Суровая нежность Маккарти Моника

Глава 18

Хелен не хотела, чтоб этот день заканчивался. Ее длительная осада уже почти рушила стену, которую Магнус воздвиг между ними, и он был близок к капитуляции.

Воспоминания вновь свели их вместе. Поэтому, когда они проходили мимо груды валунов и она увидела небольшую расщелину, то не раздумывая проскользнула в нее. Сколько раз они играли в эту игру, когда она пряталась, а он ее находил. Это началось после того, как она похвасталась, что всегда может спрятаться от брата, а Магнус сказал, что от него ей нипочем не спрятаться. Она вознамерилась доказать, что он ошибается, да только этот мужчина доказал, что обладает поразительной способностью отыскивать ее, негодный!

К ее удивлению, валуны, примеченные ею, оказались на самом деле входом в пещеру. Темнота и сырость заставили ее засомневаться, но она понюхала и, не почувствовав никаких мускусных запахов, указывающих на присутствие зверя, которому не понравится, что его потревожили, осторожно шагнула внутрь. Крик Магнуса минуту спустя подтолкнул ее еще на несколько шажков вглубь.

Она часто заморгала, чтоб глаза привыкли, но темнота в пещере была кромешной, как черная пропасть небытия. Пещера, должно быть, глубокая. Она поежилась, решив дальше не идти. В любом случае момент нахождения ее Магнусом – лучшая часть игры.

Пещера поглощала не только свет, но и звуки. Крики Магнуса сделались слабее. Сердце заколотилось. Или, может, он пошел искать в другую сторону?

Внезапно ее охватило какое-то нехорошее чувство. В памяти возникли предостережения насчет опасности гор. И запоздало вспомнила она свое обещание никуда не ходить одной. Пожалуй, это была не самая удачная идея…

Хрясь. Где-то рядом с входом хрустнула ветка, и сердце подпрыгнуло и заколотилось в горле.

– М-Магнус?

Почему он не зовет ее?

Если он хотел ее напугать, у него получилось. Не поддавшись порыву отступить, она сделала несколько неуверенных шажков вперед.

– Это не смешно. – Она крикнула чуть громче: – Магнус!

Сердце остановилось. Ледяная волна страха окатила с головы до ног. Там кто-то был. Прямо возле входа. Она ощущала в воздухе какую-то гнетущую тяжесть.

– Ма… – Крик застрял в горле.

Но потом воздух сместился, и ощущение прошло. Должно быть, ей померещилось.

– Хелен!

У нее даже ноги подкосились от облегчения; Магнус близко.

– Я здесь! – прокричала она и выскользнула из-за камней.

Он был футах в десяти, но как только увидел ее, казалось, преодолел расстояние между ними за один шаг. Взял ее за плечи, окинул долгим взглядом, словно чтобы убедиться, что она цела, а потом прижал так крепко к своей груди, что она не могла дышать.

– Слава Богу, – пробормотал он ей в макушку.

Прижатая так тесно к твердыне его груди, она почувствовала, как сердце его начинает биться ровнее и медленнее. Обычно он такой спокойный и невозмутимый, что до нее не сразу дошло, что же происходит. Хелен потерлась щекой о мягкую, ворсистую шерсть его пледа, позволяя теплу тела Магнуса прогнать из нее озноб.

Однако так же внезапно, как и обнял, он отстранил ее от себя, схватив за плечи.

– Проклятье, Хелен, о чем, черт побери, ты думала?

Такая яростная вспышка застигла ее врасплох. Она неуверенно заморгала.

– Я увидела в камнях расщелину и подумала, что было бы забавно, если б ты попытался найти меня, как когда-то…

Он встряхнул ее – на самом деле встряхнул, – и если глаза могут полыхать огнем, то его прямо-таки метали молнии.

– Проклятье, это не игра. Я же предупреждал тебя, что это может быть опасно. Дьявольски опасно!

Возможно, идея была не из лучших, но, на ее взгляд, это не давало повода так бурно реагировать на ее поступок. Быстро позабыв про свой недавний страх, она перешла в наступление.

– Я не вижу никакой опасности в том, чтобы спрятаться в нескольких шагах от дороги… – Хелен смолкла, когда лицо его потемнело. Что-то тут не так, слишком уж он раскипятился. Она не считала себя особо проницательной, но даже ей было понятно, что он что-то скрывает. – В чем дело? Чего ты мне не говоришь? Я никогда не видела тебя таким напуганным.

Рот его плотно сжался, и он отпустил ее.

Но она не хотела, чтобы он ее отпускал. Она шагнула к нему и положила ладонь ему на грудь. Было заметно, как напряжена твердая линия челюсти, потемневшей от весьма привлекательной двухдневной щетины, которая еще больше подчеркивала его суровую мужественность.

Она знала его так хорошо, что порой забывала, насколько он привлекателен. Но юношеская привлекательность с годами переплавилась в грубоватую и суровую мужскую красоту.

Чувства их обострились, воздух между ними накалился. Но он стоял совершенно неподвижно, как истукан какой-нибудь. Она так сильно любит его и так отчаянно желает. Ну почему он такой упрямый?

– Раньше мы все время так делали, и ты, насколько я помню, никогда не возражал.

Челюсть его окаменела.

– Это не то же самое, Хелен, и ты прекрасно это знаешь. И перестань делать вид, что не понимаешь элементарного.

Его холодная отчужденность больно ранила. Она-то думала…

Она думала, что последние недели что-то значили. Думала, он начал прощать ее. Но это не она, а он сам по-прежнему живет в прошлом.

Хелен оттолкнула его, чаша ее терпения переполнилась. День за днем, неделю за неделей пыталась она подтвердить свою любовь, доказать, что она изменилась, а ему ни жарко ни холодно.

– Это не я упрямо цепляюсь за прошлое. Ты намерен до конца жизни наказывать меня за ошибки, которые я совершила в юности. Я сожалею о том, что произошло. Особенно о том, что не воспользовалась пятью минутами, что ты дал мне, чтобы распорядиться своей дальнейшей жизнью, что не отрезала себя от своих родных навсегда, что не покинула свой дом и не убежала с тобой, приняв твое предложение руки и сердца. Но я устала тащить свою вину на себе. Виновата была не только я. Если б ты дал мне возможность подумать… – Она обвиняюще взглянула в его потрясенное лицо. – Если б ты только дал мне понять, что испытываешь ко мне что-то помимо нежности, пяти минут могло бы хватить.

– О чем ты говоришь? Ты знала о моих чувствах.

– Знала? Откуда же я могла о них знать, если ты никогда ничего не говорил. Ты ни разу не сказал, что любишь меня. Я что, должна была сама догадаться?

Он вытаращил на нее глаза.

– Как ты могла не знать? Я же поцеловал тебя.

Она фыркнула.

– Ты дотронулся своими губами до моих и тут же отскочил как от зачумленной.

Ее сарказм уязвил его. Он чопорно произнес:

– Я выказывал тебе честь и уважение.

– Я не хотела чести и уважения, я хотела страсти. Я была юной романтической девушкой, а не монашкой. И осмелилась думать, что ты любишь меня. Но когда ты не пришел за мной, не дал мне второго шанса, я начала понимать, что ошиблась. Я ждала тебя, Магнус. Каждую ночь смотрела в окно, вглядывалась в темноту и гадала, нет ли тебя там. Несколько месяцев я находила предлоги, чтоб ходить по лесу. – Сердце ее сжалось, горячие слезы подступили к глазам. – Но ты так и не появился. Твоя гордость оказалась сильнее тех чувств, которые ты ко мне испытывал.

У Магнуса голова шла кругом от ее обвинений. Боже, возможно ли, что она не знала о его чувствах? Он мысленно вернулся в прошлое, поглядел на происшедшее ее глазами и понял, что это не просто домыслы с ее стороны, это так и есть. Он никогда не говорил, что любит ее. Даже ни разу не намекнул, как дорога она ему. Он полагал, что его поступков достаточно. Но даже и их она истолковала неверно. Не испытывал к ней страсти? Много она знает.

Он взъерошил руками волосы. Господи, ну и дела!

– Прости, я думал, ты знаешь о моих чувствах к тебе. Не только ты была молода. – Ему было как нож по сердцу, что ее брат – его враг – стал свидетелем ее отказа. – Моя гордость не позволила мне вернуться. К тому времени, когда я понял свою ошибку, было уже слишком поздно. Ты обручилась с моим другом… а потом вышла за него.

– Ты мог остановить меня. Но ты мне солгал. Ты был слишком упрям, чтоб признаться, что я все еще небезразлична тебе.

Его рот плотно сжался. Невозможно было не признать, что ему все еще слишком горько.

– Я не мог даже предположить, что ты послушаешь меня.

– Я была уязвлена, Магнус, мой разум пришел в смятение. Если я не была уверена в твоих чувствах раньше, могла ли быть уверена в них три года спустя? Я попыталась выяснить это, но ты сказал, что я тебе теперь безразлична. Я узнала правду только во время свадебного пира, когда увидела твое лицо. Тогда я поняла, что совершила ошибку. Уильям тоже понял это. И тогда…

Он не дал ей закончить. Гордон – последнее, о чем он хотел с ней говорить. Одно лишь его имя послужило грубым напоминанием. Безнадежность ситуации тяжкой ношей легла на плечи, сдавила грудь.

– Не важно. Мы оба наделали ошибок. Но я не пытаюсь наказать тебя. Я уже давно не виню тебя в том, что произошло.

– Тогда почему продолжаешь вести себя так, словно до сих пор не простил меня? Я знаю, ты любишь меня.

Он не стал этого отрицать. Но бывает, что любви недостаточно.

– Ты забыла про свою семью?

– Конечно, нет. Я же говорила тебе, что больше не позволю им встать у меня на пути. – Она шагнула ближе. – И я докажу это тебе, просто дай мне шанс.

Догадывается ли она, какой соблазн представляет? «Докажу это тебе». Боже, она его убивает. Он хочет ее каждой клеточкой своего существа. Хочет завладеть этими греховными алыми губами и показать всю страсть, которую так долго держал под замком.

Но она предлагает ему то, чего он не заслуживает: счастье.

Он отвернулся.

– Ты не все знаешь.

Она придвинулась еще ближе, вновь положила свою маленькую ладошку ему на грудь. Тело его сотряслось от этого прикосновения.

– Так расскажи мне.

– Не могу. – Стража. Гордон. Он не имеет права говорить ни о том, ни о другом. Эти секреты ему не принадлежат.

Она сжала губы.

– Это как-то связано с Уильямом, да? Ты считаешь свои чувства ко мне предательством? Но я никогда не принадлежала Уильяму. Я почти не знала его. Ты предпочитаешь память о друге – призрак – любящей тебя женщине из плоти и крови.

Чтобы подкрепить свои слова, она обвила его руками за шею, привстала на цыпочки и прижалась к нему мягким телом.

Иисусе. Его тело дернулось. Было такое чувство, будто он из кожи выпрыгнул.

Инстинктивно рука обвила ее за талию, обнимая и удерживая. Ее мягкие женственные формы так идеально слились с его контурами.

– Ты самый упрямый человек на свете. Но знаешь что? Я тоже могу быть упрямой. Я хочу тебя, Магнус, и намерена за тебя бороться.

В сумерках их глаза встретились. Это было ошибкой. Он почувствовал притяжение. Необоримый соблазн. Голова его опустилась. Всего один поцелуй. Один маленький глоток. Неужели это так много?

Он лишь на мгновение прильнул губами к ее губам. Но даже этого мимолетного соприкосновения оказалось достаточно, чтоб ощутить опасность. Чувства его взорвались. Губы ее были такими мягкими и сладкими. У нее был вкус страсти и желания, сдерживаемых слишком долго. Тело запульсировало, требуя углубить поцелуй. Но он понимал, что если сейчас же не оторвется, то потом уже не сможет.

Вдруг ее кулачок замолотил его в грудь. Она отдернула голову с криком:

– Прекрати! Черт бы тебя побрал, прекрати!

Какого дьявола? Магнус уставился в разгневанные голубые глаза, блестящие от непролитых слез.

– Что случилось? Я думал, ты хочешь, чтоб я поцеловал тебя.

– Хочу, будь ты неладен, но разве ты не слышал, что я говорила? Почему ты сдерживаешься? Я хочу, чтоб ты поцеловал меня, как тогда, в лесу. Хочу, чтоб поцеловал меня, как целовал ту женщину на свадьбе. Хочу, чтоб ты прикасался ко мне. Поговорил со мной. Рассказал, что ты хочешь, чтоб я делала, как тогда, когда думал, что я Джоанна. Хочу, чтоб ты перестал обращаться со мной как с какой-нибудь…

– Девственницей?

Магнус не выдержал. Он схватил ее кулачок и пригвоздил его у нее за спиной, дернув ее на себя. Он понимал, что нехорошо завидовать своему погибшему другу, но ничего не мог с собой поделать. «Она должна была быть моей». Ну вот, он и облек это в слова. И да сгорит его душа за это в аду.

Глаза ее расширились.

– Монашкой, я хотела сказать. – Монашка. Девственница. Какая разница? – Хотя бы раз, – взмолилась она. – Только один раз не мог бы ты поцеловать меня, прикасаться ко мне, как к ним? Или ты не чувствуешь ко мне того же? Не испытываешь такой же страсти?

Взгляд ее был вызывающим, но и несколько неуверенным. Именно эта неуверенность и стала для него последней каплей.

Черт бы ее побрал. Ему уже все равно. Все желание, все вожделение, которые он держал в узде, выплеснулись горячим, стремительным потоком. В конце концов, он мужчина, а не святой. Если она хочет грубо и примитивно, он даст это ей, даже если отправится за это прямиком в ад. Значит, так ему суждено.

Он скользнул рукой пониже спины и рывком прижал ее к себе. Она тихонько ахнула.

– Ты чувствуешь мою страсть к тебе, Хелен? То, что я испытывал к ним, ничто по сравнению с этим. Боже, ты хоть представляешь, как сильно я хочу тебя? – Глаза ее расширились, но ему уже было все равно. Она сама затеяла эту игру, так что пусть теперь играет до конца. Он взял ее руку и, подведя к себе, обхватил ее пальцами свою разбухшую плоть. И несмотря на гнев, застонал от ощущений, запульсировал еще сильнее. – Одно легкое сжатие твоей маленькой ручки, и я взорвусь. Но как ни замечательно это звучит, на самом деле я хочу не этого.

Он толкнул ее спиной на камни, за которыми она недавно пряталась, и пригвоздил своим весом.

Он не поцеловал ее. Пока нет. Его губы и язык отыскали бархатисто-мягкую кожу шеи, и он с жадностью набросился на нее, побуждаемый лихорадочным биением жилки за ухом.

Дыхание ее сбилось, когда рука его двинулась по телу, заявляя права на каждый ее дюйм. Он обхватил грудь, приблизил рот к самому ее уху.

– Знаешь, чего я на самом деле хочу?

Он взял сосок между пальцами и мягко покатал, превращая в тугой бутон.

Она помотала головой, дыша часто-часто.

Он был горячим и возбужденным и уже миновал точку возврата. Теперь его страсть было не обуздать и ничем не удержать.

Рот его опустился ниже, к краю корсажа. Он сдвинул край ткани и лизнул языком твердую бусину соска.

Она вздрогнула, но ее возглас удивления обратился в тихий стон наслаждения, когда он втянул сосок в рот и пососал. Она выгибалась и прижималась к нему так пылко, что он чуть не забыл свой вопрос. Груди у нее были необыкновенные – пышные и мягкие, не слишком большие и не маленькие, а как раз такие, как нужно. Соски тугие, цвета спелых ягод. Он еще разок обвел языком восхитительный кончик, прежде чем отпустить ее.

– Я хочу быть внутри тебя. Хочу почувствовать, как эта тугая маленькая перчатка у тебя между ног обхватывает меня. Хочу тебя влажную, горячую и трепещущую. Хочу, чтоб ты выкрикнула мое имя, когда я войду глубоко-глубоко в тебя.

Она, казалось, затаила дыхание, ожидая, что он сделает дальше. Может быть, даже предвкушала это. Он скользнул рукой по бедру, вниз по ноге и под край платья. И застонал, когда ладонь его соприкоснулась с мягкой кожей ноги.

Губы ее приоткрылись, глаза затуманились. Дыхание вырывалось судорожными всхлипами. Желание. Она вся пылала желанием. Ему хотелось продлить эти мгновения. Подразнить ее подольше. Заставить умолять о его прикосновении. Но он не мог ждать. Кровь бешено стучала в жилах, а мягкий, неотразимый запах ее страсти возбуждал до предела.

Она хочет поговорить? Что ж, он будет говорить, пока она не станет молить его остановиться.

– Ты уже влажная для меня, Хелен? – хрипло пробормотал он и усмехнулся, когда алый румянец залил ей щеки. – Я так понимаю, это значит «да»?

Она кивнула.

Ладонь его погладила нежную кожу внутренней поверхности бедра, мучительно близко от этой влажности.

– Скажи мне, чего ты хочешь.

Он снова стал целовать шею, проложил дорожку поцелуев вверх, к уголку рта, ощущая ее нетерпение, чувствуя, как дрожит ее тело, жаждая его прикосновений.

– Дотронься до меня, – выдохнула она. – Я хочу почувствовать тебя… там.

Он исполнил ее желание, проведя пальцем по шелковистой плоти. Глубокая дрожь сотрясла его от этого контакта. Она была такой теплой и влажной, что он не мог дождаться, когда окажется внутри ее. Но момент еще не настал.

– Это все, чего ты хочешь?

Снедаемая желанием, Хелен метнула в него сердитый взгляд и помотала головой.

Он рассмеялся и скользнул пальцем внутрь тугого влажного жара. От ее тихого вскрика его разбухшая плоть затвердела еще больше.

Он закрыл глаза и, наслаждаясь мгновением, позволил потоку ощущений омыть его с головы до ног. И снова нырнул в нее. Глубже. Мягко растягивая ее пальцами.

– Ты такая тугая, – выдавил он сквозь сжатые зубы. – Но такая невозможно приятная.

Он проник в нее еще раз, и с ее губ сорвался тихий стон удовольствия. Полуопущенные веки подрагивали. Щеки разрумянились от страсти, а губы…

Боже, он не мог ждать больше ни минуты, чтобы вкусить этих спелых, манящих губ. И следующий протяжный стон был заглушен его ртом.

Сердце Хелен гулко стучало в груди, когда он наконец накрыл ее рот своим. Он не сдерживался. Его губы завладели ее губами властно, по-собственнически. Горячо. Нетерпеливо. Требуя отклика. Продолжая ласкать пальцами, он проник языком ей в рот, погружаясь глубоко и решительно, заявляя свои права на каждый уголок.

Сердце ее воспарило в небеса. Это было исполнение того обещания страсти, которое она ощутила тогда, в лесу. Страсти, о которой она всегда мечтала. Он целовал так, словно не мог насытиться ею. Словно умрет, если немедленно не получит ее.

Вторя движениям его языка своим, она открыла рот пошире в ответ на чувственное приглашение.

Поглаживание между ног сделалось интенсивнее, палец двигался быстрее, тверже, глубже. О Боже…

Внизу живота нарастало какое-то непонятное напряжение. Она стискивала его руки, плечи, чувствуя, как вздуваются твердые, крепкие мышцы под ее пальцами. Ей хотелось быть еще ближе, потереться о твердую стену мускулов.

Ей хотелось почувствовать кожу, ощутить силу и жар под своими ладонями.

Она вытащила рубаху из штанов и скользнула руками под материю и стеганый дублет. Он застонал, когда ее руки соприкоснулись с гладкой равниной горячей кожи.

Она сжала его сильнее, когда тело ее начало свое восхождение.

Он прервал поцелуй и тяжело задышал ей в ухо.

– Я хочу видеть тебя сейчас, любимая.

Любимая. Он назвал ее любимой. Ну наконец-то!

Сердце ее переполнилось счастьем, в то время как бедра начали вращаться, бессознательно ища новой ласки.

– Вот так, – мягко подбадривал он. – Тебе хорошо? Я чувствую, как ты начинаешь дрожать. Боже, какая же ты сладкая. В следующий раз я попробую тебя. Проведу языком вот здесь.

Хелен уже перешла ту грань, за которой больше ничто ее не шокировало. Напротив, ее сотрясла дрожь греховного предвкушения.

Он нашел пальцем такое местечко…

Она вскрикнула, пальцы вонзились в стальные мускулы его спины под напором пульсирующих спазмов, накатывающих один за другим. Наслаждение невиданной, сотрясающей силы обрушилось на нее.

– Вот так, любимая, – зашептал он. – Вот и умница. Господи, как же ты прекрасна!

Магнус не мог ждать больше ни минуты. Ее бурный оргазм порвал последние сдерживающие его нити. Еще никогда в жизни он не был так возбужден.

Теперь он мог думать лишь о том, чтобы сделать ее своей. Он был такой твердый, такой горячий и так близок к взрыву, что знал: удержаться будет трудно.

Он завозился с завязками штанов, спеша освободить себя. Прохладный воздух на разгоряченной, до боли натянутой коже стал желанным облегчением.

Хелен безвольно прислонилась к камням, еще не пришедшая в себя после своего освобождения. Но она ожила, когда он задрал ее юбки кверху, и до нее дошло, что он делает.

Глаза ее залюбовались той его частью, которая, как он думал, тверже стать уже не может. Но ее любопытство доказало, что он ошибался. Магнус стиснул зубы, и мышцы живота непроизвольно сжались, когда она протянула руку и дотронулась до него.

– Ты такой… – Она мгновение помедлила в нерешительности, прежде чем пальцы обхватили его, как он показывал ей раньше, – большой.

И, к своему отчаянию, с каждой секундой становится еще больше.

– И такой мягкий и твердый одновременно.

Нужны ли тут слова? Быть может, разговаривать было не такой уж блестящей идеей. Но и смотреть тоже. Когда он взглянул вниз и увидел, как эти тонкие, белые пальчики обхватывают его, то чуть не излился ей в руку. Он мечтал об этом моменте с юношеских лет и теперь не мог поверить, что это на самом деле происходит.

Он запульсировал, и глаза ее расширились.

– Это я делаю?

Кровь стучала в висках с такой силой, что он не сразу смог ответить. Глаза его неистово сверкали.

– Да.

Опасная улыбка заиграла у нее на губах. То была улыбка женщины, только что обнаружившей источник своей власти.

– Ты что-то там говорил про то, что мне достаточно легонько сжать…

Ах, негодница!

– Вот так? – Она стиснула кулачок и, не разжимая пальцев, провела ими по всей его длине от основания до кончика.

Он не смог даже кивнуть, настолько приятно это было. Каждый мускул натянулся до предела.

– Мне нравится прикасаться к тебе, – прошептала она. – Ощущать, как ты пульсируешь у меня в руке.

Разговоры определенно были неудачной затеей. Он стиснул зубы, силясь сдержать волну, грозящую вырваться на волю. Но одна молочно-белая капля все же ускользнула.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Магнус. – Она сжала кулачок сильнее, выдавив из него еще несколько капель.

Потом он еще припомнит маленькой соблазнительнице, что обратила его слова против него, но в эту минуту было слишком хорошо. Ему хотелось излиться. Ей в руку. В рот. Но больше всего глубоко внутри ее.

Мышцы живота свело от напряжения, струйкой побежавшего по спине вниз. Плоть запульсировала еще сильнее.

Она остановилась.

– Скажи мне.

– Я хочу…

Внезапно он оцепенел. Затылку стало холодно. Он что-то услышал.

Хелен уронила руку, почувствовав перемену в нем.

– Что случилось?

Магнус уже поправлял на себе одежду, что, учитывая, как близок он был от освобождения, оказалось не просто. Неудовлетворенная плоть уже начала мстить ему мучительной болью, но он пренебрег болью. Боевой инстинкт взял верх.

– Там кто-то есть.

Глава 19

Он чуть не поймал ее в пещере. Еще бы пару минут, еще несколько шагов, и она была бы у него в руках.

Но Дональд не мог позволить себе допустить ошибку, когда он так близок к тому, чтоб избавить Шотландию от лжекороля. Он просто дожидался удобного случая.

Захватить Хелен было бы идеально. Он не только смог бы узнать, что ей известно о Брюсовом летучем отряде, но и тем самым убрал бы Маккея от короля.

Но как бы велико ни было искушение, он не может действовать опрометчиво. Не может рисковать, что Маккей обнаружит его – или отряд ликвидаторов – до того, как они будут готовы нанести удар. Как и для Брюсовых воинов, неожиданность – важный элемент их стратегии.

Поэтому он позволил ей ускользнуть от него. Но, видит Бог, как же он хочет ее, хоть она ему и отказала. Возможно, еще сильнее именно по этой причине. Он любит вызов. Вызов делает победу еще желаннее. А он никогда не сомневался, что одержит верх над ними обоими: над женщиной, которая отвергла его, и над мужчиной, сделавшим из него дурака на поле боя.

Дональд отступил от пещеры, когда Маккей подошел слишком близко, и наблюдал издалека, ни на секунду не сводя с них глаз. Поначалу он был доволен тем, что видел: они, похоже, ругались. Глупая девка все вешалась на шею Маккею, а он по какой-то причине все отвергал ее. Но когда Маккей поцеловал ее, все изменилось.

Он не мог поверить своим глазам. Злость разъедала внутренности как кислота. Кровь вскипела, ярость обуяла его. Как она может? Как ей не стыдно вести себя так развратно?

Она отдается ему. Рот Маккея на ее совершенной груди, рука у нее между ног. Он прикасается к ней. К женщине, которой он, Дональд, предложил честь быть его женой, повизгивает, как сучка под кобелем. Тело, о котором он мечтал, извивается и выгибается под руками другого мужчины. Он почти чувствовал, как ее наслаждение обвивается вокруг него, дразнит, унижает, выдавливает любовь из его сердца.

А когда спустя несколько минут он услышал ее крики, то захотел убить обоих. Кинжал в затылок Маккею, а потом в предательское сердце Хелен.

Маккей задирает ей юбки. Он никогда не будет уязвимее, чем в этот момент, когда берет ее.

«Берет мою женщину. Черт бы ее побрал, у нее был шанс. Но она его упустила».

Он вытащил кинжал из-за пояса, но в спешке клинок случайно задел металл ремня.

Он выругался. Увидел, как Маккей оцепенел, и понял, что тот услышал звук. Дональд совершил промах. Надо предупредить остальных.

Туман удовольствия растаял в волне паники. Жар на коже Хелен обратился в ледяной саван. Она оглядела темноту вокруг, казавшуюся такой романтичной еще минуту назад, но теперь ставшую угрожающей и непроницаемой.

Если б не Магнус, она б умерла от страха. Но его присутствие успокаивало. Он не позволит ничему дурному случиться с ними. Он вытащил меч, своим телом закрывая ее, и взгляд ощупывал все вокруг.

– Где? – прошептала она.

– Купа деревьев на той стороне дороги. Но думаю, их уже нет. – Он подвел ее ко входу в пещеру и сунул в руку кинжал. – Побудь здесь.

Глаза ее округлились от страха.

– Ты оставляешь меня?

Он обхватил ладонью ее щеку и нежно улыбнулся.

– Всего на минуту. Мне надо убедиться, что они ушли.

Верный своему слову, он ни на секунду не выпускал ее из виду и очень скоро вернулся. Лицо его было мрачным.

– Нашел что-нибудь? – спросила она.

Он покачал головой:

– Нет, но я уверен, что там кто-то был.

Хелен поежилась.

– Мне показалось, я тоже что-то слышала.

– Что? – спросил он, резко разворачиваясь к ней. – Когда?

Она закусила губу.

– Когда я была в пещере, мне показалось, кто-то стоял у входа. Я подумала, что это ты хочешь напугать меня.