Изменение глобального экономического ландшафта. Проблемы и поиск решений Коллектив авторов

3.2. Преодолен ли кризис?

Для ответа на этот вопрос важно уяснить, о чем именно идет речь. Ведь помимо циклического спада 2008–2009 гг., вызванного целым рядом факторов, в том числе и не связанных непосредственно с деловой конъюнктурой, как кризисное характеризовалось состояние многих сфер экономической и социальной жизни США. Речь шла и идет о состоянии финансовой системы, государственного регулирования (особенно монетарного), государственного долга, платежного баланса, социального и медицинского страхования и т. д. Вообще, в США охотно используют термин «кризис» при появлении определенных трудностей и негативных тенденций в той или иной экономической и социальной области. Как правило, к анализу состояния деловой конъюнктуры все это имеет косвенное отношение. Это вовсе не значит, что то или иное общественное явление не заслуживает пристального внимания и не связано, так или иначе, с циклами деловой конъюнктуры. Однако оставаясь в рамках профессиональных суждений о циклическом характере динамики рыночной экономики, следует признать, что нынешний кризис разрушил многие представления, ставшие уже, казалось бы, привычными. Речь идет о широко распространившихся ранее представлениях о возможности существенным образом предотвращать и сглаживать циклические колебания в экономике. Так, один из крупнейших современных экономистов, профессор Чикагского университета и лауреат Нобелевской премии по экономике Р. Лукас в 2003 г. заявил, что «центральная проблема депрессии – ее предотвращение, – с практической точки зрения, решена»[34]. Р. Лукас в таких оценках был не одинок. Годом позже примерно в том же ключе высказался тогда еще профессор Принстона, ныне председатель Совета управляющих ФРС Б. Бернанке.

Разумеется, основания для такого рода оценок были немалые. Послевоенные циклы стали гораздо более сглаженными, т. е. периоды подъемов – более длительными, спады – менее глубокими и более короткими. Достаточно понятны были и факторы, обусловившие такие изменения: умелое использование рычагов денежно-кредитного и налогового регулирования, повсеместное распространение электронно-вычислительной техники, современных методов управления и маркетинга[35]. Вместе с тем было очевидно, что базовые причины циклического движения экономики никуда не исчезли. Периодически возникающее в той или иной форме перенакопление капитала имело причиной неравновесный (по крайней мере, периодически) характер рыночной экономики – между спросом и предложением, между производством и потреблением. Последнее десятилетие XX в., впрочем, подтверждало это фактически – на фоне стабильного экономического роста США в Японии (второй по величине экономике мира) длительное время царила экономическая депрессия. Не лучше обстояло дело в целом ряде европейских стран. Тем не менее казалось, что, несмотря на досадные исключения, по крайней мере, наиболее развитые страны с учетом достигнутого процветания и быстрого научно-технического прогресса близки к обузданию извечных проблем капитализма – кризисов, бедности, инфляции, безработицы.

Представляется, что один из уроков кризиса 2008–2009 гг. состоит в необходимости более реалистичного взгляда на рынок, рыночную экономику и возможности бескризисного развития. Уже много раз говорено, что ничего более эффективного, чем рынок, человечество не изобрело. Но издержки и так называемые «провалы» рынка остаются его имманентной характеристикой. С помощью эффективной модели экономики и мер антикризисной политики удается минимизировать немало недостатков рыночного хозяйства, но, как показывает недавний опыт, усложняющееся общественное производство, а также плохо работающие государственные институты могут усиливать кризисные потрясения и нивелировать, казалось бы, отработанные антикризисные механизмы. Речь, в частности, идет о таких феноменах, как глобализация мировой экономики или практически бесконтрольный рынок деривативов, ставший спусковым крючком последнего экономического кризиса. Многие эксперты пишут и о серьезных ошибках государственной экономической политики, внесшей вклад как в формирование иллюзий о бескризисном развитии, так и в накопление причин для будущего кризиса.

Уточним причины нынешней «большой рецессии» в США. Как уже отмечалось выше, кризис был вызван комбинацией факторов[36]. Систематизируем главные из них.

1. На протяжении первого десятилетия XXI в. в США накапливался потенциал очередного циклического спада, фактически подавленного в 2001 г. мерами антикризисной политики и выведением производства за рубеж. Результатом стала сначала длительная стагнация экономики, а затем – неустойчивый рост в середине текущего десятилетия. Крах фондового рынка, особенно высокотехнологичных компаний, в 2000 г. канализировал личные сбережения в сектор жилищного строительства. Рост спроса на этом рынке привел к быстрому росту цен. С 1997 по 2006 г. средняя цена на типичный американский дом выросла на 124 %. В течение двух последних десятилетий XX в. средняя цена семейного дома колебалась в пределах 2,9–3,1 годовых доходов домохозяйства. К 2004 г. она превышала среднегодовой доход семьи в четыре раза, а в 2006 г. – в 4,6 раза. Возникшее на рынке жилья перенакопление капитала (помимо других секторов экономики) стало мощным катализатором будущего кризиса.

2. Второй параллельной и непосредственной причиной кризиса стало, как уже отмечалось, перепроизводство финансовых инструментов, так называемых деривативов, выпущенных, в основном, в связи с резко расширившимся ипотечным рынком. На этом рынке действовало два однонаправленных фактора. Во-первых, имела место низкая стоимость кредитных ресурсов благодаря притоку дешевых финансовых средств из-за рубежа и низкой учетной ставке ФРС (к 2004 г. она понизилась до 1 %). Это привело к масштабным заимствованиям на ипотечном рынке, в том числе и со стороны так называемых «ненадежных заемщиков» (suprime borrowers), имевших неблагоприятную кредитную историю и невысокие текущие доходы. К марту 2007 г. общее число ненадежных заемщиков достигло 7,5 млн человек, а сумма взятого ими ипотечного кредита достигла 1,3 трлн долл. Доля таких кредитов, составляя до 2004 г. 10 %, достигла к 2006 г. 20 % от всех выданных ипотечных кредитов. Во-вторых, росту масштабов ипотечных кредитов и спросу на жилье способствовал распространившийся механизм секьюритизации, который минимизировал для кредиторов риски предоставления ипотечных займов с помощью выпуска облигаций под долговые обязательства заемщиков (collaterized debt obligations – CDO) и путем предоставления государственных гарантий (mortgage-backed cecurities – MBS). Облигации, выпущенные под залог гарантированных закладных, получили хождение на открытом рынке, перенося, таким образом, риски кредиторов на их держателей. Однако эта схема, казавшаяся весьма надежной, дала серьезный сбой. В результате резкого повышения учетной ставки ФРС (с 1 до 5,25 % к 2006 г.), к которой привязаны текущие ставки процента по ипотечному кредиту, многие ненадежные заемщики прекратили регулярные выплаты по ипотечному кредиту Уже в 2007 г. кредиторы начали процедуры изъятия 1,3 млн домов у неплательщиков, что было на 79 % больше, чем в предыдущем году. В 2008 г. эта цифра выросла до 2,3 млн домов. К сентябрю 2009 г. 14,4 % всех домовладений США подверглись процедурам изъятия в результате неплатежей[37]. Масштабы неплатежей, нарастая быстрыми темпами, привели к обесценению закладных и выпущенных под них облигаций, а также к кризису ликвидности ипотечных банков и прочих финансовых институтов – держателей ипотечных облигаций. Это, в свою очередь, привело к резкому падению цен на жилье и спроса в жилищном строительстве и связанных с ним отраслях. К сентябрю 2008 г. средние цены на жилье упали более чем на 20 % по сравнению с рекордным уровнем середины 2006 г.

3. Третья причина кризиса – образовавшийся так называемый «кредитный тромб», т. е. нехватка у банков и других финансовых институтов ресурсов для кредитования экономики. Напомним, что именно банковский кредит во всех его формах является основой финансирования экономики и потребительского спроса. И без того не слишком заметная инвестиционная активность во многих отраслях экономики США в 2008 г. практически остановилась.

4. Четвертой причиной кризиса стал быстрый рост цен на сырье и топливо, ограничивший как потребительский, так и производственный спрос. Как известно, цены на нефть выросли почти до 150 долл, за баррель, в результате чего, например, цены на бензин в США практически удвоились.

5. Вероятно, отдельным фактором, внесшим свой вклад в размеры «большой рецессии» и усугубившим ее основополагающие причины, можно назвать недостаточную эффективность государственных регуляторов в экономике. В целом уже общепризнано, что, например, многие процессы в финансовой сфере были выпущены из-под контроля государства (а в глобальном масштабе – из-под контроля международных финансовых институтов). Так, многие эксперты подчеркивают отрицательный эффект дерегулирования финансового рынка, начавшийся еще при президенте Р. Рейгане (Закон о депозитарных институтах 1982 г.). Этот процесс продолжился при президенте У. Клинтоне,

подписавшем в 1999 г. Закон Грамма – Личи – Блайли, отменивший ряд положений Закона Гласса – Стигала от 1933 г. и сокративший разделение функций между коммерческими и инвестиционными банками. В 2004 г. Комиссия по ценным бумагам и биржам облегчила инвестиционным банкам возможность повышать потолок своих обязательств за счет гарантий по ипотечным кредитам. Кроме того, крупным банкам было позволено значительную часть своих активов и пассивов не учитывать в балансовой отчетности. Наконец, в 2000 г. по рекомендации бывшего председателя ФРС А. Гринспена президент и Конгресс США фактически ввели свободное регулирование деривативов самими финансовыми институтами. Объем таких деривативов, как, например, кредитные дефолтные свопы (CDS), только с 1998 по 2008 г. увеличился в 100 раз, обслуживая, по разным оценкам, долги в размере от 33 трлн до 47 трлн долл. Общие же масштабы всех деривативов достигли в 2008 г. фантастических величин – 6 8 3 трлн долл.[38] Очевидно, что почти полное дерегулирование финансовой инфраструктуры имело вполне определенные негативные последствия для всей рыночной экономики в виде слабо контролируемых схем выпуска деривативов, что в конечном итоге привело к их перепроизводству и отрыву от стоящих за ними реальных активов.

6. Немалым вкладом в общеэкономическую нестабильность и неспособность противостоять кризису стало долговое бремя американского населения и государства. Один только ипотечный долг американского населения увеличился с 46 % ВВП в 1990-е годы до 73 % ВВП в 2008 г., достигнув величины в 10,5 трлн долл. В целом весь частный долг, включая потребительский кредит, достиг в 2008 г. 290 % ВВП (почти 21 трлн долл.) по сравнению с 123 % ВВП в 1981 г. За предкризисный период резко выросли долги банков – так, долги только пяти крупнейших инвестиционных банков (Lehman Brothers позднее был ликвидирован, Bear Stearns и Merrill Lynch были проданы, а также Goldman Sachs и Morgan Stanley стали коммерческими банками) за 2004–2007 гг. достигли 4,1 трлн долл. Все они в дальнейшем претендовали на финансовую помощь государства. Заметно вырос и государственный долг внешним держателям – в 2010 г. он, по прогнозам, должен был составить 9,3 трлн долл. (66 % ВВП), а в 2011 г. – 10,5 трлн долл. (68,6 % ВВП).

В этой связи Конгресс США уже поднял потолок государственного долга до 14,3 трлн долл.[39] Следует отметить, что государственный долг США не является чем-то экстраординарным по сравнению с другими развитыми странами. Например, во Франции в 2010 г. отношение государственного долга к ВВП составляло 60,7 %, в Германии – 54,7 %, в Великобритании —59 %, в Италии – 100,8 %, вЯпонии– 104,6 %[40]. Различные сегменты долгов государства и населения США имеют разную природу и вероятные последствия. Так, часто высказываемые опасения по поводу государственного долга, вложенного в государственные облигации казначейства США, вряд ли оправданны. Маловероятно, что они когда-либо могут быть одновременно предъявлены к оплате. Не представляют большой угрозы и краткосрочные потребительские долги, возвращенные, как правило, в течение шести месяцев – одного года. А вот ипотечные долги в случае невозможности их обслуживания, как показал нынешний финансовый кризис, могут создать очень большие проблемы в экономике.

7. Дополнительным, седьмым фактором можно назвать масштабные природные катастрофы и наводнения, повлекшие за собой убытки бизнеса, граждан и государства на сотни миллиардов долларов.

Таким образом, говоря о причинах кризиса, можно констатировать, что наряду с объективной его составляющей, связанной с периодическим неравновесием рыночной экономики, нынешняя рецессия во многом обусловлена недостатком тех самых «правил игры», устанавливать которые может од но только государство. В данном случае речь идет о правилах функционирования финансового рынка, которые, во-первых, не в должной степени были созданы, причем как на национальном, так и на международном уровне, и, во-вторых, отсутствовал необходимый контроль над всей финансовой инфраструктурой. И это еще один важный урок американского и мирового кризиса.

Все вышеперечисленное привело к падению ВВП в течение III и IV кварталов 2008 г. в совокупности на 8,1 %, что дало основание констатировать состояние рецессии в экономике. Падение ВВП продолжилось в I (—6,4 %) и во II (—0,7 %) кварталах 2009 г., однако уже в III и IV кварталах был зафиксирован рост ВВП (2,2 и 5,7 % соответственно). Однако с учетом предшествующего падения итоговые цифры снижения ВВП за 2009 г. составили 2,4 % в реальном выражении по сравнению с общим ростом на 0,4 % за 2008 г.[41] В 2008 г. занятость за первые 11 месяцев падала в среднем ежемесячно на 137 тыс. человек, что привело к резкому росту безработицы в 2008 и 2009 гг. За два года безработица в США выросла с 5 до 10 % от общей численности рабочей силы[42].

По оценке Международного валютного фонда, совокупные потери американских и европейских банков к сентябрю 2009 г. составили более 1 трлн долл. Ожидается, что за весь период 2007–2010 гг. они составят 2,8 трлн долл. (1 трлн долл. – потери американских банков и 1,6трлн долл. – европейских банков).

В результате кризиса к декабрю 2008 г. американский фондовый индекс S&P 500 упал на 45 % по сравнению с уровнем 2007 г. Ожидается, что совокупное падение цен на жилищном рынке за 2007–2010 гг. составит 30–35 %. В результате рыночная капитализация жилья в США, составившая, по оценкам, в 2006 г. рекордную величину 13 трлн долл., упала до 8,8 трлн долл, в середине 2008 г., продолжая дальнейшее падение и в начале 2009 г.

Другой важнейший актив американских домохозяйств – пенсионные накопления, сократил свою стоимость с 10,3 трлн долл, в 2006 г. до 8 трлн в середине 2008 г. В стоимости потеряли также другие формы личных сбережений (вложения в паевые фонды, страховые компании и т. д.). В целом по сравнению с 2007 г. активы американских домохозяйств уменьшились на 14 трлн долл.[43]

Главными непосредственными факторами снижения ВВП в 2009 г. были падение инвестиций в основной капитал; снижение объемов экспорта; уменьшение товарно-материальных запасов; снижение инвестиций в жилищное строительство и личных потребительских расходов населения. Фактором, действовавшим в противоположном направлении, стал рост государственных расходов. Кризис практически привел к дефляции в экономике – годовой индекс потребительских цен в совокупности вырос лишь на 0,1 % (хотя в течение года были периоды и его абсолютного падения) по сравнению с уровнем 3,2 % в 2008 г.

Можно констатировать, что IV квартал 2009 г. стал периодом улучшения основных макроэкономических показателей. Так, на 2 % выросли личные потребительские расходы населения, на 2,9 % выросли инвестиции в основной капитал. На 5,7 % увеличились инвестиции в жилищное строительство (в III квартале – на 18,9 %), на 17,8 и 18,1 % возросли объемы экспорта в III и IV кварталах соответственно[44].

Вместе с тем продолжала оставаться высокой безработица – наиболее инерционный показатель, отражающий динамику рынка труда. Так, в декабре и ноябре 2009 г. безработица держалась на уровне 10 % (около 15,3 млн человек), лишь незначительно снизившись с октября 2009 г., когда она составляла 10,1 %[45].

Есть и другие признаки начинающегося оздоровления экономики. Так, многие банки, получившие в 2008–2009 гг. государственную финансовую поддержку, начали отдавать взятые кредиты. Уже летом 2009 г. десять крупнейших банков Соединенных Штатов, включая J.P. Morgan Chase, American Express, Goldman Sachs, US Bancorp, Bank of New York Mellon и другие, были готовы начать возвращать взятые у государства в качестве финансовой помощи кредиты на сумму 68 млрд долл.

Таким образом, судя по изменениям в макроэкономической динамике и некоторым сопутствующим показателям, можно предположить, что экономика США миновала низшую точку кризиса, постепенно переходя к фазе оживления.

3.3. Кризис и роль государства

Если причины и текущие последствия нынешней рецессии более-менее понятны, то вопрос о необходимых мерах противодействия кризису и о пределах государственного вмешательства в экономику вообще продолжает оставаться предметом активных обсуждений. Особую остроту этим дискуссиям придает международный характер кризиса и соответственно необходимость принятия определенных решений на наднациональном уровне с целью не допустить экономические потрясения таких масштабов в будущем.

В принципе механизм антикризисных решений государства, как, впрочем, и в целом характер мер государственного регулирования в экономике, изучен достаточно хорошо и успешно апробирован на протяжении длительного времени. Есть набор непосредственно антикризисных мер, направленных на выход из кризиса и стимулирование экономической активности. Это давно и хорошо известные регуляторы денежно-кредитной (снижение учетной ставки ФРС, снижение норм обязательного резервирования, операции на открытом рынке) и бюджетно-налоговой политики (снижение налоговых ставок, экономия бюджетных средств и т. д.). Другой пакет мер – так называемой структурной политики, – оперируя в основном теми же рычагами, направлен на ускорение экономического роста и проведение структурных изменений в экономике. Среди мер структурной политики фигурируют более гибкая и избирательная налоговая политика, амортизационная политика, таможенная политика, государственное финансирование НИОКР и др.

По мере усложнения структуры экономики совершенствуется и арсенал государственного антикризисного и структурного регулирования. Кризис 2008–2009 гг. в полной мере подтверждает этот тезис. Разумеется, реакция государства (сначала администрации Дж. Буша, затем администрации Б. Обамы), монетарных властей включала все традиционные меры антикризисного регулирования. Так, учетная ставка ФРС неоднократно снижалась и достигла в итоге практически нулевого уровня (официально она была зафиксирована на уровне 0–0,25 %). Однако специфический характер кризиса, охватившего в первую очередь финансовую систему, потребовал неотложных мер именно в этой области.

Государству было необходимо оказать срочную помощь гражданам, оказавшимся не в состоянии выплачивать свой ипотечный кредит, а также в первую очередь предоставить кредитные ресурсы банковскому сектору, поскольку в результате прекращения платежей банки испытали острую нехватку ликвидности и не могли кредитовать реальный сектор экономики. Начиная с 2008 г. государство принимает ряд законов и программ, предусматривающих финансовую помощь заемщикам и массированные государственные инвестиции в финансовые институты. Так, сначала по Закону о стимулировании экономики государство выделило 113 млрд долл, для возмещения налогоплательщикам части ранее выплаченных ими налогов. По так называемому плану Полсона (бывший министр финансов США) в соответствии с Чрезвычайным законом об экономической стабилизации на цели стабилизации финансовых рынков (выкуп «проблемных активов», части акционерного капитала у банков и страховых компаний) было выделено 700 млрд долл.

Пришедшая в январе 2009 г. к власти администрация Б. Обамы продолжила массированную финансовую государственную поддержку экономики страны. По принятому в феврале 2009 г. Закону о восстановлении и реинвестициям Америки были предусмотрены ассигнования на налоговые льготы, социальные программы и различные инвестиционные проекты в размере 787 млрд долл.[46]

Налоговая составляющая стимуляционного пакета Обамы составляет 275 млрд долл, и предусматривает налоговые льготы для граждан (175 млрд долл.) и для предпринимателей (100 млрд долл.). Вторая часть пакета – инфраструктурные, инвестиционные, научно-образовательные и социальные программы – предполагает значительные ассигнования (500 млрд долл.) в течение длительного периода (некоторые программы рассчитаны на срок до 10 лет). Здесь уместно подчеркнуть, что многие из этих проектов ориентированы на инновационное развитие экономики и касаются развития науки, энергетики (зеленые технологии»), медицины, высшего образования.

Только стимуляционные программы Обамы в 2009 и 2010 гг. составили 2 и 2,25 % ВВП соответственно. А ведь весь пакет, и особенно его инвестиционная часть, рассчитан на многие годы вперед. Для сравнения отметим, что, например, антикризисные программы Ф. Рузвельта в 1936 г. составляли 1,5 % ВВП[47].

Как отмечает аналитик из Брукингского института Уильям Тал стон, новую экономическую программу Б. Обамы по масштабу влияния можно поставить в один ряд с такими поворотными стратегиями в истории США, как «Новый курс» Ф. Рузвельта, «Великое общество» Л. Джонсона и политика Р. Рейгана[48]. (Ясно, что программы последнего имели противоположный вектор, но степени воздействия всех упомянутых программ вполне сопоставимы с тем, на что намекает Б. Обама.) Следует отметить, что Соединенные Штаты не были рекордсменами по масштабам государственной помощи бизнесу. Как уже отмечалось, в 2009 г. она составила 2 % ВВП. Ведущие европейские страны в среднем вели себя экономнее – Великобритания и Германия потратили по 1,6 % ВВП, а вот Китай израсходовал на поддержку бизнеса 3,1 % ВВП, Япония – 2,9 %, Южная Корея – 3,7 %, Россия – 4,1 % ВВП[49].

Все три перечисленных закона предусматривают государственную антикризисную финансовую поддержку в сумме 1,6 трлн долл., или 11,5 % ВВП. Все это привело к беспрецедентному для мирного времени росту дефицита федерального бюджета. В 2009 г. он достиг рекордного уровня в 1,75 трлн долл., что составляет 12,3 % ВВП. Ожидается, что в 2010 г. дефицит бюджета составит 1,6 трлн долл., или 10,6 % ВВП.

В целях усиления государственного контроля над финансовой сферой правительство Обамы предложило ограничить бонусы топ-менеджеров банков и других финансовых корпораций. Руководство этих компаний обвинялось в непомерных и необоснованных выплатах, никак не связанных с результатами их деятельности. Причем происходило это в компаниях, находящихся на грани банкротства. Пока, однако, усилия администрации взять под контроль доходы Уолл-стрит к успеху не привели. Зарплаты и бонусы банков и инвестиционных компаний США в 2009 г., даже в период кризиса, составили 145,8 млрд долл., что на 18 % больше, чем в 2008 г.

Помимо массированных финансовых вливаний в экономику США и других стран, также пострадавших от финансового кризиса, на протяжении 2008 и 2009 гг. предпринимались интенсивные попытки выработать единые международные подходы по совершенствованию правил функционирования мировой финансовой системы и скоординированных действий по борьбе с мировым финансовым кризисом. Три прошедших саммита 20 наиболее экономически развитых стран мира (Вашингтонский – в ноябре 2008 г., Лондонский – в апреле 2009 г. и Питтсбургский – в сентябре 2009 г.) попытались выработать единую позицию по всем этим вопросам. Несмотря на имевшиеся расхождения, лидерам стран удалось прийти к некоторым общим решениям. Так, было принято решение сохранить доллар в качестве основной резервной валюты, выделить совместно значительные денежные средства международным финансовым институтам в размере 15 трлн долл, до конца 2010 г., увеличить квоты развивающихся стран при принятии решений в МВФ и Всемирном банке, усилить контроль над офшорными зонами и хедж-фондами.

Предложенный администрацией Б. Обамы проект федерального бюджета также предусматривает существенное превышение федеральных расходов над доходами. Так, расходы бюджета в 2011 г. должны составить 3,8 трлн долл., или 25,1 % ВВП (доходы – 2,6 трлн долл., или 16,8 % ВВП). Таким образом, и в 2011 г. дефицит федерального бюджета сохранится на чрезвычайно высоком уровне 1,2 трлн долл. (8,3 % ВВП). Такие масштабы бюджетного дефицита представляют для американской экономики немалые прямые и потенциальные угрозы. Речь идет о растущем государственном долге страны (9,3 трлн долл., или 65,8 %ВВП в 2010 финансовом году и предполагаемые 10,5 трлн долл., или 68,6 % ВВП в 2011 финансовом году), и о растущих бюджетных расходах по его обслуживанию. Только в 2011 финансовом году процентные расходы федерального бюджета составят более 250 млрд долл. (6,5 % бюджетных расходов и 1,6 % ВВП). Прогнозы аналитиков администрации предполагают дальнейший рост абсолютных и относительных показателей процентных расходов. При этом очевидно, что рост дефицита бюджета всегда чреват ускорением инфляции, недопущение которой, как представляется, может стать одной из главных задач правительства Обамы в ближайшие годы.

Осознавая всю опасность растущего бюджетного дефицита, в проекте бюджета на 2011 г. предусмотрено некоторое сокращение ассигнований по так называемым дискреционным статьям расходов прежде всего социально-экономической направленности. Сюда входят: сокращение некоторых образовательных программ (на образование умственно отсталых детей, на реконструкцию школ); строительство жилья для малоимущих семей, ветеранов; материальная помощь семьям с низкими доходами; программа пилотируемых полетов на Луну и т. д. Общее сокращение расходов по этим программам составит 6 % по сравнению с 2010 г., или более 30 млрд долл.

Некоторые незначительные сокращения коснутся отдельных военных программ (на поставку транспортных самолетов, технических усовершенствований ряда военных систем и т. п.) при общем заметном росте военных расходов – с 4,3 % ВВП в 2008 г. до 4,9 % ВВП в 2011, что составляет 750 млрд долл.

Продолжится рост так называемых «обязательных» расходов федерального бюджета на социальные нужды – на пенсионное обслуживание (с 710 млрд в 2010 финансовом году до 730 млрд долл, в 2011 финансовом году), медицинское страхование пожилых американцев (с 450 млрд до 490 млрд долл.) и социальное вспомоществование (с 270 млрд до почти 300 млрд долл.). Таким образом, запланированные на 2011 г. необходимые федеральные расходы, несмотря на некоторую попытку их ограничения, остаются, наряду с массированными антикризисными финансовыми вливаниями в экономику, важным фактором сохранения бюджетного дефицита и роста государственного долга.

Выше отмечалось, что в конце 2009 г. наметились первые признаки выхода экономики из достаточно глубокой рецессии. Как сообщают официальные американские источники, дает первые результаты и реализация плана Б. Обамы. Представитель Белого дома отметил, что расходы по линии стимуляционного пакета администрации напрямую профинансировали почти 600 тыс. новых рабочих мест в четвертом квартале 2009 г. Всего, по оценке экономического советника президента К. Ромер, программы по линии Закона о восстановлении и реинвестициям Америки стимулировали создание от 1,5 млн до 2 млн рабочих мест[50]. Если учесть, что фактически уровень безработицы в США не сокращается, можно полагать, что без государственных расходов безработица в стране была бы на 2 млн человек больше.

По данным вице-президента США Дж. Байдена, ежемесячные ассигнования на антикризисные программы в США достигли к началу 2010 г. 32 млрд долл., что выше среднемесячных расходов 27 млрд долл, в 2009 г. Всего к концу января 2010 г. было ассигновано на антикризисные программы 334 млрд долл., из которых 179 млрд долл, направлены на различные федеральные проекты (прежде всего социальные), а 119 млрд долл, пошли на налоговые льготы. При этом пока на реальные инвестиционные проекты израсходован только 31 млрд долл.[51]

Все вышесказанное свидетельствует о весьма активной и масштабной интервенции американского государства в экономическую жизнь с целью преодоления кризиса. Это позволяет утверждать, что, как и в прежние кризисы, американское государство, независимо от того, какая партия находится у власти, существенно усиливает свои регулятивные функции в экономике, вплоть до взятия на себя непосредственной ответственности за ряд секторов хозяйства (частично это произошло в банковской среде, в сфере ипотечного кредитования, в автомобильной промышленности). Этот урок кризиса, особенно в условиях экономической глобализации, свидетельствует о том, что даже самые либеральные экономические системы, к которым, несомненно, относятся и США, в определенные моменты развития вынуждены опираться на государственную поддержку.

При этом порой действия государства выходят далеко за пределы собственно антикризисных задач. Крупные вложения государства в экономическую, научно-техническую и социальную инфраструктуру, частичная национализация реального сектора экономики и финансовых институтов вновь ставят сакраментальный вопрос о пределах прямого государственного вмешательства в общественное производство и распределение благ.

В последние два десятилетия XX в. казалось, что определенный консенсус между ведущими школами экономической теории по этим вопросам достигнут; во всяком случае, наблюдалось очевидное движение общественно-политической практики и методов государственного регулирования консерваторов и либералов (республиканцев и демократов) навстречу друг другу. Все экономисты и политики признавали, что денежно-кредитное и налоговое регулирование, создание основных общественных благ, реализация, по крайней мере, базовых социальных программ – это прерогатива государства. Разумеется, различия сохранялись, и степень вмешательства и масштабы государственных расходов трактовались представителями различных экономических и политических школ по-разному. Но было общее понимание необходимости социальной ответственности государства при стремлении к максимальной бюджетной экономии и низкой инфляции. При этом, несмотря на такое понимание, всегда в последние десятилетия доля социальных и вообще государственных расходов в США была существенно ниже, чем в Европе.

Впервые за последние десятилетия кризис поставил эти привычные различия американской и европейской модели рынка под сомнение. Возникает вопрос: станет ли нынешняя «большая рецессия» катализатором сдвига США к европейским стандартам государственного участия в экономике и социальной сфере? Или все это лишь временная реакция на критическую ситуацию?

Несомненно, есть факторы, действующие в сторону большей «социализации» американской экономики и усиления роли государства, связанные не только с кризисом. Это, в первую очередь, – объективная необходимость усиления роли государства в сфере создания «общественных благ». Никто, кроме государства, не может обеспечить удержание конкурентных преимуществ США в области фундаментальной науки и образования. Во-вторых, – это растущая потребность общества в финансирование системы социального страхования и вспомоществования, что обусловлено быстрым старением населения и сохраняющимся заметно большим социальным неравенством, чем в Европе, а также созданием более адекватной общественным потребностям системы медицинского страхования. Есть, разумеется, и другие факторы, действующие в том же направлении, – необходимость решения энергетической и прочих глобальных проблем, развитие транспортной и в целом экономической инфраструктуры и т. п. Как показал нынешний кризис, есть немало проблем и в самом механизме функционирования американской экономики, роли в ней финансового сектора, эффективности государственного регулирования.

Вместе с тем нельзя не видеть и серьезных контрфакторов. Принципиальные черты американской экономической модели и, в первую очередь – доминирующая в экономике и обществе роль предпринимательства и частного сектора, а также относительно низкая доля государства в создании и перераспределении ВВП – всегда были ее главными преимуществами по сравнению с другими странами. Им способствовали развитая трудовая этика и отсутствие бюрократических препятствий в создании бизнеса, что имеет место во многих странах. Усилить на постоянной основе роль государства, перейти на более социально ориентированную модель значило бы фактически отказаться от главных преимуществ страны в области экономической эффективности. Во многом это противоречит и сложившейся американской ментальности, культуре и психологии. Наглядным примером является достаточно массовая оппозиция в США попыткам президента Б. Обамы принять новую модель медицинского страхования, при которой значительное бремя затрат на не застрахованных ныне американцев (около 46 млн человек) приходилось бы на все остальное население страны – разумеется, не напрямую,

но с помощью разного рода государственных налоговых и иных инструментов. Это лишь один пример, показывающий, что Америка, обращаясь к государству за помощью в критические моменты жизни, в целом не приемлет идей государственного патернализма.

3.4. Перспективы посткризисного развития

Представляется, что США имеют все предпосылки не только преодолеть нынешний, достаточно серьезный кризис, но и по-прежнему сохранить ведущие позиции в мировой экономике.

В соответствии с прогнозом экономического доклада президента 2010 г. уже в текущем году рост ВВП страны составит 3,0 %, а в последующие три года будет превышать 4,0 %. В 2010 г. ВВП в реальном выражении составит 13,3 трлн долл., т. е. превысит предкризисный уровень 2008 г. К 2013 г. показатель ВВП в неизменных ценах превысит 14,1 трлн долл.[52] Постепенно начнет улучшаться положение в сфере занятости, с нынешних 10 % безработица опустится до 9,2 % в 2011 г., до 8,2 % в 2013 г., до 6,5 % в 2014 г. и до 5,9 % в 2015 г.[53]

При этом основной вклад в весьма консервативный прогноз среднегодового темпа прироста ВВП до 2020 г., который составит 2,5 %, будет вносить рост производительности труда. Это, кстати, одно из объяснений того, почему безработица будет снижаться гораздо медленнее, чем расти ВВП.

В экономическом докладе президента США 2010 г. обозначен целый ряд актуальных приоритетов развития страны, призванных содействовать как выходу экономики из кризиса, так и сохранению американского экономического лидерства. Среди них: реформирование системы здравоохранения; совершенствование структуры и рост квалификации рабочей силы; развитие новых технологий в энергетике и смягчение отрицательных последствий экономической деятельности для климата; рост производительности труда как следствие распространения экономических инноваций.

Очевидно, что кризис 2008–2009 гг., имевший весьма негативные последствия для США и других развитых стран, не отменяет главенствующую тенденцию постепенной трансформации постиндустриальных экономик (прежде всего американской) во все более высокотехнологичные экономические системы, основанные преимущественно на знаниях. Эта тенденция проявляется как в материальном производстве, так и в сфере услуг США, в меняющейся структуре капитала и характере трудовых отношений. Пожалуй, наиболее ярко в первом десятилетии XXI в. она проявилась в формировании новой системы международного разделения труда, при которой в США и других развитых странах концентрируются уже не просто разнообразные отрасли сферы услуг, что было доминантой второй половины XX в., а ее наиболее передовые сектора – наука, образование, информационные услуги и здравоохранение, а также наукоемкие отрасли первого эшелона материального производства (высокотехнологичное военное производство, авиа– и ракетостроение, фармацевтическая промышленность, производство медицинского оборудования, телекоммуникационного оборудования, наиболее сложной электроники и т. п.).

Отметим несколько принципиальных характеристик экономического потенциала США, создающих основу для сохранения американского лидерства.

Одной из важнейших черт современного экономического развития США является ориентация на гибкое, диверсифицированное и мелкосерийное производство с его способностью адаптироваться к быстро меняющимся потребностям экономики и населения. Это достигается за счет распространения как в материальном производстве, так и в сфере услуг, техники и технологии новых поколений, основанных на использовании микропроцессоров и микроэлектроники в более широком плане. Как полагают многие эксперты, помимо микроэлектроники облик американской промышленности XXI в. будут определять нанотехнологии и биотехнологии в сочетании с информационными технологиями.

Помимо промышленного сектора техника и технология на микроэлектронной базе оказали огромное влияние на банковскую и страховую отрасли, полностью революционизировав финансовую сферу. Активно происходят преобразования материально-технической базы торговли, образования, здравоохранения и других секторов экономики, основанные на внедрении микроэлектроники. Таким образом, программируемая автоматизация стала уже реальным фактом общественного производства США. Все это позволяет перейти на принципиально иной тип производства, гибко реагирующий на меняющиеся потребности и изменения в спросе.

В основе указанной тенденции лежит еще одна принципиальная черта, характеризующая состояние американской экономики – повышение уровня ее наукоемкости. Он характеризуется, с одной стороны, общим увеличением затрат на НИОКР, совершенствованием их структуры и кадрового обеспечения, а с другой, – становлением и выделением группы отраслей экономики с чрезвычайно высокой зависимостью их производственных результатов от затрат на НИОКР. Общий объем затрат на НИОКР в США превысил в 2008 г. 383 млрд долл. (2,7 % ВВП) – рекордный уровень за всю историю страны. При этом гражданские НИОКР составили 2,1 % ВВП – один из наиболее высоких показателей за всю историю США. На долю США приходится более 33 % всех мировых расходов на НИОКР, они почти вдвое превосходят соответствующие расходы Японии и Китая, занимающих по данному показателю второе-третье места в мире (13 и 11 % соответственно от мировых расходов). Чрезвычайно важным является использование в НИОКР человеческого фактора: на 10 тыс. занятых доля ученых и инженеров в 2007 г. составила около 80 человек, т. е. намного выше, чем в любой другой стране мира (за исключением Японии).

Более 67 % всех НИОКР финансируется частным сектором (по сравнению с 54 % в 1987 г.). Доля же федерального правительства в финансировании науки неуклонно сокращалась (около 26 % в 2008 г.), несколько повысившись с начала 2000-х годов. Во многом это было связано с сокращением масштабов исследований, осуществляемых в военных целях (особенно в 90-е годы XX в.).

Наиболее радикальный сдвиг в отраслевой структуре НИОКР, происшедший за последнее десятилетие, – это увеличение масштабов научных исследований, проводимых в отраслях сферы услуг. Например, до 1983 г. на эти отрасли приходилось менее 5 % всех расходов на НИОКР, в 2007 г. – уже почти 27 %. Первые места по расходам на НИОКР занимают такие отрасли, как обработка информации, создание программного обеспечения, инженерные и архитектурные услуги, услуги связи. Но, разумеется, по-прежнему ведущее место в отраслевой структуре НИОКР остается за наукоемкими отраслями промышленности – электронным машиностроением, авиакосмической промышленностью, фармацевтической промышленностью, биотехнологией и другими, т. е. отраслями, где доля расходов на науку существенно превосходит среднеотраслевые показатели.

Абсолютное лидерство по данному показателю занимает авиакосмическая промышленность, на ее долю приходится почти 12 % всех НИОКР в стране. Именно в наукоемких отраслях преимущественно сосредоточен так называемый венчурный (рисковый) капитал. Его объем в 2007 г. составил 39,7 млрд долл, (существенное сокращение по сравнению со 106,6 млрд долл. в 2002 г.).

США опережают другие страны как по объему производства, так и по масштабам экспорта наукоемкой продукции. Доля наукоемких отраслей в общем объеме продукции обрабатывающей промышленности превысила в США в 2008 г. 37 %. Аналогичный показатель в Японии был равен 9,3 %, в Германии —11 %. Лидируют США и в мировом производстве в основных наукоемких отраслях. В мировом авиакосмическом производстве на долю США приходится 55 % объема продаж (Япония – 2 %, Германия – 3 %, Китай – 12 %), в производстве компьютерного оборудования – 34 % (Япония – 27 %, Германия – 4 %, Китай – 1 %), в производстве медикаментов и биопрепаратов – 30 % (Япония – 19 %, Германия – 9 %, Китай – 2 %). Лишь в производстве оборудования средств связи Япония на один процентный пункт опережает США, соответствующие показатели равны 26 и 25 %. Схожая ситуация и в экспорте наукоемкой продукции – на мировом рынке авиакосмической продукции на США приходится 33 % общего объема мировой торговли, на Францию и Великобританию – по 15 %, на мировом рынке компьютерных технологий – 20 % (на Японию – 12 %), на рынке оборудования средств связи – 18 % (на Японию – 15 %).

Опережение других, в том числе и развитых, стран в производстве и экспорте наиболее наукоемкой продукции отражает сохранение Соединенными Штатами лидирующих позиций в складывающемся мировом разделении труда, где даже быстро развивающиеся новые экономики (Китай, Индия, Бразилия, до недавнего времени – Россия) по-прежнему сохраняют статус производителей массовой продукции обрабатывающей промышленности и сырья. Даже в том случае, когда эти страны стремятся упрочить свой научно-технический потенциал (прежде всего Китай, где расходы на НИОКР в 2009 г. составили более 142 млрд долл., т. е. 13 % общемировых расходов), в обозримом будущем они вряд ли смогут конкурировать с лидерами по производству наиболее наукоемкой продукции. Доля Китая, Индии и Бразилии в производстве и экспорте массовой потребительской наукоемкой продукции второго эшелона (персональные компьютеры, аудиовидеотехника, фотоаппаратура и проч.) растет быстрыми темпами. Но на рынке самых передовых технологий и услуг, и уж тем более в создании нового знания, они пока не являются конкурентами США и другим развитым странам, которые тоже не стоят на месте.

Новая администрация США поставила задачу поднять уровень расходов на науку до 3 % ВВП, что, несомненно, еще более укрепит научно-технические позиции страны. В этом смысле весьма показательным является выступление президента США Б. Обамы в Национальной академии наук 27 апреля 2009 г. Задачи, поставленные перед наукой в этом выступлении, носят поистине революционный характер. Б. Обама, признав, что именно фундаментальная наука призвана ответить на все основные вызовы современности, выдвинул целый ряд масштабных программ в области образования, фундаментальных и прикладных исследований в сферах энергетики, здравоохранения, экологии и других областях науки. По планам американской администрации планируется удвоение бюджета наиболее важных государственных учреждений – Национального научного фонда, Национального института стандартов и технологии, Национального института здоровья, научного отдела Министерства энергетики.

Второй важнейший после науки и инноваций фактор опережающего развития США – система образования. На цели образования в США ассигнуются гигантские средства. Так, государственные и частные затраты на образование (без расходов на «образование взрослых» – профессиональную подготовку преимущественно без отрыва от производства) возросли за последние четверть века почти в два раза и составили в 2007 г. более 1 трлн долл., или около 7,5 % ВВП, что заметно превосходило годовые расходы С ША на военные цели (660 млрд долл. – около 5,0 % ВВП в том же году). Кроме того, по разным оценкам, до 200 млрд долл, составляют расходы на упомянутое выше «образование взрослых», в рамках которого, например, в 2005 г. в различных программах обучения участвовало 94 млн человек, или 44 % взрослого населения страны (в середине 1980-х годов – лишь 13,3 %). С учетом всех прочих государственных и частных программ на подготовку и переподготовку рабочей силы (переподготовку безработных, подготовку на рабочем месте и проч.) валовые затраты на образование в США достигают астрономической суммы 1,2 трлн долл, в год.

Следует отметить, что из государственных источников (федерального, штатных и местных бюджетов) финансируется абсолютное большинство (4/5) всех учреждений сферы образования (от учреждений дошкольного образования до вузов). В 2007 г. эти расходы составили 823 млрд долл., или более 81 % от общей суммы; лишь 20 % всех учреждений образования поддерживается частным капиталом (корпорациями, частными фондами, отдельными лицами) – их расходы составили в том же году более 180 млрд долл., или около 19 % совокупных расходов[54]. Такое соотношение отражает важнейшую особенность американской системы формального образования – преобладающую роль государства в его финансировании. По доле расходов на образование в ВВП США опережают другие страны: в США в 2007 г. они составили 7,5 % ВВП, в Дании – 7 %, в Норвегии – 6,6 %, в Великобритании – 6,1 %, в Германии – 5,3 %.

Одно из центральных и наиболее важных звеньев американской системы образования составляют высшие учебные заведения. В 2007 г. в США насчитывалось 18 млн студентов: 13,4 млн обучались в государственных вузах (74 %) и 4,6 млн – в частных (26 %). В 2007 г. в США насчитывалось 4,3 тыс. учреждений высшего образования – 1,85 тыс. являлись государственными и 2,45 тыс. – частными[55]. Среди них особую роль играют так называемые исследовательские университеты (всего в начале XXI в. к ним относят 235 университетов), которые представляют собой ядро американской системы высшего образования, являясь основными центрами фундаментальной науки и подготовки специалистов и научных кадров высшей квалификации. Именно эти университеты, где обучается примерно 2,8 млн студентов (19 % от их общего числа), получают большую часть государственной поддержки на проведение фундаментальных исследований, в них присуждается наибольшее число докторских степеней в различных науках. Это, как правило, чрезвычайно престижные вузы, занимающие ведущие позиции в рейтингах университетов не только США, но и мира. Среди этих исследовательских университетов можно назвать такие, как Принстонский, Гарвардский, Йельский, Стэнфордский, Колумбийский, Пенсильванский, Корнелльский университеты, Массачусетский технологический и Калифорнийский политехнический институты и другие известные во всем мире высшие учебные заведения. Всего в 2006 г. американская высшая школа подготовила почти 1,5 млн бакалавров (5 % населения страны студенческого возраста), 594 тыс. магистров (2 %) и более 56 тыс. докторов наук (около 0,2 %) в различных областях знаний[56].

Нельзя не отметить и целый ряд других процессов и нововведений в экономике, заметно влияющих на ее конкурентоспособность и эффективность. Именно США положили начало распространению «франчайзинга» – системы контрактных отношений между холдинговой компанией и ее многочисленными контрактерами. Еще одна тенденция, видоизменившая пейзаж целых отраслей экономики, особенно в сфере услуг, – распространение предприятий, входящих в единую сеть (магазинов, прачечных, ресторанов и т. п.), что привело к появлению понятия «сетевая экономика». Эти управленческие новации резко повышают качество товаров и услуг и не меньше, чем технологические нововведения, способствуют повышению производительности труда.

Немалые изменения коснулись и механизмов функционирования различных рынков. На рынок труда, в частности, значительное влияние оказывает снижение степени охвата работников профсоюзами. Только за последние 25 лет она сократилась с 20,1 % (в 1983 г.) до 12,4 % в (2008 г.)[57]. Снижение влияния профсоюзов на процесс заключения коллективных договоров и уровень заработной платы делает рынок более мобильным. Например, для работников в возрасте 45–54 лет средняя продолжительность работы на одном месте сократилась в среднем с 12 лет в 1970-е годы до 7,7 года в 2004 г., в возрасте 55–64 лет – с 14 лет до 9,6 года. Несмотря на это, решающую роль в сохранении стабильности на рынке труда играет федеральная система социального обеспечения, особенно пенсионная система.

Крупные изменения произошли и на товарных рынках. Распространение информационных технологий революционизировало, например, всю систему управления материальными запасами, позволяя избежать их перенакопления. Это чрезвычайно важная инновация в функционировании товарных рынков, поскольку, как известно, именно перенакопление капитала в этой сфере всегда было одним из главных факторов циклических кризисов. Таким образом, несмотря на рецессию 2008–2009 гг., можно констатировать изменения в механизме экономического цикла в США, что, несомненно, характеризует принципиальные сдвиги во всем механизме воспроизводства.

В результате постоянных нововведений в экономику, наличия эффективной экономической модели США многие годы удерживают лидирующие позиции в мире по производительности труда. По данным Министерства труда США, в 2008 г. страна занимала второе место по показателю производительности труда, рассчитанному по соотношению ВВП к общему числу занятых, уступая лишь Норвегии. Соответствующий показатель в Норвегии равнялся 10 3,6 тыс. долл., в С ША – 9 7,1 тыс. долл. Следует подчеркнуть, что все крупные наиболее развитые в экономическом отношении страны (Франция, Канада, Великобритания, Германия, Италия, Япония) довольно заметно отставали от США по этому показателю[58].Что же касается Норвегии, то во многом ее лидерство может быть объяснено эффективной добычей нефти и газа.

Таким образом, как видно из главенствующих долговременных тенденций развития американской экономики и общества, ставка в США по-прежнему делается на основные конкурентные преимущества страны – развитие научно-технического прогресса, современное образование и рост квалификации человеческих ресурсов, ведущие к высокой экономической эффективности производства. При таком подходе любые рецессии преодолеваются с меньшими издержками. И это – еще один важный урок нынешнего кризиса.

Представляется, что заметное усиление роли государства и государственных расходов в экономике, наблюдаемое в настоящее время и в принципе присущее периодам экономических кризисов, вряд ли поколеблет основополагающие принципы американской экономической модели. Слишком органично и глубоко эта модель присуща американскому обществу, его культуре и психологии. Справится ли данная модель с новыми экономическими вызовами, покажет время.

Глава 4

Япония