В землях Заката Кривенко Евгений
— Добрый вечер, сэр, — сказал он. — Меня зовут Юджин, и я только что прилетел из России.
Сидящий снял очки. Света ещё хватало, и Варламов разглядел, что глаза у него серо-зелёные, хотя и тусклее, чем у Джанет. Одно веко подёргивалось, и Варламов подумал, что вероятно, поэтому мужчина и носит очки. Не вставая, тот протянул руку. Пожатие было крепким, но слова дались с трудом:
— Грегори Линдон, полковник в отставке. Извините, что не встаю — памятка о войне. Не думал, что доведётся пожать руку русскому. Это я выпросил вас у Хелен: хотел узнать о России, как говорится, из лошадиного рта…
— Из чего? — уныло переспросил Варламов. Уже не раз сегодня слышал непонятные выражения, а ещё думал, что хорошо знает английский…
— Это значит, из первых рук… — затруднённо улыбнулся Грегори, продолжая разглядывать Варламова.
«Вряд ли это тот, о ком я просил… Господи, есть ли Ты на свете? Я долго не верил в Тебя, но когда попросил о помощи, Ты откликнулся. Ты оставил мне жизнь, одному из всей команды. И с тех пор я жду, что Ты выполнишь и другую мою просьбу. Я жду давно. Но это не тот человек. Это просто зелёный юнец. Он ничего не знает. Он ничего не значит. Неужели мне придётся ждать и дальше?.. Наверное, я обманываю себя, и Тебе безразличны земные дела».
— Дядя, потом поговорите. — Джанет поднялась на веранду. — Пора обедать. Наш гость, наверное, проголодался.
Она помогла дяде встать и, придерживаясь за её плечо, тот заковылял к двери. Походка была странная, вихляющая. За дверью оказалась не прихожая, а сразу гостиная — обширный зал с ведущей наверх лестницей. Джанет проводила Варламова в ослепительно чистую ванную.
Отдельной кухни не было, сели в углу гостиной: зелёная лужайка под окнами, в тени дубов пламенеют цветы.
Вместо привычной по дому трески перед Варламовым поставили тарелку с ломтиками чего-то жёлтого и ароматного. Не то фрукт, не то овощ — на вкус нежно-сладкий и назывался дыней. Курицу подали в столь остром соусе, что пришлось открыть рот, чтобы его остудить. Варламов испытал лёгкую панику, увидев, как Джанет разделывает курицу ножом и вилкой, дома обходились руками. Он попытался копировать движения девушки, вспотел при этом, и ему показалось, что та слегка улыбается…
Под конец Джанет подала мороженое, дома Варламову это лакомство доставалось редко.
— Спасибо, — пробормотал он, едва не облизываясь. — Всё очень вкусно.
Джанет улыбнулась, в первый раз за сегодня, хотя всё равно хмуро, а её дядя поинтересовался, складывая салфетку:
— А что едят обычно в России?
Варламов с досадой оглянулся на свою салфетку, которой забыл воспользоваться.
— Я знаю только про Карельскую Автономию. Рыбу… — Он снова ощутил во рту вкус надоевшей трески. — Ещё картофель и мясо, а фрукты привозные, из южных Автономий. Летом пекут пироги с грибами и ягодами…
Тут Грегори задал неизбежный вопрос:
— А откуда вы так хорошо знаете язык, юноша? У вас даже южный выговор.
Варламов вздохнул.
— У меня мама американка, — нехотя начал он, в третий раз за сегодня. — Родом из Южной Каролины. Приехала в Россию ещё до войны, с христианской миссией. Тогда у нас вроде была дружба с Америкой…
Закончив, он ненароком глянул на Джанет: её глаза были широко открыты и чуть не светились зелёным пламенем. Она тут же опустила их, и Варламов заметил, что в комнате стемнело.
— Завтра наговоритесь, дядя, — тихо сказала Джанет. — Гостя положим спать наверху. — Мельком глянула на Варламова: — Пойдём, покажу твою комнату.
Евгений последовал за девушкой вверх по лестнице, затем по коридору. Джанет открыла дверь в большую комнату. Вдоль стен стояли широкая кровать, комод и шкаф; дубы протягивали чёрные ветви к окну.
Вспыхнул свет, и дубы спрятались в темноту. Открыв комод, Джанет побросала на кровать постельное бельё.
— Спокойной ночи, — пробормотала, исчезая.
Варламов сел на кровать, вдохнул запах свежих простынь и попытался унять калейдоскоп в голове: схватка на базе, сумасшедший перелёт, мёртвый Чикаго, аэропорт в Лимбе, чужая страна, чужой город, чужой дом… — всё обрушилось на него за один непомерно долгий день. Он почувствовал озноб, это могло кончиться гораздо хуже: схватил бы случайную пулю, самолёт сбили или разбился при посадке, попал бы в тюрьму…
Варламов содрогнулся и пошёл в ванную.
С трудом разобрался в кранах, разок его обдало ледяной водой, зато потом понежился в горячей воде — редкое удовольствие дома. Накинул махровый халат и вернулся в спальню. Другой смены белья у него не было, но на кровати лежала пижама. Поколебавшись — Марьяна его такими глупостями не баловала, — Варламов облачился в неё и долго искал выключатель, пока не догадался тронуть пластинку в стене.
Свет погас, темнота и шелест деревьев хлынули из-за окна.
Дважды за этот долгий день для Варламова наступало утро, но наконец и его настигла пришедшая вслед за их самолётом ночь.
Она приготовила таблетки на ночь для дяди, прошлась по гостиной. Всё убрано, входная дверь на замке. По лестнице поднялась медленнее, чем обычно: второй этаж больше не принадлежал ей одной. Косо глянула на закрытую дверь: долго ли придётся терпеть новое соседство? Неуклюжий, не подстриженный и плохо одетый молодой человек вызывал раздражение.
Что поделаешь, такова дядина прихоть…
Войдя в ванную, брезгливо перевесила мокрое полотенце. Придирчиво посмотрела в зеркало: кожа лица светлая, даже бледная, и осталась довольна. К её досаде, на вешалке не оказалось любимого халата — наверное, надел тот русский.
Прошла в свою комнату и, не включая лампы, встала у окна. Слабый свет падал на лужайку, и красные огоньки цветов выглядывали из темноты.
Она улыбнулась им: ничего, всё пройдёт.
«Как и твоя жизнь», — глумливо сказал в ухо чей-то голос. Она содрогнулась, от окна словно потянуло холодом.
«Не думай об этом!» — приказала себе Джанет. Надев любимую ночную рубашку, она легла в постель и по детской привычке помолилась, свернувшись в калачик.
А что ей оставалось делать ещё?
Мы не знаем, что принесёт случайный гость — докуку или бесконечную дорогу, полную страданий, ужаса и любви. Эти три слова часто обозначают одно и то же…
3. Другой Дол
Варламова разбудило щебетанье птиц, совсем как дома. Вставать не хотелось: сразу вспомнил, что он не дома, а в чуждой Америке. Потом раздался резкий голос Джанет:
— Юджин, вставай! Пора завтракать.
Снова окрик, только теперь по-английски! Варламов нехотя поднялся и, надев мятый тренировочный костюм, пошёл умываться. Ему положили зубную щётку и пакетик с одноразовыми бритвами. Уныло поглядел в зеркало: волосы взлохмачены и в глазах бы побольше уверенности. Он вздохнул, занялся утренним туалетом, и наконец сошёл по лестнице.
Из-за стола приветственно помахал газетой Грегори:
— Тут про вас!
На первой странице и вправду была большая фотография, в самолёте угрожающего вида Варламов не сразу узнал родной «СУ-34». Буквы заголовка кричали:
РУССКИЕ В ИЛ-ОУ! ШПИОНЫ? ДИВЕРСАНТЫ? ТУРИСТЫ?
— Ничего страшного. — На лице Грегори сложилась улыбка. — Газетчики, сенсация их хлеб. Скоро и до вас доберутся.
Джанет обернулась от плиты и скептически оглядела Варламова. Она выглядела элегантнее, чем вчера: жёлтая блузка эффектно оттеняла волосы.
— Надо переодеться, — в голосе скользнуло пренебрежение. — А то репортёры потешатся, будешь выглядеть на снимках, как парень из деревни.
Варламов смолчал. Джанет отвела его в кладовую размером с комнату, где висело на удивление много одежды: костюмы, рубашки и даже военная форма.
— Это всё дядино. Сейчас ему мало что нужно. Выбирай.
Она ушла, а Варламов отыскал костюм, который был ему лишь чуть велик, и стал перебирать рубашки. За спиной фыркнули — это Джанет увидела Варламова в одном белье. Бросив на стул какой-то пакет, бесцеремонно отодвинула в сторону все рубашки, кроме одной, и вышла.
Варламов почувствовал, что у него загорелись щёки. В пакете оказалось белоснежное мужское бельё. Он торопливо переоделся и глянул в зеркало.
И оторопел: на него смотрел почти незнакомец в элегантном сером костюме и голубой рубашке. Только волосы разлохматились, да в глазах застыла тоска.
Когда он вернулся к столу, Джанет уже не было, донёсся только звук отъехавшего автомобиля. Грегори поглядел с одобрением:
— Девочка знает толк в одежде. Не думал, что этот костюм ещё пригодится. Садись, поешь.
Завтрак был непривычный: овсянка, апельсиновый сок и ароматный кофе. Дома такого кофе Варламову пить не доводилось.
— Настоящий, — криво улыбнулся Грегори. — Иногда я себя балую.
Не успел Варламов допить кофе, как снова раздалось жужжание — подъехал автомобиль, а потом ещё один. Несколько человек, увешанных сумками, стали подниматься на веранду.
— Репортёры, — покачал головой Грегори. — Потерпи, Юджин. И постарайся быть доброжелательным. Это их работа.
Репортёры повели себя бесцеремонно, расположились как у себя дома. Варламов забился в угол дивана, а на него нацелили телекамеры и закидали вопросами. Пришлось рассказать и об отце градоначальнике, и о маме из Южной Каролины, и о жизни в Кандале, и о перелёте… В ответ на вопрос: «Зачем они прилетели в Америку?», Варламов пожал плечами.
— Давно хотел вашу страну повидать, и тут случай представился.
— Как вам понравился Другой дол и вообще Америка? — спросил другой репортёр.
— Ну, Америки я толком не видел, — ответил Варламов, — а городок понравился, чистый и аккуратный. Наверное, не все такие: по пути сюда миновали какую-то трущобу.
Репортёры переглянулись, и последовал новый вопрос:
— Покажите, откуда вы прилетели. Как сейчас выглядит Россия?
Варламову подсунули компьютерный планшет, где высветилась карта Евразии. Варламову пришлось дать небольшой урок географии, к счастью любил её в школе.
— Мы прилетели из Карельской автономии, — показал он на экране. — Она включает Карелию и Кольский полуостров, население около полумиллиона человек. Я вырос в Кандале — это портовый город на берегу Белого моря. Обычно границы Автономий проходят по Тёмным зонам, но нас со столицей в Петрозаводске соединяет водный путь. Связь с остальной Россией только воздушным транспортом, железная дорога перерезана Тёмной зоной…
Варламов вздохнул, вспомнив зловещий сумрак, куда уходила дорога в десятке километров от Кандалы, затем продолжал:
— На юго-восток лежит Архангельская автономия, там климат мягче, и людей живёт больше. Дальше к югу идёт Московия. Довольно густо населена, развита промышленность. Сама Москва необитаема, оказалась в Тёмной зоне… Про южнорусские автономии я знаю мало. Кажется, наиболее развита Новороссия со столицей в Сталинграде.
— Согласно китайским источникам, — вступил другой репортёр, — демократии в России не существует. В Московии и Новороссии настоящая диктатура.
Варламов хмыкнул.
— Про Московию говорят разное. Одни — что там порядок, а другие — что диктатура. У нас вроде как демократия. Выбираем Президента Автономии, а тот назначает градоначальников. На них можно жаловаться. Отец говорил, что всё на свете имеет хорошую и плохую стороны. От войны Россия пострадала, зато власть спустилась ближе к народу…
Другой репортёр поинтересовался:
— А как вы уживаетесь с китайцами?
— Да никак, — скучно ответил Варламов. — Они к нам не суются. То ли холодно, а они этого не любят, даже летом в тёплом белье ходят, то ли им хватает. Присвоили некоторые районы Сибири, где их и так было больше, чем русских, а целиком захватили только Туркестан, там полезных ископаемых на сто лет хватит. Торгуем понемногу, вот и всё.
— А может, вы китайский шпион? — очаровательно улыбнулась корреспондентка с фиолетовыми губами (Варламов вспомнил официантку из кафе). — Полетели проверить нашу противовоздушную оборону?
Варламов поморгал, а потом рассмеялся:
— Ну да, я шпион. Специально прилетел, чтобы посидеть в американской кутузке. Там даже койка удобнее, чем у меня дома.
Репортёры тоже посмеялись и стали дружелюбнее. Рассмешить их ничего не стоило, и Варламов немного расслабился, но всё равно, когда наконец гурьбой повалили к выходу, почувствовал себя выжатым.
Из-за двери выглянул прятавшийся от репортёров Грегори.
— Заходи, Юджин, — помахал он очками.
Комната Грегори оказалась небольшой: стол с компьютерным дисплеем и кучей журналов, по-армейски тщательно застеленная кровать, а на стене громоздкое оружие, похожее на автомат-переросток.
Проследив взгляд Варламова, Грегори улыбнулся:
— Как ты думаешь, что это такое? Возьми в руки, не бойся.
Против ожидания, автомат оказался не тяжелее двустволки, с которой Варламов хаживал по лесам вокруг Кандалы.
— Стреляет гиперзвуковыми пулями, — с гордостью объяснил Грегори. — Летят в пять раз быстрее звука, можно танк расстрелять. Таких мало выпустили, оружие дорогое и не очень практичное… Выпей-ка виски, Юджин, а то у тебя вид замученный. И зови меня просто Грегори, без всяких «сэров».
Варламов осторожно повесил автомат и взял протянутый стаканчик с желтоватой жидкостью. Вкус показался маслянистым, горло слегка обожгло. Грегори махнул рукой на стул, и Варламов сел, чувствуя, как по телу расходится приятное тепло.
— Джанет вернётся не раньше пяти, — продолжал Грегори, — есть время поболтать. Послушай, Юджин, так из-за чего началась та чёртова война? Что говорят об этом в России?
Варламов поставил стаканчик на край стола. Военной историей не интересовался, так что просто повторил слова Сирина.
— Я слышал, что началось с диверсии против наших спутников. Возможно, не без участия американских спецслужб. Включились установки «чёрного света» — говорят, что их создали для радиоэлектронной войны, и компьютеры на земле стали сходить с ума. Наверное, ваше руководство решило, что это мы напали на Америку — и последовал удар высокоточным оружием. В ответ наши стали сбивать американские «Томагавки» и самолёты, и тоже запустили десяток-другой ракет. Однако компьютерные системы пошли в разнос из-за «чёрного света», так что настоящей ядерной войны не получилось…
Грегори передёрнуло:
— Начали не мы…
Он залпом проглотил виски и продолжал:
— Случилось странное. Всё было более-менее спокойно, и вдруг на Америку обрушилась эта напасть — «чёрный свет». Солнечное излучение меркло, люди и компьютеры выходили из строя. Система НОРАД стала выдавать сигналы, что Америка подвергается ракетной атаке, и сочли инициатором Россию. Не было времени выяснять, зачем ей это понадобилось: мы могли остаться слепыми и глухими. Тогда и был нанесён удар — с целью обезоружить вероятного противника. Ракеты по центрам управления, уничтожение спутников и прочее… План, естественно, был составлен заранее, а технология отработана в Югославии, Ираке, Иране и других местах. Всё довольно гуманно — разрушение военной инфраструктуры при минимуме жертв среди гражданского населения…
Грегори прижал пальцем задёргавшееся веко и умолк.
Варламов пожал плечами:
— Прямо как в вестернах. Там герой сначала стреляет, а потом думает. Хотя мама говорила, что это типично для американцев.
Грегори невесело улыбнулся:
— И у нас не исключают, что компьютеры НОРАД ошиблись. Это могло быть результатом воздействия «чёрного света» или атаки хакеров. Из дата центра в Юта поступило предупреждение, что компьютерная сеть могла быть взломана, но на детальный анализ им не хватило времени. Слишком большие массивы информации пришлось перерабатывать…
Грегори потрогал левый висок:
— К счастью, ваши не ответили массированным ударом. Над Америкой взорвалось всего несколько ядерных зарядов, целями были военные объекты. Самым страшным оказался подводный ядерный взрыв близ Нью-Йорка, погибло около десяти миллионов человек. После этого вице-президент отдал приказ прекратить боевые действия, и с Россией заключили перемирие. Настоящий кошмар начался потом… Что у вас известно о «чёрном свете»?
Варламов нахмурился:
— Мало. Насколько я знаю, секрет утерян…
Он запнулся — словно тень накрыла комнату, и слегка похолодало.
— Нам природа этого излучения неизвестна, — уныло сказал Грегори. — У нас работали над ЭМИ — оружием электромагнитного импульса. Так вот, «чёрный свет» действовал похоже, но влиял не только на электронные чипы, но и клетки живых организмов. В результате клетки и микросхемы начинали поглощать энергию из окружающей среды. Компьютеры шли в разнос, а люди впадали в сильнейшую эйфорию — как от наркотиков или большой дозы виски…
Грегори покосился на бутылку, но больше наливать не стал.
— Вдобавок возникали галлюцинации, как от ЛСД. Воевать в таком состоянии невозможно, так что оружие получилось замечательное… Затем наступал глубокий сон, и всё проходило казалось без следа. Самое страшное начиналось потом. В живых клетках происходили злокачественные изменения, и вскоре мутации захватывали весь организм. Развивались молниеносные формы рака или чёрное бешенство, когда люди грызли друг друга, дерево и даже металл. В конце всегда приходила смерть. От последствий этого излучения за несколько лет умерли миллионы американцев! И не меньше в России. На огромных пространствах возникли Тёмные зоны, где жизнь оказалась чудовищно деформирована. В Америке пытались разгадать природу «чёрного света», но безрезультатно…
На щеках Грегори появились красные пятна, он стал задыхаться и умолк.
Варламову захотелось показать образованность:
— В школе нам рассказывали о русском учёном, кажется Гумилёве. Он полагал, что иногда из космоса приходит излучение, которое резко повышает уровень биохимической энергии. Может, кто-то научился вызывать такое излучение искусственно?..
Он почувствовал неловкость и добавил:
— Что толку выяснять? Есть русская пословица: «После драки кулаками не машут». Наши политики не доверяли друг другу, учёные разрабатывали новые виды оружия, а теперь сидим в дерьме и разбираемся: кто начал войну и кто кого победил?
Грегори раздвинул губы в безрадостной улыбке.
— Во всяком случае, не мы. Что осталось от Америки? Полтора десятка Территорий, Тёмные зоны и мёртвые города.
Варламов пожал плечами:
— В России не лучше.
Он поднялся наверх и ещё на лестнице перестал думать о войне — дело прошлое. Войдя в комнату, огляделся.
Тени ветвей качались по белым стенам. В зеркальном шкафу отражались окна, и в их глубине тоже колыхалась зелёная листва дубов. Между окон стоял белый комод — ручки ящиков сияли золотом, словно первые листья осени слетели в комнату.
На стене висела картина в коричневой рамке. Варламов подошёл ближе — это оказалась искусно сделанная фотография. С неё улыбалась девушка с уложенными в сложную причёску золотыми волосами.
И сердце Варламова забилось чаще: так же выглядела его мать, когда приехала в Россию — он хорошо помнил её девичье фото из бережно хранимого альбомчика… Не сразу сообразил, что на фотографии всё-таки другая женщина.
Из замешательства его вывел донёсшийся снизу телефонный звонок, а потом окрик Грегори:
— Эй, Юджин! Это тебя.
Варламов сбежал по лестнице и взял трубку.
— Привет, — сказал в ухо возбуждённый голос Сирина. — Ты как? Меня целый час допрашивал какой-то тип из Колумбуса. С переводчиком, сам в штатском, но чувствуется военная косточка. Всё ему выложи — и про базу, и зачем сюда прилетели. Ну, про базу я наплёл с три короба, всё равно никто не проверит. А зачем полетели?.. Не всё же ему рассказывать. Пришлось сказать, что в поисках политического убежища. Тут он прямо просветлел. А потом репортёры налетели, ещё час мутузили…
Варламов рассмеялся:
— Успокойся! Эк тебя взвинтили, Миша. Как устроился?
— Ничего. — Сирин заговорил помедленнее. — У двух старых леди. Объясняемся в основном на пальцах, ну и словарь я с собой прихватил. У них масса дел по дому: надо чинить краны, канализацию, ещё кое-что. Предложили комнату и кормёжку за эту работу. Я согласился, надо пока осмотреться…
Он осёкся, наверное вспомнив, что не даёт Варламову слова сказать.
— А ты как?
— Тоже были репортёры. На каких условиях живу, пока не знаю. Развлекаю старого джентльмена. Есть ещё молодая леди, но она уехала.
— Красивая? — осведомился Сирин.
— Да нет. Лицо длинное, челюсть выдаётся. На меня глядит, будто хочет засунуть в какой-нибудь моющий агрегат и выстирать хорошенько.
— Ну-ну, — хихикнул Сирин. — Ладно, пойду краны чинить. Да, номер моего телефона запиши.
Возле аппарата лежал блокнот и ручка. Варламов записал номер, оторвал листок и в очередной раз подивился, как тут всё было удобно устроено.
Чем же он займётся в Америке? Мастер из Варламова был никакой, не чета Сирину. Да в доме ничто и не нуждалось в ремонте: видимо, за этим следил Грегори.
Варламов походил по гостиной, глазея на кухонные приспособления, видеоаппаратуру, хитро расставленные колонки. Подошёл к книжным полкам, на видном месте стояла Библия. Варламов взял книгу и открыл наугад.
«Бытие», глава 39, история Иосифа в Египте.
Варламов улыбнулся и поставил Библию на место. То, что случилось с ним, действительно походило на судьбу Иосифа: оба неожиданно оказались в чужой стране. Правда, Варламова не продали в рабство, и современная техника управилась с перемещением быстрее — всего за четыре часа. Но если он новый Иосиф, то где жена Потифара?..
Послышался звук подъехавшей машины, и настроение Варламова упало, когда увидел в окно жёлтый автомобильчик Джанет. Впрочем, её приветственное «Хай!» прозвучало на этот раз дружелюбнее.
— Поехали, — сказала она, войдя в гостиную.
— Куда?
— Тебе предлагают работу. С погрузчиком справишься?
— Наверное, — пожал плечами Варламов. В транспортном отделе городской управы имел дело с разнообразной техникой.
— Может, придётся поработать руками, — предупредила Джанет, садясь за руль. — Но в твоём положении выбирать не приходится. Как я поняла, квалификации у тебя никакой.
— Только учусь, — пробормотал Варламов, на что Джанет не обратила внимания.
Проехав пару перекрёстков, она резко затормозила. Евгений чуть не ткнулся в лобовое стекло.
— Зайдём в магазин, — объявила Джанет.
Магазин оказался обувным. Варламова усадили на диванчик, и Джанет стала подбирать ему туфли: видно, решила бороться за чистоту своей гостиной. Старые ботинки хотела выбросить, и Евгений их с трудом отстоял. Наконец подыскала туфли, которые пришлись Варламову впору и устроили придирчивую Джанет. Она вставила в устройство на прилавке карточку.
— Будешь должен три тысячи. Пошли!
Туфли почти не чувствовались на ногах, настолько были легки. Старые башмаки Евгений пристроил под сиденье.
Они приехали на окраину города и остановились у здания, похожего на склад. Складом оно и оказалось, из ворот выехал грузовик с бочками. Джанет провела Варламова на второй этаж и приоткрыла дверь.
— Мистер Торп, я его привела.
И села за стол с телефоном и компьютером. Выходит, она тут и работала!
— Войдите, — донёсся грустный мужской голос.
В кабинете Варламов увидел лысоватого мужчину, который вяло поднялся навстречу и столь же вяло потряс протянутую Варламовым руку.
— Юджин, если не ошибаюсь? Слышал о вас по радио. У нас заболел работник, и Джанет порекомендовала вас. Возьму пока временно. Условия следующие…
Так началась трудовая карьера Варламова в небольшой фирме по продаже минеральных удобрения и всякой всячины окрестным фермерам. Ему отыскали комбинезон по росту, рабочие ботинки, и, познакомив с работающим на складе негром по имени Джо, оставили под его началом. Тот показал, как управлять электрическим погрузчиком, и дал время освоиться. Варламов поездил по складу, приноравливаясь к рычагам и кнопкам. Отец приучал сыновей не бояться никакой работы.
«Судьба градоначальника переменчива, — поучал он. — Кто знает, что будет завтра?».
Когда дошло до дела — разгрузки подъехавшего трейлера, — Варламов занервничал и уронил груз на бетонный пол, к счастью ничего не рассыпав. Джо сносил оплошности белого человека терпеливо, лишь иногда снисходительно улыбался, что пугало Варламова с непривычки — так ослепительно блестели зубы на чёрном лице. Кроме них двоих на складе никого не было, и к концу дня Варламов порядком вымотался. Джо помог подключить погрузчик к зарядному устройству. Варламов долго мылся под душем, пытаясь избавиться от резкого запаха аммиака.
Джанет ждала в автомобиле.
— Мистер Торп как будто тобой доволен, — в голосе прозвучала лишь тень одобрения. — У Саймона давно развивалась чёрная немочь, его наверное изолируют, так что сможешь получить постоянную работу.
«Стоило лететь через океан, чтобы грузить удобрения?» — уныло подумал Варламов. Но постарался не подать виду.
— С меня причитается, — шутливо сказал он.
Джанет на это только моргнула. Остановилась, подождала зелёного света и тронулась снова.
— Кстати, чья фотография висит у меня в комнате? — осведомился Варламов. — Красивая девушка.
— Моей мамы в молодости, — после молчания произнесла Джанет. — Это её комната.
— Она… умерла?
— Живёт в Пенси-Мэр, — скучно сказала Джанет. — Никак не перетяну её сюда, не хочет оставлять могилу отца.
Варламова бросило вперёд, приехали. Он взял из-под сиденья ботинки и вышел. Тень от дубов лежала на и стенах дома.
Варламов проголодался. Сегодня обед состоял из ломтиков курицы, обжаренной с овощами и залитой острейшим соусом. Потом последовал пирог, чай, мороженое — и посуда исчезла в посудомоющей машине. На готовку у Джанет ушло минут пятнадцать, на уборку меньше пяти. Варламов почувствовал уважение к механизированности кухонного процесса.
После обеда включили телевизор — «Сони», той же китайской фирмы, что и в Кандале, только экран побольше. Шли новости по CNN.
Сенатор Временного конгресса Пол Макдафи требовал приостановить действие территориальных актов о контроле над рождаемостью. Импорт из Китая вырос за год на восемь процентов. Военные вертолёты нанесли удар по базе мародёров на Восточном побережье. Компания PANAM восстановила воздушное сообщение с Сиэтлом на китайских самолётах «Великий поход 797». Двое русских прилетели на военном самолёте в Ил-Оу и попросили политического убежища. На обломках России процветает диктатура мелких градоначальников (Варламов сконфуженно покосился на Джанет, но та поджала губы и отвернулась). В отставку отправлен генерал Брюс Кларк. Покидая пост, он заявил, что противовоздушная оборона Северной Америки давно уже фикция…
После новостей пошла мелодрама в стиле ретро. Варламов заскучал и поднялся наверх. В темноте за окнами шумели дубы, со стены улыбалась девушка с золотыми волосами.
Варламов разделся, лёг и выключил свет. Шум был ровным, словно волны накатывались на берег, и эти волны понесли Варламова по бесконечной реке…
Прошло два дня. Варламову приходилось не только ездить на погрузчике, но и самому ворочать тяжёлые мешки. Руки с непривычки болели, и к вечеру уставал так, что Грегори старался не донимать разговорами. Возясь с бочками, Варламов клял про себя Сирина: притащил в эту Америку… В пятницу после работы надеялся отдохнуть, но Джанет завезла его в парикмахерскую. Пошепталась с парикмахером — редкая профессия для мужчин в Карельской автономии, — и исчезла в женском зале, откуда исходили приятные ароматы.
Варламовым занялись основательно: вымыли голову, а потом парикмахер в золотых очках стал придавать шевелюре клиента новый вид. Попутно развлекал беседой: расспросил о российских заведениях и, кивнув на дисплей с видеокамерой, пожаловался на моду выбирать причёску через компьютер.
— Женщины понятное дело, — говорил он, щёлкая ножницами. — Не успокоятся, пока не увидят на своей голове двадцать вариантов причёсок. Но мужчины… Хотят выглядеть, как киногерои. Не учитывают ни своеобразия черт лица, ни экспрессивной динамики…
Ещё какое-то время он рассуждал, временами отступая, чтобы осмотреть Варламова, и наконец объявил, что всё готово. Евгений поглядел на дисплей с удивлением: парикмахер убрал немного волос, но выражение лица изменилось, новая причёска придала ему сереьзность и решительность.
— Здорово! — сказал он искренне. — Большое спасибо. Сколько с меня?
Услышав ответ, присвистнул, а парикмахер улыбнулся:
— Не беспокойтесь, Джанет заплатит. Отдадите ей, когда получите деньги. Заходите ещё.
Варламов вышел в холл и не удержался, глянул в зеркало ещё раз. Элегантный костюм, голубая рубашка под цвет глаз, аккуратно, но с оттенком вольности подстриженные светлые волосы. Не похож на лохматого парня в тренировочном костюме, каким вылез из самолёта… Интересно, зачем Джанет возится с ним? Наверное, по американской привычке хочет, чтобы во всём был порядок: на кухне, в доме, и заодно в облике свалившегося с неба гостя.
Джанет ещё не появилась. Варламов сел на диван и потянул со столика журналы. Раскрыв «Плейбой», некоторое время смотрел как заворожённый, а потом смущённо оглянулся. Рассматривать на людях фотографии обнажённых женщин было неловко — он положил «Плейбой» и взял «Тайм». Тот оказался солиднее: реклама лекарств, автомобилей и каких-то непонятных фондов перемежалась статьями…
От нечего делать Варламов стал читать статью о Китае.
Анализируя внешнюю политику единственной в мире сверхдержавы, автор приходил к выводу, что следующий этап её территориальной экспансии наступит не раньше, чем через десяток лет. Китаю требовалось наладить функционирование госаппарата в новых протекторатах, добиться полного принятия их населением своей идеологии «Чжун» [1], а главное, увеличить как численность китайцев, так и влияние прокитайского лобби в странах следующего эшелона.
Большинству североамериканских Территорий опасность пока не грозила: они были важны для Китая как поставщик высоких технологий и рынок сбыта, второй по величине в Западном полушарии. Раздроблённость и экономическая зависимость от Китая не позволяли им стать преградой для китайской экспансии.
Главная угроза, как считал автор, нависла над Канадой. Мало пострадавшая от войны, экономически первая на Американском континенте, Канада оставалась единственным противовесом Китаю в этой части света. Именно торговля с Канадой давала северо-восточным Территориям США какую-то независимость от Китая. Трагичным для Канады было то, что её промышленность и сельское хозяйство располагались в узкой полосе вдоль границы США. В случае вооружённого конфликта нескольких ядерных ударов хватало, чтобы отбросить страну на уровень самых пострадавших американских Территорий. Поводом для показательной бомбардировки могла стать, например, депортация нелегально проникших в Канаду китайцев.
После этого Великому Китаю не составит труда установить контроль над оставшимися Территориями США — как он уже сделал с Калифорнией и проделывал сейчас с Оре-Ваш, бывшими штатами Орегон и Вашингтон…
Дальше Варламов прочитать не успел, появилась Джанет. Волосы рыжей волной вздымались надо лбом, а затем красивыми кудрями падали вдоль щёк. Она удивлённо глянула на Варламова и ненадолго скрылась в мужском зале.
— Твоя причёска стоит почти как моя, — вышла она, улыбаясь. — Ничего, расплатишься.
В машине Варламов почувствовал тонкий и почему-то тревожный аромат, исходящий от Джанет. Фонари горели вдоль сумеречных улиц, и окна дома засветились навстречу из-за тёмных деревьев.
Субботнее утро выдалось ясным. Редкая желтизна появилась в кронах дубов, и трава на лужайке оставалась зелёной, но глубокая синева неба говорила, что и сюда скоро придёт осень. Варламов встал поздно и, приняв душ, стоял перед окном.
Странно, как быстро его жизнь в Америке вошла в колею. Нигде не был, но казалось, будто прожил здесь месяцы, а не дни. Неужели ещё недавно, слушая шум дождя за окном своей комнаты в Кандале, гадал: поедут они на рыбалку или опять придётся слоняться без дела?..
Варламов улыбнулся, смена обстановки ему нравилась. Он сошёл по лестнице, где на перилах лежал золотой солнечный свет. Поздоровался с читавшим газету Грегори, положил себе овсянки и налил кофе.
Грегори зашуршал газетой:
— Ваш самолёт перевезли на базу ВВС под Колумбусом. В сопровождении твоего напарника. Правительство конфисковало самолёт как угрозу национальной безопасности. А вам обоим губернатор предоставил политическое убежище. Так что вы теперь здесь на законных основаниях.
Хм, политическое убежище! Вот уж о чём Варламов не думал… Жаль, что сегодня не увидится с Сириным. Собирались посидеть в баре, обменяться впечатлениями от Америки.
Варламов помешал сахар. Красивая ложечка, наверное из серебра.
Читать бесплатно другие книги:
