Египетские ночи Пушкин Александр

– Не буду, – пообещала Лидия.

Пожав плечами, Нина дала понять, что вопрос исчерпан. Уже в следующую минуту она выбросила это из головы и вернулась к поискам новых развлечений.

Узнав за две недели, проведенные у Карлтонов, Нину Хигли поближе, Лидия пришла к заключению, что природа вряд ли когда-либо выбирала на роль матери более неподходящее существо. Нередко Тесса на весь день оставалась предоставлена самой себе – до той минуты, когда леди Хигли вдруг приходило в голову исполнить материнский долг. Тогда она начинала таскать Тессу с вечеринки на вечеринку, где пичкала не подходящей для ребенка едой, и отправляла спать лишь далеко за полночь.

Единственная одежда, которую Нина покупала для дочери, были бальные платья, тогда как ее нижнее белье находилось в ужасающем состоянии. Сорочки и ночные рубашки, из которых Тесса давно выросла, зияли дырами и подолгу не знали стирки.

Лидии было невыносимо видеть, что ребенок растет как сорная трава, и вскоре она сделала открытие, что старается уделить Тессе каждую свободную минуту.

К счастью, свободного времени оказалось в избытке. По приезде в Каир Энн с головой окунулась в водоворот безудержных развлечений. Вскоре до Лидии дошла радостная новость, что кое-кто из важных особ каирского общества, обычно не удостаивавших внимания чету Карлтон, охотно предлагает гостеприимство дочери Маргарет.

Она также пришла к заключению, что лучше ей не задумываться о моральном облике мужчин и женщин, что были частыми гостями в доме Карлтонов.

Зато она очень быстро поняла, что общество этих людей крайне нежелательно для Энн. По сути, друзьями Джеральда были представители каирского полусвета.

Респектабельных, достойных мужчин и женщин сюда не приглашали, впрочем, они никогда и не приняли бы подобного приглашения.

Здесь бывали жокеи и тренеры, девушки сомнительного происхождения, супружеские пары, сочетавшиеся не первым и не вторым браком или стоявшие на пороге развода.

Сюда приходила молодежь, искавшая только наслаждений, похоже не имевшая в жизни никакой цели и переезжавшая из одного веселого города в другой, чтобы промотать деньги в бездумных развлечениях или потратить их на беспутных женщин.

Чем больше Лидия наблюдала за этой публикой, тем больше она удивлялась Джеральду Карлтону.

Похоже, он находил удовольствие в обществе прожигателей жизни, однако Лидия тут же вспоминала о его родовом доме и о том, что рассказывала о его родителях Эвелин, и ей никак не удавалось совместить этих двух столь непохожих друг на друга Джеральдов.

Вечеринки с коктейлями, званые обеды и ужины устраивались почти каждый день, и почти каждый вечер Лидия слышала, что он возвращался поздно, чаще всего уже под утро.

Ей было слышно, как медленно, неуверенной походкой, он поднимается по лестнице, и не было сомнений, что Джеральд изрядно пьян.

Пил он много, однако на его внешности это почти не отражалось. На следующий день он обычно был уже на ногах: отправлялся на верховые прогулки или уезжал на машине в клуб, чтобы поплавать в тамошнем бассейне. Он нравился Лидии, но она видела: Джеральд упорно держит между ними дистанцию.

Он был вежлив и неизменно любезен, однако держался с ней совершенно иначе, чем с остальными обитателями дома.

Если для всех она уже стала «Лидией», то Джеральд обращался к ней не иначе как «миссис Брайант». Кроме того, ей казалось, будто он нарочно избегает с ней встреч наедине.

Два-три часа в день Лидия проводила в обществе Маргарет Карлтон. Ей было искренне жаль эту женщину, хотя она мало чем могла облегчить ее жизнь.

Маргарет была не в состоянии подолгу говорить о чем-то, что не имело отношения к ней, и в конце концов любой разговор неизменно сводился к тому, что она изливала свои обиды на весь мир.

Интуиция не подвела Энн – девушка оказалась права. Лидия убедилась, что Маргарет не выносит встреч с дочерью. Ей было тяжело видеть подле себя жизнерадостную юную девушку. Не прошло и пары недель, как визиты Энн к матери прекратились совсем.

