Афганские каскадеры Соболев Сергей
Отступив еще на шаг, он резко отбросил двойной сетчатый полог, закрывающий его «командирскую» жилую ячейку от открытого пространства этой большой, просторной двадцатиместной палатки. Стоя вполоборота к затаившейся ночной гостье, посветил в направлении выхода – между двух рядов коек, занятых сослуживцами, рядовыми сотрудниками компании, работающими в AGSM по контракту, как и он сам.
Жилая палатка имеет небольшой тамбур; пройдя через него, попадаешь вначале в общественный отсек: два холодильника и холодильные лари для напитков, шкаф для посуды – хотя питаются сотрудники в столовой, здесь можно перекусить бутербродами и выпить чая или кофе, – а еще два пластиковых стола, с дюжину составленных пластиковых кресел, пара кофеварок, СВЧ-печка… В правом от входа углу закреплен на подвесной конструкции плоский экран «плазмы»; имеется приставка для игр и домашний кинотеатр. Далее, по обе стороны центрального прохода, установлены раскладные койки, у изголовья каждой из которых стоят складные – из пластика и сеточного материала – «тумбочки». Для хранения верхней одежды, личных вещей и сменного комплекта униформы используются стеллажи или шкафчики в складском ангаре, расположенном в этом же «квартале»; здесь же, в жилом блоке, хранится лишь самое необходимое.
Луч фонаря рассек надвое все пространство палатки и, взяв чуть левее, уперся в опущенный полог «тамбура».
Никого.
Если, конечно, не считать спящих в своих койках сотрудников.
Сторожко прислушиваясь, повернул голову вправо. Снаружи, по проходу между палатками, кто-то прошел. Но и этот звук торопливых – человек, как показалось, почти бежал – шагов тоже вскоре стих.
Иван переключил светофильтр – на подсиненный. Направил луч в нужное место. Змея обнаружилась именно там, где она и должна находиться в данную секунду, – в том самом углу, куда она заползла первоначально, выискивая проход.
Несколько секунд Козак стоял недвижимо. Дыхание он почти выровнял; кожа покрылась пупырышками, а волосы на ней, там, где они есть – вздыблены. По спине, между лопаток, стекает холодная струйка пота.
Да, он весь взмок. Сердце все еще бешено колотится в груди. И неудивительно – такое пробуждение врагу не пожелаешь.
В свете фонаря он теперь хорошо видел «ночную гостью», напуганную, кажется, не менее его самого. Это была некрупная змея, длиной не более семидесяти сантиметров.
Золотисто-песчаного цвета, с мелкими жесткими чешуйками, со светлой зигзагообразной полосой, идущей по боковой поверхности, и едва заметными ребристыми выступами по верху. Маленькая уплощенная и удлиненная голова имеет своеобразную темную отметину – знак, похожий на крест. Хотя человек несколько отступил, находясь сейчас в трех-четырех метрах от угла палатки, где она находится, змея все равно заняла оборонительную позицию.
Или наступательную – это как посмотреть: находясь практически на одном месте, она извивалась, быстро перетекая из одного полукольца в другое, издавая уже знакомое на слух угрожающее шуршание… При этом чуть поднятая голова остается почти недвижимой; она находится ровно посередине между двух полуколец, между двумя этими вздымающимися, перекатывающимися серпообразными изгибами.
Иван шумно сглотнул. Его детство и юность прошли в республиках Средней Азии, где долгое время служил его отец и где проживала семья Козаковых – отец, мама и он. Сам Иван тоже начинал военную службу в глухих уголках Таджикистана. Именно поэтому о разновидностях и повадках змей, гадюк, тарантулов, скорпионов и прочих обитателей тех мест он знает не понаслышке; ему не раз доводилось и самому сталкиваться с этой опасной для человека живностью.
Ночную гостью он опознал без труда. Это Echis carinatus – песчаная эфа. Одна из самых ядовитых особей на планете; и одна из немногих, если не единственная из змей, что встречаются не только в Средней Азии, но и в этих краях, в Афганистане и в соседнем Пакистане. Кстати, местные аборигены – пуштуны, – обычно не заморачивающиеся с названиями, дали этой гадюке прозвище, точно отображающее издаваемый ею при передвижении по пустыне звук – «пххисси»…
Иван, не спуская глаз со змеи – давней знакомой по службе на таджикских погранзаставах, – судорожно пытался найти единственно верное решение.
Хотелось броситься на выход и попытаться нагнать того, чьи торопливые шаги он только что явственно слышал. Посмотреть, кто таков. И, возможно, прямо на месте – если удастся нагнать и прихватить одного по темному времени – задать ему пару-тройку вопросов. Например: сам ли додумался подбросить ядовитого аспида или кто-то надоумил? И если он лишь выполнял чью-то волю, то кто ему дал команду и за кем был выбор столь необычного способа устранения неугодного?
Но если Иван бросится за тем, чьи шаги он слышал, на которого он думает, что тот мог подбросить эфу в его отсек, то это означает, что эта смертельно опасная гадина останется одна в палатке со спящими богатырским сном мужиками.
А вот это уже чревато большой бедой.
Иван переложил фонарь в левую руку. Удерживая угрожающе шуршащую змею в круге света, не глядя, снял с металлической подпорной мачты, на которой крепится «полог», с крючка, свою замшевую наплечную кобуру. Офицеры среднего звена компании, к которым по должности относится и он, имеют право, в отличие от рядовых сотрудников, не сдавать личное оружие «арморам» по завершении миссии. Им разрешено ношение оружия в любое время суток, в любом месте базы, кроме американского сектора. Сам пистолет – «Глок-17» – Козак обычно кладет на ночь в пластиковую «тумбочку» рядом с изголовьем койки (его оттуда в «случ-чего» достать так же удобно, как если бы он лежал под подушкой). «Глок» и сейчас лежит там, в тумбочке; кобура – пуста. Но Иван не собирался устраивать стрельбу по аспиду. Ему нужно срочно обрести нечто, при помощи чего он сможет отвлечь рептилию.
Гостья словно догадалась, что двуногий что-то задумал. Эфа, надо сказать, сама редко нападает на человека. Ее добыча – мыши-полевки и прочая мелкая живность. Но если поймет, что ей самой или ее потомству угрожает опасность, то будет защищаться изо всех сил. И тогда будет по-настоящему опасна.
Иван, прекрасно отдавая себе отчет, с кем – или с чем – он сейчас имеет дело, решил все же действовать. Причем более уже не медля и секунды.
Слегка встряхнул кобуру, чтобы освободить намотанные ремни. Взяв за один из поддерживающих ремней, добился того, чтобы кобура оказалась внизу, чтобы она свободно свисала.
Змея, почувствовав исходящую от человека угрозу, тут же перешла из оборонительной в наступательную стойку!.. Теперь она уже не оставалась на месте; рептилия резко активизировалась! Передвигаясь молниеносными толчками, ломаными зигзагами – влево-вправо, влево-вправо, – на каждом таком витке как бы примериваясь к броску, эфа сама двинулась вперед! На того, кто загораживает ей проход, на того, кого она хотя и опасалась, но в ком видела теперь прямую угрозу своей жизни…
Зажатый в руке человека предмет теперь раскачивался подобно маятнику.
Следовало быть предельно внимательным, предельно осторожным – эта ядовитая тварь вдобавок еще и довольно прыгуча…
Подвижность, энергия и быстрота, с которой действовал данный конкретный экземпляр, даже на Ивана Козака, знатока подобных вещей, произвели большое впечатление.
Едва расстояние ей это позволило, эфа сразу атаковала! Ее зубы, смоченные токсичнейшим ядом – после резкого выпада с «подскоком»! – впились в замшевую кобуру! Но уже в следующее мгновение чуть ниже ощерившейся головы сомкнулись железные пальцы ее противника.
Первым побуждением Козака, чисто рефлексивным, было желание махом вытащить из висящей на передней спинке койки амуниции, из носимого чехла тесак и отрубить гадине башку.
Однако он подавил в себе это желание. Не стал «шинковать» ножом, решил сохранить аспиду жизнь – на то у него имелись свои причины.
Удерживая рептилию жестким хватом под самую распяленную, ощеренную голову, не позволяя ей выкручиваться кольцами – подбивая рукой с фонарем кончик хвоста, – Козак понесся со своей опасной добычей в другой конец палатки. Теперь нужно было найти нечто – мешок, пластиковый ящик, большую кастрюлю, наконец, куда можно было бы определить эту извивающуюся в его руке добычу…
– Что? – подняв голову с подушки, привлеченный шумом, спросил кто-то из коллег. – Уже подъем?
– Спи! – отрывисто бросил на ходу Козак. – Еще ночь!..
В тамбуре Иван заметил лежащую на полу пустую пластиковую емкость из-под воды.
«Эге… – подумал он. – А не в этой ли канистре сюда принесли эту змеюку?..»
Он придвинул босой ногой эту десятилитровую емкость. Пробки поблизости не обнаружилось, но на пластиковом столе нашлось то, чем можно на время заменить пробку – матерчатая салфетка.
Иван, установив канистру на полу в удобном положении, наклонно опустил в открытое горло сначала хвост рептилии; затем, разжав пальцы, позволил ей целиком оказаться внутри сосуда.
