Возвращение с Западного фронта (сборник) Ремарк Эрих Мария

Он начал с обхода пасторов, почти не сомневаясь, что они не донесут на него. Первый пастор немедленно выставил его за дверь; второй дал бутерброд; третий – пять франков. День оказался удачным – к двенадцати часам он заработал семнадцать франков. Нужно было избавиться от последних флаконов духов и туалетной воды на случай новой встречи с таможенником Франсуа. Сбыть что-нибудь пасторам очень трудно, зато в других местах дело пошло. К четырем часам чистый доход составил двадцать восемь франков. Керн зашел в католическую церковь – более безопасного места для отдыха нельзя было придумать. Две последние ночи он совсем не спал.

В пустой церкви царил полумрак. Пахло ладаном и свечами. Керн присел на скамью и написал письмо доктору Беру. В письмо он вложил деньги и записку для Рут. Заклеив конверт, спрятал его в карман. Потом, чувствуя огромную усталость, медленно сполз на подставку для колен, положил голову на пюпитр. Хотелось хоть немного отдохнуть; через минуту он спал.

Проснувшись, Керн не сразу понял, где он находится. Хлопая глазами, уставился на красный свет вечного огня и постепенно очнулся. Когда же сзади послышались шаги, его голова мгновенно прояснилась.

По среднему проходу медленно шел священник в черной сутане. Остановившись рядом с Керном, он вгляделся в него. Из осторожности Керн молитвенно сложил руки.

– Простите, не хотел вам помешать, – сказал священник.

– А я как раз собирался уходить, – ответил Керн.

– Я видел вас из ризницы. Вы здесь уже целых два часа. Вероятно, молились о чем-нибудь особенно важном?

– О да! – сказал Керн, растерявшись на мгновение, но тут же овладев собой.

– Вы здешний человек? – спросил священник, взглянув на чемодан Керна.

– Нет, не здешний. – Керн посмотрел на священника. Тот как будто бы внушал доверие. – Я эмигрант и сегодня ночью должен перейти границу. В этом чемодане вещи, которые я продаю.

У него остался флакон туалетной воды, и внезапно ему пришла в голову идиотская мысль продать ее священнику прямо здесь, в церкви. Это казалось невероятным, но он давно уже привык к невероятным вещам.

– В частности, туалетная вода, – сказал он. – Очень хорошая. И очень дешевая. Так сказать, распродажа остатков.

Он хотел было открыть чемодан, но священник остановил его жестом.

– Не надо! Я вам и так верю. Не станем уподобляться менялам в храме. Я рад, что вы так долго молились. Пройдемте в ризницу, есть у нас там небольшой фонд вспомоществования нуждающимся верующим.

Керн получил десять франков. Он почувствовал легкий стыд, но это быстро прошло. Десять франков! Значит, он и Рут смогут проехать еще несколько десятков километров по французским железным дорогам. Похоже, полоса неудач миновала, подумал он. Он вернулся в церковь и помолился, теперь уже по-настоящему, хотя и не зная толком кому: сам он протестант, отец – еврей, и вдруг он стоит на коленях в католической церкви. Но он решил, что в подобные времена в небесах, вероятно, тоже немало всякой путаницы, и предположил, что слова его молитвы пробьют себе верный путь.

Вечером Керн уехал поездом в Женеву. В дороге он разволновался, ему почему-то начало казаться, что Рут выпишут из больницы раньше, чем предполагалось. Прибыв утром на место и сдав чемодан на хранение, он отправился прямо в полицию, где заявил, что только что его выдворили из Франции. Ему поверили, ибо при нем было распоряжение о высылке из Швейцарии, подписанное всего несколькими днями раньше. День он провел в участке, а ночью его переправили через французскую границу, близ Колоньи.

Он немедленно явился на французскую таможню.

– Войдите, – сказал заспанный чиновник. – Там уже есть один. Около четырех пошлем вас обратно.

Керн вошел в указанное ему помещение.

– Фогт! – удивленно воскликнул он. – Как вы сюда попали?

Фогт пожал плечами.

– Снова осаждаю швейцарскую границу.

– И это с тех-то пор? С тех пор, как вас отвезли на люцернский вокзал?

– Именно с тех пор.

Фогт плохо выглядел. Он заметно отощал, и кожа его походила на серую оберточную бумагу.

– Не везет да и только, – сказал он. – Никак не сяду в тюрьму. А ведь ночи стали такие холодные. Просто невтерпеж.

Керн подсел к нему.

– Зато я посидел в тюрьме, – сказал он, – и очень рад, что опять на воле. Вот как бывает в жизни!

Жандарм принес им хлеба и немного красного вина. Они поели и тут же на скамье заснули. В четыре утра их разбудили и доставили к границе. Было еще совсем темно. Вдоль дороги бледно мерцали поля, покрытые инеем.

У Фогта зуб на зуб не попадал. Керн снял с себя свитер.

– Вот, наденьте. Я не мерзну.

– Правда не мерзнете?

– Правда.

– Молоды потому что! – сказал Фогт. – В этом все дело. – Он натянул на себя свитер. – Верну его вам через два-три часа. Как только взойдет солнце.

Недалеко от Женевы они расстались. Фогт хотел пробраться через Лозанну в глубь Швейцарии. Находясь вблизи от границы, он не мог рассчитывать на тюрьму – его все время перебрасывали туда и обратно.

– Оставьте свитер себе, – сказал Керн.

– Ни в коем случае! Ведь это целое состояние!

– У меня есть второй. Подарок священника венской тюрьмы. Он лежит у меня в камере хранения в Женеве.

– Это правда?

– Конечно, правда. Синий свитер с красной каймой. Теперь поверили?

Фогт улыбнулся и достал из кармана тонкий томик стихов Гельдерлина.

– Возьмите взамен.

– Но ведь стихи нужны вам больше всех свитеров, – сказал Керн.

– Не беспокойтесь. Эту книжечку я знаю почти целиком наизусть.

Придя в центр Женевы, Керн два часа поспал в церкви и ровно в двенадцать был у главного почтамта. Он понимал, что Рут еще не могла приехать, но все-таки прождал до двух пополудни. Затем заглянул в адресный список Биндера. Ему снова повезло. Заработав к вечеру семнадцать франков, он пошел в полицию.

Была беспокойная субботняя ночь. К одиннадцати в участок доставили двух мертвецки пьяных мужчин. Они заблевали пол и затем принялись распевать песни. К часу ночи в камере было уже пять человек, в два привели Фогта.

– Прямо чертовщина какая-то, – меланхолически произнес он. – Но зато я опять встретил вас, и на том спасибо.

Через час за ними пришли. Ночь была холодна. Мигавшие в небе звезды сегодня казались особенно далекими. Ясный полумесяц походил на расплавленный металл.

Жандарм остановился.

– Здесь свернете направо, а затем…

– Знаю, – прервал его Керн. – Дорога мне знакома.

– Тогда всего хорошего.

Они пошли дальше через узкую полоску ничейной земли между обеими границами.

Вопреки ожиданиям в эту ночь их не отправили обратно, а привели в префектуру, сняли протокол и накормили. Через сутки их выслали в Швейцарию.

Стало ветрено и пасмурно. От усталости Фогт еле держался на ногах. Он почти не разговаривал и, казалось, впал в полное отчаяние. Удалившись на некоторое расстояние от границы, они заночевали в стоге сена. Фогт проспал до утра как убитый.

Проснувшись с восходом солнца, он даже не пошевельнулся, а только открыл глаза. Глядя на эту тощую, неподвижную фигуру в тонком плаще, на этот маленький остаток человека с широко открытыми и спокойными глазами, Керн почувствовал, как все внутри его переворачивается.

Они лежали на пологом склоне, откуда открывался вид на утренний город и озеро. Дым из труб поднимался вверх, смешиваясь со свежим воздухом, навевая представление о тепле, уюте, домашнем завтраке и теплой постели. Озеро, чуть волнуясь, подмигивало им тысячами глазков. Фогт смотрел молча на легкий плывущий туман, как бы вдыхаемый солнцем и растворяющийся в его лучах; сквозь клочья облаков медленно проступал сверкающий массив Монблана, словно светлые стены некоего высоченного гигантского небесного Иерусалима.

Около девяти часов они тронулись в путь и, войдя в Женеву, пошли вдоль озера. Через некоторое время Фогт остановился.

– Посмотрите-ка на это! – сказал он.

– На что?

Фогт указал на пышное, дворцового типа здание, расположенное в большом парке. Могучее строение светилось на солнце, как неприступный замок, как цитадель нерушимой, прочной, навек налаженной жизни. Великолепный парк переливался золотом и багрянцем осенней листвы. В просторном дворе выстроились вереницы автомобилей. Толпы веселых и довольных людей входили в здание и выходили из него.

– Чудесно! – сказал Керн. – Можно подумать, что там живет швейцарский кайзер.

– Разве вы не знаете, что это?

Керн отрицательно покачал головой.

– Это дворец Лиги наций, – сказал Фогт голосом, полным печали и иронии.

Керн удивленно взглянул на него.

Фогт кивнул в знак подтверждения.

– Вот место, где годами толкуют о нашей судьбе. Все никак не решатся – дать ли нам документы и снова сделать из нас людей или же не давать.

От автомобильной стоянки отъехал открытый «кадиллак» и бесшумно устремился к воротам. В нем сидело несколько элегантных молодых людей и очень хорошенькая девушка в норковой шубке. Они смеялись и, на ходу обменявшись приветствиями с пассажирами другой машины, договорились позавтракать в ресторане над озером.

– Да, – сказал Фогт немного погодя. – Теперь вы понимаете, почему все это так долго длится?

– Понимаю, – ответил Керн.

– Безнадежное дело, вам не кажется?

Керн пожал плечами:

– А куда им, собственно, торопиться?

Подошедший привратник подозрительно покосился на них:

– Вы ищете кого-нибудь?

– Нет, мы никого не ищем, – ответил Керн.

– Что же вам тогда надо?

Фогт поглядел на Керна. В его усталом взгляде мелькнуло подобие иронии.

– Ничего нам не надо, – сказал он привратнику. – Мы просто туристы. Обычные странники, бредущие по земле Божьей.

– Тогда уж лучше идите дальше, – сказал привратник, которому то и дело мерещились сумасшедшие анархисты.

– Да, – сказал Фогт. – Это, пожалуй, лучше.

На Рю де Монблан они разглядывали роскошные витрины. Перед ювелирным магазином Фогт остановился.

– Здесь я распрощаюсь с вами.

– Куда вы пойдете? – спросил Керн.

– Недалеко. Войду в этот магазин.

Керн уставился непонимающим взглядом на витрину. За зеркальным стеклом на сером бархате искрились бриллианты, рубины и изумруды.

– Думаю, здесь вам не повезет, – сказал он. – Ювелиры издавна славятся каменными сердцами. Может быть, потому, что постоянно возятся с камнями. Ничего они вам не дадут.

– А я ничего и не хочу от них. Просто украду что-нибудь.

– Что? – Керн недоверчиво посмотрел на Фогта. – Вы это серьезно? При нынешнем вашем состоянии вы далеко не убежите.

– Я и не стану бежать. Наоборот.

– Ничего не понимаю, – сказал Керн.

– Сейчас поймете. Я все точно взвесил. Для меня это единственный шанс перезимовать в тюрьме. За такую кражу мне дадут по крайней мере несколько месяцев. Другого выхода нет. Как видите, силы мои основательно подорваны. Еще две-три недели шатания через границу, и я готов. Вот почему…

– Но послушайте… – начал было Керн.

– Заранее знаю все, что вы скажете. – Вдруг лицо Фогта словно распалось на куски, точно оборвались какие-то скреплявшие его нити. – Я больше не могу… – пробормотал он. – Прощайте!

Керн понял, что удерживать его бессмысленно. Он пожал ослабевшую руку Фогта.

– Надеюсь, вы скоро поправитесь.

– И я надеюсь. Здесь довольно приличная тюрьма.

Фогт подождал, пока Керн не удалился на некоторое расстояние, затем вошел в магазин. Керн остановился на углу и, будто ожидая трамвая, следил за входной дверью. Вскоре из магазина выскочил молодой человек и опрометью побежал куда-то. Вскоре он вернулся с полицейским. Пусть он хоть теперь немного успокоится, подумал Керн и пошел дальше.

Оставив позади Вену, Штайнер нашел машину, довезшую его до границы. Показывать свой фальшивый паспорт австрийским таможенникам было рискованно. Поэтому перед самой границей он высадился из машины и остаток пути прошел пешком. Около десяти часов вечера он явился на таможню и доложил, что на рассвете был переброшен сюда из Швейцарии.

– Ладно, – сказал старый таможенник с бородкой а ля Франц Иосиф. – Знаем мы эти дела. Утром пойдете обратно. А пока что присядьте где-нибудь.

Штайнер уселся на скамье перед домиком таможни и закурил. Кругом было тихо и спокойно. Дежурный таможенник дремал. Изредка проезжали одиночные машины. Примерно через час вернулся чиновник с кайзеровской бородкой.

– Скажите, – обратился он к Штайнеру. – Вы – австриец?

Штайнер насторожился. Паспорт он на всякий случай зашил в шляпу.

– Странный вопрос, – спокойно ответил он. – Будь я австрийцем, то как же я мог бы быть эмигрантом?

Чиновник удивленно взглянул на него и хлопнул себя ладонью по лбу. Его серебристая бородка задрожала.

– А ведь верно, черт возьми. Иной раз забываешь самые простые вещи! А я, знаете, почему спросил? Подумал, если, мол, австриец, значит, вероятно, играет в тарок.

– Это я как раз умею. Научился еще на фронте – на войне. Одно время я служил в австрийской дивизии.

– Замечательно! Великолепно! – Кайзер Франц Иосиф похлопал Штайнера по плечу. – Тогда мы с вами почти земляки… Так как же? Сыграем партию?

– Конечно, сыграем.

Они вошли в помещение таможни. Через час Штайнер выиграл семь шиллингов. Он не прибегал к шулерским методам Фреда – играл честно. Но он был намного искуснее таможенников и просто не мог не выигрывать у них, особенно если шла хоть сколько-нибудь счастливая карта.

В одиннадцать они все вместе поужинали. Таможенники заявили, что это завтрак, поскольку их дежурство длилось до восьми утра. Завтрак был плотным и вкусным. Затем они продолжали играть.

Штайнеру часто выпадали козырные карты. Австрийская таможня сопротивлялась с мужеством отчаяния. В час ночи игроки называли друг друга по имени. В три – перешли на ты, а в четыре стали и вовсе фамильярными: словечки вроде «сукин сын», «скотина», «жопа» уже не считались оскорблением, но стихийным выражением удивления, восхищения или симпатии.

В пять часов старший таможенник заявил:

– Ребята, время вышло. Надо сейчас же переправить Иозефа через границу.

Все умолкли и уставились на деньги, лежавшие перед Штайнером. Наконец кайзер Франц Иосиф горестно развел руками.

– Что ж! Выиграл так выиграл! – сказал он тоном человека, примирившегося с горькой судьбой. – Выпотрошил нас начисто, а теперь упорхнешь себе, как осенняя ласточка. Душегуб ты этакий!

– Просто у меня были хорошие карты, – ответил Штайнер. – Чертовски хорошие карты.

– В том-то все и дело, – меланхолически произнес кайзер Франц Иосиф. – У тебя были хорошие карты. А завтра, глядишь, и нам попались бы хорошие. Но тебя-то уже здесь не будет. В этом есть какая-то несправедливость.

– Согласен. Но разве где-нибудь она есть? Скажите, братцы!

– Справедливость в карточной игре состоит в том, что проигравший пробует взять реванш. Ну а если снова проиграет, тогда уж, конечно, ничего не попишешь. А так, – кайзер Франц Иосиф поднял руки, словно изготовившись к хлопку, – чувствуешь какую-то неудовлетворенность…

– Послушайте, ребята, – сказал Штайнер. – Если дело стало только за этим!.. Вы перебросьте меня через границу сейчас, а завтра швейцарцы вытурят меня обратно… И тогда – пожалуйста, отыгрывайтесь!

Тут кайзер Франц Иосиф гулко хлопнул в ладоши.

– Вот именно! – облегченно простонал он. – Ведь мы-то сами не можем предложить тебе это, понимаешь или нет? Ведь мы – инстанция! Резаться с тобой в карты – сколько угодно! Это не запрещено. Но подстрекать тебя к повторному нарушению границы мы не имеем права. А вот если ты придешь сам – совсем другое дело!

– Приду, – сказал Штайнер. – Можете не сомневаться.

Он явился на швейцарский пограничный пост и доложил, что ночью хочет вернуться обратно в Австрию. Его не отвели в полицию, а оставили прямо на месте. Было воскресенье. Рядом с домиком таможни находился небольшой трактир. Во второй половине дня через границу прошло много машин, но после восьми все затихло.

В трактире сидело несколько таможенников, уволенных в отпуск. Сегодня они пришли проведать товарищей по службе и теперь играли в ясс. Штайнер оглянуться не успел, как уже держал в руках карты.

Швейцарцы играли великолепно, с каким-то железным спокойствием. К тому же им невероятно везло. К десяти часам они отняли у Штайнера восемь франков, к двенадцати ему удалось отыграть пять. Но к двум часам ночи, когда ресторация уже закрывалась, он проиграл в общей сложности тринадцать франков.

Швейцарцы поднесли ему несколько больших рюмок вишневой водки. Это пришлось весьма кстати – ночь была свежа, а ему предстояло перейти Рейн вброд.

На другом берегу он заметил чей-то силуэт, четко выделявшийся на фоне небосвода. Приблизившись, Штайнер узнал кайзера Франца Иосифа. Луна повисла над его головой, точно нимб святого.

Стуча зубами, Штайнер кое-как обтерся. Затем допил остаток вишневой настойки, которой его снабдили швейцарцы, оделся и подошел к одинокой фигуре.

– И где тебя черти носят? – приветствовал его Франц Иосиф. – Жду тебя с половины первого. Мы боялись, еще заблудишься. Потому я и стою здесь.

Штайнер рассмеялся:

– Меня задержали швейцарцы.

– Давай, пошли скорее! У нас остается всего два с половиной часа.

Сражение возобновилось. К пяти утра исход его оставался неясным. Австрийцам явно привалило счастье. Кайзер Франц Иосиф злобно швырнул свои карты на стол.

– Ведь надо же! В такую минуту, и вдруг все бросить!

Он надел шинель и опоясался ремнем.

– Пошли, Зепп! – сказал он Штайнеру. – Ничего не попишешь! Служба есть служба! Мы обязаны переправить тебя!

Они зашагали к границе. Франц Иосиф курил пряную «Виргинию»[39].

– Знаешь что? – сказал он немного погодя. – Мне кажется, сегодня ночью швейцарцы особенно бдительны. Ждут твоего возвращения. Как ты думаешь?

– Очень возможно, – ответил Штайнер.

– А что, если переправить тебя не сегодня, а завтра. Это гораздо разумнее. Тогда они решат, что ты пробрался в глубь Австрии, и будут менее внимательны.

– Совершенно точно.

Франц Иосиф остановился.

– Глянь-ка! Свет карманного фонарика! Заметил? Смотри! И там тоже! Видишь?

– Ясно вижу! – Штайнер ухмыльнулся. Он ничего не видел, но хорошо понимал, куда клонит старый таможенник.

Франц Иосиф почесал свою серебристую бородку и хитро подмигнул Штайнеру:

– Нет, брат, не просочиться тебе сегодня, как пить дать не просочиться! И спорить тут не о чем! Надо возвращаться назад, Зепп! Мне, конечно, очень жаль, но сегодня у них вся граница прямо-таки кишит жандармами. Остается только одно: выждать до завтра. Уж придется мне написать рапорт.

– Ладно.

Они просидели за картами до восьми утра. Штайнер проиграл восемнадцать шиллингов, но у него еще оставалось двадцать два. Франц Иосиф написал рапорт и передал Штайнера дневному наряду.

Новые таможенники оказались отъявленными формалистами. Они отвели Штайнера в полицейский участок, где он проспал весь день. Ровно в восемь сюда пришел кайзер Франц Иосиф и торжественно отвел Штайнера обратно на таможню.

После непродолжительного, но обильного ужина борьба началась заново. Через каждые два часа с дежурства возвращался новый таможенник и подменял одного из своих товарищей. Штайнер же бессменно просидел за столом до пяти утра. В ноль часов пятнадцать минут кайзер Франц Иосиф, войдя в азарт, спалил спичкой верхний завиток своей бороды. Почему-то ему показалось, будто в зубах у него сигарета, и он попытался зажечь ее. Но это был лишь обман зрения – в течение целого часа ему шли только пики и трефы. Это-то и довело его до исступления, и ему стало мерещиться всякое.

Штайнер буквально выпотрошил таможню. Особенно активное изъятие ее фондов произошло между тремя и пятью часами. Отчаявшийся Франц Иосиф решил вызвать подкрепление. Он позвонил в городок Букс тамошнему чемпиону по тароку. Чемпион примчался вихрем на мотоцикле. Но все было бесполезно. Штайнер заставил и его выложить все до последнего франка. Впервые Бог встал на сторону обездоленного, подумал Штайнер. Ему везло как никогда, и он жалел лишь о том, что не играет с миллионерами.

В пять часов была доиграна последняя партия. Штайнер выиграл всего сто шесть шиллингов.

Чемпион Букса, не попрощавшись, умчался на своем мотоцикле, а Штайнер в сопровождении кайзера Франца Иосифа направился к границе. На сей раз Франц Иосиф повел его другим путем.

– Пойдешь в этом направлении, – сказал он. – Когда рассветет, спрячешься. К вечеру можешь спокойно пойти на вокзал, ведь теперь ты при деньгах. И никогда не вздумай показываться у нас, бандит ты этакий! – добавил он замогильным голосом. – Иначе придется нам просить прибавки жалованья.

– Ладно, когда-нибудь позволю вам отыграться.

– Только не в тарок! Хватит с нас и этого! Разве что сыграем в шахматы или в прятки.

Штайнер пересек границу. Он подумал, не стоит ли пойти на швейцарскую таможню и потребовать отыгрыша. Но он знал, что там он опять проиграет. Он решил поехать в Муртен и попытаться разыскать Керна. Крюк был невелик – Муртен находился по пути в Париж.

Керн медленно шел к главному почтамту. В последние ночи он почти совсем не спал и чувствовал большую усталость. По его расчетам Рут должна была прибыть в Женеву дня три назад. Все это время он ничего не слышал о ней, а она ему не писала. Он терялся в догадках, придумывая тысячу разных причин, но теперь ему вдруг показалось – Рут вообще не приедет. Он ощущал какую-то странную опустошенность и машинально передвигал ноги. Уличный шум доносился откуда-то издалека, просачиваясь сквозь охватившую его глухую и бесформенную печаль.

Керн не сразу узнал знакомое синее пальто, но все-таки остановился. Просто еще одно синее пальто, подумал он, одно из сотен, сводивших меня с ума в течение целой недели! Он посмотрел в сторону, потом снова туда. Какой-то посыльный и толстая женщина, нагруженная пакетами, мешали смотреть. Он затаил дыхание и вдруг почувствовал дрожь. Синее пальто плясало перед его глазами среди красных лиц, шляп, велосипедов, пакетов, людей, мелькавших во всех направлениях. Он осторожно пошел дальше, словно двигался по канату и боялся в любую секунду сорваться. Даже когда Рут обернулась и он отчетливо увидел ее, мелькнула мысль о каком-то поразительном сходстве или галлюцинации. И лишь тогда, когда, узнав его, она изменилась в лице, он рванулся к ней.

– Рут! Ты здесь! Ты ждешь, а меня нет!

Он крепко обнял ее, чувствуя ответное объятие. Они вцепились друг в друга, словно стояли на узкой вершине горы, обдуваемые ураганным ветром, который вот-вот подхватит их и обрушит в пропасть. Они стояли в подъезде главного женевского почтамта, в самый разгар деловой сутолоки; люди протискивались мимо, толкали их, изумленно оборачивались и смеялись. Они ничего не замечали – здесь не было никого, кроме них. Увидев полицейского, Керн мгновенно пришел в себя и отпустил Рут.

– Уйдем скорее! – прошептал он. – На почту! А то еще что-нибудь случится.

Они растворились в толпе.

– Сюда! – Керн подвел Рут к очереди у окошка.

– Когда ты приехала? – спросил Керн. Никогда еще зал главного женевского почтамта не казался ему таким светлым.

– Сегодня утром.

– Тебя сначала отвезли в Базель? Или сразу сюда?

– Нет. Мне разрешили пожить три дня в Муртене. Вот я и приехала прямо в Женеву.

– Замечательно! Дали вид на жительство, подумать только! Тогда тебе вообще нечего бояться! А мне уже чудилось, будто ты мучаешься одна на границе. Рут, ты бледна и сильно похудела!

– Но зато я опять совсем здорова. Скажи, я очень подурнела?

– Напротив, похорошела! И даже очень! Всякий раз, когда я вижу тебя вновь, ты красивее, чем прежде! Ты голодна?

– Да, – сказала Рут. – Я изголодалась по всему: и по тебе, и по улицам, и по свежему воздуху, и по хорошему разговору.

– Тогда пойдем пообедаем. Есть тут небольшой ресторан, где подают свежую рыбу из озера. Как в Люцерне. – Керн сиял от счастья. – В Швейцарии так много озер!.. А где твой багаж?

– На вокзале, конечно! Ведь я уже старый, искушенный бродяга!

– Верно! И я горжусь тобою! Рут, тебе предстоит совершить свой первый нелегальный переход границы. Это нечто вроде экзамена на аттестат зрелости. Не боишься?

– Ни капельки.

– Да и бояться нечего. Границу я знаю как свои пять пальцев. Мне там знакомо буквально все. Я уже купил билеты. Позавчера, во Франции. Все подготовлено. Вокзал изучен досконально. Отсидимся с тобой в одном вполне безопасном кабачке, а оттуда в последнюю минуту пройдем прямо к поезду.

– Ты достал билеты? А откуда у тебя деньги? Ведь ты так много послал мне!

– Дойдя до полного отчаяния, я решился ограбить швейцарское духовенство. Шнырял по Базелю и Женеве, как заправский гангстер. Но вот теперь мне уже нельзя показываться здесь. Хотя бы в течение полугода.

Рут расхохоталась.

– И я привезла немного денег. Доктор Бер раздобыл их для меня в какой-то организации помощи беженцам.

Стоя вплотную друг к другу, они медленно подвигались к окошку. Керн сжимал опущенную руку Рут. Они говорили тихо, почти шепотом, стараясь казаться возможно более равнодушными и безучастными ко всему.

– Все-таки нам невероятно везет, – сказал Керн. – Ты приехала в Женеву не только с видом на жительство, но вдобавок еще и с деньгами! Почему же ты мне ни разу не написала? Не могла?

– Боялась! Думала – придешь на почту за письмами, а тебя схватят. Бер рассказал мне историю с Аммерсом. Он тоже считал, что писать не следует. А вообще-то я написала тебе много-много писем, Людвиг! Все время писала – без карандаша и бумаги. Разве ты этого не знаешь? – она вопросительно посмотрела на него.

Керн еще крепче сжал ей руку.

– Конечно, знаю… Ты уже сняла комнату?

– Не сняла. Прямо с поезда побежала сюда.

– Знаешь, Рут… – Керн запнулся на мгновение. – В последнее время я превратился в какого-то лунатика. Не хотел ничем рисковать. Вот и стал кочевать из одного государственного пансиона в другой. – Он заметил тревожный взгляд Рут. – Нет, не бойся, я не про тюрьму, а про таможни. Там можно отлично выспаться. А главное – там тепло. Когда наступают холода, в таможнях не жалеют дров, топят почем зря. Но все это к тебе не относится. Уж коль скоро у тебя есть вид на жительство – мы снимем для тебя роскошный номер в «Гранд отель Бельвю». Там живут представители Лиги наций. Министры и подобные им бесполезные людишки.

– Этого мы не сделаем. Я останусь с тобой. А если ты считаешь, что здесь опасно, то уйдем сегодня же ночью.

– Что вам угодно? – нетерпеливо спросил почтовый чиновник.

Они не заметили, как очутились у окошка.

– Марку в десять сантимов, – сказал Керн, мгновенно сообразив, где они.

Чиновник подал ему марку. Керн расплатился, и они направились к выходу.

– На что тебе эта марка? – спросила Рут.

– Не знаю. Купил ее просто так. Как увижу человека в форме, реагирую автоматически. – Керн разглядел марку. На ней был изображен Чертов водопад близ Сен-Готтарда. – Я мог бы послать Аммерсу анонимное издевательское письмо со всякими оскорблениями, – заявил он.

– Аммерс… – сказала Рут. – А тебе известно, что он лечится у Бера?

– Что?! Неужто правда? – Керн ошеломленно уставился на нее. – Ты еще скажи, что он жалуется на печень, и тогда я от радости сделаю сальто-мортале!

Страницы: «« ... 7374757677787980 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Кому не известно, что Сибирь – страна совершенно особенная. В ней зауряд, ежедневно и ежечасно сове...
«В избушке, где я ночевал, на столе горела еще простая керосиновая лампочка, примешивая к сумеркам к...
«Пятый век, несомненно, одна из важнейших эпох христианской цивилизации. Это та критическая эпоха, к...
«…Другая женщина – вдова с ребенком. Уродливая, с толстым, изрытым оспой лицом. Ее только вчера прив...
«Дом этот – проклятый, нечистое место. В нем черти водятся… Ну, как водятся? Не распложаются же, как...