Хотя Лидия никаких вопросов не задавала, однако подозревала, что для Энн не секрет, как относится к ней Маргарет, и сочла за лучшее никогда не касаться этой темы.

Зато Денди, сиделка, оказалась для Маргарет настоящей находкой. Ее настоящее имя было Дантон, но все ласково называли ее Денди, потому что, несмотря на возраст и пышные формы, она питала слабость к модным тряпкам и любила покрасоваться на досуге в очередной обновке.

Однажды днем, когда Маргарет заснула, Денди вышла в сад и подсела к Лидии, которая в тени цветущих деревьев занималась шитьем.

Близилось время чаепития. Вскоре с дороги донесся звук подъезжающего автомобиля. Обернувшись, женщины увидели Энн – та сидела в машине рядом со смуглым красавцем, сверкавшим белозубой улыбкой.

– Это же барон Себаль, если не ошибаюсь? – спросила Лидия.

Сиделка кивнула.

– Будь я на месте родителей, ни за что бы не позволила ей с ним встречаться, – добавила она.

– А в чем причина? – полюбопытствовала Лидия.

– Начнем со столь существенной причины, как жена, – ответила Денди.

– Я и не знала, что барон женат! – воскликнула, не на шутку встревожившись, Лидия, в последнее время она уже несколько раз видела Энн и барона Себаля вместе.

Ей было трудно возражать против некоторых новых знакомых своей подопечной. Познакомившись с большинством из них в доме отчима, Энн имела заранее заготовленные ответы на любые критические замечания компаньонки.

Лидии же просто не хватало духу объявить Энн, что она считает большинство друзей Джеральда Карлтона крайне не подходящей компанией, тем более для столь юной и неопытной девушки.

Барон же, которого она видела до того всего несколько раз, произвел на нее, по сравнению с другими гостями Джеральда, гораздо более благоприятное впечатление. В отличие от большинства мужчин, являвшихся на званые ужины или вечеринки с коктейлями, он неизменно оставался трезв.

У барона были изысканные манеры, и даже на самый придирчивый взгляд он был красавцем, особенно в глазах девушек. Впрочем, несмотря на все его достоинства, было в нем что-то, что Лидии инстинктивно не нравилось, хотя она и не смогла бы объяснить свою неприязнь.

Энн помахала рукой сидевшим в тени женщинам, и они с бароном скрылись в доме.

– А что еще вам о нем известно? – продолжала допытываться Лидия.

– Я слышала о нем много всякого, кое-что оказалось правдой, а большая часть слухов вполне может ею оказаться, – ответила Денди, видимо тщательно подбирая слова. – Его отец был французом, а мать египтянкой.

– Египтянкой? – удивилась Лидия.

– Да. Отец его был самым настоящим повесой, у него была куча денег и полное отсутствие всяких моральных принципов. Он до самой смерти держал в Каире целый гарем. Одна из наложниц родила ему сына, и он женился на ней, чтобы его узаконить. Его воспитанием и образованием, насколько мне известно, занимались исключительно учителя-англичане. Он и раньше уже тут бывал. Несмотря на все его прекрасные манеры, есть в нем нечто отталкивающее. Лично мне он неприятен, и я бы очень не хотела, чтобы он вскружил голову нашей девочке.

– Но его жена! – воскликнула Лидия. – Мы же никогда ее не видим.

– В свое время он женился на одной француженке, – продолжала Денди. – Она сбежала от него через неделю после свадьбы. Об этом ходили противоречивые слухи. Разное говорили о том, что бедняжке пришлось вынести и как она в ужасе поспешила вернуться к родителям. Не знаю, насколько эти слухи правдивы, мне известно лишь, что она католичка и поэтому не может с ним развестись. Впрочем, самого барона Себаля отсутствие свободы, похоже, не слишком обременяет.

Лидия окаменела, не на шутку напуганная рассказом Денди.

– Что же мне делать? – выдавила она наконец, борясь с искушением вскочить, броситься в дом и предупредить Энн о коварстве ее кавалера.

– Судя по тому впечатлению, которое произвела на меня дочь Маргарет, – призналась Денди, – вам придется держать ухо востро и вести себя с ней весьма осторожно. Она очень похожа на мать. Если ей удалось во что-то впиться зубками, будьте уверены, она своего не упустит.

Лидия медленно встала.

– Кажется, пора пить чай. Схожу посмотрю, готов ли он, – сказала она и, поднявшись по ступенькам веранды, вошла в дом.

Стоило ей шагнуть в гостиную, как Энн и барон Себаль разом замолчали, хотя только что оживленно о чем-то беседовали.

– Я зашла узнать, готов ли чай, – объяснила свой приход Лидия. – Вы будете пить чай здесь или в саду?

– Давайте куда-нибудь поедем, – предложила Энн барону, всем своим видом давая понять, как ей не терпится, чтобы их оставили одних.

– Почему бы и нет, – тут же согласился Себаль. – Можно поехать в клуб. Машина ждет на улице.

Он приторно улыбнулся Лидии, и та мысленно согласилась с Денди, которая заметила, что в бароне есть что-то отталкивающее.

Лидия с сиделкой выпили чаю, после чего она поднялась наверх и до самого обеда провела время с Маргарет.

Беседуя с ней, она все время думала о ее дочери, с тревогой гадая, чем сейчас занимается Энн. Она уже дала себе слово поделикатнее намекнуть подопечной, что той следует держаться от барона Себаля как можно дальше.

Энн вернулась домой за несколько минут до ужина и поэтому была вынуждена переодеваться в спешке. При этом она вся сияла, буквально лучилась счастьем, как будто внутри ее существа кто-то зажег свечу.

«Как она прелестна и молода!» – подумала Лидия, и ее сердце болезненно сжалось.

На этот раз гостей в доме не было. Накануне леди Хигли допоздна задержалась в городе. Сегодня ей нездоровилось, и она попросила принести ужин ей в комнату. Таким образом, за столом их было только трое – Джеральд, Лидия и Энн.

Энн за ужином говорила довольно мало, однако выглядела очень привлекательной, и Джордж не удержался от комплимента. Он даже предположил, что все дело в благотворном влиянии каирского воздуха.

Присутствуй за столом Нина, она, несомненно, отпустила бы пару саркастических замечаний. Лидия же воздержалась от высказываний, и Энн лишь счастливо улыбалась, как будто заранее со всем соглашаясь.

Ела она очень мало и, как только с ужином было покончено, заявила, что хочет пораньше лечь спать.

– Тогда вам придется поболтать со мной, мисс Брайант, – сказал Джеральд. – Похоже, что этим вечером никто больше не готов составить мне компанию.

Он налил себе еще бренди, выбрал из коробки сигару и перешел из столовой на веранду.

– Прошу вас, присаживайтесь, – предложил он, указывая на большое плетеное кресло, заваленное подушками. – Пожалуйста, расскажите о себе.

Джеральд говорил чуть насмешливо, но Лидия поняла, что он слегка смущен тем, что их вынудили остаться наедине, к чему он вовсе не стремился.

Спальня Энн, как и апартаменты Маргарет, выходила окнами на другую сторону, над верандой располагалась лишь комната Лидии. Так что их беседу вряд ли может кто-то подслушать.

«Может, стоит рассказать ему про Энн? – мелькнуло у Лидии в голове. – Не могу же я взять ответственность за нее целиком и полностью на себя».

Однако прежде чем она успела что-то сказать, Джеральд встал с места.

– Давайте прогуляемся по берегу, здесь слишком жарко, – предложил он.

Они, не торопясь, пересекли лужайку и пошли по широкой садовой дорожке, обсаженной по бокам цветущим кустарником, туда, где серебрилась в свете восходящей луны водная гладь Нила.

Лидия молча шагала рядом с Джеральдом Карлтоном, и белое платье из плотного крепа делало ее похожей на призрак.

– Почему вы решили сюда поехать? – неожиданно спросил Джеральд.

– Эвелин Маршалл считала, что Энн нужна компаньонка, и подумала, что я подхожу на эту роль, – с удивлением ответила Лидия. – Разве вы об этом не знаете?

– Но почему вы согласились?

– Я искала работу. Теперь у меня нет денег.

– А раньше вы когда-нибудь работали? – поинтересовался Джеральд.

Лидия помотала головой.

– У меня совсем недавно умер муж, – призналась она. – До этого не было необходимости работать.

– Тоскуете по нему? – этот вопрос Джеральд задал не так резко и с явным интересом, как будто его искренне волновал ответ.

– Я не видела его несколько лет, – призналась Лидия. – Он был болен… вообще-то он лежал в психиатрической клинике.

Они дошли до конца тропинки и остановились на берегу. Внезапно Джеральд резким движением бросил в воду окурок сигары, и тот, падая, прочертил в темноте яркую дугу.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – заметил он. – Так почему вы сюда приехали?

– Боюсь, я вас не очень понимаю, – ответила Лидия. – Я ведь уже сказала.

Она едва успела договорить эту фразу – в следующее мгновение Джеральд резко повернулся к ней, схватил за руки и крепко припал к ее губам.

На долю секунды Лидия остолбенела, пораженная тем, что произошло. А Джеральд так же неожиданно отпустил ее руки.

– Как вы смеете! – вскричала она. – Как вы смеете ко мне прикасаться?

– Вас это удивляет? – спросил он, положил руки ей на плечи и пристально поглядел ей в глаза. – Удивляет, при том что вы явились сюда и своим появлением разбудили во мне воспоминания о тех вещах, которые я похоронил в памяти или пытался похоронить? Господи, лучше бы я никогда вас не видел!

Он резко оттолкнул ее и, не сказав ни слова, быстро зашагал обратно по той же тропинке, по которой они пришли к берегу, бросив Лидию одну.

Она стояла, молча глядя ему вслед, прижав одну руку к груди, пытаясь унять охватившее ее волнение. Она была слишком ошеломлена его порывом, ошарашена и растеряна, просто не знала, что и думать.

Постепенно жар отхлынул от ее щек, и лишь слегка опухшие от страстного поцелуя губы напоминали о том, что произошло всего несколько минут назад.

«Должно быть, он сошел с ума», – подумала Лидия.

Впрочем, нет. Выражение лица, блеск глаз в лунном свете выдавали отнюдь не безумца. Скорее это было лицо человека, охваченного страстью.

Лидия все стояла и стояла над водной гладью Нила и лишь какое-то время спустя медленно побрела обратно в дом.

Она вошла через парадную дверь, стараясь держаться подальше от незакрытых, все еще освещенных окон гостиной. Однако, шагнув за порог, поняла, что можно не опасаться новой встречи с хозяином дома.

На столе остались стоять его бокал и полупустая бутылка бренди. В комнате было пусто. Понятно: Джеральд уехал в поисках развлечений и, возможно, надеясь выбросить ее из головы.

Наверху из щели под дверью комнаты Энн проникал свет. Лидия осторожно постучала.

– Войдите! – послышался голос ее подопечной. Войдя, Лидия увидела, что Энн, все еще одетая, сидит возле окна, вглядываясь в ночную тьму.

– Я подумала, вдруг могу быть чем-то тебе полезна, – сказала Лидия.

– Нет, мне ничего не нужно, – последовал ответ. – Я как раз собиралась ложиться спать.

Было ясно, что Энн не расположена к разговору, и через пару минут, пожелав ей спокойной ночи, Лидия ушла.

Вернувшись к себе, она разделась и, набросив на плечи халат, решила почитать на сон грядущий, однако вспомнила, что оставила книгу в комнате Денди, когда заглянула к ней, выйдя от Маргарет незадолго перед ужином.

«Сиделка, наверное, еще не спит, – решила Лидия. – Пойду заберу книгу».

Она открыла дверь своей комнаты и успела заметить, что кто-то только что спустился по лестнице. На миг Лидия замерла. И хотя она была отнюдь не уверена в своем предположении, интуиция подсказывала, что это Энн.

Она шагнула на лестничную площадку, но было уже поздно. Внизу хлопнула дверь.

«Нет, вряд ли это Энн», – успокоила себя Лидия.

Чтобы окончательно убедиться, так это или нет, она подошла к ее двери и постучала. Ответа не последовало.

Лидия решительно повернула дверную ручку и вошла в комнату. Та была пуста. Кровать стояла застеленной.

Так вот почему эта красотка заявила, что хочет лечь пораньше! Это была уловка, чтобы незаметно выскользнуть из дома и отправиться на свидание с бароном Себалем!

В дальнем конце коридора располагалась пустая, никем не занятая комната. Ее окна выходили на дорогу. Лидия бросилась туда и метнулась к окну. В самый последний миг она успела увидеть, как среди деревьев мелькнули фары только что отъехавшего автомобиля.

«Что же делать? – в отчаянии спрашивала она себя. – Что же мне делать?»

По прибытии в Каир Лидия взяла с Энн обещание, что та будет ездить на вечеринки только на машине отчима, которая потом привезет ее назад, или в сопровождении кого-то из приглашенных туда же взрослых женщин.

Энн всего восемнадцать. В Лондоне ее ровесницы находятся под строгим присмотром взрослых, и нарушать это правило, даже уехав за границу, немыслимо.

Несколько раз ее сопровождала сама Лидия, которую приглашали нечасто, гораздо реже, чем ее подопечную. Она считала – во всяком случае, до недавних пор, – что Энн достойна доверия, поскольку та возвращалась домой либо с другими гостями, либо на присланной за ней машине.

Зная свое подопечную, Лидия пришла к заключению: вместо того чтобы лгать, что, мол, она собирается на вечеринку, Энн предпочла обвести ее вокруг пальца, незаметно выскользнуть из дома и отправиться на свидание с бароном.

«Скорее всего, они отправились любоваться пирамидами в лунном свете», – решила Лидия.

Впрочем, ничего удивительного. Такая идея пришлась бы по душе любой юной леди, тем более Энн, с ее романтичной, увлекающейся натурой.

Может, и беспокоиться не о чем, вот только рассказ Денди о бароне Себале очень обескураживает. Будь он холост, у Лидии было бы куда меньше поводов волноваться за Энн. Все-таки ее подопечная – человек разумный и не один раз продемонстрировала способность позаботиться о себе.

Но барон-то совершенно другой. Внутренний голос подсказывал Лидии, что он из числа тех, кому доверять ни в коем случае нельзя, тем более если речь о такой юной и влюбчивой девушке, как Энн.

В расстроенных чувствах Лидия нервно расхаживала по своей крошечной комнатке.

Нет, ей ни за что не уснуть до тех пор, пока она не убедится, что Энн цела и невредима. И пока та не вернется, остается лишь ждать и надеяться на лучшее. Интересно, а что бы в подобных обстоятельствах делала Эвелин?

Наверное, даже Эвелин, со всем ее практицизмом, решительностью и здравомыслием, и та бы на какое-то время растерялась, как она.

Лидия оставила дверь открытой и вдруг услышала плач. Он доносился из комнаты Тессы, располагавшейся дальше по коридору. Лидия со всех ног поспешила туда и обнаружила девочку в слезах.

– Мне приснился страшный сон, – рыдала Тесса, сидя в постели. – Страшный-престрашный.

Лидия обняла девочку и попыталась успокоить.

– Все в порядке, – ласково сказала она, – ты уже проснулась, и ничего страшного больше нет.

– Мне снился страшный сон, – твердила Тесса.

– Знаю, – ответила Лидия. – Успокойся. Наверное, это из-за креветок, которых ты наелась в обед. Ведь ты съела слишком много, верно я говорю?

Неожиданно Тесса улыбнулась сквозь слезы.

– Они такие вкусные, тетя Лидия, – бесхитростно призналась она.

– Это правда, – согласилась Лидия, – но в этом-то и беда. Обычно за то, от чего мы получаем какое-то удовольствие, приходится расплачиваться.

– Значит, я расплачиваюсь за удовольствия страшными снами? – удивилась Тесса.

– Да, за то, что съела слишком много вкусного, – подтвердила Лидия. – Твой бедный животик не смог с этим справиться и заболел.

Девочка рассмеялась.

– Вы всегда придумываете смешные объяснения, – заявила Тесса. – Но я больше не испугаюсь снов, если это всего-навсего мой бедный животик расплачивается за то, что я объелась креветок.

– Да-да, именно так, – сказала Лидия и, накрыв девочку одеялом, нагнулась поцеловать.

– Тетя Лидия, вы молитесь Богу, когда вам чего-нибудь хочется? – неожиданно спросила Тесса.

– Да, молюсь, – последовал ответ.

– И всегда получаете то, что хотите?

– Нет, не всегда, – призналась Лидия. – Иногда Бог решает, что нам хватает того, что у нас есть, а Он всегда знает лучше нас.

– Я вот тоже молилась вчера, когда каталась верхом, – призналась Тесса. – Я молилась о том, чтобы дядя Гарольд сказал, что придет сегодня и даст мне новый урок верховой езды. Так и случилось. Значит, Он услышал и заставил дядю Гарольда пообещать мне это, да?

– Мне кажется, Он просто вложил в голову дяде Гарольду эту мысль, – ласково ответила Лидия.

– Больше всего на свете мне нравится кататься верхом, – сделала новое признание Тесса. – Особенно вместе с дядей Гарольдом.

– Только не слишком расстраивайся, если он не сможет приходить к тебе каждый день. Мистер Тейлор очень занятой человек, ты сама это прекрасно знаешь.

– Я его очень люблю, – неожиданно заявила девочка. – Больше всех остальных, кроме вас, конечно. Но мамочка его ненавидит, она сама это говорила.

– Не думаю, Тесса, что она говорила это искренне. Так что не будем об этом. Люди часто говорят такие вещи, в которые сами не очень-то верят.

– Странно, что мамочка не любит дядю Гарольда. Ведь я же его очень люблю, – не унималась Тесса. – Потому что обычно она любит мужчин, какие бы они ни были. Но тогда получается, что дядя Гарольд ей просто чем-то не угодил, как вы думаете?

Лидия была готова прочитать Тессе лекцию о том, что нехорошо говорить такие вещи о родной матери, но решила, что сейчас слишком поздно. Она опустилась на колени рядом с кроватью и сказала:

– Не думай сейчас об этом, дорогая. Просто ляг и постарайся уснуть. Давай продолжим наш разговор утром, ладно?

Тесса порывисто обняла ее.

– Я тебя люблю, дорогая тетя Лидия, – прошептала она. – Ты самая красивая женщина в мире.

Улыбнувшись, Лидия встала на ноги.

– Ты хитрюга, умеешь польстить, – сказала она. – Спокойной ночи, куколка, желаю тебе приятных снов.

Лидия вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь. Почему-то после разговора с Тессой стало тепло на душе. С такими мыслями она вернулась в свою комнату. Как хорошо, что по крайней мере один человек в этом доме ей симпатичен.

Тесса, какое она милое, непосредственное создание! Лидия, наверное, в тысячный раз подумала, что было бы преступлением пустить ее воспитание на самотек.

Не будь ее сейчас в доме Карлтонов, девочка в эти минуты плакала бы в одиночестве, напуганная страшным сном, и никто не пришел бы ее утешить. Леди Хигли нарочно распорядилась, чтобы дочь поселили в другом конце дома, подальше от ее комнаты.

Любые попытки Лидии и Гарольда Тейлора хотя бы чем-то занять ее ребенка встречали со стороны Нины Хигли особую неблагодарность.

Именно Лидия предложила, чтобы девочка называла взрослых «тетя» и «дядя» и никогда не фамильярничала с ними. Комментарий Нины был в типичном для нее духе.

– Каких только новых родственников я себе не приобрела! – язвительно заметила она и нарочито громко добавила, чтобы ее непременно услышала дочь: – Как, должно быть, обрадуется Жестокосердный Гарри, когда узнает, в каких близких отношениях мы состоим с ним теперь.

Лидия уже поняла: спорить с Ниной бесполезно и столь же бессмысленно пытаться ей что-либо объяснить. Она все свое истолкует по-своему эгоистически, какими бы добрыми и бескорыстными ни были поступки окружающих.

Вернувшись к себе, Лидия обнаружила, что уже одиннадцать. Она села в кресло и принялась ждать, потом вспомнила, что так и не взяла книгу. Однако было уже слишком поздно, и она решила не беспокоить Денди.

Она спустилась в гостиную и, подойдя к шкафу, сняла с полки приключенческий роман, который поможет скоротать ближайшие часы.

Она уже было шагнула к дверям, чтобы вернуться в свою комнату, как неожиданно услышала, как кто-то открыл входную дверь. «Наверное, это Энн», – решила она, но в следующее мгновение поняла, что ошиблась.

Это вернулся Джеральд.