Там, где живет мечта Селин Вадим

Глава 16. Жизнь в черно-белом эскизе

Может, это покажется странным, но на выпускной я надела… «молочное» платье, в котором ходила к Зарецкому на день рождения. Надела его, потому что из-за работы над чужими заказами просто не осталось времени сшить платье себе!

У меня внутри все ликовало, не верилось, что мы окончили школу!

«Интересно, как там Зарецкий? – неожиданно для самой себя подумала я. – Он говорил, что хочет поступить в институт физкультуры на кафедру теории и механики футбола. Помню, говорил, что у него есть выбор – остаться в этом городе поближе к родным или уехать учиться в другой, где находится этот институт».

И вдруг меня как ледяной водой окатили.

Это что же получается – если он отсюда уедет, то мы с ним больше не увидимся?

Но как же так?

Мне стало страшно.

Скорее всего, так и будет. Если раньше Зарецкий мог остаться в этом городе, потому что здесь живу я, то теперь ничего не удерживает его от того, чтобы собрать вещи и уехать.

«А какая тебе разница, где он сейчас и куда поедет?» – одернула я себя.

Но проанализировав свои чувства, поняла: и все-таки мне небезразлично, что происходит с ним. Да, мы расстались, но я знала, что он где-то рядом, где-то в этом городе и ходит по тем же улицам, по которым хожу я, и поэтому была спокойна.

«А зачем нам видеться? – продолжала я вести внутренний диалог. – Зачем он мне нужен? Почему меня вообще волнует, где он будет учиться и что с ним происходит? Какое мне дело до того, где находится этот человек – в нашем городе, в другом или вообще на другой планете? Мы уже все решили. Он совершенно мне неинтересен. Поэтому вообще не должна о нем думать!»

И я решительно выбросила его из головы и подошла к школе.

Все. В моих мыслях его больше нет.

Школьный двор, на котором раньше проходили футбольные матчи, был заполнен нарядно одетыми выпускниками. Надо же, сегодня последний день, когда мы все видимся!

Внезапно меня как током ударило. Перед мысленным взором вспыхнуло воспоминание: начало мая. Урок физкультуры. Наш класс построился на площадке, и Роман Петрович объявляет, что команде будет помогать новый футболист. Приходит Зарецкий, я смотрю на него и ощущаю, как в сердце расцветают нежные розы…

После этой картины возникло следующее воспоминание: я прыгаю вокруг плотной толпы одноклассников, которые разглядывают фотоальбом, Зарецкий просит, чтобы альбом дали мне, я беру его в руки и роняю на землю. На меня все смотрят. Затем случайно наступаю на его любимую фотографию, где он с Кубком мира, краснею от стыда и, не выдержав, убегаю в раздевалку.

«Хватит о нем думать! – мысленно возопила я. – Прекрати это делать! Думай о чем-то другом, а не об этом человеке!»

Чтобы в голову не лезли всякие мысли, стала усиленно думать на другую тему: «Какие у девчонок платья! Сколько разных моделей! Какой интересный покрой у этого платья! А у этого парня очень красивый костюм, редкая ткань. Интересно, ему шили костюм на заказ или купили готовый?»

Я перемещала взгляд с одного человека на другого, рассматривая их одежду с профессиональной точки зрения, и постепенно успокоилась. Стало легче. Отпустило.

– Выпускники! Садимся в автобусы! – послышался громкий голос завуча.

Мы подошли к автобусам, чтобы отправиться к памятникам для возложения цветов.

Было очень жарко. Если в мае вечера теплые, но все же дышат свежестью, то в июне на город спускается липкая духота. На лице выступил пот. Я открыла сумочку, взяла пачку бумажных платочков… и, глядя на них, вспомнила, как мы с Зарецким ловили преступников. Один из них ударил его в лицо, а я взяла бумажный платочек и стала вытирать кровь у него на носу.

«Да хватит, Шура!! Хватит о нем думать!! У тебя началась новая жизнь, и в этой жизни нет никакого Зарецкого!»

Это был какой-то кошмар. Каждый кусочек школьного двора и даже бумажные платки напоминали о нем!

– Ну все, пацаны, мы больше не школьная футбольная команда, – услышала я печальный голос Коли Филимонова, главного «подстрекателя» нашего класса. – Теперь мы просто команда. Это круто, но все-таки как-то грустно, да?

– Угу, – вздохнули одноклассники.

– Жалко, что Санек так мало побыл в команде, а то многому бы нас научил, он такой классный футболист! – продолжил Коля.

Я была в шоке. Снова Зарецкий!

Мне показалось, что я схожу с ума. Все вокруг напоминает о Зарецком!

Я даже не помню, как съездила к памятникам и вернулась обратно. Была в каком-то замешательстве. Целый месяц не думала об этом человеке, а сейчас меня будто прорвало.

Весь вечер я не могла прийти в себя. Всем было весело, но у меня на сердце лежал тяжелый груз. Вроде бы должна радоваться: в моей жизни все прекрасно – я окончила школу, у меня есть любимая работа, но вместо этого думала о Зарецком. Слонялась из угла в угол и ждала, когда уже закончится этот выпускной и можно будет уйти домой. Мне было невыносимо здесь находиться, потому что все напоминало о нашей несостоявшейся дружбе.

Я ясно осознавала, что не могу его забыть. Да, внешне принимаю безразличный вид и говорю, что очень рада, что мы не общаемся, но себя-то не обманешь. От своих мыслей никуда не деться.

Я обманываю саму себя. Говорю, что он мне безразличен, но на самом деле очень боюсь, что он может уехать из нашего города.

Меня просто изматывало чувство, что я делаю что-то неправильно.

«Но разве я могу с ним общаться, если мы страдаем из-за его семьи?! – недоуменно думала я. – Не могу… Но и без него тоже не могу! Что же мне делать?»

Весь выпускной прошел мимо меня.

Когда директор вручал мне аттестат, я думала не об аттестате, а о Зарецком.

На дискотеке певцы пели песни, но думала я не о песнях, а о нем.

Кто-то пригласил меня на танец, но я посмотрела на этого парня и печально подумала – как жаль, что это не Саша, – и отказалась.

В этот вечер из сердца как будто выплеснулись все чувства, которые целый месяц я старалась в себе подавить.

Весь месяц с момента нашей ссоры я жила словно закрытой от самой себя. Мое сердце напоминало старинную русскую печь, в которой горело пламя чувств к Зарецкому, но после того как мы поругались, я насильно закрыла печь заслонкой. Все это время не думала о нем; перекрывая кислород для пламени своих чувств, я надеялась, что без мыслей чувства угаснут, как без воздуха угасает пламя, но сейчас стало ясно, что ничего во мне не угасло. Закрытая заслонкой печь кашляла дымом и задыхалась, но в дыму все еще мерцал маленький отважный огонек, который отчаянно бился за то, чтобы его не погасили.

И мне пришлось признать – сколько бы я ни закрывала свое сердце «заслонкой», в нем все равно живут чувства к Зарецкому.

Я делаю все для того, чтобы как можно дальше отстраниться от этого человека, даже усердно называю его Зарецким, а не Сашей, но у меня ничего не получается…

Я находилась за праздничным столом, который ломился от вкусностей, но передо мной стояла пустая тарелка. У меня пропал аппетит.

«Хорошо. Я поняла, что мне плохо без Саши. Да, без «Саши», а не без «Зарецкого»! – смело заявила себе. – Я это поняла. Но… и что дальше? Что делать?.. Ситуация ж от этого не меняется… Он все равно из семьи Зарецких… И мы по-прежнему платим кредит… И нам по-прежнему неприятно даже слышать эту фамилию…»

Глубокой ночью, после окончания обязательной части выпускного вечера, все уехали по традиции на набережную встречать рассвет, но я не хотела ехать ни на какую набережную. Как я могу там веселиться, если мне не может быть весело без Саши?

Я попрощалась со всеми и ушла домой.

На следующее утро я проснулась уже не школьницей, но еще и не студенткой.

Шло время. Закончился июнь.

Я работала в мастерской, дома ухаживала за Зорькой, иногда торговала молоком и готовилась к вступительным экзаменам в институт.

Мы снова стали общаться с Викой. И просто как подруги, и помогали друг другу в работе – я рекламировала ее как парикмахера, а она меня как швею. И в скором времени у нас обеих образовались свои клиентские базы. Но, конечно, информация о платьях и прическах распространялась не только из уст в уста, но еще и в Интернете, и поэтому люди шли к нам без остановки.

Я очень рада, что Вика сначала маленькими шажочками, а потом уверенными шагами вернулась к тому, от чего когда-то ушла.

Это так удивительно – теперь мы были уже бывшими одноклассницами. Но еще удивительнее то, что несмотря ни на что вместе шагнули во взрослую жизнь, и я надеюсь, что наша дружба сохранится навсегда.

Оплата за одежду начала вносить ощутимый вклад в бюджет нашей семьи. Жизнь стала меняться в лучшую сторону. Следующую часть кредита мы полностью оплатили деньгами, которые я заработала от пошива выпускных платьев.

Теперь у нас оставались средства и на другие нужды, хотя раньше на что-то постороннее денег практически не было.

В середине июля, когда солнце немилосердно палило и выжигало траву, которая в мае была молоденькой и зеленой, а сейчас превращалась в сено, я сдала оставшуюся часть экзаменов и меня приняли на факультет дизайна, а Вика захотела стать профессиональным парикмахером-стилистом и поступила в колледж на факультет «Парикмахерское искусство».

И еще одна новость. В конце июля Лиза закрыла павильон! Все дело в том, что моя начальница арендовала новое помещение, которое по площади было больше, чем прежняя мастерская. Она так сделала потому, что пошив одежды становился все более и более масштабным, люди к нам шли, и в старом помещении нам уже попросту не хватало места. Теперь у Лизы была не просто мастерская по ремонту одежды, а целое ателье, в котором помимо ремонта шили и свою собственную одежду! Хозяйка обещала, что в будущем мы свяжемся с фабрикой и станем выпускать собственную линию одежды, дизайнером которой являюсь я, Баянова Шура.

Помню, однажды, на самой заре увлечения эскизами я в шутку представила, как по подиуму идут манекенщицы в моих платьях. Это казалось чем-то невероятным и даже смешным, но сейчас с удивлением стала понимать, что все это действительно когда-то может произойти.

Все вроде бы наладилось – и на работе, и даже с Викой, но так казалось только внешне. Внутри себя я ощущала какую-то пресность, жила словно в черно-белом эскизе. С одной стороны, эскиз есть, но с другой стороны, он не такой яркий, каким может быть. Меня постоянно терзала мысль, что мы с Сашей не вместе.

Я жила будто с камнем на сердце, он давил на меня и мешал радоваться жизни. От происходящих событий хотелось взлететь и парить, но не могла оторваться от земли, потому что этот камень тянул меня вниз.

Я шила себе одежду, начала стильно и красиво одеваться, Вика делала мне изумительные прически, внешне я стала лучше. Но только внешне. Потому что в душе мне хотелось рыдать.

Когда слышала какую-то шутку и улыбалась, то сразу же себя одергивала: как можно улыбаться, если в моей жизни нет Саши? И улыбка мгновенно сползала с лица.

Когда смотрела интересный фильм и начинала получать от него удовольствие, то сразу же вспоминала о Саше: как можно получать удовольствие от фильма, если мы смотрим его не вместе с моим спортсменом?

Когда мы с Лизой въехали в новое помещение, она радовалась и обнимала меня. Я ее тоже обнимала и тоже радовалась новой мастерской, а потом резко себя одернула – как я могу радоваться, если рядом нет Саши, который разделил бы со мной эту радость?

Я жила в угнетенном, подавленном состоянии. Все было отлично, но у меня не получалось этому радоваться так, как если бы рядом был Саша. В руках не было красок, которые раскрасили бы все эти приятные события.

В руках не было Сашиной руки.

Глава 17. Самое дорогое

Август подошел к середине. С Сашей мы не общались уже почти три месяца.

Солнце уже не было таким жарким, как в июле, темнеть начинало раньше, а жаркие вечера постепенно становились все более и более прохладными. С легкой грустью ощущалось, что скоро наступит осень. Родители уже два раза оплатили кредит деньгами, которые я заработала благодаря пошиву одежды собственного дизайна.

К этому времени мы с Лизой уже немного обжились в новом ателье.

Как-то раз во время перерыва зашла на чай Вика. Сегодня у нее была очередная великолепная прическа.

– Шур, нам надо купить новую швейную машину, – сказала Лиза, разрезая торт. – Более усовершенствованную модель, с компьютерным управлением, которую можно программировать на сложные строчки и вышивки. Ты можешь зайти на какой-нибудь сайт и дать объявление о продаже старой машинки?

– Я даже не знаю, как это делать, никогда не давала объявлений, – задумалась я.

– Давайте я вам напишу! – вызвалась Вика. – Я недавно продавала старые парикмахерские ножницы, поэтому знаю, что нужно делать. Сначала надо сфотографировать швейную машинку со всех ракурсов, потом поместить фотографии на сайт и дать подробное описание модели.

Под ее руководством мы сфотографировали машинку, перенесли снимки в ноутбук и вошли на сайт, где люди продавали и покупали разные товары – и новые, и подержанные.

Я вернулась за стол пить чай, а подруга сидела за ноутбуком.

– Сейчас помещу фотографии, напишу характеристики машины, оставлю ваш телефон, и от звонков отбоя не бу… – вдруг Вика замолчала и изменилась в лице.

– Что случилось? – спросила я. – Фотографии нечаянно стерла?

– Иди сюда. – Королева подняла на меня растерянные глаза.

«Что там такое?» – озадачилась я и подошла к ней.

– Я случайно увидела, – сказала подруга. – Тут сбоку выплывают разные объявления…

С правой стороны сайта размещался столбик с фотографиями чужих товаров. На одной из фотографий увидела что-то смутно знакомое. Какую-то футболку.

«Где я ее видела?» – настороженно задумалась я.

И внезапно вспомнила.

Это футболка Саши. На ней стоит автограф знаменитого футболиста.

У меня кровь застучала в висках.

Что это значит? Он что, продает свою футболку?

В следующий момент я заметила возле футболки значок «Продано».

– Это же Сашина футболка… А ну-ка, дай.

Я взяла мышку, перешла на страницу объявлений и начала ее изучать.

Имя владельца страницы «Александр З». Значит, я не ошиблась.

Но больше всего удивляло то, что вся страница была увешана фотографиями его футбольных раритетов – тех раритетов, которые он так бережно хранил. Он продавал все сразу. Мячи, футболки, кеды, шорты и другие товары с автографами знаменитых футболистов. Эту коллекцию Саша собирал всю жизнь.

И возле всех товаров стоял значок «Продано».

– Зачем он все продает? – удивилась я.

– Сама не понимаю…

«Он что, перестал интересоваться футболом? – недоуменно подумала я. – Но как такое может быть? Зачем? Почему? Он же такой талантливый футболист! Да ему в будущем на Чемпионате мира надо выступать! Он что, решил уйти из футбола? Да быть такого не может!»

Я была настолько ошеломлена этим объявлением, что в этот день у меня все валилось из рук, работа не клеилась.

В конце концов я отпросилась у Лизы пораньше и ушла домой.

«Нужно позвонить Саше, – размышляла я по пути. – Что с ним случилось? У него все нормально? Неужели он решил бросить футбол? Да это же его призвание! Ему нельзя бросать занятия! Нельзя!»

Я понимала, что мне нужно ему позвонить, но как начать разговор? Что я ему скажу? А вдруг он не возьмет трубку?

Ничего не понимаю!

Я прошла мимо полянки, на которой паслась привязанная Зорька и щипала траву, вошла во двор и увидела вдалеке маму – она в огороде собирала огурцы.

– Мам, я дома!

Я закрыла калитку и сделала шаг к дому, но неожиданно заметила в почтовом ящике что-то белое.

«Наверное, квитанции за коммунальные услуги», – решила я и открыла почтовый ящик.

Но это были не квитанции. В почтовом ящике лежал какой-то толстый конверт. На нем не было печатей и адресов. Значит, его прислали не по почте, а просто бросили в ящик.

Более того, конверт даже не был запечатанным.

Я осторожно открыла его.

И обомлела.

В конверте лежала толстая пачка денег.

– Мама! – закричала я и в три прыжка примчалась в огород. – Мама!

– Что такое?! – испугалась она и от неожиданности выронила ведро с огурцами, они рассыпались по земле. – Письмо, что ли? Вот напугала!.. Зачем так кричать? Кто это? Из Затеряевки?

Она взяла конверт, заглянула внутрь и тоже изменилась в лице. В конверте лежала очень крупная сумма. У мамы задрожали руки.

– Откуда это?..

– В почте нашла. Это Саша бросил, – догадываясь обо всем, проговорила я.

– Какой Саша?

– Футболист…

Я все поняла. Саша продал свои вещи и отдал нам все деньги.

Мама молча стояла и от потрясения не могла ничего произнести.

– Мам, скажи, где живет Андрей Зарецкий?

– Зарецкий?! Зачем он тебе?! Да что происходит, я не пойму?! И почему Саша бросил нам эти деньги?

– Саша его сын. Я сама была в шоке, когда узнала…

– Так ты что, к ним хочешь пойти? – насторожилась мама. – Я тебе запрещаю! Запрещаю!! Ты слышишь меня?! – закричала она и расставила руки в стороны, как футбольный вратарь у ворот.

– Я не могу без него!! – с надрывом сказала я. – Я не могу без него! Не могу! Я пыталась его забыть, но не могу!

Из глаз полились слезы. Меня прорвало.

– Я не могу без Саши! Я очень хочу с ним общаться! Я понимаю, что он Зарецкий, но он другой! И чтобы это доказать, он даже продал все свои сувениры и отдал нам деньги! Что мне делать, мама?! Что мне делать?! – в отчаянии кричала я.

Мама как-то особенно внимательно всмотрелась в мое лицо и медленно опустила руки.

Я посмотрела ей в глаза. На моем лице было написано все – и боль, и растерянность, и мои чувства к Саше.

Мама ошарашенно прикрыла рот ладонью. Кажется, она пыталась за секунду уложить в голове то, что я не могу уложить уже три месяца.

– Дай в себя приду… – сказала она и в замешательстве села на пенек. Мама смотрела округлившимися глазами в одну точку. – То-то я смотрю, ты с весны сама не своя… Другая стала… невеселая… Тебе без него плохо?..

– Очень плохо, – сдавленным голосом откликнулась я.

Мама снова помолчала.

– А ты ему нравишься?

– Нравлюсь…

– Значит, ему тоже плохо, – проговорила мама и снова помолчала. Затем со вздохом встала с пенька. – Ну, общайтесь, если вы друг другу нравитесь… Зачем же вы друг другу делаете больно?

– Но он же Зарецкий…

– Но это же не он нас подставил, а его отец. Парня ты за что наказываешь?

Мамины слова меня обескуражили. Все оказалось так просто! Почти три месяца я мучилась и страдала, но мама ровно в одной фразе расставила все на свои места.

Действительно, за что я наказываю Сашу? Ведь это не он нас подставил, а его отец!

Мне казалось, что дружба между нами невозможна и что мы не можем быть вместе, но только теперь я понимаю, что все эти рамки, все эти запреты люди ставят себе сами.

Нужно не убегать от проблем, как сделала я, а нужно решать их. Я скажу, может, очевидную, но очень важную вещь – проблема решается только тогда, когда начинаешь ее решать. А что сделала я? Я сама взяла и решила, что нам с Сашей нельзя быть вместе, оттолкнула его от себя, и мне казалось, что по-другому быть просто не может. Но с чего я это взяла? Я сама себе все придумала. Я решила, что моя семья будет против Саши, но теперь выясняется, что мама согласна. Сейчас, в эту секунду я поняла, что сделала самое настоящее преступление, что все решила за других людей. Нужно советоваться с другими, нужно уметь выслушивать людей, и только тогда можно делать какие-то выводы. А я же за всех все решила, никого не выслушала и начала страдать. Я сама во всем виновата, ведь я не рассказала даже родителям, не посоветовалась с ними, ни самому Саше! Он несколько раз хотел со мной поговорить, а я каждый раз отказывалась.

Что ж я натворила?.. Что же наделала?.. Как же я ошиблась!..

Никогда нельзя считать себя умнее других. Нужно каждому давать возможность высказаться.

– Улица Каштановая, тридцать, – сказала мама, и я устремилась на остановку.

Пока ехала в автобусе, то поняла еще один важный момент. Когда Вика продавала свидания за эскизы, то, как заметил Саша, я отдавала за него самое дорогое, что у меня было. И вот сейчас случилось то же самое, Саша поступил точно так же – он отдал за меня тоже свое самое ценное.

Автобус остановился. Я выбежала из него первая и со всех ног помчалась к Сашиному дому.

Я не знала, что ему скажу, у меня не было ни одного заготовленного слова, но страшно хотела просто его увидеть.

Я нажала на звонок. За калиткой залаяла собака. Через несколько мгновений послышались шаги.

«А вдруг мне откроет его отец?» – запоздало подумала я.

Калитка стала открываться.

«Сейчас я увижу Сашу!»

Но дверь открыла его мать.

Она застыла от неожиданности. Но быстро взяла себя в руки.

– Ты? – сухо спросила она.

– Здравствуйте, Анна Сергеевна, а можно мне увидеть Сашу?

– Нет, нельзя, – с горькой усмешкой ответила она и скрестила руки на груди. – Ты опоздала.

– В смысле, опоздала? Куда опоздала?

Женщина выглядела очень уставшей. Было заметно, что за последнее время она многое перенесла.

– Анна Сергеевна, нам с Сашей очень нужно поговорить.

– Раньше надо было разговаривать. А теперь он уехал.

У меня внутри все оборвалось.

– Как это уехал?..

– На автобусе. Из-за тебя, – ответила она, недоброжелательно глядя на меня, хотя раньше мы были в хороших отношениях. – Он захотел учиться в другом городе. Сказал, что теперь ему нет смысла здесь оставаться.

Я была просто убита.

Я опоздала.

Значит, он все-таки уехал… А конверт, наверное, нам бросила Анна Сергеевна по его просьбе…

Она тяжело вздохнула и с жалостью посмотрела на меня.

– Андрей Зарецкий ему не отец, – неожиданно сказала Анна Сергеевна. И добавила то, что меня поразило: – На самом деле Саша сирота.

– Сирота?.. – прошептала я.

– Сирота. У моей старшей сестры не было мужа, она воспитывала ребенка одна. Пятнадцать лет назад, когда Саше было всего два года, она умерла. И я его усыновила. То есть по крови он мне племянник. За Зарецкого я вышла замуж семь лет назад. Я думала, у нас будет настоящая семья, поэтому взяла его фамилию и сыну тоже поменяла фамилию. Изначально у нас с Сашей фамилия Романенко. Я не знала, что Андрей окажется таким человеком… Я несколько лет думала, что у него просто фирма по перевозке грузов, но когда выяснилось, что он подставляет людей… И вы у него, кстати, не первые… Мы развелись с Андреем три года назад, сразу же после того, как я узнала о его делах. Когда ты стала общаться с моим сыном, я не знала, что Андрей вас обманул… Саша рассказал об этом только в мае, когда ты его бросила.

«Так вот почему отец, вернее, Сашин отчим, не был приглашен на день рождения», – поняла я.

– Мы все жертвы, – подытожила Анна Сергеевна.

Я еще больше убедилась в том, как же была не права, что не давала Саше возможности высказаться. Только сейчас стало ясно, почему он так растерялся, когда его отчим пришел в кафе.

– Саша уехал на вокзал час назад, – сказала Анна Сергеевна – У него автобус в 18:00.

– Так он еще в городе?! – подскочила я на месте.

– Да. Рейс Тихоград – Зеленорецк. Через несколько дней у него вступительные экзамены. В Зеленорецком Институте физкультуры они в августе.

Я посмотрела на часы. 17:45.

– Я успею! У меня еще пятнадцать минут! – воскликнула я и резко рванула на остановку.

«А как же успею, если вокзал находится в другом конце города? – засомневалась я. – Туда ехать полчаса! А автобус отъезжает через пятнадцать минут!»

Но все равно нужно попробовать! А вдруг получится?

…Я стояла на остановке уже две минуты и с нетерпением смотрела вдаль. Нужного автобуса не было.

И неожиданно пришла идея.

Я бросилась к дороге и стала ловить такси. Затормозила машина с шашечками. Водитель открыл дверь.