– Ну и куда ты теперь на хрен денешься, – пробормотал он, запечатывая горловину скрученной на манер кляпа салфеткой.
Оставив канистру с заключенной туда опасной рептилией на столе, Козак двинулся по проходу. Подсиненный сноп света рыскал под койками, заглядывал в проходы между кроватями и в прочие закутки… Следовало убедиться, что это милое создание не пожаловало сюда с дружками. Или, как вариант, что некто, замысливший подлость, ограничился одной лишь этой выловленной им эфой. А не решил устроить из палатки, где почивают свободные от дежурств и выполнения миссий сотрудники, филиал серпентария.
– Который час? – спросил кто-то из разбуженных им. – Че, уже утро?
– Половина третьего! Спи… еще три часа до подъема.
Закончив осмотр палатки на предмет отсутствия в ней «серпентисов» или иных опасных существ и предметов, Иван вернулся к себе в командирский закуток. Быстро оделся, перепоясался сбруей. Сунул в предварительно протертую платком кобуру с отметинами от змеиных зубов взятый из тумбочки «Глок». Прикрепил на бедро ножны с тесаком. После чего, прихватив также и фонарь, направился к выходу.
«Бошевский» фонарь, кстати, ему вновь пригодился. Медленно идя по проходу, он светил поочередно в обе стороны…
Из двадцати коек в настоящий момент пустуют две: та, которую занимает выходец из Кременчуга, водитель Кэмпбелла, и другая, находящаяся ближе к входу – его собственного водителя Ханса.
– Эй, долбаный придурок! – послышался чей-то сонный голос. – Выруби фонарь, мать твою… спать мешаешь!
Иван взял со стола канистру с добычей. Сунув ее под мышку, откинул полог палатки и вышел на бодрящий ночной воздух.
ГЛАВА 15
Палаточный городок местного филиала ЧВК «Армгрупп», располагающийся почти в середине периметра базы, внешне ничем особенно не отличается от примыкающих к нему кварталов, занимаемых военнослужащими Великобритании и США.
В общей сложности лагерь компании насчитывает два десятка палаток каркасного типа, в каждой из которых помещается от десяти до двадцати сотрудников, в зависимости от размера. Помимо палаток, или «шатров», как их здесь называют, также имеются штабной модуль и с полдюжины трейлеров, в которых квартируют старшие офицеры, включая главу филиала Грэя. Ближе к ангарам вертолетной части британских королевских ВВС размещены несколько быстровозводимых объектов хозяйственного назначения: ангар для автотранспорта, мехмастерские, «оружейка»…
Самым большим как по размерам, так и по вместимости строением в данном квартале является сооружение ангарного типа. Строение используется как столовая и как помещение для проведения совещаний, инструктажей, брифингов. В нем же размещается офис сменного дежурного по лагерю «гельмендского» филиала ЧВК «Армгрупп».
Козак, прижимая к себе канистру с рептилией, направился по едва освещенной тусклым светом редких в этой части квартала дежурных светильников «улице» в сторону данного сооружения.
Ночное дежурство в Кемпе не практикуется. Сама по себе база Кемп Бастион считается одним из самых безопасных мест в этой стране. Периметр тщательно охраняется – двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Зачем же тогда отвлекать сотрудников, коих здесь постоянно не хватает, еще и на дополнительные дежурства? Опять же, у военных свои порядки, у «частников» – свои. Каковы здесь были порядки раньше, до его приезда, этого Козак не знал. Но нынче, при его старом знакомце Грэе, порядок таков, что дежурят во всем лагере попеременно лишь двое сотрудников. Сменный дежурный по филиалу – обычно из офицеров среднего и старшего звена – располагается как в раз в «ангаре». Помимо этого один из штатных оружейщиков вахтит в «арсенале», в низком сером строении без окон, в котором размещаются оружейные комнаты, а также склад боеприпасов и снаряжения.
Внимательно осмотрев канистру, которую он нашел на полу – ту самую, в которую сунул гадюку, – Иван увидел проделанные в боковинах отверстия.
Эти дырки были сделаны ножом или чем-то колющим. Они были недостаточно большими для того, чтобы даже такая юркая и некрупная змея, как песчаная эфа, смогла воспользоваться ими и выбраться из канистры. И в то же время достаточными по диаметру, чтобы обеспечить приток воздуха – дабы существо, которое переносили в этой емкости, не задохнулось, не потеряло жизненного тонуса и своих качеств.
Иван свернул в другой «проулок», лишь кое-как освещенный установленными рядом с входами в «шатры» или на крыше трейлера экономичными светильниками. По дороге ему не встретилось ни одной живой души. Надо сказать, мистер Грэй весьма рационально построил работу филиала. Все, кто прибыл служить сюда по контракту, занимаются делом – все пашут как проклятые по двенадцать и более часов в сутки. Практически без выходных. И никто без дела, без служебной надобности по расположению не шляется. Особенно – по ночам.
Первым, кого он увидел у ангара, со стороны бокового входа, куда он сам, кстати, и направлялся, оказался нынешний водитель Кэмпбелла, «земляк» Козака и его сосед по «шатру». Широкоплечий, почти двухметрового роста, с пудовыми кулаками, но и довольно подвижный при таких внушительных габаритах – такому с самими братьями Кличко вполне по силам тягаться – стоял у металлического дверного косяка, подпирая литым плечом рифленую стену. Одет в куртку, песочный камуфляж и кепи, на руках тонкие кожаные перчатки. Довольно прохладно сейчас, как по местным меркам, градусов пятнадцать.
Под расстегнутой курткой видна поясная кобура с таким же, как у Козака, австрийским пистолетом «Глок». От Ивана эта деталь не ускользнула. Согласно «орднунгу», рядовой сотрудник обязан сдавать по окончании миссии все выданное ему в канун выезда огнестрельное оружие в «арсенал» – под подпись дежурного. Вряд ли это сам «земеля» решил пойти на нарушение одного из самых суровых предписаний. Да и «арморы» наверняка сообщили бы руководству, что такой-то – имярек – не сдал в срок и под подпись ствол такой-то системы. Но раз он ходит по ночному расположению со стволом в кобуре, значит, кто-то из начальников дал «добро» на это…
Иван остановился в паре шагов от крепыша, которому он почти не уступал в росте, но в сравнении с которым казался сухощавым, поджарым. На кронштейне над входом в офис сменного дежурного – Officer on Duty – закреплена следящая камера. В столовой, под потолком ангара, установлены две или три камеры. Еще с полдюжины камер установлено возле здания «арсенала» и внутри «оружейки». А вот в гаражах, в мехмастерских, как и в жилой части, в палаточном городке их собственного «армгрупповского» лагеря следящих камер, сколько он мог судить, нет. Должно быть, не стали устанавливать в целях модной нынче оптимизации расходов.
«А жаль, что следящих камер у палаток нет, – подумал Иван. – Можно было бы прокрутить запись, и тогда наверняка открылось бы, кто притащил в один из «шатров» канистру с аспидом…»
Иван обратил внимание еще на одну деталь: имеющееся с этой стороны ангара – с торца строения – окно плотно прикрыто изнутри жалюзи. «Довольно странно, – подумал он. – Странно, потому что, сколько помнится, оно всегда открыто: через это окно дежурному видна главная улица их небольшого лагеря…»
– Чего не спится, Алексей? – поинтересовался он у крепыша.
Тот, покосившись на «земляка», криво ухмыльнулся.
– What did you say? – процедил он ответно. – Speak English.
– Тебе эта штука, часом, не знакома? – Иван продемонстрировал канистру с извивающейся на дне, издающей хорошо слышимый шуршащий звук змеей. – Может, в курсе, чья это вещица?
– What?!
Крепыш сделал пару шагов в сторону. Хотя правильнее было бы сказать – отпрянул…
– Плять!.. – пробормотал он, не спуская глаз с канистры, которую «земляк» держал сейчас обеими руками. И тут же поправился, выдав реплику уже на «служебном» языке: – What the fuck?!
– Ну как? – переспросил Иван. – Знаком с этой особой? Или, может, знаешь, откуда она появилась в нашем лагере?
– I don’t understand… – угрюмо произнес тот, отступив, впрочем, еще на шажок-другой. – Speak English!
– О, вот и проход освободился, – негромко заметил Иван. – А то я как раз хотел попросить тебя посторониться, землячок.
Пройдя через короткий тамбур, Козак открыл дверь и, перешагнув порожек, сразу же оказался в офисе сменного дежурного по лагерю.
В помещении, освещенном светом настольной лампы, находятся двое мужчин. Дежурит сегодня заместитель Грэя по вопросам логистики Энтони Джонс – невысокий, с залысинами, крепко сбитый мужчина лет тридцати семи. Это тот самый старший офицер филиала, что обычно руководит в качестве старшего диспетчера по рации на волне «Бастион Три» проводками грузовых колонн. Сотрудники, кстати, между собой частенько так и называют – Диспетчер…
Компанию Диспетчеру составляет не кто иной, как Колин Кэмпбелл. Ветеран, старожил местного филиала, человек, в недавнем еще прошлом служивший в здешнем подразделении компании в должности командира «группы прикрытия», или, как ее здесь называют, «Team 2», но перемещенный руководством на должность сменного старшего колонны.
Когда в помещение «дьюти» вошел визитер с канистрой, Джонс сидел в кресле за офисным столом. Ну а массивный, не уступающий габаритами своему новому водителю Кэмпбелл стоял сбоку, как бы нависая над ним…
В следующую секунду Диспетчер закрыл крышку ноута, в который – как подумалось Ивану – эти двое смотрели до его внезапного появления.
– Козак? – удивленно спросил Джонс. – Айвен Козак?!
– Собственной персоной. – Козак криво усмехнулся.
– Что привело вас сюда… в такой неурочный час?
– Хотелось срочно увидеть вас, сэр.
– Эй, парень?! – с нотками раздражения произнес Кэмпбелл. – В кругу приличных людей принято стучаться!..
– Не претендую на причастность к данному кругу, – сухо заметил Козак. – Это, во-первых. Во-вторых, сэр, не знал, что «дьюти-рум» отныне является салоном для собраний исключительно только «приличных людей»…
Кэмпбелл тут же набычился; его лицо побагровело, а на скулах появились тугие желваки. Джонс поднялся из-за стола. Разряжая обстановку, он скороговоркой, комкая окончания слов, спросил, почти не глядя на визитера:
– Айвен, а ваше дело не может подождать? Ну, хотя бы минут десять, пока мы не закончим с мистером Кэмпбеллом начатый еще ранее… эээ… служебный разговор.
– Конечно, сэр.
– Спасибо за понимание, Айвен…
– Как скажете, сэр. – Иван осторожно поставил канистру на стол. – Надеюсь, вы не против, чтобы этот предмет пока побыл у вас? Как и то, что находится внутри?
Только сейчас, кажется, Джонс рассмотрел, что именно находится в канистре, которую пришедший в дежурку сотрудник поставил на край стола рядом с закрытым лэптопом…
Джонс заметно побледнел; он резко отшатнулся.
– Вы… вы что… – дрожащим голосом произнес он. – Вы что, с ума сошли?! Откуда это у вас?!
– Ночная гостья, сэр. – Иван в упор посмотрел на Кэмпбелла. – Кстати, тоже заявилась без стука.
Иван вкратце рассказал о случившемся; утаив, впрочем, от этих двух детали приснившегося ему нынешней ночью странного сна.
– М-да, это серьезно… – пробормотал Джонс. – Вы думаете, эту змею… ее могли вам подбросить? Именно – вам, Айвен?
– Не знаю, что и ответить, сэр. – Иван продолжал пристально смотреть на Кэмпбелла. – Лично для меня остается загадкой, как эта рептилия могла попасть в нашу палатку.
– Действительно, загадка… – задумчиво сказал Джонс. – Ведь все наши «шатры» оборудованы специальными бортиками и прочими устройствами, предохраняющими от визитов змей и прочей опасной живности…
– Еще раз акцентирую ваше внимание, сэр, на следующем обстоятельстве. Эта змея, – Иван стукнул пальцем по канистре, – оказалась не просто в палатке, что уже само по себе удивительно, но фактически в моей постели… – Козак достал из кармана пачку сигарет. – Разрешите, сэр?
– Можете курить, Айвен. – Джонс придвинул к нему пепельницу, в которой уже было с полдюжины окурков. – Когда-то такие случаи были… Но то в полевых условиях. А у нас, в лагере?! Хм… что-то давненько такого не припомню.
– Представьте… – Иван прикурил от собственной зажигалки. – Представьте теперь, каким было мое пробуждение, когда я ощутил эту тварь у себя на груди.
– Ужас… – пробормотал Джонс. – Вы уверены, что она вас не цапнула?
– Если бы эта «змейка» меня ужалила, я бы сейчас с вами не говорил. – Иван пыхнул дымом. – Хорошо еще, что госпиталь недалеко. Может, меня успели бы доставить туда и вколоть сыворотку или антидот, прежде чем токсичный яд эфы сделал свое черное дело.
Кэмпбелл без особой опаски взял со стола канистру. Когда он слегка встряхнул емкость, потревоженная узница вновь принялась метаться, ища выход и издавая при этом угрожающие звуки…
– Песчаная эфа… – процедил Колин. – Их полно в этой долбаной местности… Совсем не боится людей и частенько устраивает гнездовье прямо в человеческом жилище.
– Не так часто, как некоторые думают, – возразил ему Козак. – Здесь на тридцать километров пустыня вокруг.
– И что?
– А то, что для эфы это родная среда обитания, где полно пищи, где всегда можно найти безопасное укрытие. Ну и зачем, спрашивается, данной особи сдалась наша палатка, находящаяся в самом центре базы?
– Может, не типичный образчик своего семейства? – Кэмпбелл поставил канистру обратно на стол. – Больная, к примеру? Да и не факт, что в это время года у нее в железах накоплен опасный для человека яд.
– Вы можете проверить этот свой тезис, – Иван пустил кольцо дыма в его сторону. – Давайте, выпустим ее… А вы, Колин, поймаете эту «больную особь». Как вам такой вариант проверки высказанной вами гипотезы?
– Вы что, с ума сошли?! – подал реплику диспетчер. – Что это за разговоры?!
– А у тебя свидетели есть, парень? – процедил шотландец. – Может, ты все это придумал?!
– Полный шатер свидетелей, – несколько преувеличил Козак. – За исключением вашего водителя, поскольку его постель в момент ЧП оказалась пустой. – Иван затушил окурок в пепельнице. – Опять же, где бы я раздобыл ночью в лагере такой образчик?.. Кстати, мистер Кэмпбелл… – Эти двое по-прежнему сверлили друг друга глазами. – Могу я поинтересоваться, что здесь делает ваш «гард» Алекс? И почему он шатается по лагерю среди ночи при стволе, хотя это строго-настрого воспрещено должностной инструкцией?
Джонс бросал обеспокоенные взгляды поочередно то на Козака, то на его визави.
– Прекратите эту глупую пикировку, джентльмены! Немедленно прекратите!..
– Энтони, а разве, кроме нас двоих, тут есть еще кто-то, кого можно считать «джентльменом»? – накаленным голосом произнес Кэмпбелл.
Диспетчер приобнял его за плечи.
– Ну, все, все… довольно! – Джонс, вынужденно играющий роль миротворца, умоляюще посмотрел на Козака. – Айвен, будьте благоразумны!.. Я доложу о случившемся нашему боссу, мистеру Грэю! Можете не сомневаться, что уже в ближайшие часы это происшествие будет расследовано самым тщательным образом.
– Благодарю, сэр. Именно это я и хотел услышать, сэр.
– А эта… эта вот тварь? – Джонс покосился на канистру с заключенной внутри ядовитой особью. – Вы что, собираетесь оставить это здесь?
– Да, сэр, как важный вещдок.
Козак ироничным жестом коснулся полей воображаемой шляпы.
– А теперь позвольте откланяться… джентльмены.
ГЛАВА 16
Иван выбрался из прокуренного помещения на свежий воздух. Прошел мимо караулящего у входа в дежурку крепыша (тот, как показалось, смерил его неприязненным взглядом). Свернул за угол. Подойдя к входу в помещение столовой, приложил смарт-карту к считывающему устройству. Красный огонек датчика тут же сменился зеленым – электронная система безопасности опознала его как «своего».
Войдя внутрь ангара через небольшой тамбур, Иван подошел к одной из трех имеющихся здесь дверей. Одна дверь ведет в столовую, но ему туда не нужно, да и не работает она в это неурочное время. В блоке общепита – на кухне здесь, как и повсюду в подобных этому местах, заправляют индусы – ему тоже делать нечего. У третьей двери он еще раз воспользовался личной карточкой. С легким щелчком открылась дверь местного «красного уголка»…
Иван включил верхний свет, после чего прошел в это довольно просторное помещение, предназначенное для отдыха сотрудников и служащих компании. Здесь оборудован небольшой зал с домашним кинотеатром, а также дополнительный экран для симуляторов и прочих игр. Имеются стеллажи с книжками (на английском, естественно), подшивки газет и журналов. А также подсобравшаяся за несколько лет коллекция DVD-дисков, от порнофильмов, болливудщины и голливудщины до записей спортивных и зрелищных мероприятий, вроде последнего концерта Мадонны или леди Гага…
На двух столах, придвинутых к ребристой стене, оборудованы шесть компьютерных мест. В лагере «Армгрупп» это помещение единственное, где имеется подключение к Интернету – как через кабель, так и беспроводное WiFi. Отсюда – и только отсюда – также можно позвонить родным или близким, воспользовавшись таксофоном и специальной карточкой: один звонок по заранее согласованному номеру, один раз в неделю, длительность разговора не более пяти минут, с автоматической записью разговора.
Иван уселся в пластиковое кресло. Открыл крышку ноута.
Чтобы войти в Сеть, каждый раз приходится вводить свой ID-номер. Иван ввел этот шестизначный код в окошко, нажал кнопку enter …
После небольшой – но томительной – паузы открылась панель.
Он облегченно выдохнул. Доступ к Интернету здесь настолько нерегулярный, что никогда заранее не знаешь, сможешь ли ты войти в Сеть и проверить свой почтовый ящик, или тебя ждет в этом плане облом…
В последний раз он заглядывал в почту в минувший четверг. В «джимейловском» ящике, открытом им некогда специально для переписки с боевой подругой – и гражданской женой, кстати, – обнаружилось кроме спама три содержательных сообщения.
Все эти мессиджи пришли от Анны.
Первое из этих писем было отправлено в воскресенье, шестого октября, поздним вечером. Второе в понедельник, в четыре пополудни. Крайнее, третье, пришло всего час назад…
Иван подавил тяжелый вздох. Несколько секунд он сидел в расслабленной позе, прикрыв набрякшие от постоянного недосыпа веки. Он ведь не робот, он живой человек. Он скучает по своей «половине», по родному человеку: кроме Анны, у него, по существу, нет никакой родни… «Когда же это все закончится? – в который уже раз подумал он про себя. – Сколько еще можно жить этой двойной «зашифрованной» жизнью? Насколько еще меня хватит? И насколько хватит терпения у Анны, которой все эти дни, месяцы и годы, пока я продвигался по служебной лестнице в AGSM, пока рос и в тайной иерархии этой непростой компании, приходится не намного легче, чем мне самому?..»
Но он преодолел эту секундную расслабленность, как преодолевал ее в тех случаях, когда на него наваливалось отчаяние или когда давала знать накопленная им психологическая и физическая усталость. Козак внимательно прочел первое письмо, начинавшееся словами: «Дорогой, ну что ж ты опять пропал так надолго?..»
Оно было недлинным, всего в три коротких абзаца.
Обычное письмо: жива, здорова, много работаю (перешла в информагентство), скучаю, пиши чаще, целую.
Шифр, примененный в данном случае, прост, как все гениальное. Никакая компьютерная программа не расколет. Вернее, даже из такого небольшого числа слов, букв и знаков она сгенерирует такое количество разнообразных слов и терминов, что свихнется любой дешифровщик. Потому что, сколь бы ни были совершенны технологии, именно человек, именно специалист в своей узкой области будет оценивать и решать, какая из предложенных прогой-дешифровщиком комбинаций является единственно верной. Если опять же предположить, что кто-то решится подвергнуть это самое сообщение тесту на поиск заключенного в нем кодированного послания…
Ивану потребовалось некоторое время – минут десять примерно, – чтобы простеньким, но надежным методом перестановки букв выудить из сообщения предназначенную лично ему – и только ему! – информацию.
В этом мессидже содержалось одно кодированное слово
ЧЕРНАЯ.
Еще некоторое время у него ушло на расшифровку двух других писем, на извлечение сокрытых там слов, цифр или знаков.
Слово из второго письма
ПЕЩЕРА.
Шифрованное слово из третьего по счету письма поразило его до глубины души.
Этим зашифрованным внешне простеньким, но не доступным для декодировки ни одним суперкомпьютером кодом было слово
ЗМЕЯ.
Иван быстро набрал ответное письмо. Отправил его в адрес обеспокоенной молчанием «муженька» Анны Козаковой. В половине пятого он выключил ноутбук, после чего, не задерживаясь здесь более, покинул помещение «красного уголка».
Возле входа в дежурку он никого не обнаружил. Жалюзи подняты; из окна рубки дежурного наружу льется яркий электрический свет. Через оконный проем виден Джонс – стоя спиной к окну, заместитель Грэя, дежурящий сегодня по филиалу, с кем-то говорит по внутреннему телефону. На «главной улице» вдруг вспыхнули с два десятка светильников – включили полное освещение. Из дальнего «шатра», надевая на ходу куртку, выбрался какой-то человек… Еще один! И еще…
Несколько сотрудников, поднятых с теплых постелей, передвигающихся кто быстрым шагом, а кто и рысцой, сворачивали в переулок, ведущий в сторону гаражей и мехмастерских. Удивленный этой суматохой, Козак двинулся вслед за ними к гаражным боксам. Но уже вскоре, увидев бегущего навстречу человека, он остановился… Когда тот приблизился, Иван узнал в нем своего водителя, датчанина Ханса.
– Босс?! – отдуваясь, произнес гард. – Хорошо, что я вас так быстро нашел!..
– Что случилось, Ханс?
– В гаражах нашли две растяжки!..
– Что? – Брови Козака поползли вверх. – Растяжки? Уточните, о чем речь.
– Гранаты, сэр… К кольцу чеки одной осколочной гранаты прикреплена проволока. К другой ведет тонкий шелковый шнур.
– Вы сами видели?
– Да, сэр. Но первым обнаружил одну из растяжек… к общему счастью… один из наших механиков…
– Где именно?
– Растяжки установлены близ двух машин. – Датчанин вытер струящийся по лицу пот. – Думается, это было сделано не ранее четырех утра… Одну «растяжку» обнаружили возле «Хамви».
– Машина Кэмпбелла?
– Да.
– А вторая? Где ее обнаружили?
– Вторая граната, сэр, закреплена под порожком нашей новой машины.
ГЛАВА 17
Москва. 8 октября
«Карантин» для двух сотрудников, работающих под личиной журналистов, продлился до восьми утра вторника. Котов приехал на «иксе» за своей напарницей в подземный гараж одного из зданий комплекса «Алые паруса». Анну Козакову страховал приставленный к ней еще в субботу, спустя каких-то пару часов после ЧП, «гард». Этот крепкий мужчина, сотрудник физохраны, официально работающий в одной из фирм Антонова, одетый в темный костюм с чуть оттопыренной правой полой пиджака, сопроводил молодую женщину из квартиры на девятом этаже в гараж.
Удостоверившись, что за его подопечной приехал именно «нужный» транспорт, за рулем которого находится «нужный» человек, он сам открыл правую переднюю дверку. Затем, достав из кармана сотовый, провожая взглядом выезжающий с паркинга внедорожник, набрал контактный номер и доложил тому, кто отозвался на звонок:
– Время – восемь тридцать. Объект и прибывший за ней товарищ на внедорожнике «БМВ» только что выехали из гаража…
Анатолий направил джип под поднявшуюся руку шлагбаума.
– Привет, подруга! Как спалось? Какие сны снились?
– Как монахине в ее холодной тесной келье, – сухо отреагировала Козакова. – И сны соответствующие.
– Да ну? – удивился Котов. – У тебя же трехкомнатная квартира в «элитке»! Это теперь называется «кельей»? Не понял…
– Понимай, как хочешь.
– Чем занималась эти три дня?
– Сидела в четырех стенах. – Анна хмуро усмехнулась. – В компании с тем «гардом», которого ты видел в гараже.
– А ты говоришь – «монахиня»… – Котов ухмыльнулся. – Небось, подруга…
– Оставь свои домыслы, – оборвала его Анна. – Сам-то где шлялся? Чем занимался, пока меня держали в этом укрытии?
– Так меня тоже упаковали. – Котов, бросив взгляд в боковое стекло, перестроился в ряду, свернув на Новощукинскую. – Я на одном из наших городских объектов парился. Сказали, сиди там и носа наружу не кажи…
– Надо же, как интересно.
– Вот и сидел. Но в отличие от тебя, подруга, один-одинешенек.
Он посигналил кому-то, кто плелся впереди, занимая их крайнюю полосу.
– Чего это нас с тобой так резко вывели в «карантин»? Начальство решило перестраховаться?
– А ты спроси у начальства сам, – сухо сказала Козакова. – Позвони и спроси.
– Да ладно тебе кукситься, – добродушно изрек Котов. – Уверен, что все это было в наших же с тобой интересах.
– То, что нас с тобой уложили мордами на землю? И надели наручники?
– Ну… я ведь о другом.
– О том, что в субботу убили единственного человека, который мог бы навести меня… нас то есть, кратчайшим путем на цель?
– Ну че ты злишься, Аннушка?
– Не называй меня так.
– Это почему еще? Что-то личное, интимное?
– «Аннушкой» называют трамвай линии «А».
– Не понял намека…
– Читать надо больше… особенно, если косишь под журналиста.
– Ладно, Анна Алексеевна, я понял. Вернемся к нашим баранам. Ты думаешь, что вся эта вот хрень случилась из-за меня?
– Встречный вопрос – ты считаешь себя бараном?
– До чего же злая… Но такой ты мне нравишься еще больше… коллега.
– Смотри за дорогой. И не думай о глупостях.
– Ты не ответила на мой вопрос. Субботний трабл, – напомнил Котов. – Ты думаешь, это все из-за меня? Из-за того, что меня к этому делу подключили?
– Да при чем тут ты!.. Я! Мне! Меня! – Анна, огрубив голос, передразнила интонации напарника. – Когда уже вы, мужики, перестанете страдать манией величия? Когда перестанете думать, что вы одни причина всему, что происходит в этом лучшем из миров?!
– Никогда, – бросил Котов. – Потому что мы всегда сверху.
– Как у тебя с женой, Кот? – В словах Козаковой прозвучала скрытая ирония. – Она простила уже тебя?
– Как-как… фигово. – Котов криво усмехнулся. – Сначала отменил поездку на курорт, потом… Потом исчез – я ж три дня не ночевал дома.
– Сочувствую. Звонил своей?
Читать бесплатно другие книги:
