Проклятый дом Баранов Евгений
– Угу. Прикинь, под кроватью лежали. А откуда у тебя шрам на бедре?
Матвей провел ладонью по небольшому, сантиметра в три длиной, шраму:
– Боевое ранение.
– Да ладно, ты воевал, что ли?
– Не твое дело.
– Тогда выйди, я не люблю, когда на меня таращатся.
Мазуров прошел в кухню, сел на стул и вновь посмотрел на шрам. Сразу же ожили воспоминания. Он вернулся в свое детство. Ему было пять лет…
В тот день отец уехал на дачу, а мать с Матвеем остались дома. Мальчик играл с многочисленными машинками, мать занималась готовкой на кухне.
Спать Матвей отправился без пятнадцати девять, обратив внимание на то, что сегодня сказка, рассказанная мамой, получилась какой-то путаной и совсем не интересной. Мама то говорила, то замолкала, смотрела в одну точку и постоянно путала имена и поступки сказочных персонажей.
Чтобы Матвею не было страшно, мать оставила в комнате включенный ночник, она всегда так делала, а когда он засыпал, она заходила в комнату и нажимала на выключатель, гася свет.
Обычно Матвей не просыпался ночью, а тут вдруг его разбудил какой-то шум. Открыв глаза, мальчик повыше натянул одеяло. Было три часа ночи, а его ночник все продолжать гореть. Задаваясь вопросом, почему мама его не выключила, Матвей встал и босиком подошел к двери.
В коридоре, прежде чем толкнуть дверь в родительскую спальню, он негромко позвал мать. Ответом ему послужила тишина.
– Мама! – Матвей открыл дверь и вошел в комнату. – Мам, мне страшно, можно, я лягу с тобой?
Ни звука.
Матвей включил свет и обнаружил, что кровать пуста – мамы не было.
– Мама! – испугавшись, закричал ребенок.
Ему сделалось по-настоящему страшно, он не знал, что ему делать, куда идти и где искать маму. Ее не было ни в большой комнате, ни в кухне, ни в ванной и туалете.
Дрожа от страха, Матвей вышел на балкон: это было последнее место, где, по мнению ребенка, могла находиться мама. Он не успел сделать и двух шагов, оступился и упал. Бедро его пронзила острая боль – Матвей напоролся на торчавший из старого дивана металлический штырь.
Вопль его оглушил всю округу. Но, что удивительно, в большой комнате сразу же появилась перепуганная мама. За ней бежал их сосед по лестничной клетке. Схватив Матвея на руки, он выскочил на улицу, подбежал к своему «жигуленку» и повез мальчика в больницу.
Матвею наложили шов, и врач пообещал ему, что до свадьбы все обязательно заживет. Матвей тогда толком не понял, до какой свадьбы должна успеть зажить его рана, но надеялся, что эта свадьба случится очень быстро.
На следующий день с дачи вернулся отец. Дома был скандал. Матвей сидел в комнате, затыкал уши и тихо плакал.
Родители развелись, Матвей с отцом переехали в двухкомнатную квартиру. Матери дали однушку.
Первое время она навещала сына каждое воскресенье, потом два раза в месяц.
Через год отец заявил, что мама вновь будет жить с ними, а вскоре у Матвея появится брат или сестренка.
Тоська родилась в феврале…
Матвей любил отца. Уже будучи подростком, он понял, где именно в ту ночь пропадала мать. Понял, и ему сделалось противно, стало жаль отца, а чувства к матери охладели.
Совсем недавно отец покончил жизнь самоубийством. Матвей в это время, как обычно, оттягивался с друзьями в ночном клубе.
После похорон Мазуров дал себе слово, что положит конец своему ветреному образу жизни. Слово было забыто спустя сутки. Со дня похорон прошло всего три недели, а Матвей уже успел почтить своим присутствием с десяток шумных вечеринок.
Каждый скорбит, как умеет.
– Подбросишь меня до дома? – прервала воспоминания Матвея Алина, появившись на кухне в верхней одежде.
– Машина у Макса осталась. Денег на такси дать?
– Давай.
– Телефончик оставишь?
Алина усмехнулась:
– Если жива буду, где-нибудь мы с тобой обязательно пересечемся. Ты Братина знаешь?
– Ну.
– У него на следующей неделе презентация книги. Приедешь?
– Можно.
– Там и увидимся. – Алина махнула ему ручкой и испарилась.
– Братин… Братин… – промямлил Матвей. – Фамилия вроде знакомая… кто же он такой?..
– Он не снимает трубку. – Тося швырнула на стол мобильник и взяла из вазочки леденец. – Если до восьми не дозвонюсь, поездка отменяется.
Аркадий доел последний пельмень, положил в чашку с остывшим чаем ложку сахара и невозмутимо ответил:
– Тогда не поедем.
Тося начала раздражаться:
– Каждый раз, когда он мне нужен, я не могу с ним связаться. Зачем ему целых три мобильника, объясни!
– Ты не знаешь Матвея? Не берет трубку, значит, занят. С очередной Машей или Дашей развлекается, а в постели телефоны ему не нужны.
– Не смешно, – психанула Тося.
– А кто смеется, я на полном серьезе. Ему жить, наверное, надоело, в этом плане он себя не щадит.
– Ты о чем?
– О связях его. Рано или поздно, Тоська, он залетит.
– Сдурел?! Что ты несешь?
– Я не так выразился: если он не перестанет тащить каждую встречную бабу в кровать, то скоро подцепит СПИД – и вперед, и с песнями. Не смотри так на меня. Матвей ходит по лезвию бритвы. Год назад от сифилиса лечился, в сентябре…
– У него был сифилис?!
– Представь себе.
– И ты молчал?
Аркадий хмыкнул:
– Мужская солидарность, Матвей просил меня держать язык за зубами. Конспиратор хренов! Я скоро буду брезговать сидеть с ним за одним столом.
Тося подошла к окну. Внешне она очень походила на брата: тоже высокая, коренастая, с волевым подбородком, курносым носом и слегка оттопыренными ушами. Правда, характер у Тоськи был излишне крутым, она могла вспыхнуть за долю секунды, могла сорваться, оскорбить кого-то, наговорить человеку много таких слов, за которые потом ей становилось жутко стыдно. Тося сначала делала, а только потом думала. Она быстро отходила, просила прощения, обещала впредь себя контролировать, но ни разу не сумела сдержаться и промолчать. Если в компании вспыхивала словесная перепалка, Тося не могла оставаться равнодушной, она влезала в разговор, высказывала свое мнение – как правило, на повышенных тонах, – и ее отвратный характер показывал себя во всей красе.
Аркадий был полной ее противоположностью, а они, как известно, всегда притягиваются друг к другу. Аркадий никогда не повышал голоса, он говорил спокойно, ровно, растягивал слова и со стороны походил на кота, объевшегося сметаной. В отношениях с Тосей Аркадий выбрал для себя роль послушного мальчика. Ему так было легче: Тоська была как бы главной, последнее слово всегда оставалось за ней, но Аркадий знал – это все понарошку. На самом деле главным был он, просто в силу своей природной скромности и немногословности он предпочитал держаться в тени и терпеть. До поры до времени.
Есть очень терпеливые люди. Они могут терпеть годами. Несправедливость, ложь, чье-то предательство – они все пропускают через себя, но не вспыхивают, не начинают извергаться, а продолжают вести себя так, будто ничего особенного не произошло. Со временем лимит их терпения иссякает, происходит сбой, нажимается невидимый рычажок и… Как правило, за этим следует взрыв огромной мощности.
Аркадий умел быть терпеливым, до взрыва ему было еще очень далеко.
С Тосей они жили в гражданском браке чуть более двух лет. В общем и целом, Аркадий был вполне доволен жизнью. Впрочем, и Тоське грех было жаловаться. Она росла в семье, которая никогда не заглядывала в карман. Отец хорошо зарабатывал, Матвей с сестрой ни в чем не знали отказа, их баловали, пожалуй, даже слишком. Из избалованных детей вырастают избалованные взрослые, и брат и сестра Мазуровы в этом случае не являлись исключением из правил.
– Наконец-то! – услышал Аркадий голос Тоси. – Я целый час не могу до тебя дозвониться. Ну, конечно, кто бы сомневался! А разве ты скажешь правду? Ой, хватит, я не идиотка. Да, знаю. Ты не забыл, что сегодня мы встречаемся?
Аркадий отключил слух. Тоська дозвонилась Матвею – придется им ехать в клуб. Это плохо. Сегодня Аркадию не хотелось встречаться с пафосными персонажами, видеть их лживые улыбки и улыбаться самому. Но делать нечего, от поездки отказываться поздно, да и с Тоськой поругаться – тоже не очень удачная перспектива.
– Он был дома, – сказала Тося. – Спал и не слышал звонка.
– С кем спал? – спросил Аркадий.
– А тебе не все равно? Я не интересовалась, но, если тебе так хочется узнать, спроси у него об этом в клубе.
– Почему все-таки клуб, Тось?
– Нам с Матвеем надо серьезно поговорить.
– Раз серьезно, то ты попала в десяточку: ночной клуб – самое подходящее место для серьезных разговоров.
– Аркаш, если тебя это так напрягает, можешь никуда не ехать.
– Я просто устал.
Тося посмотрела на мужа, и ей захотелось его ударить. Внезапно ее охватила злость. Как он может устать от ничегонеделания? Аркашка нигде не работает, живет исключительно за счет Тоси… Хотя нет, тут стоит внести маленькую поправку: Аркадий живет на средства отца своей гражданской жены. Станислав Сергеевич до последней минуты придерживался мнения, что детей надо баловать. И не важно, сколько им лет – пять, двадцать или сорок. Дети есть дети, для любящих родителей они навсегда останутся сынками и дочками, нуждающимися в родительской заботе.
Мазуров обеспечивал семью дочери всем необходимым. Станислав даже нанял человека, который дважды в неделю под завязку затаривал холодильник отпрысков всевозможными деликатесами. Был он благосклонен и к зятю. Например, на день рождения Аркадия тесть подарил ему дорогую иномарку. А когда Тося взбрыкнула ножкой, заявив, что тоже хочет пересесть за руль другого авто, Станислав Сергеевич сразу же исполнил прихоть дочери.
Жаловаться молодым супругам было решительно не на что. Поэтому, когда Аркадий, нацепив на лицо мученическое выражение, начинал сетовать на усталость и тяготы жизни, Тося свирепела.
– От усталости есть одно проверенное средство, – ехидно произнесла Тоська. – Называется – работа. Найди себе работенку, вставай каждый день в шесть утра, вкалывай до шести вечера, потом приползай еле живой домой, и мы будем с тобой вести беседы о настоящей усталости.
– Умная очень, да?
– Не глупее тебя.
– Тось, – Аркадий встал и притянул к себе жену, – не заводись, я же пошутил. Поедем в клуб, оттянемся, посмотрим, как Матвей будет кадрить очередную цыпочку. Может, заключим пари, а? С кем твой брат уедет сегодня из клуба? Я полагаю, с блондинкой, а ты?
– Аркаш, хватит.
– Нет, говори. С брюнеткой или с рыжей?
– С лысой, – выпалила Тося, вывернувшись из объятий мужа. – Думаю, сегодня Матвей уедет из клуба один, ему будет не до секса.
– Что так?
– Надеюсь его озадачить, – нервно хохотнула Тося.
– Меня ты тоже озадачишь только в клубе или не станешь томить?
– Речь пойдет о нашей матери.
Аркадий выпятил вперед нижнюю губу:
– Постой, ведь ваша мать умерла?..
– Типун тебе на язык, жива она! Мне было лет пятнадцать, когда мать внезапно испарилась. Отец тогда сказал, что она нас бросила. Матвей не удивился, оказывается, мамаша уже уходила от отца, когда Матвею было пять лет. Я первое время переживала, плакала даже, а потом переключилась на другое. Вернее, это отец меня переключил – стал заваливать деньгами. Аркаш, клянусь, я могла купить все, что угодно. Так отец хотел оградить меня от стресса, и ему это удалось.
– Мать ты больше не видела?
– Не-а. Думала, она живет припеваючи, раз детей своих забыла, все пыталась я понять – проснется ли у нее совесть? Совесть ее спала богатырским сном. В двадцать лет я о матери и не вспоминала. А что – ведь если мы ей не нужны, то зачем она нужна нам?
– А сейчас с какой стати ты ворошишь прошлое?
– Мы с отцом недавно разговаривали.
– И?
– Он мне правду сказал. – Тося вздохнула. – Мать нас не бросала. Все эти годы она провела в психиатрической клинике, ее туда отец определил. Представляешь?
– А зачем, Тось?
– С психикой у нее проблемы начались, отец не хотел, чтобы мы это наблюдали, да и врачи ему порекомендовали хорошую клинику. Он нас любил, поэтому для него было намного приемлемее сказать, что мать от нас ушла, чем сообщить о ее недуге. А недавно он мне во всем признался, просил, чтобы я с Матвеем поговорила. Сам почему-то никак решиться не мог.
Аркадий прошелся по кухне, сунув руки в карманы джинсов.
– А стоит ли сейчас говорить брату о матери, Тось? Зачем? Столько лет она провела в клинике, зачем волну поднимать…
– Она все-таки наша мать. Согласись, одно дело – считать ее стервой, оставившей родных детей, и другое – узнать, что мама сошла с ума и лежит в клинике.
– Вы давно уже отвыкли друг от друга.
– Прекрати делать идиотские выводы! Я хочу увидеть мать, и Матвей тоже обязательно захочет.
– Тогда и я должен с тещей познакомиться, если, конечно, ты не возражаешь.
Ироничный тон Аркадия задел Тосю за живое:
– Еще одно слово – и ты пожалеешь, что на свет родился!
Аркадий поднял руки:
– Сдаюсь, твоя взяла. Но ненадолго. Обещаю: скоро я возьму реванш.
ГЛАВА 10
Ночной клуб жил своей привычной бурной жизнью. Музыка, смех, пьяные возгласы – все сливалось в однообразный мерный гул.
Откинувшись на спинку стула, Аркадий с омерзением осмотрелся по сторонам. Невооруженным глазом было заметно, что в подобной развратно-гламурной атмосфере мужчина чувствовал себя дискомфортно. Он приехал в клуб исключительно ради Тоси, если бы не она, Аркадий вряд ли решился бы переступить порог ночного заведения. Он не любил шумных мероприятий, а тем более не любил проводить время в компании Матвея. Матвей совсем не умел пить, за считаные минуты он накачивал себя спиртным, пьянел и превращался в жалкого алкаша.
– У вас это семейное, – сказал Аркадий, глядя поверх головы Тоси.
– Что именно?
– Опаздывать. Твой братец должен был здесь появиться двадцать минут назад. Когда мы начали встречаться, ты динамила меня точно так же. Договаривались на шесть, а ты к семи приходила или вообще встречу отменяла.
– У меня всегда были уважительные причины.
Аркадий гнусно усмехнулся:
– Легок на помине! Ты посмотри, как он идет – его же шатает, проспаться не успел. Алкоголик!
– Помолчи, а? Не лезь на рожон.
Матвей остановился у их столика, поднял правую руку и кивнул сестре:
– Привет! Аркашка, здорово.
– Опаздываешь.
– Да ладно тебе. Ты ж не в курсе – я ведь на такси сюда добирался, водила тупой попался, сначала не мог клуб найти, а потом парковался целый час.
– Ну, понятно. – Аркадий поднес к губам стакан апельсинового сока и переглянулся с Тосей.
– А чего ты сок цедишь? – удивился Матвей. – Тоська, что это с ним, ты принудила Аркашку записаться в ряды трезвенников?
– Матвей, нам надо поговорить. – Тося теребила в руках сотовый.
– Говори. Нет, погоди, на сухую не пойдет.
Матвей подозвал официанта, заказал коктейль, закинул ногу на ногу и выудил из пачки сигарету.
– А теперь валяй.
Аркадий с нескрываемым отвращением смотрел на Матвея. Про себя он отметил, что сегодня брат Тоськи выглядит на порядок хуже обычного. Бледный, с мешками под глазами, потрескавшимися капиллярами и впалыми щеками, он здорово смахивал на… На наркомана, пронеслось в голове у Аркадия. А что, Матвей запросто мог подсесть на смертоносный порошок, ведь как он там говорит – в этой жизни надо успеть попробовать все. Вполне возможно, что дело дошло до наркоты. Аркадия передернуло. Нет, решительно с каждым днем он презирал Матвея все больше. Причем Аркадий толком не понимал, откуда взялось это презрение. Оно возникло как-то сиюминутно, из ниоткуда.
Тося никак не могла решиться начать разговор.
– Говори, Тоська, – поторопил сестру Мазуров.
– Матвей, я…
– Матвей! – прервал речь Тоси высокий женский голос. – Ты, сволочь, обещал позвонить – и с концами!
Тося переглянулась с мужем. А Матвей, расплывшись в улыбке, встал и обнял заголосившую так громко блондинку, обвешанную обилием бижутерии. Или это были настоящие украшения? Нет, по всей видимости, все-таки бижутерия. Уж очень крупными казались некоторые камни для того, чтобы быть настоящими.
А девице, видимо, никто не говорил, что злоупотреблять солярием не есть хорошо. Она же себя сожгла, неужели сама не видит, что превратилась в гренку!
– Хорошо выглядишь, – сказал Матвей, поцеловав блондинку в щеку.
– А ты не очень. Подцепил что-нибудь? А Кларка мне сказала, что ты в Италии. Наврала, свинья! Знаешь, что Вальку в дурку хотят положить? Ага! А ты как?
Тося кашлянула.
– Моя сестра, – сообщил Мазуров. – Тоська. А это Аркашка, наш трезвенник.
– Привет, я Ирка. – Загорелая блондинка кивнула Аркадию и снова обратилась к Матвею: – Пошли к нам, я здесь с Толиком и Светкой. Помнишь Светку? А Толик в аварию две недели назад попал, сам не пострадал, а тачка – в железо. Жесть!
– Я, может, позже подойду, – сказал Матвей. – Лады?
– Давай, подваливай. И сестру с ее трезвенником бери, вместе веселее будет. – Хохотнув, подвыпившая Ира нетвердой походкой пошла к крайнему столику.
– Кто эта идиотка? – спросила Тося.
– Знакомая.
– Короче говоря, все шизанутые девки и шлюхи – твои. С нормальными ты принципиально не общаешься.
– За язычком следи! – Мазуров сверкнул глазами. – А то я его укорочу.
– Полегче, – встрял в их разговор Аркадий.
– А мне еще не тяжело. – Матвей слегка отодвинулся от стола. – Говори, зачем позвала.
И опять Тосе помешали. На этот раз официант. Приблизившись к столику, он остановился рядом с Матвеем, нагнулся и чуть слышно спросил:
– Простите, вы Матвей Мазуров?
– Допустим.
– Вам просили передать. – И он положил на стол запечатанный конверт.
– Что это?
– Наверное, письмо, – неуверенно ответил официант.
– А кто передать просил?
– Один молодой человек, он сидит вон за тем… О, уже ушел.
Матвей повертел конверт в руках.
– Как думаете, – обратился он к сестре и Аркадию, – открыть можно, мы не взорвемся?
– Не знала, что тебе уже и молодые люди письма пишут. Берешь от жизни всего понемногу, да?
Мазуров сарказм сестры решил проигнорировать. Аккуратно разорвав конверт, он вытащил сложенный вчетверо лист, развернул его и… Рука дрогнула, а сам Матвей напрягся. Бледное лицо покраснело, зрачки расширились. Мазуров потянулся за новой сигаретой.
– Ублюдок! – вымолвил он гневно.
– Что там? – спросила Тося.
– Узнаю, чьи это шутки, – руки повыдираю. – Матвей залпом осушил коктейль и вновь подозвал официанта. – Повтори, друг. Э-э, постой, кто, говоришь, письмецо передал?
– Молодой человек, – повторил официант.
– Как он выглядел, ты запомнил?
– Не очень. На вид ему лет двадцать – двадцать пять. В черной бейсболке. В принципе внешность непримечательная. Он попросил передать конверт Матвею Мазурову и указал на вас.
– Понятно. Ладно, поторопись там с коктейлем.
– Матвей, что в письме? – напряглась Тося.
– А ты сама прочти. – Мазуров швырнул листок на стол, но Тося его взять не успела – письмо перехватил Аркадий.
Пробежавшись глазами по отпечатанному тексту, он передал лист жене.
– Господи! Матвей, что это значит?
Мазуров пожал плечами:
– Кто-то пошутил, но шутка ему выйдет боком.
– Есть предположения, кто автор? – спросил Аркадий.
– Подумать надо.
– О чем думать, Матвей, может, письмо в милицию отнести? – Тося еще раз перечитала адресованное брату послание: – «Сегодня ты умрешь!»
– А давай уж сразу на телевидение?
– Рискуешь, братец!
– Брось, кто-то пошутил, я не собираюсь впадать в панику.
– Этим кем-то может быть одна из твоих… подруг, – заметил Аркадий. – Ты у нас по этой части ас, наверное, обидел кого ненароком, отомстить тебе решили.
– И как, по-твоему, – Матвей придал своему лицу наигранную серьезность, – я и правда сегодня умру или мне дадут отсрочку?
– Не смешно, Матвей. – Тося обернулась назад, посмотрела в сторону столика, за которым сидели Ира и ее компания, и спросила: – А та дура здесь не замешана?
– Оставь Ирку в покое, она классная девчонка.
– У тебя все девчонки, которым еще не исполнилось сорока лет, классные! Учти, такие вот анонимки нельзя списывать со счетов. Матвей, послушай меня, хотя бы раз в жизни послушай! Возьми письмо и завтра же отнеси в милицию. Береженого бог бережет.
– Они меня засмеют.
– Тось, не грузи его. – Аркадий взял из рук жены лист и, недолго думая, разорвал его на мелкие кусочки. – Все, проблема решилась сама собой.
– Аркашка, что ты наделал! Придурок!
Матвей протянул Аркадию руку:
– Все правильно, Аркаш. Тоська, я умру лет через шестьдесят. Не рассчитывай, что тебе удастся избавиться от меня раньше!
– Шестьдесят – это ты загнул. – Аркадий собрал обрывки письма и положил их в карман.
– При правильном трехразовом питании и здоровом образе жизни я и до ста дотяну.
– Спорный вопрос. – Аркадий вытащил из пачки Матвея сигарету. – Мой прадед всю жизнь пил, курил, работал с утра до ночи как вол и умер в девяносто восемь лет. Дед, его сын, вел здоровый образ жизни – и в шестьдесят дуба дал!
– Значит, при любом раскладе я одиннадцатый десяток разменяю, – засмеялся Матвей. – Ниче, время покажет. Тоська, не кисни. Я сейчас приду.
– Куда ты?
– Спроси у Аркашки, он знает.
– Уже успел набраться, – процедил Аркадий, когда Матвей скрылся из виду.
– Зачем ты письмо порвал?
– Брось, кому оно нужно. Из-за каждого пустяка сенсацию раздувать, что ли?
– А мне страшно. Кому в голову могло прийти написать такую хрень?
– Идиотов на белом свете хватает. – Аркадий взял со стола конверт и, пока Тося, понуро опустив голову, разглядывала пол, положил его в задний карман джинсов.
Матвей склонился над раковиной и несколько раз ополоснул лицо холодной водой. Потом выпрямился, посмотрел в зеркало и увидел, как дверца одной кабинки распахнулась и оттуда вышел низкорослый толстяк в сером джемпере. Лицо толстяка показалось Матвею знакомым, где-то он его определенно видел, причем не так давно… Мазуров напряг память. Нет, мозги не желали давать ему подсказку.
Читать бесплатно другие книги:
