Суровая нежность Маккарти Моника

Он криво улыбнулся.

– Извини, не хотел. Ты так глубоко задумалась. – Их глаза встретились. – Не обдумываешь, случаем, новые средства от сыпи?

Легкий розовый румянец расцвел на ее чуть тронутых солнцем щеках. Она неуверенно взглянула на него из-под длинных черных ресниц.

– Ты очень сердишься?

Взгляды их на несколько долгих мгновений застыли, воспоминания о том, что произошло, раскалили воздух между ними. Желание ударило прямо в пах. Сердится? Вряд ли. Он прикасался к ней. Дотрагивался до нее в таких местах, о которых мог лишь мечтать. Чувствовал, как ее тело двигается на нем. Вкушал такую страсть, о которой и помыслить не мог. Она обманом побудила его к тому, что честь никогда не позволила бы ему сделать. Дала ему оправдание. И он был не настолько лицемерен, чтоб сожалеть об этом.

Но и поощрять ее Магнус тоже не хотел. Он не был уверен, что у него достанет сил обуздать себя еще раз.

– Сердился.

– Но больше нет?

Она смотрела на него такими полными надежды глазами, что ему пришлось придать лицу суровости.

– Я готов охотно простить тебя, если ты дашь слово больше никогда не вытворять ничего подобного.

Она недовольно поджала губы.

– Меня спровоцировали. И не моя вина, что она пришла к неверному заключению. «Странная сыпь» может означать все, что угодно.

Дерзкая девчонка.

– Хелен…

По тому, как она вздернула подбородок, он предположил, что ей не понравился его тон.

– Очень хорошо, но только если и ты пообещаешь не делать больше ничего подобного. – Лицо ее помрачнело, и она растеряла часть своей бравады. – Нехорошо было с твоей стороны так нападать на меня.

– Ты не единственная, кто был спровоцирован. – Он взглянул на ее платье. – Я заметил, ты больше не носишь те «скромные» наряды.

Она покраснела и отвернулась.

Довольный тем, что просто стоит с ней рядом, он проследил за направлением ее взгляда и понаблюдал, как рыболовецкие шхуны входят в гавань Дингуолл и покидают ее.

Наконец она нарушила молчание:

– Я зачем-то понадобилась королю?

Он нахмурился.

– Нет, а почему ты спросила?

Он вскинула бровь.

– Ну, у тебя же должна быть какая-то причина искать меня.

Ее ироничный тон взволновал его, он почувствовал укол совести. Но Магнус больше не мог избегать ее, даже если б захотел, а он понял, что не хочет.

– Я подумал, что что-то случилось. Ты за столом сидела как в воду опущенная и ушла еще до начала танцев. Монро это не очень понравилось.

Он нахмурился, вспомнив, как по-собственнически парень следил за ней. Если б Сазерленд не помешал ему, Монро наверняка потащился бы следом. Магнусу не нравилось, что его это так чертовски беспокоит, но ничего поделать с собой он не мог.

Она склонила голову набок, задумчиво глядя на него.

– Я и не знала, что ты так пристально следил за мной. – Не получив ответа, она грустно улыбнулась. – Я просто почувствовала, что мне нужен глоток свежего воздуха.

– Я видел тебя с сестрами Росса. Приятно, должно быть, поболтать с ровесницами?

– Да.

Он опять нахмурился, до него дошло, что что-то не так.

– Но?…

Она пожала плечами.

– Я просто не всегда знаю, что именно надо сказать.

– Ты? Вот это новость! Что б ты да не находила слов?

Она засмеялась.

– Ты говоришь это так, словно знаешь меня лучше, чем я сама.

Его рот дернулся.

– Я, бывало, сидел, слушал тебя и недоумевал, как юная девушка может так много говорить. Сколько раз я засыпал на солнце, слушая тебя.

Она игриво толкнула его.

– Ты же вроде должен был удить.

– Как я мог, когда твоя болтовня распугивала всю рыбу?

– Ну зачем же так преувеличивать? – возмутилась она.

Руки в боки, с развевающимся на ветру рыжим золотом волос, с большими голубыми глазами на хорошеньком личике, она так напоминала ему себя прежнюю, что яростная волна тоски ударила его прямо в грудь. Ему захотелось вернуться в прошлое. Захотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать.

Как он мог думать, что сумеет забыть ее? Она часть его. Это трагедия всей его жизни.

– Магнус? – Она озадаченно сдвинула брови.

Он отогнал прочь воспоминания и сконфуженно улыбнулся ей.

– Болтала, болтала, но я был не против. Мне нравилось тебя слушать. Так почему же сейчас ты не знаешь, что сказать?

Она пожала плечами.

– Ты всегда был другим. С тобой я никогда не боялась сказать что-то не то. С тобой мне всегда было хорошо и покойно. Потом, правда, многое изменилось.

Он не понимал ее, но чувствовал, что есть что-то важное в том, что она говорит.

Она заметила в его лице замешательство и попробовала объяснить:

– Дело не в том, что я не знаю, что сказать, а просто говорю порой что-нибудь не то. – В ответ на его недоверчивый взгляд она криво улыбнулась. – К примеру, сегодня я была в Солнечной комнате с другими женщинами, и они говорили о поросенке, которого зажаривают для пира. А я зачем-то начала рассказывать, как первый раз увидела, как рождаются поросята, и как это было необыкновенно. Вряд ли они сочли это подходящей темой перед трапезой. – Она указала на большой валун у кромки воды. – Я как вон тот баклан – видишь, он один черный среди всех желтоголовых. Наверное, есть во мне какая-то чудаковатость.

Он нахмурился.

– Глупости.

Но, подумав, он сообразил, что, когда они бывали на играх, он и вправду замечал, что она редко общается с другими девушками.

– А как же Мюриел?

– Мюриел другая. У нас с ней много общего.

– А с другими разве нет?

– Кое-что. – Она пожала плечами. – Я не знаю, это трудно объяснить. – Я хочу того, чего они, как правило, не хотят.

– Чего, например?

Она задумалась на минуту и просто сказала:

– Большего.

Хелен видела по его лицу, что он не вполне понимает ее. Это неудивительно, поскольку она не знала, как объяснить про ту «своевольную» сторону своей натуры, которая побуждает ее следовать за зовом сердца, и то смутное ощущение вины и неловкости, которое охватывает ее, когда она слушает других дам, с готовностью делающих то, что от них ожидают.

– Впрочем, все это ерунда, – сказала она, внезапно смутившись. – Мелочи жизни. Не обращай внимания.

Он взял ее за руку и повернул к себе лицом.

– Нет. Расскажи мне подробнее, я хочу понять.

Вот что всегда отличало его от других мужчин: желание и готовность попытаться понять.

– Я хочу жить жизнью, которая существует за пределами крепостных ворот. Хочу иметь то, что есть у тебя.

– И что же это?

– Свобода. Выбор. Возможность выйти за ворота без того, чтоб за тобой тут же отправляли поисковую партию.

Он бросил на нее резкий взгляд, но потом печально улыбнулся, похоже, поняв, что она имеет в виду.

– Мы все связаны условностями, Хелен. У меня есть долг перед королем и перед своим кланом.

– Но тебе нравится то, что ты делаешь, и ты, должно быть, получаешь удовлетворение от того, что делаешь это хорошо. Ты же не хотел бы быть ученым мужем или прелатом, а не воином?

– Бог мой, нет!

Выражение его лица рассмешило ее.

– А что, если б перед тобой был только один путь? Только одна дорога, которой можно пойти? Порой, слушая разговоры других женщин, я начинаю ощущать, как этот груз давит на меня, и не нахожу себе места, и чувствую, что должна что-то в конце концов делать.

Он внимательно смотрел на нее, возможно, понимая ее лучше, чем она себя.

– Я бы сказал, что быть королевской целительницей, это весьма достойное дело, и еще какое.

Она улыбнулась.

– Следить, чтобы он ел овощи, вряд ли назовешь важным делом. Мы оба понимаем, что я здесь скорее ради предосторожности, на всякий случай. Не знаю, чего я хочу, но вряд ли это жизнь за десятифутовой толщины стеной вроде этой. – Один уголок ее рта приподнялся. – И определенно больше, чем следует желать женщине моего положения. – Она вдруг устыдилась своего эгоизма. – А вообще-то у меня хорошая жизнь, я должна быть довольна ею.

– Поэтому ты отказала мне? – тихо спросил Магнус.

Она вздрогнула, удивившись не только тому, что он затронул эту тему, казалось бы, она осталась в далеком прошлом.

– Я многого опасалась тогда, – призналась она. – Твоя мать… я боялась, что никогда не смогу быть такой, как она, и не хотела разочаровать тебя. Я… я не была уверена, что готова к браку.

Она ощущала на себе его взгляд.

– Быть может, твои чувства изменятся, когда ты все же выйдешь замуж и родишь детей.

Это то, чего ей полагается желать. И она желает. Но…

А вдруг этого недостаточно?

Она печально взглянула на него.

– Мои братья тоже так говорили. Но в первый раз все обернулось не слишком хорошо. Ошибкой было выходить за мужчину, которого я не любила.

Несколько долгих ударов сердца они смотрели глаза в глаза, пока он не отвел взгляд. В эту минуту она отдала бы все на свете, чтоб узнать, о чем он думает. Но он опять закрылся от нее, и она чувствовала, как он отдаляется.

Хелен пожалела, что упомянула о браке с Уильямом, но как они могут оставить прошлое в прошлом, если он постоянно напоминает ей об этом? Как будто призрак его друга все еще стоит между ними.

Он оттолкнулся от стены.

– Нам пора возвращаться. Твоя армия скоро начнет тебя искать.

Она поморщилась. Ее армия – одна из причин, по которой она почувствовала, что задыхается и нуждается в глотке воздуха.

– Полагаю, ты прав.

– Только не говори мне, что ты наконец стала другой.

Она метнула в него резкий взгляд.

– Ты ничем не лучше их. Если б вы не были так поглощены ненавистью друг к другу, то, думаю, вы с Кеннетом могли бы подружиться. У вас много общего.

Она порадовалась, что он ничего в этот момент не ел, потому что мог бы подавиться. Ей послышалось, он пробурчал что-то вроде «черта с два», потом сказал:

– Стало быть, ты избегаешь Монро? – В глазах его вспыхнул опасный блеск. – Если он сделал что-то не так…

– Он хочет танцевать со мной, только и всего, – угрюмо пробормотала она.

Магнус воззрился на нее в замешательстве.

– При всей моей неприязни к ублюд… – он осекся, – к нему, почему бы тебе и не потанцевать с парнем?

– Он хочет не просто потанцевать. Подозреваю, он собирается попросить меня выйти за него замуж. – Она помолчала. – Чего же я могу еще желать, не так ли?

В ответ на ее колкость он застыл, и пульс Хелен участился при виде его плотно сжавшихся губ и окаменевшего подбородка.

– Так ты раздумываешь над своим ответом? – Он был напряжен. Слишком напряжен для человека, которому этот ответ безразличен.

– Нет, свой ответ я знаю. Я не жажду видеть его реакцию. Зачем обижать человека?

Он не потрудился скрыть свое облегчение. Глупо было прочесть так много во вздохе, но то, что он сказал дальше, вознесло ее надежду в небеса.

– Я знаю способ отвлечь его.

– Какой?

– Потанцуй со мной.

Сердце ее переполнилось. Она мечтала о том, чтобы покружить с ним по многолюдному Большому залу, чтоб он обнимал ее, прикасался к ней и чтоб весь мир это видел.

И немного погодя, когда он повел ее в риле через весь Большой зал замка Дингуолл перед грозно насупленным братом, улыбающимся королем и взбешенным Дональдом, мечта сбылась.

Впервые за столько лет счастье, которое она искала, это неуловимое «большее», которого хотела, кажется, чуть-чуть приблизилось.

Эйфория танца поддерживала Хелен до конца дня и на следующее утро. Получилось!

С тех пор как они покинули Данробин, она ощущала некоторую перемену в отношении к ней Магнуса. Вместо того чтоб избегать ее, как было раньше, он, казалось, искал возможности быть к ней ближе. Она постоянно чувствовала на себе его взгляд. И теперь, после вчерашнего разговора и танца, она не сомневалась, что он смягчается.

Их разговор прояснил и кое-что еще. Заставил ее осознать, что она не приняла тогда его предложение частично из-за того, что боялась его подвести. Страшилась, что никогда не сможет быть такой же прекрасной хозяйкой замка, как его мать. Что никогда не впишется в ту жизнь, которая требовалась от нее.

Поэтому после завтрака Хелен постаралась провести больше времени с другими женщинами. Но, просидев три часа над гобеленом в маленькой Солнечной комнате графини Росс за шитьем и обсуждением всех нюансов и аспектов помолвки, при этом стараясь не ляпнуть что-нибудь не то (она едва сдержалась, чтоб не сказать, что ей нравится шить, только если необходимо зашить рану), ей снова стало казаться, будто толстые каменные стены надвигаются на нее.

Полуденная трапеза стала желанным избавлением, правда, она была разочарована, не увидев в зале Магнуса.

К несчастью, Хелен оказалась на помосте рядом с графиней Росс. Строгая англичанка, говорят, была красавицей тридцать лет назад, когда пленила сердце шотландского дворянина, но все признаки былой красоты исчезли, растворились в седой, бесцветной женщине, которая смотрела на Хелен свысока, словно видела все ее недостатки. Даже если б у нее не имелось склонности говорить что-нибудь не то, Хелен сомневалась, что сумела бы угодить грозной графине. Она боялась при ней даже рот раскрыть.

Она почувствовала на себе взгляд хозяйки замка.

– Вы сегодня едете с моими дочерьми на соколиную охоту, леди Хелен?

Хелен побелела. Вот еще одна ее странность: она не питает любви к этому популярному среди аристократов и аристократок развлечению. Ей нравится наблюдать издалека, как хищные птицы камнем падают вниз, потом взмывают в небо, но вблизи…

Ее передернуло. Эти птицы пугают ее.

Она постаралась скрыть свою реакцию, но женщина, похоже, все же заметила.

– Боюсь, нет.

Не успела она добавить какую-нибудь отговорку, как графиня заявила.

– Вот и хорошо. После обеда мне понадобится ваша помощь с гобеленом. Вы давно этим не занимались, но ваши стежки весьма искусны, когда вы сосредоточитесь. – Хелен полагала, что из уст этой дамы это наивысшая похвала. – И скажите мне, как случилось, что дочь Сазерленда стала преданной слугой узур… – Она осеклась, сообразив, что человек, которого она чуть не назвала узурпатором, сидит в пяти шагах. – Короля Роберта, – тонкогубо улыбнулась она, не сумев до конца спрятать свое отвращение.

Некоторые считали, что продолжающееся сопротивление графа Росса Роберту Брюсу происходило от симпатий его жены-англичанки. Эти слухи, безусловно, были не лишены оснований.

Хелен натужно сглотнула. Остроглазые птицы или несколько часов с остроглазой графиней – она не знала, чего страшиться больше.

Она открыла рот, лихорадочно пытаясь придумать, как выпутаться из этого затруднительного положения, но тут же захлопнула его, когда до нее дошло, что она заикается.

Внезапно Хелен почувствовала, что сзади кто-то подошел. Обернулась и с удивлением увидела, что это Магнус. Глаза их встретились, и по искоркам сочувствия стало понятно: он слышал достаточно, чтобы понять природу ее затруднения.

– Леди Хелен, прошу прощения, что прерываю вашу трапезу, но ваша помощь требуется в казарме.

Глаза графини Росс сузились.

– В чем дело? Зачем леди Хелен куда-то идти?

– Боюсь, дело крайне деликатное, миледи, – отозвался Магнус, подразумевая, что оно касается короля. – Леди Хелен?

Он протянул руку, и она с готовностью вложила в нее свою. Большая и теплая, его сильная мозолистая ладонь поглотила ее тонкие пальчики, словно спрятала в защитное укрытие, когда он помогал ей встать из-за стола и повел из шумного зала.

Она оглянулась, боясь, что брат или Дональд помчатся следом, требуя объяснения, но заметила, что оба вовлечены в разговор с Макгрегором и не смотрят на дверь.

– Твоя работа? – поинтересовалась Хелен, взглянув в их сторону.

Он ухмыльнулся и пожал плечами, глаза озорно блеснули.

– Возможно.

Она засмеялась от ощущения радости и свободы, которого давно не испытывала, снова почувствовав себя непослушной девчонкой, которая потихоньку улизнула с игр, чтобы встретиться со своей тайной любовью.

Как только они вышли из Большого зала в ярко освещенный солнечный двор, она замедлила шаги. Вдохнув полной грудью, сказала:

– Спасибо, что спас меня. Боюсь, меня не прельщала перспектива длинного вечера с леди Юфемией.

Он состроил гримасу.

– Я тебя понимаю. Эта женщина вселяет в меня ужас. Но идем, нам надо поторопиться. – Он повел ее через двор к казармам.

Удивленная Хелен тут же встревожилась.

– Так ты говорил серьезно? Я думала, это была уловка. Что случилось?

– Требуется твоя помощь, – просто ответил он.

Эти слова наполнили ее неожиданным теплом.

Вместо того чтоб открыть двери казармы, большого деревянного строения, пристроенного к секции крепостной стены, Магнус потянул ее в узкое пространство сбоку барака, отделяющее его от конюшен.

Она уже собиралась спросить, зачем они здесь, когда увидела ребенка, стоящего на коленях у дальнего края стены.

Маленькая девочка лет семи-восьми обернулась, когда они подошли. Даже издалека Хелен увидела, что она плачет. Боясь, что малышка поранилась, она кинулась вперед и опустилась с ней рядом. Быстро оглядев девочку, она, однако, не заметила никаких признаков повреждений.

– Где болит, солнышко?

Девочка молча помотала головой, глядя на Хелен как на привидение. Это была забавная малышка с растрепанной каштановой шевелюрой, лезущей в глаза, замурзанной мордашкой и чистыми дорожками слез на веснушчатых щеках.

Магнус опустился на колени рядом, своим большим телом загораживая узкий проход.

– Леди Хелен, позвольте представить вам мисс Элизабет, младшую кухаркину дочь.

Девчушка шмыгнула носом.

– Мой папа зовет меня Бет.

– Приятно познакомиться, Бет. Что случилось?

Тихое мяуканье из-под заднего угла барака предвосхитило ее вопрос. Между землей и деревянным фундаментом был небольшой просвет, и, очевидно, кошка там нашла убежище.

– Это котенок, – объяснил Магнус. – Он уполз от кошки с остальными котятами на кухне и попал под ноги. Одна из служанок наступила ему на лапку.

Девочка опять ударилась в слезы. Ее маленькое личико сморщилось.

– П-папа сказал, ничего нельзя сделать, просто оста-а-вить его умирать, – судорожно всхлипывала она.

Хелен попыталась успокоить ее и взглянула на Магнуса.

– Я наткнулся на мисс Бет по пути в Большой зал и сказал, что знаю того, кто может помочь.

Их глаза встретились. Отголоски того далекого дня, связавшего их, прокатились между ними.

Она затаила дыхание, когда он протянул руку и заправил прядку волос ей за ухо. Сердце защемило. Она наслаждалась этим прикосновением, длившимся лишь мгновенье, прежде чем он, похоже, опомнился.

И уронил руку.

– Что тебе потребуется?

– Помоги мне вытащить его…

– Это она, – всхлипнула девочка.

– Помоги мне вытащить ее, – поправилась Хелен, – и посмотрим.

Следующие два часа Хелен усердно трудилась над крошечным комочком меха со сломанной лапкой. Магнус все время был рядом. Он помогал, когда требовалось, и настрогал маленьких щепок, а Бет принесла то, что нужно было Хелен для снадобья, чтоб животное спало. Хелен перечисляла все предметы не сразу, а по частям, чтоб девочка побольше была занята и не плакала.

Это была тонкая работа, и Хелен боялась, как бы случайно не дать малышу слишком много лекарства, но когда она закончила, лапка котенка была привязана к деревянным палочкам полосками ткани, смоченной в смеси яйца и муки, и он мирно спал в деревянном ящике, который Бет бережно понесла назад, к остальным котятам.

Хелен поневоле улыбалась, глядя им вслед. Магнус помог ей подняться. Ноги протестующе подрагивали после такого долгого стояния на коленях, и его рука, придерживая, обвила ее за талию.

Он улыбнулся.

– Сегодня ты заслужила еще чью-то вечную признательность.

– Я рада, что ты позвал меня. Спасибо.

Она заглянула ему в глаза. Несколько мгновений никто из них ничего не говорил.

– Нам пора возвращаться.

Она кивнула, и хотя почувствовала разочарование, возражать не стала. Они молча пошли к башне. Юбки ее испачкались в земле, и ей придется переодеться к вечерней трапезе.

– Я покину тебя здесь, – сказал он и пошел было прочь, но она окликнула его.

– Магнус. – Он обернулся. – Я все-таки надеюсь на лучшее.

Она говорила тихо, но он услышал. И, лишь чуть качнув головой, ушел.