Зона Посещения. Луч из тьмы Тюрин Александр

«Дополненная реальность» показала виртуальным контуром то, что было раньше отделом электронной и организационной техники. В реальности на месте всех проходов оказались груды мусора и строительного материала от обрушившихся стен и перекрытий.

– Сдается мне, что выход на северную сторону совсем забит этим дерьмом, – прикинул Лауниц. – Попробуем восточный выход.

За обрушившимся и вставшим по диагонали перекрытием оказалось совсем сумрачно, и пришлось включить «клеща».

Первым шел Лауниц. За ним Вера, замыкал Возняк.

Ни инфракрасный канал прицела, ни сканер электромагнитного поля не показали ничего, прежде чем Лауниц увидел их. Они стояли, как будто в очереди на распродаже, и это было действительно страшно. Лауниц видел сизые голые полупрозрачные спины тех, кого мусорщик, или как там его, вернул в настоящее, повернув поток времени. Как кран. Как веточку на дереве. Сквозь них светилась зеленая дрянь, все ярче и ярче.

– Когда говорят, что «удержат ситуацию под контролем», это означает, что будет много трупов, – сказал прерывающимся голосом Возняк.

Дальше все произошло так быстро, что осмыслить и оценить это Лауниц смог только через полкилометра.

Он стрелял и менял позицию каждую секунду, но те уходили с линии выстрела еще быстрее, пока не окружили сталкеров со всех сторон. Струями, выходящими из ротовых щелей, они плели сеть из скручивающихся в сложном рисунке нитей.

И вдруг дошло: Лауниц понял, что на самом деле их тела не там, где он их видит. Видит он отображения, спроецированные на поверхности сфер, а тела – в центрах, где находятся столбики зыбкой зеленоватой мути. Сферы пересекаются, поэтому отображений много.

Вера достала из рюкзака и перекинула Лауницу клинок, он рванулся к первому столбику, к которому сходились линии проекции. Рубанул наискось, брызнула бледно-зеленая жидкость, и сразу две голые спины разошлись на ломти, которые истаяли в полюсах сфер. Подскочил к второму столбику, отображения повернулись у нему – заостренные лица, провалы глаз, треугольники рта. Но следующий удар рассек их, и они ушли в небытие, словно неприкаянные тени, увозимые на своей ладье неумолимым Хароном, берущим плату только за перевоз в одну сторону. Еще несколько ударов – и их не стало, однако из пола вырастали новые столбики зыбкой мути, кучно и быстро. Зрелище завораживало.

– Нашла решетку вентиляционной шахты! Сюда! – крикнула Вера от стены, где все еще стояла стойка с кассой.

Ее голос вырвал Лауница из созерцательной прострации. Подбежав, он выдернул решетку пальцами и подсадил Веру, неожиданно ощутив мякоть ее зада (хоть и спортсменка, а не затвердело) – и поспешно отогнал от себя лишние мысли.

Уже на верхнем ярусе они осознали, что Возняка с ними нет. Не дает ответа на радиопозывные.

– Не надо возвращаться, – твердо сказала Загряжская, – его не спасти. Да и если б можно было, ради него не стоило бы рисковать.

Неожиданно легко Лауниц согласился с ней.

Минут за пятнадцать они преодолели развалины супермаркета и оказались на площадке бывшей парковки. Здесь, видимо, ударно поработало «ржавое мочало», оставив от автомобилей только кучки, состоящие из обрезков пластика и удлиненных зерен ржавчины, напоминающих окалину. Но в целом дышалось здесь куда легче, чем в супермаркете.

Лауниц еще раз посмотрел на клинок – легкий муравчатый узор выдавал старый добрый булат – и вернул Вере, рукояткой вперед.

– Откуда у тебя такой «рояль»? Даже темляк сохранился, хотя и лет-то ему будь здоров сколько. Я-то думал, что ты какой-то газоанализатор таскаешь.

Она чуть помедлила, отряхиваясь и приводя шевелюру в порядок. Он поймал себя на том, что не вовремя и не к месту залюбовался ее тонкими длинными пальцами, чутко ложащимися на волосы. Он даже почувствовал нежность этих пальцев и мягкость этих прядей.

– Нет, газами сам занимайся. Это подарок Манукяна. Сергей считал, что такая штука рано или поздно пригодится. Предвидел, наверное… Оставь у себя, мне больше неохота ее таскать. Это называется…

– Я в курсе, не американец какой-нибудь. Называется шашка, удлиненная казачья наследница восточного кинжала. Почему он не взял ее с собой в последний раз?

– Не знаю. Может, предчувствовал, что уже не выйдет из Зоны.

– Как вы с ним жили?

Лауниц заметил, что Вера спрятала руки за спину. Жест знаковый.

– А почему тебя это интересует?

– Если в моем мозгу в каком-то смысле находится твой Сергей, то я должен знать, пусть в общих чертах, каково было ему…

– Хочешь знать? Я скажу. Только не сейчас.

Сокровище, которого нет

Этот кусок местности должен был выглядеть так, как он выглядел – хотя бы в рекламных целях. Очень киногенично, бери и снимай: полуразвалившаяся насыпь, ржавчина и труха – все, что осталось от рельсов, шпал и балласта. Жесткая, словно металлизированная трава, успешно пробивающаяся через щебень. Так должна представать железная дорога через тысячу и один год после исчезновения людей, но здесь хватило пятидесяти. Год за двадцать. По сторонам, начиная с кювета – туман, давящая плотная муть. Если точнее, ионизированный аэрозоль, потрескивающий и посверкивающий. Над этой мрачной картиной так и видится бойкая надпись: «Зона, как она есть».

Моросит, от капелек пованивает чем-то резко нехорошим; можно и газоанализатор не включать, ясно чем. Пришлось капюшон с дыхательной маской натянуть, душно.

– Сворачиваем с насыпи, – распорядился Лауниц, хотя «дополненная реальность» показывала вполне свободный путь. Но «дополненные реальности» программировались чистенькими мальчиками-кодерами, которые насыщали их данными, вряд ли точно понимая, что за пространство они моделируют. Им что Зону изображать, что мир Барби и Кена.

– Прямо сейчас?

– Уверен.

Вера нашла в себе силы усмехнуться.

– А ты не слишком раскомандовался? Еще три дня назад ты вел себя как малыш, который так и норовит прижаться к маминой юбке.

– Надеюсь, я лужицу около маменькиной юбки не надудонил. Три дня в Зоне это, наверное, очень много. День за двадцать, знаешь же. Посмотри на крыс. Даже отсюда видно, как они умственно окрепли в Зоне. Чем я хуже?

Вера взяла бинокль с дальномером.

Две крысы сновали туда-сюда – из кювета в туман и обратно, в пятидесяти метрах от них.

Крупные, сантиметров сорок в длину. Стоят друг против друга, словно разговаривают, при этом разводят лапками, как люди. Язык жестов, что ли? Вот к этой парочке подбежала еще одна, как будто зовет, лапки совершают круговые движения. Но те замахали на нее руками… то есть опять лапками, типа «вали отсюда», и третья не стала нарываться, снова скрылась в туман.

– Это будет покруче «дополненной реальности» от «Монсанто». Интересно, чем они питаются? – поинтересовался Лауниц, оглядев через прицел хитрые мордочки зверьков. Они тоже поглядывали в его сторону без боязни, будто знали – не выстрелит.

– Возняк, который их встречал, говорил, что они всеядные, как и мы, разве что суп не варят. Впрочем, и в этом мало чем от нас отличаются – у нас тоже одни бабушки варят.

– Блин, я уже боюсь за наши припасы. Как бы эти всеядные не наведались, они ж наверняка и с консервами справятся.

– А то нет, вон еноты умеют пивные банки открывать и угощать медведей, что уж говорить про обитателей Зоны. – Вера говорила серьезно, но как умеют очень немногие женщины, подмигнула, показывая, что прикалывается. – О том, что в Зоне звери резко умнеют, неизвестно разве что читателям научно-популярных журналов, но зато это неоспоримая истина для всех изучающих Посещения по сайтам уфологов.

– Сарказм тут неуместен. Я ж поумнел, или мне кажется? Ладно, не я лично; это его навыки и знания заговорили. Единственное, что во мне так и не активизировалось, это знание тебя.

Он шутливо запыхтел как пес и посмотрел на единственную спутницу, изображая собачью преданность, но понимая, что и на самом деле хочет быть верным ей. Может быть, навсегда.

– Что, прозвучало нескромное предложение или мне послышалось? – Вера по-пацански толкнула его и с нарочитым смущением покрутила носком своего небольшого, но все же солдатского ботинка.

– Это некоторое сомнение в том, что вы с ним были достаточно близки. Я не про барахтанья в постели. Извини, что я настолько откровенен. Но раз мы уж остались с тобой вдвоем…

– Еще скажи, что я женила его на себе и мне вообще нельзя доверять. Такое впечатление, что собираешься использовать меня в качестве «отмычки».

– Загряжский не использовал отмычек. Может, потому что раньше служил, потому что из русской морской пехоты, я так понимаю, что там прививают другие навыки по отношению к члену твоей группы, к товарищу. Наследие, наверное, православия. А у Стецко и Возняка: «Извини, парень, но тебе не повезло».

– У нас было мало общего, устраивает? Думаю, если б у нас родился ребенок, мы бы стали ближе друг другу.

– А со мной, ну чисто гипотетически, было бы больше?

– Для построения гипотез надо выжить, камрад Лауниц. Вот об этом Сергей не слишком много думал. Понял теперь, что нас разделяло? Либо у тебя семья, либо опасные игры с той дамой, которая с косой… Сколько до фермы?

– Мы оба видим одну и ту же карту в виртуальном окне. По ней получается, что в полутора километрах. Если свернем здесь, то выйдем в довольно неожиданном месте для тех, кто может ждать нас. Если это люди. Но думаю, что мусорщика обскакать на кривой кобыле не получится. Возняк прав был – эта тварь знает, что мы ищем, и это ему сильно не нравится. Возняк, может, сталкерские легенды излагал, но похоже, что артефакт, который нас попросили найти, пребывает не в нашей реальности. Иначе бы «лампу» давно преподнесли бы на блюдечке известной корпорации, задолго до нас. А если не в нашей, то, значит, в епархии мусорщика.

– Не думаю, что по дороге к «лампе» валяются кости батальонов погибших сталкеров. Просто раньше она не была нужна боссу в высоком замке, а вот теперь понадобилась. Ладно, двинулись. Ты знаешь, а может быть Сергей там. Поэтому я точно дойду. А «мусорщик» цапает тех, кто слаб.

Лауниц мягко остановил ее за плечо.

– Тут не тот случай, когда леди вперед. Правило не действует при подъеме по трапу и путешествии на тот свет. Я пойду впереди, ты надежно прикрываешь мне спину, твой сектор наблюдения 90—270 градусов, выявляешь и опознаешь цели, докладываешь. Если видим «нежить», то стреляем, не полагаясь на то, что она отделена от нас темпоральным барьером. Разобрать, где она еще в прошлом, а где вылезла полакомиться в настоящее, все равно в быстром темпе не сможем. А теперь конкретно – опрыскиваемся антистатиком…

Когда они отошли от насыпи метров на сто, по громко хрустящей жестяной траве, видимость стала получше. А по железнодорожной насыпи прошла будто волна, словно скатерть встряхнули. Хорошо, что там их уже не было.

– К нам посетители, родом из самых страшных сталкерских ужастиков. Похожи на сколопендр, но весьма приличных размеров, называются гигапендры; двое их, парочка, наверное, муж и жена, – сказала Вера. – Азимут сто и… еще одна, сто шестьдесят. Дистанция – двести и сто пятьдесят. Движутся со скоростью около двадцати камэ в час. Точно не меньше метра в холке, или что там у них.

– Ясно, членистоногое таких размеров медленнее двигаться не может, иначе задохнется. В клещи, что ли, берут?

– Это вам, товарищ командир, виднее. Но что идут на сближение, это точно. Вижу еще трех.

Прицельный комплекс ненадолго захватил одну из них – тварь почти прозрачная, с одним небольшим темным пятном; оттого, наверное, постоянное запаздывание с целеуказанием.

– Не останавливаемся. Пистолетом умеешь пользоваться?

– Обижаешь, – она в одно мгновение вытащила пушку, побыстрее киношного ковбоя.

– Понял, это лучший друг девушки. Только не опорожни сразу весь магазин – автоматика вещь капризная. И когда я меняю позицию, делай это синхронно со мной. Ну, как в танго.

После первых нескольких выстрелов по наступающим гадам он отключил на прицельном комплексе разведку и опознание целей – чтоб не тормозило.

Еще три выстрела в сплюснутые головы, поднимающиеся над травой, потом почувствовал, что надо обернуться и выстрелил поверх головы Веры. Кажется, попал – тварь с извивами опрокинулась назад. Хорошо, что женщина изрядно ниже.

Повернулся обратно, вовремя: прямо перед ним возникло вытянутое, многократно сегментированное тело с прозрачными покровами и темной полосой кишки. Вздыбилось на пару метров, зацепившись за почву ногами задних сегментов, похожими на крюки. Повела вперед голову с двумя скоплениями глазков и тремя парами челюстей, шипя, как выходящий из насоса воздух. Толстые передние щитки склеротизированной кутикулы создавали впечатление надетой каски. Лауниц бил прикладом винтовки во второй сегмент, чтобы свалить ее на сторону, а потом пропорол одной неэкономной очередью сразу десяток сегментов. Из пробитой хитиновой брони все еще дрыгающейся твари брызнуло желтой дрянью, длинно и сильно – прямо в лицо, хорошо маска была надета. И в самом деле похоже на здоровенную сколопендру – полсотни пар ног, не меньше. Как только Вера рассмотрела и распознала ее с немалого расстояния, может, у нее своя база данных имеется?

– Так будет со всеми, кто собрался пообедать на халяву, – сказал бодро, но понял, что единственное спасение – драпать, хотя легкие уже и так колотятся об ребра. – Никаких патронов не хватит даже для первого знакомства. Короче, курс – сорок пять градусов, скорость максимальная.

Они просочились в разрыв наступающей «цепи» гигапендр и те почему-то в догонялки не стали играть – словно их ждал другой обед. А может, им маршрут не понравился. Когда Лауниц и Вера были уже совсем рядом с фермой (до сохранившихся ворот оставалось метров пятьдесят), заметили легкое дрожание воздуха. Пространство впереди вдоль дуги примерно в шестьдесят градусов утончилось и слегка посеребрилось, стало как пленка. На ней были заметны контуры каких-то фигур, которые находились с той стороны. Это несколько напоминало индонезийский театр теней. А потом пленка лопнула и… они разом вошли. Творения мусорщика – Стецко и еще несколько смутных, с зеленоватым свечением изнутри. Одна из фигур по росту и комплекции была словно скопирована с Лауница. Вслед за смутными двигалась, проворачиваясь, рубиновых оттенков воронка.

Нежить сразу поплыла куда-то, но направление ее движения оказалось не слишком понятным.

– Ничего не делай, Вера, самостоятельно; как только я побежал, ты за мной.

Безглазые лица с заостренными подбородками и треугольными щелями внезапно оказались совсем рядом и со всех сторон.

– Действуем по плану «B»? – окликнула Вера; голос ровный, похоже, самообладания она не потеряла, и это вернуло Лауницу истаявшую было уверенность.

– Угадала, составляю на ходу.

Он пошел на прорыв, помня о левом заряде – прямо идти нельзя.

Хорошо, что Вера споткнулась и упала, в этот момент Лауниц выхватил клинок и рассек центр проецирования, находящийся в полуметре от ближайшей фигуры. Образовалась «прореха» – ничего заметного оптически, только резко понизившееся напряжение среды – он подхватил Веру и рванулся туда.

Они не просто преодолели призрачный караул – он почувствовал, как их тела прошли сквозь темпоральный барьер, как там говорил Загряжский, в посленастоящее. Ферма рывком стала ближе и обрела тусклое свечение. Казалось, что вся она пронизана тонкими зеленоватыми нитями и немного колеблется вместе с ними, как пена на волне. Прямо сквозь ее стены проходили всполохи, смахивающие на выбросы крови из порванных артерий, только мрачно-малахитового цвета.

– Мы, похоже, вошли… в это самое «время-в-пространстве». Твой сектор наблюдения – западный, мой восточный, огонь не открывать, это здесь бесполезно. Лучше все сделать побыстрее и сэкономить боеприпасы. Да-да, и мне это местечко совсем не нравится.

Через несколько минут Вера его окликнула, но голос утонул в вязкой атмосфере, не прошло сообщение и по радиоканалу. Она показала рукой на бывший фермерский дом, теперь стоящий со срезанной крышей.

А действительно, почему этой «смерть-» и «капец-лампе» не быть на месте обычного настольного светильника?

Почти весь первый этаж дома занимала одна большая комната. Внушительный стол. За ним несколько человек… как фотографии. Это были человеческие тела, давно ушедшие из настоящего, однако застывшие записями в посленастоящем. Хозяин фермы, его жена и мать. И они тоже были пронизаны зелеными светящимися нитями.

Лауницу даже показалось, что старушка подмигивает. Хорошо, хоть ненадолго.

А в целом напоминало замершую идиллию. Во всем нынешнем хармонтском дистрикте никаких маленьких фермочек не осталось, только огромные bonanza-farms с многоярусными роботизированными оранжереями и гэмэошные монсантовские поля. Картинку здесь портила лишь паутина – зеленоватая, а не серебристая, протянувшая от головы старухи к потолку. Сетевое предание (опирающееся, впрочем, на изыскания местных историков) гласило, что основатель фермы купил землю у «Объединенной железнодорожной компании», но нашел на ней несколько семей аборигенов. Сам прикончил всех из своего винчестера; аборигенские кости лежат под домом, а их проклятие остановило время. Согласно следующему преданию, праправнук того основателя-киллера перестал вписываться в рынок, земля за долги отошла банку, а тот продал ее «Монсанто» для экспериментов. Эти эксперименты и приманили Посетителей – в этом районе они первым делом и высадились…

«Смерть-лампа» напоминала и что-то вроде невысокого торшера, и гриб со шляпкой. Если смотреть с близкого расстояния – темно-зеленый с малахитовыми узорами поток, который идет вверх, расходится в стороны и возвращается обратно. Светится ли она? Может быть, но так, как светится… тьма. И нельзя сказать, что «смерть-лампа» находится в доме; скорее как-то «вставлена» в дом. А еще явно источает сладковато-пряный запах.

Детекторы и датчики сталкерских «газырей» (еще десять лет назад занимавшие хороший чемодан, а нынче прицепленные на куртку) не показывали ни повышенного уровня радиации, ни высокочастотного электромагнитного излучения, только легкое «шипение», магнитогидродинамический поток заряженных частиц, характерный для высоких слоев земной атмосферы.

«Лампа» не была никак закреплена, она вышла из прежнего положения словно по сверхскользким направляющим. Осязательно она ощущалась твердым телом, хотя выглядела вихреобразно движущейся жидкостью.

– Эй, Вера, из моего рюкзака контейнер достань, пластина такая… – Он несколько раз натужно сглотнул, настолько пересохло в горле. – Хлопни по ней, и она примет объемную форму.

«Лампа» как будто не имела веса – легко и плавно вошла в контейнер. Только вот на руках остался зеленоватый светящийся ореол. А с того места, где она только что находилась, потянулись изумрудные нити, страдающие излишним любопытством.

Создавалось впечатление, что «лампа» помогала Лауницу и Вере покинуть дом, среда перестала быть вязкой.

Лауниц понял, что они преодолели барьер и ушли с чертовой фермы, когда с рук пропала метка отстающего времени – зеленоватый ореол.

Когда Лауниц и Вера вышли с фермы с трофеем, их никто не ждал. Если не считать Марека Возняка, прислонившегося к забору возле упавших ворот. Лицо спокойное, улыбается, немного даже застенчиво, хотя заметно, что притворяется.

– Не помешал, голубки? О, сдается мне, наша Вера уже не надеется найти своего муженька.

Вместо ответа Лауниц направил пистолет ему в лоб. Возняк невозмутимо подошел поближе и приставил бесцветный глаз к дулу.

– А что так недружелюбно, мы же одна команда.

– Разная. Ты уже не член нашей. Ты погиб в супермаркете. Напиши себе это на могиле и возвращайся туда, откуда пришел. Для начала два шага назад.

– Вы меня бросили там. Это не значит, что я погиб. Так что извините, ребятки, но я снова в доле. «Смерть-лампа», насколько я вижу по раздувшемуся рюкзаку, с вами. Или что, жадность заела? «Царю» нашему приснопамятному это бы не понравилось.

Лауниц, оставив Школяра в поле зрения, чуть повернул голову к Вере:

– Это один из фокусов мусорщика. Мы, наверное, еще не прошли темпоральный барьер и вместе с этой нежитью находимся в посленастоящем. Она, наверное, попробует выйти вместе с нами в настоящее.

Вера пристально посмотрела на Возняка, тот послал воздушный поцелуй.

– Я так не думаю, – сказала она твердо. – Атомные часы показывают обратное смещение на три миллисекунды, мы вышли. А если бы нежить последовала бы за нами в настоящее, думаю, она бы выглядела не так, как Возняк.

«Восставший из ада» учтиво поклонился даме и шутливо шмыгнул носом.

– А как выглядела бы? Нетопыриные крылья, зеленые сопли до пола?

– Хотя бы как Стецко. Помнишь, зеленоватое свечение, красивый кокон, маячащий через полупрозрачные покровы – видимо, источник энергии. А этот тип – Возняк как Возняк. Ничего прозрачного, внутри – обычное дерьмо.

– А в твоем дружке будто необычное, – делано оскорбился «восставший из ада».

В его глазах все та же отстраненность, за ней ему не надо было ходить в царство мертвых.

– И как ты обнаружил нас, Школяр?

– Школяр, но не дурак же. По следу обнаружил. У меня тоже имеются и газоанализаторы, и сканеры биологических отпечатков. Ты, хоть и гениальный режиссер, но дышишь, чихаешь и мочишься. Даже слишком часто, меток много оставляешь. Извини, Лауниц, но это азы.

Возняк значительно замолчал. Уголок рта, заползший ему на левую щеку, обозначил его типичную улыбку, выражавшую превосходство. Да, похоже, парень действительно не призрак, не порождение мусорщика, но что-то явно не договаривает.

– Интересно, Возняк, ты появился в тот момент, когда мы нашли то, что нужно. Это что-то вроде американцев, открывающих второй фронт именно в тот момент, когда русские выходят в Европу. Ладно, двигай вперед; будешь у нас передовым дозором, не хочу иметь тебя за спиной.

Когда они проходили мимо водокачки, Возняк, находившийся впереди на расстоянии двадцати метров, предостерегающе поднял ладонь и поднес бинокль к глазам.

– Засек блики от оптики, – передал он по каналу близкосвязи. – Цель на тридцать градусов, ориентир силосная башня, скорее всего, снайпер.

– Вера, на землю, не маячить, – распорядился Лауниц и, укрывшись за водокачкой, стал просматривать местность через прицельный комплекс своего HK.

– Школяр, я тоже вижу на силосной башне кукушку. Дистанция полкилометра. Этого можно было ожидать. Думаю, нас поджидают конкуренты или те, кто готов прикарманить наши результаты. Тогда это могут быть и цэрэушники. А ты не сдал ли нас случаем?

– Кабы сдал, ты был бы уже верным трупом, херр Лауниц. И даже не гулял бы после смерти, как Стецко.

– Заткнитесь вы, – вмешалась Вера. – Не стреляют они, потому что пока не знают, с собой ли у нас хабар.

– Нам перекоцать их с такого расстояния нереально, – заметил Лауниц. – У них там наверняка машинки Barrett M105 калибра 12,7 мм с баллистическими анализаторами и оптоэлектронными прицелами. А идти под такими дулами неприятно. Физически и психически.

– Ух ты, как шпарит, познания в стрелковке словно у настоящего морпеха. И что предлагаешь, боец, окружить их и внезапно дефлорировать? – Возняк в своем репертуаре, сам психует и других заводит.

– Выведи в свой виртуок план местности к востоку от фермы. Почти все тут обозначено правильно: две «плеши комариные» – показана циркуляция, «жарка» – обозначена пульсация, «пух» этот чертов, как теперь выяснилось дисперсная структура, боится-таки ионизирующего излучения, но его источника у нас нет, так что надо обходить. Если потихоньку и незаметно проползем через бывшее свекольное поле – это ведь не болото, к тому ж удачно заросло бурьяном жестяным, только нос береги – зайдем этим типам во фланг. «Жарку» легко обогнем. До них будет метров триста, снимем их тогда из своих винтарей. Вера пока останется здесь.

– Загряжский никогда не пользовался «отмычками», – напомнила она.

– Вы, мадам, не «отмычка», а нормальная отвлекалочка – работа по степени опасности не хуже другой. Да и не жена вы мне. Так что будете исполнять, – неожиданно жестко, даже для себя, сказал Лауниц.

– Сволочь ты, Саша, – сказала она, и непонятно было, всерьез ли. – А я надеялась, что ты меня приведешь к Сергею.

– Эй, шепотки в строю. Мы с Возняком двинулись, а вы, Загряжская, имитируйте активность нескольких человек. «Смерть-лампа» у вас останется.

Бурьян, как и все растущее тут, оказался не только жестким, но и острым, режущим; лицевая маска спасала от порезов, но хлестало пребольно. «Жарка» застукала ползущих посреди поля и едва не прикончила; карта все же ошиблась по времени и размаху ее пульсации. Лауницу показалось, что на него наезжает кислородный конвертер с вареной сталью – вроде того, что когда-то работал на заводе. Но задела она только краем – а бурьян в нескольких шагах засветился под воздействием высоких температур, как металлический лом в мартене.

Потом пришлось еще ошалевшему Возняку помогать проползти последние сто метров. Но во фланг тем типам зашли. Залегли за здоровенной рессорой от «Магируса» – остальная машина будто истаяла. Вот и те ребята двинулись со своих позиций в направлении того места, где Вера осталась.

Лауниц и Возняк сравнили вычисленные элементы движения целей. Курс – двести, скорость пять километров в час, дистанция – шестьсот метров. Кажется, один из тех в «жидкой броне». Значит, используем кумулятивный боезаряд с системой наведения на цель, – у пули желтая головка с крохотным глазком – жаль, нет игольчатого. Поправку на ветер по интуиции. Огонь.

Два выстрела. Один из тех упал и не шевелится. Другой, что в «жидкой броне», ранен или контужен, шатается, но пробирается на полусогнутых. Никто к раненым на помощь не торопится, чтоб не подставляться – похоже, и в самом деле спецура. Если бы винтовки бесшумные были… В той группе еще трое бойцов, не меньше; они звук выстрела засекли и направление запеленговали. Двинулись расходящимся веером, беря в клещи, но все-таки еще не видят.

– Школяр, отходим к котловану за автотрассой, – сказал Лауниц Возняку, чья голова едва просматривалась в ярко-бурой траве метрах в десяти. – Еще есть время, но у тех парней минута раздумья уже закончилась.

– Туда нельзя – «зеленка». На карте же обозначено.

– Я знаю, что говорю, Возняк. «Зеленка» – вещь интерактивная, отлично чувствует психическое состояние. Не будешь бздеть – она тебя не тронет. Или вообще не появится.

Возняк замотал головой, на этот раз не издевался. Он всерьез боялся.

– Я туда не пойду. Это ж верная смерть. Не знаю, какие бабосы тебе пообещали, но для меня расклад явно получится невыгодный.

– А разве ты не чувствуешь своей тощей задницей, что верная смерть – эти ребята со снайперскими винтовками, бьющими на два километра. С такими штуками не ходят за хабаром. С такими отправляются убивать, делать большие дырки в черепах, чтобы забрать чужой хабар. Или ты с ними заодно?

– С чего ты взял?

Врать надо, конечно, уметь: когда неопытный врет, он краснеет, улыбается и делает непроизвольные жесты. Ну, а профессионал соврет – недорого возьмет. Возняк как минимум был профессионалом.

– Кто много говорит о свободе, независимости и деньгах, тот часто предает.

– Это вы меня предали в супермаркете. Ты не находишь, Лауниц?

– Не нахожу. Не предали и не продали, пусть и в супермаркете. Мы продолжили выполнение задания, не увеличивая риск до неприемлемого уровня. Так, заканчивай трёп, идешь со мной? Или попытаешься сдаться этим, подняв задницу? Увидишь, как они тебя приголубят. Но только дай мне вначале уйти.

Возняк чуть помедлил для придания солидности своему решению.

– Только не думай, что ты такой уж крутой, тебе там придется посложнее, чем мне.

– Школяр, прикрути крантик, и двинулись. Курс на девяносто градусов.

Местность шла под уклон, превращаясь в долину между двумя холмами. Когда-то здесь проходила автотрасса. С одной стороны склон был забросан всяким хламом и украшен дырявым биллбордом с изображением выдуманной страны «Мальборо» – картинные каньоны, интенсивные лучи солнца, ковбои, квадратные челюсти, широкие плечи, в крепких белых зубах сигареты. В общем, еще одна псевдореальность, но при этом антиквариат; сейчас коллекционеры за такой плакат приличные деньги отвалили бы. С другой стороны незатейливая бетонная стена – но будто изъеденная древоточцем. В самом узком месте автотрассу пересекал сверху железнодорожный двухпутный мост.

– Если «зеленка» застукает нас там, когда и бежать некуда, мы станем мечтать о снайпере, который одной пулей покончил бы со всеми переживаниями, – процедил Возняк.

– Будешь ныть, когда я заною. А пока рано.

Под мостом на дороге застыла пара машин. В отличие от тех остовов, которые находились на открытой местности, эти были в идеальном состоянии.

– Ух ты, шестицилиндровый «понтиак» 1967 года. И словно только с конвейера, – несмотря на тревогу, Возняк выразил восхищение. – Здоровенный, как корабль. Черт возьми, в нем же можно трахаться, как в двуспальной кровати.

Он засмеялся. Впервые за все время. По-настоящему, вместо той кривой тонкогубой усмешки, которая обозначала подлую мысль или уверенность в своем превосходстве.

– Только не вздумай там пошарить, Марек, потом нечем будет ковырять в носу. Лучше смотри на стену.

Вблизи бетонная стена казалась колеблющейся поверхностью воды – словно речка, повернувшаяся со спины на бок. Ее как будто покрывала легкая мелкая зыбь. А когда совсем близко подошли, стало видно, что это почки.

– Похоже, наступает торжественный момент, она на нас реагирует, хочет познакомиться, – сказал Возняк. – Только не говори, что я не предупреждал.

Лауниц поймал себя на мысли, что стена чарует его, притягивает его взгляд. С одной стороны думаешь, что это твердь, а с другой кажется она зыбкой, проницаемой. Коснись ее – и рука пройдет насквозь. А что там за ней? Дыра Эйнштейна, анал Бронштейна… Потом представилось, что из-за этой зыби за ним наблюдают, что к нему ползут из засады те, кого он увидит только в самый последний момент. И еще, будто тянет она – получается, разные заряды, неземная физика, законы иного мира. Лауниц вовремя понял, что еще немного, и он перестанет контролировать страх, а за тем придет обессиливающий трепет и шок. Тогда представил, что это он сам подползает из-за стены, сам на себя смотрит. Помогло.

Когда они с Возняком оказались совсем рядом, стена вместе с прилегающим пространством словно утончилась и напряглась. Лопнула, брызнув тонкой зеленой струйкой, первая почка. Потом и вторая, и другие. Из них словно под напором шли зеленоватые струйки. Они не сразу падали вниз, а скользили по невидимым сильно закрученным желобкам.

– Ну, что, Лауниц, тебе не кажется, что сейчас нас сильно вымажут в зеленке? – спросил Возняк. – Похоже, она меня держит.

– Просто иди, не обращай на нее внимание. «С левым зарядом надо работать. Снимай его так, как снимают напряжение мышц и убирают лишние мысли из головы. Ну, это примерно так же, как готовишь свою попу для использования. Не обижайся, я знаю, что среди пшеков много пидорасов, а среди ребят из Гданьска, городка, который вообще-то русские вам подарили – поголовно все. Когда сильно дрейфишь, у тебя как раз и возникает левый заряд – а похоже, ты дрейфишь сильно». Твои же слова. Ну, почти твои.

Лауниц оглянулся – конкуренты не стали ждать своего часа, они были в полусотне метров. Спустившись со склона, эти типы шли в шахматном порядке, что позволяло им контролировать всю местность. Как патруль на боевом дежурстве. Но они не видели Лауница. Он слышал их голоса, но они долетали, словно проходя сквозь сито, которое обрубало низкие частоты.

Впрочем, сейчас было совсем не до них: Лауниц и Возняк вывернулись из объятий стены, но струйки зелени потекли к ним прямо по воздуху. И что эта встреча не сулит ничего хорошего, было известно из многочисленных сталкерских рассказов. В отличие от довольно статичного «ведьминого студня», на который только сам не напорись, «зеленка» отлично чувствовала живую материю и очень ею интересовалась. А сейчас как будто не слишком поспешно, даже несколько театрально текла навстречу. Но Лауниц не мог ускорить свой шаг – воздух стал тяжелым, вязким, и попытки «продраться» сквозь него не давали ничего, лишь тело окатывало липким жаром.

Одна минута, и зеленые струи уже были со всех сторон от него, свились в настоящий водоворот, в центре которого оказался он. Еще немного – и его подхватит, потащит. Лауниц остановился; Возняка не было видно.

Я – камень. Я – ящерица на камне. Я такая же, как и он. Я – камень. Меня, в общем, нет.

Он открыл глаза, когда открылся проход. А зеленка осталась позади. Возняка по-прежнему не было видно; где он, спереди или сзади? Слившись из отдельных струй в сплошной поток, «зеленка» бодро устремилась навстречу тем типам, что шли по следу. Лауниц видел все отчетливо, будто между ним и врагами не было и полусотни метров. Он словно оказался в центре прозрачной сферы. Вокруг прокручивались сектора местности, предметы, отчетливые, словно находящиеся под увеличительным стеклом, фрагменты машин. Пронеслись и части тел, обрывки одежды, человеческие органы. Он видел Возняка, зеленые струи свободно проходили сквозь того, не причиняя никакого вреда.

Когда Лауниц вышел из узости под мостом и поднялся по разбитому асфальту, только тогда и понял, насколько вымок. Сзади от «зеленки» осталось только зеленоватое свечение, Возняк маячил впереди, на повороте дороги, около некогда красной телефонной будки, превратившейся в клетку из тонких ржавых прутиков.

– Иди сюда, Лауниц, пора позвонить твоей девочке и сказать, что она случайно унесла твой хабар.

– Не думаю, Школяр, что Вера ждет нас там, где мы ее оставили. Но у нас есть хорошая возможность ее догнать.

Не вернувшийся с того света

– А вот и наша дама.

Они видели через прицельные комплексы своих винтовок, как Вера наискось пересекает песчаный карьер. Позади нее остался громоздкий стакер-реклаймер, сейчас превратившийся в скелет ящера – на голове его были видны чубчики из «ржавого мочала».

Когда до изъеденного коррозией трапа, означавшего выход из карьера, осталось лишь несколько шагов, прямо из-под него выплыло несколько искрящихся пушинок. «Жгучий пух», тот самый.

– Ей не стоит прорываться, умнее будет пройти подальше и подняться по склону, там, где он станет более пологим, – сказал Лауниц и почувствовал, что волнуется за нее.

– Похоже, она решила проигнорировать твой совет, вот натянула на голову защитку. Торопится. Значит, условилась с кем-то о встрече.

– Она все же защищена, значит, пройдет.

– Тебя, Лауниц, будто не беспокоит, что она уносит твой кошелек.

– Не яйца же.

Возняк усмехнулся, почти как фыркнул от возмущения.

– Частенько человек, теряющий хабар, теряет вслед за тем и яйца. Очень скоропостижно.

– Школяр, лучше посмотри, как движется «пух». Явно против ветра.

– Хорошо, Лауниц, давай про «пух». Он действует не по правилам, которые придумали храбрые первопроходцы Зоны. Пожалуй, они зря заплатили своими жизнями. «Пух» прекрасно взаимодействует с гравиконцентратом, пожалуйста, у меня детектор на него сработал. Как бы катается на нем.

Вызывать Веру по радиоканалу – бесполезняк, шипение-икание-гудение на всех частотах. Там, где гнездится гравиконцентрат, даже самые высокочастотные радиоволны застревают в конусе диаметром десять метров и высотой двадцать. Может, выстрелить в воздух? Звуковые волны не такие капризные. Нет, не стоит. Услышит, испугается, рванет напролом. Лауниц представил сейчас ее застывший глаз и струйку крови, текущую изо рта, и стало почти физически больно. Но почему он так беспокоится о ней? Неужели эта забота входит в меню психопрограммы, которую закачал ему в голову Альтравита, будь он неладен?

– Остановись, черт тебя дери, Вера, остановись! – не удержался Лауниц.

– Блин, ты такой же чокнутый, как и Загряжский. Останови ее пулей. Если у тебя не будет на руках «смерть-лампы», то Берковски оставит тебя в Зоне и, скорее всего, в виде трупа. Ты, может быть, не в курсе, как Берковски поступил с Загряжским. Лишь за то, что тот слишком много знал об этой зеленой дрисне и не хотел с ходу отдать «лампу». Вовсе не пропал «царь», грохнули его ребята из «Монлабс». Хочешь по стопам Загряжского в рай для дураков попасть? Там на тебе будут воду возить целую вечность. Стреляй же!

Режущий голос Возняка ударил по нервам и Лауниц не выдержал. Вначале, поскользнувшись, поехал по склону карьера, слыша позади издевательский смех «напарника». Затем Лауница словно закачало волной и какой-то поток, напоминавший прибой, сорвал его с тверди. Все бешено замелькало вокруг, не зафиксировать ни одной детали, длинная волна понесла его под фиолетовым, будто инопланетным солнцем.

Его растянуло, как струю воды, и ударно воткнуло в песок. Неподалеку от Веры, как он понял, когда взгляд сфокусировался.

Лауниц с трудом прохрипел сквозь гадость, набившуюся во рту.

– Нельзя к трапу, – и отключился.

Очнулся, когда Вера смывала грязь и кровь ему с лица мочалкой-грязеедкой.

Он был там, куда упал, сверзившись со склона. Всего лишь.

– Как ты? – спросила она.

– Я был почти на той стороне и теперь снова здесь.

– Нет, не был. Но я вернулась, когда заметила твой кувырок.

– И что это было?

– Кислородное голодание, – она, коснувшись боди-коннектора на его виске, перебросила ему данные со своего медицинского сканера.

Кислородное голодание. Изменение газового состава атмосферы, характерное для места действия гравиконцентрата. Тоннельный синдром сознания, обычный для кислородного голодания. Впервые обнаружен у людей, находившихся в коме.

– А Возняк? Где Школяр?

– Я его не видела. Ну, не видела я, честно. Если был, то не стало… Думаю, что ошибалась с ним – это не настоящий Возняк. Мусорщик совершенствуется прямо на глазах. Он научился выходить из времени-в-пространстве, принимая какой захочет облик, погибшие люди для него просто маска. Никаких зеленых коконов, щелей вместо рта, торчащих ниток и прочих ужасов. Все цивильно. Только не спрашивай зачем.

– Сам знаю. Затем, что ему понадобилось выбраться из Зоны.

– Такой ответ и пятиклассник даст, а вот почему именно сейчас?

К концу дня они добрались туда, где им должны были открыть «коридор». Достаточно было передать пароль для патруля «Вау», затем выйти на кибероболочку периметра по радиоканалу и передать два кода; первый опустит один лепесток стены, второй отключит датчики. Колючку они должны были разрезать сами – титановыми ножницами.

За колючкой шла дорога. Там их ждали. Три «сычуанских» «хаммера» H5 c 12,7-мм электроприводными пулеметами Rheinmetall и 40-мм автоматическими гранатометами. В отличие от полицейских и гражданских вариантов у этих машин вообще не имелось стекол. Еще там было десятка два вооруженных людей в силовых брониках.

Среди них и Берковски.

– О, да нас встречает целая делегация, – окликнул Лауниц. – Король британский, альфонс путанский и барон цыганский. Здравствуйте, Зигмунт, мы справились.

– Мы справились. Лауниц – на месте. Вера – в машину. Вы, Лауниц, возвращайтесь обратно, – рявкнул Берковски в громкоговоритель. – В противном случае вы будете застрелены как при попытке нелегального пересечения охраняемого периметра.

Для наглядности ближайший к Лауницу ваушник передернул затвор винтовки, а стрелок бронемашины навел ствол крупнокалиберного пулемета – прямо в лоб. Вера пошла к «хаммеру», даже не оглядываясь на своего недавнего спутника.

Лауниц почувствовал, что у него подкатывает комок к горлу. Как же он мог довериться этой суке, которая делает деньги на несчастьях других?

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Новый боевик о предыстории Руси и подвигах наших далеких предков.Славянские племена объединяются вок...
«…В наше смутное время, и раздражительное, и малодушное, Вронские гораздо полезнее нам, чем великие ...
«Владимир Сергеевич!Грядущие судьбы России и сущность революционного движения в XIX веке; Православи...
«…Один день все было поверили, что разбойникам пришел конец. С эллинской границы дали знать на ближа...
«…У старухи распухла нога; Руднев купил на свои деньги камфары и спирту и сказал: «Растирать, а завт...
«Рукопись эту я получил недавно. Автор ее скончался около года тому назад в своем имении. Он поручил...