Взаимосвязи отечественной и зарубежной литератур в школьном курсе Нартов Ким

1

Отечественная и зарубежная литература в российской школе середины XIX-начала XX веков

В методике преподавания литературы уже с середины XIX века заметно стремление выработать определенную систему ознакомления учащихся с произведениями зарубежных писателей. Отнюдь не претендуя на сколько-нибудь полный обзор деятельности методистов в этом направлении, нельзя тем не менее не упомянуть имен Ф.И. Буслаева, В.Я. Стоюнина, В.П. Острогорского, уделивших в своих пособиях и программных требованиях значительное место принципам изучения зарубежной классики.

Ф.И. Буслаев в работе «О преподавании отечественного языка» (1848) указывал, что важнейшим фактором воспитания подрастающего поколения является «изучение языков и литературы, которое всего короче и дружнее сближает учащихся с миром духовного, возводя их от конкретного к отвлеченному и открывая им необозримое поле для деятельности всех нравственных сил их»[1]. Изучение литературного текста, чтение «есть основа теоретическому и практическому умению»[2]. Однако, будучи в науке последовательным сторонником сравнительно-исторического метода изучения явлений искусства (что должно интересовать нас в первую очередь), Буслаев в своих методических посылках ратует за «отечественную» словесность и предлагает ограничиться «подробным изучением классиков» и древней литературы. С зарубежной литературой учащиеся, по его мнению, должны знакомиться в малых дозах: «Если уж необходимо, чтобы учитель гимназии познакомил учеников с иностранными писателями, то пусть ограничится с самого начала номенклатурою собственных имен и оглавлений и сочинителей с самыми краткими характеристиками»[3]. В работе «О преподавании отечественного языка», осознавая возможности воспитательного и образовательного плана при изучении языка и литературы, методист предполагает пассивное восприятие учащимися излагаемого материала, апелляцию к их памяти, а не к творческому воображению и осознанию.

Одними из первых выступили за включение произведений зарубежной классики в курс словесности руководители закрытых учебных заведений России: военных гимназий, кадетских корпусов, юнкерских училищ. Уже в 1835 г. начальник Штаба военно-учебных заведений России Я.И. Ростовцев остро ставил вопрос о необходимости широкого литературного образования для будущих офицеров. Именно с приобщением к образцам мировой художественной классики он связывал умственное развитие и нравственное становление воспитанников военных училищ, выработки у них художественного вкуса и привычки к самостоятельному чтению, склонности к глубоким размышлениям и потребности в высказывании собственных суждений[4].

В 50-е годы XIX века заслуженной популярностью пользовался «Конспект русского языка и словесности для руководства в военно-учебных заведениях», составленный А. Галаховым и Ф. Буслаевым. Здесь в качестве основного метода изучения литературы рекомендуется историко-литературный. Отсюда неизбежно и большее внимание к произведениям западноевропейской классики. «Конспект» предлагал подробное изучение эволюции различных родов поэзии, что тоже требовало обращения к иностранному поэтическому материалу. Так закрепляются в программе имена Гомера, Платона, Аристотеля, Вергилия, Данте, Сервантеса, Гёте, Лессинга, Шиллера, братьев Гримм, Байрона, Вальтера Скотта, Диккенса. Элементы академизма, сократический метод обучения свидетельствуют о серьезности этого нового шага в развитии методики преподавания литературы, хотя нельзя не отметить и декларативности «Конспекта», нередко игнорирующего реальные возможности учебного заведения. Что же касается связей между отечественной и зарубежной литературами, то можно говорить лишь о сосуществовании двух параллелей в изучении их.

Содержание «Программы по русскому языку и словесности для кадетских корпусов» (1915) свидетельствует о том, что художественно-эстетическому воспитанию офицеров в России уделялось самое пристальное внимание. С приобщением к мировой художественной классике связывалось духовное развитие не только отдельной личности, но и нации в целом, потому что чтение художественной литературы способствует развитию творческого воображения, логического мышления, наблюдательности, утонченности чувств учащихся – качеств, считавшихся необходимыми для будущего офицера: «Литературная начитанность, при условии разумного выбора материала, всегда развивает в человеке высшие духовные потребности и укрепляет его мыслительные способности»[5].

В программу курса словесности был включен сложный материал по теории литературы. В качестве иллюстрации к теоретико-литературным понятиям предлагалось использовать произведения Гомера, Эсхила, Софокла, Еврипида, Шекспира, Мольера. Для расширения знаний в области эстетики рекомендовались искусствоведческие статьи Лессинга, Шиллера. Понятие об эпосе закреплялось в ходе изучения «Илиады», «Одиссеи», «Энеиды», «Шахнамэ», «Песни о Роланде», «Песни о Нибелунгах». В старших классах изучению всемирной литературы уделялась примерно половина времени, отведенного на уроки словесности. В списки для внеклассного чтения входило незначительное количество произведений зарубежных авторов: большая часть произведений иностранной классики изучалась непосредственно на уроках.

В помощь преподавателям военных училищ был учрежден журнал «Педагогический сборник», в котором также публиковались методические рекомендации к проведению уроков словесности по произведениям как отечественных, так и зарубежных писателей. Материалы журнала свидетельствуют о том, что воспитанников военных училищ России обучали самому тщательному стилистическому анализу художественных произведений, давали глубокие знания по теории жанров.

Подбор произведений для чтения в военных училищах России осуществлялся так, чтобы уводить от острых социальных проблем, не затрагивать устоев религии (не потому ли «Фауст» Гёте дан только в списках для самостоятельного чтения?) и раскрывать, в основном, вопросы теории жанров[6].

В отличие от военных учебных заведений, гимназический курс литературы в целом, и в том числе эпизодический – зарубежной литературы, был на практике часто скромнее. И официальные методические установки многим уступали буслаевскому «Конспекту». Это делается очевидным при обращении к «Плану распределения преподавания наук в высших народных училищах, гимназиях и прогимназиях, состоящих в ведомстве министерства народного просвещения», где рекомендовалось: «Изучение истории иностранной словесности древних и живых народов, по своей обширности, не может и не должно входить в курс гимназический. Довольно ограничиться в этом отношении немногими данными, выведенными из чтения тех немногих писателей, которые указаны выше и которые находятся в переводе на русском языке. Лучше ограничиться немногим, чтобы достигнуть успеха, нежели задать себе многосложную задачу, решение которой неудобопос-тижимо»[7].

Все, казалось бы, разумно. Но дело, однако, в целях изучения иноязычных литератур. И оказывается, что ограниченность материала «иностранной словесности», привлекаемого для изучения, есть прямое следствие узости задач, которые формулирует программа. Далее читаем: «И этого немногого достаточно, чтобы развить в учащихся природный дар слова до умения владеть им свободно и образовать в них вкус к изящному, что и составляет задачу гимназического учения русскому языку и словесности»[8].

Такое понимание задачи охватывает лишь часть общих образовательно-воспитательных устремлений. С этой точки зрения авторы программы определяют предельно минимальный набор произведений зарубежной классики. Это «Антигона» Софокла, «Король Лир» Шекспира, «Орлеанская дева» Шиллера. Кроме того, в программе упомянуты Кальдерон и Камоэнс, Расин и Корнель.

Обстоятельность и фундаментальность обращения к немногому действительно, как правило, предпочтительнее обзорных сообщений и многообразных сведений литературоведческого плана, почерпнутых из учебника. И в принципе «остается единственно верным и надежным путем при изучении словесности – чтение первоклассных писателей с разбором…»[9]. Но при этом программа ограничивает основную задачу только «развитием природного дара слова и образованием эстетического вкуса в учащихся»[10].

Эта программа объединяла в себе курс языка и литературы (1-я часть – «Русский язык», 2-я часть – «Теория и история словесности»). Упомянутые иностранные авторы привлекались в рамках изучения «теории словесности» для иллюстрации понятия о «драматической поэзии» – «древней классической» и «трагедии новых времен».

В 60-е годы в программу (в связи с частичной демократизацией общего образования как следствия отмены крепостного права) вошли многие имена иностранных писателей: Гомер, Эсхил, Софокл, Аристофан, Гораций, Данте, Шекспир, Сервантес, Корнель, Мольер, Андре Шенье, Беранже, Вальтер Скотт, Байрон, Шиллер, Гёте, Мицкевич. Характерно, что для изучения рекомендуются статьи Белинского, вошедшие с этого момента в школьную литературу. Все эти положения были закреплены и книгой В.Я. Стоюнина «О преподавании русской литературы» (1864).

Само преподавание все более осознается передовыми педагогами как область интеллектуального, нравственно-эстетического воспитания учащихся. «Каждое истинно эстетическое произведение отражает в себе жизнь, действительность, с которой связывается много нравственных, общественных и других вопросов. Разбирая такое произведение, мы необходимо должны подробно обсудить его содержание, без чего невозможна даже и одна эстетическая оценка… Основательный обзор содержания с указанием идеальной и действительной стороны дает возможность сделать и правильную эстетическую оценку относительно формы, которая в истинном поэтическом произведении всегда зависит от содержания. Таким образом, здесь соединяются развитие и умственное, и нравственное, и эстетическое»[11]. Стоюнин исповедовал «общечеловеческие» идеалы, его путеводной звездой была «постепенность» исторического процесса, ведущего ко всеобщему благоденствию, книга его способствовала демократизации литературного образования и послужила осознанию общности мирового историко-литературного процесса.

70—90-е годы XIX века характеризуются в области образования наступлением реакции. Это не могло не отразиться и на трудах выдающегося педагога В.П. Острогорского, чьи «Беседы о преподавании словесности» (1885) стали важнейшей рабочей книгой века в этой области. Утверждая необходимость историко-сравнительного подхода к изучению литературы, Острогорский ратовал в преподавании и за обращение к зарубежной классике, но в целом он делал акцент на отвлеченном «этико-эстетическом», порой просто внесоциальном изучении мировой литературы.

В течение 90-х – начале 900-х годов собираются учительские съезды, разрабатываются проекты программ преподавания литературы в средних учебных заведениях, наконец, предлагается программа (1905), достаточно умеренная по содержанию и принципам изучения, которая тем не менее не была утверждена. Из необязательных широко использовалась тогда программа, составленная К.П. Петровым, который стал также автором учебного пособия и хрестоматии по литературе гимназического курса. Его «Программа словесности (с приложениями)» (СПб., 1905) по сравнению с программой 1860-го поражает обилием имен и произведений иностранной литературы: около сорока писателей и названий крупнейших произведений! Но вся программа состоит из двух разделов: А. Теория словесности, построенная на материале зарубежной и отечественной литератур; Б. История русской словесности, от («Словесности русской» до «Литературы 40-х годов» включительно).

Не характеризуя программу в целом, отметим, что выведенная в раздел «Теория словесности» иностранная литература, по сути дела, перестала быть объектом изучения. Подход по жанрам («Поэзия лирическая», «Произведения, написанные прозой», «Произведения, написанные стихами», «Лирика литературная», «Поэзия драматическая») исказил, сделал невозможным представление о мировом литературном процессе хотя бы в его историко-хронологическом понимании. Социальная суть, общественная направленность классической зарубежной литературы оказалась сведенной к нулю, а анализ взаимодействия, соответствия в развитии русской и зарубежной литератур (произведения упоминаются рядом по признаку жанровой близости) исключался. Программа 1905 года доказательно проиллюстрировала, что дело вовсе не в том, чтобы предложить учащимся наибольшее число имен и произведений зарубежной классики.

В начале 900-х годов некоторое время «по требованию учебных планов Министерства Народного просвещения история русской словесности в гимназиях и реальных училищах изучается не систематически, не по учебнику, а преподавание ее состоит в чтении образцов с историческими объяснениями». Исходя из этих требований, К.П. Петров определил цель «Курса истории русской литературы» (1905) следующим образом: «помочь тем ученикам, которые хотели бы сгруппировать и сохранить в некоторой системе неизбежно отрывочные объяснения преподавателя и, кроме того, восполнить случайные пробелы в своем знании»[12].

В «Курс истории русской литературы» входил специальный раздел, посвященный переводной литературе «последнего десятилетия» (1894–1904), напоминающий более всего журнальный критико-библиографический обзор. Наряду с третьестепенными именами писателей в истории литературы автор называет произведения и имена тех, чье место в художественном развитии человечества действительно велико. В разделе дается краткий пересказ содержания и характеристика основных мыслей книги, оценивается и качество перевода. Учащийся, таким образом, знакомится заново с творчеством писателей, прочно занявших место в искусстве художественного слова. Характерно, что обзор этот дополнен новыми именами и фактами сравнительно с предыдущим (1904 г.) изданием. Однако в разделе отсутствует сколько-нибудь серьезная попытка охарактеризовать социально-эстетическое значение шедевров мировой классики, позиция автора при отборе имен эклектична (Октав Мирбо и его рассказы, «Фауст» Гёте в переводе П.И. Вейнберга, драмы Гауптмана, Сельма Лагерлеф, Генрих Ибсен и Герберт Уэллс).

«Русская историческая хрестоматия с приложением вышедших образцов иностранной литературы» того же автора (СПб., 1904)[13] знакомит с примерами иностранной словесности очень широко (на характеристике переводов и купюр в тексте не останавливается). Здесь три больших раздела: «Поэзия древнего Востока», «Поэзия классического мира», «Поэзия новых народов». В двух первых, помимо извлечений из индийской и персидской поэзии, очень полно представлены поэтические образцы Греции и Рима. Эпос, лирика, драма Эллады почти соответствуют (по набору имен и произведений) сегодняшнему вузовскому курсу. В третьем разделе «Поэзия новых народов» собраны образцы литературы Франции, Италии, Испании, Англии, Германии, Скандинавии. Материал о творчестве каждого писателя предваряется небольшой справкой о его произведениях. Характеристика национальных литератур нового времени в целом отсутствует. Всего в разделе рассмотрено 50 имен зарубежных литераторов.

Последней предреволюционной программой по литературе стала программа 1915 года[14], которая включала в себя «эпизодический курс истории всеобщей литературы в связи и наряду с курсом истории русской литературы». Этот «эпизодический курс» приурочивался к VI–VII, последним классам гимназии. Образовательные задачи этого курса включают процесс обогащения языка учащихся, развитие навыков свободной, образной речи. Несмотря на огромные временные разрывы и важнейшие «национальные» пропуски, это все же была, пожалуй, первая попытка в русской средней школе дать сжатую, наглядную и доступную пониманию учащихся картину развития всеобщей литературы. Такой замысел просматривается и в рекомендательных списках для чтения: III класс: «Песнь о Роланде»; IV класс: Байрон «Шильонский узник», Гомер «Илиада» и «Одиссея» (отрывки); V класс: Шиллер «Орлеанская дева»; VI класс: Гораций Оды и сатиры; Софокл «Эдип-царь», «Антигона», «Электра» (одна трагедия по выбору); Корнель «Сид»; Мольер «Скупой», «Мизантроп»; Гёте. «Вертер», «Фауст» (в связи с прохождением творчества Жуковского); VII класс: Байрон «Чайльд-Гарольд» (отрывок), «Каин»; Мицкевич «Пан Тадеуш» (в связи с изучением творчества Пушкина).

Надо заметить, что если в подборе и принципе «соответствия» зарубежной и отечественной литератур программа 1915 г. делала известный шаг вперед, то установка на исключительно «эстетический» анализ рекомендованных произведений, «вневременной», «вечный» и, следовательно, внесоциальный подход к явлениям литературы ясно отражали позиции дореволюционной официальной педагогики.

Программа давала также и «Примерные списки литературных произведений для внеклассного чтения», куда вошли и книги иностранных писателей: IV класс: Сервантес «Дон Кихот»; Вальтер Скотт (один из романов); V класс: Диккенс «Давид Копперфилд», «Крошка Доррит», «Домби и сын» (один из романов); VI класс: Виктор Гюго «93-й год», «Собор Парижской богоматери», «Труженики моря» (один из трех романов); Бомарше «Женитьба Фигаро»; VII класс: Диккенс «Записки Пиквикского клуба»; Эврипид «Алкеста»; Лессинг «Лаокоон».

Опуская «рекомендации по изучению», процитируем строки, свидетельствующие о стремлении составить целостное представление о литературном процессе: «Желательно как выяснение художественной ценности изучаемых произведений, так и указания на те взаимоотношения, которые связывают явления мировой литературы с памятниками литературы русской»[15]. В итоге должны были быть достигнуты две цели: «ценить и уважать творения общечеловеческих гениев»; «уяснить… рост национальной литературы и показать, как творчество русских писателей… именно в XIX веке… стало оказывать влияние на литературы Западной Европы»[16].

В целом же, характеризуя школьные программы по литературе дооктябрьского периода в России, мы должны отметить, что «эстетический» и «филологический» подходы в реальном учебном процессе членили и дробили литературу на отдельные явления, сводили многообразие живого, действенного слова исключительно к эволюции и «накоплению» жанров. Опоры на осмысление историко-и теоретико-литературного характера «сопоставлений» элементов иностранной и русской литературной классики не существовало. И все же мысль о необходимости изучать отечественную и зарубежную литературы в известном соотношении и во взаимной связи не остается совершенно без внимания в теории и практике школьного литературного образования того периода.

2

Зарубежная и русская классика в российской школе 20-80-х годов XX века

На протяжении XX столетия курс литературы в школах России претерпевал существенные изменения. Соответственно, изменения касались и текстов по зарубежной классике, которые предназначались для изучения в школах разного типа: семилетних (трудовых), восьмилетних, общеобразовательных десятилетних с преподаванием русского и родных языков, вечерних, в школах с гуманитарным уклоном и др.

При обучении словесности в советский период методика преподавания литературы исходила из специфических особенностей ее как искусства слова и реализации всех возможностей целенаправленно идеологического, нравственного и эстетического воспитания, заключенных в художественной литературе.

В первые годы после Октябрьской революции школа не располагала едиными программами. Преподаватели использовали программы для гимназий или составляли новые по своему усмотрению. В связи с этим А.В. Луначарский и П.П. Блонский, формулируя задачи духовного и эстетического воспитания в школах России в послеоктябрьский период, отмечали необходимость приобщения подрастающего поколения к мировой культуре путем чтения художественных произведений зарубежных и отечественных авторов, близких трудящимся по идеям, принципам, воззрениям. По их мнению, приобщение к лучшим образцам мировой художественной классики должно было способствовать развитию у школьников любви к чтению, становлению жизненных идеалов.

Говоря о целях эстетического воспитания, в частности о задачах литературного образования в 1919 году, видный советский педагог и психолог Блонский писал, что «отчуждение юношества от народов мира вовсе не входит в задачу индустриально-трудовой школы», наоборот, «трудовая школа» должна поднять юношу на высоты современной мировой культуры, сделать его обладателем всех наиболее ценных богатств ее»[17].

Неверно истолковывая принцип демократизации культуры, замечает автор, некоторые учителя стремятся к «упрощению культуры, к понижению культурного уровня школы». В итоге ученик оказывается обладателем только «популярных» суррогатов культуры. «Речь должна идти о том, чтобы сделать демократию аристократией духа в лучшем смысле этого слова, т. е. сделать ее наследницей и производительницей самых высших культурных ценностей»[18]. Печальный опыт старого, гимназического образования побудил многих педагогов «выбросить вон всякое филологическое образование, изгоняя из школы сперва древние, а потом и новые языки»[19]. Романтизм представляется им фантастическими бреднями, а реализм изображением грязи, пошлости, разврата. «В итоге весь подбор книг по новой литературе для «внеклассного чтения» обеспечен: пресно-бездарная народническая филантропия как последнее слово литературных изысканий педагогического либерализма»[20].

Блонский формулирует задачи изучения литературы в школе: развить в подростке любовь к чтению и умение читать хорошие книги, увлечь лучшими произведениями мировой литературы. Исходный пункт чтения – духовные запросы читателей, ищущих в книге отклики на собственные переживания и стимул к более высокой духовной культуре. Он называет список книг (около 300 наименований), которые, по его мнению, «могут дать литературное воспитание юношеству». Автор полагает процесс удовлетворительным, если юноша или девушка в течение четырех лет обучения в школе II ступени прочтут хотя бы 100 из них.

Приводим имена и произведения некоторых зарубежных авторов, рекомендованных Блонским для последовательного знакомства в четырех классах школы II ступени: Диккенс, Джером, В. Скотт, Конан-Дойл, М. Твен, Стивенсон, Хаггард, Лонгфелло, Киплинг, Эллиот, Рони-старший, Гра, Уэллс, Мольер, Шиллер, Байрон, Гёте, Гейне, Шпильгаген, Гауптман, Гюго, Ж. Санд, Андерсен, Леопарди, Синклер, Бьёрнсон, Лондон, Войнич, Ожешко, Мицкевич, Словацкий, Руссо, Ламартин, Беранже, Ибсен, Стриндберг, «Книга бытия», «Песнь песней», «Руфь», «Илиада», «Одиссея», Эсхил, Софокл, Еврипид, Платон, Лукиан, Лукреций, Вергилий, Гораций, Тацит, Расин, Шекспир, Кальдерон, Лессинг, Флобер, Золя, Мопассан, Франс, Гамсун, Уайльд, Шоу, Метерлинк, он также называет русские и иностранные журналы за последние годы.

Список Блонского разбит на четыре раздела, имена авторов подчас переходят из раздела в раздел (новые произведения). С учетом литературы последних десятилетий список, составленный Блонским, может быть взят в качестве основы максимально достижимого в средней школе (разумеется, не в полном объеме для каждого конкретного случая).

«Программа для I и II ступени семилетней средней трудовой школы» под редакцией П.Н. Сакулина была издана в 1921 г. Далеко не совершенная, она стала приметой формирования новой советской методики. Во многом эклектичная по методологическим установкам, она все же ориентировала на конкретный разбор художественного произведения, активизацию методов преподавания, широкое использование форм внеклассной работы.

В программе 1925 года, построенной по тематическому принципу, литературно-тематический ряд связывался с обществоведческими темами, а совокупность эта включалась в общие комплексные темы по всем школьным дисциплинам. Так, литературная тема «Город», наряду с произведениями Пушкина, Брюсова, Горького, включала и «Город-спрут» Верхарна; тема «Борьба за раскрепощение рабочего класса» предлагала для изучения не только произведения русской советской литературы, но и материалы зарубежной классики: «Углекопов» Э. Золя, «Ткачей» Г. Гауптмана, «Дурных пастырей» О. Мирбо.

Следует сказать, что при достаточно произвольном подборе и сопоставлении анализируемых творений программа все же содержала известные указания на родство разнонациональных литератур (хотя бы тематическое). Но эти незначительные достижения сводились на нет самим подходом к литературе как предмету, обслуживающему обществоведческие темы при игнорировании специфики литературы как искусства слова. Поэтому включенные в программу имена П. Ампа, Э. Верхарна, О'Генри, Г. Мопассана, О. Мирбо выглядели достаточно случайными и, конечно, не способствовали целостному представлению о литературе Запада.

Еще заметнее этот недостаток сказывался во многих хрестоматиях того времени, которые служили основным пособием при изучении литературы. Десятки произведений, приведенных «по-абзацно» или просто упомянутых по «тематическому принципу», создавали совершенно ложное понимание творчества А. Франса, А. Барбюса, Д. Лондона, Э. Синклера, Б. Келлермана и других известных западноевропейских писателей.

Я.А. Роткович очень верно охарактеризовал ту литературную мешанину, которая возникла в практике преподавания, когда учителя пытались в полной мере донести до учащихся предлагаемый программой «литературный комплекс»: «В связи с изучением комплексной темы на головы учеников обрушивались десятки произведений, самых разнообразных по своей национальной принадлежности, социальной устремленности, жанровым особенностям, степени доступности. Так, в Тульской опытно-показательной школе… при изучении темы «Капитализм и рабочий класс»… предлагались следующие произведения: к подтеме «Хищнический капитализм» – пьеса Островского «Свои люди – сочтемся», романы П. Мельникова-Печерского «В лесах» и В. Поленца «Крестьянин»; к подтеме «Финансовый капитал и империализм» – романы Джека Лондона «Мартин Иден», Э. Синклера «Джимми &Киггинс» и Б. Келлермана «Туннель»[21].

«Проектный метод» в школе, практиковавшийся в конце 20-х годов, требовал от литературы «современной агитационности». Это значило, что на практике работа велась с литературой исключительно сегодняшнего дня, не всегда художественно полноценной. Классика, как отечественная, так и зарубежная, была фактически отставлена.

Впервые стабильная программа по литературе (1933) наряду с русской классикой включала произведения народов СССР и зарубежных авторов. Что касается качества учебного материала по иностранной литературе, то позднее литературная критика отмечала расхождение, имевшее порой место между возрастными возможностями учащихся и сложностью предлагаемых им текстов (например, в VI классе предлагались для изучения «Вильгельм Телль» Шиллера и «Силезские ткачи» Гейне).

Действительно, неудачно подобранный материал, без учета его воспитательно-образовательных возможностей, прежде всего возможностей подлинно художественного восприятия, может дать противоположные теоретически заданным результаты. Необходим тщательный учет своеобразия литературного произведения словесного искусства. Методика преподавания литературы использует весь накопленный педагогический опыт и в то же время постулируется развитием методов научного литературоведения. Зарубежная литература, вся история литературы (как, следовательно, и методика ее преподавания) изучается в системе общего исторического процесса – такой виделась эта проблема на протяжении 30-х годов.

Виднейший советский методист М.А. Рыбникова активно пропагандирует в этот период подобный подход к литературному произведению, раскрывает отечественное и прогрессивное зарубежное искусство слова как могучее средство идеологического, нравственного и эстетического воспитания (итоговая работа – «Очерки по методике литературного чтения»).

В 30-е годы окончательно сформировалось два типа школ: с преподаванием на русском языке и на родном языке учащихся (национальная школа). В программы учебных заведений обоих типов были включены произведения зарубежных писателей. Так, в 1937 г. зарубежная литература была внесена в списки для внеклассного чтения в 5—10-х классах нерусских школ. Но в очень краткой объяснительной записке не оговаривалось, как можно использовать произведения зарубежных писателей в национальной школе. Общая цель литературного образования учащихся определялась как «подведение учащихся к пониманию закономерностей историко-литературного процесса»[22] и обучение анализу художественных произведений. Духовное образование молодежи на уроках литературы составителями программы сводилось к воспитанию политического мировоззрения. Составители учитывали возрастные особенности восприятия литературы школьниками: сочинения приключенческого содержания («Приключения Тома Сойера» М. Твена, «Таинственный остров» Ж. Верна) были рекомендованы для чтения учащимся в 5-м классе, а тексты философского содержания («Фауст» Гёте, «Гамлет» Шекспира) – в 10-м. Авторами программы также учитывалась возможность взаимосвязанного изучения произведений иностранной и русской классики, которое предполагалось проводить на уровне темы, жанров, литературных направлений. Поэтому в связи с изучением романтизма в 8-м классе для самостоятельного чтения предлагалась поэма «Паломничество Чайльд Гарольда» и драма «Каин» Байрона; при изучении литературы критического реализма в 9-м классе – роман Бальзака «Отец Горио», в 10-м – «Гобсек».

В 30-е годы изучение русской литературы в национальных школах представляло собой одну из составных частей в общей системе работы по русскому языку, о чем свидетельствует правительственное постановление «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей» (1938). В связи с этим словесникам рекомендовалось уделять особое внимание анализу («разбору») литературных произведений, словарно-фразеологической работе с текстами произведений, развитию речи нерусских учащихся. Значит, изучение иностранной литературы в те годы не входило в обязательный школьный курс, зарубежная литература была рекомендована учащимся национальных школ только для самостоятельного чтения. Тем не менее в списках для внеклассного чтения значилось более 40 произведений зарубежных писателей. Включение в 30-е годы в программу русских школ произведений А. Барбюса «Огонь», Л. Фейхтвангера «Семья Опперман», Э. Золя «Жерминаль» указывало на наметившуюся тенденцию намеренной политизации и идеологизации учебного процесса в школе.

Программа для нерусских школ 1941 года также свидетельствут об усилении идеологизации процесса литературного образования в школах. Круг тем, рекомендованных для обсуждения на уроках литературы в начале 40-х годов, отражал политические веяния антигуманной эпохи, оправдывавшей репрессии вообще и по отношению к интеллигенции, в частности («Если враг не сдается – его уничтожают»; «Огромное внимание товарища Сталина к советской литературе»)[23]. В списки для внеклассного чтения не было включено ни одного произведения зарубежных авторов, хотя в объяснительной записке к программе говорится о необходимости «установления связи русской литературы с мировой в целях более глубокого понимания творчества отдельных писателей и литературного процесса в целом»[24].

Условия военного времени создали простор для обращения к самым актуально значимым произведениям и на уроке, и во внеклассных занятиях. Это соответственно выдвигало на первый план интернациональные произведения искусства с ярко выраженным демократическим, свободолюбивым акцентом. Обращали на себя внимание антимилитаристские, антифашистские творения зарубежных писателей-современников. Так, в школу пришли книги Л. Фейхтвангера, А. Зегерс, В. Бределя, стихи И. Бехера, публицистические статьи Т. Драйзера, Г. Манна, Б. Шоу и других видных писателей Запада. В таких условиях программа, естественно, отставала от школьной практики, черпавшей материал в самых боевых и современных произведениях зарубежной литературы.

В отличие от программы для национальных школ, отводившей на уроки литературы в 8—10 классах всего по 80 часов, программа 1941 года для школ с русским языком обучения обязывала проводить по пять уроков литературы в неделю. И хотя в ней тоже очень узко ставилась задача воспитания учащихся средствами литературы, определявшаяся как «выпустить из 10-го класса юношей и девушек, начитанных в художественной литературе, знающих основные факты истории литературы, умеющих самостоятельно оценивать их и обладающих правильной литературной речью»[25], тем не менее, она создавала условия для духовного развития личности даже несмотря на намеренную политическую тенденциозность курса.

Программа 1941 г. для русских школ включала значительный объем произведений зарубежных авторов. В ней обобщался опыт преподавания мировой литературы в прежние годы, делался вывод, что произведения Гёте и Шекспира «могут быть в достаточной степени поняты и усвоены учащимися значительно лучше в 10 классе, чем в предшествующих»[26], поэтому их рекомендовалось изучать в конце 10-го класса. В старших классах предлагалось рассматривать во взаимосвязи проблемы, касающиеся литературных направлений. Два часа отводилось теме «Западноевропейский и русский классицизм», пять часов – теме «Западноевропейский и русский сентиментализм». И даже если в число произведений для обязательного чтения и изучения в классе входило немного произведений, то программой отводилось значительное количество времени на их изучение. Так, по 12 часов в 10-м классе уделялось на изучение «Гамлета» Шекспира, лирики и «Фауста» Гёте. Пять часов учитель мог использовать на творчество Мольера.

Помимо произведений для обязательного чтения, в программе указаны сочинения зарубежных авторов, которые преподаватели могли использовать по своему усмотрению. Но даже к необязательным для изучения в классе произведениям в программе обозначены проблемы. Кроме того, в ней указаны книги зарубежных писателей, предназначенные для внеклассного чтения. В некоторой степени они повторяют произведения, предназначенные для необязательного чтения. Это: «Коварство и любовь», «Разбойники» (8-й кл.), избранные стихотворения и драмы Шиллера, стихотворения Гейне (9-й кл.), «Фауст», «Страдания юного Вертера» Гёте, поэма «Германия» и лирика Гейне (10-й кл.).

Новой была рекомендация о проведении литературного кружка по зарубежной классике, которую предлагалось рассматривать во взаимосвязи с русской и другими национальными литературами. Для рассмотрения на занятиях литературного кружка предлагались лучшие образцы западноевропейского эпоса и эпоса народов нашей страны: «Илиада», «Одиссея», «Шахнамэ», «Песнь о Роланде», «Песнь о Нибелунгах» и др. На таких занятиях рекомендовалось проследить за развитием во времени «вечных образов»: Прометея, Фауста, Дон Жуана. Так, образ Фауста предлагалось обсуждать на обширном материале – от народной легенды о докторе Фаусте до «Фауста» Гёте и Пушкина, образ Прометея – на примере творчества Гесиода, Байрона и Шелли.

Программа 1941 года насыщена произведениями немецких писателей. По-видимому, включая в программу сочинения Гёте,

Шиллера, Гейне, Фейхтвангера, отвергнутые реакционерами в Германии, составители выразили собственные политические и гуманистические взгляды. При этом политическую тенденциозность замыслов они сумели удачно осуществить через подбор совершенных в эстетическом плане, высокохудожественных произведений немецких поэтов.

Нам представляется, что программа 1941 года имеет и сегодня важное методологическое значение для изучения зарубежной классики в школах России. В этой программе:

1) верно определены перспективы изучения мировой литературы в школе;

2) предложены разные формы ее изучения: на уроках, на занятиях по внеклассному чтению, в литературном кружке;

3) намечены практические подходы к взаимосвязанному изучению зарубежной и русской литератур (на уровне литературного направления, жанра, тематического совпадения);

4) указано на перспективность историко-литературного анализа художественных текстов.

Обращение к высокохудожественным текстам в программе 1941 г. позволило избежать откровенно политической тенденциозности, характерной для других школьных программ этого периода. Создается впечатление, что в предвоенные годы методисты, разрабатывавшие концепцию литературного образования для общеобразовательных школ страны, заметно опережали свое время. В эпоху культа личности, включая в программы по литературе высокохудожественные произведения иностранных писателей, отечественные ученые-методисты помогали воспитывать молодежь в духе гуманности. Апеллируя к разуму и сердцу школьников, произведения классиков зарубежной литературы внушали юношам и девушкам благородные идеалы и мужественные устремления.

Послевоенные годы не выдвигают принципиально новых методологических установок в изучении литературы. Применительно к изучению зарубежной литературы проблема эволюционировала в основном в количественном отношении.

60-е годы актуализировали проблему внеклассного чтения и факультативных занятий учащихся. Среди трех факультативов, утвержденных Министерством просвещения СССР, два были по зарубежной литературе: соответственно для VIII и IX–X классов. Что же касается основного курса литературы, то произведения иностранной классики были представлены в нем весьма скупо. В то же время нельзя определять уровень интереса советской педагогики и методики преподавания литературы к зарубежной классике только количеством имен, упоминаемых программой или включенных в учебные пособия (особенно в хрестоматии). Определяющим оказывается сам принцип обращения к зарубежной литературе, его цели. Выше говорилось о том, что множество авторов и произведений упоминались, когда литература вообще, в том числе и зарубежная, (а последняя – так и по преимуществу), служила всего лишь иллюстративным материалом к темам.

На протяжении 70—80-х годов постепенно кристаллизовалось новое отношение к роли и значению литературы, в том числе и зарубежной, задействованной в процессе общеэстетического воспитания школьников. В.А. Сухомлинский по праву считал произведения мировой художественной классики важнейшим средством духовного воспитания ученика, поскольку общение с книгой «увлекает ум и сердце, пробуждает раздумья о мире и самом себе, заставляет подростков видеть себя и думать о собственном будущем»[27].

В «Объяснительной записке» к программе по литературе (1985) утверждается: «В содержание школьного курса литературы входит изучение выдающихся по своему значению и доступных учащимся произведений русской литературы, литературы народов СССР и зарубежной классики, усвоение ряда основных понятий теории и истории литературы, формирование умений оценки и анализа художественных произведений, овладение богатейшими выразительными средствами русского языка»[28].

Предусматривая в IV–X классах знакомство с отдельными произведениями зарубежной литературы, программы 80-х годов фактически впервые ясно формулируют задачу постижения учащимися единства мирового литературного процесса и взаимодействия в нем отечественной и зарубежной литературы: изучение иностранной классики помогает понять место отечественной литературы в едином литературном процессе, ее вклад в мировую художественную культуру, способствует интернациональному воспитанию учащихся. «Важно там, где возможно, устанавливать взаимосвязи произведений русской и мировой литературы (Фонвизин – Мольер; Пушкин, Лермонтов – Байрон и др.)»[29].

В целом же имена зарубежных классиков, представленные в курсе VIII класса, дают возможность установить и рассмотреть прямое соответствие: творчество Мольера – русский классицизм, поэзия Байрона – раннее творчество Пушкина.

В курсе IX класса на материале творчества Шекспира, Гёте, Бальзака представлены различные этапы реализма: ренессансный, просветительский, критический. Но аннотации программы не нацеливают на осознание эволюции этого литературного метода, и возникает пропасть между иностранными литературами и отечественной реалистической литературой. Между тем именно общность и различия национальных типов реализма могли быть положены в основу рассмотрения, например, творчества Бальзака.

В X классе предлагается трехчасовой обзор современной зарубежной литературы для рассмотрения на примере творчества Э. Хемингуэя и Ю. Фучика, А. Сент-Экзюпери и Б. Брехта, П. Неруды и Ю. Тувима критического и социалистического реализма XX века, жанра повести и художественного репортажа, драмы и лирики нашего времени. Внеклассное чтение по зарубежной литературе не предусмотрено для десятиклассников вовсе.

Обратим внимание на то, какого рода соответствия в масштабах мирового литературного процесса выявляются при изучении русской классики в учебниках для старших классов. Например, в учебнике для VIII класса в связи с изучением древней отечественной литературы вслед за анализом «Слова о полку Игореве» по признаку эпического сродства упомянуты «Витязь в тигровой шкуре» и «Давид Сасунский». В разделе «Классицизм» назван Буало, но в связи с изучением творчества Ломоносова, Державина, Радищева возможны ассоциации с творениями зарубежных писателей-классицистов, можно бы сказать о трагедии или высокой комедии в классицизме, упомянуть Корнеля, Расина, Мольера.

В разделе «Романтизм» упомянуты выдающиеся писатели романтики Запада, что позволяет романтические поэмы Пушкина «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы» рассматривать в связи с зарубежной романтической поэмой, в частности, «восточными поэмами» Байрона. Рассматривая «Бориса Годунова», авторы говорят о внимании Пушкина к творчеству Шекспира, что позволяет постичь традиции Шекспира в драматургии Пушкина и прояснить роль Пушкина, наследника и продолжателя лучших традиций мировой драматургии. Реализм романа «Евгений Онегин» не сопоставлен с реализмом западноевропейским, из-за чего новаторство и своеобразие произведений Пушкина оказываются приглушенными. В то же время мировое значение Пушкина достаточно обстоятельно обозначено в соответствующем параграфе.

Таким образом, многие разделы учебника можно было бы использовать для расширения представлений учащихся о принципах развития мировой литературы хотя бы в первоначально информативном плане: так, в связи с творчеством Гоголя совсем не лишним было бы поговорить о сатире в развитых европейских литературах, обратившись к статьям В.Г. Белинского, резонно и своевременно указать учащимся на «образованность русской литературы», хорошую осведомленность ее выдающихся представителей о всем процессе эволюции искусства художественного слова в мире и т. п.

В целом же, в учебниках литературы для старших классов имеются сведения, соотносящие достижения отечественной литературы с развитием западноевропейской, но проблема взаимосвязей отечественной и зарубежной литератур последовательно не раскрывается.

Обращение к программам и учебникам 80-х гг. позволяет заметить, что, видимо, эффективнее было бы:

1) строить изучение зарубежной литературы в средней школе по возможности синхронно с курсом литературы отечественной;

2) самой направленностью, запрограммированными акцентами при изучении зарубежной литературы углублять понимание учащимися своеобразия различных методов и направлений, закономерностей их возникновения, специфически национальных особенностей;

3) при этом вырабатывать у школьников осознание единства мирового литературного процесса, взаимодействия литератур как необходимого элемента их развития.

Надо заметить, что в 70—80-е годы знакомство учащихся с художественной литературой мира в основном осуществляется на факультативных занятиях, на которые в VIII–X классах отводится по 35 часов. Происходит уточнение и упорядочение плановой структуры факультативов, включаются новые имена и произведения (в рамках того же времени): по своим задачам, по количеству и значимости рекомендуемых авторов и произведений программы факультативы приобретают приметы систематического курса. Реформа школы ориентирует на дальнейшее совершенствование и развитие факультативов, в системе которых осуществляется углубленное изучение литературы.

В этом ряду следует упомянуть и «Учебные планы общеобразовательных школ на 1977/78 учебный год» (и последующие), где специально оговорено, что в VIII–X классах школ с преподаванием ряда предметов на иностранном языке «из общего количества часов, отводимых на иностранный язык в VIII–X классах, 2 часа в неделю предусматривается на изучение на иностранном языке литературы страны изучаемого языка»[30]. При этом нужно заметить, что постижение иностранного языка через литературу в подлинниках и знакомство с иностранной литературой в процессе изучения языка есть проблема самостоятельного и во многом лингвистического исследования.

Наконец, заслуживает обязательного упоминания книга С.В. Тураева и Д.Л. Чавчанидзе «Изучение зарубежной литературы в школе» (М., 1982), в которой обращается внимание на связи с русской литературой творчества Мольера, Байрона, Шекспира и Бальзака.

Таким образом, мы вправе говорить о наметившихся к 80-м годам тенденциях в школьном изучении литературы: акцентировать внимание на литературных взаимосвязях как способе формирования у учащихся целостного понимания мирового литературного процесса и как средстве их нравственно-эстетического воспитания.

3

Иностранная литература в школьных программах 90-х годов XX века

Начавшиеся еще в середине 80-х годов демократические преобразования в российском сообществе впоследствии серьезно отразились и на школьных программах. С отменой идеологических запретов лучшие образцы мировой литературы стали в большем объеме включаться в программы всех типов школ.

Появились солидные методические издания С.В. Тураева, Д.Л. Чавчанидзе, А.С. Чиркова, В.М. Пушкарской, Ф.И. Прокаева, И.В. Долганова, Б.В. Кучинского, Г.Н. Бояджиева, К.М. Нартова, В.Г. Маранцмана, В.С. Вахрушева, С.Е. Шамаевой, Е.А. Быковой, Л.К. Оляндэр, Л.П. Смольяновой, С.М. Петровой и др., позволявшие строить школьный курс отечественной литературы в сопряжении с зарубежной классикой. В этих методических пособиях, подробно раскрывавших способы изучения творчества Гомера, Данте, Шекспира, Сервантеса, Рабле, Мольера, Гёте, Байрона, Бальзака, Брехта, Б. Шоу, Хемингуэя и др., содержались разнообразные подробные материалы: сведения из биографии авторов, литературоведческая трактовка сюжетной основы художественных текстов, примерное планирование уроков, проблемные вопросы и задания, разъяснения по теоретико-литературным аспектам творчества писателей, оценочные высказывания критиков и современников писателей.

Начиная с 90-х годов, зарубежная классика заняла прочное место в программах всех типов школ. Отныне сам курс словесности в учебных заведениях среднего звена стал выражать понимание литературного процесса как отражения единого культурно-поступательного развития всей человеческой цивилизации. Школьный курс словесности, включая в качестве базового компонента литературное наследие русских писателей, был значительно расширен за счет вершинных явлений всемирной классики и произведений национальных писателей России.

В значительных объемах зарубежная классика оказалась представлена в программах по литературе (под ред. Л.М. Предтеченской, А.Г. Кутузова, Г.И. Беленького, Т.Ф. Курдюмовой, К.М. Нартова, А.И. Княжицкого и др.) Вкупе эти программы отразили процесс интенсивной интеграции отечественной культуры в западную. Параметрами для сопоставления произведений отечественной и иностранной литературы в этих программах стали: литературный метод (направление, течение); идейно-эстетическая позиция автора; мировоззренческий пафос писателя; проблемно-тематическое сходство (на уровне сюжета, характеров персонажей, конфликта); стилистическое своеобразие (на уровне эмоционального тона, художественной детали, формы и т. д.)

Создатели разнообразных концепций филологического образования в школе стали в большей мере учитывать художественные созвучия русской и западной классики. В частности, в программе для 11-го класса под ред. А.Г. Кутузова предложено проведение читательской конференции на тему: «Образ Дон Жуана в творчестве А. Блока, К. Бальмонта, В. Брюсова, М. Цветаевой». Программой В.Г. Маранцмана выдвинуты проблемы «Эпоха и жизнь души в поэзии А. Ахматовой и в мировой литературе (Катулл)»; «Развитие и истолкование библейских сюжетов и образов в мировой литературе Христос у М. Булгакова и у Ч. Айтматова; Мефистофель у Гёте и Пушкина; «нечистая сила» у Гоголя и Воланд у М. Булгакова)». Программа под ред. А.И. Княжицкого обратила внимание на мифологические соответствия в культурах разных народов (мифы творения, героические, эсхатологические); предложила письменные задания исследовательско-сопоставительного плана, типа: «Победители и побежденные в повестях Э. Хемингуэя «Старик и море» и В. Астафьева «Царь-рыба».

Уделив 20 % отведенного времени на экспериментирование (проведение уроков «по своему усмотрению»), программы под ред. Г.И. Беленького, Т.Ф. Курдюмовой и А.Г. Кутузова открыли новые возможности для творчества учителя. По существу, на современном этапе экспериментальными уроками стали именно занятия по зарубежной литературе, что подтверждается последними материалами журнала «Литература в школе», предоставленными учителями-практиками (уроки по творчеству Эсхила, Д. Дефо, Э.Т.А. Гофмана, Г. Гейне, Г.-X. Андерсена, П. Мериме, Д. Лондона, М. Меттерлинка, А. Сент-Экзюпери, Р. Брэдбери, и др.).

Как выясняется, сегодня наибольшую сложность на практике представляет программа завершающего года обучения. И учителя, и ученые-методисты задаются вопросом, какие произведения зарубежной литературы XX века могут быть рекомендованы для рассмотрения на уроках и для самостоятельного чтения учащихся. На наш взгляд, более конструктивно эта проблема решается в программах для гимназий и лицеев гуманитарного профиля, для школ с преподаванием курса «Мировая художественная культура» и в программе для национальных школ. Здесь указывается не только перечень авторов, но и ставится круг проблем, которые следует обсудить с учащимися в выпускном классе. Вводится принцип вариативности при подборе произведений для текстуального рассмотрения в ученической аудитории[31].

Вполне закономерно, что наиболее сложная парадигма сопоставляемых явлений может возникнуть в школах национальных регионов страны. По мнению составителей программы, русская литература, обладающая богатейшими гуманистическими и художественными традициями, играет важнейшую роль в национальной школе: «Будучи явлением мирового масштаба, позволяет ученикам, владеющим русским языком, приобщаться к мировым духовным ценностям»[32]. Знакомство с вершинными явлениями мировой, русской и родной литературы воспитывает в школьнике «гуманное отношение к людям разных национальностей, уважение к национальным особенностям, чувство единства челове-чества»[33].

Тройная параллель сопоставляемых произведений (на основе типологических связей) рассматривается в диссертационном исследовании С.М. Петровой «Взаимосвязанное изучение русской, родной, зарубежной литератур в якутской школе». На примере школьного курса литературы ею показана возможность соотнесения произведений разнонациональных авторов (Байрон – Пушкин – Таллан Бюре; Бальзак – Гоголь – А. Кулаковский; Гёте – Тургенев – П. Ойунский; Гюго – Короленко – Э. Эристин и др.). Идея межкультурной коммуникации на уроках литературы рассматривается и другими методистами. В пособие В.С. Вахрушева «Уроки мировой литературы» включены материалы для сравнения содержания сур Корана с лирикой Пушкина и документальной прозой Сент-Экзюпери. В хрестоматии В.Г. Маранцмана для 9-го класса приводится перечень проблемных вопросов для сопоставления трагедий Эсхила «Прометей Прикованный» и башкирского писателя М. Карима «Не бросай огонь, Прометей!». В Сыктывкарской гимназии искусств В.А. Лимеровой проводился эксперимент по изучению лирики Шиллера в коми школе (Шиллер – Некрасов – И. Куратов). Студентами Удмуртского университета апробировались возможности изучения произведений зарубежных авторов в удмуртской школе (Шекспир – Г. Сабитов; Диккенс – П. Блинов; Гейне – Лермонтов – М. Петров; Кафка – Г. Красильников и др.).

С развитием школ гуманитарного профиля (с углубленным изучением иностранных языков и историко-филологических дисциплин) фрагменты из произведений зарубежных авторов и небольшие лирические тексты стали рассматриваться в подлинниках на уроках иностранного языка (в учебных пособиях И.Л. Бим, Е.И. Пассова, Л.Н. Яковлевой, Э.Г. Каховой). Для школ филологического профиля были разработаны программы факультативных занятий (на русском языке) по американской и английской литературе (Н.П. Михальской), немецкой литературе (К.М. Нартовым). Поскольку художественная литература охватывает разнообразные общечеловеческие проблемы, обучение по вышеназванным программам и методическим материалам способствует формированию социокультурного кругозора старшеклассников.

Опыт взаимосвязанного изучения отечественной и зарубежной классики приобретает широкую популярность. Качественные этапы общей тенденции сближения отечественной и иностранной литератур в рамках учебной характеристики мирового литературного процесса в средней школе могут быть определены следующим образом:

1) Параллельное изучение произведений отечественной и зарубежной литератур, при котором литературные параллели возникают естественно, по ассоциации.

2) Осмысление взаимосвязи отечественной и зарубежной классики на основе и на уровне теории литературы, когда осознается общность литературного метода или жанра.

3) Знакомство с отдельными произведениями зарубежной литературы в связи с изучением отечественной литературы (Гёте – Жуковский; Байрон, Мицкевич – Пушкин и т. п.), когда на сходство только указывается.

Но более результативное осмысление проблемы взаимодействия национальных литератур в рамках школьного курса связано, прежде всего, с постановкой следующих вопросов:

1. Осознание и характеристика единства мирового литературного процесса.

2. Содержание международных литературных связей. Тематические, идейные, образные, стилевые мотивы, мотивы чувств как предмет межлитературных связей.

3. Типы межнациональных литературных отношений. Контактные связи. Типологические схождения как особая форма утверждения единства мирового литературного процесса.

4. Утверждение национального своеобразия каждой литературы как необходимого элемента всемирной литературы.

Совершенно очевидно, что эта группа вопросов не может быть привязана к изучению какой-либо одной темы и рассмотрена в полном объеме. Принцип взаимосвязи литератур должен пронизывать всю программу и отражаться в содержании большинства разделов соответствующих учебников. В этом случае можно рассчитывать на положительный результат.

Рассматриваемая проблема чрезвычайно важна и в собственно педагогическом смысле. Едва ли не общепринятая практика предельно изолированного подхода к изучению произведений зарубежной литературы, вне каких-либо связей и соответствий с литературой отечественной, как и обособленное знакомство с родной литературой, в воспитательном отношении мало продуктивны. Раскрытие понятия единства мирового литературного процесса, по возможности системный подход к его изучению позволяют решать важнейшую педагогическую задачу: формировать понимание единства всемирно-исторического процесса развития человеческого общества и неотделимой от него истории всемирной литературы.

Одним из средств повышения эффективности уроков литературы может стать взаимосвязанное изучение литератур, направленное на формирование духовно богатой, гармонически развитой личности с высокими нравственными идеалами и эстетическими потребностями и осуществляемое на основе изучения в средней школе выдающихся произведений русской, национальной и зарубежной классики.

4

Воспитательные и образовательные возможности взаимосвязанного изучения произведений отечественной и зарубежной литератур

Задачи собственно литературного образования и идейно-нравственного и эстетического воспитания учащихся средствами художественной литературы не могут быть строго разграничены. Любое приобретенное знание не может быть нейтральным по отношению к духовной сфере существования человека, строю его мыслей и убеждений, эмоциональным оценкам окружающего мира и т. п., не может не оказывать влияние на формирование его личности. Это понятно, ибо подлинные произведения искусства слова как историко-художественные памятники и своеобразные хранители нравственного и эстетического опыта человечества становятся источниками формирования чувств патриотизма, гражданственности, интернационализма и гуманизма.

Тем не менее в связи с гносеологической функцией литературы следует указать на некоторые специфические задачи литературного развития школьников в процессе взаимосвязанного изучения литератур. Это, конечно, более полное понимание самого процесса развития литературы с ее сменой методов и направлений, это органичное представление о целостности литературного процесса, пронизанного многообразными межнациональными связями и соответствиями.

Обращение к соотнесению разнонациональных литературных явлений позволит учащимся лучше усвоить систему основных теоретических понятий, глубже оценить идейно-эстетическую значимость произведений отечественной и зарубежной литератур, рекомендованных программой. Такая работа разовьет умение школьников самостоятельно анализировать литературное произведение, поможет лучше ориентироваться в потоке художественной литературы, не затрагиваемой школьным курсом.

Соотнесение отечественной и зарубежной литератур помогает осмыслить специфику отображения действительности в литературе. Учащиеся лучше постигают условность искусства, воспринимают литературно-художественное произведение не просто как слепок случайного, частного в жизни, а как воспроизведение типического в жизни с вынесением авторского суждения о ней. Все это благоприятно сказывается на возможностях воспитания художественного вкуса, способности эстетического суждения о художественной литературе.

В процессе соотнесения разнонациональных литературных явлений повышается активность учащихся в решении «элементарных» задач освоения курса литературы (например, определить место писателя в литературной борьбе, жанровое разнообразие творчества, уметь видеть и объяснять противоречия в мировоззрении и творчестве писателя, понимать диалектику литературного процесса и т. п.). Найденные ответы приобретают характер открытия в сознании учащихся, закрепляют знания и умения, полученные в процессе изучения литературы на разных ступенях литературного образования.

В процессе изучения зарубежной литературы, насчитывающей тысячелетия, следует показать учащимся, как лучшее в иностранной классике, сопрягаясь с блистательными достижениями отечественной литературы, остается неиссякаемым источником нравственного и эстетического воспитания человечества.

Литературные связи выявляются стихийно и осознаются при восприятии читателем образцов различных национальных литератур. Формирование правильного научного представления о межлитературных отношениях, осуществляемых во «внешнем» по отношению к ученику процессе взаимодействия, воспринимаемого им сквозь призму индивидуального постижения художественного произведения, осуществляется при дальнейшем изучении литературных явлений. Возникновение изменений в сознании учащихся в процессе знакомства с определенной книгой предполагает и переработку использованных автором межлитературных связей и отношений (как нечто присущее данному автору – так это осознается читателем), и возникновение в сознании читателя определенных ассоциаций с известными ему произведениями зарубежной и отечественной литературы.

Следующим, качественно более высоким этапом становится сознательное сопоставление разнонациональных литературных явлений на основе понимания закономерностей мирового литературного процесса.

В результате взаимосвязанного изучения отечественной и зарубежной литератур учащиеся должны получать системное представление о мировом литературном процессе, а стало быть, – о единстве духовного развития человечества. Отсюда возникает понимание мирового литературного процесса как явления, аккумулирующего бытие и идеалы человечества во всем разнообразии его развития.

Огромна роль осознанной взаимосвязи зарубежной и отечественной литератур как источника формирования «общей идеи» философского отношения к жизни. Мир литературы приобщает человека к социальному опыту, накопленному обществом в течение многих веков, ибо литература обобщает, синтезирует социально-исторический опыт человечества; становится своего рода «художественной философией». Идеологический и социально-психологический аспекты жизни человеческого общества художественно воспринимаются и преображаются литературой в систему эмоционально действенных образов, ситуаций, конфликтов. Мировоззренческая основа литературного произведения, нравственно-эстетический идеал писателя, которые практически всегда становятся предметом исследования в сопоставлении, безусловно приоткрывают перед читателем философский аспект литературы, представляют литературу как учебник жизни, ведь «поэмы Гомера, «Божественная комедия» Данте, драмы Шекспира, «Фауст» Гёте, «Евгений Онегин» Пушкина, «Война и мир» Толстого – это картинная галерея пережитых человеческих эпох»[34].

Понимание связи прогрессивных тенденций в отечественной и зарубежной литературах (идейно-эстетических, нравственных, теоретико-литературных и др.) помогает воспитывать учащихся в духе интернационализма, укрепляет их гуманистические идеалы. Интернациональная, всеобщая принадлежность, общечеловеческие идеалы прогрессивных достижений литературы разных народов оказываются в этом процессе сильнейшим аргументом. Происходит укрепление интернационалистических чувств и убеждений учащихся по мере осознания ими общности целей, задач и художественных средств лучших произведений литературы мира. Учащиеся убеждаются, что интерес писателей к социально-художественной мысли и творческой практике других народов является повсеместным, имеет интернациональный характер. Интернационалистическое воспитание в процессе взаимосвязанного изучения литератур располагает широчайшими возможностями, ибо интернационализм не какая-то отдельная черта личности, но комплексное качество, охватывающее весь духовный мир человека: это склад мышления и характер чувств, их направленность, постоянное осознание себя частью всемирного содружества представителей разных стран.

Лучшие образцы литературы содействуют воспитанию целенаправленной жизненной позиции учащихся, обогащают их жизненный и духовный опыт.

Сравнение отечественной и зарубежной классики высветляет социальную устремленность каждого произведения с точки зрения значимости и реальности высоких задач и целей, провозглашаемых в нем. Действенность авторских идеалов, их глубокое родство с коренными жизненными интересами (в динамике исторического развития, конечно) должны особенно акцентироваться в процессе освоения материала. Литературные сопоставления убеждают школьников в подвижном характере общественного идеала (Шекспир, Дефо, Рабле, Чернышевский, Л. Толстой, М. Горький), учат оценивать прогрессивные общественные движения с позиций подлинного историзма.

Обращаясь к зарубежной литературе, учащиеся смогут воспринять идеалы различных эпох и как идеологические программы определенного периода или класса. Так, идеалы Возрождения будут поняты как осознание значительности человеческой личности в жизни общества и природы, идеалы Просвещения – как часть буржуазной революционной идеологии, призыв к царству Разума, реализации нравственных и политических стремлений буржуазии на историческом подъеме. Шекспир, Гёте окажутся для учащихся гениальными выразителями идеалов эпохи. Проблема взаимодействия отечественной и зарубежной литератур в условиях школьного обучения имеет совершенно определенный педагогический, воспитывающий акцент: литературное развитие учащихся, эстетическое и этическое их воспитание, выработка с помощью средств художественного слова гуманистического мировоззрения – эта задача практически может быть решена на примерах межлитературных отношений и типологического сходства в литературах. Отношения искусства и морали также и применительно к проблеме взаимодействия литератур реализуются в учебном процессе постепенным формированием нравственности школьников на основании последовательного, поэтапного выявления нравственно-эстетического идеала, воплощенного в лучших прогрессивных произведениях отечественной и зарубежной классики. Учащиеся должны понять, что искусство, идущее от фольклора, сочетало в себе стремление воплотить и прекрасное и доброе: «В творчестве истинно народном эстетика – учение о красоте – всегда тесно связана о этикой – учением о добре»[35].

Сопоставляя элементы всеобщего литературного процесса, учащиеся оттачивают умение и способность проникаться нравственным сознанием необходимости добра и красоты. Начала нравственности, постигаемые через произведения искусства, обладают наибольшей эмоциональной убедительностью, становятся как бы чувственно осязаемыми, ибо неотделимы в сознании человека от множества художественно изображенных и воспринятых моральных установок.

Изучение типологических схождений и межлитературных контактных связей способствует упрочению системы этических ценностей учащихся, их эстетических предпочтений.

Сопоставление произведений в рамках всемирной литературы, на основе содержания обнажает их нравственно-эстетическую проблематику: смысл бытия, место человека среди людей, долг и чувство, роль разума, морали, знаний и т. п. Взаимосвязанное изучение литератур, таким образом, укрепляет эстетические потребности, которые формируются у школьников средствами литературы: потребность видеть прекрасное в поступках людей, их чувствах и мыслях, потребность в ощущении красоты труда и борьбы во имя гуманистических идеалов, потребность в наслаждении природой, искусством, которые зарождаются и закрепляются в процессе познания, через новые впечатления и усвоение определенных нравственно-эстетических закономерностей искусства, в частности его диалектического единства. В принципе учитель и здесь должен ориентироваться на общее правило: воспитывать полноту эстетических потребностей, ведя учащегося от эстетического созерцания и восприятия к эстетическому вкусу-критерию, к формированию эстетического идеала, а затем – к эстетической деятельности.

В сопоставлении разнонациональных литературных явлений открывается возможность совершенствования культуры чувств учащихся, ибо именно художественная литература закрепляет на протяжении веков эмоциональный опыт человечества. «Что знали бы мы о высоких проявлениях человеческого духа, любви и дружбе, самоотверженности и героизме, чувстве долга и патриотизме, если бы вся история мировой литературы и искусства не представляла бы собой определенную летопись человеческой психологии, истории дум и чувств, пережитых человечеством в непрестанных исканиях социальной истины?»[36]

Целенаправленное воспитание нравственных качеств средствами отечественной и зарубежной литератур, имея огромное самостоятельное значение, в то же время связано с формированием научного мировоззрения и тем самым создает для него глубокие эмоциональные предпосылки, цементируя человеческие убеждения через определенную нравственную восприимчивость. Книги, влияющие на личностные установки, на характер восприятия жизни, поведение человека, рождались во все времена. М. Горький, вспоминая о множестве прочитанных им в детстве книг зарубежных авторов, о «рыцарских чертах» Ла-Моля, Аннибала, Колонна, Людовика XI, писал: «В ту пору я уже читал переводы иностранных романов, среди которых мне попадались и книги таких великолепных писателей, как Диккенс и Бальзак, а также исторические романы Энсворта, Бульвер-Литтона, Дюма. Эти книги рассказывали мне о людях сильной воли, резко очерченного характера; о людях, которые живут иными радостями. Страдают иначе, враждуют из-за несогласий крупных»[37].

Нередко литературный герой, рожденный творческой фантазией писателя, но с опорой на реальное понимание действительных отношений, становится конкретным носителем нравственно-эстетического идеала учащегося и, в свою очередь, помогает формированию и упрочению этого идеала. Герои иностранной литературы меньше связаны с известной ученику жизнью, представленной в художественном произведении, именно своей «нездешностью», отдаленностью они подчас романтичны и привлекательны в глазах подростка и юноши. Осмысленное понимание взаимодействия национальных литератур оказывается серьезным аргументом в формировании представления о художественной литературе как форме общественного сознания. При этом ярко раскрывается понятие всеобщности социальной детерминированности искусства художественного слова в мировом литературном процессе.

Углубленное понимание учащимися основных элементов теории литературы как следствие знакомства с процессами, имеющими общелитературный характер, помогает постижению общеэстетического закона: «Вечное искусство потому и вечно, что обладает способностью становиться современным»[38].

Изучение взаимосвязи литератур способствует развитию самостоятельности мышления учащихся, воспитанию многостороннего, богатого разнообразными возможностями восприятия. Ясное представление о литературном процессе расширяет возможности духовного общения, обогащает речь.

В сопоставлении литературных явлений ярко выявляется гносеологическая функция литературы вообще. Специфика общественной жизни человечества на разных этапах его развития, характер национальной культуры разных народов, особенности национальной психологии, быта – все это делается гораздо более понятным в процессе соответствующих литературных сопоставлений.

Долгое время наши соотечественники воспринимали жизнь английского народа сквозь призму романов Диккенса и Теккерея, общее представление о Франции создавалось произведениями Бальзака, Флобера и Золя. С другой стороны, знание России приходило к западному читателю через книги Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова. Описания, созданные путешественниками, научные исследования, журнальные и газетные материалы давали в этом смысле неизмеримо меньше, а порой просто запутывали читателя случайностью, сбивчивостью и противоречивостью информации.

Признания А. Додэ, Э. Золя, Т. Гарди, Г. Уэллса свидетельствуют о том, что их представления о России и жизни русского народа формировались в основном под влиянием русской литературы.

Взаимный процесс объединения культур, создание у иноязычного читателя наиболее полного, объемного представления о жизни другого народа совершается в значительной степени благодаря знакомству с художественной литературой этого народа. Познать в художественных образах мир прошлого, осознать бесчеловечные законы собственнического общества, уметь оценить красоту, гуманность, привносить их в собственное существование, увидеть в изучаемом произведении отражение эпохи, уловить своеобразие духовного мира автора – это в равной мере задача изучения и отечественной и зарубежной классики.

Взаимосвязанное изучение явлений отечественной и зарубежной литератур помогает лучше постичь гуманистическую сущность литературы. Как правило, эти неиссякаемые тенденции всемирной литературы воспринимаются при этом нераздельно, ибо в искусстве художественного слова именно любовью к человеку движимо стремление изобличить все, что мешает его счастью. И даже гуманизм в сфере идеальной (картины утопического счастья человечества) проявлялся обычно по принципу откровенной антитезы сущему.

Общественные отношения, условия труда, жизнь семьи, чувства и мысли, рожденные дисгармоничным существованием, людские заблуждения и пороки – все это было предметом критического изучения и в отечественной, и в зарубежной литературе.

А рядом вставали герои, борцы, мечтатели, рисовались до времени только в воображении – картины счастливого будущего, «золотого века», достойного, заманчивого бытия человечества. Сравнение может показать, как эволюционировало содержание людских идеалов, менялись объекты социального исследования и критики, как обновлялся от эпохи к эпохе реальный смысл гуманистических стремлений человечества, не иссякая в веках.

Многогранно и многолико в мировой литературе это постоянное движение. И все же в рамках мирового литературного процесса отчетливо проявляются те идеи и характеры, общественные ситуации и личные коллизии, которые могут быть эффективно использованы в процессе взаимосвязанного изучения произведений отечественной и зарубежной литератур.

Возможности обращения к взаимосвязанному изучению отечественной и зарубежной литератур как одному из важнейших средств изучения литературы в средней школе теснейшим образом связаны с анализом круга чтения учащимися иностранной классики и особенностями ее восприятия.

Организация работы по выявлению и изучению взаимосвязей отечественной и зарубежной литератур в школе невозможна без ясного представления о читательских интересах старшеклассников в области зарубежной литературы.

Известно, что массовый читатель, как правило, кроме специалистов-литературоведов, воспринимает в исторической перспективе (или ретроспективе) и с достаточной широтой лишь родную литературу. Иностранная же литература воспринимается иначе: «….в сознании русских читателей любой крупный западноевропейский писатель воспринимается зачастую в некоей искусственной изоляции от создавшей его исторической и литературной среды, получает значение вневременного явления, сопоставляемого не с его современниками, но с писателями близкими, знакомыми для данного читательского круга»[39].

Не случайно, «в пушкинскую пору, например, и сам Пушкин, и писатели-декабристы, и любомудры, и другие литераторы воспринимали Шекспира в одном ряду с Гёте и Шиллером – писателями, которых отделяли от него два столетия и иная национальная культура»[40].

Существенным для понимания особенностей восприятия учащимися произведений зарубежной литературы нам представляется рассмотрение непроясненных до сего времени вопросов: имманентные сложности и объективность в восприятии литературы, ограниченность восприятия ее именно учащимися, активный и пассивный характер восприятия и связь его с жизненной позицией школьников, направленность, интенсивность и содержательность в стихийном восприятии иностранной литературы школьниками, психологические типы восприятия произведений зарубежной классики в зависимости от эмоционального и интеллектуального подходов, нравственные аспекты восприятия и типы итоговых представлений учащихся о произведениях иностранной литературы, наконец, мотивы обращения школьников к явлениям инонациональной классики и возможная их эволюция в результате целенаправленного педагогического воздействия, стихийное восприятие учащимися сопоставимых явлений отечественной и зарубежной классики.

Основываясь на общих психологических закономерностях восприятия художественного произведения и подключая данные опытно-экспериментальной работы, попытаемся представить себе возможности и трудности восприятия учащимися художественных произведений иностранных писателей, а также самостоятельного, педагогически неподготовленного соотнесения учащимися сопоставимых литературных явлений. Говоря о трудностях восприятия учащимися художественных произведений зарубежных писателей, хотелось бы заметить, что принципиального различия в восприятии художественного произведения конкретной национальной литературы нет, так как в основе освоения литературного произведения лежат общие законы художественного восприятия искусства слова. Близость и сходство в восприятии художественных произведений родной и иностранной литератур оказываются в этом случае важным аргументом в пользу взаимосвязанного изучения произведений русской и зарубежной классики.

В связи с этим мы не будем далее оговаривать специально все те случаи, когда процесс восприятия зарубежной классики оказывается очевидно родственным восприятию родной литературы. Вместе с тем мы постараемся показать и определенную специфику в восприятии школьниками зарубежной литературы.

1

Особенности восприятия учащимися зарубежной литературы

Читательское восприятие, т. е. процесс понимания, оценки, сопереживания различной интенсивности, обусловлено идейно-художественным своеобразием произведения, будь то творение отечественного автора или же зарубежного. При этом очень важным для читателя в восприятии иностранной литературы оказывается своеобразное высвечивание в ее явлениях всеобщего, «всечеловеческого» смысла. Уловить его на родной почве часто бывает гораздо сложнее, ибо слишком ощутимо конкретно-историческое значение произведения, знание национальных, социально-исторических условий его возникновения. Частота обращения к тому или иному иностранному автору, особенности восприятия его творений находятся под влиянием международной известности писателя. Широкая известность и признание, сопутствовавшие в России творчеству Байрона, Гейне, Диккенса или позднее Роллана, Голсуорси, Брехта и других писателей, немало способствовали упрочению их влияния на интересы читателя как на родине, так и во всем мире, а также более полному и адекватному восприятию их произведений. Это не снимает вопроса о противоречивых оценках произведения или авторского творчества в целом, когда речь идет о писателе противоречивых идей или неоднозначной художественной практики. Тогда каждая из интерпретаций его творчества просто окажется ограниченной. В этом смысле иногда восприятие иностранного писателя оказывается более созвучным истинному смыслу его творчества, нежели самохарактеристике автора.

Так произошло, в частности, с творчеством Шиллера, которому Национальное собрание Франции предоставило права гражданина республики, мотивируя это тем, что «люди, которые своими сочинениями и мужеством служили делу свободы и подготавливали освобождение народов, не могут считаться чужеземцами в стране, добившейся свободы благодаря просвещению и мужеству»[41]. Сам же Шиллер, значительно изменивший свои взгляды, вскоре вслед за этим признанием категорически отверг какую-либо связь между своим творчеством и Французской революцией и осудил ее. Разумеется, это не зачеркнуло освободительных тенденций в шиллеровских сочинениях, которые закрепились в восприятии читателя.

Литературное произведение живет в сознании читателей, проявляясь в эмоциональном и интеллектуальном воздействии на них. В то же время объективность эстетического восприятия художественного произведения основана на выявлении некоторых обязательных качеств его, вытекающих из определяющих признаков художественного произведения. Это идейно-художественное содержание, образность литературного произведения, типичность изображаемых явлений и характеров, индивидуальность в разработке темы, эмоциональность изображения и своеобразие авторского мышления, художественная правда изображаемого. Все это постигается читателем-школьником тем более не сразу при непосредственном восприятии в процессе самостоятельного чтения, а становится понятным в процессе анализа, осуществляемого учителем на уроке.

Следует иметь в виду и еще одну сторону проблемы восприятия: если объективное содержание произведения предопределяет верное и общее для всех понимание текста, то моменты субъективного восприятия (которые и при правильном осмыслении текста имеют место, ибо основаны на неизбежно возникающих ассоциациях личного плана) делают отношение к произведению более личностным, индивидуальным, интимным. И чем полнее понято объективное содержание текста, тем активнее и живее личные эмоции, сопутствующие восприятию литературного произведения в процессе первичного знакомства с ним и последующего изучения под руководством учителя. Восприятие во многом определяется психологическими свойствами личности, чем объясняется бесчисленное множество оттенков в восприятии и последующем истолковании произведения искусства разными людьми, но с опорой на объективное содержание произведения. Время и социальная среда в главном определяют психологию человека – отсюда и разная интерпретация творчества великих художников на протяжении веков у разных народов. «Художественное произведение практически существует в бесчисленных актах восприятия, полностью друг с другом никогда не совпадающих»[42]. Итак, восприятие произведений иностранной литературы широкими читательскими кругами есть процесс многообразный. В восприятии ученика, естественно, отображаются общие закономерности приобщения к зарубежной литературе, но в то же время на него не могут не оказывать существеннейшего воздействия и условия собственно школьного преподавания.

Обращение учащихся к произведениям зарубежной литературы от случая к случаю создает простор для неверного, искаженного или недостаточно полного восприятия произведения того или иного писателя, а отсюда и осмысления места его в каждой национальной литературе, а следовательно, и литературном процессе в целом.

В.В. Голубков оправданно говорил о цельности, неразрывности идейно-нравственной и эстетической оценок произведения, о единстве эстетического восприятия как залоге подлинного понимания, чувствования произведения искусства: «Эстетическое восприятие, эстетическое понимание создается тогда, когда учащийся, усваивая идейное содержание данного произведения, переживая вслед за героем или писателем те или иные эмоции морального порядка, чувствует и начинает понимать «целенаправленность» и «незаменимость» его художественных средств. Если эта целенаправленность не осуществлена писателем или она не воспринята читателем, тогда нет и полного эстетического чувства и эстетической оценки»[43]. Но мера приближения восприятия художественного произведения к постижению писательского замысла зависит в первую очередь от умения аналитически и синтетически воспринимать текст. И чем слабее, незначительнее это умение, тем более субъективным оказывается представление о нем.

Вместе с тем жизненный и читательский опыт, конкретное знание предмета (эпохи, общественно-исторической обстановки в стране, культурных традиций, обычаев и т. п.) также очень влияют на степень объективности восприятия и складывающихся представлений. Чтобы понять, надо знать. О.И. Никифорова приводит любопытный пример восприятия и выработки соответствующих представлений, апеллируя к образу Анны Карениной. Объективное содержание образа отразилось, в частности, в иллюстрациях разных авторов к роману. «Все представляют ее красивой, обаятельной, стройной, с черными завитками волос, и никто не вообразит себе ее безобразной, толстой старухой», однако на одной из иллюстраций французского издания романа героиня изображена «сухощавой француженкой в кокошнике и сарафане»[44]. Совершенно аналогично протекает и субъективирование представлений учащихся о характерах и коллизиях произведения иностранной литературы, когда недостаток конкретных знаний будит не целенаправленное, а произвольное воображение и безосновательно «русифицирует» героев, отношения персонажей, бытовую сферу их существования.

Что мешает верному эстетическому восприятию любого явления художественной литературы, отечественной и зарубежной? Прежде всего, конечно, возрастные, социально-психологические особенности: максимализм, свойственный юношескому возрасту, недостаточное понимание конкретно-исторических условий, в которых протекают изображаемые события, недостаточность жизненного опыта. Отсюда возникает неверная трактовка событий, прямолинейность и однолинейность эстетических оценок, объективная психологическая невозможность солидаризации с определенными видами человеческих переживаний (любовь, тяжкий недуг и т. п), психологическая установка на внешнее правдоподобие изображаемого, т. е. непонимание условности искусства.

Важнейшим условием адекватного восприятия художественного произведения является именно учет возрастных особенностей учащихся. Так, для подросткового возраста характерное развитие абстрактного мышления и усвоение отвлеченных понятий протекает все же при преимущественном внимании к конкретно-чувственному, а для возраста юношеского – типичен интерес к проблемам теоретически обобщающего плана и ярко выраженная потребность найти их самостоятельное, личностное решение[45]. Конечно, уровень восприятия и умственной деятельности не остается строго единообразным и в рамках одного класса, но это обстоятельство не разрушает общего представления о качественных особенностях и пределах доступного в двух различных возрастных группах. Поскольку естественно, что восьмиклассник ближе по уровню своего развития стоит к семикласснику, нежели к ученику X класса, то вышеприведенная градация имеет существенное значение для учителя, когда ему приходится иметь дело с произведениями зарубежной литературы – материалом достаточно сложным, хотя не менее просто обстоит изучение в этом возрасте произведений отечественной классики. Однако ограниченность восприятия определяется не только возрастом или жизненным опытом, но и особенностями самой личности. Даже великий Гёте не стыдился признаваться в ограниченности своего художественного восприятия, но он утверждал и всегдашнюю возможность его совершенствования: «Со мной случалось и случается до сих пор, что произведение изобразительного искусства с первого взгляда не нравится мне потому, что я не дорос до него; но, если я надеюсь извлечь из этого пользу, я стараюсь приблизиться к нему, и тогда не бывает недостатка в радостных открытиях; я познаю в предметах новые свойства, а в себе – новые способности»[46].

При знакомстве учащихся с произведениями зарубежной литературы новое, незнакомое может поражать воображение именно своей непонятностью, но в то же время и не восприниматься фактически. Помочь ученику постичь содержание мировой литературы, преодолеть естественное во многих случаях первичное непонимание – важнейшая задача учителя.

Изучение конкретных образцов зарубежной классики при соотнесении с явлениями отечественной литературы должно строиться на основе последовательного и преемственного постижения нового, осуществляться на базе известного, знакомого учащимся: «Чтобы литературное произведение пробудило читательский интерес, оно должно обладать двумя, на первый взгляд противоположными, но на самом деле дополняющими друг друга качествами: заключать в себе что-то так или иначе знакомое и вместе с тем открывать нечто доселе неизвестное. Если мы не находим в нем ничего нового, необычного, если оно только «повторяет пройденное», то неизбежно покажется нам тривиальным и потому скучным. Если же, с другой стороны, оно никак не соотносится с нашим предшествующим литературным, да и просто человеческим опытом, то психологически и эстетически остается нам чуждым, какими бы объективными достоинствами оно ни обладало»[47].

Стало быть, углубление восприятия и постижение идейно-эстетического смысла литературного произведения мировой классики возможно при учете читательского и жизненного опыта учащегося. Заметим, что читательский опыт ни в количественном, ни в качественном отношении не равнозначен опыту восприятия художественной литературы. Читательский опыт может сводиться и к механическому накоплению сведений и даже эмоций (в пределах уже знакомых и отстоявшихся), к улучшению навыков чтения и т. п. Восприятие и осмысление произведений расширяет эмоциональную и интеллектуальную сферу воздействия художественного слова, качественно видоизменяет личность и требует несравненно более высокого уровня культуры, активных эмоциональных реакций на произведения искусства.

Способность к эстетическому восприятию формируется только в личном общении с искусством. Непосредственное воздействие на формирование эстетического восприятия художественной литературы, в частности иностранной классики, процесс чрезвычайно сложный, ибо затрагивает область чувств и воображения, но можно полагать, что активизация его у школьников тесно связана с литературным развитием ученика, его читательским опытом и интенсивностью воссоздающего воображения.

По-настоящему эстетически воспринимающий литературное произведение читатель – это читатель-творец, читатель-художник, даже читатель-«соавтор». Развитие культуры чтения, творческого воображения, выработка способности к истинно художественному, художническому восприятию, воспитание художественного вкуса – все это задачи школьного изучения литературы. От того, в какой мере школа поможет ученику стать квалифицированным, талантливым читателем, прежде всего зависит его способность в дальнейшем, во внешкольный период самостоятельно воспринимать и творчески перерабатывать неиссякаемый нравственно-эстетический заряд художественной литературы. Это особенно важно, когда речь идет о восприятии явлений зарубежной литературы, ибо «на пути знакомства читателя с любым произведением иностранной литературы всегда много трудностей. Важнейшие из них предопределены тем, что основными объектами восприятия в данном случае служат произведения словесного искусства, освоение которых предполагает не только логические процессы научных умозаключений и выводов, но и проявление художественной интуиции, эстетического чувства»[48].

Эстетическое восприятие формируется всего активнее тогда, когда читатель-школьник становится как бы соучастником всего, что пережил и перечувствовал автор. Отсюда необходимость постоянно соотносить сопереживание, соучастие со вниманием к эстетической природе произведения, обращаться к произведениям по-настоящему талантливым. Читатель «остается равнодушным, если автор проделал за него всю работу и так разжевал свой замысел, тему, образы, что не оставил ему места для работы воображения. Читатель тоже должен и хочет работать. Он художник, – иначе мы не могли бы разговаривать с ним на языке образов и красок. Литературе так же нужны талантливые читатели, как и талантливые писатели»[49].

В идеале читатели «должны быть полноправными участниками той реальности, которую создает художник»[50]. Но это предполагает обязательное понимание и той реальности, в которой действует сам школьник. Внимательное, сосредоточенное отношение к окружающей действительности интенсифицирует способность восприятия. Обилие слуховых, зрительных впечатлений от внешнего мира и умение разобраться в них, осмыслить реальные связи жизни, по-своему классифицировать и охарактеризовать их создает хорошую предпосылку у учащихся для верного восприятия явлений художественной литературы при наличии литературоведческих знаний о ней. С другой стороны, книжность представлений о подлинной жизни или же искаженное ее понимание всегда способствуют превратному восприятию произведений искусства, в особенности зарубежных, ибо в незнаемом мире незнакомых событий и отношений учащийся бродит без компаса, без точки отсчета значимости, ценности жизненных, а стало быть, и отображенных художником слова явлений.

Восприятие учащимися произведений иностранной литературы базируется в основном на общих закономерностях художественного восприятия, хотя имеет и свою особую специфику. Характер восприятия определяется активностью эстетических потребностей, особым состоянием человеческой психики. Интенсивность этих потребностей одна только и способна организовать обогащение личности в процессе ее соприкосновения с искусством. Отсюда «эстетическое воспитание есть пробуждение и развитие таких сторон человеческой личности, без которых немыслимо ее полноценное существование»[51].

Простое усвоение, пассивный контакт с искусством немного дают в деле воспитания личности. Произвольность, нецеленаправленность восприятия, искажая эстетические потребности, неизбежно ведут к субъективизму и эстетству. Следовательно, важным условием продуктивного восприятия оказывается активность сознания, т. е. желание и способность ученика составить собственное представление о жизни вообще, критически оценить различные идеи и факты, с которыми он сталкивается в повседневном своем существовании, его умение в фактах бытия разглядеть позитивное и негативное, совокупную и противоречивую сложность различных функций явлений действительности.

В этом случае и обращение к искусству окажется более плодотворным, и понимание связей его с жизнью перестанет быть просто общим местом и привычным суждением: в произведениях литературы ученик неизбежно увидит и отзвуки собственных размышлений, желаний, оценок. Именно тогда учащийся сможет воспринять и произведение и автора его не как нечто отъединенное от сегодняшних исторических задач, а как участника всеобщего жизненного процесса: «…Всякий великий поэт потому велик, что корни его страдания и блаженства глубоко вросли в почву общественности и истории, что он, следовательно, есть орган и представитель общества, времени, человечества»[52].

На наш взгляд, это удивительная и во многом определяющая особенность процесса восприятия: его полнота и объективность находятся в прямой зависимости от активной жизненной позиции учащихся.

Чтение и изучение произведений отечественной и зарубежной литератур влияют на деятельное развитие самостоятельного мышления учащихся. Острые социально-политические вопросы, философские проблемы, которыми наполнены наиболее значительные произведения мировой классики, многократно ставят старшеклассников перед необходимостью выразить собственное отношение к задушевным мыслям автора, взглянуть на его оценки, сомнения, на его уверенность и с позиций сегодняшнего дня, с точки зрения его, школьника, личных убеждений, соотнести со своим общественным идеалом. Воспитывается, таким образом, и способность критической оценки явлений искусства вообще, умение отделить сегодняшнее от ушедшего в минувшее. Подвижность, динамичность содержания произведения во времени становится для учащихся очевидностью. Разумеется, чтобы классика не стала литературным реликтом, учитель должен уметь показать значение идейно-нравственного потенциала произведения классики для современности. Но очень важна и психологическая способность старшеклассников видеть себя рядом с героями произведений, принимать близко к сердцу их тревоги и мечты, разделять их надежды, вместе с ними постигать тайны бытия. Так, большинство абитуриентов, отвечавших на вопрос анкеты «Влияет ли «Фауст» Гёте на духовный мир и поведение нашего современника?», не только признали без оговорок факт современного звучания «Фауста», но и по собственной инициативе попытались объяснить – с разной степенью убедительности – причины жизненности Гётевского творения («Произведение может воспитать мыслящего человека», «Фауст – глубоко жизненная фигура», «Поиски смысла жизни – эта проблема волнует всех»).

Надо заметить, что активный интерес к творчеству иностранного писателя почти всегда ставит этого последнего как бы вне его времени. Приведем примеры обращения русских писателей к зарубежной классике. Так, Кюхельбекер рассуждает о Шекспире, вовсе не обращаясь к английской истории, Белинский оставляет в стороне связи Гамлета с взрастившим его социальным укладом, а самое трагедию рассматривает как создание общечеловеческое. Тургенев характеризует Гамлета и Дон Кихота как типы современной ему русской действительности и т. п. И все это свидетельство активного восприятия, когда значимость литературного типа рассматривается главным образом с точки зрения интересов современной отечественной действительности. Можно сказать, что восприятие зарубежной классики в XIX веке было у нас по преимуществу с акцентом на социальном. Интересный пример тому являет творчество Беранже, социально-сатирические и публицистические песни которого были популярнее среди читателей в сравнении с лирическими любовными стихами.

Пассивному же восприятию соответствует повышенный интерес к историко-литературному анализу творчества иностранного писателя, его общекультурному значению. В разные исторические периоды деятельность одного и того же писателя-иностранца может восприниматься и активно и пассивно. Характер восприятия художественной литературы определяется ценностными ориентациями читателей и в свою очередь оказывает на них активное воздействие. При этом на первый план выходит понятие художественного интереса, определяемого совокупностью трех составляющих: направленностью интереса, т. е. предпочтением того или иного типа, вида, национальной принадлежности литературы, жанра и т. п., его интенсивностью (объемом потребления художественной литературы того или иного типа, вида и т. п.) и собственно содержательной стороной интереса (характером предпочитаемых произведений по их тематике и способу художественной обработки). Отражая своеобразие потребностей, удовлетворяемых художественной литературой, содержательная сторона художественного интереса к литературе в наибольшей степени свидетельствует о роли литературных знаний учащихся в процессе формирования их ценностных ориентации.

Школьная программа, рекомендательные списки для чтения, обращение к литературно-критическим материалам в значительной мере определяют количество и качество художественных произведений для круга чтения учащихся. Но существуют и мотивы другого плана, влияющие на отбор, например мода, возрастные особенности читающего, специфические приметы социальной микросреды и т. п. Очевидно, задача школьного изучения в значительной мере будет состоять в том, чтобы между «нормативной» системой художественных потребностей и диктуемым «свободным», т. е. не регламентированным непосредственно школой выбором не было принципиальной качественной разницы, чтобы художественный вкус, умение определять идейно-эстетическое качество литературного произведения, характер социально-значимых предпочтений, сформированные в процессе обучения, явились в целом определяющими для общей ориентации школьника в мире искусства художественного слова. Отсюда конкретно заданная система ценностных ориентаций учащихся должна учитывать стихийно складывающуюся систему выбора при чтении того или иного произведения и на этой основе формировать творческое отношение школьника к оценке литературного произведения.

Все вышесказанное особенно значимо, когда мы имеем дело с иностранной литературой, поскольку весь объем изучаемых в школе произведений зарубежных авторов не идет ни в какое сравнение с количеством произведений отечественной классики.

Определенное представление о характере литературных интересов старшеклассников дает работа лаборатории конкретно-социологических исследований, функционировавшей в НИИ художественного воспитания АПН СССР, по изучению художественных интересов школьников, проводившаяся на протяжении многих лет. В частности, приведем список произведений, представляющих круг ценностных ориентаций у 30 % опрашиваемой выборки[53](1243 человека – учащиеся IX классов Москвы). Девятиклассники отвечали на вопрос: какие произведения художественной литературы вам особенно нравятся? Напишите названия трех наиболее понравившихся вам литературных произведений. Полученные данные позволяют предложить определенные выводы об интересах старшеклассников к зарубежной литературе. Так, при количественной характеристике из 46 названных произведений (количество выборов от 315 до 12) книги зарубежных авторов составляют 37 % списка (17 названий) и расположены соответственно на 2, 4, 6, 13, 16, 17, 18, 20, 23, 24, 25, 31, 33, 34, 37, 44 и 45-м местах. В первой же половине списка (наиболее читаемые девятиклассниками произведения) почти 40 % – книги иностранных писателей.

Легко видеть, что произведения зарубежной литературы в системе предпочтений девятиклассников занимают весьма и весьма значительное место. Авторы и произведения, на интерес к которым могла повлиять школа: «Собор Парижской богоматери», «Отверженные» Гюго (16, 17), «Гамлет» Шекспира – (23), «Красное и черное» Стендаля (25), «Мартин Иден», «Белый клык» Дж. Лондона (33, 37), «Остров сокровищ» Стивенсона (44) – составляют около 45 % этого списка. При этом из основной программы назван только Шекспир, остальные авторы соотносятся с программой факультативных занятий и рекомендациями по внеклассному чтению.

Обратим внимание на «порядок следования» иностранных авторов по количеству выборов. Приведем эти извлечения:

1. Дюма

2. – «Три мушкетера»,

6. – «Королева Марго»,