Знак фараона (сборник) Бекитт Лора
Юноша и девушка вихрем пронеслись мимо цепи безмолвных гробниц и подбежали к колеснице. Лошади, почуяв нечто необычное, нервно всхрапнули. Тия вскочила в повозку первой. Тамит вцепился за борт и запрыгнул внутрь следом за ней.
Возле второй колесницы дремал возница. Он привстал, но не успел сообразить, что происходит. Тия огрела лошадей кнутом, и повозка сорвалась с места.
Колесница мчалась как сумасшедшая; пространство было открыто со всех сторон, и Тия не знала, куда править. В какой-то миг сильные руки перехватили вожжи и бег коней стал ровнее. Девушка перевела дыхание. Она начала приходить в себя. Город мертвых остался далеко позади, а потом и вовсе растаял на горизонте. Впереди простирались безбрежные пески пустыни.
Тамит остановил повозку. Тия прислонилась к борту колесницы и смотрела на юношу сияющими глазами.
— Ты жив! Ты рядом! Этого не может быть!
— Тия! — Он произнес ее имя как заклинание. — Тия!
Им хотелось обняться, хотелось поговорить, однако оба понимали: прежде надо подумать о том, как спастись от погони.
— Нам не удастся пересечь пустыню на колеснице, — с горечью заявил Тамит. — Надо было править в сторону Фив. Придется сделать крюк и объехать Город мертвых с другой стороны.
Тия почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Возможно, то было предчувствие новой разлуки.
— Я не хочу возвращаться в Фивы!
Тамит нежно взял ее руки в свои.
— Все будет хорошо. Больше мы никогда не расстанемся.
В голосе юноши звучала спокойная уверенность, а в янтарных глазах была бездна любви — такой же необъятной, великой, как небо над головой, как пылающий солнечный свет.
Тамит изменился, повзрослел и казался девушке еще прекраснее, чем прежде. Красивые, ловкие движения, отточенная работа мускулов, гладкая, позолоченная солнцем кожа, прямой, честный и чистый взгляд. Ее Тамит! Тия не могла отвести от него глаз.
Юноша увидел, что Тия, выглядевшая заметно повзрослевшей, осунулась, что ее взор омрачен неверием и глубокой болью, и решил, что ей пришлось тяжелее, чем ему. Все это время ее некому было защитить. В этот миг он окончательно понял, что олицетворение его будущего — не тайна рождения, не загадочное золотое украшение, а девушка со светлыми глазами, сияющими, словно Млечный Путь.
Тия достала воду, и они напились. После девушка вынула сверток и протянула Тамиту ожерелье.
— Возьми. Надень. Оно должно тебе помочь.
Тамит выполнил ее просьбу. Потом они тронули лошадей, стараясь не думать о том, что будет, если Мерибу удастся их догнать.
Вскоре позади заклубилась пыль. То было не дыхание свирепого Сета, это была погоня. Тамит стиснул зубы. Они с Тией взялись за вожжи и послали лошадей вскачь. Девушка думала, что сойдет с ума. Они неслись в шуме и свисте сухого, горячего ветра. Тие казалось, что их овевает пламя невидимого пожара. Когда она решила, что больше не выдержит, Тамит остановил колесницу и помог девушке спуститься на землю.
— Идем! Возможно, там нам удастся укрыться!
Тия посмотрела в ту сторону, куда он показывал, и ей почудилось, будто то, что она увидела, внезапно выросло из-под земли.
Храм. Огромные стены, величественные пилоны1. Широкая дорога, обрамленная статуями сфинксов с бараньими головами, а на ней — множество спешащих к святилищу людей.
Наступил полдень; солнце, стоявшее в зените, обрело победоносную, воистину божественную силу. Дыхание прерывалось, по телу струился пот. После изнуряющей жары было заманчиво попасть в полумрак и прохладу храма. Вдобавок беглецы надеялись укрыться в толпе паломников.
Взявшись за руки, юноша и девушка поспешили вперед.
Они осторожно вошли под своды внешнего пилона[7]. Тия давно не посещала храмов, а Тамит не был в них никогда.
Длинные узкие флаги на позолоченных флагштоках. Величественные статуи, священные эмблемы. Искусно изваянные, мерцающие красками колонны. Все это внушало благоговение, восторг и некоторую долю испуга, ибо юноша и девушка явились сюда не потому, что были полны благочестия и готовы к встрече с богами, а потому, что им было негде спрятаться.
Очутившись в просторном и шумном дворе, Тамит и Тия почувствовали себя увереннее. Жрецы, ремесленники, рабы, писцы — каждый был занят своим делом. Постукивали инструментами мастеровые, полуобнаженные рабыни несли в плетеных корзинах священные дары; слышались веселый девичий смех и мелодичный звон браслетов на запястьях и лодыжках. Молодые писцы украдкой поглядывали в сторону юных красавиц и лукаво подмигивали друг другу.
Никто не обращал внимания на юношу и девушку, пока в ворота не ворвалась группа разъяренных людей под предводительством богато одетого мужчины, чье лицо казалось замкнутым и холодным, зато глаза пылали гневом. Это был архитектор Мериб.
Храмовая стража, до сего момента лениво дремавшая в тени, взялась за копья, а Тамит и Тия устремились в святилище, благословенная прохлада внутренней части храма не принесла успокоения. Девушке казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди, а надежда вытечет из души, словно вода из стенок треснувшего сосуда.
Сумрачные, с толстыми стенами и чащей могучих колонн залы пугали, как может пугать подземное царство. Вокруг стояла странная завораживающая тишина. То было не мертвое молчание некрополя, не грозное затишье перед бурей или недоступное пониманию смертных безмолвие вечности. Эта тишина казалась таинственной, проникающей в душу. Божественной.
Навстречу выбежал бритоголовый жрец, потом еще один. Они замахали руками.
— Кто вы такие? Уходите! Сюда нельзя!
Тамит в отчаянии оглянулся по сторонам, и в следующий миг Тия увидела, как глаза жрецов округлились от изумления. Служители храма попятились в растерянности, смятении и священном испуге, а после и вовсе склонили головы, смиренно опустив руки вдоль тела.
Тамит ничего не понимал, Тия тоже. Между тем шум приближался — Мериб со своими людьми шел следом за ними.
Думая только о том, где укрыться и как спастись, юноша и девушка вбежали в последний зал, озаренный сиянием золота, эмали и драгоценных камней. Подняв глаза, они увидели нишу, в которой стояла статуя Амона-Ра, покровителя столицы империи и ее наделенных божественной кровью царей. Безукоризненно правильное, почти нечеловечески красивое, с большими удлиненными глазами и четко вырезанными губами лицо, на котором застыла маска величия. На голове — высокая двойная корона. На шее, груди, руках — множество украшений с символами небесной власти, среди которых Тия узнала те, которые были вырезаны на пекторали Тамита. В следующую секунду девушка потеряла сознание.
Тия не знала, сколько прошло времени. Словно сквозь сон до нее донесся резкий голос. То был голос Мериба:
— Разве вы не видите, что перед вами простолюдин! У него не может быть такой вещи. Возможно, это один из воров, которые расхищают гробницы! Его надо предать суду!
— Тебе прекрасно известно, что я не грабитель. Однажды ты уже выставил меня преступником и отправил в карьер рубить известняк. Ты надеялся, что я погибну, но боги не допустили этого. А украшение я получил при рождении, и оно принадлежит мне! — смело ответил Тамит.
Тия открыла глаза, шевельнулась, потом приподнялась с каменной скамьи, на которую ее уложили, и впилась взглядом в лицо Мериба.
— Ты мне солгал! — бросила она мужу, и ее голос был полон отвращения и презрения.
Мериб, заскрипев зубами от злобы и ревности, повернулся к жрецам.
— Я архитектор, известный и уважаемый в Фивах человек, — заявил он. — Мною построено множество гробниц Города мертвых, среди моих заказчиков — военачальники, судьи, писцы. Зачем мне лгать? Неужели служители Амона готовы поверить любому бродяге, нацепившему на себя украденное золото!
— Прости, — в смятении произнес старший жрец, — но когда я увидел этого человека, мне почудилось, будто...
Он не договорил, но Мериб не стал допытываться, что имел в виду служитель Амона.
— Как вы поступите?
— Передадим дело для рассмотрения верховному жрецу, а если потребуется — чиновникам фараона. А пока заключим этого юношу под стражу.
— Именно этого я и хотел. Полагаю, я могу забрать свою жену и покинуть храм?
— Конечно, господин, мы тебя не задерживаем.
Когда девушку повели к выходу, она упиралась и пыталась вырваться.
— Все будет хорошо, Тия! Амон справедлив! — крикнул Тамит, которого удерживала храмовая стража.
Пока архитектор вел жену через залитые солнцем внутренние дворы и темные залы храма, он не произнес ни слова. Мериб молчал и тогда, когда они сели в колесницу. В этом напряженном безмолвии таилась угроза. Муж напоминал Тие глыбу из камня и льда. Она чувствовала, что гнев, ревность и уязвленное самолюбие затуманили его рассудок, и понимала: сейчас он способен на любые поступки.
Глава 8
Колесница Мериба проехала через бедные кварталы, где суетились полуголые люди с куском материи на бедрах и залитыми потом спинами, и очутилась в сердце Фив с их широкими улицами и величественными особняками.
То был не город в городе, не отдельная страна, а целый мир. Тия не знала здешних обычаев, не знала слов, способных отпирать его двери. Она надеялась только на свою искренность, на силу любви, на сжигающее сердце желание во что бы то ни стало спасти Тамита, ибо ситуация, в которую он попал, была са-мой ужасной из всех, какие только можно вообразить.
Едва ли юноша сможет доказать, что пектораль со знаками божественной власти принадлежит ему по праву, и жрецы, а тем более судьи фараона сочтут его грабителем. Расхитителей гробниц подвергали мучительным пыткам, а после казнили, рассекая их тела на части.
На одном из поворотов, когда колесница замедлила ход, девушка легко спрыгнула на землю и бросилась бежать.
На улице было людно, и Тия быстро смешалась с толпой. Девушка плохо помнила дорогу, и сама не понимала, что помогло ей отыскать дом, в котором жила госпожа Уна. Несколько раз она принималась стучать не в те ворота и ее прогоняли прочь. А потом Тия вдруг узнала и ограду, и особняк, и даже деревья, что росли в саду.
Девушка объяснила привратнику, что ей нужно. Тот обещал передать госпоже, что ее спрашивает Тия, жена архитектора Мериба. Он удалился, и вконец обессилевшая девушка, не выдержав, опустилась прямо на горячую землю.
— Вы меня искали? — спустя какое-то время услышала она мелодичный голос. — Что-то случилось?
Тия подняла голову. Перед ней стояла госпожа Уна, красиво причесанная и элегантно одетая. Девушке стало неловко за свой истерзанный вид: разлохматившиеся волосы, покрытые пылью ноги, измятое платье.
Уна протянула Тие руку.
— Вставайте. Давайте пройдем в дом!
В прохладе и полумраке украшенного искусным орнаментом зала девушка пришла в себя. Она постаралась спокойно и четко изложить цель своего прихода. Рассказала о детской дружбе с Тамитом, о том, какие препятствия чинили ее родные, о браке с Мерибом. О любви и разлуке. О надежде, которая угасала, словно пламя на сильном ветру, о вере в справедливость, которая растворялась подобно брошенной в воду соли.
— Я не знала, что тебя выдали замуж против твоей воли, и не предполагала, что муж дурно обращается с тобой, — задумчиво произнесла Уна, когда девушка умолкла.
— Я устала от его домогательств. С тех пор как я вышла замуж, меня ничто не радует, — призналась Тия и добавила: — Я пришла к вам не ради себя. Главное — выручить из беды Тамита. Кроме вас, мне не к кому обратиться за помощью. Ваш муж — могущественный, приближенный к фараону человек, а вы, — Тия с трудом перевела дыхание, — добрая и справедливая женщина.
— Если юношу обвинят в расхищении гробниц, боюсь, даже Интеб будет бессилен что-либо сделать. В этом случае закон беспощаден. Несчастного подвергнут жестоким пыткам, и он вполне может признаться в том, чего не совершал. — Уна сокрушенно покачала головой и промолвила: — Ты упоминала какое-то таинственное украшение. Откуда оно взялось?
Тия взволнованно сплела пальцы.
— Я не знаю. Тамит говорит, что пектораль нашел его отец. То есть он нашел Тамита, а украшение лежало рядом.
Уна нахмурилась.
— Что значит «нашел Тамита»?
— Он обнаружил мальчика в лодке, которая застряла в тростниках, взял его к себе и воспитал.
Уна не успела ничего сказать, как откуда-то раздался голос, старческий, скрипучий, непонятно, мужской или женский:
— Вы видели украшение, госпожа? Что изображено на пекторали?
Тия ответила на вопрос и только потом разглядела человека, который его задал. Это была пожилая женщина с покрытым морщинами лицом и не по-старчески горящим взглядом.
— Это ты, Мути? Что тебе нужно? — растерянно произнесла Уна.
Старуха усмехнулась, и эта усмешка показалась Тие зловещей.
— Вы же понимаете, что, госпожа. Поговорить с этой девушкой. — И вновь обратилась к Тие: — Сколько лет этому юноше?
— Семнадцать.
Мути кивнула, потом сурово сказала, не сводя со своей госпожи немигающих глаз:
— Это тот, кого вы не можете забыть все эти годы, хотя никогда не говорите об этом вслух. Однако старая Мути умеет читать то, что написано в вашем сердце.
Уна вздрогнула, как от укуса ядовитой змеи.
— О чем ты говоришь? Я не желаю ничего знать! — быстро проговорила женщина. Ее голос странно срывался и дрожал.
— Придется, — безжалостно заметила служанка и повернулась к Тие: — Простите нас, юная госпожа, нам необходимо поговорить наедине.
Уна безропотно поднялась и пошла за Мути. Девушка обратила внимание, как сильно изменилось красивое лицо хозяйки дома, всего минуту назад полное красок. Сейчас в нем было что-то жуткое: безжизненные черты и широко раскрытые, уставившиеся в одну точку глаза.
Тия не слышала, о чем они говорили; между тем служанка провела госпожу в соседний зал, усадила в кресло и дала ей воды.
— Вам известно, госпожа, что многие годы я была кормилицей царских детей. Потом старшей служанкой гарема. Когда господин Интеб решил жениться на вас и забрал в свой дом, ушла с вами, потому что, как и вы, хотела другой жизни. Надежности. Покоя, — сказала Мути и добавила: — Украшение, о котором идет речь, было изготовлено дворцовым ювелиром.
— Для кого?
— Для одного из принцев.
— О нет! — ужаснулась Уна.
— Я взяла пектораль с собой, потому что знала, как вы намерены поступить со своим ребенком, — спокойно продолжила Мути. — Вы не велели класть в лодку никаких вещей, но я поступила иначе, потому что чувствовала: рано или поздно боги приведут мальчика к вам.
— Не надо было этого делать, — бессильно произнесла Уна.
— Не надо?! — Мути повысила голос. — Вам мало наказания богов, лишивших вас возможности иметь детей от мужа? Мало бессонных ночей и бесплодных терзаний?
— Я не знаю, что сказать Интебу! — прошептала Уна.
— Скажите правду. Правду, которую он должен был узнать семнадцать лет назад. Я уверена, он вас поймет.
— А... мальчик? Как быть с мальчиком?
Мути задумалась.
— Придется солгать. Можно сказать, что его похитили во младенчестве. Не думаю, что он станет доискиваться истины. Ему будет не до этого.
— Да, но я... я никогда не видела этого юношу, я не знаю, какой он!
— Если вы о Тамите, то он очень умный, поразительно честный и удивительно красивый!
На пороге стояла Тия. Уна вздрогнула.
— Вы слышали наш разговор, госпожа? — строго спросила Мути.
— Нет. Только последнюю фразу. Простите, но я подумала, что если вы и впрямь хотите помочь Тамиту, то нам нужно спешить.
Тия увидела, как сильно преобразилось лицо Уны: в нем появилась мечтательная нежность и почти девичья мягкость, странная для столь важной особы.
— Ты права. Я прикажу запрячь колесницу.
Под колесами повозки шуршал горячий песок. Ветер шумел в ушах, словно звук далекого прибоя. Тия как никогда остро ощущала свое дыхание, свое тело, мысли и горячую пульсацию крови в жилах. В эти мгновения она верила, что все наконец- то встанет на свои места.
Женщины сошли на землю и, вдыхая запах песка и раскаленного солнцем камня, направились к святилищу по длинной дороге.
Разумеется, жрецы отказались освободить пленника; они не хотели пускать к нему женщин, ссылаясь на то, что о деле еще не доложено ни верховному жрецу, ни чиновникам фараона. Исполненная достоинства и скрытой силы супруга высокопоставленного государственного лица упорно отстаивала свои права и добилась того, чего хотела.
Женщины прошли через маленький дворик к огороженному решеткой сарайчику, в котором заперли Тамита. Когда до решетки оставалось с десяток шагов, Тия не выдержала и побежала.
Увидев девушку, юноша протянул руку сквозь решетку.
— Тия! Ты вернулась!
Они сплели пальцы и вмиг позабыли обо всем на свете.
Уна, которая подошла ближе, смотрела на Тамита с затаенной жадностью и невольным испугом. Одна лишь набедренная повязка — одежда простолюдина или раба. Усталое лицо, загрубевшие ладони.
Но глаза... Уне казалось, будто взгляд юноши проникал в сокровенные глубины ее души, беспощадно обнажая тайные мысли, возрождая угасшие надежды и украденные судьбой мечты. Ее сын! Уна узнавала в его чертах что-то свое, а также черты великого человека, который дал ему жизнь. В жилах этого юноши текла кровь бога, оберегая, возвышая, выделяя его среди остальных смертных. Между ними были семнадцать лет разлуки, ее малодушие и предательство. Вместе с тем Уну охватило до боли сильное ощущение чего-то родного. Женщине казалось, что, стоит сделать несколько шагов, и она познает незабываемое, ни с чем не сравнимое счастье.
— Это госпожа Уна, — очнувшись, промолвила Тия. — Она обещала нам помочь. Гробница, на строительстве которой ты работал, принадлежит ей и ее супругу.
— Я помогу! — взволнованно произнесла женщина. — Просто нужно немного подождать. Мой муж вернется со дня на день, и тогда...
Ей хотелось поговорить с юношей, рассказать ему правду, открыть перед ним дорогу в новую жизнь, но она не смела. Интеб давно смирился с тем, что у них нет детей, и был счастлив настолько, насколько может быть счастлив человек, чья жизнь проходит в непрерывных военных походах, который бывает дома два-три раза в году. Уна терпеливо ждала мужа, изнывая от тревоги за его судьбу; они прожили вместе семнадцать лет, но их встречи всегда были радостными и пылкими.
Хотя Интеб являлся одним из высокопоставленных лиц государства, представлявшего собой непостижимо сложную гигантскую систему, он ревностно оберегал свою личную жизнь от посторонних взглядов. Уна не любила появляться на публике, избегала сплетен и слухов, и муж уважал и разделял стремления супруги. Они сумели сохранить неприкосновенным свой маленький, но богатый чувствами мир. Женщина не думала, что появление Тамита способно разрушить их отношения с Интебом, но у мужа могло быть другое мнение. Все эти годы он безоглядно верил жене, а теперь ему придется узнать о ее тяжком преступлении, о жестоком обмане!
Пока Уна размышляла, Тамит и Тия успели сказать друг другу много горячих слов, а после женщина принялась торопить девушку. Внезапно она почувствовала ревность. Тамит почти не смотрел в ее сторону, зато не сводил глаз с Тии. Он будто не знал или забыл, что она замужем, что она не принадлежит ему и не будет принадлежать никогда.
— Я скоро вернусь, — пообещала Тия и улыбнулась.
— Я тебя люблю, — ответил Тамит.
Когда женщины пошли со двора, Уна не удержалась и обернулась. Ей почудилось, будто во взгляде Тамита сквозит неуловимый оттенок превосходства над другими смертными. Его движениям были свойственны притягательность и изящество, лицо казалось благородным и открытым. Да, это ее сын! Она сумеет его полюбить, и, если он сможет ответить на ее чувства, если ему не доведется узнать правду, они будут счастливы.
Когда колесница въехала в город, женщина сказала девушке:
— Я отвезу тебя домой.
Домой?! Тия вздрогнула. Это было жестоким ударом. Она не могла понять причины этого решения, ей казалось, что Уна оставит ее у себя и ей не придется возвращаться к Мерибу.
На лице девушки отразилось смятение, и женщина, заметив ее состояние, добавила:
— Если ты не вернешься, Мериб обвинит меня и Интеба в твоем похищении. К тому же тебе необходимо убедить своего мужа не преследовать Тамита. Только в этом случае мы сумеем его выручить.
Тия закрыла глаза, из-под ресниц выкатилось несколько слезинок.
— Я боюсь, — призналась она. — Мне кажется, он способен меня убить!
— Не беспокойся. Я провожу тебя в дом и поговорю с Мерибом. Обещаю, он не посмеет обидеть тебя!
Когда Уна и Тия показались в воротах, Мериб вышел на крыльцо и стоял, скрестив руки на груди. Его губы были крепко сжаты, глаза неподвижны. От застывшего облика архитектора веяло враждебной и властной силой.
— Я привезла вашу жену домой, — поздоровавшись, сказала Уна. — Тия решила меня навестить. Еще мне бы хотелось поговорить о цене гробницы. Я готова заплатить значительно больше условленного, если вы снимете обвинения против юноши, который арестован служителями храма Амона-Ра.
Мериб окинул женщину бесстрастным взглядом и сухо произнес:
— Прошу в дом.
Уна прошла в парадный зал. Тия двигалась следом за ней.
Женщина опустилась на сиденье. Девушка примостилась рядом с гостьей. В глубине души Тия все еще надеялась, что ей не придется оставаться в этом доме, что она уедет с Уной, встретится с Тамитом — кошмар пережитого забудется, и для нее начнется новая жизнь.
— Какое отношение вы имеете к этому мальчишке? — спросил Мериб.
— Это вас не касается, — твердо ответила Уна.
Тие почудилось, будто в глазах архитектора вспыхнул огонек безумия; то было исступленное торжество в сочетании с дикой ревностью.
— Я не могу выполнить вашу просьбу. Моя честь не продается. Этот раб похитил мою жену.
— Он не раб, и вас можно привлечь к суду за то, что вы держали в плену свободного человека. Стоит мне захотеть, и Интеб легко добьется этого. Кроме того, до меня дошли слухи, что вы дурно обращаетесь со своей юной супругой.
Мериб резко подался вперед. Тия видела, как побелели его пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла.
— Я? Плохо обращаюсь? Со своей женой?! Каким образом?! Я не сказал ей ни одного грубого слова. Вы можете убедиться, что на ее теле нет следов насилия или побоев.
— Тия вас боится.
Мериб откинулся на спинку кресла и криво усмехнулся.
— Наверное, она страшится наказания за свое бегство с другим мужчиной! Но я столь великодушен и так люблю свою жену, что намерен ее простить.
— Так мы договорились? — спросила Уна.
Мужчина сверкнул глазами.
— Я должен выдвинуть условие: ни вы, ни этот мальчишка больше не будете вмешиваться в мою личную жизнь и оставите в покое мою жену.
Уна кивнула и поднялась. Встретив пронзительный взгляд Тии, она отвернулась и быстро произнесла слова прощания.
Тия долго смотрела ей вслед, а потом повернулась к Мерибу.
— Идем, — сказал архитектор. Его тон не предвещал ничего хорошего.
Девушка вошла в комнату, показавшуюся ей совершенно чужой, и, обессилевшая, опустилась на кровать.
Мериб наклонился, грубо схватил Тию за плечо и бросил ей в лицо:
— Как ты посмела!
— Зачем ты женился на мне, Мериб? — промолвила Тия, устало закрывая глаза.
— Чтобы завладеть твоей красотой и волей, твоими помыслами, душой, сердцем и телом, — вкрадчиво произнес мужчина.
Тия глубоко вздохнула и прижала руки к груди.
— Я никогда не буду твоей по-настоящему. Я не смогу полюбить тебя. Ты должен это знать. Мое сердце всегда будет принадлежать Тамиту. Я мечтала и мечтаю о нем каждый день и каждый час своей жизни.
Когда она умолкла, Мериб с силой ударил ее по лицу и в бешенстве вскричал:
— Сейчас тебе придется пожалеть о своих словах!
Он навалился сверху, вцепился в волосы девушки, а потом принялся рвать на ней платье.
Тия поняла, что он хочет причинить ей боль, настоящую боль. Он изнасилует, покалечит, возможно, даже убьет ее. Кричать бесполезно, никто не придет ей на помощь. Она одна. В этом доме, в этом городе, в целом мире. Она сказала Мерибу правду, правду, которую он скрывал от себя. Сейчас истина встала перед ним во весь рост, обнаженная и беспощадная, и он не мог смотреть ей в лицо. Пожалуй, стоит открыть ему еще кое-что.
Тия сделала над собой усилие и почти спокойно произнесла:
— Не бей меня, Мериб. Не насилуй. Я беременна.
Он замер, потом разжал руки.
— Ты лжешь!
— Я говорю правду.
Он поднялся на ноги и сказал:
— Придется позвать врача. Я хочу, чтобы он подтвердил твои
слова.
— Зови кого хочешь. — Тия, даже не посмотрев на мужа, отвернулась к стене.
Мериб ушел, а она лежала и думала. Когда роковые слова были сказаны вслух, девушка окончательно поняла, что ее опасения реальны. Она ждет ребенка. Ребенка от Мериба. Он будет расти в ее теле, лишать ее способности дышать полной грудью, верить в счастливые перемены, надеяться на освобождение. Он будет стоять между ней и Тамитом, между ней и тем будущим, о котором она мечтала.
Мериб в самом деле послал за лекарем. Пожилой мужчина задал Тие несколько вопросов, на которые она ответила равнодушным, тусклым голосом, и деликатно ощупал ее тело сквозь легкую ткань. Потом вышел за дверь и почтительно обратился к Мерибу:
— По всем признакам ваша супруга действительно беременна.
Тот судорожно вздохнул.
— Давно?
— Полагаю, больше двух месяцев.
— Она ничего мне не говорила, — подозрительно произнес Мериб.
— Это неудивительно. Юные женщины зачастую не сразу догадываются о своем состоянии, особенно если рядом нет матери или мудрых наставниц, — сказал врач и добавил: — Она очень напряжена. Это вредно. Сделайте так, чтобы она успокоилась и впредь постаралась не волноваться.
— Хорошо, — кивнув, произнес Мериб.
Он заплатил лекарю и вошел в комнату Тии.
Девушка лежала на спине. Ее сердце билось неровно и часто, а глаза казались стеклянными. Мериб опустился рядом, осторожно положил руку на живот своей супруги и нежно погладил.
— Я очень рад, что у нас будет ребенок. Я давно этого хотел. Прости за то, что я поднял на тебя руку. Больше это не повторится. Давай не будем огорчать друг друга. Забудем прошлое и начнем новую жизнь.
— Я не сумею забыть, — тихо промолвила Тия и отвернулась к стене.
Глава 9
Горизонт утонул в свинцовых сумерках. Легкий ветер шевелил плетеные занавески. Уна молча глядела на мужа, и по ее спине пробегали мурашки, словно на разгоряченное тело внезапно попали брызги холодной воды.
Много лет она жила не ради денег, не ради призрачной цели, а ради того, что нельзя ни купить, ни продать, что несравнимо ни с величием фараонов, ни с преклонением перед вечностью. Ради любви. Она задыхалась от счастья, когда ее муж возвращался с войны и они смыкали объятия, потому что хорошо знала: слишком много живых людей в этом мире напоминают мертвецов. Да, они дышат, двигаются, говорят, но они мертвы, как мертвы мумии, что спокойно спят в своих вечных домах.
Интеб был живым; хотя ему довелось повидать много смерти и крови, он страстно любил ее и понимал как никто другой. Верный собрат фараона по доблести и оружию, он с молодости был обласкан при дворе, носил золотые ожерелья и браслеты и неизменно получал свою долю трофеев в виде земель, драгоценностей и рабов. Интебу пришлось воевать как с полудикими нубийцами и бедуинами, так и с хорошо организованными и искусными сирийцами и хеттами. За двадцать лет службы в войске он приобрел огромный опыт и сделался одним из военных советников царя.
Должность, которую пожаловали супругу Уны, считалась наследственной, но наследников не было, что не могло не огорчать Интеба. Несмотря на это, ему никогда не приходила мысль взять в дом другую женщину, которая, возможно, родила бы ему сына.
Уна протянула мужу свежее пиво. Он принялся пить, глядя на супругу поверх края чаши. Она отвечала взором, полным той невыразимой нежности, которую может породить только истинная любовь.
Теперь Уна могла признаться в том, что обманывала себя целых семнадцать лет. Навязчивые мысли уходили и возвращались, она боролась с ними и не могла побороть, они точили ее мозг, словно черви. Ребенок. Ее сын. На протяжении семнадцати лет воспоминания о нем жили в ее душе, которую терзали угрызения совести, в сердце, которое ныло от неисцелимой тоски.
На самом деле счастье Уны не было даром богов, она его купила, заплатив слишком высокую цену.
— Интеб, — взволнованно произнесла женщина, — я должна сказать тебе нечто важное.
Уна поведала мужу о строительстве гробницы, о Тие, которая обратилась к ней с просьбой помочь спасти юношу по имени Тамит. Интеб выслушал супругу без удивления. Мужчина знал, что у нее отзывчивое сердце.
Когда женщина упомянула о пекторали, Интеб промолвил:
— Откуда он ее взял? Возможно, этот юноша в самом деле расхититель гробниц?
— Нет. — Лицо Уны пылало жарким румянцем. — Это мой сын.
Она не знала, как подготовить мужа, потому сразу сказала правду и лишь после этого принялась излагать все по порядку.
Интеб слушал жену, одновременно вспоминая далекое прошлое, когда он, тогда еще молодой, но уже прославленный воин, повстречал свою единственную любовь. Уна была танцовщицей во дворце и, разумеется, одной из наложниц фараона. Впервые Интеб увидел ее на пиру в честь одной из военных побед Сети.
Одеждой Уны, как и других девушек, была полоска кожи, продетая между ног и удерживаемая на талии вышитым поясом. Ожерелья и браслеты мелодично звенели, тонкие руки красиво изгибались, стройные ножки мелькали в такт музыке. И все же больше всего Интеба поразили глаза танцовщицы: наивные и страстные, золотистые, как само солнце. Весь вечер молодой воин завороженно следил за девушкой жадным, тоскующим взглядом. Он сразу понял, что никогда не сможет ее забыть.
Читать бесплатно другие книги:
