вот так наложницу выбрал!

– Да, великая женщина, что и говорить. – Куатемок немного помолчал, посмотрел по сторонам, на строящуюся крепость и изящные обводы стоящих на рейде судов, а уж потом продолжил: – Знаешь, а ты так и не познакомил меня с твоим другом… как его, Бернатль, да?

– Да не друг он мне, просто знакомый. – Оторвавшись от своего занятия, торговец поднял глаза. – Хороший человек, хоть и белый… А, вон как раз он идет! С воинами.

Куатемок быстро обернулся, увидев идущий прямо к ним отряд вооруженных алебардами и мечами воинов в сверкающих на солнце кирасах и открытых шлемах, напоминавших перевернутые лодки. Во главе отряда шел молодой человек с небольшой светлой бородкой и щегольскими усиками, он был без кирасы, в черном, расшитом серебряной нитью камзоле с белым воротником и в роскошном плаще из алой блестящей ткани. Голову его покрывал задиристо заломленный на затылок берет темно-красного бархата с длинным зеленым пером, на боку болталась тяжелая шпага.

Позади, за солдатами, поспевали донья Марина в темном испанском платье и с непокрытой головой, и Херонимо Агилар. Переводчики.

– А, Бернатль… – встав, улыбнулся Некок.

Подойдя ближе, отряд остановился. Выступив вперед, щеголь в алом плаще снял берет и, отвесив изящный поклон, что-то громко сказал.

– Сеньор Диас спрашивает, не ты ли будешь начальник писцов и летописец? – Красавица донья Марина внимательно смотрела на принца большими своими глазами, затененными трепетной сенью ресниц.

– Да, я и есть летописец, – поспешно поклонился Куатемок. – И хотел бы…

– Отойдем… Надо поговорить наедине.

Они продолжили беседу все у той же сосны.

– Видишь ли, дон Кортес и сеньор Диас от своего лица и лица своего владыки, великого тлатоани эшпаньотль, спрашивают тебя, летописец: не хочешь ли ты немного задержаться, чтобы больше узнать нашу жизнь, с тем чтобы в последующем описать ее подробно и правдиво?

Выслушав, молодой человек сделал вид, что задумался:

– Не знаю, что и сказать…

– А ты не спеши, подумай… И вот, обрати внимание на солдат. А там, на пригорке, пушки… Они могут враз разнести весь караван.

– Ого! – Куатемок возмущенно сверкнул глазами. – Похоже, вы берете меня в заложники!

– Именно так.

Сеньор Диас снова поклонился, галантно и вместе с тем – издевательски. Ну конечно, что для кастильского идальго какой-то там дикарь в смешном плаще из птичьих перьев?

– Ты должен постараться не вызвать подозрения у своих, – поспешно добавила донья Марина. – Сделай так, если не хочешь, чтобы они погибли.

– Что ж… – Принц опустил голову. – Коли дело обстоит так… Я скажу почтека, что остаюсь… до следующего посольства, дабы все прилежно записать.

– Ты хорошо придумал, – улыбнулась Малинче. – Только для вящего правдоподобия оставь с собой кого-нибудь из художников… Хотя бы того паренька, Сиуа – так, кажется, его имя?

– Хорошо. – Куатемок едва скрыл радость. Оставить Сиуа?! Отлично! Ясно, что они предложили самого слабого… Но хоть одна родная душа!

– Я бы хотел еще и девушку…

– Свою наложницу? – поспешно переспросила Марина, переспросила сама, щеголь Бернатль тупо молчал, больше не вмешиваясь в переговоры. – Нет! Мы ей не верим. Оставь только художника, а девушек мы тебе найдем.

Все прошло довольно обыденно – никто из почтека не возмущался и ничего не сказал Куатемоку. Ну, хочет человек остаться – его дело! Лишь Некок вздохнул – терял собутыльника.

– Ничего, дружище! – со смехом обнял его принц. – Уже скоро лето – встретимся в Теночтитлане, сходим в Ацтакалько, в храм…

– Конечно, сходим, Куа! – Молодой купец тоже расхохотался. – Уж мы там устроим!

А Тескаль даже всплакнула, видать, никак не хотела покидать своего хозяина, да что тут говорить, Куатемоку тоже было жаль… Нет, вряд ли он был влюблен в эту девочку, скорее просто привык.

Уж кто радовался, так это Сиуатетепек! Уж теперь-то он нарисует много-много прекрасных картин, научится метать молнии и, может быть, даже управлять огромным каноэ с белыми, как вершины гор, облаками парусов.

Все когда-нибудь заканчивается, закончилось – и довольно быстро – прощание. Правда, Куатемок и Сиуа еще долго стояли, смотрели караванщикам вслед. Сиуа даже вздохнул, хотя прямо вот только что радовался.

Принц обнял его за плечи:

– Мы теперь остались вдвоем, дружище… Вдвоем, среди белых… и тотонаков. Хочу предупредить: нам нужно быть очень осторожными.

– Я буду, – грустно тряхнул головой подросток. – Я не подведу тебя, вождь!

Им отвели дом со слугами и часовыми – да-да, двое солдат с алебардами встали по краям от входа. Дом, правда, был – одно название, глиняная мазанка, строительство Вера-Круса еще только начиналось, и этому городу, прежде чем стать красивым и знаменитым, пришлось не раз еще менять свое место в надежде уйти от комариных болот.

– Зачем здесь воины? – усевшись на циновку, тихо спросил юный художник. – На нас что, могут напасть?

– Думаю, они сторожат нас, – грустно усмехнулся принц. – Почему так – не знаю.

– Так надо прямо спросить! – вспылил юноша. – Зачем же нас сторожить, коли мы сами остались?

Куатемок неожиданно рассмеялся:

– Конечно, спросим, о друг мой! Вот выпадет случай – и спросим.

Случай выпал под вечер, когда после довольно сытного, но простого обеда – кукурузная каша-атолли, бобы и жаренная на углях индейка – прямо в хижину заявилась представительная делегация в лице самого Эрнандо Кортеса и двух его капитанов, старых знакомцев – Берналя Диаса дель Кастильо и Педро Альварадо, за свою необыкновенную красоту и приветливость прозванного тотонаками «Солнышко». Кроме них, конечно, были и донья Марина с Херонимо Агиларом, и еще войсковой священник патер Ольмедо, человек, относящийся к пленникам – а именно так сейчас и стоило именовать обоих ацтеков – с явной симпатией и надеждой на их скорое крещение.

Войдя, Кортес поклонился первым… Поклонился Куатемоку так, как, наверное, кланяются разве что королю!

Все эти поклоны да и сама делегация сразу же насторожили принца… и, как оказалось, не зря!

– Мы знаем, что вы, сеньор, явились сюда под чужой маской. – С порога обратившись к Куатемоку, Кортес не стал играть в кошки-мышки. – Со своей же стороны мы рады приветствовать под маской писаря столь знатного и высокопоставленного кабальеро, как вы… сеньор Ку-а-те-мок!

Принц вздрогнул: испанцы знали его имя! Откуда? Ну, ясно откуда… из уст предателя… имя которого отныне предстояло выяснить.

Ну, раз уж они все знают…

Куатемок выпрямился и выставил вперед правую ногу:

– Что ж, и я не менее рад приветствовать вас. Только не надо приставлять к нам воинов – разве слово знатного человека ничего не значит для вас?

– Я рад! – Как только Марина и Агилар перевели, Кортес улыбнулся мягко и приветливо. – Я рад, что мы с вами договорились. Немедленно прикажу убрать охрану… надеюсь на ваше слово, сеньор Ку-а… Кстати, а нельзя ли обращаться к вам как-нибудь по-иному? У вас такое трудное имя… трудное для испанца, я имею в виду.

– По-иному? Что ж. – Куатемок весело улыбнулся. – Тогда зовите меня просто – дон Карлос!

– Дон Карлос?! – Кортес и его капитаны растерянно переглянулись. – Но так зовут нашего короля!

Принц громко хохотнул и подбоченился:

– Так и я ведь, как вам известно, лицо королевской крови!