Криминальный пасьянс Овчаренко Александр

Глава 33

Через три дня после памятной встречи с Александром Перепёлкиным, Комиссар получил сообщение с материка. Двое дружинников, в прошлом бывшие милицейские опера, тщательно проверив село Медведково и Разгуляевку, сообщали, что территория «чистая» и к приёму «десанта» готова. Будучи от природы человеком недоверчивым, Комиссар тщательно проанализировал доклад дружинников и пришёл к выводу, что ошибка в их работе теоретически возможна, но, учитывая удалённость населённых пунктов и практическое отсутствие какой-либо ротации населения, риск нарваться на засаду или случайно столкнуться с ликвидаторами сведён к минимуму.

— Место глухое, чужих там сразу видно, да и не могли киллеры столько время ждать жертву, так что засада практически исключается! — решил Комиссар и втайне от непосредственного начальника, господина Сахно, отобрал десяток наиболее подготовленных людей, которых передал в распоряжение Перепёлкина.

Будущий губернатор мысленно окрестил выделенных ему дружинников «золотой ротой» и собрал для инструктажа поздно вечером у себя в гостевом домике. Дружинники пришли точно в назначенный срок малыми группами, переодетые в гражданскую одежду.

— Вы выделены руководством для выполнения особо важного задания, о котором не должен знать никто, даже ваши непосредственные начальники. По выполнению этого задания на личные счета каждого из вас будет перечислена крупная сумма денег…

— В рублях? — перебил Перепёлкина один из наиболее нетерпеливых дружинников.

— Я даже нищим в валюте подаю, — пошутил Сашка. — В долларах, конечно. Впредь прошу иметь терпение и меня не перебивать. Так вот, суть операции в транспортировке секретного груза с материка на Сахалин. Трудность в том, что нас поджимают сроки: через пять дней на остров прилетает Президент, и вы задействованы в мероприятиях по наведению порядка в городе и охране наиболее важных объектов. Поэтому через пять дней вы обязаны тихо и незаметно вернуться в казарму. Кто из вас назначен старшим группы?

— Я! — резво поднялся со стула небольшого роста молодой парень с фигурой борца-тяжеловеса.

— Как звать?

— Зовите Крепышом, — усмехнулся парень. — У нас в дружине имён нет, все дружинники имеют оперативный псевдоним.

— Толково! — согласился Перепёлкин. — Так вот, на время проведения операции вся группа обязана подчиняться не только Крепышу, но и моему заместителю.

В этот момент из-за спины Перепёлкина, отдуваясь и пыхтя, с помятым лицом и чемоданом в руке вышел Жорка.

— Карась, — коротко представился он дружинникам, и по лицам понял, что его фамилия сошла за оперативный псевдоним. Дружинники молча кивнули и стали ждать продолжения.

— Попрошу внимания! — повысил голос Жорка и расстегнул на чемодане «молнию». Внутри чемодана, к удивлению дружинников, оказалась стальная канистра. Жорка вынул канистру из чемодана и поднял над головой для всеобщего обозрения.

— Это специальный титановый контейнер, оборудованный системой самоликвидации на случай несанкционированного вскрытия или, если говорить по-простому, в случае попытки вскрыть контейнер любым, даже самым хитроумным способом, произойдёт взрыв. В контейнере для полной гарантии уничтожения секретного груза установлены термитные шашки, которые повышают температуру горения. В результате самоликвидации от контейнера и того чудака, который его попытается вскрыть, остаётся только горсть пепла и маленькая лужица расплавленного металла. Так что ронять контейнер, стучать по нему тяжёлыми предметами и проводить с ним всякие сомнительные эксперименты не советую.

— А как же он открывается? — задал вопрос всё тот же нетерпеливый дружинник.

— Чтобы удовлетворить ваше болезненное любопытство, я поясню, — вздохнул Карась и вытер со лба пот. — Вот здесь имеется электроразъём, — и Карась открутил пластмассовую пробку с горловины канистры-контейнера. — К нему подсоединяется кабель блокиратора, с помощью которого в электронный замок вводится многоступенчатый шифр и система ликвидации, которая соединена с этим самым замком, получив сигнал в виде импульса напряжения, отключается. После этого контейнер можно вскрывать без опаски.

— Как? — уточнил Крепыш.

— Как именно, вам знать не обязательно, так как весь груз в контейнеры буду закладывать лично, без свидетелей. Вам необходимо запомнить, что после того, как я закрою контейнер, система самоликвидации автоматически будет включена. Блокиратора у меня нет, и шифра я тоже не знаю, поэтому даже под пыткой не смогу рассказать, как изъять груз из контейнера.

— И сколько таких чудо-контейнеров Вы нам передаёте? — спросил Крепыш.

— Десять, — ответил Жорка, упаковывая контейнер обратно в чемодан.

— Перевозку будем осуществлять вот таким образом. — и Жорка для пущей наглядности тряхнул чемоданом. — Чемоданы желательно приобрести на колёсиках, так как груз будет тяжёлым, и волочить его, обливаясь потом на виду у посторонних, нежелательно. Это может привлечь ненужное внимание. Добираться до материка и обратно будем военным бортом, поэтому сбор завтра здесь. В полночь за нами приедет «Газель», которая отвезёт всю команду в аэропорт. Если вопросов больше нет, все свободны.

— И когда ты, Жорик, всё успел? — с восхищением спросил Сашка, после того, как последний дружинник покинул гостевой домик.

— Сказать по правде, я давно ломал голову над вопросом эвакуации наших «стратегических» запасов. — признался Жорка. — Ещё в Москве нашёл одну «хитрую» фирму, организованную на «костях» развалившегося оборонного предприятия, которой и сделал заказ на разработку, а потом и на изготовление десяти титановых контейнеров. Когда имеешь большие деньги — это несложно.

— Я Вами, Георгий, просто восхищён! — восторженно произнёс Сашка. — Это же надо придумать: спецконтейнеры, да ещё с системой самоликвидации. И как тебе такое в голову могло прийти?

— Нет никакой системы самоликвидации, — признался Карась. — Титановый контейнер есть, а вот взрывчатки, термитных шашек и блокиратора нет. Туфта всё это! Я такой контейнер на выставке вооружения в Москве видел, вот и решил дружинников на всякий случай напугать, чтобы нос, куда не надо, не совали.

— А электроразъём зачем? — продолжал недоумевать Сашка.

Карась вздохнул и вновь расстегнул на чемодане «молнию», после чего стал крутить корпус электроразъёма вправо.

— Здесь леворезьбовое соединение. — пояснил Жорка. — В жизнь никто и никогда не догадается.

Когда корпус электроразъёма был отсоединён от контейнера, Перепёлкин увидел серебристую кнопку. Карась смело нажал на кнопку и контейнер с лёгким металлическим звуком, как орех, раскололся на две части.

— Ничего хитрого: обыкновенный фиксатор, — с видом знатока пояснил Жорка.

— Признаюсь, Георгий Иванович, Вы меня удивили. Теперь я спокоен за судьбу нашего предприятия.

— А ты, партнёр, наверное, думал, что Жорка Карась окончательно деградировал? — сощурив рыбьи глаза, с плохо скрываемой в голосе неприязнью спросил напарник.

— Каюсь, был такой грех! — честно признался Сашка. — Думал, что у тебя от благополучия совсем мозги жиром заплыли.

— Как говорил Козьма Прутков: «Не верь глазам своим»! — блеснул эрудицией Карась.

— А я и не верю, — тихо произнёс Перепёлкин. — Я, брат, никому не верю.

Но последней фразы довольный собой Жорка уже не слышал.

До Разгуляевки добрались без приключений. Сначала приземлились для дозаправки во Владивостоке, а потом взяли курс на Новосибирск.

В Новосибирском аэропорту «Толмачёво» сели рано утром. Перекусив в кафе аэровокзала горячим кофе и пирожками, дружинники под руководством Карася взяли билеты на поезд и полдня добирались до глухого полустанка, у которого вместо названия был четырёхзначный номер. Рядом с невзрачным одноэтажным зданием вокзала, немало повидавшем на своём веку, сиротливо притаилась автобусная остановка. К удивлению бойцов «золотой роты», автобус пришёл точно по графику, облупленная табличка которого была косо прибита на боковой стене остановки.

— Надо же, не опоздал! — удивился Крепыш.

— А чего ему опаздывать, если он за день сюда всего два рейса делает, — пробурчал Карась и первый полез в насыщенный запахом бензина и выхлопными газами автобусный салон.

Чтобы не вызывать ненужных пересудов своим появлением, Карась предложил в саму Разгуляевку не заезжать, а выйти на две остановки раньше — там, где тайга смело подступала к самой обочине просёлочной дороги.

— Тебе видней, ты местный, — равнодушно согласился Крепыш и дал команду на выход.

— Вон видите Яблоневый хребет? — спросил Жорка дружинников, как только автобус скрылся за поворотом. — Значит, нам туда, — махнул рукой Жорка в сторону синеющей в вечернем тумане горной гряды.

— Далеко? — уточнил Крепыш.

— С двумя короткими привалами, да если ещё и ночью пойдём, завтра к полудню доберёмся. — вздохнул Карась, поправляя на плечах лямки рюкзака. — Вот и решай сам: далеко или нет!

— Дорога-то хоть нормальная?

— Чудак ты, Крепыш! Где ты в Сибири нормальные дороги видел? Нет дороги! Есть тропа, вот по ней и потопаем — я первым, ты замыкающим. В гору топать, конечно, нелегко, но обратно пойдём с грузом, хоть и под горку, но всё равно тяжко придётся. Когда у нас самолёт?

— Через три дня. Думаешь, успеем?

— Надо успеть! У нас с тобой, земляк, другого выхода нет, — ещё раз тяжело вздохнул Карась и первым пошёл по еле заметной, ведущей в тайгу тропинке.

Как и обещал Карась, к исходной точке путешествия добрались, когда солнце высоко стояло над верхушками лиственниц.

— Здесь лагерем станем, — тяжело переводя дыхание, промолвил Карась. До схрона оставалась ещё около километра, но Жорка, наученный жизненным опытом, и на себе испытавший власть золота и не думал показывать дружинникам свои золотоносные закрома.

— Всё, привал! — выдохнул Крепыш и дружинники один за другим попадали на лесной ковёр из прошлогодней листвы и опавшей хвои. Отдышавшись и выкурив первую за день сигарету, Крепыш задал закономерный вопрос:

— А где груз? Кругом тайга!

— Будет тебе груз! — усмехнулся Карась. — Весь груз в надёжном месте. Или ты ожидал, что всё, что на остров надо тащить, я прямо здесь на полянке штабелем сложил? У кого сигнальные ракеты? — повышенным тоном обратился Жорка к лежащим на земле дружинникам.

— У меня, — отозвался длиннолицый дружинник по кличке Инок. Было в его лице что-то от изображённых на иконах старого письма святителей, но сходство мгновенно улетучивалось, как только Инок открывал рот и обнажал гнилые зубы. Улыбка у него была отвратительная, но когда она сходила с лица, Инок вновь становился печальным, а взгляд — чистым и непорочным.

«Оборотень!» — подумал Карась и зябко передёрнул плечами.

— У меня ракетницы. Тебе какую надобно — зелёную или красную?

— Давай обе, — решил Жорка. — Значит так: если увидите зелёную ракету — значит, всё в порядке, можете приходить за грузом, а если пущу красную — значит, мне срочно нужна ваша помощь!

— Что может случиться? — удивился Крепыш. — Мы ведь здесь одни!

— Беда с вами, городскими! Это тебе, Крепыш, только кажется. У тайги сюрпризов — полное лукошко! Она свои кладовые просто так человеку не отдаёт. Так что установите дежурство, а я пошёл.

— Стой, Карась! Куда бежать-то, если тебя спасать придётся? — спохватился Крепыш.

— А вот вниз по сухому руслу и бегите, метров через пятьсот за поворотом и найдёте меня с грузом, но вообще-то не торопитесь! Раньше вечера упаковать всё, что для доставки требуется, не успею. Да, и ещё вот что, если услышите выстрел — не паникуйте! Это значит, я стрелял.

— Зачем? — удивился Крепыш.

— И чем? — тихонько прошептал Инок, пристально вглядываясь в раскрасневшееся лицо Карася.

— Так… привычка у меня такая, злых духов отгоняю, — туманно пояснил Жорка и, прихватив два чемодана с титановыми контейнерами, стал осторожно спускаться вниз по сухому руслу. Потом Карась ещё четырежды возвращался в лагерь за оставшимися контейнерами, и после того, как взял в руки последнюю пару чемоданов, его взгляд вроде бы случайно встретился с взглядом Инока. Не понравился этот взгляд Жорке, очень не понравился! Холодным ужом шевельнулось в его душе нехорошее предчувствие. Так смотрит волк, притаившись в засаде и намечая в стае оленей очередную жертву. Жорка вновь зябко передёрнул плечами, словно пытаясь сбросить невидимые путы, и, втянув голову в плечи, устало поволочил за собой чемоданы.

Беда явилась, как и положено всем несчастьям, неожиданно. На сей раз она была нескладной, костлявой и гнилозубой. На худых её плечах болталась потёртая кожаная куртка, а в руке был пистолет Стечкина — оружие грозное, и видимо, поэтому от нескладной фигуры веяло фатальной неизбежностью.

Жорка уже достал припрятанный в корневищах поваленной лиственницы похожий на кочергу ключ, когда раздался звук треснувшей под ногой ветки.

Он резко обернулся и увидел стоящего рядом с грудой пустых чемоданов Инока. Дружинник улыбался своей гнусной улыбкой и демонстративно поигрывал пистолетом.

— Мы к тебе в гости явились! Встречай! — насмешливо произнёс Инок и театрально развёл руками.

— Кто это мы? — сухими губами прошепелявил Жорка и попытался проглотить невесть откуда взявшийся в горле ком.

— Мы — это я и Стечкин, хороший, проверенный в боях товарищ! Может бить одиночными или короткими очередями. Впрочем, с тебя, толстопузый, и одной пули хватит.

— Чего ты хочешь? — сквозь зубы процедил бледный Карась, судорожно сжимая в руках ключ-кочергу.

— Правды! И ничего, кроме правды! — продолжал красоваться Инок. — На твою беду, Карась, я обладаю хорошим логическим мышлением, а ещё меня учили сопоставлять факты и делать выводы…

— Ты, случаем, не из ментов? — перебил его Жорка, который, чтобы как-то побороть животный страх, стал умышленно дерзить.

Инок на мгновенье сбился с ритма, но потом взял себя в руки.

— Психологи называют это бравадой висельника, — продолжил он невозмутимым тоном. — Это я о твоём поведении. Возвращаясь к твоему вопросу, поясню: нет, я не из ментов. Когда-то в розовой допризывной юности я добровольно пришёл в военкомат и попросил призвать меня в армию. Моё желание исполнилось быстро: через месяц я грохотал кирзачами на плацу. Опуская ненужные подробности и переходя к основной части повествования, коротко поясню: в армии из меня сделали первоклассного диверсанта. Я мог быть снайпером, радистом, подрывником, кстати, последнее мне нравилось больше всего, но на «гражданке» всё это оказалось ненужным. И тогда я стал профессиональным наёмником. Можешь мне поверить: смерть всегда в цене и за неё очень хорошо платят. К сожалению, после Чечни опять наступил застой, поэтому я прибился к этим идеалистам, но мне с ними скучно. Когда ты сказал, что после закрытия крышки контейнера система самоликвидации автоматически становится на боевой взвод, я сразу напрягся. Мне на мгновенье показалось, что повеяло запахом палёной соломы. Почему-то именно этот запах преследовал меня всё время, пока я был в Югославии. Так вот именно там я впервые увидел именно такие системы, о которых ты рассказывал. Но ты, мой толстощёкий друг, «прокололся»! Правда, этого никто, кроме меня, не заметил.

— Как? Как я «прокололся»? — сознательно тянул время Карась, надеясь, что вдруг к ним присоединится кто-то ещё из дружинников и его палач будет вынужден ретироваться.

— Очень просто! — охотно пояснил дружинник, обрадовавшись появившейся возможности блеснуть интеллектом. — Ты сказал, что для того, чтобы открыть контейнер, необходимо специальное электронное устройство, которое ты обозвал блокиратором. Так?

— Так, — кивнул головой Жорка и наконец-то проглотил стоявший в горле ком.

— И ещё ты сказал, что блокиратора у тебя нет.

— Сказал, — подтвердил Карась и удобнее перехватил ключ-кочергу, прикидывая, как бы подойти к врагу поближе, чтобы одним ударом размозжить ему череп.

— Но если блокиратора у тебя нет, то как ты вскроешь все десять контейнеров?

— Как? — машинально спросил Карась, который в этот момент думал совсем о другом.

— Это я тебя спрашиваю! — разозлился дружинник и ткнул в сторону Жорки стволом пистолета. — Как ты вскроешь контейнера? Хватит валять дурака! — уже более спокойным тоном произнёс Инок. — Просто сознайся, что блокиратор у тебя есть. Где он?

— Там, в схроне, — после небольшой паузы произнёс Жорка, явно решив подыграть дружиннику, и ткнул кочергой в бок серого валуна.

— Брось железку! — вдруг запоздало спохватился Инок.

— Не могу, — искреннее признался Жорка. — Это ключ! — и с этими словами погрузил металлический стержень в малозаметное отверстие. Внутри камня что-то заскрежетало, загремело, и серый валун плавно отъехал вправо.

За валуном показалась сбитая из толстых кедровых плашек, обитая металлом, потемневшая от времени дверца. Карась покосился на дружинника и достал из-за пазухи продолговатый серебристый пенал, откуда извлёк тонкий ключ необычной формы. Вставив ключ в отверстие, расположенное рядом с ручкой, он провернул его на один оборот вправо, потом досчитал до шестидесяти и провернул ещё на один оборот, но уже влево. После того, как он привычно повторил операцию дважды, электронный замок открылся. Это Карась определил по характерному, напоминающему перезвон рождественских колокольчиков, звуку. Дальше надо было открыть дверцу, но Карась почему-то медлил.

— Мне нужна Ваша помощь, — обратился он к дружиннику. — Понимаете, у дверцы очень тугая пружина. Я сейчас её резко открою, а Вы сразу навалитесь на неё телом, чтобы дверца не захлопнулась. Я зайду в схрон и вынесу оттуда блокиратор.

— А как же ты раньше справлялся, когда меня здесь не было? — недоверчиво спросил Инок.

— А почему Вы решили, что я сюда приходил один? — задал Жорка встречный вопрос.

— Ладно, — нехотя согласился гнилозубый и подошёл ближе. — Только без глупостей! — и он угрожающе потряс перед Жоркиным лицом пистолетом.

— Ну, с богом! — не своим голосом произнёс Жорка, после чего резко рванул дверцу на себя и одновременно попытался как можно быстрее и резче нагнуться в левую сторону.

Хлёстко, словно лопнувшее на морозе дерев, прозвучал выстрел. Горячая винтовочная пуля, опалив висок Карася, вошла в лоб дружинника точно над левой бровью. Установленный ещё дедом Гаврилой в качестве самострела обрез «трёхлинейки» никогда не давал осечки. Не подвёл он Жорку и на этот раз.

Глава 34

На Сахалин Карась и его «золотая рота» успели в срок. Прилетевшие ночью дружинники груз оставили у Перепёлкина в гостевом домике, а сами незаметно вернулись в казарму. О пропавшем в тайге сотоварище никто из дружинников не упоминал, подсознательно возложив на себя долю вины за случившееся. Или же решающую роль сыграло обещание Карася разделить долю пропавшего Инока между оставшимися в живых девятью дружинниками.

— Ну, напарник, давай рассказывай, как всё прошло! — пожимая руку Жорке, бодро произнёс Александр Иванович.

— Если не считать небольшого конфликта, улаженного мною в рабочем порядке, можно сказать, что всё прошло тихо и, как видишь, результативно.

— Что за конфликт, и как ты его уладил? — озабоченно поинтересовался Сашка, пытаясь заглянуть Карасю в глаза.

— Конфликт? Да так… не стоящая Вашего внимания мелочь. А разобрался я быстро, потери минимальные.

— Не хочешь говорить?

— У каждого из нас есть свой скелет в шкафу, — философски изрёк Карась, мимолётно припомнив, как сутки назад трясущимися руками прятал тело убитого дружинника в освободившийся из-под золотого песка сундук.

— Там ещё много осталось? — с невинным видом поинтересовался Сашка и для наглядности пнул ногой ближайший чемодан.

— На наш век хватит, — уклончиво ответил Карась. — А не хватит, так поставим лоток и ещё пару пудиков намоем. Ты, партнёр, сначала этот объём реализуй, а потом и о дальнейших поставках поговорим.

— Реализую, — уверенно заверил Сашка. — За этим дело не станет. Прямо сегодня и реализую.

— К чему такая спешка?

— Объективные предпосылки, созданные сложившейся оперативной обстановкой, диктуют жёсткую необходимость избавиться от золотишка сегодня, — задумчиво промолвил кандидат в губернаторы, — потому что завтра на остров прилетает Президент!

Следующей ночью от пустого пирса тихо и почти незаметно с погашенными огнями отошла потрёпанная штормами и временем рыбацкая фелюга. Кроме малочисленного экипажа, состоящего из рулевого и матроса-моториста, на борту находились Перепёлкин и пятеро дружинников, вооружённых короткоствольными автоматами «Кипарис». Это были те самые пять человек из состава «золотой роты», которым Перепёлкин мог доверять. Все шестеро были одеты, как идущие на промысел рыбаки, и только чистая и необветренная кожа лица выдавала в них людей случайных, не имеющих к рыбацкому промыслу никакого отношения.

Ночь была лунная, на море стоял полный штиль, что для этого времени года было большой редкостью, поэтому ожидавший их японский сейнер они увидали сразу. Сейнер стоял на якоре в нейтральных водах, в оговорённом ранее Сашкой с японским партнёром квадрате.

Рулевой фелюги, следуя указаниям Перепёлкина, на малом ходу сделав аккуратный поворот, выключил двигатель и осторожно подошёл к борту сейнера. С сейнера что-то покричали на английском языке, и Перепёлкин тоже по-английски прокричал в ответ условную фразу. После этого с борта сейнера сбросили лестницу, по которой Перепёлкин неумело, но решительно вскарабкался на борт японского судна. Его встретила группа японцев, которые были одеты так же, как и вся команда сейнера, но по чистым холёным лицам и аккуратным причёскам было видно, что они такие же рыбаки, как и Перепёлкин.

Среди встречающих выделялся пожилой японец с коротким седым ёжиком волос на почти квадратной голове и неотступно следовавший за ним стройный и гибкий, как стебель молодого тростника, юноша. Это были господин Хасимото-сан и его переводчик. Переводчик говорил по-русски чисто и почти без акцента, что значительно упрощало ведение переговоров.

— Хасимото-сан интересуется, не утомительным ли было для Вас путешествие по ночному морю, и привезли ли Вы обещанный груз, — уважительно произнёс переводчик, обращаясь к Перепёлкину.

— Поблагодарите господина Хасимото за беспокойство, и передайте, что сегодня судьба благоволит ко мне, поэтому путешествие было лёгким, а обещанный груз находится на борту моего маленького судёнышка в полной сохранности, — так же уважительно произнёс Сашка и даже обозначил движением корпуса лёгкий поклон.

Переводчик, почтительно склонив перед хозяином голову, быстро залопотал что-то на японском.

— Хай! — коротко произнёс пожилой бизнесмен и, подумав, приказным тоном добавил ещё несколько коротких фраз.

— Господин Хасимото-сан предлагает не ждать появление богини утренней зари, а начать обмен прямо сейчас, под серебристым светом хозяйки ночи.

— Переведите господину Хасимото, что у русских есть поговорка — «время — деньги», поэтому я полностью согласен с его предложением и, не тратя попусту время, предлагаю начать сделку, а каким светом она будет озарена — солнечным или лунным, для меня не имеет значения.

Переводчик снова вполголоса что-то стал быстро говорить хозяину. Внимательно выслушав перевод Сашкиного спича, Хасимото улыбнулся и гортанным голосом выдал очередную недлинную, но судя по тональности, заключительную фразу.

— Господин Хасимото говорит, что Вы деловой человек и с Вами приятно иметь дело, — произнёс молодой переводчик и, поклонившись, указал рукой на рубку, куда направился хозяин. Перед тем, как последовать за японцами, Сашка быстро подошёл к борту и дал команду поднимать груз на борт сейнера.

Вскоре все десять контейнеров с золотым песком были подняты на борт и доставлены в кают-компанию. Здесь всё было готово к проведению сделки: в центре кают-компании на столе установлены и готовы к работе электронные весы, а рядом стояли металлические контейнера с резьбовыми крышками, чем-то напоминавшие банки из-под консервированных ананасов. Господин Хасимото и гости уселись вокруг стола, а юркий японец в белом халате и в марлевой повязке на лице всем видом выражал готовность к действию.

Сашка, не торопясь, открыл первый контейнер и жестом предложил дальнейшие действия выполнять принимающей стороне. Хасимото молча кивнул, и японец в белом халате торопливо схватив первый кисет с золотым песком, вышел из каюты.

— Сейчас будет проведён экспресс-анализ золотоносного песка, — успокоил Сашку переводчик, который поймал встревоженный взгляд Перепёлкина. — Не беспокойтесь! Это не займёт много времени.

В ответ Сашка молча кивнул. Тем временем Хасимото достал тонкую чёрную сигару, а его переводчик умудрился в мгновенье ока, чиркнув зажигалкой, оказаться возле босса. Не обращая внимания на присутствующих, Хасимото глубоко затянулся и с наслаждением выпустил в потолок струю ароматного табачного дыма. Тем временем в кают-компанию вернулся японец в белом халате, которого Перепёлкин мысленно окрестил Лаборантом и что-то прошептал на ухо хозяину.

— Хай! — вновь с довольным тоном произнёс Хасимото и кивнул головой.

— Господин Хасимото доволен качеством товара, — быстро пояснил переводчик. — Ваше золото оказалось очень высокой пробы. Господин Хасимото выражает надежду, что Вы не будете настаивать на изменении условий сделки, и цена на товар останется прежней!

Сашка понял, что качество золотого песка оказалось лучше, чем ожидал покупатель, и поэтому он вправе повысить цену за унцию.

«Жадность фраера сгубила!» — припомнил он знаменитую воровскую поговорку, но вслух произнёс:

— Передайте господину Хасимото, что я питаю надежду на наше долговременное сотрудничество, поэтому первая партия товара пойдёт по ранее оговорённой цене. Условия дальнейших поставок мы оговорим позже.

Японец остался доволен Сашкиным ответом и от избытка чувств крепко пожал ему руку.

На этом активная фаза переговоров закончилась, и к делу приступил Лаборант. Юркий японец аккуратно развязывал горловину кисета и ловко высыпал содержимое в металлическую чашу электронных весов, после чего на электронном табло рубиновым цветом загорались цифры, обозначающие вес золотого песка вплоть до десятой доли грамма. Записав на листе мелованной бумаги вес, Лаборант так же ловко пересыпал золото из чаши в металлическую банку, после чего плотно закручивал крышку и брался за следующий кисет. Процедура была долгой и однообразной, но, как ни странно, не утомительной. Все, кто находился в кают-компании, заворожённо смотрели на манипуляции Лаборанта.

«Имеет золото над человеком необъяснимую власть», — решил про себя Сашка, пытаясь при этом стряхнуть с себя наваждение.

Когда последняя золотая песчинка упала на чашу весов, богиня утренней зори уже вовсю властвовала на небосклоне. Хасимото подмахнул золотым пером банковский чек и, передавая Перепёлкину, на прощанье произнёс на японском языке короткую фразу.

— Господин Хасимото говорит, что после этой сделки Вы стали очень богатым человеком, — уважительно произнёс молодой переводчик. — Если все заработанные Вами сегодня деньги перевести в йены и погрузить на сейнер, то они бы заняли весь трюм.

— Предпочитаю доллары, — серьёзно ответил Перепёлкин. — Они надёжней и места меньше занимают.

Окончание сделки обозначили глотком саке из предложенных Хасимото крохотных чашечек.

«Вряд ли они будут меня травить, — подумал Сашка, делая глоток подогретого напитка. — Сейчас я для них курица, несущая золотые яйца».

На фелюгу Перепёлкин вернулся в состоянии лёгкой эйфории.

— Ну, золотые мои, держите! — радостно произнёс Сашка и, вынув из нагрудного кармана пять заполненных банковских чеков, широким жестом бросил их на стол. Дружинники сначала робко потянулись к бледно-жёлтым прямоугольникам бумаги, но после того, как увидели проставленную сумму, их лица расплылись в радостной улыбке.

— Это дело надо отметить! — завёлся Сашка. — У кого есть выпить?

Выпивки не было ни у кого.

— Как, даже спирта нет? — удивился Сашка. — Как же вы на операцию собирались? А если, не дай бог, ранение?

После этих слов Крепыш вздохнул и отцепил от пояса солдатскую фляжку.

— Я тут взял немного, — несмело промямлил дружинник. — Как Вы сказали — для медицинских целей, — и протянул фляжку Перепёлкину.

— Вот это другое дело! — крякнул Сашка, утирая рот после большого глотка спирта. — Ты чего раньше молчал?

— Да я думал, Вы ругаться будете, — сознался Крепыш и, последовав примеру Перепёлкина, приложился к фляжке.

Когда фляжка опустела, и в глазах дружинников появился хмельной блеск, Перепёлкина неожиданно потянуло на откровение.

— После того, как стану губернатором, сформирую из вашей «золотой роты» подразделение для выполнения особо важных поручений! — размечтался Сашка. — Неофициально, конечно, но деньги будете получать от меня наличными за каждое выполненное поручение. Я жадничать не привык! Ну что, согласны?

— Согласны! — нестройно загудели дружинники. — Чего же не согласиться, коли живые деньги платят. А насчёт секретности можете, Александр Владимирович, не сомневаться! Мы же понимаем, что каждое Ваше поручение — дело государственной важности.

— Вот именно! — подтвердил Сашка. — Государственной! Так что будем считать, что после короткой, но результативной беседы, мы достигли обоюдовыгодной договорённости.

В это время в утреннем воздухе раздался гул пролетающего над морем самолёта, и все, кто был на фелюге, запрокинули головы вверх. Тяжёлый ИЛ-96 шёл по глиссаде снижения на Южно-Сахалинск.

Глядя на тяжёлый и неповоротливый аэробус, уверенно пробивающийся через немногочисленные кучевые облака, Сашка вдруг догадался, что это за самолёт.

«Ну, вот и началось! — как-то обречённо подумал он и ощутил в животе неприятный холодок. — Дальше как фишка ляжет!»

— Эй, моторист! Давай полный ход! — прокричал он в переговорное устройство, и немного помедлив, добавил: — Нас ждут великие дела.

Но этой фразы моторист не слышал. Выжимая из старенького дизеля последние силы, команда фелюги кратчайшим курсом шла к берегу.

Глава 35

Дата начала операции была жёстко привязана к моменту прилёта Президента на остров. А если быть совсем точным, операция началась в тот самый момент, когда шасси президентского аэробуса оторвались от бетонки Шереметьевского аэродрома.

Борт № 1 ещё набирал высоту, а в лондонский офис Березуцкого уже позвонил доверенный человек из числа сотрудников Администрации Президента.

— Орёл покинул гнездо, — произнёс невидимый абонент и отключился. Березуцкий тоже отключил мобильный телефон, и его тонкие губы тронула едва заметная улыбка.

— Как там говорил галантерейщик Бонасье [36]: «Лети голубь! Лети! А мы тебе крылышки подрежем!» — пробормотал себе под нос довольный олигарх, радостно потирая руки. — Всегда и во все времена революцию делали лавочники! — продолжал бормотать Борис Исаакович, набирая на личном сейфе шестизначный код. — Хвалёный Ильичом пролетариат, сам того не подозревая, был только орудием в руках хитрых и ловких галантерейщиков, разменной пешкой в большой игре. Времена меняются, но законы мироустройства неизменны: галантерейщики набили мошну и превратились в крупных бизнесменов, но в душе они всё те же мелкие лавочники, и подталкивать добропорядочных обывателей в революционное горнило продолжают именно они. Народу эти революционные потрясения ни к чему, народ требует больше хлеба и зрелищ. Революция нужна мелким и по своей сути ничтожным людишкам: мясникам, галантерейщикам, владельцам кабаков и скотобоен. Стараясь прыгнуть выше своей пустопорожней головы и выбиться в благородное сословие, они согласны бросить в огонь революции целые государства, уничтожить целые нации, чтобы потом гордо встать на обломках государства и начать править уцелевшими соотечественниками. Пусть всё будет именно так! Только эти мелкие ничтожные людишки забывают, что Гидра революция пожирает своих детей! Так всегда было и так всегда будет! Пусть революцию делают лавочники, а править миром будем мы — Избранные. И в этом нет никакого потаённого смысла, потому что всё это и есть экономическая целесообразность — альфа и омега бытия, основа мирового порядка, краеугольный камень цивилизации!

Дверца сейфа плавно открылась, и Березуцкий извлёк из его недр запечатанный пакет, после чего аккуратно закрыл сейф и выставил новый шестизначный код. Металлическое чрево сейфа надёжно хранило тайные планы олигарха, для которых время ещё не пришло.

— Ровно через час Вы вскроете конверт, и будете делать только то, что там написано, — терпеливо пояснял Борис Исаакович, передавая пакет секретарше. — Все телефоны, кроме одного, отключить, ни на какие звонки, даже дверные, не отвечать! Сегодня меня ни для кого нет! Надеюсь, Вы меня поняли.

Секретарша испуганно закивала головой и торопливо выбежала в приёмную.

Ровно через час дисциплинированная секретарша позвонила двум владельцам крупнейших телевизионных компаний и редакторам трёх самых влиятельных в Англии печатных изданий. Прошёл ещё час, и две телекомпании выдали в эфир сенсационный ролик, в котором будущий Президент Харьковский хладнокровно садится на велосипед, ещё мгновенье назад принадлежавший неизвестному молодому человеку, и которого при свете дня хладнокровно убил охранник кандидата в Президенты.

— Это не монтаж и не чёрный пиар, впопыхах состряпанный во время проведения выборов, — захлёбывался от избытка чувств в прямом эфире известнейший телеведущий. — Мы готовы предоставить копии этой записи для проведения независимой экспертизы всем желающим, — вторила ему очаровательная дикторша.

Заголовки вечерних газет, позабыв о хвалёной английской политкорректности, в выражениях не стеснялись, и щедро украшали первые страницы кадрами из скандального ролика. Утром следующего дня сенсацию растиражировали все крупнейшие телевизионные и радиокомпании.

Российские власти полдня делали вид, что ничего экстраординарного не произошло, но когда оппозиционные газеты вышли с заголовком об импичменте Президента, вынуждены были сделать уклончивое заявление о необходимости проверки подлинности предоставляемой зарубежными СМИ информации.

На глазах у мирового сообщества заваривалась самая крутая политическая каша столетия, а её повар, сидя в лондонском особняке, довольно потирал руки. Как всегда, его действия были продуманы до мелочей, и, как всегда, небескорыстны. Сенсации мирового масштаба всегда в цене, а сенсационные новости скандального характера ценятся ещё выше, и медиа-магнаты платят за них, не скупясь.

Доволен был и Председатель, который в этой заварушке чувствовал себя Наполеоном.

— Не хватает только грохота пушек и полкового барабана, на который я мог бы водрузить обтянутую лосинами ногу, — самодовольно произнёс главный Избранный, одной рукой лаская молодую кореянку, а другой нажимая кнопки телевизионного пульта. Весь эфир был плотно забит информацией и комментариями о неблаговидном поступке Президента Харьковского. Юристы всех стран сходились в одном: зафиксированные на плёнку действия человека, похожего на господина Харьковского, содержат состав уголовного преступления.