Изменение глобального экономического ландшафта. Проблемы и поиск решений Коллектив авторов

Для ответа на вопросы, поставленные во введении к настоящей монографии, применительно к современной Германии необходимо обратиться к краткой ретроспективе ее экономической истории.

5.1. Исторический фон кризиса 2008–2010 гг. в Германии: противоречие между объединением и модернизацией

На протяжении большей части периода после присоединения (в октябре 1990 г.) ГДР к ФРГ воссозданное общегерманское государство отдало безусловный приоритет в своей политике (а иное с трудом можно себе представить) объединительным процессам в стране, особенно – формированию единого общегерманского экономического и социального пространства, которое и было построено. При этом избрали такой путь объединения, который можно охарактеризовать как патриотическо-популистский и перераспределительный. Иной путь модернизации, экономически-рациональный, диктуемый императивами рыночного хозяйства и глобализации, был едва ли осуществим. За 1991–2004 гг. из «старых», западных, земель (бывшая ФРГ) в «новые», восточные, земли (бывшая ГДР) было в одностороннем порядке трансферировано, по оценкам Мюнхенского института экономических исследований Ифо (По), 1140 млрд евро (в пересчете с марок, изъятых из обращения в начале 2002 г., в евро и собственно в евро)[90]. Гигантские затраты, связанные с объединением страны (особенно с формированием общегерманского экономического и социального пространства), были в значительной мере покрыты при помощи нео-кейнсианского «дефицитного финансирования», в результате чего отношение дефицита госбюджета и накопленного государственного долга к ВВП к началу нового века превысило допустимые в еврозоне показатели – соответственно 3 и 60 %.

Эти средства были истрачены на потребительские цели, связанные с ускоренным выравниванием уровня и качества жизни на Западе и Востоке страны, без всякой связи с экономической эффективностью их расходования и потребностями модернизации народного хозяйства. Одним из проявлений этого процесса стал опережающий рост заработной платы в «новых» землях, не обусловленный там соответствующим повышением производительности труда. В результате средняя заработная плата в «новых землях» к настоящему времени составляет около трех четвертей от показателя «старых» земель, тогда как производительность труда на Востоке страны не достигает и 60 % от уровня Запада.

Вследствие отмеченных обстоятельств в объединенной ФРГ на заднем плане остались проблемы модернизации экономики и реформирования социальных отношений, что привело к долговременной экономической депрессии и резкому ухудшению ситуации на рынке труда[91]. В 2004–2005 гг. доля безработных в самодеятельном населении страны превысила 11 %, оказавшись на 2–3 процентных пункта выше среднего показателя для еврозоны. С точки зрения условий ведения бизнеса, особенно неблагоприятным стало то обстоятельство, что к началу XXI в. по стоимости рабочей силы Германия (старые земли) среди стран ОЭСР заняла место в первой тройке, тогда как по производительности труда она стоит на средней позиции. На качестве Германии как места вложения капитала (прежде всего – прямых отечественных и иностранных инвестиций) негативно сказались такие факторы, как ухудшение качества человеческого капитала, сравнительно высокие налоги, чрезмерный – с точки зрения местного и иностранного бизнеса – уровень государственного регулирования хозяйственной и социальной жизни. Предпринимательское сообщество сетовало также на чрезмерное налогообложение. На этом фоне вполне объяснимой оказалась вялость инвестиционного процесса, давшая повод в СМИ и даже в научной литературе вести речь об «инвестиционной забастовке».

Таблица 5.1

Динамика реального ВВП Германии

Источник: Данные официальной статистики ФРГ. Цит. по: Федоров В.П. Экономика и политика Германии. Современный этап // М.: Национальный институт бизнеса, 2009. С. 12.

За годы существования (1949–1990 гг.) бывшая ФРГ стала своего рода образцовой, «классической» страной, в которой нашла воплощение концепция социального рыночного хозяйства, выдвинутая в 1947 г. А. Мюллером-Армаком[92], и связанные с ней идеи социального государства. В ФРГ была создана во многих отношениях образцовая по высшим мировым стандартам система социального обеспечения, которая после 1990 г. была перенесена и на бывшую ГДР Однако в условиях вялой динамики инвестиционного процесса и ВВП, а также из-за обострения демографических проблем (сокращение населения и повышение в нем доли старших нетрудоспособных возрастов) финансирование этой системы, особенно по части пенсионного и медицинского страхования, оказалось весьма затруднительным, что вызвало необходимость существенных социальных реформ[93].

Отмеченные выше и другие проблемы, выражающие состояние упущенной модернизации экономики и социальных отношений, привели к тому, что объединенная Германия по темпам экономического роста в 1991–2004 гг. оказалась на последнем месте среди стран ЕС-15. За эти годы ее ВВП увеличился только на 40 % (для сравнения: Франция – +49 %, Австрия– +51 %, Великобритания – +73 %, лидер по данному показателю – Ирландия – +152 %)[94]. При этом в указанный период, как видно из табл. 5.1, дважды имели место кризисные сокращения ВВП по сравнению с предыдущим годом. В третий раз это произошло в рецессионном 2009 г., что ознаменовало завершение шестого экономического цикла в послевоенной истории Германии.

Рис. 5.1. ВВП в реальном выражении Источник: Федеральное статистическое ведомство Германии (www.destatis.de).

Итак, в данный цикл Германия вошла в обстановке несостоявшейся модернизации экономики и отложенного реформирования сферы трудовых и социальных отношений[95]. Этим было во многом обусловлено падение правящей коалиции «СДПГ – зеленые» во главе с Федеральным канцлером Г. Шредером и формирование в результате досрочных парламентских выборов 2005 г. правительства «большой коалиции» ХДС – ХСС – СДПГ во главе с лидером ХДС А. Меркель, которое и

было призвано существенно ускорить модернизацию экономики и социальные реформы.

5.2. Развитие экономики в период правления «большой коалиции»

В период правления «большой коалиции» ХДС – ХСС – СДПГ во главе с Федеральным канцлером А. Меркель в движении экономической конъюнктуры в Германии отчетливо выделяются два этапа, нашедшие ясное отражение на рис. 1 и 2.

• 2006–2007 гг. – высокие для Германии темпы прироста ВВП, что было обусловлено главным образом двумя факторами: ростом экспорта (см. рис. 2 и 3) в связи с благоприятной мирохозяйственной конъюнктурой, а также тем, что стали позитивно сказываться реформы в области налогов и трудового законодательства, принятые еще в годы правления «красно-зеленой коалиции» во главе с Г. Шредером в соответствии с провозглашенной в 2003 г. Программой реформ «Повестка дня-2010»[96].

• 2008–2009 гг. – затухающая динамика ВВП и экспорта в первом из них и глубокий кризис (рецессия) в последующем году. Соответственно, если на первом этапе конъюнктурная политика правительства была довольно пассивной и нейтральной, то во втором полугодии 2008 г. правящей коалиции пришлось значительно активизировать последнюю и перейти к активным действиям по преодолению кризиса с широким использованием неокейнсианского инструментария.

Отметим, что «большая коалиция» в 2005–2009 гг. под руководством канцлера А. Меркель не была первой «большой коалицией» в истории Германии. В 1966–1969 гг. у власти в ФРГ также находилась «черно-красная коалиция» ХДС – ХСС – СДПГ под руководством тогдашнего лидера христианских демократов канцлера К.-Г. Кизингера. В те годы ей удалось за короткое время глубоко реформировать экономическую политику государства на основе принятого в 1967 г.

Рис. 5.2. Экспорт в реальном выражении Источник: Федеральное статистическое ведомство Германии (www.destatis.de)

Закона о содействии стабильности и росту экономики (Das Gesetz zur Forderung der Stabilitat und des Wachstums der Wirtschaft). Теоретическое обоснование «новой экономической политики», получившей также название «глобальное регулирование»[97], было дано проф. К. Шиллером, ставшим в этом правительстве министром экономики. Важнейшими элементами новой (неокейнсианской) системы регулирования экономики стали: среднесрочное «скользящее» (т. е. с ежегодным продлением четырехлетних целевых проекций экономического развития на один год) индикативное планирование экономики; четырехлетнее и «скользящее» финансовое планирование на всех уровнях (федеральном, земельном и муниципальном); реализация принятых бундестагом в 1968 г. принципов отраслевой и региональной структурной политики; среднесрочное содействие НИОКР[98]. Все эти нововведения способствовали быстрому преодолению первого в истории ФРГ экономического кризиса 1966–1967 гг., стабилизации роста ВВП и занятости в последующие годы, ускорению прогрессивной структурной перестройки народного хозяйства страны. Как читатель увидит дальше, реформаторские усилия второй «черно-красной коалиции» в 2005–2009 гг принесли гораздо менее впечатляющие результаты.

Рис. 5.3. Вклад компонентов в ВВП Источник: Федеральное статистическое ведомство Германии (www.destatis.de).

Прежде чем перейти к рассмотрению причин и механизмов развертывания кризиса 2008–2009 гг, дадим краткую характеристику экономической и социальной политики правительства А. Меркель, объективно призванной сделать несостоявшуюся модернизацию реальной. Следует сразу же отметить, что, действуя по принципу реформирования экономики и социальной сферы посредством «мелких шагов»[99], правительство с задачей не справилось, да и не слишком упорно этого добивалось – главным образом из-за трудностей в нахождении компромиссов между разными подходами обоих партнеров к решению важнейших проблем модернизации. В 2005–2009 гг. не было принято ни одной действительно фундаментальной реформы в экономике и социальной сфере, которая решала бы долгосрочные проблемы повышения международной конкурентоспособности ФРГ на уровне страны[100]. В 2006–2007 гг. это во многом компенсировалось тем, что заработали реформы, принятые предыдущей правящей коалицией, что благоприятно сказалось на хозяйственной конъюнктуре и занятости населения. Однако к середине 2008 г., когда разразился кризис, эффект указанных реформ в значительной мере снизился.

Ключевыми вопросами экономической политики правительства ХДС – ХСС – СДПГ в коалиционном договоре и программном заявлении были названы: борьба с безработицей; консолидация государственных финансов и реформа налогообложения; усиление инновационного компонента экономики Германии. Кратко рассмотрим каждый из них.

Наибольшее количество безработных (до 5 млн) было зарегистрировано в 2004 и 2005 гг., когда норма безработицы превысила 11 %. Эти показатели стали заметно снижаться лишь с весны 2006 г., что было связано с оживлением общехозяйственной конъюнктуры в результате общемирового экономического подъема, а также вследствие реформ в области трудовых и социальных отношений, принятых еще правящей коалицией СДПГ – «зелеными» в рамках введения в действие второй редакции Социального кодекса Германии, вступившей в силу в начале 2005 г.

Особая острота проблемы безработицы к середине нынешнего десятилетия, по широко распространенному в Германии (особенно в ее деловых кругах) представлению, была в значительной мере обусловлена отсутствием у многих безработных (особенно низкоквалифицированных) стимулов к поиску работы и согласию занять предлагаемое низкооплачиваемое рабочее место, поскольку получаемые ими от государства трансферты превосходят предлагаемую зарплату. Поэтому с начала действия указанной редакции Социального кодекса для трудоспособных было отменено социальное вспомоществование[101]. Вместо этого для них было введено пособие по безработице II на 12 месяцев. Прежнее пособие по безработице не претерпело существенных изменений и получило название пособия по безработице I. Получатель пособия по безработице II, в отличие от получателя пособия по безработице I, обязан согласиться на любую работу, предлагаемую Федеральным агентством по труду. В то же время согласно новой редакции Социального кодекса получатели пособия по безработице II из числа лиц с низкой квалификацией приобрели с 2005 г. право после выхода на работу, даже на условиях полной рабочей недели, продолжать принимать финансовую помощь от государства, в результате чего их общий доход, неофициально именуемый «комбинированная зарплата» (Kombilohn), оказывался выше, чем только пособие по безработице II[102].

С начала пребывания у власти «черно-красной коалиции» острые дебаты вызывал вопрос о введении минимальной заработной платы (Mindestlohn)[103], которая в отличие от ряда других стран ОЭСР в Германии не устанавливалась законодательно (в ФРГ вопросы определения величины и динамики зарплаты всегда входили исключительно в компетенцию участников тарифных переговоров – профсоюзов и союзов предпринимателей). Вопрос о минимальной заработной плате рассматривался в контексте не только борьбы с бедностью, но и стимулирования роста совокупного спроса для оживления конъюнктуры и ускорения экономического роста. При этом партия СДПГ выступала за введение минимальной заработной платы, а ХДС – ХСС относилась к этому скорее негативно.

Рис. 5.4. Расходы и доходы государственного бюджета Источник: Федеральное статистическое ведомство Германии (www.destatis.de).

Этим же целям должны были послужить разработка и внедрение различных моделей комбинированной зарплаты. В коалиционном договоре от 11 ноября 2005 г. утверждалось, что введение комбинированной заработной платы может быть эффективной мерой для создания дополнительных рабочих мест в сфере низкооплачиваемого труда[104]. К 2006 г. было разработано несколько концепций и моделей введения комбинированной заработной платы, однако ни одна из этих концепция не была реализована.

Продолжительные обсуждения преимуществ и недостатков комбинированной заработной платы не закончились никакими результатами, и впоследствии ход дискуссий политических кругов сконцентрировался на вопросе о необходимости введения в Германии законодательно установленного минимального размера оплаты труда. Основным аргументом критиков минимальной заработной платы является наблюдение, что ее установление снижает дееспособность конкурентного механизма функционирования рынка. В отличие от комбинированной заработной платы минимальная заработная плата не дает рынку труда полной свободы действий в уравновешивании спроса и предложения и установлении цены на труд. По мнению же сторонников введения минимальной заработной платы, при отсутствии юридически установленного нижнего порога заработной платы комбинированная зарплата побуждает работодателей снижать ее у рабочих и служащих и полагаться на помощь государства, которое обязано возместить разницу между заработной платой и прожиточным минимумом.

За период правления «большой коалиции» напряженная дискуссия по вопросу о повсеместном введении минимальной заработной платы не привела к этому из-за противодействия ХДС – ХСС. В результате минимальный размер оплаты труда был введен только в сфере уборки помещений (1 июля 2007 г.) и почтовых услуг (7 марта 2008 г.). В январе 2009 г. германский парламент постановил введение минимального размера оплаты труда еще в шести отраслях: уход за пожилыми людьми и амбулаторными больными; прачечные; утилизация отходов; специальные работы в горнодобывающей промышленности на каменноугольных шахтах; услуги в сфере образования и повышения квалификации. В настоящее время вопрос о повсеместном введении минимального размера оплаты труда не привлекает большого интереса со стороны общества и не рассматривается как актуальный новой правящей «черно-желтой коалицией» ХДС – ХСС – СвДП, пришедшей к власти в результате всеобщих выборов 2009 г.

Большего «черно-красной коалиции» удалось добиться в финансовой сфере. Финансовая политика Германии, как и других стран еврозоны, подчинена принципам организации и функционирования последней, а именно: условиям Европейского пакта о стабильности и экономическом росте[105], согласно которому ежегодный дефицит государственного бюджета не должен превосходить 3 %, а накопленный государственный долг – 60 % от ВВП страны. Эти показатели были превышены в первой половине нынешнего десятилетия.

Основной проблемой в 2001–2005 гг. являлся дефицит государственного бюджета, превышающий предписания Европейского пакта о стабильности и экономическом росте. Наиболее важным в последующие годы экономического подъема (2006–2008 гг.) стал вопрос: когда должен быть достигнут баланс в сальдо государственного бюджета и должны ли увеличиваться расходы в ответ на увеличение доходов? В период кризиса, когда правительством были приняты масштабные «пакеты» мер по спасению экономики, вопрос о дефиците государственного бюджета и государственного долга вновь встал на первый план.

Кризис состояния государственного бюджета начался еще в 2001 г. Причиной дефицита государственного бюджета считается слабый экономический рост[106] в этот период, а также налоговая реформа 2000 г.[107], призванная стать важным инструментом стимулирования экономического роста и снижения безработицы, но приведшая к одному явно осязаемому результату – значительному уменьшению поступления налогов в государственный бюджет, что снизило потенциал такого рода стимулирования. В 2004 г. бюджетный дефицит Германии составил 3,7 % ВВП. Экономическое оживление, начавшееся в Германии с конца 2005 г., заметно улучшило состояние государственного бюджета. В 2006 г. Германии впервые в XXI в. удалось опустить планку дефицита бюджета ниже 3 % ВВП, так что была поставлена задача консолидировать государственный бюджет к 2011 г.[108]. Однако экономический кризис 2008–2009 гг. и связанные с ним весомые «пакеты» сделали данную задачу неактуальной.

Начиная с 2000 г. доля государственных доходов в процентах от ВВП неуклонно снижалась, в то время как расходы росли умеренными темпами с 2000 до 2004 г., а с 2004 г. даже снижались. Остановимся подробнее на налоговой политике. Во время правления «большой коалиции» произошли важные изменения в налоговом законодательстве.

В 2007 г. была принята, а в 2008 г. вступила в силу реформа предпринимательского налогообложения (Unternehmensteuerreform). Эта реформа освободила предприятия от 5 млрд евро налоговой нагрузки ежегодно. Реформа велась по двум направлениям:

• сокращение налогового бремени для бизнеса посредством снижения номинальных налоговых ставок;

• предотвращение легального и нелегального уклонения от уплаты налогов и борьба с ним путем совершенствования соответствующей нормативно-правовой базы.

В области снижения налогообложения бизнеса были предприняты реальные шаги. К началу деятельности коалиции ХДС – ХСС– СДПГ ФРГ имела самый высокий среди ЕС-15 уровень налогообложения полученных прибылей – 39,5 %. В результате реформы налогов на бизнес (корпорационного и промыслового) с начала 2008 г. этот показатель был снижен до 31,0 %, в результате чего Германия оказалась в середине списка из 18 стран ЕС и ОЭСР: США—45,6 %; Япония – 40,7 %; Италия – 37,3 %; Канада – 36,1 %; Франция– 34,4 %; Бельгия – 34,0 %; Эстония – 32,5 %; Великобритания – 30,0 %; Люксембург – 29,6 %; Испания – 28,0 %; Дания – 28,0 %; Польша – 26,5 %; Финляндия – 26,0 %; Нидерланды – 25,5 %; Греция – 25,0 %; Австрия – 25,0 %; Ирландия – 12,5 %[109]. Это повысило привлекательность Германии как места приложения немецких и иностранных прямых инвестиций, что может в перспективе позитивно сказаться на экономическом росте и занятости.

Правда, по фискальным соображениям для пополнения доходной части госбюджета были внесены и некоторые изменения, предусматривающие повышение налоговых ставок. С 1 января 2008 г. в Германии был введен так называемый «налог на богатых», т. е. дополнительный подоходный налог 3 % на людей, чьи доходы превышают 250 тыс. евро в год. Кроме того, с начала 2007 г. был повышен налог на добавленную стоимость с 16 до 19 %. Критики повышения налога, предсказывавшие, что данная мера может оказать отрицательное влияние на экономическую конъюнктуру, были правы: повышение НДС негативно сказалось на внутреннем потребительском спросе. Кроме того, повышение НДС обострило неравенство в распределении доходов.

Как провальные следует оценить результаты деятельности «большой коалиции» в области осуществления модернизации экономики путем стимулирования НИОКР и инновационного процесса. Так, для улучшения ситуации в инновационной сфере правительство «большой коалиции» заявило о намерении повысить долю затрат на НИОКР с 2,1 % к началу его деятельности до 3 % ВВП к 2010 г. Эта установка, безусловно, относилась к числу приоритетов в его деятельности, но ее не удалось реализовать.

5.3. Экономический кризис 2008–2010 гг.

В Германии кризис 2008–2010 гг. оказался более глубоким, чем в большинстве других развитых стран (правда, забегая вперед, отметим, что выход из кризиса шел здесь сравнительно интенсивно). Показатель падения ВВП в 2009 г (—5,5 %) оказался выше, чем средний по странам ОЭСР (—4,4 %). При этом ВВП США сократился, по предварительной оценке ОЭСР, на 2,3 %, Франции – на 2,4 %, Японии – на 4,4 %, Италии – на 4,6 %, Великобритании – на 5,2 %[110]. Сравнительно большая глубина кризиса в ФРГ была обусловлена главным образом эндогенными для нее мирохозяйственными, внешнеэкономическими причинами, вызвавшими падение спроса на немецкую экспортную продукцию. Если в начале 2008 г. состояние внешней торговли Германии, с 2002 г. неизменного мирового лидера в области экспорта товаров в форме материального продукта, еще не предвещало кризиса, то со II квартала ситуация во внешнеторговой сфере этой страны значительно осложнилась. Экспорт Германии, составляющий 36 % ее ВВП, в кризисном 2009 г уменьшился по сравнению с предшествующим годом приблизительно на 20 %. Кроме того, резко уменьшился приток прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в ФРГ.

Тяжелому экономическому спаду в динамике ВВП сопутствовал рост безработицы. В мае 2009 г безработных в Германии оказалось на 200 тыс. больше, чем в октябре 2008 г., когда все основные признаки рецессии были уже налицо.

С учетом сложившегося провала народно-хозяйственной конъюнктуры еще в октябре 2008 г. правительство «черно-красной коалиции» и парламент страны приняли объемную антикризисную программу неокейнсианского толка, включившую в себя меры по поддержке финансовой системы, реального сектора, стабилизации и стимулированию роста эффективного совокупного спроса, сходные с теми, к которым прибегли и другие страны ОЭСР, а также некоторые иные государства[111]. Модернизированные идеи Дж. М. Кейнса, выброшенные на рубеже веков неолибералами на «свалку истории», в очередной раз показали себя едва ли не единственно пригодным антикризисным инструментарием в условиях зрелой рыночной экономики, и это – в обстановке первого мирового кризиса в эпоху глобализации[112]. Поскольку антикризисная политика ФРГ (как правило, в сопоставлении с другими государствами) уже подробно рассматривалась в российской литературе[113], дадим ее краткий обзор и характеристику в соответствии с целями настоящей монографии.

В октябре 2008 г. Бундестаг принял Закон о стабилизации финансового рынка[114], целью которого явилось возрождение доверия к банковской системе и оздоровление финансового сектора. Закон предусматривает создание специального фонда по стабилизации финансового рынка (Der SoFFin) объемом 400 млрд евро, который должен восстановить рынок межбанковских кредитов путем государственной рекапитализации банков, приобретения рисковых активов, обеспечения гарантий вкладчикам[115].

5 ноября 2008 г. «большая коалиция» приняла пакет мер под названием «защитный зонт для рабочих мест» (Schutzschirm fur Arbeitsplatze), который, после некоторой переработки и дополнений, получил название первого конъюнктурного пакета. Последний должен был простимулировать инвестиции в германскую экономику в размере 50 млрд евро в течение 2009–2010 гг. и создать дополнительно 1 млн рабочих мест. При этом многие скептики подвергали сомнению эффективность конъюнктурного пакета I, размер которого составлял 11 млрд евро (таким образом, правительство рассчитывало на мультипликативный эффект в размере почти 4,5 к 1). Первый конъюнктурный пакет включает принятие мер в следующих сферах[116]: поддержка инвестиций, ослабление налоговой нагрузки на частных лиц и на предприятия, содействие занятости. Как наиболее важные рассматривались следующие меры:

• инвестиции в транспорт и инфраструктуру общим объемом 15 млрд евро; содействие региональному развитию; программа инвестиций в энергосберегающее строительство;

• ослабление налоговой нагрузки на частных лиц – освобождение от транспортного налога владельцев новых автомобилей (все автомобили, принятые в эксплуатацию с 5 ноября 2008 г. до 30 июня 2009 г., освобождаются на год от транспортного налога). При этом для тех, кто приобрел экологически безопасные (соответствующие установленным стандартам) машины, срок освобождения от налога увеличивается до двух лет; налоговые льготы при использовании услуг ремесленников;

• возможности для предпринимателей списывать с налоговой базы собственные инвестиции в расширение производства, в частности – регрессивная амортизация;

• содействие занятости – курсы переподготовки, повышение эффективности деятельности бирж труда при поиске работы, увеличение срока выплаты пособия по неполной занятости (менее 18 часов в неделю – Kurzarbeitergeld) с 12 до 18 месяцев. Kurzarbeitergeld – специальное пособие, которое позволяет избежать увольнений в период кризиса.

Во время рецессии работники сокращают количество рабочих часов (Kurzarbeit) или же совсем прекращают работать. Работодатели сохраняют рабочие места, однако сокращают заработную плату персоналу. Заработная плата в определенной мере компенсируется государственным пособием.

Несмотря на принятые осенью 2008 г. меры по стабилизации финансовой системы, последняя к январю 2009 г. продолжала оставаться в затруднительном положении, и от правительства потребовались новые решительные шаги.

За первым пакетом мер по поддержке экономики Германии 12 января 2009 г. последовал второй антикризисный пакет. Принимая во внимание замечания критиков, по мнению которых первый пакет мер был недостаточно весомым, «большая коалиция» увеличила объем антикризисных мер до примерно 50 млрд евро. Эти меры должны быть реализованы в течение 2 0 0 9–2 010 гг.

Второй конъюнктурный пакет также сформирован по принципам неокейнсианской антициклической политики (с начала 1980-х годов в периоды стагнации все германские правительства принимали проциклические меры). Отметим наиболее важные составляющие второго антикризисного пакета:

• стимулирование промышленности – государственные инвестиции в инфраструктуру, образование, защиту климата; повышение конкурентоспособности малых и средних предприятий (расширение программы ZIM[117], введение специальной премии за утилизацию старого и покупку нового автомобиля в размере 2000 евро, для финансирования которой было выделено 5 млрд евро). Эффект, вызванный данной премией, превзошел все ожидания. Помощь автомобильной отрасли, которая является стратегически важной в немецкой экономике, принесла быстрые результаты; расширение финансово-кредитной поддержки экспорта;

• ослабление налоговой нагрузки на частных лиц – снижение подоходного налога; сокращение взносов в больничные кассы с 15,5 до 14,9 % заработка; выплата единовременных пособий на детей (Kinderbonus); обновление тарифа транспортного налога (теперь тариф зависит от экологических характеристик автомобиля);

• содействие занятости.

Второй антикризисный пакет мер стал более мощным инструментом экономической политики, чем первый, и за счет мультипликативного эффекта весомо способствовал выходу немецкой экономики из рецессии. Всего на борьбу с кризисом в 2009 и 2010 гг. было выделено 50 млрд евро из государственного бюджета, что, правда, имело и обратную сторону. В связи с этим вновь обострилась проблема дефицита государственного бюджета и роста государственного долга.

Характеризуя антикризисную политику в ФРГ и за ее рубежами, Е. Сидорова пришла к следующему заключению: «В антикризисной политике ЕС можно выделить две ключевые модели. Одна, англосаксонская, характеризуется массированным воздействием государства на финансовые услуги, вплоть до национализации. В рамках второй – континентальной, имеются две разновидности. Французский вариант предусматривает поддержку государством «флагманов» обрабатывающей промышленности. Немецкий вариант характеризуется меньшими масштабами государственного вмешательства, повышенным вниманием к поддержке малого и среднего предпринимательства (МСП). Общее в моделях – усиление вмешательства в экономику с помощью госбюджета»[118].

Данная точка зрения имеет право на жизнь. В то же время автор настоящей главы, попытавшись проследить более или менее четко разделительные линии между обеими моделями, не сумел этого сделать. Скорее, различия проходят по отдельным странам ЕС и вне его, причем они выражаются главным образом в различной дозировке одного и того же (неокейнсианского) набора инструментов, применении или неприменении его отдельных инструментов. Специфика Германии состояла, прежде всего, в акценте на стимулирование малого и среднего предпринимательства (это же предусматривала антикризисная программа России, но она удалась Москве в гораздо меньшей мере, чем правительству «черно-красной коалиции» в Берлине) и отказе от национализации банков, в чем не было необходимости, ибо германская кредитно-денежная система показала свою большую гибкость.

В целом антикризисную политику германского государства следует оценить как сравнительно эффективную. Во всяком случае, она позволила избежать обвала на рынке труда и ограничить сокращение ВВП более или менее терпимым показателем, что было сделать трудно из-за высокой зависимости динамики немецкой экономики от экспорта, который сильно пострадал от уменьшения мирового спроса на немецкие экспортные товары (главным образом – на машины и оборудование). В то же время «большая коалиция» не осуществила ни одной коренной, радикальной реформы, которая способствовала бы превращению несостоявшейся модернизации экономики и социальных отношений в реальную.

К сожалению, для немецких хозяйствующих субъектов из-за возобновившегося в 2008–2009 гг. роста бюджетного дефицита в 2010 г. и госдолга, порожденного антикризисными мерами, новая правящая «черно-желтая коалиция» ХДС – ХСС – СвДП может перейти от антициклических к проциклическим мерам в целях сокращения бюджетного дефицита путем урезания государственных расходов, хотя для преодоления последствий кризиса объективно необходимо дальнейшее увеличение государственных расходов в контексте поддержания и стимулирования роста эффективного совокупного спроса.

В целом же ближайшие перспективы развития немецкой экономики представляются умеренно оптимистическими. На 2010 г. федеральное правительство прогнозировало рост ВВП на 1,5 %, эксперты ведущих немецких НИИ экономического профиля – на 1,6–2,3 %, эксперты Германского конгресса торгово-промышленных палат (один из ведущих общенациональных союзов предпринимателей) – на 2 %. Этому будет во многом способствовать рост экспорта, который, по оценке Федерального объединения оптовой и внешней торговли, увеличится в 2010 г. по сравнению с предшествующим годом на 10 %.

В своем прогнозе (январь 2010 г.) МВФ предсказывал рост ВВП Германии на 1,5 % в 2010 г. и на 1,9 % в 2011 г., что близко к ожидаемым показателям Франции. Итоги первого полугодия и особенно II квартала 2010 г. дали повод по меньшей мере для сдержанного

оптимизма: по официальным данным, в апреле – июне 2010 г. ВВП ФРГ благодаря увеличению инвестиций и экспорта повысился на 2,2 % (для сравнения: во Франции ВВП вырос на 0,6 %, в Испании – на 0,2 %), что явилось рекордом для этого квартального показателя за весь период после объединения двух германских государств. Правда, в III квартале экономический рост в Германии вновь замедлился, так что прирост ее ВВП за весь 2010 г. по сравнению с предшествующим годом, видимо, будет близок к среднему показателю в 1 %, предсказанному ОЭСР для развитых стран в ее прогнозе, опубликованном в сентябре 2010 г.

В целом же к концу 2010 г. (когда завершилась работа над настоящей книгой) экономическая ситуация в ФРГ была достаточно благоприятной. Это нашло свое отражение в повышении индекса предпринимательского доверия к немецкой экономике, рассчитываемого и публикуемого вышеуказанным институтом По, в течение декабря 2010 г. с 109,3 до 109,9 пункта. Последний явился наивысшей оценкой с 1991 г. При этом, по оценке директора этого института Х.-В. Зинна, по состоянию на конец 2010 г. тенденция к повышению этого показателя сохранялась. По его мнению, это во многом обусловлено прекращением оттока капитала в страны еврозоны, которые в преддверии глобального кризиса представлялись инвесторам более перспективными, чем Германия (по иронии судьбы таковыми тогда считались Греция, Испания и Ирландия)[119].

Более отдаленные перспективы экономического роста Германии зависят во многом от того, сможет ли новая правящая коалиция ХДС – ХСС – СвДП разработать и осуществить серьезную программу радикальных реформ, способствующих модернизации хозяйства, обеспечивающей повышение международной конкурентоспособности последнего. Появление такой программы представляется маловероятным, ибо большинство населения ФРГ устраивает нынешняя ситуация высокой социальной защищенности, в которой они не готовы идти на риски радикальных реформ ради абстрактных целей – модернизации и повышения конкурентоспособности. По этой проблематике предстоит многолетняя и напряженная политическая борьба, исход которой может явиться не только результатом действия долговременных и фундаментальных факторов и тенденций экономического и социального развития ФРГ, рассмотренных выше, но и оказаться зависимым от случайных обстоятельств, нередко влияющих на «расклад» партийно-политических сил накануне и после очередных парламентских выборов. Это тем более вероятно, что до очередных выборов в Бундестаг (2013 г.), по всей видимости, в стране и германском обществе не возникнет ситуации, характеризующейся явным превосходством сил ныне правящей «черно-желтой коалиции» или, напротив, ее конкурентов из стана оппозиции.

Своеобразие экономики и хозяйственного механизма Великобритании начала XXI в. отражает национальные особенности государства, а также растущее воздействие процессов европейской интеграции и глобализации. Данными факторами обусловлено как ослабление позиций этой страны в мировом хозяйстве на протяжении большей части XX в., так и их укрепление в конце XX – начале XXI в. Эти же причины ведут к пониманию особенностей глубокого финансового и экономического кризиса, разразившегося осенью 2007 г.

6.1. Великобритания выходит вперед

Вплоть до последней четверти прошлого века происходило почти непрерывное ухудшение позиций Великобритании в мировой экономике. До середины 1980-х годов эту страну называли «больным человеком Европы», а состояние британской экономики неизменно рисовалось в мрачных тонах. Соотношение экономических сил среди развитых государств складывалось не в пользу Великобритании. Все прогнозы предрекали дальнейшее ослабление ее позиций в мире.

Однако в 1990-е годы этот процесс был прерван. С осени 1992 г. в экономике страны начался бурный подъем. Он стал самым продолжительным за весь послевоенный период. Ежегодные приросты ВВП в реальном исчислении были выше исторического тренда предшествующих десятилетий. Великобритания с меньшими издержками, чем другие крупные европейские страны и Япония, преодолела полосу экономической рецессии начала нынешнего десятилетия. Подъем обладал высокой интенсивностью. По темпам роста ВВП и ВВП на душу населения Великобритания опережала другие ведущие государства Европы и Японию.

В результате ВВП Великобритании надушу населения, рассчитанный по паритету покупательной способности, который в 1980 г. составлял 97,0 % от среднего уровня ЕС, к 2003 г. превысил его, а в 2007 г. превзошел уровень стран еврозоны на 11 %.

Подъем сопровождался заметными изменениями в отраслевой структуре хозяйства. В производстве и занятости возрастало значение сферы нематериального производства и услуг. С 1993 по 2008 г. ее удельный вес в ВВП поднялся с 69 до 77 %. Численность занятых здесь приближается к 79 %[120]. По доле отраслей этой сферы в производстве ВВП и занятости Великобритания превосходит большинство европейских государств и приближается к США.

В ходе подъема увеличение производства опиралось на ускорение роста производительности труда. Хотя по выработке на одного занятого Великобритания все еще отстает от основных конкурентов, в последние полтора десятилетия разрыв между ними по уровню производительности труда уменьшился. При этом важно подчеркнуть, что в то время как во многих странах континентальной Европы повышение выработки сопровождалось сокращением рабочей силы, в Великобритании оно шло наряду с ростом занятости. Впервые за последнюю четверть века безработица, рассчитанная по методологии МОТ, опустилась ниже 5 %, т. е. была меньше, чем в США и большинстве стран Евросоюза. С конца 1990-х годов среднегодовой темп роста потребительских цен составил 2 %. Это самый низкий показатель инфляции среди крупных развитых стран после Японии (где наблюдалась дефляция).

В основе повышения производительности труда лежал рост инновационной активности. За последние 15 лет вклад наукоемких отраслей промышленности и услуг в производство ВВП превысил 40 %[121]. С 2001 по 2007 г. доля компаний, активно использующих инновации, возросла с 49 до 69 %[122]. В 2000-х годах увеличилось значение новых факторов производства и создания стоимости. В 2004 г. инвестиции компаний обрабатывающей промышленности в нематериальные (неосязаемые) активы вдвое превышали капиталовложения в основной капитал.

В 2000-е годы заметно изменился индустриальный облик Великобритании. В промышленности продолжались процессы, получившие в экономической литературе название «созидательное разрушение». Главное состояло в том, что на авансцену вышли наукоемкие отрасли. На Великобританию приходится около 25 % продукции электротехнического и электронного машиностроения в Европе. Значительных успехов она достигла в производстве радарного, навигационного и медицинского оборудования. Наряду с США, Россией и Францией Великобритания выпускает большинство видов авиационной и ракетно-космической техники. Эта страна – второй после Германии продуцент химической (прежде всего малотоннажной) продукции в Европе. Мировую известность получила британская фармацевтическая промышленность. Она находится на втором месте после США по количеству производимых коммерциализированных инновационных лекарств. Успехи британской фармацевтической промышленности в создании новых лекарств опираются на огромные затраты на научные исследования. В 2007 г. они составляли четверть расходов британских промышленных компаний на НИОКР. По уровню биотехнологии Великобритания уступает только США. Успешно развиваются новые межотраслевые комплексы, например поставляющие оборудование и технологии для охраны окружающей среды и утилизации отходов. За последнее десятилетие производство в высокотехнологичных отраслях обрабатывающей промышленности возросло на 30 %[123].

В стране формируется «новая экономика», в основе которой – быстро развивающийся информационно-коммуникационный сегмент экономики. Она занимает второе место в мире после США по соотношению затрат на информационные технологии (ИТ) и ВВП среди крупнейших развитых стран мира (более 4 % ВВП). Великобритания стала одной из первых стран, начавших эксплуатацию сетей мобильной связи второго поколения, а в настоящее время находится среди лидеров в использовании технологий цифрового телевидения. В ближайшие 10 лет она намерена полностью заменить трансляцию аналогового телевидения цифровыми технологиями. Великобритания – мировой лидер по темпам роста широкополосного доступа в Интернет. Британские фирмы обладают значительным опытом в производстве жидких кристаллов, светодиодов и люминофоров. Великобритания имеет самые высокие показатели среди ведущих стран Европы по степени использования мобильных телефонов как в деловых, так и в частных целях.

В сфере услуг прослеживался сдвиг в сторону производства и потребления сложных видов деятельности. Великобритания является одним из мировых лидеров в области телекоммуникационных услуг (около 5 % мирового рынка). Доля креативных отраслей услуг достигает 7 % ВВП. Инновации активно внедряются в сферу финансовых, страховых и деловых услуг.

На этом фоне под воздействием глобализации британская модель «акционерного капитализма» обретала несвойственные ей черты. Нарастала тенденция ее конвергенции к континентально-европейской модели «капитализма соучастия». Так, одной из важнейших черт британской модели социально-экономического развития всегда считали меньшую роль государства в регулировании экономики по сравнению со странами континента. Однако в 2000-е годы доля государственных расходов в ВВП Великобритании заметно возросла. В настоящее время через бюджет здесь перераспределяется большая доля ВВП, чем во многих странах Европейского континента, в частности – в Германии и Нидерландах.

Ускорился переход к социально ориентированному экономическому развитию, происходило увеличение «инвестиций в человека». Если в 1970-х годах доля социальных расходов (на здравоохранение, образование, науку, субсидируемое строительство и др.) составляла примерно половину всех расходов государства, то к 2007 г. она приблизилась к двум третям[124]. Одновременно наблюдалось некоторое усиление социальной ответственности бизнеса. Британские фирмы, наряду с годовыми отчетами, все чаще публиковали специальные доклады, в которых характеризовалась деятельность этих компаний в области охраны окружающей среды, улучшения условий труда на принадлежащих им предприятиях, отношений с органами власти регионов, где расположены их заводы.

Сближению корпоративных моделей способствовало участие Великобритании в Евросоюзе. В нынешнем десятилетии хозяйственный механизм и социально-экономическая политика Великобритании все более трансформировались и изменялись в направлении требований, предъявляемых членством в Евросоюзе. Продолжалась интенсивная «европеизация» британского бизнеса; происходило своего рода «наложение» хозяйственного механизма ЕС на национальную экономическую систему этой страны. Английское право, в том числе хозяйственное, приводилось в соответствии с директивами, актами и договорами этой организации. К маю 2003 г. 98,5 % правовых норм ЕС в области создания единого внутреннего рынка было инкорпорировано в британское законодательство. Растущее значение в регулировании хозяйства имеют правовые нормы ЕС в таких областях, как аграрная и региональная политика (Великобритания получает средства из соответствующих фондов ЕС), энергетика, финансы и страхование, политика в сфере конкуренции и защиты потребителей. С конца 2003 г. основным косвенным налогом стал налог на добавленную стоимость. В соответствии с требованиями ЕС Великобритания завершила переход на международные стандарты финансовой отчетности.

В условиях растущей конкуренции на едином внутреннем рынке ЕС расширялась мотивация предпринимательской деятельности в Великобритании. Уходит на задний план ориентация фирм на краткосрочные цели развития. В последние годы горизонт планирования крупных британских компаний, особенно действующих в новых отраслях промышленности, повышается.

6.1. Модернизация политики и изменения механизма регулирования экономики

Можно назвать несколько причин более успешного развития экономики Великобритании по сравнению с другими крупными европейскими странами в 1990-х годах – первой половине нынешнего десятилетия.

Конечно же, в основе позитивных сдвигов в британской экономике лежат последствия социально-экономической политики консерваторов, а также экономического курса, осуществляемого правительством лейбористов.

По мнению С.П. Перегудова, после резкого размежевания двух главных партий по почти полярным линиям – тэтчеризм и государственный социализм все явственнее происходило сближение партий, но уже не столько на возобладавшей после Второй мировой войны социал-реформистской основе, сколько на социально-либеральной. Для лейбористов – это более мягкий, регулируемый либерализм в сочетании с нетрадиционным рыночно ориентированным социальным реформаторством[125]. Как считает А.А. Громыко, лейбористы примирились с большинством неоконсервативных реформ в области приватизации и рынка труда, консерваторы признали важность социальных функций государства. Это новое поле согласия формировалось в процессе перехода лейбористов и консерваторов на центристские позиции, основанные на принципах социально ориентированной рыночной экономики[126].

В результате содержание политики консерваторов и лейбористов по большей части определялось не приверженностью этих партий тем или иным экономическим доктринам (неокейнсианство, неолиберализм, монетаризм), а сугубо прагматическими соображениями. Отсюда – значительная преемственность политики в области модернизации и технологического развития экономики, которая диктовалась действием ряда факторов.

Во-первых, это превращение социального компонента в неотъемлемую предпосылку экономической жизнеспособности страны.

Во-вторых, – повышение эффективности производства и конкурентоспособности как непременного условия успешного развития экономики.

В-третьих, – усиливающееся воздействие внешнеэкономической среды, вызванное растущей глобализацией мировой экономики.

И наконец, – это членство Великобритании в Евросоюзе, которое превращает процессы, происходящие в этой организации, из внешнего во внутренний фактор развития британской экономики и политики.

Подъему экономики способствовали радикальные преобразования в системе управления хозяйством, а также изменения в направлениях, формах и методах государственного регулирования.

Речь, прежде всего, идет о повышении эффективности производства в результате частичного демонтажа механизма государственного регулирования и значительной децентрализации управления. Великобритания при правлении консерваторов стала пионером крупномасштабной приватизации на Западе. Денационализации и приватизации подверглись около 100 государственных компаний. В результате государственный сектор сократился на две трети. Бюджет получил до 100 млрд ф. ст. Основными чертами британской приватизации были: постепенность; акцент на получение прибыли; тщательная подготовка законодательных и нормативных рамок для каждого отдельного случая продажи.

Вскоре после прихода к власти в 1997 г. лейбористы в рамках конституционной реформы взяли курс на децентрализацию и либерализацию государственного управления – процесс так называемой деволюции власти, т. е. передачи властных полномочий центра на места. По сути, речь шла о реформировании властной вертикали в Великобритании. Одним из его основных направлений явились предоставление в конце минувшего десятилетия реальной автономии и передача ряда функций по управлению экономикой региональным органам власти в Уэльсе, Шотландии и Северной Ирландии. В настоящее время региональные органы власти наделены крупными полномочиями в ряде важных областей – в здравоохранении, образовании, отношениях с органами местного самоуправления, социальном обслуживании, жилищном строительстве, экономическом развитии и транспорте, охране окружающей среды, сельском хозяйстве, рыболовстве, спорте, культуре и искусстве, частично в науке и статистике.

В самой Англии создано девять региональных агентств. Эти учреждения должны самостоятельно решать назревшие экономические проблемы местного значения. Их задачи – обеспечение экономического развития территории, повышение эффективности производства и конкурентоспособности бизнеса, стимулирование инвестиций, расширение занятости, повышение профессиональной подготовки кадров, содействие устойчивому развитию. Однако уровень централизации все же остается высоким: налоговая система Великобритании устроена таким образом, что финансирование регионов осуществляется в основном из Лондона.

Как консерваторы, так и лейбористы активно внедряли рыночные начала в деятельность государственного сектора, осуществляли приватизацию общественных работ и услуг, расширяли участие частного сектора в решении социальных проблем Великобритании. В 1992 г. была запущена программа партнерства между государством и бизнесом, получившая название «Частная финансовая инициатива». С помощью бизнеса правительство осуществляет более 800 проектов совокупной стоимостью 68 млрд ф. ст.[127] На частно-государственное партнерство приходится от 10 до 13 % от всего объема государственных инвестиций в Великобритании[128]. Ее опыт показывает, что даже в секторах инфраструктуры, традиционно считавшихся неподходящими для частногосударственного партнерства (например, полиция, тюрьмы, оборона), возможно привлечение частных компаний для оказания услуг.

Важным направлением политики повышения конкурентоспособности британской экономики и обеспечения экономического роста стало дерегулирование хозяйства, в том числе – создание гибкого рынка рабочей силы. Значительные изменения претерпела законодательно-нормативная база хозяйственной деятельности. В 1980—1990-х гг. были отменены многие акты ограничительного характера; упрощены процедуры регулирования. Упразднен контроль над заработной платой, ценами и дивидендами.

Дерегулирование охватило банковско-кредитную и валютную сферы. В 1979 г. был ликвидирован валютный контроль, сдерживавший движение капиталов между Великобританией и другими странами. В октябре 1986 г. была проведена реорганизация лондонской фондовой биржи, названная в экономической литературе «большим взрывом»: упразднены минимальные фиксированные комиссии; допущены на биржу банки и иностранные учреждения; членам биржи разрешено теперь совмещать функции брокера и джоббера (принципала). В результате экономика Великобритании стала одной из наиболее дерегулируемых в мире.

В последние годы правительство серьезно реформировало и упростило систему надзора за деятельностью финансовых учреждений и регулированием рынка ценных бумаг. В 2000 г. Управление по финансовым услугам, созданное в 1997 г., стало единственным регулятором деятельности финансовых институтов – инвестиционных компаний, банков, строительных обществ, страховых компаний. Объединение надзорных и контрольных функций по регулированию финансовых институтов в одном учреждении позволило решить проблему выработки единых стандартов деятельности финансовых институтов.

Ужесточены требования к компаниям за достоверность бухгалтерской отчетности. В составе советов директоров возрастает роль членов, не являющихся исполнительными лицами компаний, а также независимых директоров. Повышены также требования к аудиту. Значительное место в работе по контролю за валютно-финансовым рынком стала занимать проблема противодействия финансированию терроризма и борьба с отмыванием доходов, полученных преступным путем.

Кардинальные изменения претерпели концепция и практика промышленной политики. Акцент был перенесен с отраслевой политики на технологическую, со старых на новые отрасли; ужесточены критерии предоставления финансовой помощи. Наметился отказ от прямого субсидирования бизнеса в пользу расширения его информированности о новинках в области техники и технологии. На рубеже столетий по существу произошел переход от единой государственной к национальной промышленной политике, при которой равноправными участниками ее разработки и реализации выступают, наряду с государством, бизнес, научные и общественные организации и институты. На смену отраслевой политике пришла политика конкурентной промышленности, инновационной экономики. Снизилось значение таких направлений промышленной политики, как выборочная поддержка отраслей и предоставление селективной помощи. Основное внимание государство сосредоточило на создании предпринимательской среды, которая формирует прозрачную и эффективную правовую базу для развития экономики.

В последнее десятилетие возрастало значение такого направления политики, как стимулирование инновационного развития. В двух Белых книгах правительства – «Превосходство и возможности – научная и инновационная политика Британии на XXI столетие», опубликованной в 2001 г., и «Государство инноваций» (март 2008 г.) ставится задача сохранения за страной лидирующих позиций в ряде отраслей научно-технического прогресса. Подчеркивается, что ускорение инновационного развития – обязательное условие для подъема производительности труда, повышения конкурентоспособности бизнеса; лишь оно способно дать ответы на вызовы глобализации[129]. Британские эксперты полагают, что только эффективное использование информационных технологий (ИТ) может обеспечить рост производительности труда на 40 %.

Великобритания сохраняет вторые после США позиции по показателям, характеризующим исследовательский потенциал. В стране публикуется более 9 % от мирового объема научных работ. Она входит в тройку мировых лидеров в области биологических исследований, клинической медицины, экологии, гуманитарных, социальных и экономических наук, а также поддерживает высокий уровень работ в области прикладной математики. Однако по целому ряду характеристик научно-технической сферы Великобритания отстает от основных конкурентов. Тревожным сигналом стало снижение доли расходов на НИОКР по отношению к ВВП. Если в начале 1970-х годов по этому показателю среди ведущих стран Запада Великобритания уступала лишь США, то в 2007 г. она оказалась на последнем месте.

В этих условиях большое значение придавалось разработке приоритетов научно-технического развития. В настоящее время к ним отнесены медицинские технологии, перспективная энергетика, наноэлектроника, защита коммуникационной инфраструктуры, новые материалы, биотехнология, интеллектуальные системы управления, рациональное природопользование. Повышенное внимание в инновационной деятельности уделяется нефтедобыче.

Важным инструментом стимулирования технологического развития промышленности признано использование государственного заказа. Поддержка инновационных процессов оказывается путем сокращения регулирующих функций государства, облегчения процедур административного надзора и контроля, а также посредством предоставления бизнесу налоговых льгот на НИОКР и внедренческую деятельность. С 2000 г. на эти цели правительством выделено 3 млрд ф. ст.[130]

В научно-технической области в наибольшей степени сохраняются меры прямого государственного вмешательства и финансирования. Акцент делается на поддержке научных центров и компаний, которые уже являются мировыми лидерами или обладают соответствующим потенциалом. В соответствии с новыми приоритетами прежняя ориентация на престижные исследования и «блестящие прорывы» уступила место обеспечению хозяйственной эффективности и конкурентоспособности, широкому промышленному использованию инноваций, в том числе путем заимствования зарубежных достижений. За счет иностранных источников финансируется около четверти расходов британских компаний. По этому показателю Великобритания существенно опережает другие развитые страны. Государство сокращало прямые бюджетные ассигнования на фундаментальные научные работы, выделяя средства преимущественно на конкретные цели и программы, а не на направления исследований, ставя исследовательские центры в зависимость от успешной коммерциализации полученных результатов.

Преодолению традиционно больной для Великобритании проблемы разрыва между высокоразвитой академической наукой и слабым хозяйственным использованием ее достижений служит создание научно-технических центров – «парков». Представители науки и промышленности проводят в них совместные исследования с целью коммерциализации научных исследований. В стране насчитывается свыше 60 таких парков. В них находятся почти 1700 фирм с числом занятых более 40 тыс., а также большое количество научно-исследовательских центров, занимающихся высокими технологиями.

Повышению научно-технического уровня промышленности служит разрушение монопольно-замкнутого положения оборонной промышленности и исследований военного характера, которые поглощают до трети всех государственных ассигнований на НИОКР. Правительство отказалось от гарантированного размещения военных заказов среди традиционных поставщиков. Причем мелкие и средние фирмы специально поощряются к участию в таких конкурсах на военные заказы. Осуществляется программа, которая предусматривает использование лабораторий Министерства обороны для проведения гражданских исследований (в то время, когда в них не проводятся эксперименты оборонного характера); поощряется сотрудничество гражданских и военных исследователей в проектах, представляющих интерес как для промышленности, так и для военных целей.

Важным элементом государственной деятельности, направленной на повышение конкурентоспособности экономики, является развитие образования и особенно – профессиональной подготовки и переподготовки, в том числе высококвалифицированных кадров. Главное в Зеленой книге Министерства образования и занятости «Время учебы: возрождение новой Британии» – создание условий для того, чтобы каждый гражданин страны имел возможность получить образование и совершенствовать свои знания в течение всей жизни.

Повышению требований к изучению научно-естественных дисциплин в школе содействовало введение единой общенациональной школьной программы и требований. Особое значение придается уровню подготовки школьных учителей в области точных наук, от чего зависит квалификация следующего поколения специалистов. В стране введена общенациональная система профессиональной квалификации и производственных разрядов.

С ростом потребности страны в квалифицированной рабочей силе связаны изменения в политике регулирования иммиграции. С января 2008 г. Великобритания ввела новую иммиграционную систему для граждан стран, не входящих в ЕС, которые хотят жить и работать в Великобритании. Суть новой системы – балльная шкала по предоставлению рабочих виз. Тот, кто наберет необходимое количество баллов, получит право на проживание в стране в течение определенного времени с правом продления вида на жительство. При исчислении баллов учитываются профессия, возраст, образовательный уровень, благосостояние потенциального иммигранта.

Подъему в экономике способствовало повышение эффективности финансовой и денежно-кредитной политики. С целью ограничения темпов роста цен осуществляется среднесрочная финансовая стратегия на 3–4 года. В 1997 г. лейбористы сочли целесообразным вывести монетарную политику из сферы деятельности правительства и предоставили Банку Англии операционную независимость – право самому принимать решения об изменении процентных ставок. С 2003 г. его цель – обеспечить годовую инфляцию, не превышающую 2 %. По оценке многих британских экономистов, такое расширение полномочий Банка Англии в области кредитного регулирования – самое крупное событие в послевоенной экономической истории страны.

В 1998 г. был опубликован Финансовый акт, в соответствии с которым вводился «Код финансовой стабильности». Он, в частности, возлагал ответственность за осуществление финансовой политики и политики управления государственным долгом на Министерство финансов (прежде за нее отвечал Банк Англии). Данный документ обязывает правительство соблюдать такие принципы, как прозрачность, стабильность, ответственность, справедливость по отношению к будущим поколениям, эффективность.

Главное в бюджетной политике – последовательное сокращение абсолютных и относительных размеров государственных расходов с параллельным уменьшением дефицита госсектора экономики, или потребности государства в займах. Бюджет формируется на основе среднесрочных (на три года) экономических программ развития страны. В ряде случаев временной горизонт выше. Так, разработана пятилетняя целевая программа развития здравоохранения, десятилетняя – транспорта. Особое внимание обращается на эффективное использование государственных средств как центральным правительством, так и местными органами власти. Лейбористы определили основной принцип расходной части бюджета – приоритетность статей. В качестве приоритетных были названы расходы на здравоохранение, образование, профессиональное обучение (особенно молодежи), создание новых рабочих мест и транспорт. Министерствам и ведомствам предписано жестко придерживаться предельного уровня (потолка) расходов, устанавливаемого правительством на трехлетний срок.

В арсенале средств государственного регулирования экономики особое место занимает налоговая политика. В целях поощрения инициативы и предпринимательства существенно снижена базовая ставка подоходного налога – с 33 % в 1979 г. и 25 % в 1995 г. до 20 % в 2008 г. С апреля 1999 г. до 2008 г. применялась пониженная ставка в 10 %. Для стимулирования капиталовложений за последние два десятилетия ставка налога на корпорации снижена с 50 до 28 %. Снижение ставки налога на прибыль корпораций предполагается профинансировать путем отмены компенсируемых налоговых кредитов. Такая мера должна способствовать увеличению нормы прибыли и повышению привлекательности Великобритании для долгосрочных инвестиций. Особое значение придается налоговому поощрению малого бизнеса, в котором занята половина рабочей силы частного сектора экономики. Государство гарантирует займы мелких предпринимателей, включая кредиты безработным, вкладывающим в собственный бизнес свои выходные пособия, а также предоставляет специальные субсидии и налоговые льготы. Ставка налога для небольших компаний (с годовой прибылью до 300 тыс. ф. ст.) была снижена консерваторами с 50 до 23 %, лейбористами – до 19 %. Мельчайшие компании вообще освобождены от уплаты этого налога[131].

Снижение ставок подоходного налога и налога на корпорации сопровождалось усилением косвенного налогообложения. Оно должно было компенсировать сокращение поступлений от прямых налогов, а также способствовать перераспределению ресурсов в пользу инвестиций. Стандартная ставка налога на добавленную стоимость, введенного в апреле 1973 г., повышалась и в 2008 г. составляла 17,5 %. Возрастало значение новых направлений налоговой политики. Среди них особое место занимает стимулирование внутрифирменных исследований и разработок. Налоговыми методами государство поощряет производство экологически более чистых видов продукции.

Вместе с тем, оценивая последствия налоговой политики для конкурентоспособности экономики, следует учесть, что если в начале 2000-х годов налоговая нагрузка на бизнес в Великобритании была меньше, чем в большинстве основных стран-конкурентов, то к концу десятилетия ситуация радикально изменилась. Ставки корпоративного налога в других государствах были снижены значительно больше, чем в Великобритании. Это, по мнению Конфедерации британской промышленности, сдерживало подъем[132].

Дополнительное преимущество перед европейскими конкурентами Великобритании дал отказ от участия в механизме зоны евро. Лондон сохранил национальную валюту и возможность осуществлять самостоятельную денежно-кредитную политику, чего лишены страны еврозоны. Хотя формально Банк Англии, как и Европейский центральный банк (ЕЦБ), исходит из безусловного верховенства принципа стабильности цен, в действительности он в гораздо большей мере учитывает и другие цели экономической политики (содействие устойчивому росту, повышению занятости). Кроме того, Банку Англии легче урегулировать возникающие время от времени разногласия с Министерством финансов, чем с ЕЦБ, которому приходится иметь дело с центральными финансовыми ведомствами всех стран еврозоны.

6.2. Смена тренда

Осенью 2007 г. в стране разразился финансовый кризис, который вскоре распространился на реальный сектор экономики. Современный кризис в Великобритании оказался глубже, чем в большинстве развитых государств мира. Если в 2007 г. объем ВВП увеличился на 3,0 %, то в 2008 г. он снизился до 0,5 %, а в 2009 г. сократился на 4,9 %. С предкризисного пика производства по III квартал 2009 г. он упал на 6 %. Налицо самое крупное падение производства со времени Великой депрессии начала 30-х годов прошлого столетия (в ее разгар в 1931 г. спад составил 5,1 %). Больше была и продолжительность спада. Если в Великобритании производство непрерывно сокращалось в течение шести кварталов, то вЯпонии и Германии – четыре квартала, а в Италии – пять. Для сравнения можно указать, что рецессия в СШАи Франции была менее сильной, чем в Великобритании, и продолжалась всего четыре квартала. Это объясняется как своеобразием развития экономики Великобритании и особенностями ее отраслевой структуры, так и спецификой британской социально-экономической модели. Нынешний кризис в Великобритании является самым тяжелым за весь послевоенный период.

Парадокс состоит в том, что в основе как подъема, так и последовавшего за ним кризиса лежат одни и те же причины. Не случайно поэтому, что уже в ходе подъема в экономике вызревали предпосылки спада производства.

Одной из них был долговой характер британской экономики. Как считает профессор Оксфордского университета Д. Хелм, страна в 2000-е годы жила не по средствам[133]. Дело в том, что потребление превышало производство, инвестиции – сбережения. Подъем опирался на расширение внутреннего рынка. В первую очередь он базировался на росте потребительских расходов и, в значительной мере, на жилищном строительстве. При этом жилье, как правило, приобреталось в кредит. На начало 2008 г. в Великобритании насчитывалось 11,8 млн ипотек. В условиях, когда повышались доходы населения и увеличивались цены на дома, банки охотно предоставляли ипотечные кредиты, в том числе и рискованные кредиты малообеспеченным слоям населения. Когда произошло резкое падение цен на жилье, выступающее залогом (с конца 2007 г. по конец мая 2008 г. оно составило 28 %)[134], большое число заемщиков оказалось в затруднительной ситуации. Потребительская, главным образом ипотечная, задолженность по отношению к располагаемому (т. е. после уплаты налогов) доходу домохозяйств подскочила с 57 % в 1997 г. до 157 % в 2007 г. На начало 2008 г. рискованные кредиты составляли 12 % от общего числа займов на недвижимость. За 2008 г. число отчуждений объектов недвижимости за долги по ипотеке возросло на 70 %. К этому следует добавить, что обвал цен на недвижимость больно ударил по балансам кредитных учреждений. В результате фундамент, на котором покоился рост британской экономики, был серьезно подорван.

Другой предпосылкой стало нарастание диспропорций в отраслевой структуре экономики. Последние полтора – два десятилетия в Великобритании характеризовались двумя разнонаправленными процессами. Первый – опережающее развитие сферы обращения и услуг, прежде всего финансового сектора, по отношению к отраслям материального производства; второй – ускорение процесса деиндустриализации экономики.

Важнейшая особенность структуры экономики Великобритании состоит в том, что роль отраслей обращения и услуг в создании ВВП и занятости здесь намного больше, чем в других ведущих европейских государствах. До недавнего времени такая особенность структуры британского хозяйства рассматривалась как преимущество – третичная сфера развивалась достаточно стабильно при всех перипетиях мировой экономики. Более того, именно на росте отраслей обращения и услуг во многом основывался мировой экономический подъем в целом.

В этой связи важно подчеркнуть, что в последние годы в Великобритании бурно развивался процесс, получивший название «финанциализация экономики» – гипертрофированное расширение финансово-кредитной сферы. Рынок ценных бумаг (более развитый, чем на Европейском континенте) создал свою собственную, искусственную реальность. Происходило разбухание и усложнение денежно-кредитной надстройки, т. е. виртуальной экономики. Она все более отрывалась от реальной экономики. Финансовые операции все больше обособлялись и от товарного производства, и от торговли, развивались автономно по собственной динамике и правилам.

Между тем финансовая отрасль более важна для Великобритании, чем для других европейских стран: ее доля в британском ВВП составляет 8 % по сравнению с 5 % в еврозоне[135]. По своим размерам она уступает лишь США и Японии. Еще 3 % ВВП[136] создается в деловых услугах, тесно связанных с финансами, – аудиторских, бухгалтерских, юридических, консалтинговых и т. д. В 2008 г. финансовый сектор обеспечил поступление в бюджет 27 % корпоративного налога. На Великобританию приходится до четверти мирового экспорта финансовых услуг[137].

Кроме того, лондонский Сити – один из крупнейших финансовых центров мира: деятельность британских банков и специализированных кредитно-финансовых институтов в гораздо большей мере, чем аналогичных учреждений других стран, ориентирована на обслуживание международных экономических отношений, кредитование внешней торговли. Характерно, что соотношение совокупных финансовых активов и обязательств к общему объему ВВП Великобритании существенно выше, чем в других ведущих странах ЕС. Это, в свою очередь, является отражением более активной посреднической роли британского банковского сектора. Но именно этот сектор экономики, который еще недавно был ее мотором, в последнее время оказался в эпицентре мирового финансового кризиса.

К этому следует добавить, что поскольку норма сбережения в стране была мала, британские банки расширяли кредитование в основном за счет средств, привлеченных извне. Еще в 2001 г. сумма кредитов, выданных заемщикам, была сопоставима с их депозитами. Однако уже в первой половине 2008 г. сумма кредитов превысила сумму депозитов на 700 млн ф. ст. Большая часть этой разницы покрывалась за счет притока иностранного капитала, прежде всего из США. Как только крупнейшие американские финансовые институты оказались на грани банкротства, у британских банков появились огромные проблемы с финансированием. Ситуацию ухудшил всплеск протекционизма в мировой финансовой системе, или, по словам Е Брауна, «финансовый изоляционизм»[138].

С другой стороны, расширение сферы нематериального производства сопровождалось быстрой деиндустриализацией экономики. Речь идет, в первую очередь, о снижении роли в ней обрабатывающей промышленности. С 1970 по 2007 г. удельный вес этой отрасли в ВВП упал с 32 до 13 %. За это время число занятых в ней уменьшилось с 7 до 3 млн человек. Ускорилось перемещение британской промышленности в развивающиеся страны. Мировой банковский и ипотечный кризисы обнаружили уязвимость подобной специализации.

В этой связи в экономической литературе развернулась дискуссия на тему о том, насколько последние перемены в отраслевой структуре хозяйства отвечают национальным интересам страны. Авторы доклада «Будущее международных финансовых услуг Соединенного Королевства», подготовленного для правительства лидерами британских финансовых кругов и опубликованного в мае 2009 г., т. е. в разгар финансового кризиса, утверждают, что финансовый сектор – одна из наиболее конкурентоспособных и перспективных отраслей британского хозяйства. Поэтому тезис о «несбалансированности» экономики и необходимости ее устранения ошибочен[139].

Однако все более распространяется мнение, что процессы финанциализации экономики и ее деиндустриализации зашли слишком далеко. Финансовый сектор, – утверждает известный британский экономист М. Вулф, – стал слишком большим, и его необходимо уменьшить. Структуру экономики нужно диверсифицировать[140]. Как заявил в парламенте министр по делам бизнеса, предпринимательства и реформ в области государственного регулирования П. Менделсон, в будущем Британии нужно меньше производить финансовых продуктов и больше реальных товаров. А профессор Кембриджского университета Б. Роуторн подчеркнул, что стране, видимо, придется вновь встать на путь ре-индустриализации [141].

Изменилась и роль энергетического фактора. В предшествующие годы быстрому подъему британской экономики способствовал рост добычи нефти и газа на шельфе Северного моря. За их счет покрывалось

до 70 % потребности страны в энергии. На природном газе производится 40 % электроэнергии. Важно иметь в виду и то обстоятельство, что, будучи нетто-экспортером энергоносителей, в условиях значительного роста цен на нефть Великобритания оказалась в более выгодном положении среди других крупных развитых стран, вынужденных расходовать огромные средства на импорт нефти и газа. Помимо этого вследствие меньшей доли материального производства (прежде всего промышленности) в ВВП, чем у ведущих континентальных государств Европы и Японии, экономика Великобритании требует меньше затрат энергии на единицу конечной продукции. Изменение структуры ТЭК и повышение цен на нефть позволили улучшить платежный баланс и оздоровить государственные финансы в конце прошлого – начале нынешнего десятилетия. Однако пик добычи нефти и газа уже пройден. По мере истощения месторождений нефти и газа, снижения их добычи и превращения Великобритании в нетто-импортера энергоносителей положительное влияние энергетического фактора на экономику и внешнюю торговлю ослабевает.

На смене тренда в развитии экономики в Великобритании сказалось также своеобразие модели социально-экономического развития этой страны.

Во-первых, основной целью управленческой деятельности бизнеса здесь является максимизация доходов акционеров, а эффективность работы менеджмента оценивается рынком, прежде всего фондовым. Эта цель в целом совпала с общей направленностью экономического подъема 1990—2000-х годов, для которого был характерен бум капитализации. Ее отношение к ВВП в Великобритании выше, чем в других ведущих развитых странах. С резким падением курсов ценных бумаг в мире ситуация в британской экономике резко ухудшилась.

Во-вторых, в период подъема Великобритания удачно «вписалась» в другой процесс, характеризующий воздействие глобализации на современный цикл, – беспрецедентная волна корпоративных, в том числе транснациональных, поглощений и слияний. Между тем как раз в этой стране при большой распыленности акций распространен корпоративный контроль, осуществляемый через рынок ценных бумаг в форме частых слияний и поглощений. Именно поэтому британские компании энергичнее других европейских фирм участвовали в этом процессе. В самое последнее время волна корпоративных поглощений и слияний пошла на убыль, что не могло не отразиться на масштабах деятельности этих компаний.

В-третьих, в последние десятилетия характерной чертой экономической политики в Великобритании стало, как говорилось выше, дерегулирование хозяйства. В условиях благоприятного в целом экономического климата в мире британская система, в которой, несмотря на несомненный рост ориентации на социальные цели, велики элементы экономического либерализма, смогла успешнее, чем европейская континентальная «экономика соучастия», приспособиться к инновационным реалиям начала нового столетия. Особенно далеко этот процесс зашел в сфере финансов. Однако в последнее время политика дерегулирования рынков (прежде всего финансового) обнаружила и негативную сторону. Огромные риски оказались вне должного учета. Регуляторы не могли адекватно оценивать совокупность рисков в финансовых учреждениях и корпорациях. Пошатнулась стабильность финансовых институтов, которые обеспечивают инвестирование накоплений. Неадекватное управление рисками и финансовыми потоками вело к общему кризису доверия, который в конечном итоге обернулся финансовым кризисом, а затем и свертыванием производства.

В-четвертых, своеобразие положения страны в мировой экономике заключается и в том, что британский бизнес глубже интегрирован в международное производство, чем ведущие государства зоны евро и Япония. Глобализация позволяет Великобритании реализовать ее исторически сложившиеся преимущества перед этими странами. Дело в том, что она обладает обширной «хозяйственной империей» за рубежом. Вследствие этого Великобритания больше других выигрывает в периоды подъема в мировой экономике и проигрывает во времена спадов. Наличие большого числа крупных транснациональных банков и выдающаяся роль лондонского Сити в мировой финансовой системе делают британскую экономику чрезвычайно восприимчивой к кредитным кризисам в других странах и регионах мира.

К этому следует добавить, что хотя Великобритания экономически все более тяготеет к континентальной Европе, в последние годы в ней прослеживается синхронизация производства с экономикой США, что объясняется и близостью отраслевых пропорций их хозяйств (прежде всего более высокая доля сферы услуг, в том числе финансовых, в ВВП). Зависимость Великобритании от состояния американского рынка капиталов и банковской системы гораздо больше, чем хозяйств партнеров по сообществу. Сохраняются, хотя и в урезанном виде, англо-американские «особые отношения». Последствия финансового кризиса в США сказались в Великобритании быстрее и болезненнее, чем в большинстве других стран ЕС.

6.3. В поисках выхода

Природа нынешнего спада производства в Великобритании определяется, с одной стороны, характером современного мирового финансового и экономического кризиса и, с другой, – особенностями развития и структуры британской экономики. Это обусловило неординарность мер, которые лейбористское правительство и Банк Англии принимали для того, чтобы минимизировать негативные последствия финансового кризиса и обеспечить наиболее быстрый выход из него.

Первое направление политики – улучшение общих условий воспроизводства. В этих целях базовая учетная ставка Банка Англии снижена с 5 % в августе 2008 г. до исторического минимума 0,5 % в марте 2009 г. Однако здесь финансовые власти столкнулись с фундаментальной проблемой – по мере снижения уровня банковского процента снижалась и эффективность традиционных мер денежно-кредитной политики. В этих условиях в марте 2009 г. Банк Англии объявил о крупных вливаниях средств в национальную финансовую систему. План, получивший название «количественное облегчение», предусматривал выкуп пулов ипотечных кредитов и государственных облигаций, а также других активов на сумму 75 млрд ф. ст. В мае 2009 г. Банк увеличил скупку облигаций, главным образом государственных, до 125 млрд ф. ст. К мерам, призванным расширить производство и спрос, относилось и снижение налога на добавленную стоимость (причем временно – на 13 месяцев) с 17,5 до 15 %, а также удвоение (до 40 %) налоговой скидки на капиталовложения. В то же время для пополнения бюджета правительство решило повысить налоги на самых богатых. Предполагалось, что с апреля 2011 г. должна быть повышена максимальная ставка подоходного налога с 40 до 45 % для 350 тыс. британцев, получающих доход свыше 150 тыс. ф. ст. в год. Эта категория налогоплательщиков теряет право на льготы при уплате походного налога. Что касается ставки налога на прибыль корпораций, то она осталась без изменений, составляя 28 % для крупных компаний и 21 % для малого бизнеса[142].

Второе направление – поддержание стабильности банковской системы. Поскольку финансовый сектор представляет собой основной источник налоговых поступлений в Великобритании (в 2008 году 27 % было получено за счет финансового сектора), то все основные силы правительства были брошены на его спасение. В частности, пришлось даже прибегнуть к частичной национализации[143].

Государство увеличило свое присутствие в банковском секторе – «святая святых» британской экономики: оно национализировало банки Northern Rock и Bradford & Bingley. В январе 2009 г. под правительственный контроль попал Royal Bank of Scotland – доля государственного участия в нем достигла 70 %; британские власти получили контроль над 65 % акций Lloyds Banking Group. Практически правительство вернуло государство в самый либерализованный сектор экономики. Таким образом, Великобритания стала лидером по темпам национализации банков в Европе. Правительство выкупило у банков проблемные активы на общую сумму 50 млрд ф. ст. Итогом работы казначейства стало предоставление гарантий по межбанковским кредитам на общую сумму до 362,5 млрд долл. (около 18 % ВВП).

Активно идет процесс совершенствования системы финансового регулирования. Закон о банках 2009 г. стал первым документом, который регламентирует меры помощи банкам, испытывающим трудности. Управление по финансовым рынкам предложило беспрецедентный пересмотр правил регулирования финансовой системы, по итогам которого британская политика минимального вмешательства в эту отрасль может отойти в прошлое. Повышены требования к раскрытию информации эмитентами ценных бумаг. Введен временный запрет на продажу большого числа ценных бумаг. Ужесточены требования к дочерним компаниям и отделениям иностранных банков. Однако основная часть средств, предоставленных коммерческим банкам, шла не на кредитование реального сектора и населения, а на покупку финансовых активов. Поэтому и премьер-министр лейбористского правительства Г. Браун, и его министр финансов А. Дарлинг призывали банкиров предоставлять кредиты реальной экономике, прежде всего мелким и средним предприятиям, а также населению.

Значительное место в экономической политике заняло стимулирование бизнеса. Среди мер поддержки – отсрочка платежей по налогу на корпорации, частичный возврат налогов, уплаченных компаниями за последние три года. Правительство предоставило гарантии по кредитам малым и средним компаниям на 10 млрд ф. ст. В целях развития автомобильной промышленности оно осуществило программу утилизации старых автомобилей. В частности, в мае 2009 – в марте 2010 г. дотировало замену старых автомобилей на новые и выплачивало по 2000 ф. ст. владельцам автомобилей со сроком эксплуатации свыше 10 лет для покупки новых машин. Всего на реализацию этой программы было выделено 500 млн ф. ст. бюджетных средств. Согласно оценке британского Общества производителей автомобилей и дилеров эта программа позволила реализовать более 20 % (около 400 тыс.) новых автомобилей, зарегистрированных в Великобритании. Это свидетельствует о том, что каждый пятый автомобиль приобретался с использованием государственных дотаций. Более того, реализация данной схемы также позволила создать британской автомобильной отрасли около 4 тыс. новых рабочих мест[144].

Выделены 3 млрд ф. ст. для поддержания занятости и создания новых рабочих мест, подготовки и переподготовки кадров. Предполагалось, что в результате будет сохранено и создано до 250 тыс. рабочих мест. При этом особое внимание уделяется трудоустройству молодежи, в том числе выпускников средних школ и университетов в наиболее перспективных отраслях экономики. Увеличены пособия по безработице, особенно для лиц, длительное время (более года) находящихся без работы. Возросли пособия на детей. Введены специальные сберегательные планы для малообеспеченных. Повышен максимальный размер государственной пенсии. Увеличены отчисления работодателей в рамках программы национального страхования на 0,5 процентного пункта с апреля 2011 г.

Следующее направление антикризисной программы – поддержка жилого сектора. В июне 2009 г. было объявлено о строительстве в течение ближайших двух лет 20 тыс. новых доступных домов[145]. С этой целью правительство выделяет 1,5 млрд ф. ст. Предложен широкий набор мер, направленных на смягчение ипотечного кризиса. Речь идет о трехмесячной отсрочке по выплатам основной суммы. Рассматривается вопрос об увеличении льготного периода до шести месяцев. Кроме того, предусматривается отсрочка платежей по процентам до двух лет, если речь идет о безработных или тех, чей доход резко снизился, и до шести месяцев для остальных граждан. Что касается платежей по кредитным картам, то допускается отсрочка на один месяц.

Необходимо указать также на некоторые институциональные перемены в управлении хозяйством, которые в последнее время произошли в Великобритании.

Во-первых, Министерство торговли и промышленности было преобразовано в Министерство по делам бизнеса, предпринимательства и реформ в области государственного регулирования. Как говорилось в его «Бизнес-плане на 2008–2011 гг.», министерство является «голосом бизнеса в правительстве». Одна из важнейших задач ведомства – снижение бремени административного регулирования на бизнес и повышение его качества[146]. На возрастание значения энергетических проблем в деятельности правительства указывает воссоздание Министерства по энергетике и борьбе с климатическими изменениями.

Во-вторых, в октябре 2008 г. при Кабинете министров был сформирован Национальный экономический совет во главе с премьер-министром. В состав совета входят представители крупного бизнеса, он собирается два раза в неделю. Совет призван осуществлять оперативное управление экономикой. Как говорят сами британцы, это, по сути дела, «комитет военного времени».

В-третьих, в июне 2009 г. создан специальный орган – Инфраструктура Великобритании, – который должен способствовать повышению эффективности инфраструктурных проектов, прежде всего в энергетике и на транспорте.

Для управления активами, перешедшими в собственность государства, правительство создало еще один орган – Финансовые инвестиции Великобритании. Одна из его задач состоит в том, чтобы банки работали

с прибылью для акционеров, т. е. налогоплательщиков, а после улучшения ситуации на рынке ценных бумаг могли вновь продать банковские акции частному сектору. Уже начаты консультации об этом с британскими и зарубежными институциональными инвесторами, включая ряд суверенных инвестиционных фондов. Также рассматривается вопрос о размещении акций среди розничных инвесторов. Наконец, лейбористы предприняли ряд шагов по улучшению координации деятельности регулирующих органов – Министерства финансов, Банка Англии, Управления по финансовым рынкам. С этой целью был создан Совет по финансовой стабильности, задачей которого является анализ рисков в финансовой сфере, подготовка скоординированных решений при угрозе финансовой стабильности.

Обращают на себя внимание шаги государства, выходящие за рамки антикризисных мер и относящиеся к посткризисному периоду. В 2008–2009 гг. были опубликованы правительственные документы «Строительство будущего Великобритании. Новая промышленность, новые рабочие места», «Обрабатывающая промышленность: новые вызовы, новые возможности», «Государство инноваций», «Структура инвестиций в науку и инновации. 2004–2014 гг.». В них содержатся рекомендации по активизации инновационной деятельности. В апреле 2009 г. создан Фонд стратегических инвестиций для финансирования наиболее перспективных промышленных проектов, в частности в области электроники и информационных технологий и биотехнологии, с капиталом 750 млн ф. ст. В июне 2009 г. был сформирован Инновационный фонд с капиталом 150 млн ф. ст. Предполагается, что в течение нескольких лет частные компании инвестируют в него до 1 млрд ф. ст. В текущем финансовом году выделяется 2,5 млрд ф. ст. на инвестиции в экономику будущего.

Одно из новых важнейших направлений политики – развитие «зеленой экономики». Британское правительство утвердило долгосрочную программу сокращения выбросов парниковых газов до 2022 г. на 34 % по сравнению с 1990 г. Лидеры Великобритании напрямую связывают развитие и внедрение чистых технологий, призванных обеспечить это сокращение, с дальнейшим технологическим развитием страны, с переходом к устойчиво низкому потреблению углеводородов. Бюджет на 2009–2010 финансовый год предусматривал выделение 1,4 млрд ф. ст. на борьбу с климатическими изменениями, поддержку компаний, использующих низкоуглеродные технологии (т. е. с низким выбросом СO₂). Предполагается, что к 2030 г. в «зеленой экономике» будет занято по меньшей мере 1 млн человек[147]. Мало того, предложены так называемые углеродные бюджеты, в которых прописаны имеющие силу закона нормы выбросов парниковых газов вплоть до 2022 г. Особое место в программе сокращения выбросов отводится созданию чистых технологий угольной электроэнергетики. Это связано с неуклонным сокращением запасов природного газа на британской части шельфа Северного моря, а также с предстоящим выводом из эксплуатации большинства АЭС. Много внимания уделяется улучшению положения в образовании и здравоохранении.

Большое значение правительство придает развитию качественной, надежной и доступной системы связи. В июне 2009 г. в парламент был внесен законопроект о «цифровой экономике» (телекоммуникационных технологиях). Он предусматривает обеспечить к 2012 г. доступ к широкополосной технологии передачи данных для нужд всех потребителей.

Важно отметить, что в поисках и генерировании новых идей находится не только правительство. Так, Лондонская фондовая биржа запустила новую торговую платформу «Байкал», которая должна вернуть этой бирже долю рынка, отобранную у нее конкурентами. Бесспорным преимуществом новой системы станет непубличная схема торгов, позволяющая инвесторам осуществлять сделки по ценным бумагам в закрытом режиме.

Следует подчеркнуть, что многие из этих мер (национализация, усиление регулирования экономики, повышение налогов, печатание новых денег) противоречат идеологическим установкам тэтчеризма и «нового лейборизма», а также фундаментальным основам функционирования британской экономики и финансовой системы. Налицо практически отход от прежней монетарной ортодоксии, заключавшейся в том, что во время такого рода кризисов основной инструмент государственного регулирования – это денежно-кредитная политика. Фискальная же политика считалась главным образом средством структурных преобразований в экономике. Между тем в современных условиях налогово-бюджетное стимулирование стало важным инструментом антикризисной политики.

По сути, правительство отказалось также от двух важнейших принципов, лежащих в основе функционирования британской финансовой системы. Во-первых, от «золотого правила», по которому на протяжении экономического цикла правительство может заимствовать исключительно с целью инвестирования, но не для финансирования текущих расходов. И, во-вторых, от «инвестиционного правила», в соответствии с которым чистая задолженность государственного сектора должна находиться на стабильном уровне в процентном отношении от ВВП. При прочих равных условиях уровень государственного долга не должен превышать 40 % ВВП.

В этой связи ряд британских экономистов заявляет о том, что экономическая модель тэтчеризма окончательно дискредитировала себя. Так, в статье под заголовком «Конец эпохи Тэтчер» обозреватель «Файненшл тайме» Г. Рахман пишет о «провале 30-летнего эксперимента» и подчеркивает, что кейнсианство снова в моде. По мнению другого автора этой авторитетной газеты Ф. Стифенса, последние события в экономике «отбросили Британию в прошлое»[148]. Однако многие эксперты не разделяют этой точки зрения[149]. Они полагают, что принимаемые правительством антикризисные меры носят временный характер, и вне зависимости от того, какая партия будет находиться у власти после всеобщих парламентских выборов, меры эти будут отменены, как только экономическая ситуация в стране изменится к лучшему. Фундаментальные же основы экономической политики, заложенные в период «консервативной революции» М. Тэтчер и усиленные «новыми» лейбористами, по-прежнему остаются незыблемыми[150].

Улучшение общемировой хозяйственной ситуации в 2010 г. и меры лейбористов по выводу страны из кризиса, в частности правительственные вливания денег в экономику, дали свои плоды. В конце 2009 г. после полутора лет падения производства в экономике наметились признаки выхода из рецессии. В ГУ квартале ВВП возрос на 0,1 % по сравнению с предшествующим кварталом. Однако экономическое положение продолжало оставаться сложным и во многом неопределенным. Возрастала безработица. В конце 2009 г. она составляла 2,5 млн человек – самый высокий показатель с 1996 г. За год число безработных увеличилось с 5,7 до 8,0 % активного населения страны. Бюджетный дефицит подскочил с 5,3 до 11,5 %, т. е. достиг беспрецедентного за послевоенное время уровня. Важная причина его роста – сокращение поступлений от налогообложения недвижимости и финансового сектора, на которые приходится половина всех доходов бюджета. Чистый государственный долг по отношению к ВВП увеличился с 36,5 % в 2007–2008 финансовом году до 59 и 68 % за два последующих года.

В этих условиях, хотя в стране и не было крупных выступлений против правительства, недовольство значительной части населения проводимой им социально-экономической политикой нарастало. В его основе – закрытие предприятий, увеличение безработицы, снижение заработков, огромные бонусы, выплаченные банкирам и крупным предпринимателям. Не случайно экономические вопросы оказались в центре предвыборной борьбы, накануне всеобщих парламентских выборов, состоявшихся в мае 2010 г. Как показывает исторический опыт, исход парламентских выборов в Великобритании во многом, если не в решающей мере, определяется состоянием экономики страны, оценкой различными слоями британского общества последствий социально-экономической политики правящей партии.

В результате на выборах лейбористы, находившиеся у власти 13 лет, потерпели поражение; победу одержали консерваторы, которые, однако, не сумели получить абсолютного большинства в парламенте и были вынуждены сформировать коалиционное правительство совместно с либерал-демократами.

Перед новым правительством, как и перед прежним, встали те же проблемы. Главное – разработка и реализация наиболее эффективной стратегии выхода из кризиса и восстановления экономики. В центре экономической политики нового правительства оказались меры по сокращению дефицита государственного бюджета. Если завершить программу бюджетного стимулирования экономики слишком быстро, это может привести к новому витку кризиса. Если же сворачивание антикризисных мер будет происходить слишком медленно, – может подскочить инфляция. Поиск стратегии выхода из кризиса осложнялся сочетанием низких процентных ставок и высокого бюджетного дефицита.

Группа известных ученых, включая Чарльза Гудхарта из Лондонской школы экономики и Мегхнада Десаи, Эндрю Тернбулла из Палаты лордов, опубликовала 14 февраля письмо в лондонской «Times», в котором утверждалось, что секвестр надо начать незамедлительно. Однако другие не менее выдающиеся исследователи не согласны с этим. Экономисты, в числе которых оказались нобелевские лауреаты Роберт Солоу и Джозеф Стиглиц, а также бывшие заместители управляющего Банка Англии, опубликовали два ответных письма, напечатанных 18 февраля в «Financial Times». Они утверждали, что уменьшение расходов в настоящий момент, скорее всего, негативно повлияет на экономику, слабость которой по-прежнему вызывает серьезные опасения.

В отличие от лейбористов, считавших, что сокращение дефицита следует осуществлять постепенно, консерваторы и их союзники по коалиции полагают, что с реализацией этой задачи медлить нельзя. Уже вскоре после выборов были объявлены первые предложения по снижению расходов бюджета на 6 млрд ф. ст. Сэкономить необходимую сумму правительство рассчитывает за счет урезания государственных расходов на IT, командировки, консалтинг, а также путем уменьшения зарплат наиболее высокопоставленных госслужащих, прежде всего министров[151].

Основные положения программы консервативно-либерального правительства были сформулированы в совместном документе «Коалиция: наша программа для правительства»[152], подписанном лидерами двух партий Д. Камероном и Н. Клеггом, и в тронной речи королевы. В них провозглашаются идеи создания свободного, справедливого и ответственного общества. Речь идет о децентрализации ответственности и власти, передаче больших полномочий гражданам, местным органам власти, общинам и гражданским институтам, укреплении институтов гражданского общества, прежде всего семьи. Предполагается реформировать банковскую систему, усилить конкуренцию в финансовом

секторе, а также надзорные функции Банка Англии. Создано независимое Управление по бюджетной ответственности, в которое вошли видные экономисты, призванное давать беспристрастные оценки состояния экономики и прогнозы[153]. В программных документах нового правительства большое внимание уделяется модернизации экономики, развитию наукоемких производств, малого бизнеса. Ставится задача улучшения делового климата в Великобритании с целью привлечения в страну иностранного капитала. На ближайшие пять лет снят вопрос о ее вступлении в зону евро. Ограничивается иммиграция из государств, не являющихся членами Евросоюза.

В июне 2010 г. правительство представило в парламент «чрезвычайный бюджет»[154] – крупнейший пакет увеличения налогов и сокращения расходов за последние десятилетия. Министр финансов Джордж Осборн назвал бюджет «жестким, но честным». Самая серьезная задача финансовой политики – устранение структурного дефицита бюджета (он представляет собой разницу между государственными расходами и доходами бюджета, которые поступили бы в него в условиях полной занятости ресурсов при существующей системе налогообложения) к 2015–2016 гг.

По словам представителей школы финансов Института фискальных исследований Карла Эммерсона и Джеммы Тетлоу, проблема бюджетного дефицита может быть решена двумя способами: первый состоит в повышении налогов, второй – в сокращении государственных расходов[155]. Планы правительства предусматривают снижение фактического дефицита бюджета в основном на 77 % за счет урезания государственных расходов и в меньшей (23 %) – путем повышения налогов. Правительство намерено в ближайшие пять лет уменьшать расходы примерно на 3 0 млрд ф. ст. ежегодно. Благодаря этому ежегодные заимствования государственного сектора должны снизиться к 2015–2016 гг. с нынешних 149 млрд до 20 млрд ф. ст., т. е. с 10,1 до 1,1 %. Правительство планирует добиться стабилизации чистого долга на уровне 70 % ВВП к 2013–2014 гг., и это соотношение будет постепенно сокращаться в течение последующих лет.

Сокращению на 20 % подвергнутся расходы многих министерств и ведомств, (кроме министерств здравоохранения и международного развития). На два года замораживаются заработные платы бюджетников, а также выплаты по цивильному листу – нынешние бюджетные отчисления королевской семье составляют 7,9 млн ф. ст. в год. Среди других мер «экономии» – замораживание детских пособий на следующие три года. Сокращаются жилищные пособия, на них отныне установлен лимит в 400 ф. ст. в неделю, а также пособия по безработице, бюджетные выплаты людям с ограниченными возможностями. К апрелю 2011 г. может быть восстановлена отмененная консерваторами в 1980 г. зависимость размера пенсии от зарплаты. Планируется рассмотреть возможность повышения пенсионного возраста до 66 лет.

Крупные изменения произойдут в налоговой системе. С целью поощрения бизнеса ставка налога на доходы корпорации будет ежегодно сокращаться и в течение четырех лет уменьшится с текущих 28 до 24 %, т. е. будет ниже, чем в других ведущих развитых странах. Будут приняты налоговые меры, облегчающие для компаний наем рабочей силы.

Большое внимание уделяется стимулированию малого бизнеса. Ставка налога на его доходы вместо увеличения, как это предполагали лейбористы, уменьшится до 20 %. С января 2011 г. будет введен налог на балансовые активы британских и зарубежных банков. Налоговый режим станет более либеральным для малых банков. В частности, под налог не будут подпадать капитал первого уровня и застрахованные розничные депозиты. В 2011 г. ставка налога составит 0,04 %, а в последующие годы – 0,07 %. Для активов с длительными сроками погашения ставка налога будет вдвое ниже. По подсчетам британского правительства новый налог станет приносить в британскую казну до 2 млрд ф. ст. ежегодно. «Неудачи банков возложили огромные расходы на остальную часть общества», и они должны «вносить более значительный вклад для отражения множества рисков, создаваемых самими банками», – сказал Дж. Осборн.

Одним из важнейших нововведений в налоговой сфере, призванным пополнить бюджет, станет увеличение с января 2011 г. налога на добавленную стоимость (НДС) с нынешних 17,5 до 20 %. Эта мера позволит дополнительно получать 13 млрд ф. ст. в год. Повышается налог на прирост капитала состоятельных налогоплательщиков с нынешней ставки в 18 до 28 %.

Вместе с тем правительство стремится уменьшить негативные последствия осуществляемой им политики жесткой экономии для наименее обеспеченной части населения. Так, программа замораживания зарплат в государственном секторе экономики не распространяется на 1,7 млн наименее оплачиваемых бюджетников – 28 % от их общего числа. Разрыв в зарплатах в государственном секторе не может превышать 20 раз. Минимальный уровень налогооблагаемых доходов будет повышен на 1000 ф. ст. в год и составит 7495 ф. ст. Таким образом, от подоходного налога освобождаются примерно 880 тыс. жителей страны, чьи официальные доходы не превышают нового, не облагаемого налогом минимума. Для остальных ставка останется неизменной до 2013–2014 финансового года. В бюджете содержатся предложения по повышению пенсий. Сохраняются размеры акцизов на алкоголь, топливо и табак.

Последствия мер по ужесточению бюджетной политики пока неясны. С одной стороны, таким образом правительство стремится изменить структуру экономики: модель экономического роста должна в гораздо большей мере опираться на частные инвестиции и экспорт и меньше зависеть от государственных и потребительских расходов. С другой стороны, существует опасность, что эти меры негативно скажутся на внутреннем спросе и тем самым подорвут все еще хрупкий экономический подъем. Многие экономисты (в том числе нобелевский лауреат Пол Кругман) считают, что никакой экономической необходимости в столь резком сокращении дефицита нет – речь идет об идеологической установке, которая может дорого обойтись реальной экономике и подорвать ее пока что медленное восстановление[156]. Подобным же образом лейбористская оппозиция считает, что нынешний чрезвычайный бюджет в большей степени продиктован идеологическими и популистскими мотивами, нежели практическими соображениями.

Франция входит в число ведущих государств современного мира. Однако с середины 90-х годов прошлого столетия она испытывает трудности адаптации к нынешнему этапу мирохозяйственного развития. Явное отставание от наиболее передовых стран в области инновационного процесса, медленный переход к «экономике знания» становятся важнейшими факторами разбалансировки едва ли не всех основных макроэкономических показателей, а также рынка труда. Францию давно отличают низкая, даже по современным, постиндустриальным меркам, динамика ВВП и хронически высокая безработица; страна во все большей мере превращается в «больного человека» ЕС.

Уже в середине 2000-х годов государство активно искало пути решения этих проблем. Кризис 2008–2009 гг., обострив экономическую и социальную ситуацию в стране, заставил власти действовать еще активнее. Принимаемые властями долгосрочные меры должны не только обеспечить выход из кризиса, но и способствовать модернизации французского хозяйства. Лишь ее проведение позволит национальной экономике сохранить статус одной из 10 ведущих мировых держав в грядущее 20-летие.

7.1. Характерные черты цикла середины 2000-х годов

С начала 1990-х годов среднегодовой показатель прироста ВВП постоянно ниже аналогичного среднего по ЕС-15. По общему объему ВВП ее все активнее теснят Китай и Индия. Французские специалисты неуверены, что к 2030 г. ей удастся остаться по этим показателям в первой мировой десятке[157]. Франция часто испытывает серьезные трудности с обеспечением равновесия торгового и платежного балансов. Неотъемлемая черта современной французской экономики – неудовлетворительное состояние рынка труда: к середине 2007 г. безработица находилась на уровне 7,8 %, и это был лучший показатель с начала 1980-х годов.

Замедление экономического роста Франции по сравнению с ЕС -15, ставшее заметным в 1990-е годы, продолжилось и в текущем десятилетии. В 2001–2005 гг. прирост ВВП составил всего 1,5 % – Францию обгоняли и англосаксонские страны, и североевропейские, и многие малые западноевропейские экономики. Во второй половине 2000-х годов наилучший годовой индикатор у Франции не поднимался выше 2,3 % (2006 г.), а средний по ЕС-15 достиг 3 %.

Причиной столь медленного движения в значительной мере явилось отставание в сфере инноваций. Длительное время и французские, и зарубежные исследования фиксировали существенное отставание Франции во всех областях инновационного процесса – по кадровому потенциалу для нововведений, по характеристике создаваемых знаний, по особенностям передачи и применения нововведений, по результатам инновационных усилий. По подавляющему большинству соответствующих показателей Франция находилась к 2007 г. на среднем уровне ЕС-15 или ниже[158].

В основе данного отставания находятся две основные причины: специфика концентрации производства и особенности национальной инновационной системы.

В 2009 г. во Франции насчитывалось 3,5 млн предприятий. Из них 58 % не нанимали рабочей силы, у 33 % занятость не превышала 10 человек. Еще 6 % имели от 10 до 49 занятых. Средние предприятия (с занятостью 50—250 человек) составляли 5,2 %, а крупные – 0,8 %. Причем подобная картина характерна практически для всех основных отраслей национальной экономики, в том числе и для промышленности[159].

Таким образом, подавляющую часть национального бизнеса составляют малые и мельчайшие предприятия. Они весьма ограниченно участвуют в инновационном процессе как в силу размеров подавляющего большинства из них, так и вследствие отсутствия необходимых средств и сложностей получения кредита. Сами малые предприятия называли