Суровая нежность Маккарти Моника
Внезапно какой-то донесшийся с дороги звук привлек его внимание. На лице Дональда промелькнуло странное выражение.
– Нам пора возвращаться. Твои братья могут вернуться с охоты в любую минуту. – Глаза его сузились. – А что ты делала тут одна?
Раздражение сменило страх.
– Я собирала цветы для завтрашнего пира. Надеюсь, ты не против?
Он рассмеялся над ее возмущением.
– Я просто беспокоюсь о тебе, девушка.
Гнев ее частично рассеялся. Вновь вернулся тот Дональд, который был ей как брат.
– Твое беспокойство излишне. Я прекрасно могу сама о себе позаботиться.
– Но ты не должна.
Глаза их встретились. Она понимала, что он предлагает, и была в какой-то мере польщена, но как ей объяснить, что она не думает о нем в этом смысле?
Словно прочитав ее мысли, Дональд потемнел лицом.
– Он тебя не стоит. – Хелен не стала притворяться, что не поняла, о ком он говорит. Ярость, вспыхнувшая в его глазах, заставила ее похолодеть. Но она исчезла так быстро, что ей просто могло почудиться. – И я докажу тебе это.
Не успела она спросить, что он имеет в виду, как Дональд стремительно зашагал в сторону крепости. Она подождала, пока он не исчез из виду, и испустила глубокий вздох облегчения. Это происшествие потрясло ее больше, чем она думала.
И, боялась она, вероятно, расстроило ее планы. Если Дональд увидит Магнуса, направляющегося в эту сторону, он может обо всем догадаться.
Сердце ее остановилось. О Боже, что он сделает? Отказавшись от своего плана, она развернулась, намереваясь вернуться в замок, чтобы предотвратить беду. «Я докажу тебе это». Что Дональд хотел этим сказать?
Но не успела она сделать несколько шагов, как кто-то вышел из-за дерева, преградив ей путь.
– Магнус! – вскрикнула она испуганно, но и с облегчением.
Облегчение, однако, быстро улетучилось, когда она увидела выражение его лица.
Хелен бессознательно отступила на шаг. На шее у него висело полотенце, а распущенные волосы потными слипшимися прядями свисали вокруг лица. Хотя он снял кольчугу и был только в кожаных штанах и полотняной тунике, она никогда не видела его более свирепым. Его мускулы, которых было внушительное количество, вздулись и перекатывались. Глаза сверкали яростью, рот перекосился в жестокой усмешке, на скулах ходили желваки.
Его по-мальчишески красивое лицо выглядело совсем не мальчишеским, а скорее мрачным и очень грозным.
– Я… я… – промямлила она.
– Удивлена, увидев меня?
Едва ли она могла согласиться, ибо пришла сюда именно с этой целью.
Но он не дал ей времени ответить.
– Не хотел помешать вашему… рандеву. – Он чуть ли не выплюнул это слово.
Боже милостивый, что это с ним?
– Это было не рандеву. Я шла к берегу…
– Избавь меня от объяснений. Я пока что доверяю своим глазам.
Глаза ее расширились.
– А что ты видел?
Внезапно до нее дошло, что с того места, где он стоял, широкие плечи Дональда скрывали ее из виду и то, что он видел, было похоже на…
Она покраснела. Это было похоже на поцелуй. Как будто Дональд целовал ее.
Краска смущения, залившая ей щеки, кажется, послужила ему подтверждением. Рот его побелел.
Бог ты мой, да он ревнует! Догадка поразила ее подобно удару молнии.
Хелен решила проверить свою теорию. Вздернув подбородок, она смело посмотрела ему в глаза.
– Он хочет жениться на мне.
Его глаза хищно сузились.
– Вот как?
Если б надежда так не бурлила в ней, она могла бы даже немножко испугаться. Но инстинктивно она чувствовала, насколько далеко может зайти. Было даже любопытно наблюдать, как он злится.
Она кивнула, испустив притворно довольный вздох.
Кулаки его сжались.
– И это то, чего ты хочешь?
Она шагнула к нему, и тепло его тела растеклось по ней точно так же, как бывало когда-то. От него пахло потом, кожей и солнцем. Но было в этом что-то глубоко возбуждающее, почти первобытное. Ее тело запылало в ответ. Хелен тихо ахнула от чувственной встряски, когда трепет удовольствия рябью пробежал по ней.
– Чего я хочу? А какое тебе дело до того, чего я хочу? Ты вполне ясно выразил свои чувства по отношению ко мне. Так почему тебя должно волновать, с кем я целуюсь?
Он вздрогнул, и она с порочным наслаждением ощутила силу своей власти. И придвинулась еще ближе, пока твердые кончики грудей не коснулись его торса.
Из его горла исторгся мучительный стон. Хелен ощутила, как напряжение буквально волнами исходит от него, пока он силится сдержаться. Она чувствовала опасность, но была одурманена этой новой властью.
– По крайней мере когда он целует меня, я чувствую себя женщиной, а не монашкой. – Мускул у него на скуле дернулся. – Да, в его поцелуе нет ничего целомудренного, – присовокупила она.
Реакция его была такой стремительной, что она даже не успела сообразить, что совершила невозможное: порвала крепкие оковы его самообладания. Она оказалась в его объятиях, грудь расплющилась о мускулистую стену его груди, бедра прижимались к его бедрам. И, Господи, как же потрясающе это было! Каждая клеточка в ее теле запылала.
Рот накрыл ее губы со стоном чистейшего, немного диковатого удовлетворения, которое разнесло наслаждение по всему ее телу, до самых кончиков пальцев. Она ощущала, как оно пульсирует в ней, растекаясь по рукам и ногам горячими волнами.
Губы его были мягкими, но сильными, дыхание теплым и пряным, когда он впился в ее рот поцелуем. Ладонь легла на спину, по-собственнически привлекая ее ближе, прижимая к своему твердому телу.
На мгновение она почувствовала, что он уступил. Ощутила, как тело его обволокло ее. Поцелуй сделался настойчивее. Губы надавливали, мяли, открывая ей рот.
О Боже. Что же это происходит?
Она вздрогнула. Сердце затрепыхалось, как крылья бабочки. Его язык уже был у нее во рту, ныряя, толкаясь, кружа. Вкушая ее все глубже и глубже, словно ему все было мало.
Ощущение было невероятным. Она тихонько застонала и обвила его руками за шею, желая быть ближе. Грудь у него была такой горячей, такой твердой. Ей хотелось растаять на нем. Она почувствовала, как тело его смягчается, и жар у нее между ног запульсировал и увлажнился.
Этот взрыв страсти был настолько сильным, настолько внезапным, что у нее почти не было времени насладиться им, прежде чем все исчезло. С резким, гортанным проклятьем он оторвался и оттолкнул ее от себя, словно зачумленную.
Но более всего задело ее за живое выражение отвращения у него на лице.
«Он по-прежнему винит меня, – поняла она. – За то, что не вышла за него, а вышла за его друга». И ее вина тесно переплетается с его чувством вины. Он считает свои чувства к ней предательством памяти друга.
– Простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что было? Я совершила ошибку, Магнус, и очень сожалею. Если б можно было вернуться в прошлое и все изменить, я бы сделала это. Мне не надо было отказывать тебе. Не надо было соглашаться на помолвку с Уильямом. Но ты уехал и не возвращался. Не прислал ни словечка. Я думала, ты уж позабыл обо мне. – Руки ее нервно стискивали юбки. – А потом, на свадьбе. – Она смотрела на него, умоляя о понимании. – Ты сказал, что тебе все равно.
– Мне все равно.
У него на лице было то суровое, упрямое выражение, которое так раздражало ее.
– Как ты можешь это говорить после того, что только что произошло?
– Желание – это еще не любовь, Хелен. Наверняка ты знаешь разницу.
Она пришла в ужас, сообразив, что не знает. Да и откуда? Единственный мужчина, с которым она целовалась, – это он, ну, еще Уильям, хотя целомудренный поцелуй в церкви, наверное, не в счет.
Но она не даст ему себя запутать. Пусть она и невинна, но может понять, почувствовать, когда небезразлична мужчине. И она видела его лицо на свадьбе. Тот нервный тик выдал его. Хелен вздернула подбородок.
– Я тебе не верю.
Он пожал плечами.
– Я всегда терпеть не мог Монро. Но выходи за него, если таково твое желание.
Сердце ее упало.
– Ты, верно, шутишь. – В горле внезапно пересохло, голос осип. Ведь не только из-за соперничества он взревновал… нет?
– Он может тебя защитить.
При чем здесь это? Для чего ей нужна защита?
– Но я не люблю его. Я люблю тебя.
Магнус оцепенел, пытаясь не позволить себе отозваться на ее слова, но чувствовал, как они прокатываются внутри его подобно барабанной дроби.
Она это не всерьез. Но даже если она действительно так думает, этого мало. Это они уже проходили, и повторять он не намерен.
Она приняла свое решение четыре года назад. Тогда ее любви оказалось недостаточно, и с тех пор ничего не изменилось. Если у них и был какой шанс, они лишились его в тот день, когда она вышла за Гордона.
Он страшно злился на себя за то, что утратил самообладание и поцеловал ее. Но он буквально разума лишился от ревности, и когда она стала дразнить его своим телом и словами, он не выдержал – что становилось пугающе частым делом, когда она оказывалась рядом. Соблазн взять то, что она предлагала, был слишком велик.
Ему надо убраться отсюда к чертовой матери. И поскорее.
«Я люблю тебя».
О Господи! Это ее признание продолжало звучать у него в голове.
Она это несерьезно. Ее брат был прав. Хелен любит все, что ее окружает. Его она не любит. Если б любила, не отказала бы ему и уж точно не вышла замуж за другого.
– Ты поняла это до или после того, как вышла замуж за моего лучшего друга?
Она вздрогнула, чего он, наверное, и добивался. Магнус понимал, что неправильно это – вот так сгоряча набрасываться на нее. Но что-то в ней – во всей этой ситуации – побуждало его сделать ей больно так же, как было больно ему. И больно до сих пор.
– Это было ошибкой. Мне не следовало выходить за Уильяма, и он знал это так же хорошо, как я.
Магнус не желал этого слышать.
– Теперь уже все равно.
Но напоминание о друге укрепило его решимость и напомнило, зачем он приехал сюда. Теперь, удостоверившись, что она вне опасности, он может оставить все свои надежды в прошлом. Оставить ее в прошлом.
Еще один день. Еще один день он сможет вытерпеть. По крайней мере думал, что сможет. А потом Хелен сократила расстояние, которое он проложил между ними. Она была такой маленькой и женственной. Его охватило всепоглощающее желание вновь заключить ее в объятия. Ее нежный, соблазнительный запах дразнил его. Он до сих пор ощущал вкус ее губ на своих губах, этот сладкий мед, как амброзия для изголодавшегося мужчины.
Он еще никогда не терял подобным образом самообладания. Никогда. Ему хотелось наброситься на нее, прижать к дереву, обвить ее ногами свои чресла и сделать то, что он жаждет сотворить с ней уже столько лет. Она уж больше не девочка. И не невинная дева, которую он думал сделать своей женой.
– Что я должна сделать? Встать на колени и молить о прощении?
Только этого недоставало. Образ Хелен, стоящей перед ним на коленях…
Но представлял он не мольбы, а ее ротик, обхвативший его достоинство. Свои руки, вонзающиеся в ее мягкие, шелковистые волосы, когда она берет его глубоко в рот и…
В паху у него отяжелело, плоть набухла.
Да что ж такое происходит? Он теряет всякий разум. Ее близость как любовное зелье. Она даже не представляет, что творит с ним. Как один взгляд, одно прикосновение, один вздох могут отправить его в бездумный, порожденный похотью ступор.
Внезапно и один день показался вечностью.
– Мне нечего тебе прощать, Хелен. – Глаза их встретились, и, видя ее искренность, сердце его немножко смягчилось. – Ты ведь, в сущности, уже не знаешь меня. Я не тот, кем был четыре года назад.
И это правда. Им не вернуться к тому, что было, даже если б он захотел.
– И я не та. Я стала сильнее. Больше я никогда не позволю своим родным убедить меня пойти против веления сердца. Неужели ты не можешь дать мне – нам с тобой – шанс?
Искушение этих слов оказалось сильнее, чем ему хотелось признать. Но вина была мощным противоядием. «Она не твоя, черт побери все на свете».
Звук шагов сзади стал желанным вмешательством. Он обернулся и с удивлением увидел Макгрегора, бегущего к ним по тропе.
Чутье его тут же включилось, подсказав, что что-то стряслось. Он потянулся за мечом.
– Что случилось? – спросил он, когда Макгрегор резко остановился перед ним. Тяжелое дыхание свидетельствовало о том, как быстро он бежал.
Увидев выражение лица Макгрегора, Магнус приготовился к худшему. И все равно оказался не готов к тому, что услышал.
– Король, – выдохнул Макгрегор. Взгляд его метнулся к Хелен. – Вам лучше тоже пойти, миледи. Он болен. Очень сильно болен.
Глава 10
Еще никогда в жизни Хелен не была так напугана. Осознание, что жизнь короля Шотландии находится в ее руках, приводило в ужас. Был отправлен гонец, дабы попытаться отыскать Мюриел, но ждать было нельзя: Роберт Брюс умирал.
Она неустанно трудилась день и ночь, делая все, что в ее силах, чтобы остановить смертельный недуг, поразивший его. Горящий в жестокой лихорадке, не способный ничего удержать в желудке, король столько раз был на грани смерти, что она уже и счет потеряла.
Магнус все время находился с ней рядом. Он рассказал ей о болезни короля позапрошлой зимой, когда тот едва не умер от легкого недомогания. С тех пор случалось несколько приступов утомляемости, слабости и болей, но ничего похожего на эту сильнейшую рвоту и понос.
Описание Магнуса походило на распространенный недуг, типичный для моряков и даже благородных господ. Фермеры и крестьяне редко болеют такой болезнью. Некоторые полагали, что причина в определенной пище; бедняки не могут позволить себе много мяса и питаются проще, больше потребляя фруктов, овощей, яиц и каши.
Она попросила Магнуса описать стол короля и обнаружила, что, как большинство вельмож, он любит мясо, сыр, рыбу и хлеб.
Но пока что ее попытки побороть недуг кашами и протертыми овощами и фруктами не помогали. И неудивительно, поскольку никакая еда не задерживалась у короля в желудке. Однако ее все же терзали сомнения, нет ли тут чего еще.
На вторую ночь, или, точнее, ранним утром третьего дня, король начал бредить. Хелен протирала ему лоб, каплями вливала виски в рот и старалась успокоить, но уже не знала, что делать. Он умирал, и еще никогда не чувствовала она себя такой беспомощной.
Она посмотрела на Магнуса, который сидел напротив нее у королевской постели. Напряжение последних дней сказалось на ней, и слезы отчаяния и утомления подступили к горлу.
– Где же Мюриел? Почему ее нет?
Магнус уловил за нотками отчаяния признаки надвигающейся истерики. Он взял ее руку в свою, как делал раньше, и ободряюще сжал. Пожатие было твердым и сильным. Болезнь короля опрокинула стену, которую Магнус воздвиг между ними, по крайней мере на время.
– Король не может ждать Мюриел, Хелен. Он нуждается в тебе. Я знаю, что ты устала. Знаю, что валишься с ног. Я тоже. Но ты можешь это сделать.
Что-то в его голосе успокоило ее взвинченные нервы. Таким он был на протяжении всех этих мучительных дней и ночей, как будто ужас положения, напряжение, усталость не затрагивали его. Он знал, что король умирает, но его уверенность в ее чудодейственных способностях была непоколебима. Боже, он же скала. Якорь в бушующем море. На такого можно положиться.
Хелен кивнула:
– Ты прав.
С пробудившейся энергией и решимостью она попросила его еще раз описать прошлую болезнь короля, боясь, что могла что-то упустить.
Он говорил о бледности и слабости, запавших глазах, сильнейшей рвоте и язвах на коже – все характерные признаки морской болезни.
Хелен видела шрамы на ногах короля, где были язвы, но новые пока что не появлялись.
– Ноги-руки не опухали?
Магнус покачал головой.
– Может, и опухали, я не помню.
Хелен знала, что это характерный признак морской болезни.
– А что такое? – спросил он.
Хелен помотала головой:
– Ничего. – По крайней мере ничего, что она могла бы сделать. Но отсутствие язв на коже и отечности беспокоило ее.
Она перебрала в уме другие болезни, но единственная, которая больше всего соответствовала симптомам, была болезнь моряков. Она только раз видела нечто подобное, когда один из крестьян случайно отравился аконитом.
Яд? Здесь, в Данробине? Даже одно лишь подозрение может повлечь ужасные последствия для ее семьи, чье недавнее подчинение и без того внушает сомнения в их преданности. Хелен быстро отогнала от себя эту мысль.
– Должно же быть что-то еще, что можно сделать? Что ты еще не пробовала?
Она заколебалась, и Магнус тут же ухватился за эту ее нерешительность.
– Что?
Она покачала головой.
– Это слишком опасно.
Похожее на палец растение наперстянка ядовито в определенных количествах и вызывает сильнейшую рвоту, похожую на ту, которая сейчас изводит короля. Но иногда, по словам Мюриел, она может и излечить от нее. Сложность в правильном определении дозы.
Магнус твердо удерживал ее взгляд.
– Думаю, сейчас не время осторожничать, Хелен. Если ты можешь что-то сделать – что угодно, – попытайся.
Он был прав. Деревня при Данробине слишком мала для того, чтоб в ней имелась аптека, но благодаря Мюриел крепость была всегда хорошо снабжена лекарственными средствами.
– Все время давай ему виски и постарайся заставить его проглотить несколько капель лимонного сока, – распорядилась Хелен. К счастью, торговые пути с Востока с наступлением перемирия вновь открылись, и заморские фрукты стали доступнее. – Я скоро вернусь.
Она вернулась меньше чем через четверть часа с настойкой наперстянки, уксуса и белого вина. Ее братья, Грегор Макгрегор и другие высокопоставленные члены королевской свиты, собравшиеся в Большом зале и пожелавшие знать, есть ли улучшение, задержали ее на несколько лишних минут. Магнус строго-настрого приказал, чтобы болезнь короля держалась в тайне, ибо положение Брюса на троне было все еще слишком шатким. И непременно найдутся те, кто попытается воспользоваться этим. К ним он, несомненно, относил и ее родных.
Увидев неподвижное тело короля, она до смерти перепугалась.
– Он?…
Магнус покачал головой.
– Он жив. – «Едва», услышала она непроизнесенное слово. – Но обессилен, – закончил он.
Бредовое состояние еще больше ослабило его. Хелен поняла, что у нее нет иного выбора. Всей душой надеясь, что не положила слишком много, она налила лекарство в маленькую глиняную чашку. Рука ее дрожала, когда она поднесла ее ко рту короля. Магнус приподнял королю голову, и она влила снадобье между потрескавшихся губ. Лицо его было серым, как маска смерти.
Несколько капель жидкости вытекли из уголка рта, но большую часть он проглотил.
Они с Магнусом сидели в молчании, тревожно ожидая какого-нибудь знака. Хелен терзалась сомнениями, не зная, правильно ли она поступила. Некоторое время ничего не происходило. Потом король очнулся и стал корчиться. Ее страхи усилились. Он вдруг напустился на нее, называя Элизабет – так звали его королеву, которая все еще находилась в заточении в Англии, – и пожелал знать, почему она не купила ему марципана на его прошлый день святого. Он любит марципан. Неужели она все еще сердита на него из-за той женщины? Она же ничего не значила. Никто из них ничего не значил.
Магнус поддержал голову короля, и их глаза встретились. Он смотрел вопросительно.
– Иногда снадобье вызывает видения. – Она объяснила, что королю привиделась его супруга, не затрагивая личного разговора, который они невольно услышали. Впрочем, любовь короля к женскому полу была хорошо известна.
И все же это обнадеживало. Но вскоре рвота и понос возобновились. Королю сделалось еще хуже, чем прежде. Когда последний ужасный приступ закончился, дыхание его было таким слабым, что почти совсем не ощущалось.
Она взглянула на Магнуса и покачала головой. Слезы заструились по щекам.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Не помогло.
Он обошел кровать и заключил ее в объятия. Она обмякла на нем, позволяя теплу и крепости его рук окутать ее.
– Ты старалась, – мягко проговорил он. – Ты сделала все, что могла. – Она как будто почувствовала его губы у себя на макушке, но была настолько обессилена, что, возможно, ей это просто показалось.
Он сел в кресло, с которого она только что поднялась, и усадил ее к себе на колени. Она опустила голову ему на плечо, как, бывало, делала в юности. И так же, как тогда, его надежная сила наполнила ее теплом и покоем. Ощущением общности, духовной близости. Это последнее, что она помнила, прежде чем проснулась оттого, что кто-то легонько потряс ее за плечо.
Она открыла глаза, поморщившись от яркого солнечного света. Тут же снова зажмурилась.
– Хелен, – услышала она. – Взгляни-ка.
Поморгав, чтобы прогнать сон из глаз, она разглядела стоящего перед ней Магнуса. Она была уже не у него на коленях, но сидела, скрючившись, в том самом деревянном кресле, укрытая пледом.
Внезапно до нее дошло, куда он смотрит. Брюс по-прежнему был без сознания, но лицо его уже не выглядело таким смертельно бледным, и дыхание сделалось глубже и сильнее. Ему явно стало лучше.
– Что произошло?
Он покачал головой:
– Не знаю. Я продолжал давать ему виски и лимон. – Выражение досады промелькнуло на его лице. – Потом, должно быть, задремал на несколько часов. Проснулся и обнаружил его таким.
Неужели средство от морской болезни помогло?
Первой ее реакцией было облегчение. Слава Богу, это был не яд.
Она надеялась именно на это. Но червячок сомнения продолжал точить ее. А может, это наперстянка? Некоторые считают ее лекарством от яда. Знать наверняка невозможно.
Она быстро приступила к осмотру: приложила ладонь ко лбу короля и почувствовала, что он уже не такой липкий, потом к животу, вздохнув с облегчением, когда не ощутила под рукой никакого бурления, потом к сердцу, которое билось удивительно ровно.
– Ну? – с надеждой спросил Магнус.
Она покачала головой:
– Не знаю… но думаю… думаю…
– Ему становится лучше?
Она сделала глубокий вдох и выдохнула:
– Да.
Он наклонил голову и пробормотал:
– Хвала Господу. – Потом поднял глаза. – Ты сделала это.
Хелен ощутила гордость, но знала, что он не совсем прав.
– Нет, мы сделали это.
И на один короткий миг, когда она смотрела в его глаза, время как будто исчезло. Она увидела того парня, которого полюбила, и почувствовала, что связь между ними так же крепка, как и прежде.
Под покровом темноты лодка приблизилась к берегу. Он с нетерпением ждал, пока Джон Макдугал, сосланный лорд Лорн, поднимется по скалистому берегу, вновь твердо ступая по шотландской земле. Это был торжественный момент.
Лорн был вынужден искать убежища в Ирландии, после того как проиграл в Брандерском сражении, но некогда могущественный вождь не собирался признавать свое поражение. С того дня он строил планы отмщения узурпатору.
Теперь время настало. Может, Роберту Брюсу и удалось почти чудесным образом выбраться из бесчестья и поражения, но удача его вот-вот придет к бесславному концу. И по иронии судьбы падет она от его же собственного меча.
Двое мужчин – союзники в стремлении уничтожить Брюса – приветственно пожали друг другу руки.
– Отряд готов? – спросил Лорн.
– Да, милорд. Десять славных воинов из Ирландии, Англии и тех, кто предан нашему делу в Шотландии, ждут вашего приказа, чтобы напасть.
Лорн улыбнулся.
– Идеальная команда убийц. Я бы поблагодарил Брюса за идею, но не думаю, что мне представится такая возможность. В следующий раз, когда я увижу его, этот негодяй будет мертв. Надеюсь, ты не разочаруешь меня?
Лорн прознал о его талантах и поручил возглавить отряд Смерти. Он его не подведет.
– У Брюса есть призраки, а у меня жнецы. Ему не сбежать от моей косы, милорд.
Лорн рассмеялся.
– Ей-богу, не в бровь, а в глаз. Каков твой план?
– Мы нападем, когда он заедет в горы, где помощи будет ждать неоткуда.
– Сколько человек его охраняют?
– Горстка рыцарей да несколько дюжин вооруженных всадников. Всего не больше пяти десятков воинов. С таким числом легко будет справиться при неожиданном нападении.
И опять они используют против Брюса его же собственную тактику. Брюс доказал эффективность малочисленного отряда в быстрых неожиданных атаках, устраиваемых в темноте, в местах по их выбору.
– А что там с его летучей армией? Удалось установить кого-нибудь из них?
Лицо Маккея тут же промелькнуло у него перед глазами. Он был почти уверен, что его старый враг входит в состав прославленного отряда. Он скрипнул зубами.
– Есть у меня кое-какие подозрения, но, думаю, вы удерживаете большинство из них на западе.
Лорн улыбнулся.
– И намерен продолжать в том же духе. Как скоро, по-твоему, дело будет сделано?
– У Брюса еще несколько крепостей, которые он планирует посетить до того, как повернет на запад. Полагаю, где-нибудь в конце июля. В августе он собирается устроить Игры горцев.
Читать бесплатно другие книги:
