Попаданец Сашка Максимов Альберт
— Ничего, сейчас исправлю.
Сашка сходил к прачке, одолжил нож, какую–то жидкость, плохо пенящуюся, но хоть такую, и выстриг весь хохолок на голове Дара, попутно подчистил и остальные участки его головы. Сейчас Дар был гладко выбрит, как и полагалось свободному человеку в этом мире.
— Теперь пойдем в трактир, там поедим по нормальному. И еще надо найти бабку–травницу, тело твое почистить от язв. Но это после трактира.
В трактире Сашка заказал мяса с гарниром на четыре медянки. Принесенного заказа мальчишкам вполне хватило. Сашка ел сам и одновременно кормил Дара. Тот заметно повеселел, изменился, ушла куда–то постоянная хмурость и исчезла обреченность из его серых глаз.
В трактире сидели долго, никуда не торопясь, либо болтали, либо, наоборот, молча впитывали чувства, познавая друг друга. Дар, погруженный в свои мысли, вдруг спросил Сашку:
— Ты говорил, что это одежда того оруженосца, Хелга. Сколько ему лет?
— Он нас постарше года на два. То есть… извини, меня постарше. Твой, наверное, ровесник. Но ты, Дар, не расстраивайся, теперь будешь нормально есть, поправишься и подрастешь.
— Пятнадцать лет, — задумчиво прошептал Дар.
После трактира друзья бродили по городу, нашли травницу, которая охая, натерла Дара какими–то мазями и велела заходить регулярно за повторным лечением. Бабка обещала, что уже через месяц тело Дара станет чистым и гладким.
Потом мальчишки снова бесцельно гуляли, а когда стало темнеть, пошли домой, в воровской притон.
Почти все его обитатели были на месте. Когда вошел Сашка с чудесно преобразившимся Даром, мальчишки пооткрывали рты, настолько велико было их изумление. Но Дар, войдя в комнату, как–то потерял приобретенную за день уверенность, заметно сник и шагнул в свой грязный угол. Сашка его остановил, задержав за плечо, потом развернул и повел к лежакам. У своего двухъярусного лежака остановился и, напрягшись, приподнял Дара на второй ярус лежака, который он занимал. А сам прошел к началу стола и протянул вожаку 4 медянки.
— За обоих.
Тот молча принял, посмотрел в глаза Сашке. Сашка взгляд не отвел.
— Ну, а ты чем обрадуешь, Глина? — вожак перевел свой взгляд на одного из мальчишек…
Когда настала пора распределять еду, вторую половину курицы получил один из малознакомых Сашке мальчишек. Получил свой кусок в миске и Сашка. Последний кусок, для безрукого мальчика, вожак бросил в угол, где раньше тот обитал. Все мальчишки застыли, ожидая, как поступит Сашка. А Сашка посмотрел на валявшийся на грязном полу кусок мяса, взял свою миску со своим куском мяса, подошел, поднял валявшийся кусок и положил его к себе в миску. Затем пошел к лежаку и забрался на него. Свое и поднятое с пола мясо он поделил с Даром. Ел сам и кормил того с рук. А остальные мальчишки ели свои порции и бросали растерянные взгляды на Сашку и Дара.
Наступила ночь. Для двоих лежанка была тесновата, Сашка располагался с краю и на всякий случай, чтобы не упасть обнял Дара и почувствовал, как рука друга сделала тоже самое. Сашка не видел глаз Дара, но чувствовал, что тот не спит и смотрит на него.
— Ты мне как брат, — тихо прошептал Дар.
Следующие дни были ничем не примечательны. Мальчишки бродили по городу, обедали в трактире, потом шли к травнице и лечили Дара. По вечерам Сашка кидал Ржавому четыре монетки, а тот, словно не замечая ничего, при дележке мяса по–прежнему бросал кусок для Дара на пол.
В один из вечеров, перед сном, Сашка вышел с Даром по нужде. Следом за ними вышел Бельмо, который всё так же зло смотрел на друзей и время от времени отпускал в их адрес сальные шуточки. Большинство мальчишек смеялись, хотя уже и не так задорно, как в первый день появления Сашки в притоне.
— Ты ему и задницу вытираешь, папочка?
Сашка никак не отреагировал на поддевку.
— Когда я к тебе обращаюсь, ты должен мне отвечать. Слышишь ты, дерьмо Обрубка? А ты знаешь, что Обрубок родился в сточной канаве от матери–потаскухи?
Дар дернулся, скривился. Сашка, наконец, повернулся к Бельму.
— А ты от кого родился? От самки орка?
— Что–о–о! — взревел Бельмо и, шагнув к Сашке, сильно ударил его в грудь. Сашка упал. Бельмо был сильным подростком, на голову его выше. Бельмо широко размахнулся ногой, метя Сашке в живот, но, как и несколько дней назад, удар не состоялся. Тогда за него вступился Ловкач, а сейчас на помощь Сашке бросился Дар. Что может сделать безрукий мальчишка? Пнуть врага ногой. Это и сделал Дар. Бельмо вскрикнул, дернулся, но остался на ногах. Затем ударил Дара, тот полетел далеко в сторону. Бельмо шагнул следом, желая добить мальчишку, но услышал сзади движение Сашки: тот успел встать на ноги. Бельмо зло ощерился и достал нож.
— Сейчас ты встретишься со всеми орками, — Бельмо слегка оттянул руку с ножом для лучшего удара.
— А ты встретишься только с орками–храмовниками. Уже завтра, в загоне для жертвенных рабов — услышал он сзади голос Дара. — За убийство свободного человека. Можешь убить и меня, но ничего не изменится, всё равно пойдешь в загон к храмовникам.
Бельмо стоял, зло ощерившись, потом убрал нож и процедил:
— Ты, Обрубок, сам сдохнешь в навозной куче. — И ушел в дом.
Сашка поднял Дара на ноги и спросил:
— А чего это он нас не убил?
— Бельмо большой трус, может обижать только тех, кто слабее его. Он сильнее Ловкача, но с ним не задирается: боится. Но больше всего он боится попасть к храмовникам. А вот подлянку устроить может, надо с ним быть поосторожнее.
А через два дня друзья, выходя в очередной раз от травницы, на соседней улице встретили Бельмо. Тот стоял около какого–то дома и не замечал ребят. Или делал вид, что их не замечает. Вечером в притоне, Бельмо сидел довольный и постоянно плотоядно усмехался. Но шуток в тот вечер почему–то не отпускал. Сашка на это внимания не обратил, наоборот, он был рад, что в тот вечер никто их с Даром не задевал. Только Дару все это очень не нравилось, но понять, что происходит, он, как ни пытался, так и не смог.
На следующий день, после обеда в трактире, друзья снова пошли к травнице, лечение помогало, язвочки и коросты заметно уменьшались. Возле дома травницы их окружило пять мальчишек, двое примерно их возраста, двое на пару лет старше, а один, здоровяк, и вовсе выглядел лет на двадцать.
— Это ты, что ли, папочка Обрубка? — обратился тот к Сашке.
— А ты откуда знаешь? — хотел ответить Сашка, но внезапно его обожгло мыслью с найденным ответом на незаданный вопрос. Бельмо! Точно, Бельмо. Он вчера их выследил, то–то вечером был таким довольным.
— А ты сам кто? — все–таки задал вопрос Сашка.
Здоровяк усмехнулся и достал нож.
— Это Бычара. Со своими, — вместо здоровяка ответил Дар.
— Говорят, ты богатый. А делиться не любишь. И порядки свои устанавливаешь. А мы таких не любим. — Бычара кивнул своим ватажникам, те слаженно подхватили двух мальчишек под локти, и повели их в пустынный переулок.
— Кошелек, куртку, сапоги. Снимай, — приказал Бычара.
— И штаны. Они кожаные. Мне в самый раз будут. — Сказал один из двух погодков Сашки.
— Мне тоже снимать? — спросил Дар, на которого никто не обращал внимания.
— Кому нужно твое дерьмо, Обрубок? — ответил Бычара. — Живи и радуйся. Еще не нагадил в штаны? — мальчишки беззлобно рассмеялись.
— А ты чего стоишь? — снова обратился к Сашке главарь. — Давай шустрее двигай клещами.
— Нет, — покачал головой Сашка.
— Тогда зарежем.
— Режьте.
— Смелый что ли? Мы ведь не ваша трусливая удача, которая только воровать может. У нас каждый месяц кого–то забирают к храмовникам. Зарежем и тебя. Обрубка тоже, никто и не узнает. А если и прознают, то мы попасть к храмовникам не боимся. Все там будем, судьба у нас такая.
Сашка стал расстегивать куртку. Бычара довольно кивнул головой. Дар коснулся своей культей Сашкиных рук:
— Подожди.
— Дар, неужели ты думаешь, что я из трусости? Но они тогда и тебя зарежут.
— Прости. Я не это подумал. Если ты сбежал от храмовников…
— Ты сбежал от храмовников? — Бычара удивился.
Сашка кивнул головой.
— Ну–ка расскажи!
— Забирайте, что хотели, а рассказ не для вас.
— Подожди ты. Да одень ты куртку. У нас что, своих нет? Расскажи лучше про храмовников.
Сашка рассказал про то, как его взяли в плен и отдали храмовникам, как они сбежали и как погиб Овик.
— Вот это да! — прокомментировал Сашкин рассказ Бычара. Нож он уже давно убрал под куртку. — А что ты не поладил с вашим Бельмом?
Сашка пожал плечами, а Дар сказал:
— Бельмо трусливое дерьмо. Хотел нас зарезать, но испугался, что за это попадет к храмовникам. Вот и решил вашими руками. Или ограбить до нитки или зарезать.
— Действительно, дерьмо. Вся ваша удача трусы. Кроме вас. Хотите ко мне в удачу?
— Спасибо, но мы не меняем друзей.
— Бельмо друг?
— Нет, но все равно не меняем.
— Как хотите. Но если передумаете, найдете нас, приходите. Приму всегда.
— Спасибо.
Бычара со своими ватажниками ушел. Сашка сел на землю. Его слегка трясло.
— А я ведь сильно испугался.
— Я тоже. Не за себя и наверное, не за тебя… Нет, не так… Понимаешь, Сашка, ты для меня как брат и я испугался, что это исчезнет. Понимаешь?
— Наверное, понимаю. Ты мне тоже как брат. Но я не знаю, что такое иметь брата. У меня их никогда не было. А у тебя?
— Были, но они старше меня.
— А где они, что с ними?
— Убили.
— Прости.
— Не извиняйся, для меня это было так давно, целую вечность назад. Я даже думаю, что этого не было. Просто приснилось. Я был совсем маленьким, когда прибился в удачу. Ватажником был другой. Пиявка. Ржавый был при нем.
— А что с ним, с этим Пиявкой случилось? Погиб или поймали?
— Нет, Пиявка жив. Гад еще тот. Он теперь при Хитреце в помощниках ходит.
— Что за хитрец такой?
— Хитрец — это кличка. Он главный в ночной жизни города. Часть собираемых Ржавым денег, половину разницы, тот отдает Пиявке. Так заведено.
— А Бычара?
— Бычара тоже кому–то отдает. Все стекается к Хитрецу.
— А Хитрец тоже кому–то отдает?
— Я не знаю. Ржавый тоже не знает. Может, и Пиявка не знает.
— А кто может быть выше Хитреца?
— В ночной жизни никто. Гендован — герцогский город. Герцог не будет связываться с бандитами. С ними у него разговор короткий. Или в рабы или к храмовникам.
— А окружение герцога?
— Вокруг герцога — графы. Благородные. А благородные не будут иметь дело с бандитами. Хотя Черный Герцог, — глаза Дара заметно потемнели. — Тот может. Он даже с орками дело имеет. Черный Герцог — самый сильный сюзерен в королевстве. Он даже сильнее короля. Когда шесть лет назад Черный Герцог напал на графа Ларского, а его земли были королевским доменом, то король ничего не смог сделать. Или сил не было или испугался. Говорят, он слабый.
— И чем там закончилось с этим Ларским?
— Он захватил его замок, вырезал всех и присоединил к своим землям. Вассалы графа на помощь не успели прийти — на земли графства вторглись с севера орки. Пока они с ними занимались, Черный Герцог захватил замок. Многие из графства бежали от орков сюда, в Гендован.
— Ты тоже?
— К травнице пойдем, — переменил разговор Дар.
— Пошли.
Вечером, возвратившись в притон, Сашка с удовольствием наблюдал покрывшуюся красными пятнами физиономию Бельма. Он специально потряс мешочком с деньгами перед ним.
А вот деньги таяли, и мешочек с деньгами становился все тоньше и тоньше. Надо было что–то придумать, как пополнить монетные запасы. И Сашка придумал. Аристократы ездили по улицам Гендована в каретах. Но то ли карет было мало, то ли денег на такую роскошь не у всех аристократов хватало, но транспортная проблема в городе была налицо. Нет, конечно, еще оставались разные повозки и телеги, но видеть какого–нибудь барона в телеге было бы просто смешно. Впрочем, у баронов были лошади. А вот баронессы на лошадях не ездили. А баронесса в телеге — это, действительно, зрелище было не очень приятное. В первую очередь, для самой баронессы. А были еще и не знатные, но богатые люди. Для них тоже существовала возможность верховой езды. Но не у всех под боком в нужный момент были лошади и не все могли на них ездить. Старики, маленькие дети, просто больные люди оставались за гранью решения транспортных проблем.
Вот Сашку и посетила мысль об использовании рикш. А что? И отвезти можно нужного человека и не на телеге вовсе, как какого–то крестьянина повезут, а с человеком вместо лошади, пусть даже этот человек всего лишь мальчишка. Сказано — сделано. Для того чтобы изготовили тележку о двух колесах с удобным сиденьем, Сашка потратил целых две серебрянки. Зато тележка получилась вся на загляденье. Теперь осталось только разрекламировать новую услугу. С этим и вовсе проблем не было.
Сашка впрягся в тележку, Дара посадил внутрь и побежал. Конечно, надолго его не хватило, пришлось перейти на шаг, зато Дар разошелся вовсю, громко крича на всю улицу:
— Кто хочет прокатиться? Плата от одной медянки.
Тележку сразу же обступили дети, набежавшие со всей округи, за ними стали останавливаться и мужчины с женщинами.
— А ну, прокати–ка меня, — согнал Дара тучноватый мужчина. — Отвези меня на улицу гильдии ткачей.
Вот первая медянка и стала почином, да и немалым в тот день — девять медянок. Друзьям по итогам трудового дня удалось расплатиться за мясо и ночлег, да еще и осталось по медянке на каждого.
Через несколько дней выручка стала расти: новый вид транспорта стал завоевывать популярность. Видя Сашкины успехи, в их удаче еще несколько ватаг заказали точно такие же тележки, но на стоимости услуг перевозчиков конкуренция никак не отразилась. Но зарабатывала их пара все же меньше других. Проблема была в том, что Сашка быстро выматывался — на других тележках мальчишки работали по очереди, сочетая работу с отдыхом. А у его напарника рук не было. Потаскай–ка один тележку с дородными пассажирами! Вот и приходилось Сашке делать перерывы для отдыха. Но даже они не очень помогали, и Сашка к вечеру буквально приползал в притон, валясь от усталости.
Дару это радости тоже не прибавляло, наоборот, он стал тяготиться своей беспомощностью. Так и сказал Сашке, мол, я тебе в обузу, чего ты со мной носишься…
— А ты бы мне помогал? Будь я на твоем месте? Скажи.
Дар покраснел.
— У меня был друг. Овик. — продолжил Сашка. — Его убили орки, но уже потом. А когда мы сбежали от них, у Овика руки все пообгорели, такие пузыри были. Он из семьи охотников, лес знал, охотиться умел. А я ничего не умел, да и сейчас тоже. В лесу пропаду. А Овик с больными руками полез в ледяную реку рыбу ловить. Он меч использовал как гарпун. И ловил. А ноги после этого у него были все синие–синие. И руки все больные. Но он ловил эту рыбу для себя и для меня. Неужели я буду считать, кто сколько денег принес? — Сашка взглянул на Дара.
— Я понял. Понял, что я дурак. Жаль, что ты мне не брат.
— И мне жаль. А с тележкой, действительно, надо что–то решать. Давай сдадим ее в аренду?
— А это как?
— Предложим нашим, пусть на ней деньги зарабатывают, а нам за нее платят по две медянки в день. За сорок дней стоимость тележки окупится и начнет давать прибавок.
Так и поступили. В удаче бестележных мальчишек было явное большинство, и предложение друзей было встречено на ура, даже подрались немного за право получения тележки в аренду.
А на следующее утро, уйдя из воровского притона, Дар остановил Сашку и нерешительно спросил:
— Сашка, ты меня очень прости. За все.
— За что? — удивился он.
— Я тебе не все рассказал, но мне это тяжело.
— Ну и ладно.
— И еще прости, что навязываюсь. Только не обижайся. Я вчера тебе сказал, что ты для меня как брат.
— И ты для меня тоже.
— Ты не против стать настоящим братом?
— А как это?
— Пойдем в Храм Клятв и породнимся. — Дар смотрел на Сашку с нерешительной надеждой.
Он ведь себя ущербным считает, считает себя ниже меня, боится, что я откажу, подумал Сашка и ответил:
— Давай породнимся. У меня здесь нет никого.
— Совсем нет родственников?
— Совсем.
— При породнении считается, что один принимает другого в свою семью. Но ни у тебя, ни у меня семей нет.
— Я тебя приму с радостью к себе.
— Давай наоборот.
— Почему? — удивился Сашка. Он вроде бы в их связке считался главным. Да и не вроде бы, а точно — главным!
— Ну, — Дар отвел глаза, — я тебя старше. Так лучше будет. Пожалуйста, Сашка, я тебя очень, очень прошу!
— Ну, ладно, — Сашка все–таки недоумевал, почему так настырен Дар.
— Как твое полное имя?
— Александр.
— Я — Дарберн. Только не называй меня так. Лучше — Дар.
Мальчики двинулись в Храм Клятв. Каменное здание было небольшим и невзрачным, однако внутри поражало богатым убранством. Горящие длинные свечи, чей огонь отражался на колоннах, покрытых позолотой, создавали особую торжественную обстановку.
Заплатив десять медных монет, жрец храма приступил к совершению обряда. Он достал два кремниевых ножа, позолоченный кубок, налил туда рубинового вина и велел мальчикам сделать надрезы на руках. Дару пришлось зажать нож между своих культей, а Сашка подставил поудобней руку. И тонкая струйка брызнула по его руке. Тут же он своим ножом сделал разрез на изуродованной руке Дара. После этого руки мальчиков соприкоснулись ранами, капли их общей крови потекли в кубок. Жрец произнес торжественное заклинание:
— Дарберн, принимаешь ли ты в свою семью Александра?
— Принимаю.
— Александр входишь ли ты в семью Дарберна?
— Вхожу.
Жрец поднес кубок с вином к губам Сашки, тот отпил половину напитка. Затем жрец поднес кубок Дару, тот допил остатки.
— Именем всех наших богов объявляю, что Александр стал членом семьи Дарберна. О чем будет занесена запись в Вечную книгу.
Так у Сашки появился старший брат.
— У тебя скоро кончатся деньги при таких тратах, — сказал Дар, выходя из Храма Клятв.
— Кончатся, — вздохнул Сашка. — Осталось две серебрянки с мелочью. На десять дней всего.
— Я пойду снова просить милостыню, — сказал Дар.
— И много тебе дадут? Раньше калеке–оборвышу почти не давали, а сейчас ты изменился. Рук нет, но выглядишь здоровее и увереннее.
— Хоть снова голодай. А где еще достать денег? Я все–таки попробую, может, что–нибудь и кинут. Хоть медяшку.
— Постой, — у Сашки появилась мысль, — пойдем просить милостыню вдвоем, но попробуем иначе…
Встав на довольно оживленной улице, Дар держал в своих изуродованных руках миску для подаяния, а Сашка при приближении прохожих громко говорил:
— Лучше быть без рук, чем рабом.
Прохожие шли мимо и смеялись над мальчишками. Некоторые останавливались и, забавляясь, спрашивали:
— Ну и как тебе без рук, вор? Чем теперь воруешь? Своей удой? Смотри, снова поймают и ее укоротят.
Дар был мрачен, да и Сашке его мысль уже не казалась такой удачной. Даже совсем неудачной. И вдруг в миску Дара упала монетка, кинутая высоким кряжистым человеком. Кинул и пошел дальше. Мальчишки взглянули в миску, там лежала серебрянка. Целая серебрянка!
— Мне за месяц столько не давали.
К концу дня в миске прибавилось и медянок. Целых двенадцать штук.
— За сегодняшний день отдадим четыре, оставшуюся половину Ржавому, у нас останется еще двадцать четыре медянки. Хватит на три–четыре дня.
Вечером в воровском притоне Сашка подошел к Ржавому вместе с Даром. Положил четыре медянки за обоих. А потом серебрянку.
— С нее нам сдачи шестнадцать медянок. Двадцать четыре тебе.
— Ты заработал?
— Оба.
Ржавый молча отсчитал сдачу, положил серебрянку себе в мешочек и обратил внимание к следующему даннику.
При раздаче мяса, последним опять шел Дар. Сидевшие за столом мальчишки перестали жевать. Ржавый достал кусок, посмотрел на угол, где раньше обитал Дар и бросил кусок мяса… на стол.
Глава 8
Герцог Пиренский, известный в Атлантисе как Черный Герцог, холодно смотрел на Сиама, своего десятника, занимавшегося выполнением особых поручений герцога. Десятник висел в центре зала, подвешенный за кисти рук. Босые ноги нависали над металлической клеткой с мелкой ячеистой сеткой. Крышка клетки была откинута в сторону и ноги Сиама нависали почти вровень с верхним краем клетки. Сквозь ее ячейки можно было видеть большую и, судя по всему, голодную крысу, внимательно смотревшую на вожделенную пищу.
— Ты отсутствовал больше трех месяцев. С тобой ушло пять человек, включая жреца, обратно никто не вернулся. Через несколько седмиц после твоего ухода жреца нашли мертвым, но в совсем другом месте. А ведь я лично поручил тебе заботу о нем. Жрец был доверенным человеком Селимана. А где теперь верховный жрец Великого Ивхе? Тоже мертв. Теперь я хочу узнать всю правду. Всю. Но вначале я разрешаю тебе сказать слова в свое оправдание. Я слушаю.
— Ваше сиятельство, у меня нет оправданий.
— Вот как?
Черный Герцог задумался, он даже немножко был обескуражен. Обычно в таких ситуациях обвиняемые начинали оправдываться, умоляли простить, называли настоящих, на их взгляд, виновных. Но после этого Черный Герцог давал знак палачу, стоящему чуть в стороне, тот начинал отпускать веревку, а дальше… дальше виновные выкладывали всю правду. Редко кого Герцог прощал, но и эти счастливчики были в большей степени обязаны жизнью вовсе не доброму характеру своего господина, а причинам чисто практическим. Хромые на одну ногу или и вовсе безногие служили хорошим наглядным примером того, как поступает Герцог, если его приказы выполняются плохо. А еще Черный Герцог требовал от своих людей думать головой и проявлять инициативу. В ситуациях, в которые попадали его люди, нельзя было все предусмотреть и оградить рамками инструкций.
Ответ десятника был необычен. Поэтому вместо сигнала палачу Герцог задумался, а затем снова спросил:
— Итак, где же ты пропадал все это время? Рассказывай.
Висеть за подвешенные кисти рук было неудобно, и боль все сильнее пульсировала в руках, отдаваясь в висках, но сейчас не это главное, главное — остаться живым и желательно с целыми ногами.
— Ваше сиятельство, жрец и трое моих людей пытались проникнуть на развалины старого Лоэрна, он, как вы знаете, располагался на большой возвышенности. Я с Пуримом остался снаружи развалин. У подножия я выбрал место, с которого можно было что–то увидеть. Ночь, была ночь, но эти орки бодрствовали. И они их схватили.
— Трех твоих людей? Ладно, жрец, тот привык с безоружными и связанными воевать, к тому же калека, но твои люди? Лучшие люди!
— Ваше сиятельство! Как они не почувствовали засады, я не знаю, но я видел, что их повязали сетью. Даже под сетью они смогли зарубить пятерых!
— Дальше!
— Я просидел на морозе почти двое суток.
— И цел?
— Мы менялись с Пуримом, по очереди грелись.
— У костра?
— Да, ваше сиятельство, но мы развели его в яме и далеко от подножия. Приходилось долго идти, но один человек всегда следил за орочьим селением.
— Селение было на развалинах старого Лоэрна?
— Да, ваше сиятельство. Это и странно, почему орки выбрали развалины. Мы и хотели все проверить.
— Дальше!
— Через полтора с лишним дня из селения выехали орки, больше десятка. Они вели в колодках моих парней.
— А жрец?
— Жреца я не видел, уже потом оказалось, что жрец, мертвый жрец, был в одном из мешков, что везли храмовники. В других была еда и фураж.
— Почему ты на них не напал и не освободил своих людей? Ты один стоишь десятка орков. И еще у тебя был один человек.
— Ваше сиятельство, вы всегда требовали думать. И подчинять мелкое крупному. Жрец был ценнее моих парней, но его я не видел. Поэтому решил проследить, куда они их ведут и напасть тогда, когда орки уйдут далеко, чтобы не услышали в селении. Но они почему–то вместо лоэрнских храмов повели пленников по дороге в Амарис. Поэтому я и решил не спешить с нападением.
— Дальше.
Сиам облизнул сухие губы, капли пота текли по его лицу, но Черный Герцог не обращал на это внимания.
— Дальше, ваше сиятельство, они даже не повернули к храмам, что в земле Амариса, а прошли еще дальше. И верст через двадцать, уже к северу от Амариса достали из мешка труп жреца и оставили его рядом со старой дорогой. Потом свернули на проселочную дорогу, почти тропу, и в верстах в десяти от города разбили лагерь. Пока я смотрел на брошенный ими труп, пока догонял орков, а за ними шел следом Пурим, орки убили моих людей. Я просто не успел. Больше месяца они не двигались с места. Еды им хватало. Мы следили по очереди. Затем к ним подъехало еще два орка, и они все поехали к Амарису. Рядом с городом разбили лагерь, через несколько дней к ним пригнали полтора десятка рабов, которых они и повели на запад.
— И ты полтора месяца бездействовал?
— Да, ваше сиятельство. Я решил взять в плен одного–двух орков и допросить их о том, что произошло в селении со жрецом. И почему они увезли труп жреца из Лоэрна к Амарису. И почему подбросили, а они именно подбросили, могли бы съесть. Но на той стоянке они весь месяц находились все вместе, никто не отходил. Мы зря прождали. Поэтому, уже когда храмовники повели рабов, мы решили ускорить события. На одной из их стоянок мы разошлись с Пуримом в стороны. Он должен был подстрелить одного из них, ранить, но не убивать. Вторым выстрелом должен был промазать. По моему замыслу большая часть орков, посчитав, что в лесу прячется не очень умелый одиночка–мститель, должна броситься его ловить. В лагере помимо раненого орки могли оставить двух–трех, не больше. Тогда я смог бы с ними справиться и взять парочку в плен. И там же на месте выпытать у орков все, что они знают.
— А разве вернувшиеся храмовники не догадались бы в чем дело? Да и рабы им все могли рассказать.
— Ваше сиятельство, я планировал взять тела допрашиваемых орков с собой и по дороге закопать. А всех рабов собирался убить прямо там на месте. Это не сложно по времени, они же все были связаны в рогатины.
— И каковы твои успехи?
— Ваше сиятельство, мне это не удалось, и я признаю свою вину. Почему–то помчались ловить Пурима все орки, оставив только раненого в бедро. Мне хватило бы и его, но один из рабов, какой–то мальчишка, сумел освободиться от веревок, а затем освободил всех остальных.
— Вот как? Разве орки плохо связывают?
Читать бесплатно другие книги:
