Ангелочек Андреев Леонид

— Магали была бы рада поехать на пикник с нами, — заметила Дезире. Взгляд ее бирюзовых глаз затуманился.

— Давайте сегодня не будем говорить о грустных вещах, — остановила ее Одетта. — Мы приехали развлекаться, наслаждаться хорошей погодой.

— Да, поговорим о зарождающейся идиллии! — предложила Люсьена. — Безупречная Анжелина, первая ученица, и доктор Кост! Я не ревную, боже упаси! Этот косоглазый…

Дезире и Одетта прикрикнули на нее. Им нравился Филипп Кост, и обе они очень хотели бы оказаться на месте Анжелины.

В последнем письме к Жерсанде де Беснак, написанном десять дней назад, она умолчала о своих отношениях с врачом. Ею двигали скромность и целомудрие. Анжелине пока не хотелось раскрывать свои мысли. Более того, настойчивость старой дамы, изо всех сил желавшей этого брака, начинала немного раздражать Анжелину. «О том, что происходит между мной и доктором Костом, не обязательно знать всем, — думала она, очищая яйцо, скорлупа которого плохо отделялась. — Мы оба довольствуемся часами, проведенными у постели пациенток, встречами в парке, разговорами. Но теперь я его лучше знаю и не боюсь ему улыбаться, отвечать на знаки внимания маленькими записочками, которые подсовываю под дверь его кабинета. Однажды он сказал, что мы впадаем в детство и что это очаровательно. Он полная противоположность Гильему. Один блондин — другой брюнет; Филипп любит поэзию, цветы, животных, а у моего прежнего возлюбленного был культ плоти и наслаждений. Он никогда не говорил о своих увлечениях или о прочитанных книгах. Он, как и его отец, любил охоту, а мой дорогой доктор ненавидит таких и называет «бесплатными убийцами».

— Посмотрите, еще одна баржа! — вдруг закричала Одетта. — Уже третья после того, как мы расположились здесь. На этот раз ее тянут быки.

— Бедные животные! — пожалела быков Дезире.

— Первую тянула одна ломовая лошадь, — заметила Анжелина. — Но баржа была маленькая. Полагаю, она перевозила пассажиров, а не груз.

— А где ты видишь груз на этой барже? — спросила Люсьена.

— Глупышка! Водники не выставляют напоказ то, что перевозят, — смеясь, объяснила Одетта. — Один из моих дядьев работал матросом на барже. Его хозяин проходил путь от Тулузы до Сета за три дня, поскольку менял лошадей на каждой станции. Дядюшка привозил нам марсельское мыло. Ему удавалось незаметно стащить несколько кусков. Он рассказывал, что жилые помещения на барже были очень маленькими. Жена водника не утруждала себя хозяйством, однако на каждом шлюзе ей приходилось попотеть, разгружая и загружая ящики.

Анжелина рассеянно смотрела на баржу. Вдруг за шлюпкой она заметила мужчину, облик которого показался ей знакомым. «Но где я его видела?»

Лицо незнакомца было смуглым, обветренным, словно он весь год жил под открытым небом. Его довольно длинные черные волосы, перехваченные лентой на затылке, блестели под лучами солнца. И тут Анжелина его узнала. Сердце бешено забилось в ее груди.

— О! — испуганно воскликнула она.

— Что случилось? — спросила Дезире, подходя к ней.

— Мужчина на барже! Я уже встречалась с ним. Это произошло в долине Масса. Он музыкант… Словом, он называл себя бродячим артистом. Луиджи. Его зовут Луиджи!

— Бродячий артист… — повторила Люсьена, сморщив нос. — Боже, да он красавчик! Луиджи?

С этими словами Люсьена встала и принялась махать мужчине рукой. При этом она от души хохотала.

— Луиджи! Луиджи!

Возмущенная Анжелина дернула ее за юбку.

— Замолчи, Люлю! Ты сошла с ума! Это нехорошо! Он увидел нас. Так порядочные девушки себя не ведут!

Анжелина заметно нервничала. Она была бы рада встретиться со скрипачом, но не в обществе других девушек.

— Мсье Луиджи! Среди нас есть ваша подружка! — громко закричала Люсьена, изгибаясь всем телом.

Миниатюрная, с пышной грудью, Люсьена знала, что очень красива. Ее черные как смоль волосы развевались, ветер с трудом приподнимал густую тяжелую челку, доходившую до самых бровей. Одетта и Дезире тоже смеялись, возбужденные июньской жарой и пируэтами своей подруги.

Мужчина, польщенный, что его приветствуют молодые особы, повернулся и широко улыбнулся им. Анжелина сразу же отвернулась и надвинула на глаза соломенную шляпу с матерчатыми цветами. Но вдруг она успокоилась. «Почему я должна прятаться? — подумала Анжелина. — Он производил впечатление чудака актера, а вовсе не бандита. Возможно, он меня забыл».

Луиджи, а это был он, побежал на нос баржи, продолжавшей медленно скользить по зеленым водам канала. Ведомые водником быки замедлили шаг.

— Здравствуйте, барышни! — крикнул он, склонившись в поклоне и делая вид, будто снимает шляпу. — Какой прием!

Уперев руки в боки и твердо стоя на палубе, Луиджи рассматривал девушек. Вдруг он бросился к узкому проходу, леер которого находился, примерно, в метре от берега. Разбежавшись, он прыгнул.

— Боже мой, бродячий актер еще и акробат! — сказала Люсьена, прыская от смеха.

— Успокойся, Люлю! Ты ведешь себя слишком смело, — тихо сказала Анжелина, полностью пришедшая в себя. — По сути, я его мало знаю.

Смутившись, Анжелина замолчала, потому что к ней кошачьей походкой приближался улыбающийся Луиджи. Он показал на Анжелину пальцем.

— Да это Виолетта! Каким чудом я встретился с вами в Тулузе, милая барышня, после того как оставил вас в грозном ущелье Пейремаль той холодной зимой? Виолетта, я знал, что вновь увижу вас!

— Здравствуйте, мсье, — равнодушно ответила Анжелина, стараясь не выдавать охвативших ее чувств.

— Виолетта моей мечты, представьте мне этих прелестных наяд, окружающих вас, — жалобно попросил Луиджи. — Не стоило так утруждать себя ради моего приезда в этот город!

Доведенная до исступления ужимками цыгана, уязвленная его комплиментами в адрес ее спутниц, Анжелина отступила на шаг и неприязненно посмотрела на Луиджи.

— Вы все шутите, — резко сказала она. — Мы здесь оказались совершенно случайно.

— Сомневаюсь, — возразил Луиджи. — Конечно, я шучу. По моему скромному мнению, это делает наше существование менее тягостным.

Одетта, Дезире и Люсьена, онемевшие от охвативших их чувств, присутствовали при разговоре. Это им позволяло внимательно и в то же время незаметно рассмотреть Луиджи. Он был одет в широкую тунику. Низкий вырез позволял видеть гладкое смуглое тело без единого волоска. Короткие бежевые брюки облегали мощные бедра, на мускулистых икрах были гетры.

— Что вы здесь делаете? — спросила Анжелина, вглядываясь в лицо молодого человека, который казался ей сейчас более привлекательным, чем в воспоминаниях.

— Я возвращаюсь с теплых берегов Средиземноморья, где провел зиму, моя дорогая. Чтобы оплатить проезд, я нанялся матросом на эту баржу. Еще вчера утром я сомневался, стоит ли мне подниматься на борт, чтобы посетить Бордо, может, лучше вернуться в горы, где у меня есть добрые друзья. О, я оставил на судне скрипку и мешок с моими пожитками! А как вы, Виолетта?

— Но почему вы ее зовете Виолеттой? — удивилась Люсьена. — Ее зовут Анжелиной. Анжелина Лубе.

— Спасибо, что просветили, о небесная красота! А вас как нарекли родители?

— Люсьеной. Можно Люлю. Я из Тулузы. Учусь в школе повитух при больнице Святого Иакова. Вот Одетта, она тоже из Тулузы, а это Дезире.

Бродячий актер смотрел на каждую из девушек вожделенным взором, показавшимся Анжелине хищным. Крайне разочарованная этим, она также заметила сладострастные искорки в его глазах, когда он рассматривал декольте Люсьены. Одетта удостоилась такого же внимания. Она засмеялась, потом вдруг подумала, что впервые чувствует себя женщиной. И только Дезире сумела противостоять смеющемуся Луиджи, напустив на себя высокомерный вид. Из-за маленького роста она всегда держалась прямо, чуть вытянув шею.

— Порывшись в памяти, могу сказать, что до этого июньского дня я никогда прежде не видел столь совершенных образчиков женской грации, — наконец заявил Луиджи. — Правда, Анжелина? Господи, да она сердится! Барышни, вы все свидетели, что она хочет испепелить меня своими фиолетовыми глазами. Мне лучше уйти. Увы, я не могу этого сделать. Я голоден и вижу остатки вашей трапезы. Могу ли я попросить кусок хлеба? Супруга водника неохотно кормила меня супом. Она не оценила ни мою музыку, ни моих грубоватых шуток.

Колоритный язык Луиджи забавлял девушек. Люсьена поспешила пригласить молодого человека присоединиться к их пикнику.

— У нас остались сыр, печенье и цукаты, — сказала она. — Мы приглашаем вас, мсье.

— Красивая и милосердная! — воскликнул Луиджи. — Удача мне наконец-то улыбнулась.

Охваченная сомнениями Анжелина была настороже. Хотя пламенный взгляд цыгана был ей знаком, она не доверяла ему. «Я провела в его обществе только один час. Я не должна забывать, что он украл Мину. Конечно, он в этом признался, но, если бы не жандармы Масса, я больше никогда не увидела бы нашу ослицу. Тогда он заморочил мне голову красивыми словами и комплиментами, и, судя по всему, он так поступает со всеми девушками. Он поцеловал меня, но, вероятно, не придал этому никакого значения. Это была просто игра».

Анжелина недоуменно смотрела на Одетту и Люсьену, сидевших в обществе Луиджи под плакучей ивой. Дезире колебалась, не присоединиться ли к ним, но на всякий случай решила спросить у Анжелины совета.

— Анжелина, почему ты держишься в стороне? — прошептала она.

— Я очень раздосадована. Если бы у Люсьены хватило ума не вести себя так взбалмошно, этот мужчина сейчас не распевал бы перед нами на все лады. Я не успела рассказать вам, при каких обстоятельствах познакомилась с ним.

— Не волнуйся, он скоро уйдет. Он не кажется опасным. Люлю и Одетта выросли в Тулузе. Они гораздо чаще, чем мы с тобой, видели бродячих артистов.

Девушки тихо переговаривались, а воздух звенел от восторженного смеха Люсьены. Анжелина, не спускавшая с нее глаз, возмутилась: Луиджи осмелел до того, что принялся щекотать щеку прекрасной брюнетки.

— Мы должны вернуться вместе с ними, — прошептала Дезире. — Это не позволит Люсьене перейти рамки приличий.

Анжелина корила себя за вспыхнувшую вдруг в ней ревность. Она понимала, что это глупо, и пыталась убедить себя, что музыкант ей вовсе не нравится. Дезире и Анжелина прошли под низко спускающимися ветвями ивы и сели около корзины и большого белого полотенца, усыпанного хлебными крошками, яичной скорлупой и кусочками сыра. Привлеченная запахом съестного, к ним почти сразу же подбежала черная собака.

— Пошла вон! — крикнула Одетта.

Но Анжелина погладила собаку, и та ее обнюхала, виляя хвостом.

— Как поживает ваша овчарка, Виолетта? — спросил Луиджи.

— Хорошо. Но мне пришлось отдать ее моему дядюшке. Собака живет на хуторе в горах. У вас прекрасная память!

— Некоторые вещи запоминаются навсегда, — серьезно ответил Луиджи. — Как я могу забыть то зимнее утро, когда ваша овчарка ждала вас у дверей некой конюшни! Итак, вы учитесь в Тулузе, верная своему горячему желанию стать повитухой.

— Вы и это помните? — удивилась Анжелина, стараясь не выдать своего удовольствия.

— И это, и вашу ослицу, и снег, и песню на берегу реки, — добавил Луиджи.

Лицо Люсьены омрачилось. Она вовсе не собиралась отдавать бродячего актера Анжелине.

— Перестаньте думать о мадемуазель Лубе, — жеманно заявила она. — Доктор Кост рассердится, если увидит ее в вашем обществе. Правда, Анжелина? Эй! Тебе надо поискать кого-нибудь другого…

Луиджи странно улыбнулся. О! Он ни за что не спрыгнул бы с баржи на берег, если бы не узнал так называемую Виолетту. Но, будучи большим любителем женщин, он размяк от внимания, которое уделяла ему Люсьена, весьма соблазнительная девушка.

— Не ссорьтесь из-за меня, барышни, — сказал он, вскакивая на ноги. — Благодарю за угощение. Я должен догнать баржу и забрать свою бесценную скрипку. Но я с великим удовольствием встречусь вновь с вами здесь вечером.

— Мы обязательно придем, — поспешила заверить его Люсьена. — Мсье Луиджи, я рассчитываю услышать вашу божественную музыку до наступления темноты. А сейчас мы должны вернуться в больницу.

— Мы же хотели прогуляться вдоль канала до вокзала, — напомнила Одетта, смешно моргая ресницами.

— Гуляйте же, мои милые музы, — подбодрил их бродячий актер, удаляясь вприпрыжку. — Я приду на свидание. Прощайте, красотки мои!

Польщенная Дезире рассмеялась. Анжелине показалось, что Луиджи бросил на нее взгляд, лишенный всякой веселости. Она потупила взор и, как только цыган убежал, осыпала Люсьену упреками:

— Ты все преувеличиваешь, Люлю! Как тебе не стыдно! Ты не имеешь права распускать слухи о докторе Косте и обо мне! Если бы ты видела со стороны, как вела себя с этим мужчиной! Ты была воплощением распутства!

— А ты завидуешь! — возразила Люсьена. — Потому что он сказал, что я красивая, и потому что на этот раз ты оказалась не на первом плане. Я не сделала ничего плохого. В конце концов, можно и развлечься!

— Но не с незнакомцем, который хвастается своими многочисленными победами, — не отступала Анжелина. — Знаешь, при каких обстоятельствах я познакомилась с ним? Он украл мою ослицу, а когда жандармы арестовали его, принялся утверждать, что ни в чем не виноват. Я же была такой наивной, что встала на его защиту. Его отпустили. После этого он ждал меня у входа в ущелье Пейремаль и сообщил, что он действительно украл мою ослицу. В сапоге он прятал кинжал, и я не осмелилась запретить ему сопровождать меня. Этот человек может сочинить любую историю. Ему нельзя верить.

Слова Анжелины шокировали Люсьену. Поджав губы, Дезире принялась убирать остатки еды в корзину.

— Будет лучше, если мы не придем сюда вечером, — сказала она. — Анжелина права, нам надо быть осторожней.

— Но что он может сделать нам, в конце концов? — удивилась Одетта. — В будни у нас нет никаких развлечений. Я с удовольствием послушала бы, как он играет на скрипке.

— Должна признать, тут он не врет. Он великолепный музыкант, — согласилась Анжелина.

— Люди ненавидят цыган, фокусников и всех, кто не похож на них самих, — сказала Люсьена. — Но я не такая. У меня есть собственное мнение. Я приду.

— Я не осуждаю Луиджи за его внешний вид и тем более за его образ жизни, — уточнила Анжелина. — И я вовсе не утверждаю, что он представляет для нас опасность. Только, по-моему, он человек безнравственный. Он мог подумать, что ты доступная девица.

— И что? Даже если он так думает обо мне, я не собираюсь бросаться в его объятия. Я просто забавляюсь, Анжелина, только и всего. И замуж я выйду девственницей. В отличие от некоторых…

С этими словами Люсьена удалилась под руку с Одеттой. Уязвленная Анжелина покачала головой.

— Люлю обвинила меня в том, что я сплю с доктором Костом.

— Возможно, — откликнулась маленькая блондинка. — Пусть говорит…

Анжелина и Дезире тихо разговаривали, идя на значительном расстоянии от Люсьены и Одетты, веселый смех которых порой доносился до них. По воскресеньям жители Тулузы прогуливались по берегу канала в тени платанов. В воскресные дни движение по каналу было менее оживленным, но все же некоторые водники вели свои баржи, и этим зрелищем любовались дети и влюбленные парочки.

Анжелине нравилась веселая суматоха, царившая на берегах канала. Женщины были в ярких платьях и под легкими зонтиками казались цветами, жадно тянувшимися к солнцу. Мужчины в костюмах и канотье радовались, что наконец-то могут расслабиться и отдохнуть.

По авеню, параллельной каналу, проезжали фиакры. Подкованные копыта лошадей звонко цокали по мостовой. Этот непрекращающийся шум вызывал легкое раздражение, таким ритмичным и монотонным он был.

— Мы подходим к вокзалу, — вдруг сказала Дезире, услышав свист локомотива. — Смотри, Люлю и Одетта бегут к нам. Анжелина, отдай им корзину. Пусть теперь они несут ее.

— О, она не такая тяжелая, как утром, — пошутила рыжеволосая красавица.

Люсьена подбежала, насмешливо глядя на них. Украдкой она показала пальцем на коляску, стоящую около фонаря.

— Видишь, кто там сидит, Анжелина? — тихо сказала она. — Твой дорогой Филипп Кост в обществе элегантной особы, скрывающей свою красоту под черной вуалью. Скажем так: у тебя нет шансов. Но это и неудивительно. Ты же такая гордая, такая холодная!

Анжелина узнала доктора, сидевшего рядом с женщиной в широкой черной соломенной шляпе с вуалью. И хотя она не испытывала к доктору Косту такой страсти, как к Гильему Лезажу, он был ей небезразличен. Она чувствовала к нему уважение и искреннее почтение.

— Он волен встречаться с кем угодно, — твердо сказала Анжелина, хотя это потребовало от нее определенных усилий. — Вы все думаете, что между нами что-то есть, но это неправда.

— Видела бы ты сейчас выражение своего лица, бедная! — насмешливо возразила Люсьена.

В эту минуту Филипп Кост вышел из коляски и направился к девушкам. Он был очень элегантен в бежевой льняной тройке и белой шляпе. Широко улыбаясь, доктор поприветствовал их, но смотрел только на одну.

— Анжелина, наконец-то я вас нашел! — воскликнул он. — Если вы соизволите пройти со мной, я представлю вас своей сестре Мари-Пьер. Она пробудет в Тулузе до вторника. Мы могли бы выпить чаю на площади Капитолия.

— Охотно, доктор Кост, — ответила Анжелина.

Было бы невежливо отказаться. И потом, какой реванш после колких и ядовитых насмешек Люсьены!

— Я покидаю вас, — обратилась Анжелина к своим спутницам. — Встретимся вечером в столовой.

Дезире выдержала удар, тщательно скрывая свое разочарование. И все же она сказала:

— Вот, Люлю, ты и осталась с носом! Доктор Кост любит Анжелину, это бросается в глаза. Он женится на ней. И это хорошо.

— Да, возможно, — согласилась Одетта. — Никто не станет представлять девушку сестре, желая просто ее соблазнить.

Девушки смотрели на удаляющуюся пару не без зависти. Каждой из них хотелось оказаться на месте Анжелины.

Тулуза, площадь Капитолия, терраса кондитерской «Аркада», в тот же день

Мари-Пьер Кост украдкой разглядывала Анжелину, о которой ей так много рассказывал брат во время своей болезни в конце зимы. В письмах он расхваливал очарование и ум барышни, да так страстно, что их старая мать попросила дочь поехать в Тулузу и выяснить все подробнее.

— Твой брат собирается жениться, Мари-Пьер. Но ты прекрасно знаешь, он очень наивный, романтичный человек и может легко попасть во власть пройдохи, интриганки.

Несмотря на предубеждение, сестра доктора ни в чем не могла упрекнуть молодую особу. «Она милая, красивая, безусловно, — думала Мари-Пьер. — Ее воспитание, речь, манеры тоже безупречны. Одета она скромно и со вкусом. Плиссированная шелковая блузка просто очаровательна. Саржевая юбка сшита безукоризненно. Более того, она производит впечатление умной, одухотворенной девушки. А эти глаза, боже мой! Я никогда не видела глаз такого цвета. Ожившие драгоценные камни, говорит брат. И он прав».

Анжелина понимала, что ей предстоит выдержать своего рода экзамен. Она держалась непринужденно, просто и открыто; в нескольких искренних и красноречивых фразах обрисовала свое детство, которое провела в кругу простых, скромных людей. Она с удовольствием ела клубничный торт, с любопытством поглядывая на оживленную площадь, где представители высшего тулузского общества прогуливались пешком или в колясках.

— Значит, по воскресеньям вы устраиваете пикник на берегу канала? — спросил доктор, стараясь сделать разговор более непринужденным.

— Это впервые, — ответила Анжелина. — Я предпочитаю по воскресеньям дежурить. Праздность меня тяготит.

— Господи, что за признание! — рассмеялась Мари-Пьер Кост. — Мне кажется, что воскресный отдых священен.

— Только не в нашей профессии, — усмехнулся ее брат. — Я понимаю Анжелину. Я тоже скучаю, когда слишком надолго задерживаюсь в Люшоне, где единственным развлечением мне служат разговоры с соседями или игра в шашки с матерью.

— Ты лукавишь, Филипп, — обиделась Мари-Пьер. — Ты часто ходишь гулять в горы, а возвращаешься, когда уже темнеет. А теперь позволь мне поговорить с мадемуазель. Я хочу, чтобы она рассказала мне, почему решила стать повитухой.

— Моя мать, мадам, была повитухой, да и бабушка помогала роженицам, хотя у нее не было диплома. Все были довольны ее услугами.

— Так вы продолжаете семейную традицию. Простите, если я выскажусь слишком откровенно, но это очень трудное ремесло. Лишь в редких случаях его можно совместить с семейной жизнью. Полагаю, вы надеетесь выйти замуж и иметь детей.

Анжелина спокойно посмотрела на свою собеседницу, а затем ответила:

— Моя мать была замужем. Она родила не только меня, но и моих братьев, умерших, к сожалению, в раннем детстве, — мягко сказала Анжелина. — Я считаю возможным совмещать работу и семейную жизнь. Однако для меня мое призвание превыше всего, мадам.

— Хорошо, хорошо, — вздохнула Мари-Пьер, бросив быстрый взгляд на брата. — Лично мне не хотелось бы посвящать себя какой-либо деятельности. Я замужем, у меня четверо детей, все они учатся. Я считаю высшим счастьем быть хозяйкой дома, принимать друзей, ухаживать за мужем…

— Мари-Пьер, прошу тебя, — запротестовал Филипп. — Каждый живет так, как считает нужным. Ты вышла замуж за нотариуса. Я ни разу тебя не упрекнул, в то время как мать и ты осуждали мой выбор. Я прекрасно помню. Акушер, говорили вы, какой ужас! Более того, Анжелина, моя семья считала меня извращенцем, ведь я хотел принимать роды у женщин!

— Ты глупец, — обиделась Мари-Пьер. — Не слушайте его, мадемуазель, он постоянно жалуется на нас. В любом случае, вы были со мной откровенны. Я тоже буду откровенной. Вы мне нравитесь. И знаете почему?

— Нет.

— Вы не ловчите, не пытаетесь выдать себя за другую. Я не услышала из ваших уст отречения от своего скромного происхождения, вы не обсуждаете своих школьных подруг. Теперь я лучше понимаю Филиппа, который расписывал вас как еще одно чудо света.

— О! Замолчи! — вмешался смущенный доктор.

— Разве можно меня сравнивать с античными городами и памятниками? — лукаво спросила Анжелина.

Доктор Кост зарделся от удовольствия.

— Вы жемчужина, мадемуазель! — заявила Мари-Пьер. — Могу я вас называть просто Анжелиной?

— Да, конечно!

Разговор перешел на темы, связанные с античностью, с творчеством древних поэтов. Прошедшая суровую школу Жерсанды де Беснак, дочь простого сапожника продолжала поражать брата и сестру, гордившихся своим знатным происхождением.

«Анжелина сумеет завоевать расположение моей матери, — говорил себе доктор. — Боже, как мне не терпится сделать ей предложение!»

Филипп Кост решил подождать до конца месяца, когда у девушки начнутся каникулы. «В июле я приглашу ее в Люшон и мы отпразднуем нашу помолвку», — мечтал доктор.

Анжелина посмотрела на карманные часы, подаренные ей старой дамой. Вероятно, в этот час Люсьена, Одетта и Дезире слушают, как Луиджи играет на скрипке. Она жалела, что ей пришлось оставить их наедине с цыганом. «Будто мое присутствие могло умерить его эксцентричные выходки, смягчить инстинкт волокиты, — мысленно говорила себе Анжелина. — Нет, это ничего не изменило бы. Впрочем, Люсьена вовсе не сумасшедшая…»

Родильное отделение больницы Святого Иакова, в тот же вечер

Доктор Кост непременно хотел показать Тулузу сестре. Он попросил Анжелину составить им компанию. Молодая женщина с восторгом оценила эту прогулку в коляске, наемном экипаже, намного более удобном и не таком душном, как фиакр. Потом Мари-Пьер Кост рассталась с ними у дверей гостиницы на улице Ремюза.

Доктор дал кучеру адрес больницы Святого Иакова. Анжелина занервничала.

— Если мы приедем в больницу вместе, — сказала она, — то дадим лишний повод для слухов. Я благодарю вас за столь очаровательный вечер, но интерес, который вы проявляете ко мне, у многих вызывает зависть.

— Но я веду себя очень скромно!

— Не очень-то скромно искать меня среди моих подруг, да еще уточнять, что вы хотите представить меня своей сестре!

— Я не думал, что это вызовет у вас такое беспокойство. Простите меня, — сказал он не слишком убедительно. — Я получаю такое удовольствие, когда вы, Анжелина, рядом со мной!

Доктор любовался молодой женщиной, освещенной лучами заходящего солнца. На золотых волосах Анжелины играли искорки света, а фиолетовые глаза казались бездонными.

— Я не хочу вам неприятностей, — добавил он.

— Не беспокойтесь. Я уже привыкла к ним, — призналась она. — Мне станут задавать вопросы, подшучивать над нами обоими, но я ничего не скажу.

— Я могу подняться по большой лестнице, а вы воспользуетесь служебным входом, — предложил доктор. — Увы! Мы приехали…

Анжелина увидела фасад больницы. В лучах предзакатного солнца розовые кирпичи казались золотыми.

— Есть еще кое-что, — призналась Анжелина. — Я бросила своих подруг и теперь немного сержусь на себя за столь опрометчивый поступок.

Анжелина не осмелилась рассказать о встрече с цыганом с пламенным взором, краснобаем и, вне всякого сомнения, безнравственным человеком. Коляска остановилась около ворот.

— Позвольте мне выйти первой, — попросила Анжелина. — Возможно, нам удастся сбить сплетников с толку.

Доктор Кост схватил Анжелину за руку. Ему безумно хотелось поцеловать ее.

— Анжелина, моя дорогая Анжелина, — прошептал он, — я думаю только о вас. Я непременно должен был это сказать вам.

Смущенная красавица улыбнулась и тихо поблагодарила доктора. Он тут же пожалел о своей поспешности.

— Простите меня, — вздохнул акушер. — Идите, я немного подожду.

Анжелина с облегчением увидела Одетту, Дезире и Люсьену, сидевших в столовой. Софи де Монтель уже заканчивала ужинать, но Арманды и Марии нигде не было.

— Во время дежурства мадам Бертен у одной из пациенток начались осложнения, — сообщила Одетта. — Ей сорок шесть лет, и это ее пятый ребенок. Когда ребенок выходил, у нее выпала матка. Мадам Бертен пыталась вложить ее обратно, но у пациентки началось кровотечение.

— Боже мой, какой ужас! — воскликнула Анжелина. — Но несчастная выжила?

— В данную минуту она еще жива, — холодно сообщила Софи. — Приятного аппетита. Если меня будут искать, я в больничной часовне.

Софи попрощалась с девушками сквозь зубы. Как только она ушла, все вздохнули с облегчением.

— Я рада, что не видела всего этого, — призналась Дезире.

— А ты как, Анжелина? Хорошо развлеклась в обществе доктора Коста и его сестры? — спросила Люсьена.

— Не лучше вас. И мне нечего рассказывать. Я думаю об этой женщине, которая может умереть. Вы поступите правильно, если помолитесь за нее.

— До чего же ты серьезная, Анжелина! — тихо сказала Одетта. — Мы все же встретились с бродячим актером. Боже, какой он забавный! На траве сделал «колесо», потом прошелся на руках. Настоящий акробат!

— И он играл на скрипке, — подхватила Дезире. — Так хорошо, что я заплакала. «Времена года».

— Да, музыка Дивальди. Я не знаю ничего более прекрасного, — вмешалась в разговор Люсьена.

— Вивальди, — поправила ее Одетта. — Это итальянский композитор. Если ты не знаешь его, зачем утверждать обратное в присутствии Луиджи?

— Она хотела похвастаться, — сказала Дезире. — Если бы ты ее видела, Анжелина! Люлю легла на траву, заложив руки за голову. Я думала, ее груди так и выскочат из лифа.

— Тише! — одернула девушку Одетта. — Нас могут услышать монахини. Оставь Люсьену в покое. Она имеет право лежать на земле.

— Но не показывать свои щиколотки и лодыжки, — возразила маленькая блондинка. — На другом берегу двое мужчин разглядывали ее в лорнет и смеялись.

В столовую вошла мадам Бертен. Девушки сразу же замолчали. Главная повитуха выглядела уставшей. Прежде чем сесть за стол, она показала пальцем на Анжелину и Дезире.

— Вы обе поторопитесь. Я сказала Арманде и Марии, что пришлю вас им в помощь. Эта дама должна находиться под постоянным наблюдением. Кровотечение остановлено, но она очень слаба.

Анжелина мгновенно встала, но Дезире колебалась.

— Мы только начали ужинать, мадам Бертен, — жалобно сказала она.

— Вам следовало вернуться на час раньше. Хватит спорить!

Никто не заметил ни торжествующего выражения лица Люсьены, ни того, что Одетта легонько толкнула ее локтем в бок.

Через три часа 46-летняя пациентка, потерявшая слишком много крови, умерла. У нее вновь открылось кровотечение, лишившее ее последних сил. Анжелина, Дезире, доктор Кост и мадам Бертен были подавлены.

— Пятеро детей остались сиротами, — с жалостью в голосе сказал доктор. — Я жалею, что не заступил на дежурство. Хотел повидаться с сестрой.

— Никто не мог предвидеть этого, — ответила главная повитуха. — Здесь присутствовала мадам Моро. Она помогла мне вставить на место матку пациентки. Я хорошо знаю эту даму. Они с мужем держат кондитерскую в квартале Сен-Мишель. Когда она поступила, то сказала мне, что ее малыш выйдет так же легко, как четверо других детей. Господи, какая трагедия!

Две медсестры принялись обмывать усопшую. Потрясенные Анжелина и Дезире ждали, когда им разрешат уйти.

Наконец мадам Бертен сказала:

— Вы можете идти отдыхать. Доктор, у молодой пациентки начались регулярные схватки. Если у нее отойдут воды, позовите Софи де Монтель и Люсьену Жандрон. Я прилягу на часок, а потом буду в вашем распоряжении.

Филипп Кост вежливо кивнул. Он с нежностью посмотрел на Анжелину, уже открывавшую дверь. Доктор хотел тем самым утешить ее, помочь смириться с трагедией, потому что такое случается в ремесле, которое они выбрали. Вся в слезах, Анжелина смогла лишь робко улыбнуться в ответ.

— Это ужасно, ужасно! — запричитала Дезире, когда девушки оказались в безлюдном коридоре. — Я по-прежнему хочу быть повитухой, но, Бог мне свидетель, у меня не будет детей. Ни один мужчина не дотронется до меня. Никогда!

— Ты не можешь быть в этом уверена, — устало возразила Анжелина. — Но у меня нет сил с тобой спорить.

До самого дортуара они больше не произнесли ни слова. К их великому удивлению, там царила паника. Несмотря на трудный день, никто не спал. Что касается суровой Софи, то она кипела от негодования.

— Анжелина, мы пропали! — вздохнула Одетта. — Люсьена тайком убежала. В столовой она сказала, что хочет спать и пойдет в дортуар, пока там никого нет. Якобы она не хочет, чтобы ее беспокоили. Я осталась за столом вместе с Армандой и Марией.

— Что?! Да она с ума сошла! — воскликнула Анжелина.

— Когда мы пришли в дортуар, ее здесь не было. Вернее, мы думали, что она здесь… — простонала Мария и показала на кровать Люсьены. Казалось, там кто-то лежал. Арманда приподняла простыню.

— Уловка пансионерок: свернутое одеяло, имитирующее тело, — объяснила молодая вдова. — Но это сработало. В дортуаре жарко, я наклонилась, подумав, что Люлю не хватает воздуха, и поняла, что она нас одурачила.

— Но где она может быть? — волновалась Дезире. — Одетта, ты в самом деле не знаешь, что Люлю задумала?

Одетта поклялась своей лучшей подруге, что не выдаст ее. Но сейчас ей стало страшно за Люсьену. Да и испуганные лица девушек заставили ее забыть об обещании.

— Люлю попросила меня задержать вас в столовой, — зарыдала она, охваченная паникой. — Она умоляла меня помочь ей. Я не думала, что все так серьезно. Полагаю, она пошла на свидание с этим цыганом.

Потрясенная Анжелина на мгновение закрыла глаза. Произошло то, чего она интуитивно боялась. Сама не зная почему, она почувствовала страх, который неумолимо разливался по телу и терзал ее сердце. Анжелине казалось, что это любовное свидание представляет для Люсьены большую опасность.

— Возможно, они встречаются около домика садовников, — предположила Жанина.

— Это надо проверить, прежде чем мадам Бертен заметит исчезновение Люсьены, — сухо сказала Софи де Монтель. — И не смотрите на меня так. Я не выдам ее.

— Ложитесь и делайте вид, будто спите. Я пойду ее поищу, — сказала Анжелина.

— А если доктор Кост вызовет Люсьену? — ужаснулась Дезире.

— Пусть одна из вас заменит ее. Скажите, что она плохо себя чувствует.

Анжелина была вне себя от ужасных предчувствий. Она быстро сняла косынку, накинула на плечи платок и выбежала в коридор.

Глава 12

Время сомнений

Тулуза, в тот же вечер

Анжелина шла по темному просторному двору, который все называли парком, поскольку там росло множество декоративных кустарников, платанов и кленов. Ей без труда удалось выйти через служебный вход. Однако она понимала, что грубо нарушает дисциплину, и от смутной тревоги ее сердце бешено билось в груди. Одиночество, полная тишина, кромешная мгла в некоторых местах действовали на нее угнетающе. К счастью, месяц освещал некоторые аллеи и рабатки. Как ни странно, в этом квартале Тулузы, на берегу Гаронны, ее охватил такой страх, какого она никогда прежде не испытывала и на горных тропинках.

«Какая же я глупая, — упрекала себя Анжелина. — Ночью все выглядит по-иному. По крайней мере, здесь нет ни волков, ни медведей. Если бы Спаситель был со мной, я чувствовала бы себя в безопасности».

Дважды Анжелина чуть было не повернула назад, к больнице, в окнах которой горел свет. Даже ночью часть персонала бодрствовала. Анжелина еще не до конца прониклась особенной атмосферой, царившей в этих коридорах, палатах и залах. В любую минуту здесь можно было перекинуться словом с монахиней, медсестрой или кастеляншей. Ночники гасли лишь после восхода солнца, прогоняя прочь страхи, пришедшие из глубины веков, когда темнота вызывала их даже у самых отважных.

Страницы: «« ... 1112131415161718 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«Я пишу без цензуры. Облик цензора не витает предо мною в эту минуту. А между тем, между тем… я не и...
Самобытный русский писатель П. И. Мельников (Андрей Печерский), покоривший читателей романами «В лес...
«…Освобождение всех порабощенных людей, сословий, народов, в том числе и поляков, никак не в том, чт...
«По оконцам кочкового болота скользили волки. Бурый вожак потянул носом и щелкнул зубами. Примолкшая...
«Утром Тосю будить не надо: просыпается она вместе с цикадами и петухами – их ведь тоже никто не буд...
«Конечно, «страшное» разное бывает. Акула за тобой в море погонится, еле успеешь доплыть до лодки, ч...