Любовь и верность Робинсон Мэгги
Лакей фыркнул:
– Вы же знаете, как ведут себя джентльмены, лишенные своих обычных развлечений, так что сегодня вечером они будут испытывать жажду. Понять не могу, как это отель «Форзит пэлас» получает доход, не предлагая своим гостям спиртные напитки. Для шотландского заведения это очень неестественно.
Обычно движение за трезвый образ жизни вызывало сильнейшую досаду у Алека, но в это утро он задумался, не были ли правы старые склочники, организовавшие его.
– Делай то, что считаешь нужным, Мак, – проворчал он. – Сегодня я не поеду в Рейнберн-Корт, так что, если хочешь, бери мою машину. – Кроме коня, он привез в новый гараж отеля и свой автомобиль «пегас», хотя сейчас его авто стояло во всем своем великолепном блеске в одиночестве. Большинство гостей отеля все еще приезжали сюда поездом или в экипажах. Дороги тут были головокружительными, однако «пегас» возносился по ним вверх, как мечта.
Его лакей побледнел.
– Машину? Ни за что на свете! – воскликнул он.
– Не будь трусом, Мак! Ехать всего две мили, и я учил тебя водить.
Лакей сложил руки на впалой груди.
– Лучше я найму один из экипажей отеля, – заявил он.
– Делай как хочешь. Но в один прекрасный день тебя все же затащат в двадцатый век.
– Только не сегодня, милорд! Позвонить, чтобы вам принесли завтрак?
Алек покачал головой, отчего едва не умер.
– Нет, только твое варево. И не оставайся, чтобы помочь мне с ванной и одеждой. Уверен, что я и сам справлюсь.
Мак посмотрел на него с сомнением, но он был слишком мудр, чтобы сказать что-то на это. Он исчез в гостиной и вернулся оттуда со стаканом мутной жидкости.
Напиток оказался таким же отвратительным, каким Алек его запомнил, однако он послушно выпил его. В последние месяцы у Мака было немало возможностей приготовить это зелье. Несмотря на то, что общество считало Алека бессердечным убийцей и донжуаном, он тяжело переживал смерть Эдит и столько раз напивался до беспамятства, что и не сосчитать.
Может быть, именно поэтому его мозг разрушился, и он согласился служить Мэри Арден как племенной жеребец. А что ее извиняет? Честно говоря, Алек не мог понять, почему она все еще не замужем. Неужели в Оксфордшире нет мужчин? Она очень мила, привлекательна, умна, хотя немного вызывающа. Мэри в том возрасте, когда женщин должны баловать и защищать, однако Алек подозревал, что она не была бы счастлива, если бы ей пришлось опуститься до того, чтобы сидеть у камина и создавать улучшенные образцы вышивки. Она бы захотела говорить – черт, она бы захотела, чтобы ее голос принимали во внимание.
Алек высунул ногу из-под одеяла.
– Могу я помочь вам, милорд?
Можно подумать, тощий лакей сумеет поддержать его вес!
– Не говори ерунды! Я же сказал, что сам со всем справлюсь. Перестань болтать. Поезжай в Рейнберн-Корт и передай мой поклон Эвану.
Эван жил не в огромном доме, который по количеству комнат мог бы соперничать с отелем «Форзит пэлас», а во вдовьем флигеле на территории поместья. Эдит не хотела, чтобы рядом находился кто-то из братьев Алека. Впрочем, его она тоже видеть не желала, поэтому он и проводил большую часть времени в Лондоне. В последнее время он зависел от Эвана, который помогал ему управляться с поместьем, однако настало время снова вернуться к своим обязанностям. У Эвана хватает дел со своим спиртным заводом.
Каким же чертовым дураком был Алек, женившись на невинной девушке вдвое себя моложе и надеясь обрести с ней счастье! Во время светского сезона в Эдинбурге Эдит была дебютанткой, привлекавшей всех мужчин, которые видели ее светлые волосы и бледное лицо. Так что когда она остановила свое внимание на Алеке – точнее, не она, а ее родители, – ему казалось, что сон стал явью. Но вскоре все участники той драмы пробудились.
Фу! Негоже начинать день с такими мыслями. Алек встал с постели, и от этого движения в его голове сразу зашумело. Чертово солнце так и сияло, вода в реке сверкала, площадка для гольфа походила на зеленый бархат. Однако у Алека не было желания общаться с гостями отеля, потому что в его присутствии все разговоры сразу умолкали. С другой стороны, он с нетерпением ждал возможности поиграть вечером в карты с братьями Райкрофтами. По крайней мере они остались на его стороне даже тогда, когда копание в его грязном белье могло сильно увеличить продажи газеты.
Стоит ли побриться? Если он возьмется за это дело сам, то чего доброго, горло себе перережет. Надо будет Мака попросить, когда тот вернется. Но он может сам одеться для прогулки по вылизанным тропинкам, которые должны давать гостям ложное представление о том, что они вышли на «природу». Свежий воздух будет ему на пользу, поможет проветрить голову.
В качестве покаяния Алек спустился вниз по лестнице, а не на лифте; каждый шаг болью отдавался в его голове. Гости отеля группами отдыхали в вестибюле или завтракали на застекленных верандах. Возле отеля группу рыбаков поджидал старый драндулет. Алеку, как и любому мужчине, хотелось бы порыбачить, но он предпочитал выйти из отеля в одиночестве до начала дня. Так можно услышать тишину, увидеть, как просыпается мир. В Нагорье есть что-то святое, хотя не сказать бы, что в последнее время у него есть много причин верить в Бога.
Несколько ухоженных тропинок разбегались в разные стороны в лесу, а одна из них вела прямо к границам его владений и останавливалась у ворот, которые он построил своими руками. Алек ее и выбрал. Насвистывая что-то невнятное, он стал спускаться по извилистой тропинке, а его голова раскалывалась при каждом шаге. Ну и пускай, эта пытка поможет ему научиться не злоупотреблять семейным достоянием. Он становится слишком старым для таких вещей, а его голова и желудок уже не такие стойкие, какими были прежде.
Искусство фотографии стало развиваться с тех пор, как компания «Кодак Брауни» создала переносное оборудование, так что Алек ожидал встретить какого-нибудь любителя-фотографа, снимающего шотландскую листву или испуганную лисицу. Пока они не пытаются сфотографировать его буйное похмелье и продать снимок в «желтую» прессу, ему все равно. Каждый человек нуждается в хобби. Теперь, когда он исключил из обозримого будущего выпивку и падших женщин, ему надо подумать, чем заняться.
Мальчиком Алек бродил по здешним лесам с братьями; молодым человеком он охотился тут, когда его приглашал лорд Норткотт. Из-за финансовых просчетов этот человек был вынужден продать свою землю консорциуму, который строил отель «Форзит пэлас», и теперь, конечно же, охота тут была запрещена. Не годится, если беспечные гости станут возвращаться домой в гробах оттуда, куда они приехали за здоровьем. В результате дикая природа процветала, а Алек отвечал на жалобы своих фермеров-арендаторов. Может, осенью он и организует охоту, если только сумеет зазвать на нее кого-нибудь.
Алек сел на простую скамью, сделанную из бревна, закрыл глаза и, больше не видя красоты вокруг себя, сжал руками лоб, чтобы переключиться с одного вида боли на другой. Так Мэри Арден его и нашла.
– Доброе утро, милорд.
Алек был слишком изумлен, чтобы встать. Она была необычайно хороша в пятнистой тени от листвы – видение в белой блузке. Нет, конечно, не вся одежда на ней была белого цвета. Подол юбки, к примеру, был влажным, покрытым пятнами. Маленькая соломенная шляпка, подвязанная черной бархатной лентой, чуть съехала набок. И все равно сердце подскочило у него в груди.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
На ее розовом лице не появилось и тени смущения, словно прошлой ночи не было никогда, они не делали того, что сделали, и не говорили о том, что будут делать.
– Полагаю, то же, что и ты, – ответила она. – Я встала рано и отправилась на прогулку к водопаду. Ты знаешь, где это?
– Да. – Водопад находился в двух милях отсюда, недалеко от границ его имения. – Тебе не следовало так далеко уходить из отеля в одиночестве.
– Ничего не могу сказать про одиночество, но я согласна, что прогулка была долгой, – с сожалением проговорила Мэри. – Кажется, я проглотила какую-то мушку, а ботинки стали мне жать.
Алеку было известно, что модницы носили обувь на размер-другой меньше, чтобы казаться изящнее, но он видел ступни Мэри, и они были идеально пропорциональными телу.
– Надеюсь, ты не из тех девиц, которые становятся рабынями моды? – спросил он.
– Если ты спрашиваешь, подходит ли мне размер моих ботинок, я отвечу «да». Просто я не привыкла ходить так много, а ботиночки новые. На рассвете мысль о дальней прогулке казалась замечательной, но на деле все оказалось потруднее. Как ты думаешь, ты мог бы подвинуться на этом бревне, чтобы я присела рядом?
Вместо этого Алек встал, вдруг осознав, что ему следовало подняться в присутствии леди, как только он открыл глаза.
– Скамейка не очень удобная, – сказал он. – Можно было сократить расходы и сколотить скамейки из поваленных деревьев, вместо того чтобы покупать готовые. К тому же, думаю, в этой скамье прячутся всевозможные насекомые.
– Меня она вполне устроит – как и муравьи, и все прочее. Еще недавно я присаживалась на валун, так что скамья – это шаг вперед. – Мэри радостно вздохнула, расправляя смявшуюся юбку. – Но мне не кажется, что кто-то тут пытался сокращать расходы. Отель просто великолепен.
Алек оглянулся. Над деревьями виднелись открытые башни и башенки. Отель на его «насесте» можно было увидеть с расстояния многих миль вокруг.
– Так и должно быть, – кивнул он. – Строительство отеля обошлось больше чем в сто тысяч фунтов стерлингов.
– Боже правый! Но откуда у Бауэра столько денег?
– У него есть партнеры, но я думаю, тебе известно, каким образом он оплатил свою долю. Можно было бы даже сказать, что и я отчасти вложился в его строительство, – печально добавил он.
– Он шантажировал твою жену?
Алек покачал головой.
– Нет – почти до самого конца. Само собой, я отправлял ему деньги на «лечение». Много денег. Она почти каждый день приезжала сюда – то для одного, то для другого. – Алек был почти уверен, что изящная Эдит не пошла бы по этой тропинке, чтобы попасть в отель, а если бы и сделала это, то гости решили бы, что встретили сказочную фею. Ее серебристо-светлые волосы, бледные глаза и хрупкое тело могли заворожить незнакомого человека.
– О, Алек!
Ему не понравилось сочувствие в голосе Мэри.
– Да, я был дважды дураком, – сказал он. – Но я был готов заплатить любую сумму, лишь бы здоровье Эдит улучшилось. Она была такой нервной. Такой изменчивой.
Мэри посмотрела ему в глаза.
– Судя по описаниям, мне она кажется абсолютно испорченной, – сказала она.
Алек теперь тоже это понимал. Но сначала и его заворожила ее странная красота, и он хотел ее, как хотели все остальные мужчины, которые знакомились с Эдит под бдительным присмотром ее родителей.
Ее родители должны были знать, что она непростой человек, однако они предпочли обвинить Алека в произошедшем. И он сам винил себя.
Алек был вынужден отвести взгляд от ярких ореховых глаз Мэри. Временами ему казалось, что она видит слишком много.
– Потерянного не воротишь, мисс Арден. Может быть, вы позволите расстегнуть пуговки на ваших ботинках?
– Что? Здесь, в лесу? Полагаю, у тебя нет с собой крючка для застегивания ботинок?
– А он мне и не нужен, – заявил Алек. – С каких только женщин мне не доводилось снимать одежду за двадцать лет! – Ей ведь уже известно о нем самое плохое – как и всем.
Мэри покраснела.
– Ни к чему хвалиться такими вещами, – вымолвила она.
– Почему бы и нет? Разве не по этой причине ты выбрала меня для своего приключения? – Алек приподнял брови, и лицо Мэри стало еще краснее.
– Ш-ш-ш, – прошептала она. – Тебя могут услышать!
Алек оглядел тропинку сверху донизу. Он слышал пение птиц, но ни шагов, ни разговоров не доносилось.
– Думаю, мы в безопасности. Пока что. В лесу с полдюжины тропинок. Но нас не должны видеть вместе. Мне казалось, это одно из твоих же правил.
– Тогда отпусти меня, – попросила Мэри.
– Нет, пока я не взгляну на твои раны. – Он снова уселся на бревно.
– Нет у меня никаких ран! Мне просто нужно вернуться в комнату и приложить к ногам немного мази!
– А-а, этой твоей любимой мази! Думаю, тебе будет приятно узнать, что она оказалась весьма эффективной. – Вчера вечером он смазал мазью ожоги перед тем, как напиться до беспамятства, а поутру сделал это еще раз – перед прогулкой.
– Хорошо. – У Мэри был такой вид, словно она пытается решить какую-то серьезную проблему. Наконец она со вздохом положила ему на колено свою маленькую ножку.
– Такие ботинки предназначены для прогулок в городе, девочка моя, – сказал Алек. – А сейчас ты в Нагорье. Нужно купить тебе подходящую пару грубых башмаков.
– Я же не задержусь здесь надолго, так что и обувь специальная мне не понадобится, – напомнила барону Мэри.
– Жаль, – пробормотал Алек, расстегивая пуговицы и бросая ботинок на землю. Ее чулок был влажным, но, что примечательно, пахло от него лимоном. «Букет Бленхейма», если он не ошибается. Ему всегда нравился ее запах, и, выходит, это из-за того, что она пользуется таким же одеколоном, как он! Одеколоном для джентльменов. Нет, мисс Арден все-таки необычная леди.
– Пожалуй, ты не позволишь мне спустить твой чулок, – предположил Алек.
Мэри сложила руки на своей пышной груди – на нее куда приятнее смотреть, чем на его лакея Мака, когда тот принимал такую же позу.
– Разумеется, нет, – заявила она.
– Тогда я просто пощупаю тебе ногу. Где болит? Здесь?
Мэри поморщилась.
– Готов биться об заклад, что это волдыри. Не удастся тебе потанцевать.
Мэри пожала плечами.
– А я и не танцую.
– Что? Никогда?
– Нет, с тех пор как я покинула Академию для молодых леди Эмброуз. У нас был учитель танцев, но я ушла, так и не успев многому научиться. Брат захотел, чтобы я работала в магазине, когда наши родители умерли.
Он услышал в ее голосе сожаление.
– В Рейнберн-Корте я научу тебя танцевать. – Если постараться, он может напеть вальс. В его доме даже был бальный зал, который не использовали уже несколько десятилетий. Надо будет попросить кого-нибудь привести в порядок полы. Да он это сделает ради удовольствия подержать Мэри Арден в объятиях.
– Я слишком стара для танцев.
Алек нажал пальцем на ее пятку, и Мэри невольно вздрогнула. Он никогда не уделял большого внимания женским ножкам, но, похоже, Мэри в восторге от массажа ступней.
– Человек не может быть слишком стар для танцев, – заявил он.
– Я не захочу терять там время, – сказала Мэри. – Не думаю, что меня вдруг начнут приглашать на балы.
– Кто знает… – Алек вспомнил молодость, проведенную в компании ленивых богачей. За долгие годы в Лондоне и Эдинбурге он посетил слишком много балов, старательно избегая исполнять этот танец с тремя шагами в каждом такте с молодыми леди. До появления Эдит в его жизни. Прежде он интересовался только абсолютно неподходящими молодыми особами.
А тем временем бедняжка Мэри трудилась в поте лица в семейной бакалейной лавке, ни с кем не флиртуя, не имея даже возможности накупить себе всяких безделушек. И Алеку хотелось сейчас ее хоть как-то развлечь – развлечь в прямом смысле слова, без секса. Он слегка сжал пальцы ее ноги.
– Другую ножку, мисс Арден, – велел Алек.
– А вдруг я не смогу снова надеть ботинки?
Алек усмехнулся:
– Что ж, тогда мне придется нести тебя до отеля на руках. Я буду рыцарем прекрасной дамы, у которой стерты ноги.
Мэри вложила вторую ногу в его ладони.
– Это недопустимо, и тебе это известно, – заметила она. – Нас не должны видеть вместе, не забывай!
– Не будь такой ворчуньей, – проговорил Алек, снимая с нее второй ботинок. – Если ты не захочешь расслабиться и отдаться удовольствию, то я не буду массировать твою ногу. – Он стал быстро разминать ее ступню, и Мэри закрыла глаза и… рот.
Алеку нравилась ее реакция на его действия. Он не чувствовал себя нелепым или неуклюжим, несмотря на то, что Мэри была настолько меньше его. Похоже, она не боялась ни его, ни того, что он сможет с нею сделать, когда они подтвердят свою странную дружбу. Она в буквальном смысле слова доверилась его рукам.
Мэри Арден – самая удивительная женщина. Она заслуживает того, чтобы танцевать.
Ее ресницы гораздо темнее волос, а их кончики золотистого цвета, и они трепещут всякий раз, когда он обводил рукой круг на середине ее ступни. Когда его рука пару раз пробежала по лодыжке Мэри, ее губы чуть приоткрылись, но больше она ничем не выразила своего неудовольствия. Рука Алека поднималась все выше, к подвязке. Над ней ее мягкая кожа была обнажена, но он не решался прикасаться к ней. Пока.
Он наблюдал за тем, как она плавится от его прикосновений, как ее тело начало медленно покачиваться, пока Мэри едва не упала на скамью. Алек втащил ее себе на колени, не стесняясь эрекции, не замечая нежной кожи ее бедер.
Алеку было нужно снова поцеловать ее, но ему помешали поля шляпки. Он потянул ее, однако шляпная булавка крепко держала головной убор на месте. Мэри настолько отдалась чувству блаженства, что не могла прийти ему на помощь, так что Алеку оставалось лишь поднырнуть под поля шляпки и похитить у нее поцелуй. Времени на церемонии у него не было – кто-нибудь мог в любое мгновение прийти сюда.
Поэтому поцелуй был быстрым, но обжигающим. Алек до кончиков пальцев собственных ног в сапогах ощутил это, так что ему оставалось надеяться только на то, что он сам не упадет на скамью.
Глава 15
Проклятие! Это происходит с нею снова, и она не может сказать «нет» или хотя бы попытаться остановить его. Похоже, хочет за два дня наверстать упущенные за всю жизнь поцелуи.
Она была абсолютно уверена в том, что Алек весьма искусен в поцелуях, если ее предательское тело может выразить свое мнение по этому поводу. Мэри одновременно чувствовала жар и холод, ее бил озноб, словно она больна, но какой-то весьма приятной болезнью. Здесь, в лесной тиши, ей не нужны доктора в белых халатах. Не нужен эфир, чтобы усыпить ее, потому что она уже почти лишилась чувств, отдавшись блаженству его поцелуя. Он прижимал ее к себе, и она чувствовала себя в безопасности рядом с ним; Алек приподнял ее лицо, и она была готова повиноваться ему. Закрыв глаза, Мэри приоткрыла рот и стала повторять все ласки Алека, полизывая и посасывая его губы.
Она просто не знает, как это назвать, потому что слова «полизывать» и «посасывать» ей как-то не нравились, не говоря уже о слове «покусывать», хотя Алек покусывал ее губу так нежно, что это вызвало целый взрыв наслаждения в ее теле. Мэри хотелось сорвать с себя всю одежду немедленно, не дожидаясь понедельника, – глупее затеи не придумать. Забыв о здравом смысле, она босая сидит посреди леса в объятиях известного донжуана. Доступная. Возбужденная. Обезумевшая.
Один из них должен остановиться, но, подозревала Мэри, это будет не она. Ведь она сама принялась расстегивать пуговицы его куртки. Оказавшись, по сути, в ловушке его медвежьих объятий, она ничуть не возражала против этого. Мэри чувствовала себя чудесно, разве только раздражающая боль в ступнях немного досаждала ей. Но тут тонкий лучик тревоги прорвался сквозь пелену ее страсти, и она толкнула Алека в грудь.
Отпрянув, он опустил на нее затуманенный взор.
– За что? – спросил Алек.
– Кто-то идет! Неужели ты не слышишь? Шум такой, будто приближается стадо слонов.
– Черт!
Мэри осталась в одиночестве на скамье, а Алек быстро скрылся лесу. Боже, он был стремителен, как бегущий олень, полы его расстегнутой куртки летели по воздуху следом за ним. Едва Алек исчез за поворотом тропинки, как Мэри увидела двух детей с гувернанткой.
– Д-доброе утро, – поздоровалась Мэри, пытаясь улыбнуться.
Дети – румяный мальчуган и бледная девочка постарше – улыбнулись ей в ответ. Няня оглядела Мэри, от сбившейся набок шляпки до грязного подола и ног в одних чулках, с нескрываемым ужасом.
– Мисс, с вами все в порядке? – спросила она.
– Нет, не в-все. Эти чер… дурацкие ботинки. Они новые, знаете ли. Снимая их, я надеялась получить хоть какое-то облегчение, но теперь я не уверена, что смогу снова надеть их.
Молодая женщина понимающе кивнула.
– У меня то же самое. Никогда не знаешь, что понадобится с этими двумя. – Гувернантка бросила на детей мрачный взгляд, и Мэри мгновенно почувствовала симпатию к ним. Из просторной сумки был извлечен обувной крючок, и Мэри взялась за дело. Ее ноги были в агонии, зато хоть ей не придется возвращаться в свою комнату в разодранных чулках. Она неуверенно встала.
– Спасибо вам большое, – сказала Мэри. – Хорошей прогулки.
– Хотите мы проводим вас в отель? – предложила гувернантка. – Люди могут невесть о чем подумать, увидев вас.
– Что вы имеете в виду? – неуверенно спросила Мэри.
– Пенни, Джон, идите поищите интересные камни. Вы можете сделать двадцать шагов, Джон и Пенни, и эти шаги могут быть гигантскими, только не бегите. – Как только дети пошли вниз по тропинке, причем Джон при этом громко кричал, гувернантка промолвила, понизив голос: – Должна признаться, мисс, у вас такой вид, будто вас изнасиловали. К вам не приставал мужчина?
– Да что вы, нет! – Перед внутренним взором Мэри появилось широкое авеню, ведущее к ночному приключению. Она опустила глаза. – Это был не просто мужчина, а доктор Бауэр. Мой доктор. Возможно, в этом нет ничего плохого, но он подошел ко мне… и… поцеловал меня! А что, заметно? – Она провела пальцем по припухшим губам, старательно делая вид, что умирает от стыда.
Няня нахмурилась.
– Ваш доктор? – спросила она. – Тот самый, который владеет отелем? Это нехорошо.
– Он пошел за мазью для моих ног, – объяснила Мэри. – Может быть, на него подействовали силы природы. Леса, знаете ли. Как вы думаете, здесь есть банши [3]и домовые? Сверхъестественные существа, заставляющее человека делать что-то неподобающее против его воли? Я читала о чем-то таком в народных сказках.
– Все это ерунда! И не говорите ничего подобного при детях, иначе я лишусь ночного сна. Пора идти! – закричала она.
Пенни и Джон вернулись с несколькими камушками, один из которых Джон попытался засунуть в рот, но Пенни его остановила.
– Мы проводим вас. На всякий случай, – сказала гувернантка. – Меня зовут Элайза Лоуренс, а это мисс Пенелопа Херст и ее брат Джонатан.
– Здравствуйте. – Мэри наклонилась, чтобы пожать грязные ручки детей. – Ваш папа – известный барристер?
Пенни кивнула. Это та самая дочка, больная астмой, о которой говорил Оливер. Бедняжка! Она слегка запыхалась, но не задыхалась. Считается, что чистый горный воздух полезен астматикам.
Должно быть, мисс Лоуренс не просто находить подходящие занятия для таких разных детей. У Джона Херста такой вид, будто ему нужна собственная нянька. Он был весь взъерошенный, и от него исходила энергия, как от непоседливого щенка. Неудивительно, что гувернантке приходится носить с собой обувной крючок и что там еще лежит в ее огромной сумке.
Дети поспешили вперед, а мисс Лоуренс сжала руку Мэри.
– Надеюсь, этот человек не представляет опасности для Пенни? – спросила она. – Он назначил ей прием в понедельник.
– Не думаю. – Алек ни слова не говорил о том, что Бауэр интересуется еще и несозревшими девочками, хотя вкусы очень многих мужчин влекут их в этом ужасном направлении. – Только нужно, чтобы ее сопровождали вы или ее мать. – Если повезет, Бауэра в понедельник тут уже не будет.
– Мать Пенни умерла, так что, боюсь, мне самой придется вести ее на прием к врачу.
– Что ж, тогда посоветую вам быть начеку. Мне кажется, Бауэр проявляет интерес к незамужним молодым женщинам.
– Нет уж, со мной у него ничего не выйдет. – Вынув из сумки устрашающего вида шляпную булавку, Элайза Лоуренс помахала ею в воздухе.
– Вам нравится ваша работа, мисс Лоуренс? Вы счастливы? – спросила Мэри, переводя разговор на тему, которую она знала лучше всего.
– Не совсем. Была бы счастлива, если бы нужно было заниматься только Пенни: она – сущая овечка, когда не болеет. Но Джонатану нужна куда более крепкая рука, чем у меня. Я люблю детей, но, по правде говоря, я бы предпочла работу в офисе. Я закончила курсы секретарей и могу аккуратно вести дела, все организовывать. Вообще-то я была одной из машинисток мистера Херста, пока ему срочно не понадобилась гувернантка. Я занимаюсь его детьми уже год, и, похоже, у него даже в мыслях нет заменить меня.
Мэри это не удивляло. Мисс Лоуренс – очень хорошенькая блондинка. В адвокатском офисе она только отвлекает клерков, а вот за столом во время завтрака смотрится отлично.
– Так почему же вы не уходите? – спросила она.
– Мне нужна работа, – ответила мисс Лоуренс, пожимая плечами. – Моя мать плохо себя чувствует, а мне щедро платят. Но я уверена, что окажусь на улице, если мистер Херст решит снова жениться. Ни одна жена не захочет жить со мною под одной крышей, несмотря на то, что мистер Херст всегда вел себя как джентльмен. Не думаю, что он вообще знает, как я выгляжу, потому что его голова забита гражданскими правонарушениями и краткими письменными изложениями дел, с которыми он выступает в суде.
Должно быть, этот человек либо близорук, либо женат на своей работе. Сунув руку в свою сумочку, Мэри вынула оттуда визитную карточку.
– Когда вернетесь в Лондон, обратитесь в агентство «Ивенсон эдженси», – посоветовала она. – Миссис Ивенсон найдет для вас идеальную работу. Она всегда находит.
Элайза Лоуренс добавила визитку к куче разнообразных вещей в своей сумке.
– Благодарю вас, мисс. Но я даже не знаю вашего имени!
– Прошу прощения, что не представилась. Меня зовут Мэри Арден, я приехала сюда с тетей и братом.
– О! Кажется, мистер Херст собирается сегодня вечером играть с вашим братом в карты.
– Неужели? Оливер говорил мне, что он что-то такое планирует.
Миновав последние деревья, они вышли на холмистый газон. Игра в крокет была в разгаре, а с расположенных внизу теннисных кортов было слышно, как ракетки бьют по теннисным мячам. Мэри никогда особо спортом не увлекалась – а сейчас она и подавно едва могла ходить, – а потому не интересовалась тем, какие спортивные развлечения предлагают гостям в отеле. Извинившись, мисс Лоуренс побежала следом за Джонатаном, и Мэри стала раздумывать над тем, как провести оставшуюся часть дня.
Если бы она находилась дома, то что стала бы делать в субботу? Сидела бы за письменным столом, просматривая письма и счета. Офис работал шесть дней в неделю, но она редко проводила встречи с перспективными клиентами или претендентами на работу по субботам. Когда она брала выходной, чтобы сходить в музей или хотя бы в магазин? Работа и отсутствие развлечений превращали Мэри в очень скучную девушку.
Она прошла через заполненную гостями веранду, где официанты подавали чай с плюшками. Поскольку Мэри съела плотный завтрак, вдохновивший ее на злосчастную прогулку, во время которой она надеялась хоть немного растрясти его, у нее не возникло желания задержаться. Пейзаж за окнами открывался замечательный, но сверху он был просто потрясающим. Поднявшись вверх на лифте, Мэри пешком преодолела несколько ступеней, ведущих в башню для леди. Здесь было безлюдно, что вполне устраивало Мэри в ее состоянии.
С четырех сторон башни можно было разглядеть окрестности на много миль вокруг. Река поблескивала вдалеке, маленькие фигурки мужчин, стоявших в воде, бросали приманку крохотным рыбкам. Клубы дыма в воздухе возвестили о прибытии утреннего поезда, который привез в отель новых гостей. Ближе к отелю, у входа для прислуги, выстроился целый ряд повозок со свежими продуктами, вокруг которых суетились лакеи и горничные. Отель представлял собой гигантское предприятие, поддерживающее местную экономику, и Мэри очень надеялась, что разоблачение Бауэра не скажется на его процветании. Наверняка можно найти другого доктора, который не станет губить уязвимых женщин.
Мэри набрала полную грудь свежего воздуха. Кто не захотел бы жить здесь в течение полугода? Отель закрывают на зиму, но иногда гостей перестают принимать уже в октябре, если рано выпадает снег. В воздухе чувствовалась прохлада, несмотря на солнечное июньское утро.
Мэри облокотилась о перила, и порыв ветра тут же стал срывать ее шляпку. Нет, она должна немедленно спуститься вниз и привести себя в порядок, ведь она помнит, с каким испугом смотрела на нее мисс Лоуренс. Однако она выискивала кое-кого во всей этой красоте и суете внизу.
Наконец она увидела его – он вышел из леса, одернул на себе куртку и вынул из кармана клетчатое кепи. Интересно, как далеко он убежал вниз по тропинке, прежде чем решил, что можно без опаски вернуться? Добрался ли до водопада, от красоты которого, была уверена Мэри, захватывало дух? Возможно, водопад так великолепен, что пойти к нему можно, забыв о стертых до мозолей ногах. Он-то, конечно, видел его сотни раз, ведь он тут вырос, и его земля граничила с землями отеля. Считает ли он здешние виды чем-то само собой разумеющимся? Он – человек привилегированный, привыкший ко всему лучшему. Так что, возможно, эти деревья, горы и реки ничего для него не значат.
Мэри подняла руку. Разумеется, он ее не видел. Мэри привыкла к тому, что ее не замечают, но сегодня ей очень хотелось, чтобы лорд Алек Рейнберн поднял глаза и понял, что кто-то за ним наблюдает.
Глава 16
Мэри была как на иголках. Если доктор Бауэр послушает ее сердце, ему наверняка захочется уложить ее в больницу. Она так нервничала прошлым вечером, что не решилась навестить тетю Мим, понимая, что той будет достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять, что произошло между ней и лордом Рейнберном. Сегодня днем Мэри чувствовала себя ненамного лучше, несмотря на то, что помылась и сняла с себя грязное платье. Слишком ярко сияли ее глаза, слишком жарко пылали щеки, а губы казались потрескавшимися от поцелуев, несмотря на чудодейственную мазь. Мэри казалось, что горят даже кончики ее волос. Она могла бы повесить на себя табличку с надписью: «Находится в процессе обольщения».
Но именно об этом ей надо потолковать с тетей Мим. Мэри тихонько постучала в ее дверь, надеясь, что та не дремлет. Мэри было известно, что тетя Мим с утра проходила курс водолечения и что такой вид терапии действует очень расслабляюще.
Вернее, действовал до тех пор, пока к ней не пробрался Алек Рейнберн, прикоснулся к ее полуобнаженному телу и перевернул весь ее мир.
К тете в комнату ее пустила Гамблен.
– Я рада, что вы здесь, мисс Мэри. Миссис Ивенсон заждалась вас вчера.
– Я… У меня был очень занятой день, и я просто измучилась. Как она себя чувствует?
Горничная усмехнулась.
– Я бы сказала, что она очень раздражительна – после этой утренней новости. Точно такая же, как прежде. Идите взгляните.
Господи! Неужели тетя Мим узнала о ее договоренности с Алеком? Мэри не была уверена, что сможет ей все объяснить. По крайней мере события этого утра были случайными.
Тетя сидела в своем инвалидном кресле у окна спальни. Миссис Ивенсон не любовалась окрестностями, а писала что-то на фирменной почтовой бумаге отеля. На столе лежало расписание поездов, а ее чемодан стоял открытым на полу. Вещей в шкафу не было, черные платья и содержимое комода валялись на стеганом покрывале, ожидая, когда их завернут в папиросную бумагу.
– Что это означает? – спросила Мэри.
– Утром мы получили маркониграмму от Харриет, – отозвалась тетя Мим, не поднимая головы и продолжая что-то яростно писать. – Точнее, от бедного отца Харриет, я бы сказала. Я почти ничего в ней не поняла, так разъярен он был. Она в больнице. У нее что-то вроде пери… пери-чего-то.
– Перитонит? Это ужасно! – Из-за приступа аппендицита перенесли коронацию монарха.
– Именно так. Ей сделали операцию, но она еще бог знает когда сможет приступить к работе! Я должна возвратиться в Лондон. Думаю поехать утренним поездом. Я смогу спать всю дорогу, так что к утру в Лондоне буду совсем отдохнувшей.
– Но…
Тетя подняла измазанный чернилами палец.
– Никаких «но»! Ты остаешься здесь, чтобы завершить дело, за которое мы взялись, а Оливер привезет тебя, когда все закончится. Но боюсь, тебе придется обойтись без Гамблен.
Мэри обходилась без горничной первые двадцать пять лет своей жизни.
– Но вы выдержите?
– Поездку или свой бизнес? Я бы сказала, выдержу! Здешний отдых, каким бы коротким он ни был, пошел мне на пользу. Я совершила поездку, не испытывая большого дискомфорта. Общалась с людьми. Думаю, пора мне вновь спускаться вниз в моем агентстве. Что с того, что клиенты увидят меня с тростью или в инвалидном кресле? Я, конечно, женщина пожилая, но еще не мертвая. У меня еще полно сил! Не исключаю, что мы даже оборудуем наше здание лифтом! На нашем счету в банке полно денег – и все благодаря тебе.
Мэри с трудом сглотнула – такой поворот событий изумил ее.
– Так вы меня уволите, да? – спросила она.
Тетя Мим подняла глаза.
– Уволить? Тебя? Не говори глупостей! Твоя работа за четыре года неоценима. Ты мне необходима. Ты играешь, почти ничего не получая за это. Господи, да ты напоминаешь меня в молодости и не потому, что похожа на Ивенсонов! И знай: когда меня не станет, агентство унаследуешь ты, а не твой брат Альберт. Ты же не захочешь вернуться в Оксфордшир и снова на него работать?
Что за ужасная мысль?!
– Нет, конечно, – ответила Мэри.
– Что ж, тогда мы с тобой придумаем, каким образом представить тебя клиентам. Мой кабинет достаточно велик, чтобы поставить туда письменный стол партнера. Когда мы будем назначать кому-то встречу, ты сможешь сидеть за ним. Увидев, что я безоговорочно тебе доверяю, люди станут обращаться к тебе, невзирая на твою молодость. Мы все на следующей неделе обсудим, когда ты вернешься.
– Кстати, о возвращении, тетя Мим, – заговорила Мэри. – Лорд Рейнберн пригласил нас всех в Рейнберн-Корт, чтобы мы оценили его прислугу. Он хочет, чтобы агентство помогло ему подобрать новых слуг. Но теперь, по-моему, мне не следует туда ехать. – Мэри старалась говорить обо всем этом уверенно и спокойно. Нельзя же скучать по тому, чего никогда не видела, не так ли?
Тетя Мим вновь взялась за свое письмо.
– Не говори ерунды, – заявила она. – Разумеется, тебе следует туда поехать. Вы с Оливером вполне способны обо всем позаботиться без моего присутствия. Если хочешь, проведи там еще несколько дней. Заодно узнаешь, что ему нужно.
Мэри знала, что нужно ей самой. Но ее тревога за тетю была непритворной.
– Вернусь, как только смогу, – пообещала она.
Тетя Мим отмахнулась от нее.
– Обо мне не беспокойся! Ты заслуживаешь хорошего отдыха. А здесь так мило. Очень жаль, что ты не сможешь занять мой номер, но, насколько я понимаю, после сегодняшнего вечера твоей репутации придет конец. Люди могут быть так жестоки. Весь этот миф о Еве – всегда виновата женщина. Лилит. Саломея. Далила. Так что не заставляй меня переживать. Да, будет лучше, если ты уедешь в Рейнберн-Корт, как только вся эта история с Бауэром будет позади. Наслаждайся жизнью! Ты ведь не очень боишься предстоящего вечера? Я тут кое-что написала.
Тетя Мим передала ей листок, над которым она только что корпела. Похоже, это была инструкция, как обезвредить Бауэра, если помощь запоздает. Были даже иллюстрации.
– Я давала такие же советы герцогским дочерям, – сказала миссис Ивенсон. – Знаешь, они говорят, что мне следует написать книгу. И все они в конце концов счастливо вышли замуж. – В прошлом году агентство «Ивенсон эдженси» нашло третьего мужа для младшей и самой непокорной из них. Так что, как ни смотри, все в конце концов оказались довольны.
– Честь и хвала вам за это, – заметила верная Мэри. Она слышала все рассказы о пяти трудных дочках герцога.
– Так и есть. Герцогиня была безнадежна, бедняжка! Попытки произвести на свет мальчика вымотали ее, и когда он, наконец, родился, она была разочарована, как тебе известно. Моя интуиция никогда меня не подводила, и я верю, что ты унаследовала ее от меня. Ты не смогла бы сделать того, что сделала за последние несколько лет, если бы интуитивно не понимала людей.
Читать бесплатно другие книги:
