Индейский трон, или Крест против идола Посняков Андрей
– Ай-ай-ай, негоже такой красивой девушке прозябать одной. А сколько ей лет, осмелюсь спросить?
– Уже восемнадцать! Давно замуж пора.
– Да, пора, однако. И что, так-таки и не предвидится женихов?
Сеньор Диас махнул рукой:
– Даже и не знаю.
– Тогда, может, и я на что сгожусь? – в шутку предложил принц.
– Вы?! – В глазах конкистадора вдруг вспыхнул самый живой интерес, такой же, какой был вот буквально только что – при виде золотого блюда, которое вполне можно было обменять на десяток стеклянных бусинок, и это еще если не очень-то торговаться.
– Вы, дон Карлос?! А что… чем не вариант? Рода вы, можно сказать, королевского – куда уж знатнее?
– Да уж тут вы совершенно правы, дружище, – куда?
– Ай да Диас! Ай да Берналь! – кабальеро почему-то с чувством похвалил сам себя. – А ведь вы знаете, любезнейший дон Карлос, это ведь просто прекрасно будет, если все сладится! Знаете что, я отпишу его светлости, вот ей-богу, прямо сейчас и отпишу, прямо сегодня… Как только будет нарочный в Вера-Крус – так сразу и отдам письмо. Ай-ай-ай… и как я сразу-то не догадался вам предложить? Вот дурак, дурак… такая партия!
– Ну, вы не обольщайтесь, друг мой, в конце концов, сейчас я всего лишь пленник, – крутя головой во все стороны, не преминул напомнить Куатемок. – Так что даже не знаю…
– А что тут знать? – Его собеседник громко расхохотался. – Вы – знатный человек, и этим все сказано! Это какой-нибудь мужик, пусть даже он и разбогатеет, все равно останется простым мужичьем, никем не уважаемым и презираемым всеми. А гранд – он всегда гранд! И с золотом, и без золота, и даже в плену. Тем более, что плен ваш скоро закончится… Сказать по секрету… – Тут конкистадор понизил голос почти до шепота. – Очень многие из наших капитанов благоволят вам и желали бы видеть вас на месте вашего дяди, императора Моктекусомы… Не поймите неправильно, но – мотайте на ус. Вы – гранд, лицо королевской крови, пусть даже и туземной, тем более… – Сеньор Диас улыбнулся и заговорщически подмигнул – Тем более, я думаю, у вас тоже золотишка вдосталь!
– О, что грязи, – поспешно уверил принц.
– Вот видите! Так что я все же отпишу его светлости, обязательно отпишу, право же.
В конце концов, не было в этом ничего необычного. И сам Кортес, вон, не побрезговал доньей Мариной, и многие идальго не брезговали – вот и появлялись по всей Месоамерике интересные дворянские – именно что дворянские – фамилии, типа Куатемок Пипильцин де ла Серна или Диего де Ривера Куаштипетельмотль. Новое дворянство, однако. Тенденция!
Так никто и не подал никакого знака. Вообще-то, и не должны были подавать. И все же, все же Куатемок надеялся, что вовсе не зря полдня торговал мордой под приметной пихтой в красивом городке Хонакотлане, утопающем в зелени, цветах… и человеческих косточках, о чем, уж конечно же, позаботились местные жрецы.
– Кстати, наш проводник, как его…
– Алонсо?
– Да, именно так его называли.
– Крещеный индеец, – кивнул сеньор Диас. – Кажется, тотонак, насколько я разбираюсь. А что это вы о нем вспомнили?
– Так. – Принц пожал плечами. – Хотел кое о чем его спросить. О том капище… брр!!!
– Ох, все-таки надобно вам поскорее креститься, дон Карлос!
– Я же сказал – как только явимся в Теночтитлан!
Сеньор Диас поднялся и подкрутил усы:
– Кажется, здесь становится слишком жарко. Идемте, дон Карлос, местный касик предоставил нам покои в своем дворце. Вам, пожалуй что, самые лучшие. Отдохнем немного, вечером сыграем в карты. Пара на пару, мы – с вами, а сеньор Кортес – с доньей Мариной… или с патером.
– Святой отец тоже играет?!
– О! Еще как!
Они так и не пришли. Никто! Зря принц торчал под пихтой, зря потом ошивался возле дворца – тщетно! Так никто и не объявился. Черт! Что же делать-то?
Вечером играли. Поначалу везло – Куатемок с Берналем Диасом выиграли поставленное Кортесом золотое блюдо и синий кастильский плащ добротного фламандского сукна, богато расшитый серебром и золотом. Потом, когда утомившуюся донью Марину сменил патер Ольмедо, напарники лишились и плаща, и блюда, и перевязей, а потом дело дошло и до камзолов… И тогда принц все же остановился, вышел из-за стола, сославшись на головную боль.
– Вот-вот, – обрадованно воскликнул сеньор Диас. – И я тоже с большим удовольствием пройдусь – подышу в саду воздухом.
Куатемок гулял недолго, ушел в отведенную ему комнату, действительно большую и красивую, правда, как всегда у индейцев, почти без мебели, если не считать циновок, низеньких, без ножек, стульчиков и вместительных плетеных сундуков вдоль стен.
Принц все ждал, исполнит ли свое обещание сеньор Диас, не забудет ли… Не забыл!
Проводник, недавно крещенный тотонак Алонсо, явился и тут же пал ниц:
– Мне сказали, ты звал меня, великий молодой вождь!
Он говорил на наречии, вполне понятном принцу, слава богу, можно было обходиться без переводчика. И оказался вполне понятлив.
– Капище? Какое капище? Ах, тот храм, в лесу… Да, это святилище Тескатлипоки… Голубого Тескатлипоки, его опекают «голубые» жрецы, голубой – их цвет и цвет…
– Я знаю – цвет смерти. Что же ты остановился, Алонсо? Продолжай!
– Слушаюсь, великий касик! Но… я, кажется, все уже и рассказал, что знал.
– Ты не рассказал о жрецах! Что это за жрецы такие, «голубые»? Они есть в этом городе?
– Наверное, есть, – шепотом отозвался индеец. – Мой господин, смею сказать – они повсюду.
– Как это повсюду? Их что же, много?
– Это бродячие жрецы, господин. Их главный – в Теночтитлане, в Городе Солнца. Так говорят. В начале каждого месяца жрецы приходят в лесные и горные храмы… приносят жертвы. По всей горной стране… Никто не осмеливается мешать им – кто же будет спорить с богами?
– Да уж, дураков нет. А что, друг мой, значит, выходит, эти «голубые» храмы известны? И здесь, в окрестностях Хонакотлана, тоже есть такой?
– Есть, господин. – Алонсо говорил тихо-тихо, так что принц едва слышал его. – Я – проводник, я знаю… Случайно. Может быть, знают и местные почтека… и охотники. Но – не скажут, ибо «голубые» жрецы злопамятны и мстительны. Сказать по правде, я тоже их очень боюсь.
– Что же тогда рассказываешь?
– Потому что я – христианин. Патер Ольмедо объяснял мне… Это не боги – демоны! Кровавые демоны… Я знал и без него – когда был голод, жрецы принесли в жертву всех моих детей… маленьких… одного за другим. Поэтому я ненавижу жрецов. Всех.
– И ты покажешь храм?
– Да, господин. Как только ты скажешь. Мы ведь возьмем с собой воинов, правда? О, жрецам не придутся по нраву грохот и молнии – пули!
Индеец радостно рассмеялся, и Куатемок некстати подумал, что не только «голубые» жрецы отличаются злопамятностью и мстительностью. Ишь, привыкли полагаться на страх! Как бы посеявшие ветер не пожали бурю.
Патер Ольмедо тоже вызвался идти «супротив пакостных и поганых жрецов», узнав от Алонсо и Диаса суть дела.
– Мне, конечно, приятно, что вы, дон Карлос, настроены столь резко против поганых капищ и их служителей, но… – Священник прищурился. – Все же скажите, какое вам до всего этого дело?
– До «голубых» жрецов, патер? – Куатемок ухмыльнулся, поправив тяжелую шпагу, грозно висевшую на боку. Эта вещица постепенно становилась в его руках страшным оружием – не зря тренировался и с Берналем Диасом, и с Альварадо – Солнышком. – Жрецы Голубого Тескатлипоки – мои старые враги, – хмуро пояснил принц.
– Голубого Тес… Тек… Господи, даже и не повторить – ну и демон! – Патер Ольмедо с усмешкой покачал головой и тут же спросил: – Хватит ли нам солдат, друг мой?
– А сколько вы взяли?
– Дюжину.
– Ну, тогда – вполне. – Куатемок потер руки. – Не думаю, чтобы у жрецов было слишком уж много помощников-слуг – ведь они все же, насколько я знаю, не местные.
– Клянусь святым Иаковом, один испанец стоит двадцати дикарей! – положив руку на эфес шпаги, гордо заявил Берналь Диас – и это вовсе не являлось пустой похвальбой, в действительности так оно и было.
Ведомые Алонсо, они миновали городские ворота и вышли на широкую дорогу, исполинской змеей извивавшуюся меж горных отрогов и скал. В синем утреннем небе, отражаясь в кирасах и шлемах солдат, ярко сверкало солнце. По пути частенько встречались нарядные, идущие в город люди – они пели песни, шутили, громко смеялись.
– Что сегодня за праздник? – удивленно поинтересовался святой отец. – Верно, день какого-нибудь гнусного демона?
Шагавший рядом со священником Куатемок расхохотался:
– В точку попали, падре! Именно так – сегодня начался двенадцатый месяц местного индейского года, праздник, который называется «Появление богов»! Сей день посвящен Тескатлипоке… к храму которого мы как раз сейчас и идем.
– О, как мы угадали! – Патер Ольмедо поудобнее перехватил алебарду, которой управлялся настолько ловко, что мог бы дать фору любому наемнику. – Жаль, взяли мало ружей, боюсь, четырех наших аркебуз окажется недостаточно – вдруг да соберется толпа?
– Толпа язычников рассеется после первого же выстрела! – оглянувшись, вступил в разговор Берналь Диас.
– К тому же это тайный храм, – поспешно добавил принц. – Там просто не может быть слишком много народу. Посмотрите, все идут в город!
– Все, да не все. – Священник кивнул на трех девушек.
Низко согнув головы, полуголые индеаночки тащили на своих хрупких плечах огромные корзины с какой-то снедью. И шли они как раз не в город!
– Думаю, это рабыни какого-нибудь деревенского касика, – высказал сеньор Диас весьма здравую мысль. – И идут они с рынка. Возвращаются к себе в деревню – наверное, ведь и там праздник.
– Да, очень может быть, что и так, – задумчиво кивнул патер. – Только вот вид у этих несчастных созданий совсем не праздничный.
Да уж, в этом святой отец был полностью прав: девушки выглядели забитыми и убогими. Низко опущенные головы, сальные, свисающие так, что закрывали лица, волосы, израненные, в пыли, ноги. Изо всех одежек одни только юбки-куэйтль – обернутые вокруг бедер куски рваной ткани.
– Хотите их окрестить, падре? – проследил за взглядом священника Берналь Диас. – Боюсь, что у нас сейчас совсем нет времени. Тем более, куда лучше покрестить каких-нибудь красавиц из числа местной знати, нежели этих вот замарашек.
– Да, да. – Патер Ольмедо рассеянно махнул рукой. – Вы совершенно правы, сеньор Диас. Нет сейчас на них времени… Эй, Алонсо! Скоро там твое капище?
– Не так-то скоро, святой отец. – Проводник остановился, утирая обильно выступивший на лбу пот. – Может, немного передохнем?
– Посмотри-ка лучше на них, парень! – Берналь Диас кивнул на девушек-рабынь, идущих вполне даже быстро, несмотря на свою тяжелую ношу. – Ишь как чешут! И на лошади не угонишься.
Ну, про лошадь сей славный кабальеро, конечно же, пошутил, но все же девчонки двигались довольно-таки быстро и, обогнав устроивших короткий привал испанцев, свернули с дороги на какую-то лесную тропу, как видно ведущую в их деревню.
– Я бы на их месте не торопился, – хлебнув из фляги вина, точнее сказать, местной индейской бражки, октли, – рассмеялся сеньор Диас. – Задержался бы в городе, посмотрел бы на праздник…
– И получил бы потом хорошую трепку от касика, – смеясь, продолжил священник. – А то ведь он и принесет их в жертву своим поганым богам! А? Что скажете, дон Карлос?
– Скажу, что насчет трепки вы совершенно правы, патер, – кивнул Куатемок. – А вот по поводу жертвы – вряд ли. Я знаю таких прижимистых касиков. Рабы – их имущество, которое они никому не отдадут… даже богам! Ну, разве что заставят жрецы…
– Вот-вот, – снова засмеялся патер. – Именно!
Немного передохнув, отряд вновь отправился в путь, на этот раз повернули влево, на лесную тропу, вьющуюся меж высокими деревьями и густыми колючими кустами. Пахло прелыми листьями, плесенью и еще чем-то таким же нехорошим – запахом запустения и тлена. То и дело попадались на пути какие-то древние развалины, полусгнившие бревна, точнее сказать, поваленные ветрами стволы деревьев…
Опа!
Проводник Алонсо вдруг остановился около одного из таких стволов, застыл как вкопанный.
– Что там такое, парень? – закричал на ходу сеньор Диас.
Индеец обернулся:
– Ничего такого. Просто корзины, мой господин.
– Корзины? Какие еще корзины?
– Обычные, господин. Да вы сами взгляните!
Куатемок тоже подошел к проводнику, осмотрелся: действительно, корзины. Обычные плетеные корзины, в каких обычно носят поклажу… точно такие же, как у тех девчонок-рабынь.
– Глядите-ка, в одной – ткань!
В другой оказались фрукты… а третья была пустой…
Интересно… С чего бы это замарашки вдруг побросали свою поклажу? Если, конечно, это их корзины.
И тут вдруг где-то невдалеке, за деревьями, послышался крик.
Именно крик, а не какой-то там сдавленный стон, крик боли и ужаса!
– Вы слышали? – Берналь Диас вытащил из ножен шпагу, и его примеру немедленно последовал Куатемок.
Патер Ольмедо половчей перехватил свою алебарду, аркебузиры приготовили ружья…
– Кажется, кричали там. – Сеньор Диас показал рукой. – Во-он за той сейбой.
За сейбой, надо же! Ну, блин, ботаник…
Он вообще-то здесь был за старшего, кабальеро Берналь Диас дель Кастильо. Насторожился, осмотрелся, сделал пару шагов, оглянулся да махнул рукой – за мной, мол.
Кутемок с обнаженной шпагой, патер Ольмедо с алебардой, за ними – солдаты с мечами и аркебузами и уж последний Алонсо – именно в таком порядке небольшой отряд вышел к храму. Ну чем же другим могло было быть это затерянное в лесу сооружение с большим жертвенником посередине, напротив клыкастого идола, вымазанного яркой голубой краской… и свежей, еще дымящейся кровью!
– Они только что были здесь, эти жрецы! – увидев кровь, взволнованно закричал священник. – В погоню, друзья мои, в погоню, с нами Бог и святой Иаков!
– В погоню? – Обернувшись, Берналь Диас охладил пыл святого отца. – Вы всерьез думаете, что мы сможем кого-нибудь отыскать в этой чаще, патер?
– Да-а… – Патер Ольмедо оглянулся по сторонам и сконфуженно оперся на алебарду. – Кажется, мы опоздали.
– Не «кажется», а так и есть, – поднимаясь по широким приземистым ступеням к жертвеннику, хмуро бросил принц. – Вот сердца, в блюде… еще совсем теплые…
– Эх, надо было бы захватить с собой собак! – запоздало посетовал Диас. – Ни один гад не ушел бы.
Собак… а это была мысль! Черт… жаль, что она не пришла в голову раньше. Ведь были же собаки, немного, правда, но были – рыжие поджарые псы, один – так даже весьма добродушный.
Да, собак… надо было. Однако – кто знал…
– Сеньоры, желаете поглядеть на трупы? – Один из аркебузиров призывно махнул рукой.
Поглядеть?
Куатемок вздохнул: он уже догадывался, кого именно мог там увидеть. Подошел… Ну, конечно же – двое парней-тлашкаланцев. Людей Несауа… Черт! Ну как же так? Черт!
Нет… вообще-то истерзанных тел было ровно вдвое больше – четыре. Еще два женских, точнее, девичьих… Господи! Да это ж те давешние замарашки! Странно – тогда почему только два? Что, третьей девушке удалось убежать?
– А третью, похоже, не поймали, – подхватывая мысли принца, заметил патер. – Быстроногая.
– Скорей – везучая, – нервно хохотнул сеньор Диас. – Ну, вот скажите мне, дон Карлос, это все сделали люди? Эти вот кровавые твари называются у вас людьми? Наверное, пользуются почетом и уважением – как же, служители богов!
А у вас зато еретиков жгут! – хотел было ответить принц, но сдержался. По сути-то сказать было нечего, кабальеро был прав, в отношении жрецов все именно так и обстояло. Сволочи! На этот раз – не испанцы, жрецы.
Глава 10
Вулкан
Сентябрь 1519 г. Тлашкала – Уэтшоцинко
Сильно ли он увяз? Может быть, уже тонет и судорожно бьется, пытаясь выплыть?
Франсуа Мориак. «Клубок змей»
Тлашкаланцы напали внезапно, так же, как и в прошлый раз – из засады, поваленных друг на друга деревьев. Правда, на этот раз конкистадоры были настороже и сразу же сгруппировались, разбив растянувшуюся на неширокой дороге цепь на небольшие группы. Повинуясь командам своих капитанов, торопливо надев кирасы и шлемы, выступили вперед копейщики, за ними, уперев в землю рогатки, расположились аркебузиры, вот уже натрясли затравочный порох… прицелились…
С истошным боевым кличем бросились в бой воины-тлашкаланцы. В высоких деревянных шлемах, с круглыми, украшенными перьями щитами, с дубинками и короткими деревянными мечами, они не ведали страха, грудью напирая на копья испанцев. Вот навалились на одного, выдернули из строя, утащили… ценой гибели целого десятка своих!
– Осторожнее, святой отец! – отразив стальным клинком удар макуавитля, громко предупредил Куатемок.
И сам произвел выпад, поразив врага прямо в сердце. А как же иначе? Тут уж не до сантиментов – не он, так ты! Тем более тлашакаланцы всегда были врагами ацтеков. Воин упал, обливаясь кровью, но на его месте тут же возникли двое. И еще пятеро прятались за деревьями, дожидаясь своего часа. Это только здесь пятеро, а по всему лесу? По всей дороге?
Тысячи индейских воинов не ведали страха и жалости, и конкистадоры, столкнувшись с неожиданным стойким отпором, уже потеряли около полусотни солдат, и это только убитыми, не считая раненых, а раны, пусть даже мелкие, имелись сейчас почти у всех.
Снова отбив выпад, Куатемок быстро нанес удар – как учил Альварадо, молниеносно, держа шпагу, как птицу, чтобы не задушить… и не выпустить.
Ага! Есть.
Еще один враг повалился в траву… за ним – другой. Индейцы голой грудью наваливались на копья врагов, подставляясь под выстрелы, – аркебузиры косили тлашкаланцев десятками, и, если бы не деревья, нападавшим пришлось бы куда как хуже…
Но и без того – на место павших тотчас же становились другие, храбрые до безрассудства, не испытывавшие никакого пиетета к смерти. О, если бы они воевали всерьез, а не пытались захватить как можно больше пленных, чтобы затем принести их в жертву богам! Если бы использовали отравленные ядом стрелы! Что стало бы тогда с этой жалкой горсткой испанцев, занесенных за океан жаждой наживы?
Кто-то из нападавших метнул дротик, и Кутемок едва успел пригнуться… Просвистев над его головой, дротик отскочил от стального панциря Альварадо.
– Дьявол! – выругался конкистадор. И обернулся, взмахнув шпагой: – Аркебузиры! Целься! Стрелять только по моему приказу! Пикинеры… расступись!
В образовавшуюся брешь, крича и улюлюкая, тут же храбро хлынули индейцы…
Грянул выстрел…
Аркебузиры первой линии опустились на одно колено, давая возможность выстрелить стоявшим сзади.
Еще один залп…
И в дело вступили пикинеры… Несчастные индейцы! Вовсе не у каждого, далеко не у каждого имелся ватный стеганый панцирь… впрочем, тоже вполне пробивавшийся стальным копьем, не говоря уже о пуле. Многие, особенно молодежь, выражая презрение к смерти, вообще не имели никакой защиты, даже щита – только голая грудь. Увы…
Послышался звук трубы – очередная атака была отбита. Испанцы потеряли несколько десятков, индейцы – многие сотни. Такая вот арифметика.
И все же конкистадоры пребывали в унынии, и капитан-генерал Эрнандо Кортес постоянно созывал советы. Как так? Как получилось, что тлашкаланцы – враги ацтеков – вдруг невольно стали на сторону императора Моктекусомы?
Куатемока, конечно же, на эти советы не приглашали… Но он знал все, о чем там говорят, – ведь и патер Ольмедо, и Берналь Диас, и даже Педро Альварадо – Солнышко – обожали по вечерам беседовать с изысканно-галантным доном Карлосом под бокал вина, сиречь индейской бражки, свое-то вино уже давно кончилось.
Куатемок как-то незаметно стал для них своим, и все – даже сам капитан-генерал – в обыденной жизни относились к пленнику как к знатному кастильскому идальго. Принц многое видел, о многом догадывался и многое стал понимать. Причины успеха конкистадоров были не столько в огнестрельном оружии, лошадях, стальных клинках, латах и прочем. Нет, скорее они лежали в иных принципах организации да и всей жизни, ведь по сути своей ацтеки, тлашкаланцы, тотонаки и прочие были лишь первобытными племенами, еще только подбиравшимися к цивилизации. Первобытный менталитет просто не мог противостоять изворотливому уму и холодному рассудку людей нового времени – эпохи циничной и жестокой.
Чтобы победить испанцев, нужно было стать испанцами! Именно к такому парадоксальному выводу постепенно пришел Куатемок. Отринуть старую религию, мораль, жизнь… отринуть все… И при этом попытаться сохранить наиболее важное – культуру, основы экономики, язык…
Это невозможно было сделать никак.
И все же Куатемок решил не сдаваться, а делать что должен. Странно, но он сейчас не испытывал никакой ненависти к конкистадорам, даже наоборот, переживал за все их поражения, хотя, казалось, должен был бы радоваться. Ну а как же иначе? У него же здесь появились друзья да и просто люди, общаться с которыми было приятно. Та же донья Марина, Малинциль, как ее называли тлашкаланцы. На счет нее имелись кое-какие сомнения, но Куатемок решил до поры до времени придержать их при себе.
Донья Марина… Пожалуй, она была одна из тех немногих, кто не потерял присутствия духа в это трудное время! Как заметил однажды Берналь Диас: «Она знала, что мы все ранены или больны, но никто из нас не видел и тени страха на ее лице – только отвагу!»
– Поистине, это женщина с сердцем доблестного мужчины! – заявил у костра сеньор Диас.
Патер Ольмедо согласно кивнул и перекрестился, Куатемок же старательно чистил шпагу, размышляя, как бы вызвать обоих своих приятелей на откровенный разговор, – Берналь Диас и святой отец как раз только что явились с совета. Явились в приподнятом настроении – видать, там что-то произошло! Что?
– Да, донья Марина – славная женщина. Мне кажется, она очень умна и способна предложить нечто неординарное, нет?
Куатемок нарочно добавил это «нет» – как Штирлиц. Провоцировал на нужный разговор – и надо сказать, удачно.
– Донья Марина предложила освободить всех пленных, – разливая бражку по кружкам, произнес сеньор Диас.
– Освободить? – Принц не поверил своим ушам. – Как? То есть вот просто так взять и отпустить?
– Да, именно так – взять и отпустить. – Кабальеро усмехнулся. – Но не просто так – разъяснить им, что мы не союзники их старого врага Моктекусомы, а вовсе даже наоборот. Капитан-генерал согласился заключить с тлашкаланцами мир. Это все и присоветовала донья Марина, поистине умнейшая женщина.
– Вы полагаете, Тлашкала пойдет на мир?
– Пойдет. Слишком уж много потерь с их стороны. Да и мы – не враги тлашкаланцам.
Ага, не враги, как же!
Нет, каким-то конкретным племенам, в какой-то момент, конечно же, не враги, но вот если брать ситуацию в целом…
Советы доньи Марины оказались куда как хороши – ну еще бы! Если принимать во внимание, что, скорее всего, она вовсе не была неграмотной женщиной из индейской глуши, а лишь пользовалась этой личиной… как и Куатемок, точней, Перепелкин.
Пышное посольство тлашкаланцев явилось в укрепленный лагерь конкистадоров уже сразу после обеда, в тот же день, когда – рано поутру – были отпущены пленники. Принесли огромное количество съестных припасов и вина – бражки-пейотля из агавы. И, конечно же, заключили «извечный мир».
Куатемоку присутствовать при этом было отказано, да он и не особенно рвался, сидел в своем шатре да размышлял о гнусных жрецах Голубого Тескатлипоки, перебивших всех его связников! Почему? Зачем? А черт его… Одно ясно было – о простом совпадении тут не могло идти и речи.
В задумчивости ацтекский принц мерил шагами палатку… пока не услышал чьи-то быстро приближающиеся шаги.
– Дон Карлос?
– Что такое?
Почтительно склонившись, у шатра застыл посыльный – молодой юноша из Эстремадуры, звали его… а впрочем, не так уж и важно, как там его звали.
– Капитан-генерал желает вас немедленно видеть, дон Карлос, – официальным тоном произнес посланец. – И – в самом изысканном вашем платье.
Хм, в самом изысканном?
– Что? Неужели приглашает на бал?
– Что вы, сеньор. – Молодой человек не выдержал, рассмеялся. – Просто явилось еще одно посольство, не тлашкаланское… похоже, что ваше, из Мехико.
– Ацтеки? – удивленно моргнув, переспросил принц. – Однако где же тлашкаланцы?
– Они уже ушли, сударь. Обещали еще доставить продуктов и звали к себе в Тлашкалу.
– В Тлашкалу… Вот как… Передай сеньору капитан-генералу, что я тотчас же явлюсь!
Куатемок, конечно же, как мог, постарался привести в порядок камзол, весьма потрепанный во всех передрягах, ну, тут уж как получилось. Расчесал волосы, пристегнул шпагу – что ж, пожалуй, ничего лучшего тут и нельзя было придумать, не бежать же к Альварадо, просить взаймы плащ! Тот и дал бы – так ведь где его найдешь сейчас, Солнышко, поди тоже, как и все, встречал сейчас очередное посольство вместе с капитан-генералом. Ладно, сойдет и так… Интересно, кого на этот раз прислал тлатоани?
Моктекусома прислал жрецов. Видно, не нашел ничего лучшего, хорошо хоть те не надели свои ужасные накидки из содранной человеческой кожи – хватило ума. Или просто не сочли возможным брать с собой столь ценные и священные вещи?
Из было двое, главных жрецов, блиставших золотом подвесок и пекторалей, в головных уборах из пышных, ослепительно изумрудных перьев. Да уж, не ударили в грязь лицом, хотя бы по внешнему виду. А тлатоани хитрец: послал сразу двух, не считая мелких – помощников, слуг и прочих.
Кальтенбруннера – служителя храма Кецалькоатля Кецалькуэшликатля – Куатемок узнал сразу – уж такую хмурую, в ужасных шрамах рожу да не узнать! Интересно, глава СД Эрнест Кальтенбруннер получил свои шрамы в юности, во время студенческих дуэлей, а этот жрец – где? Не очень-то похоже, что на поле брани. Скорее, просто истязал себя перед жертвенником во славу богов, как тут и было принято.
О, как важно он сейчас держался, как многозначительно выпячивал губу!
– Тлашкаланцы – народ, не заслуживающий доверия, – добросовестно переводила донья Марина. – Изменники и обманщики.
«Изменники и обманщики», вот так-то!
Ну и вид, однако, у жреца! Просто чудо в перьях!
Второе «чудо» держалось пока на вторых ролях, но было одето не менее помпезно и пышно. Поначалу принц его не признал, только чуть позже, когда второй жрец выступил вперед с гневной, направленной против тлашкаланцев речью, догадался, кто это вообще такой. Ну конечно же, Куэкатльшочинко – кто же еще столь тучный и грузный? Жрец Тескатлипоки, служитель почти всех ипостасей сего грозного и важного божества. Ишь как медленно он цедит слова – не роняет чести своего бога!
Господи! И этот здесь! Хитроумный жрец с перекошенным лицом и навсегда застывшей улыбкой – Шочипильцин, помощник Кецалькуэшликатля-Кальтенбруннера. Ну конечно, как же без него-то? Держится нарочито скромно, да и одет в простой белый плащ, безо всяких перьев.
О, они прекрасно знали о пленнике – Несауа уже давно должен был доложить. Но вели себя, как ни в чем не бывало, как видно, не хотели ссориться с испанцами… то есть это тлатоани Моктекусома не хотел.
И вновь были присланы богатые дары – золото, серебро, украшения, и это было зря, как полагал Куатемок, этим самым тлатоани как бы откупался, показывая свою слабость. Чего делать было никак нельзя!
Ацтеки не хотели, чтобы конкистадоры шли дальше, даже чтобы вошли в Тлашкалу – нет, и этого не хотелось. Тем не менее не все на свете подчинялось ацтекам – 23 сентября 1519 года войско Кортеса торжественно вступило в Тлашкалу!
Тлашкаланский касик уверил испанцев в совершеннейшем своем почтении, надеясь использовать их против своих самых страшных врагов – ацтеков. Правда, кто кого использовал – другой вопрос.
Как упомянул во время очередной вечерней беседы Берналь Диас, именно от правителя Тлашкалы и подчиненных ему касиков капитан-генерал узнал точные сведения о структуре и мощи войска Моктекусомы. Об устройстве империи, о провинциях, о дани и о страхе.
– Наверное, в этом не будет ничего для вас нового, мой друг. – Кабальеро галантно подкрутил усы. – Но жители всех подчиненных правителю Моктекусоме областей ненавидят своих угнетателей и очень неохотно воюют на их стороне. Кстати, наш дражайший патер сегодня открыто выступил против капитан-генерала!
– Выступил против? – живо заинтересовался принц. – И как же так получилось? Расскажите, дружище Берналь.
– Да святой отец и так скоро явится, пускай сам и расскажет. Уж не сомневайтесь, мы его спросим.
И действительно, патер Ольмедо не заставил себя долго ждать – явился, наверное, через полчаса после того, как в отведенные почетному пленнику-гостю покои пришел Берналь Диас.
Кабальеро ухмыльнулся:
– А мы вот тут как раз вас поминали, патер! Как это вы выступили против крещения тлашкаланцев? Даже вступились за какое-то поганое капище! Разве нет?
– О святой Иаков! – Усаживаясь на небольшой стульчик, священник гневно покачал головой. – Не за капища я вступался, сын мой Берналь, а за веру! Прямо так и сказал капитан-генералу: негоже уничтожать идолов, прежде чем дать людям хоть малейшее представление о нашей святой вере. Какой толк выбрасывать идолов из одного капища, когда их тотчас же перенесут в другое?
– О «голубых» жрецах ничего нового не слыхали, святой отец? – с надеждой поинтересовался Куатемок.
Священник развел руками:
– Увы… А те богомерзкие служители сатаны, что прибыли сегодня, – это не они разве?
– Да, это тоже жрецы, – с усмешкой разъяснил принц. – Только, увы, не те, кого мы ищем, – другие.
Берналь Диас при этих словах рассмеялся и махнул рукой:
– А по мне – так все они одним миром мазаны!
С ним согласился и патер:
– Пожалуй, так. Какая разница, как там зовут их поганых кровожадных богов? Демоны, они демоны и есть.
– Да, но Кецалькоатль – совсем другое дело, – тут же возразил принц.
Святой отец улыбнулся:
– Я помню все наши споры. И много думал над вашими словами, любезный дон, а также расспрашивал и других. И знаете, что мне вдруг подумалось?
– И что же?
– Что ваш Кецалькоатль не кто иной, как святой Фома!
Читать бесплатно другие книги:
