Любовь и верность Робинсон Мэгги

– Что? – Мэри была уверена, что Джозефу Бауэру не захочется вальсировать с ней.

– Tantzen, ja? [7]– Алек поднял руки и подмигнул ей.

– Это ни к чему, Алек, – проговорила Мэри. – Ты ведешь себя глупо.

– Кто знать, о чем этот мужчина попросить тебя, моя дорогая? Надо подготовить себя.

– Я не готова сейчас танцевать, Алек! Ты же знаешь, что я стерла ноги.

– Ах-ах! Но я есть доктор. Позволь мне смотреть твои ноги.

Мэри испытывала раздражение и удивление одновременно.

– Ты не доктор, к тому же ты пришел не для того, чтобы попрактиковаться, да я и не могу представить себе, что Бауэр попросит меня снять туфли.

– Почему бы и нет? Мы, мужчины, хотеть всех женщин раздеваться. Надо же с чего-то начинайт.

– Я не собираюсь снимать туфли, – заявила Мэри. – И я сказала тебе об этом, как только пришла.

Алек вздохнул.

– Отлично. Я есть безутешный, но я потерпеть, фройляйн Арден. Никогда не встречать такой робкая и милая женщина. Пожалуйста, сказать, что вы разделяйт мое восхищение.

– Д-да, наверное. В-вы очень милы.

– Говорить это так, чтобы я поверить, иначе я вставать и уходить, и у вас нет шанса покричать от души.

– Черт возьми, Алек! Я не собираюсь с тобой заигрывать! Ты – это ты, а не Бауэр. Уверена, что вечером у меня все получится гораздо лучше, когда дойдет до дела. – Мэри без труда несколько раз обманывала Бауэра, когда разговаривала с ним, но сейчас ей на ум не приходило ни единой реплики, ни единой шутки. Таков уж Алек – похоже, он заставит ее «оцепеняйт, даже не попытаясь шутить».

Вид у него был скептический.

– Вы знать, почему я приходить. И давай не идти вокруг да около. Я хотеть брать тебя на руки и бросайт на кровать.

У Мэри подвело живот.

– Нет, этого не может быть, – пролепетала она.

– Нет, это так есть!

Алек подхватил ее и уложил на кровать, прежде чем она успела подумать о его глазных яблоках или о мужском достоинстве. Ее шляпа слетела, несмотря на шпильки, и она безуспешно попыталась сползти с кровати. Не успела Мэри понять, что он нависает над ней, в его глазах вспыхнул маниакальный огонь.

– Ты хотеть меня. Ты знать, что это так.

Вся беда в том, что он прав. Но она должна думать, что так бесцеремонно с нею себя ведет этот буйный Бауэр, – Господи, да как она может прибегать к аллитерации, когда ее добродетель под угрозой?! Она просто обязана сделать что-нибудь, чтобы избавиться от него! Мэри робко толкнула Алека.

– Это все, на что ты есть способна?

– Я не хочу делать тебе больно.

Этот ужасный человек рассмеялся приятным низким смехом. Его рот был совсем близко от нее, и Мэри разглядела, что у Алека прекрасные зубы.

Внезапно он откатился в сторону, и между ними образовалась неприятная пустота. Лежа на спине, Алек взял Мэри за руку, чтобы она не встала. Она по-прежнему была в черных лайковых перчатках, но ощутила тепло его пальцев, проводящих круги по ее ладони.

– Видите, моя дорогая мисс Арден, как легко вами манипулировать. Вы должны были ударить меня или закричать. – В его голосе не осталось и следа венского акцента.

– Да я бы закричала, если бы ты был настоящим Бауэром, но ты же не он, – сердито проговорила Мэри. – И я не думаю, что стоило заводить этот разговор об одежде.

– Да ты даже виду не подала, что хочешьзакричать!

Черт бы побрал его самодовольную бритую физиономию! Он прав. От его близости что-то в ней изменилось, а ее мозг превратился в кашу.

– Уверяю тебя, кричать я умею, и я непременно закричу, когда возникнет необходимость. И еще я уверена, что доктор Бауэр не будет таскать меня сегодня, как тряпичную куклу. А ты именно так вел себя со своими любовницами? Только сила, и никаких ухаживаний, никакого изящества?

Алек пожирал ее глазами. Господи, да он свиреп, даже без бороды.

– Да я ухаживаю ничуть не хуже любого другого парня.

– Докажи! – Эти слова вырвались изо рта Мэри без ее обычной осторожности.

– Да мне не нужно доказ… О черт! Хорошо. Ты получишь то, о чем просишь, невыносимая ты женщина! Лежи спокойно и не говори ни слова. – Алек пугающе близко пододвинулся к Мэри.

– Я не хотела делать что-то прямо сейчас.

– Слишком поздно что-то объяснять, – заявил он. – Мне был брошен вызов, а я всегда отвечаю на вызовы. – Алек поднес ее руку в перчатке к своим чреслам.

Боже!

– Но ты не… Не хочешь же ты…

– Ш-ш-ш… Я же сказал: молчи! Но в конце ты можешь немножко покричать.

Он привлек ее еще ближе, от разделявшей их одежды исходил тропический жар. Потом Алек приподнял подол ее платья и нижние юбки, подставляя ее бедра под прохладный горный ветерок, врывавшийся в комнату сквозь открытое окно.

– Алек! – Голос Мэри напоминал кваканье лягушки.

– Ш-ш-ш… Позволь мне доставить тебе удовольствие. С изяществом. И это будет недолго – у нас просто нет времени.

Его палец пробежал под подвязкой, пришитой к корсету, к верхней части ее чулок, но Алек даже не попробовал снять их. Ее ноги будут в безопасности, чего не сказать об остальном ее теле. Потом его рука поднялась к разрезу на ее короткой комбинации, и у Мэри перехватило дыхание.

– Ты пользуешься «Букетом Бленхейма».

Мэри покраснела. Она обрызгалась «Букетом…» с головы до ног, несмотря на то, что это был мужской одеколон.

– А теперь я буду целовать тебя и в это же время прикасаться к тебе. Ты даешь мне на это разрешение?

Голос Алека звучал очень серьезно. Мэри кивнула. Она не смогла бы шевельнуть языком, даже если бы ее жизнь зависела от этого. Она закрыла глаза в ожидании поцелуя и почувствовала, как прогнулся матрас.

Мэри была поражена, ощутив его поцелуй совсем не в том месте, в котором она ожидала. Алек отодвинул отороченный кружевами шелк, раздвинул нежные складки ее лона, и кончик его языка коснулся крохотного узелка, изнывающего по его прикосновениям. Мэри действительно вскрикнула, но совсем тихонько. Скорее от удивления, чем от чего-то иного, но Алек тут же остановился.

– Могу я продолжить? – спросил он.

– О, перестань разговаривать! – пробормотала Мэри, отказываясь посмотреть на его приподнятое лицо. Ей не хотелось становиться соучастницей Алека, но так уж вышло. Она видела картинки таких ласк в библиотеке лорда Харвуда, когда ждала его. Мэри не рылась в его вещах – китайская настольная книжица лежала открытой на письменном столе. Мэри было нелегко сохранять сдержанный вид, когда он робко объяснял ей, что ему нужна невинная молодая жена для продолжения рода Харвудов. Еще тогда она заподозрила, что его жена могла бы стать очень счастливой, если Харвуд намеревался последовать примеру книжной иллюстрации.

– Я к вашим услугам, моя дорогая мисс Арден. – Мэри представила волчью усмешку Алека, человека абсолютно уверенного в своих сексуальных способностях, который проделывал все это множество раз со своими беспомощными, счастливыми жертвами. Его язык и нежные пальцы вновь заскользили по чувствительным местечкам, о существовании которых Мэри и не догадывалась. Она, конечно, чувствовала себя глупо, но она всегда быстро всему училась. И ей не нужно было много практики для того, чтобы позволить себе наслаждаться этой изысканной атакой на ее чувства.

Ей стало жарко, ее кровь закипала в жилах, отчего даже лицо у нее стало пощипывать. Одна дрожащая рука сжала складки юбки, другая удерживала темноволосую голову Алека на месте, чтобы он продолжал свой грешный поцелуй. Его черные волосы под ее пальцами казались грубыми, а вот язык, обводящий кругами загадочный узелок, – гладким и гибким. Алек тоже держал ее, и теперь его палец проник в ее лоно. Он проскользнул в него так осторожно, что Мэри почувствовала лишь плавящийся жар и очень мягкое давление. Что еще более приятное он сможет сделать в понедельник?

И стоит ли ждать так долго? Мэри сейчас была на грани чего-то, она напрягалась и сжималась в одно и то же время, что немного смущало ее. Теперь она пожалела о том, что не сняла ботинки. Ей хотелось согнуть ступни дугой, поджать пальцы и выгнуться всем телом. Корсет и одежда превратили ее в мумию, хватающую ртом воздух и рвущуюся к чему-то неуловимому на краю ее затуманенного сознания.

Движения Алека становились все стремительнее, он осторожно прихватил губами ее разбухший бутон. Давление его пальца стало сильнее, и наконец Мэри сорвалась с этого края, не в состоянии думать о чем бы то ни было. Из ее груди вырвался какой-то абсолютно не знакомый ей звук, которого она застеснялась. Услышав его, Алек усмехнулся прямо рядом с ее влажной плотью и вошел в нее еще глубже. Перед ее внутренним взором засияли звезды, ее кожа запылала и закоченела.

Это мука. Это рай. Теперь-то Мэри понимала, почему такие вещи ограничивают, скрывают и даже запрещают: разве захочет кто-то после такого вообще выбираться из постели? Мир остановится, и цивилизация погибнет.

Мэри не была совсем уж невежественной. Выдавая себя за тетю Мим в течение четырех лет, она познакомилась со многими причудами и с многообразием общества. Люди считали ее пожилой женщиной, знакомой с миром. Мэри слышала такие признания как от мужчин, так и от женщин, нуждающихся в помощи, ищущих счастья, что ей хотелось зажать уши. Только тогда все для нее было абстрактным, а теперь она очень хорошо все понимала.

Удовлетворенная, Мэри раскрылась перед Алеком, а ее тело сотрясали волнообразные конвульсии, когда он убрал свою руку и отодвинулся от нее. По правде говоря, она может не перенести большей его порочности, если захочет вновь обрести рассудок. Прикрыв Мэри ее смятыми юбками, он отодвинулся в сторону. Его лицо раскраснелось – должно быть, так же, как и ее лицо, а на его изогнутых губах играла озорная улыбка.

– Достаточно изящно для вас, мисс Арден, или мне попробовать еще раз? Я к вашим услугам.

Он горд собой, как и должно быть. Мэри казалось, что ее тело состоит из ваты. Она никогда и не мечтала о такой дивной усталости. Мысль о возвращении в свою комнату – мысль о том, чтобы куда-то идти, – казалась весьма непрактичной, точнее, почти невозможной.

Алек смахнул с ее щеки слезу. Странно. Она даже не заметила, что плачет. К тому же она вообще-то не плакса. Да и лить слезы ей некогда. Они бесполезны – это одно из ее твердых убеждений. Господи, да что с нею такое случилось?

– Ч-что это было? – спросила она.

Алек не понял ее.

– Просто французская ласка, я обучился таким вещам во время своего гранд-тура. Тебе понравилось?

– Конечно! Понравилось, невыносимый ты человек! Как такое может не понравиться? – Она читала о таких вещах. Куннилингус. Какое-то грубое слово, совершенно не передающее ощущений, которые он дарит.

Положив руку Мэри на щеку, Алек посмотрел ей в глаза.

– Я не сделал тебе больно? – спросил он.

– Нет! Нет, это было замечательно. Ты сделаешь то же самое еще раз в понедельник?

Глава 19

Мэри была великолепна в своем смятом платье – эдакий сверток дерзкой невинности. Шпильки выпали из прически, и ее волосы светло-медного оттенка в беспорядке рассыпались по подушке, ее пучок – хотя это был уже вовсе не пучок – съехал вниз. Ее глаза блестели от слез – слез счастья, полагал Алек, а ее щеки порозовели. Ему ужасно хотелось узнать, распространяется ли этот румянец на кожу, скрытую под черными складками платья, но чтобы выяснить это, придется подождать. И ждать оставалось не так уж долго.

– Тогда до понедельника, – промолвил он низким голосом. – Я еще кое-чему научился во время своих путешествий. – И он испробует все эти навыки с этой сварливой девственницей.

Алек заправил шелковую прядь Мэри за ухо. Ей придется тщательно привести себя в порядок, прежде чем она выйдет из его люкса, несмотря на ее шляпку с вуалью. Их план провалится, если ее узнают. Мэри права – они нарушают все правила, как только оказываются вместе. Но Алек не в состоянии не приближаться к ней, держать себя в руках. Он ведет себя как самый настоящий влюбленный дурак.

Черт! Он не влюблен! И никогда больше не влюбится. Однако он испытывает какое-то чертовски неудобное чувство.

– Мне надо вернуться к себе в комнату.

Алек не хотел, чтобы она уходила. Ему казалось, что он отправляет ее на опасное дело. Что, если Бауэр одержит над ней верх с такой же легкостью, как он?

Но он будет за соседней дверью вместе с Оливером и со всеми остальными, напомнил себе Алек. Даже его тощий лакей Мак сильнее, чем кажется.

– Позволь мне помочь тебе. – С неохотой скатившись с кровати, Алек поднял с пола ее соломенную шляпку. Ее поля примялись, и он расправил их неумелым движением.

Шляпка показалась ему знакомой. Алек всегда обращал внимание на женскую одежду, потому что часто платил за нее и хотел знать, что недаром потратил деньги. Он видел эту мрачную шляпу раньше, только без вуали, на седовласой голове миссис Ивенсон, когда приходил к ней в офис договориться об услугах.

Возможно, тетя и племянница носят одни и те же вещи. Однако Мэри слишком молода, чтобы одеваться в черное. Алек находил черные траурные вещи депрессивными и абсолютно бессмысленными. Ну какой прок мертвым от того, что их родственницы будут хандрить в черных платьях? Джентльменам в этом смысле проще – само собой, он носил на рукаве черную повязку в знак траура по Эдит. Это было меньшее, что он мог сделать после того, как потерпел такую большую неудачу.

Сев, Мэри попыталась хоть немного привести волосы в порядок.

– Погоди. Позволь мне. – Алек подошел к туалетному столику с приборами для бритья и выбрал серебряную щетку. Вероятно, Мак будет насмехаться над ним позднее, когда ему придется вынимать из щетинок рыжие волосы. Вытащив из ее волос застрявшие в них шпильки, Алек бросил их на подушку. – Сиди спокойно и слегка повернись.

Опустившись перед Мэри на колени, Алек провел щеткой по ее роскошным волосам. Она вздрогнула, когда щетинки наткнулись на спутавшийся клок волос, и он положил руку ей на плечо.

– Извини. Хочешь верь, а хочешь нет, но я привык делать это.

Как только он взял в руку рыжеватую прядь, ему стало очень легко выполнять это несложное дело. Ее волосы так и переливались под щеткой – бронзовые, янтарные и золотистые нити ярко блестели. Простое слово из пяти букв – «рыжие» – несправедливо к ним; волосы такого же цвета он видел на средневековом изображении Мадонны, когда ездил в свой гранд-тур, в котором научился некоторым явно греховным вещам.

Алек понимал, что должен отпустить Мэри, пока искус вновь не овладеет им. Собрав розовато-золотистую копну, он взялся за шпильки. Шляпа скроет беспорядок, который он ей сейчас соорудит, а потом Мэри сама приготовится к визиту Бауэра.

– Ну вот. Как новые.

Поднявшись, Мэри подошла к угловому зеркалу у туалетного столика и поправила его так, чтобы оно подошло к ее более низкому росту.

– Боюсь, тебе никогда не стать хорошей горничной. – Она улыбнулась, встретившись глазами с его отражением в зеркале.

Алек усмехнулся ей в ответ.

– Тогда весьма неплохо, что я барон, не так ли?

– А что делает барон? Бродит весь день по холмам, играя на волынке?

Он не замечал легкой складочки на ее щеке, когда Мэри раньше улыбалась ему. Что еще он обнаружит?

– Ну что ты, – ответил Алек. – Я напугаю овец, пасущихся на этих холмах, пастушьи собаки будут выть и непременно искусают меня. Но места у нас великолепные – по ним можно бродить и бродить. Сама увидишь, когда приедешь в Рейнберн-Корт.

Встав с колен, Алек подал ей уродливую шляпу.

– Я должен, как водится, заботиться о зависящих от меня людях, о моем имении и капиталовложениях. – Он так давно этим не занимался.

Мэри засунула неаккуратный пучок под свою «корону» и опустила вуаль.

– Увидимся позднее.

– Погоди! – Приподняв вуаль, Алек прикоснулся к ее щеке, ища взглядом ямочку. – Поцелуй на удачу.

– Алек. Не стоит. Ты сегодня сделал уже достаточно для того, чтобы принести мне удачу. – Внезапно засмущавшись, она опустила глаза. Еще несколько минут назад самый потайной уголок ее тела был открыт его взору.

– Этого не может быть достаточно. – Наклонившись к Мэри, он поцеловал ее прохладный высокий лоб, а затем провел носом по ее губам, только что отвергшим его. Мэри поежилась, когда он накрыл ее рот своим ртом.

Рейнберн хотел лишь небольшого поцелуя – только погладить своими губами ее губы. Но из этой затеи ничего не вышло – их языки переплелись почти в отчаянии. Мэри обвила руками его шею, привлекая Алека к себе. В будущем надо будет подставлять ей скамеечку для таких вещей.

Чувствует ли она собственный вкус? Голова Алека все еще была полна цитрусовым привкусом ее наслаждения. Она так быстро отзывается на его ласки – как горящая свеча. Он кое-что умеет и кое-чему научит ее за то время, что они проведут вместе, так что она никогда не забудет его.

Справедливо ли это в отношении Мэри? Она должна выйти замуж, а не быть рабыней в их непонятном маленьком офисе. Нет, «Ивенсон эдженси» вовсе не был маленьким офисом – его комнаты на Маунт-стрит просторны и хорошо оборудованы, и клиенты понимают, что попали в процветающее заведение.

Господи, к чему он вспоминает про агентство и его комнаты? Он держит в объятиях милую, теплую женщину и должен выбросить из головы все рациональные и тревожные мысли. Вот чем хороши женщины – с ними можно расслабиться, отвлечься, поддразнить их. Но Мэри Арден заставляла его снова и снова вспоминать свое небезупречное прошлое и хотеть стать таким, каким он не был.

Он ступает на опасную территорию – туда, где уже побывал, что привело к катастрофическим результатам: хотел построить новую жизнь с Эдит, но женитьба лишь загнала его еще глубже в какую-то чертовщину. Нельзя сказать, что он не делал того, что делают остальные аристократы, – у служебного входа в театр у него всегда была компания. Однако его вкусы не были извращенными и не приводили в ярость девушек. По сути, он был так скучен и дьявольски грешен, как только можно себе представить.

Улыбнувшись, он поцеловал Мэри, чувствуя себя глупцом. Странно, как сама невинность заставляет его вспоминать ошибки прошлого.

Алек не хотел заглядывать слишком далеко вперед. Для начала нужно пережить этот вечер. Когда они посрамят Бауэра, его собственный стыд должен исчезнуть. А уж потом он подумает о том, как уложит Мэри в свою постель.

Ее губы так же мягки, как и она сама, а его чувства затуманены ее ароматом. Алек может привыкнуть к тому, чтобы держать ее в своих объятиях, целовать, учить отзываться на его ласки. Как вышло, что за все эти годы она не получила никакого чувственного опыта?

Алек возблагодарил за это Бога. Она созрела для него. Черт, это же была ее идея! Но у него нет опыта обращения с девственницами – придется ему быть осторожным, куда более осторожным, чем с Эдит. Ту он напугал до такой степени, что она стала испытывать к нему отвращение. Он не вынесет, если такое же произойдет и с Мэри.

Но сейчас отвращения к нему она не испытывает. Ее маленькие пухлые пальчики поглаживали его волосы, отчего по его спине от затылка до поясницы волнами пробегали мурашки. Но он полностью одет. Как она повела бы себя, увидев его восставшее естество, готовое войти в нее?

Как человек, стоящий на весьма высокой ступени социальной лестницы, Рейнберн носил сшитую на заказ одежду и изготовленную специально для него обувь – такие вещи принимались как должное, но будь он простым парнем, он был бы обречен покупать готовую одежду. Все дело в том, что он слишком большой. Везде. От своих подружек Алек слышал множество комплиментов, когда они видели его раздетым, однако сначала в их глазах вспыхивал тревожный огонек, который они умудрялись быстро потушить, не зря же они были актрисами.

Алек никогда не причинял женщинам боли, зато научился доставлять им как можно больше удовольствия. Его любовницы получали не только бриллианты и сверкающие побрякушки. Но Мэри Арден не была из породы сластолюбцев.

Может ли она сказать, что он нервничает? Казалось, что двадцать лет куда-то испарились, и он вновь стал застенчивым юнцом. Она прижималась к нему своим мягким телом словно для того, чтобы убедиться в его способностях. Да Алек и сам не был уверен в них, хотя поцелуй сулил райское блаженство. Правда, Алек не понимал, кто будет его дарить – Мэри или он сам, но ему было все равно.

Наконец-то он не мучился подозрениями. Все эти месяцы богатство покупало ему дружеское общение, если не покой. Да, он заплатил Мэри непомерную сумму, но она оказалась в его объятиях, потому что сама этого пожелала.

Алеку хотелось снова уложить ее в постель, сорвать с нее это ужасное платье, развести в стороны ее белые ноги и увидеть, как эта роскошная женщина задыхается и плавится от страсти. Он упрется своим жезлом прямо в центр аккуратного медноволосого гнездышка и медленно, осторожно войдет в нее.

У Мэри на уме было что-то другое: ее руки оказались между ними, и она оттолкнула его, когда поцелуй превратился в град страстных покусываний. Но это не оскорбило Алека. Он точно знал, чего она хочет, только на исполнение ее желания сейчас нет времени. Так что надо прекратить, остановиться. Да и Мак может войти в любое мгновение. Завтра у них будет больше времени на изучение вспыхивающего между ними электричества.

Отпрянув от Мэри, Алек удержал ее на расстоянии вытянутой руки. Ее шляпка опять съехала набок, щеки и губы покраснели. У Мэри было изумленное выражение лица, какого он почти никогда не видел у купленных за деньги любовниц. Такое выражение просто так не изобразить, и Алек почувствовал, как его естество шевельнулось от невероятной гордости. Поправив на Мэри шляпку, Алек опустил ее вуаль, чтобы никто не догадался о том, чем она занималась.

– Не позволяй этому гнусному развратнику и пальцем прикоснуться к тебе, или мне придется убить его, – сказал Алек. – Ты моя!

Мэри натянуто рассмеялась.

– Ваши слова звучат угрожающе, милорд! Да, я ваша, по крайней мере еще некоторое время. Только я начинаю опасаться, не замахнулась ли я на что-то большее, чем могу сделать.

Представив, как ее припухшие губы обхватывают его плоть, Алек едва не застонал от желания. Он должен отпустить Мэри и дать ей возможность подготовиться к вечеру, а ему самому нужно принять холодную ванну и выпить для того, чтобы успокоиться.

Алек вывел Мэри из спальни в гостиную.

– Дай-ка я сначала выгляну в коридор, – сказал он. – Если кто-то тебя увидит, то наверняка примет за твою тетю. Надеюсь, не всем известно, что она днем уехала. – Алек открыл дверь. В устланном коврами коридоре никого не было. – Никого нет, моя дорогая. Вечером я позабочусь о том, чтобы с тобой все было в порядке. Не беспокойся!

– «Беспокоиться» – это одна из моих специализаций, но я доверяю тебе и Оливеру. – Помахав Алеку, Мэри быстро пошла по коридору к лестнице.

В его номере стало гораздо скучнее без нее. Плеснув себе виски, Алек без всякого интереса выглянул в окно. Дома у него был почти такой же вид, только с другого угла. Рейнберн-Корт был построен гораздо раньше отеля «Форзит пэлас», но архитектурный стиль у них был один. В обеих постройках были каменные башенки и странные металлические украшения на крыше. Казалось, лондонские архитекторы разработали дизайн отеля, положив в основание проекта дом его предков, только вдвое увеличив его. С одной стороны, это льстило, однако братья Алека возмущались тем, что публика сможет посягнуть на их территорию. И Алек сам построил ограждение на дорожке, соединяющей два участка.

Угодья Рейнберн-Корта неухоженные, там не найти аккуратных дорожек, проложенных по лесу, которые могли бы привлечь внимание проходящих мимо людей. Это настоящий замок – прямая противоположность сфабрикованной современной версии, хотя Алек не стал бы возражать против проведения водопровода и канализации. Все это он собирался сделать зимой, в процессе модернизации своего древнего родового гнезда, служившего его предкам жильем в течение многих поколений. Будущие Рейнберны скажут ему за это спасибо, хотя, похоже, братья не торопятся воспроизводить потомство. Так, может, старая миссис Ивенсон приложит свои усилия в области сведения пар к тому, чтобы добиться в этом успеха? Алек представил себе Эвана, который хмурится, когда его знакомят с подходящей девушкой. А Ник, пожалуй, попросту рассмеется и закажет себе билет на поезд в очередную экзотическую страну.

Алек потер подбородок, поросший за день щетиной. Не так уж легка попытка угодить Мэри Арден, подумал он с печальной усмешкой. Стоит ли дождаться возвращения Мака или просто повозить по лицу бритвой?

К собственному стыду, совсем недавно он увидел розовую сыпь на ее белых бедрах. У бедной девочки останутся ощутимые воспоминания о нем, причем едва ли они будут приятными, несмотря на ее чудодейственную мазь. На следующей неделе в Рейнберн-Корте ему придется позаботиться о том, чтобы не причинить ей боль, даже если он будет вынужден бриться по пять раз в день.

Глава 20

Весь последний час Мэри подскакивала от любого шума, крика или стука в соседнюю дверь. Карточный вечер проходил весело, из-под двери, соединяющей ее спальню с комнатой Оливера, тянулся сигарный дым. У них также была общая ванная комната, и Мэри заливалась краской всякий раз, когда кто-то из гостей Оливера выходил облегчиться.

Без сомнения, мужчины могут продолжать разговор, справляя малую нужду, что Мэри казалось просто несносным и скандальным. Впрочем, она не привыкла находиться в такой близости от мужчин и сталкиваться с их грубым поведением. Когда она жила в доме своего брата Альберта, ее поселили на чердаке со слугами, лишив собственной девичьей комнаты над магазином, чтобы уступить ее родившимся близнецам. Сейчас Мэри в некотором роде по-прежнему жила над магазином, но мужчин любого возраста в офисе на Маунт-стрит просто не было. С ними жили Гамблен, миссис Норрис и экономка-кухарка. Миссис Норрис начала свою карьеру как Норин де ла Рю – Уличная Норин. На улице она и оставалась, пока тетя Мим не наняла ее. Тетя Мим была придирчивым, но справедливым работодателем, а Норин оказалась куда более толковой кухаркой, чем куртизанкой, так что домашняя жизнь Мэри в последние четыре года была вполне комфортной.

Но будет ли она чувствовать себя так же комфортно теперь, когда тетя Мим хочет вернуть себе управление агентством? Только время покажет.

Мэри в сотый раз взглянула на часы, слушая раскатистый смех Алека за дверью. По крайней мере хотя бы один из них хорошо проводит время. Никогда еще Мэри так не переживала.

Ее волосы были распущены и перехвачены у затылка темно-розовой лентой, подходящей по цвету к платью чайного цвета, которое она решила надеть. Розовый – девичий, хрупкий цвет. У рыжеволосой Мэри в жизни было мало розовых вещей, потому что это противоречило неписаным женским правилам. Однако Мэри подумала, что розовый ей вполне к лицу, поэтому решила заглянуть в несколько магазинов, продающих подержанные вещи, чтобы подправить свой гардероб, когда она вернется в город. Конечно, в офисе ходить в розовых туалетах не пристало, если она хочет, чтобы ее воспринимали всерьез, – для этого подойдут коричневый, серый и синий цвета, – но, возможно, у нее появится больше свободного времени, тогда она сможет как-то развлекаться.

И она будет делать это в розовых платьях.

Только что пробило половину десятого. Ей кажется, или в комнате Оливера стало потише? Налив из графина стакан родниковой воды, которую ей принесли в номер, Мэри сделала нервный глоток. Воду она не заказывала, но в отеле «Форзит пэлас» предоставляли все виды услуг, включая подготовку номера ко сну. Ха! Как будто она не способна сама отогнуть уголок одеяла и взбить для себя подушки. На подносе, который принесла ей горничная, стояла также хрустальная вазочка с конфетами, но Мэри была так взвинчена, что не могла съесть и одной штучки. С ее-то везением она обязательно запачкает платье шоколадом, и он прилипнет к ее зубам.

Мэри ходила взад-вперед по комнате, то и дело отпивая по глотку воды и сокрушаясь, что это не продукция компании «Рейнбернз спешиал резерв». Где же Бауэр? Может, у него какой-то срочный вызов к пациенту, и он не сможет прийти к ней? Так много зависит от точного времени его прихода. Мэри знала, что в карты можно играть ночи напролет, но она не могла… Внезапно она ощутила невероятную усталость от удивительных событий этого дня. Ей захотелось только одного – забраться под одеяло с отогнутым уголком и заснуть.

Мэри зевнула, так широко открыв рот, что челюсти щелкнули. Господи! Если Бауэр не придет в ближайшее время, она может не услышать стук в дверь. Мэри села на одно из кресел и закрыла глаза. Всего лишь на минутку.

Она не услышала, как он вошел, не почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы на передней части ее платья. Мэри разбудил щелчок фотоаппарата.

Она попыталась свести вместе половинки расстегнутого лифа, голова у нее шла кругом.

– Д-доктор Бауэр! Как давно вы здесь?

Комната Мэри сияла огнями. Она старалась создать «романтическую» атмосферу, но сейчас включены были все электрические лампы. Мэри заморгала, пытаясь сбросить с себя дремоту. Ее руки и ноги были словно налиты свинцом.

– Не очень давно, моя дорогая, – отозвался Бауэр. – Я стучал, но вы не ответили. Я подумал, что вы не слышите стук из-за шума в соседней комнате. Ну а потом я увидел вас спящей, как сказочная принцесса на троне… – Он провел пальцами по щеке Мэри, и она сильнее вжалась в кресло.

– Но к-как вы вошли? – Мэри была абсолютно уверена, что запирала дверь на замок.

Бауэр усмехнулся.

– С помощью отмычки, любимая. Это так удобно, не правда ли? Мне было интересно, не ждешь ли ты меня в постели. Признаюсь, мне немного жаль, что ты еще одета.

А потому он решил ее раздеть, пока она спит, а потом сфотографировать в нижнем белье. Доктор Бауэр еще отвратительнее, чем она предполагала.

Но он должен иметь свидетельства, которые можно будет в дальнейшем использовать против завоеванных им женщин, – фотоснимки, письма, за которые они будут готовы заплатить. Опустив глаза, Мэри увидела, что ее корсет все еще крепко застегнут на крючки. Слава богу.

– Я… Я под-думала, что мы сначала поговорим, – промолвила она, заикаясь естественным образом.

Бауэр поднял ее с кресла с пугающей силой.

– Мы будем слишком заняты, чтобы говорить, фройляйн Арден. Я вознесу тебя на небеса, пока твой глупый брат играет в свои игры.

Мэри откинулась назад, пытаясь вырваться из его объятий.

– Мне ужасно хочется пить, – сказала она. – Хотите воды?

Бауэр как-то странно на нее посмотрел.

– Нет, благодарю, любимая. Но вода полезна телу. Адамов эль – кажется, так вы, англичане, ее называете? А ты пей, выпей ее всю. – Открыв графин, он плеснул воды в ее бокал.

Мэри набрала полный рот воды, а потом вспомнила прошлый вечер и его маленькую фляжку с прозрачной жидкостью. Неужели он приказал добавить какое-то лекарство в ее воду? Наверное, шоколад тоже отравлен. Бауэр думал, что она будет более слабой, чтобы сопротивляться ему.

Мэри уронила стакан, и он, неповрежденный, покатился по толстому ковру.

– Боже, какая я неуклюжая! Я ничего не чувствую! – Она испытывала слабость и неприятное тепло. Ей нужно что-то сделать, но когда? Она еле шевелилась и была не в состоянии составить план.

– Ха! Как хорошо, что я, доктор, здесь! Позволь мне помочь тебе снять эту тесную одежду. Ах, вы, женщины, со своими корсетами! Если вы не будете осторожны, то погубите все свои органы этими тугими шнуровками.

Мэри была не в состоянии собраться с силами, чтобы остановить его. Бауэр повернул ее к себе спиной, и она услышала какие-то глухие щелчки – он разрезал шнурки на ее корсете. Возможно, он делал это хирургическими ножницами, сатана! Давление на талию и живот стало меньше, хотя она придерживала переднюю часть корсета дрожащей рукой. Все должно было идти иначе.

Теперь Бауэр подталкивал Мэри к кровати, покрывая ее обнаженную шею влажными поцелуями. Мэри задрожала и закрыла глаза, чтобы комната не вертелась вокруг нее. Она услышала, как корсет упал на пол, почувствовала, как комбинация соскальзывает вниз, а затем раздалось удовлетворенное ворчание Бауэра. Ее соски отвердели от прохладного ночного воздуха и тут же оказались во рту у доктора. Мэри слабо ударила его в спину, но была не в состоянии оттолкнуть.

Нависая над ней, он улыбался, а его длинные пальцы ласкали ее грудь.

– А теперь сделаем фотографию, хорошо? До и после. До – ты немного беспокоишься. Глупая девочка. После – я сделаю тебя женщиной, и на твоем лице расцветет широкая улыбка. И больше никаких нервов.

Он уложил ее на подушки. Мэри была беспомощна, как тряпичная кукла, и не могла остановить его, когда он рвал ткань и ленты. Словно сквозь туман она видела, как он взял камеру и сделал шесть снимков, а затем вставил в нее новую пленку.

– Ну а теперь займемся любовью. Но, пожалуй, мне надо чем-то прикрыть твой рот, чтобы твой братец не услышал, как мы развлекаемся. – Бауэр огляделся по сторонам в поисках импровизированного кляпа, и Мэри наконец-то смогла вырваться из летаргического сна.

– Алек! Оливер! Помогите! Помогите мне!

Мэри показалось, что она кричала едва слышным голосом, но она добилась, чего хотела. Оливер ворвался в ее спальню через смежную дверь, за ним спешили его гости.

– Святой Иисус! Что это означает, Бауэр? Что вы сделали с моей сестрой?

Доктор замер на месте, галстук выпал из его руки. Алек обошел Оливера и прикрыл Мэри своим пиджаком.

– Так ты трахаешь своих пациенток, Бауэр? Да это своего рода богохульство.

– Она… она сама пригласила меня… Это ничего не значит.

– Ничего? – угрожающе переспросил Оливер. – Девственность моей сестры – ничто для тебя? Свинья! – Бросившись к Бауэру, Оливер схватил того за воротник.

– С вами все в порядке, мисс Арден? – спросил Алек, лицо которого побелело от ярости.

– Меня ч-чем-то опоили… Он добавил что-то в мою в-воду, чтобы меня… вы понимаете. – Ее глаза наполнились слезами. Еще минута-другая – и для нее все было бы кончено. Для них.

– Я себе этого никогда не прощу, – проговорил Алек, бросив Бауэра на ковер одним ударом, когда Оливер отпустил его.

– Не надо, не беспокойтесь. – Пожилой судья – Мэри не могла вспомнить его имени – положил руку на плечо Алека. – Не марайте руки об эту кучу иностранного мусора. Мы сообщим о его поведении менеджеру.

– Он владеет частью отеля, – промолвил другой. – Бьюсь об заклад, что он занимается такими вещами с тех пор, как открылся отель.

Мэри кивнула:

– Он ск-сказал мне, что будет лечить мои нервы, как л-лечил других. – Ее губы онемели. Она едва могла говорить.

Перед ней появился еще один незнакомец.

– Он не…

– Н-нет… Спасибо, что вы пришли мне на помощь. – Плотина прорвалась, и теперь она всхлипывала по-настоящему. Один из мужчин направился за графином с водой.

– Нет! – воскликнула Мэри. – В воду что-то добавлено, я едва могу двигаться.

С Алека было довольно. Он пнул Бауэра, несмотря на то, что доктор все еще лежал на полу.

– Вставай, шантажист! И убирайся!

– Ты! Ты все это устроил! – Бауэр поднял глаза на Алека, вытирая кровь со рта.

– О чем ты говоришь, черт возьми? – вмешался Оливер. – Убирайся из комнаты моей сестры, пока я не вызвал полицию.

– Вам лучше уехать из отеля, пока гости не узнали о ваших наклонностях. Никто больше не захочет сюда приезжать, чтобы получать вот такое «лечение», – сказал один из мужчин. – В моей власти закрыть отель. Одно слово в моей газете о том, чему я только что стал свидетелем, – и можно считать это место уничтоженным.

Журналист. Школьный друг Алека. Мэри ощутила резкую боль в виске. Ей хотелось, чтобы все ушли отсюда.

– Фотографии, – еле слышно вымолвила она.

Оливер поднял камеру.

– Ты фотографировал Мэри в таком виде? – Мэри подумала, что Оливер разобьет камеру о голову Бауэра, но вместо этого он выбросил ее в окно, и она разбилась о землю.

– Надо спуститься вниз и поговорить с Прескоттом. Он найдет другого доктора, если знает, как зарабатывать деньги. Не беспокойтесь, Арден. Наши рты на замке. Ваша сестра стала жертвой. Никто не поверит, что она заманила к себе Бауэра, – она не из таких.

Мэри была слишком измучена, чтобы почувствовать себя оскорбленной. Итак, она не кажется достаточно привлекательной, даже будучи полураздетой, прикрытой пиджаком Алека, и что там у нее с волосами? Отлично! Она не хочет, чтобы ее снова гладили и слюнявили.

– Я спущусь вниз и прослежу, чтобы Бауэр собрал вещи, – сказал Алек. – Оливер, позаботься о Мэ… о мисс Арден. Закажи ей чай в номер и плесни в него немного моего виски, чтобы она успокоилась.

– Не будь я уверен в обратном, Рейнберн, я бы решил, что все это – изощренный обман, придуманный для того, чтобы лишить меня возможности возместить потери, – проговорил усатый мужчина. – Ну и вечер, ну и вечер! Давайте пойдем к Прескотту, джентльмены, чтобы мисс Арден побыла одна, – ей сейчас это необходимо.

Подняв рывком Бауэра с пола, Алек вытолкал того из комнаты; за ними вышли остальные джентльмены. Проведя рукой по своим светлым волосам, Оливер посмотрел на Мэри.

– Господи, все это едва не произошло! Мэри, прости меня! Я весь вечер то и дело подходил к дверям, даже в ванную сходил с полдюжины раз. Но я едва услышал, когда ты наконец позвала на помощь.

– Сядь, а то ты двоишься у меня в глазах. – Когда они с Алеком «тренировались», ей и в голову не приходило, что Бауэр пустит в ход наркотик. Как хорошо, что она сделала всего несколько глотков воды!

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Земля далекого будущего медленно возрождается после ядерной войны. Восстановлению цивилизации препят...
Автор – филолог по образованию. Работала корреспондентом в различных изданиях. В журнальном варианте...
Жизнь России за пределами ее видимости из центра, вне отчетов и бюджетов. Сила неуправляемой жизни и...
Жива ли еще демократия? Гарантирует ли она «нормальный миропорядок», которого все ждали совсем недав...
Когда промозглым вечером 31 октября 1910 года старшего врача железнодорожной амбулатории на станции ...
Книги Энн Райс о Красавице сразу нашли своего читателя и стали популярными. Почему? На этот вопрос с...