Десять правил обольщения Маклейн Сара

Глава 3

Урок номер один

«Не пытайтесь действовать слишком напористо с первой встречи. Первое впечатление должно быть благоприятным.

Чтобы заполучить вашего лорда, запомните: он должен вас видеть, но почти не слышать. На первых порах не переусердствуйте с разговорами — не стоит перегружать его излишним вниманием. Хотя это может показаться сомнительным, не тревожьтесь, дорогие читательницы. Ваша молчаливая грация и обходительность сделают свое дело. Вы завоюете своего лорда».

«Жемчуга и мантильи»Июнь 1823 года

Ник много путешествовал и гордился своей способностью находить достоинства даже в самых, казалось бы, неинтересных местах. Он провел годы в странствиях по континенту, и не в Вене, Праге, Париже или Риме, а в небольших, невоспетых селениях Европы. Затем двинулся на Восток, отыскивая ценности на грязных турецких базарах, довольствуясь скромными радостями маленьких поселений в самых отдаленных уголках.

Когда они с Роком, покинув Турцию, пробирались пешком по горным ущельям Греции, не имея с собой ничего, кроме одежды, едва прикрывавшей тело, Нику приходилось неделями обходиться без горячей пиши, без постели, без малейших удобств. И все же он не утратил своего увлечения памятниками античности. Им не встречалось места, где бы он не обнаружил заслуживающей внимания достопримечательности или двух.

Но по прибытии в городишко Данскрофт он почти готов был изменить своим привычкам. Судя по всему, это место слова доброго не заслуживало.

Ник и Рок стояли во дворе единственной в городке гостиницы, ожидая, когда им подадут лошадей. Ожидание длилось уже около получаса. Утренняя суета сменилась неспешной ленивой обыденностью предполуденной поры. Ник повернулся, заметив, как дверь мясной лавки отворилась и показался долговязый неуклюжий мальчик. В руках тот держал огромную кипу пакетов и сразу же уронил один сверток неопределенной формы на пыльную землю. Когда он наклонился, чтобы поднять его, вся кипа опасно накренилась.

Это было самое интересное событие, которое им довелось наблюдать, с тех пор как они прибыли в этот маленький йоркширский городишко два дня назад.

— Ставлю крону, что он уронит второй, прежде чем добредет до галантерейной лавки, — сказал Ник.

— Ставлю соверен, что нет, — ответил Рок.

Мальчик миновал лавку без приключений.

— Ты еще не готов вернуться в Лондон? — спросил Рок, убирая в карман выигрыш.

— Нет.

— Но ты согласен по крайней мере покинуть Йоркшир?

— Нет, пока мы не убедились, что она не осталась в Йоркшире.

Рок глубоко вздохнул, покачиваясь на каблуках, и, помолчав некоторое время, сказал:

— Как я понимаю, это тебе поручили отыскать девушку. Меня же в этом убогом месте ничто не держит. Даже в Анкаре было гораздо приятнее, чем в этом городишке.

Ник насмешливо приподнял темную бровь:

— В Анкаре? Мне кажется, это несколько чересчур, учитывая наши обстоятельства при последнем визите в Турцию.

— Тоже твоих рук дело, — проворчал Рок. — Мы могли хотя бы переехать в Йорк. Эта гостиница отвратительна. Надеюсь, ты не будешь отрицать?

Ник весело улыбнулся:

— Знаешь, для турка ты стал своего рода заправским денди.

— Она называется «Заколотая свинья», помилуй нас Бог!

— Ты думаешь, в Йорке мы найдем более интересные названия подобных заведений?

— Я думаю, там нам посчастливится отыскать что-нибудь более приятное.

— Возможно, но последнее, что нам удалось узнать о беглянке, — это то, что она направляется сюда, — сказал Ник. — Где твоя любовь к приключениям?

Они проследили путь леди Джорджианы через всю Англию до Йоркшира, где ее след внезапно затерялся. Они целый день верхом обследовали окрестности в северном направлении, расспрашивая всех, не видел ли кто молодую женщину, путешествующую в одиночестве. Но не обнаружили ничего после Данскрофта, где мальчик, работавший на почте, припомнил «леди, похожую на ангела», сошедшую с почтовой кареты. Он не знал, что случилось с упомянутым ангелом позже, но Ник сразу же решил, что девушка не ушла далеко. Она в Данскрофте. Или где-то поблизости.

Он был твердо уверен в этом.

Глубоко вздохнув, он принялся разглядывать небольшой городок с единственной центральной улицей, где церковь, гостиница и ряд небольших лавок обозначали границы цивилизации. Напротив гостиницы простиралась городская площадь — небольшая зеленая лужайка. Когда Ник взглянул на площадь, его внимание привлекла одинокая женщина, пересекавшая лужайку.

По дороге она читала, уткнувшись в пачку бумаг, которые держала в руках, и первое, на что Ник обратил внимание, — это ее способность четко сохранять направление, хотя она явно не замечала ничего вокруг.

Она была в трауре, одета в простое черное платье довольно обычного покроя, разве что слегка вышедшего из моды. Но этого следовало ожидать, учитывая ее местожительство. Одежда позволяла предположить, что она скорее всего дочь какого-нибудь местного помещика. Но свободная раскованность движений с очевидностью свидетельствовала о том, что это не светская мисс.

Ник внимательно наблюдал за ней, отметив ее необычный рост — ему еще не доводилось встречать таких высоких женщин. Ее быстрая целеустремленная походка полностью противоречила той жеманной, почитающейся благопристойной манере ходьбы мелкими шажками, которой с детства обучают молодых леди. Ник не смог устоять и устремил взгляд на юбки, облегавшие ее стройные ноги при каждом стремительном шаге. Подол юбки при ходьбе вихрем вздымался вверх, открывая простые повседневные ботинки — обувь, выбранную явно по функциональному признаку, а не по моде.

Свою черную шляпку она низко надвинула на лоб, защищая глаза от солнца. Между нижним краем головного убора и бумагами, которые она читала, Ник не смог разглядеть ничего, кроме кончика прямого дерзкого носа. Сам того не сознавая, он заинтересовался: какого цвета у нее глаза?

Женщина почти добралась до улицы, миновав всю травянистую лужайку, так ни разу и не оторвав взгляда от бумаг, которые читала. Ник наблюдал, как она перевернула страницу, не сбиваясь с шага и не упуская ни слова из прочитанного. Ее необычная сосредоточенность завораживала. Ник невольно задумался: что могло стать предметом столь безраздельного внимания? Неужели она с той же целеустремленностью делает все, за что берется?

Сент-Джон выпрямился и оглянулся, отыскивая взглядом Рока. Видно, он слишком долго обходился без женщины, если так заинтересовался безымянной безликой незнакомкой, случайно попавшейся ему на глаза.

И тут началось светопреставление.

Громкий треск раздался неподалеку, а вслед за ним послышались мужские крики, конское ржание и глухие удары, происхождение которых Ник не сумел сразу распознать. Он повернулся на звук и сначала ничего не увидел — лишь определил, что источник шума находится где-то дальше по главной улице, за поворотом дороги. Но тут вся серьезность положения мгновенно прояснилась, представ перед глазами в своей ужасающей реальности.

По дороге мчалась вырвавшаяся из-под контроля упряжка крупных тяжеловозов, бешено стучавших копытами. За собой они волокли огромную, груженную плитняком телегу каменщика, потерявшую два колеса и поэтому кренившуюся на одну сторону. Камни, соскальзывая с телеги, глухо ударялись о землю, и звук этих ударов нервировал лошадей, которые неслись теперь с головокружительной скоростью. Возница остался где-то позади вместе с колесами, и неуправляемые тяжеловозы неслись вперед, не разбирая дороги и круша все на своем пути.

И девушка с лужайки вот-вот должна была ступить на дорогу прямо перед ними.

Она с головой погрузилась в чтение и не отвлеклась, даже когда Ник ее окликнул. Вот она сделала последний роковой шаг на дорогу, и только тогда Ник осознал, что у него нет другого выхода, кроме как ее спасти.

Проклятие!

Он сорвался с места и помчался через гостиничный двор. Краем глаза Ник отметил, что еле успеет достичь ее вовремя, если только она не сбавит темпа или вдруг опомнится и начнет замечать окружающее.

Но на последнее вряд ли стоило надеяться.

Рванувшись через дорогу, он ощутил под ногами все усиливающиеся колебания почвы, сопровождаемые громким топотом копыт, и устремился к девушке, отчетливо сознавая, что ошалевшие лошади мчатся прямо на них.

Какой идиотизм!

То ли от безумного шума, стоявшего вокруг, то ли от природного чувства самосохранения, девушка подняла взгляд.

Глаза у нее оказались карие.

И огромные словно блюдца.

У нее рот раскрылся от удивления, и она резко остановилась, неуверенно застыв от неожиданности. Нику оставалось надеяться, что она не сдвинется с его пути, иначе они оба окажутся в крайне затруднительном положении.

Неужели он так и не усвоил урок относительно спасения молодых девушек от неминуемой гибели?

Очевидно, нет.

И тут он достиг ее. Налетев всем телом на большой скорости, он отбросил ее назад, крепко обхватив руками, но и сам не удержался на ногах и они оба по инерции пролетели еще несколько футов дальше. Все ее бумаги разлетелись.

Инстинктивно Ник повернулся, чтобы уберечь девушку от удара при падении, который почти наверняка должен был лишить его дыхания и, вполне вероятно, работоспособности конечностей.

Когда они приземлились, Ник почувствовал дергающую боль в руке. Он стиснул зубы, падая в густую траву. Мгновением позже лошади промчались мимо. Земля содрогалась вокруг, когда они неслись, оставляя за собой изуродованную дорогу.

Некоторое время Ник лежал неподвижно. По левому плечу и правому колену разливалась пульсирующая боль, достаточно знакомая, чтобы не вызывать тревоги. Только теперь он заметил, что лежит, обнимая теплое женское тело.

Лежит, обхватив незнакомку руками, инстинктивно защищая ей голову и шею от повреждения. Ник осторожно приподнялся и взглянул на девушку, лежавшую в его объятиях. Ее глаза были закрыты, губы сжаты в твердую тонкую линию. Он ощущал ее лихорадочное дыхание возле своей груди. Она потеряла свою шляпку при падении, и выбившийся из прически темно-рыжий локон прикрывал ей лицо. Ник, согнув руку, вытащил ее из-под головы девушки и машинально отвел локон в сторону.

Она открыла глаза при этом прикосновении, с удивлением глядя на него.

Глаза ее были не просто карими. Это была мозаика медовых, золотых и красно-коричневых крапинок, усиленная блеском слез — следствием испуга, смущения, удивления и облегчения одновременно.

В этой женщине было что-то нежное и соблазнительное.

Но тут она начала вырываться.

— Сэр, немедленно уберите с меня свою тушу! — Она принялась колотить его кулаками, метя в грудь и по рукам. — Сию же минуту! — Один из ударов пришелся как раз по его раненой руке, и Ник поморщился от боли, пронзившей плечо.

Он ошибся. В ней не было ничего нежного. Это была ведьма.

— Прекратите! — Это слово заставило ее остановиться.

Она неподвижно застыла под ним, и он мгновенно всем существом вдруг осознал их положение — тела прижаты друг к другу, ее груди упираются ему в грудь, а она пытается медленно, глубоко дышать, чтобы успокоиться. Его бедро покоилось между ее бедрами, запутавшись в юбках. И внезапно пульсирующая боль в колене стала даже приблизительно не так его беспокоить, как пульсация в совершенно других частях тела.

Это уже никуда не годилось.

Ник осторожно поднялся. Поморщился, опершись на больную руку. Присвистнув, чтобы сгладить неловкость, он улыбнулся уголком рта:

— Надеюсь, ваши письма стоили того, чтобы едва не угробить нас обоих.

Она широко раскрыла глаза при этих его словах.

— Не пытайтесь свалить на меня вину за то, что мы оказались в таком сомнительном положении. Вы набросились на меня! — Она уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула изо всех сил — на удивление значительных, учитывая, что ей недавно едва удалось избежать смерти.

Ник слегка приподнял бровь, услышав эту тираду, но отстранился от незнакомки и начал демонстративно оправлять сюртук, внимательно осматривая поврежденный рукав, наполовину оторванный возле локтя. Затем, ухватившись за манжет, он сильным рывком оторвал нижнюю часть рукава полностью.

Покончив с этим, он снова взглянул на девушку, все еще остававшуюся на земле, но теперь сидевшую, чинно выпрямив спину, и внимательно наблюдавшую за ним из-под массы выбившихся темно-рыжих локонов. Взгляд ее был прикован к белому рукаву его рубашки, теперь свободно полоскавшемуся на ветру.

— Ну вот… Думаю, его вряд ли можно теперь починить, — заметил Ник, протягивая девушке руку.

Она отшатнулась, словно сомневаясь в его мотивах.

— Другой на моем месте обиделся бы, знаете ли, — сказал Ник. — Разве спасение вашей жизни не доказывает честность моих намерений?

Девушка прищурилась, и Ник увидел, как на мгновение что-то мелькнуло в ее глазах — может, изумление? Во всяком случае, она приняла его руку и встала.

— Вы не спасли мне жизнь. Я была в полном порядке, пока вы не… — Она поморщилась, попытавшись шагнуть, — Ник мог бы даже этого не заметить, если бы не был так поглощен ею.

— Осторожно, — сказал он, обвивая ее рукой. — Вы чуть не упали. — Их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. Ник понизил голос. — С вами все хорошо? Могу я проводить вас домой?

Когда она подняла взгляд, он увидел вспышку интереса в ее глазах. Она явно начинала ему симпатизировать. Но это впечатление пропало, прежде чем он успел его обдумать. Девушка отступила от него, отдернув руку. Щеки ее окрасились легким румянцем, не слишком сочетавшимся с большим пятном грязи, украшавшим ее высокую скулу.

— Нет. Со мной все в порядке, милорд. Я не нуждаюсь в вашей помощи. Не стоит больше затруднять себя.

Ник был обескуражен.

— Мне это совсем не трудно, мисс. Я был рад выступить в роли рыцаря и помочь девушке в беде.

Она заняла оборонительную позицию.

— Я допускаю, что вам могло показаться, будто мне угрожает опасность, милорд. Но уверяю вас, я полностью осознавала ситуацию.

— Да неужели? — Он приподнял одну бровь.

— Вполне, — ответила она кивнув.

— И когда же вы собирались уйти с пути мчавшихся на вас лошадей?

Девушка открыла было рот, чтобы ответить, но все же промолчала. Она отступила еще на шаг назад и принялась собирать листки бумаги, которые выронила при падении и которые теперь валялись на траве вокруг них. Она явно была смущена, и Ник немного расстроился. Он с минуту наблюдал за ней, а затем начал помогать, разыскивая листки, которые отнесло далеко в сторону. Тайком он бегло просмотрел содержание этих материалов, до такой степени завладевших ее вниманием, и обнаружил, что все это обыкновенные счета, что его крайне удивило. С чего бы привлекательной молодой женщине заниматься финансовыми делами?

Возвратившись к девушке, он низко поклонился и протянул ей бумаги.

Когда она хотела взять их, он перехватил ее ладонь, пробежавшись большим пальцем по испачканным травой костяшкам пальцев, и торжественно произнес, выпрямившись:

— Миледи, примите мои извинения. Разрешите представиться: я лорд Николас Сент-Джон.

Она застыла при этих словах, изучающе глядя ему в лицо. Нику с трудом удалось сдержать желание поправить галстук.

Отняв у него руку, она повторила:

— Вы сказали — Сент-Джон?

Он отметил проблеск узнавания в ее тоне и помедлил, прежде чем ответить, не зная, как теперь быть.

— Да.

— Лорд Николас Сент-Джон?

Она знала его имя. Проклятый журнал!

— Лорд. Николас. Сент-Джон. Антиквар.

На этот раз настала очередь Ника удивиться. Этого он никак не ожидал. Он приготовился услышать: «Лорд Николас Сент-Джон, брат маркиза Ролстона?», или «Лорд, заслуживающий внимания, Николас Сент-Джон?», или даже «Самый завидный холостяк в Лондоне, Николас Сент-Джон?» — но быть узнанным в качестве знатока антиквариата — это был совершенно иной ход, чем обычно предпринимали большинство женщин.

Вероятно, он столкнулся с единственной женщиной на Британских островах, которая не читала «Жемчуга и мантильи».

— Он самый.

Тогда она рассмеялась, звонко и радостно. В этот момент она стала еще прекраснее, и Ник не смог удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Просто не могу поверить. Вы оказались очень далеко от дома, милорд.

Не так уж и далеко.

— Должна признаться, я думала, что вы… совсем другой. — Она снова рассмеялась. — Правда, нельзя сказать, что я много о вас думала. Но теперь вы здесь. В Данскрофте! Какая невероятная удача!

Ник тщетно пытался собраться с мыслями и избавиться от замешательства, в которое она его приводила.

— Боюсь, я не совсем понимаю.

— Конечно, не понимаете. Но скоро поймете. Что привело вас в Данскрофт? — Ник открыл рот, чтобы ответить, но она махнула рукой: — Не важно. Это не имеет значения! Важно то, что вы теперь здесь!

Брови Ника резко сошлись на переносице.

— Прошу прошения?

— Ваше появление — это знамение.

— Знамение?

— Да. Правда. Но не того, что имела в виду Лара.

— Нет? — Весь этот разговор заставлял Ника серьезно задуматься, все ли у него в порядке с головой. Может, он сильно ударился при падении?

— Нет. — Она отрицательно покачала головой. — Знамение того, что я должна продать свою коллекцию мраморных скульптур.

— Коллекцию мраморных скульптур?

Девушка склонила голову к плечу:

— Лорд Николас, с вами все хорошо?

— Да. — Он прищурил глаза. — Надеюсь, что так.

— Поэтому вы повторяете за мной, вместо того чтобы отвечать по существу.

Он промолчал.

— Вы уверены, что вы и есть Николас Сент-Джон? Антиквар?

Да, это была одна из немногих вещей, в которых он был твердо убежден перед лицом этой поразительной женщины.

— Абсолютно.

Она довольно долго обследовала его изучающим взглядом.

— Ну что ж, полагаю, вы подойдете. Ведь, в сущности, я больше никого не знаю, так что у меня нет выбора. — Она улыбнулась, и это подействовало на Ника как удар в голову. Снова.

Кто же она такая, эта женщина?