Воевода Прозоров Александр

Глава 18

Сила Велеса

Велегаст медленно пятился по склону холма, обреченно выставив перед собой посох, а на него не спеша наступал огромный варяг, покручивая длинный меч и небрежно срубая подвернувшиеся под ноги венчики полевых цветов. Он не торопился убить, ибо не было славы в таком поединке. Конечно, он с радостью пролил бы кровь врага, но только такого, как Орша. А этот тщедушный старик, вставший между ним и Оршей, мешался ему, как надоедливая муха, от которой никак нельзя было отмахнуться. Ему достаточно было одного движения, чтобы убить Велегаста, но что-то останавливало его. Может быть, он представлял себе насмешки товарищей про его бой с немощным старцем, а может, смутное предчувствие, что ничего хорошего для него от такого убийства не выйдет. Поэтому он ждал, в глубине души надеясь на то, что старец проявит свою силу, и все это станет хотя бы отдаленно напоминать поединок, а не на проклятое людьми и богами убийство, или на то, что волхв испугается и просто сбежит. Он еще раз махнул мечом перед лицом волхва:

– Ну что, старик, ты все еще хочешь смерти?

Нет, Велегаст не хотел смерти, его глаза лихорадочно считывали выбитые на шлеме и личине варяга древние руны, а ум так же лихорадочно разгадывал их смысл, ища ту маленькую лазейку, где не поставлена защита и где он сможет показать свою силу и применить боевую магию Светлых Богов. Но руны читались плохо, а меч все время мелькал перед глазами, путая мысли и мешая думать. Волхв старался не замечать меча и не думать о смерти, потому что знал, что если начать о ней думать, то она непременно придет, но самые плохие мысли неотступно лезли в голову, лишая его уверенности, так необходимой каждому чародею.

Наконец волхв остановился и решительно махнул посохом, с навершия которого сорвался и полетел в сторону врага огненный шарик. Варяг ловко подставил щит, и шарик, ударившись о железный умбон, рассыпался голубоватыми искрами.

– О, да ты умеешь кидаться всякой дрянью! – варяг захохотал так, что личина на его шлеме загудела. – А я думал, что все, что ты можешь, так это пятиться и махать своей дурацкой палкой.

Варяги, наблюдавшие за всем этим с вершины холма, зарычали от хохота. Они, наконец, поняли, что волхв совсем не опасен, и теперь этот смешной старик их просто забавлял. Шумной гурьбой они покатились вниз, чтобы увидеть все получше.

А Велегаст уже вновь махнул посохом. На этот раз с его навершия соскочила маленькая молния, которая, мелькнув в воздухе голубоватой нитью, тоже ударилась в щит варяга. От разбившейся молнии во все стороны от щита посыпались искры, но на этот раз варяг ощутил легкий удар электрического разряда, и его шуйца, державшая щит, невольно дернулась. Это было похоже на укол множества иголочек, но варяга такая забава разозлила не на шутку. Он тряхнул щитом, словно надеясь сбросить с него остатки электрического разряда, и гневно вскричал:

– Вот я тебя сейчас проучу, паршивый старикашка, за твои мерзкие забавы!

В этот момент он вдруг придумал, как ему разделаться с Велегастом, не роняя своей воинской чести. Надо было не убивать, а просто отлупить противного волхва, как негодного мальчишку. Это будет весело и порадует всех его товарищей, а значит, добавит ему чести. Обрадованный этой удачной мыслью, варяг решительно размахнулся мечом, повернув его плашмя, чтобы ударить им, как дубиной. Но Велегаст из степенного старца вдруг превратился в ловкого бойца и, с необыкновенной быстротой перевернув свой посох, отразил удар меча сильным и хлестким встречным ударом. Нижняя часть посоха была окована железными полосами со знаками рун и боевыми заклятьями, и удар ее был не хуже удара доброй булавы. Закаленная сталь клинка, наскочив на такую преграду, жалобно крякнула, и меч разломился на две части. Его конец, просвистев мимо головы волхва, воткнулся в землю, а в руках варяга остался короткий обрубок почти в половину укороченного клинка.

– Ты... да ты, – задыхаясь от ярости, прорычал варяг, – ты испортил священный меч моих предков!

Он повернулся к своим товарищам, подняв над головой искалеченный клинок.

– Смерть ему, смерть! – весело закричали варяги, которых только забавлял озлобленный вид неудачливого поединщика.

Но самому варягу-поединщику было уже совсем не до забав. Хороший меч стоил больших денег, а такой, как у него, просто не имел цены. Сломать клинок своих предков в бою было дурным знаком, предвещавшим беду, а сломать его о палку какого-то никчемного старца было просто ужасным оскорблением, за которое полагалась смерть. И не важно, что варяг сам же и сломал свой меч – виноват-то все равно был волхв, который теперь должен был умереть непременно.

Несколько секунд варяг стоял, убитый горем, глядя на сломанный меч, все еще крепко зажатый в руке. Казалось, он так был потрясен случившимся, что поединок на этом и закончится, но это было не так. Если бы вдруг удалось заглянуть в узкие прорези его личины, чтобы увидеть глаза, то можно было заметить, как они наливаются кровью и бешеной злобой, той злобой, которую не остановит никакая магия, никакие молнии и огненные шарики.

И Велегаст это понял мгновенно.

– Остановись, Рогул! – вскричал он, называя варяга по имени. – Иначе ты будешь иметь дело с самим Богом Велесом и его силой!

Но слова уже не доходили до сознания разъяренного воина. С диким криком он бросился на Велегаста, намереваясь поразить его обрубком меча. Казалось, еще миг – и все еще грозное оружие, несмотря на утрату самой страшной части клинка, отрубит голову мудреца, как те венчики цветов, которые минуту тому назад срубал еще целый клинок.

Однако волхв снова поразил всех своей ловкостью. В последний миг он отпрыгнул в сторону, да так быстро, что некоторые даже не поняли, как он смог это сделать. Варяг с ревом пронесся мимо, махнув в воздухе обрубком клинка.

– Сила Велеса! – закричал грозно Велегаст, взмахнув посохом.

Варяг остановился и круто повернулся, чтобы броситься на своего врага с прежней яростью и новой бешеной силой.

– Медвежья лапа! – выкрикнул Велегаст, нанося размашистый удар посохом наискосок сверху вниз.

Казалось бы, что такое удар посоха, но обещание силы Велеса не было пустым бахвальством волхва. От удара посоха в верхний край щита варяга, которым он успел-таки прикрыться, повинуясь воинскому инстинкту, щит дернулся в сторону, открывая незащищенный бок, а самого варяга тоже чуть развернуло.

– Волчий зуб! – быстро выкрикнул Велегаст и коротким движением ткнул острие посоха под мышку врага, где все доспехи, кроме кольчуги, имели самое слабое место.

Варяг взвыл от дикой боли, и его рука, державшая щит, бессильно повисла, но он по-прежнему был яростен и зол и с удвоенной силой жаждал отмщения за все причиненные ему обиды.

– Лисий хвост! – снова выкрикнул волхв, хлестко махнув посохом понизу слева направо.

Варяг повалился на землю, как подкошенный.

– Вороний клюв! – прозвучал очередной боевой заговор Велегаста, и посох острием своим ударился в шлем варяга.

Громадный воин коротко охнул и затих, распластав на земле свои сильные руки. Его товарищи, совершенно потрясенные увиденным, молча, в оцепенении смотрели то на волхва, то на лежащего неподвижно Рогула.

– Волхв убил нашего Рогула! – вдруг закричал кто-то истошным голосом. – Отомстим за него, убьем волхва!

Варяги встрепенулись от этого крика, глаза их сверкнули отблеском стали, и они все медленно, с нарастающей яростью, двинулись на волхва, размахивая топорами и потрясая копьями.

– Стойте! – закричал Велегаст, подняв над головой обе руки, держащие посох, словно часть невидимой крыши.

Варяги остановились на мгновение, все еще кипя яростью, с поднятым вверх оружием.

– Стойте, – еще раз произнес Велегаст успокаивающим голосом, – я не убил, но и не мог убить Рогула. Ворон – птица мудрости, и от его удара хороший человек сильно поумнеет, а плохой совсем лишается разума.

– Все он обманывает! – вновь закричал тот же истошный голос. – Убейте его, пока он вас всех не околдовал и не убил, как Рогула!

Варяги медленно, словно нехотя, двинулись вперед. Что-то непонятное происходило в их головах, но власть оружия, которое они боготворили слишком долго, постепенно брала вверх над здравым смыслом. Однако это происходило слишком медленно, и прежний истошный голос вновь завопил на высокой нудящей ноте:

– Стреляйте в него из луков, мечите в него копья, убейте его!

Десятки рук подняли метательные копья, десятки рук натянули боевые луки, и, казалось, еще миг – и Велегаста пронзят множество стальных наконечников, обещая многократную верную смерть. И уже Орша со своим щитом бежал к Велегасту, надеясь укрыть друга от летящей смерти, но ясно было, что не поспеть ему вовремя. Как вдруг с вершины холма, откуда только что спустились варяги, в спину им ударил грозный окрик Мстислава:

– Стоять, варяги! Слушать меня!

Резкий властный голос, как бич, ударил по ушам, и толпа воинов остановилась. В недоумении варяги поворотились назад, глядя на то место, где они оставили своего предводителя, связанную дружину и самого князя, связанного по рукам и ногам. Теперь Мстислав стоял спокойный и уверенный, словно и не было позорного плена и крепких пут, держа в левой руке отрубленную голову Свенельда, а в правой – окровавленный меч. За спиной князя стояли его верные дружинники, возложив стрелы на налучье своих боевых луков. А рядом с ним стояли Радим с горящими от счастья глазами и молодой дружинник с гордо поднятой головой и самострелом в руках. Тот самый дружинник, за которым гнались варяги и не поймали, который единственный сумел избежать плена.

– Князь... – пролепетал чей-то голос растерянно.

Варяги все, как один, повалились на колени. Воцарилась такая тишина, что слышно было, как ветер шуршит травинками.

– Да, я ваш князь! – выкрикнул Мстислав, напряженно вглядываясь в лица наемников.

– А это предатель, – он бросил отрубленную голову, и она покатилась вниз, с деревянным стуком ударяясь о камни. – И так будет со всяким, кто нарушит клятву и встанет на путь измены.

– Свенельд – предатель, но мы не предатели, – тихо проговорил седовласый варяг с обнаженной головой.

– Что? – взревел Мстислав. – Что ты сказал? Это кто не предатель?

– Свенельд за всех клялся тебе, князь, – седовласый возвысил голос, – а мы давали клятву Свенельду выполнять его приказы, пока мы в его дружине.

– Мы не хотели предавать князя, – закричал еще один варяг, – но не могли ослушаться Свенельда!

– Значит, не хотели? – Мстислав еще раз обвел взглядом стоящих на коленях воинов.

– Воля твоя, князь, казнить нас сейчас или миловать, – вновь заговорил седовласый, – но видит бог, содеяли это преступление не по своей воле и против своего сердца.

– Истинно так, – поддержали его еще несколько громких голосов, – верно сказал!

– Ладно. Повинную голову меч не сечет, – наконец произнес князь, словно нехотя, выждав столько времени, сколько нужно было, чтобы на лице краснорожего варяга, оказавшегося ближе всего к князю, выступили крупные капли пота.

– Встаньте с колен, – Мстислав опустил руку с мечом, прищуренными глазами оглядывая серые от страха лица варягов.

Когда опьяненные легкостью своего успеха, эти вояки, суетясь, вязали сонных дружинников князя, им и в голову не приходило, во что они ввязались и с кем будут иметь дело. И только теперь, увидев за спиной князя старшую дружину, где каждый воин стоил десятерых лучших варягов и смотрел на них злыми глазами смерти, варяги не на шутку призадумались. «Продать свою жизнь подороже в жестокой сече или бежать к ромеям и наняться охраной к какому-нибудь купцу», – приблизительно такого рода мысли бешеным вихрем крутились в их головах.

Недоверчиво варяги поднялись, оставшись стоять на полусогнутых, словно готовые в любой момент к бегству. Мстислав заметил их напряженные позы и усмехнулся. Хотелось еще как-нибудь наказать тех, кто недавно вязал ему руки, но он боялся, что от страха нервы у кого-нибудь из наемников сдадут, и тогда они понаделают глупостей, от которых неприятностей будет еще больше.

– Вы выполняли приказы вашего вождя, который предал меня, – заговорил князь, чувствуя, как волна безумного страха прокатывается по толпе варягов, шатая их из стороны в сторону, как пьяных.

– Он клялся мне верно служить и предал меня! – выкрикнул Мстислав, не в силах более сдерживать боль. – И за это он поплатился жизнью!

Невероятно, но выплеснутый гнев, как холодный душ, вдруг остудил страх. Толпа затихла, до этого справедливо не веря в спокойный и благостный голос князя, но теперь, увидев и осознав, куда направлена вся ярость, почти успокоилась.

– Теперь каждый из вас поклянется мне на мече вашими богами и Ротою[56], служить мне верой и правдой, – князь снова поднял свой меч. – И отныне каждый из вас ответит за себя сам, и с каждого лично спросится за его дела!

– Готовы ли вы принести мне клятву? – Мстислав еще раз оглядел лица наемников, пытаясь проникнуть в их мысли.

– Готовы, князь! – откликнулись сразу несколько голосов.

Варяги потянулись к князю. Целовали меч и твердили нехитрые слова, которые заканчивались так:

– А ежели я предам и нарушу клятву, то пусть боги покарают меня и весь мой род, и не ущититься мне щитом своим, и посеченным быть мне мечом своим, и исстрелянным стрелами своими[57].

– Хорошо! – сказал Мстислав, когда последний варяг произнес клятву.

Он еще раз оглядел воинов, словно мысленно собирая их в новый отряд, который теперь подчинится только ему, а не какому-то вождю наемников.

– А ты, Рогул, почему не клянешься? – наконец он ухватил то, чего не хватало в этом отряде.

Варяги оглянулись на неудачливого поединщика. Тот стоял без шлема, чуть в стороне, отрешенно глядя на восходящее солнце, а на лбу его, как отражение светила, красовалась здоровенная красная шишка, чуть прикрытая кольцами слипшихся светлых волос. Время от времени рука его рассеянно касалась лба и огромной шишки, а потом, вздрогнув от прикосновения к рогообразному выросту, сползала испуганно вниз по лицу.

– Нельзя мне, князь.

– Это почему же? – удивился Мстислав.

– Честь свою... Свою честь потерял я, – выдохнул варяг и мрачно добавил, – меч свой осквернил и душу утратил.

Он оглядел своих товарищей мутным взором, в котором отражались душевные терзания, и выкрикнул:

– А кто поверит человеку без чести, кто примет его клятву?!

– Почему без чести? – Мстислав медленно стал спускаться с холма. – Я думаю, что никто из воинов не смог бы победить Велегаста, и, проиграв, ты не потерял честь.

– Я потерял честь, когда пошел на поединок с Оршей, видя, что тот не в силах биться, я потерял честь, когда замахнулся на волхва мечом и когда захотел убить его, и меч мой сломался потому, что священное оружие не выносит такого бесчестия и позора.

Все застыли, пораженные этой речью, которая никак не вязалась со свирепым нравом того Рогула, которого прежде знали варяги.

– Это слова благородного человека! – наконец нашелся, что сказать князь.

– И не только благородного, – вмешался волхв, – но и умного человека. Как я и обещал, Вороний Клюв Велеса прибавил ума Рогулу и дал ему понять то, что он прежде не замечал.

– Ты не обижаешься на меня, воин? – Велегаст повернулся к Рогулу.

– Нет, мудрец, – варяг преклонил колени, – я благодарен тебе за науку и за то, что я не смог опозорить себя убийством. Прости, что хотел лишить тебя жизни.

– Встань, воин, ты заслужил прощение, – Велегаст поднял посох и осторожно приблизил венчавшую его деревянную птицу к огромной шишке на лбу Рогула.

Потом губы волхва зашептали непонятные слова, и янтарь, зажатый в когтях деревянной птицы, начал светиться. Варяг, как завороженный, не отрываясь, смотрел на тихо струящийся голубоватый свет. Глаза его затуманились, а потом и вовсе закрылись, словно он уснул стоя. Велегаст поднес к его лбу раскрытую ладонь, провел ею около шишки, будто вылавливал снующих в воздухе мошек, и вдруг резко захлопнул, сжав нечто невидимое в твердый кулак. Затем волхв, взмахнув рукой, так же резко бросил это нечто в траву и решительно притоптал ногой, не уставая твердить слова заклинания. Наконец он бросил усталый взгляд на Рогула и коротко приказал: «Очнись!»

Варяг открыл глаза. На какой-то миг показалось, что в них блеснул тот же голубоватый свет, которым светился посох, но воин начал часто моргать, словно что-то мешало смотреть, и, когда кулаки его старательно потерли веки, вновь отрытые глаза уже ничем не отличались от обычных человеческих глаз.

Но чудо все-таки свершилось. Шишка исчезла с его лба, оставив лишь небольшое красное пятнышко. Рогул потянулся ко лбу, но не нашел на нем рогообразного выступа. Он еще и еще раз осторожно ощупывал лоб, однако от полученного увечья не осталось и следа.

– Слава богам! – наконец он выдохнул с облегчением и уже хотел сказать волхву слова благодарности, но тот жестом остановил его, всем видом показывая, что дело еще не закончено, и попросил принести ему обломки меча, о порче которого тот так сожалел.

Рогул повиновался, сложив к ногам Велегаста два обломка своего клинка. К этому времени рядом с волхвом уже стоял его верный отрок, держа сокровенный мешок, где хранились всевозможные зелья. Волхв достал склянку с серебристым порошком и, промазав края обломков этим веществом, соединил их. Заметно было, что обломки склеились, но, видно, не совсем, потому что волхв с величайшей осторожностью воткнул склеенный клинок в землю. Затем он опустил посох так, чтобы лучи солнца, проходя через янтарь в его навершии, собирались на клинке в маленькое ярко-красное пятнышко. Велегаст направил это пятнышко на линию скола и медленно повел его вдоль этой линии. Раздалось легкое шипение, и сизый дымок тонкой струйкой потянулся вверх. Когда дым перестал идти от клинка, волхв разогнул свою спину и достал меч из земли. Вдоль линии скола блестел тонкий металлический шов. И все же волхв не торопился вручить меч обрадованному Рогулу.

– Я всего лишь вернул надежду твоему мечу, – начал он свою туманную речь, – но душа твоего меча по-прежнему больна. Чтобы окончательно вернуть его к жизни, ты должен омыть его водой из Перунова ключа, а затем отнести к кузнецу, чтобы он ковал его от утренней зари до вечерней под твои клятвы следовать всегда законам Прави и быть готовым всегда исполнить священную волю Светлых Богов. Готов ли ты сделать это?

– Готов, конечно, готов! – радостно выкрикнул Рогул, все еще не веря своему счастью.

– Хорошо, – сказал Велегаст, – тогда ты исправил почти все свои ошибки. Все, кроме одной.

– Какой? – растерялся варяг, протягивая руки к вылеченному мечу.

– Ты все еще не принес клятвы верности князю! – с притворной сердитостью выговорил волхв.

Мстислав рассмеялся, по достоинству оценив шутку Велегаста, а следом за ним начали хохотать и остальные варяги. Только воины дружины все еще сурово ухмылялись в усы, не разделяя общего веселья.

Князь заметил это и поднял руку. Все замерли.

– Клянись в верности! – строго повелел Мстислав.

Рогул принес клятву, с особенной горячностью выговаривая все слова. Князь внимательно наблюдал за ним. Наконец, когда весь ритуал был соблюден, Мстислав положил руку на плечо Рогула и возвысил голос:

– Варяги, все вы сейчас были свидетелями, как Светлые Боги добавили ума нашему Рогулу. Всего остального: и храбрости, и силы, у него и так было в избытке. Так что я не вижу лучшего воеводы для вас. Отныне он донесет до каждого княжью волю, и он поведет вас в бой, когда князя не будет рядом. Люб ли вам новый воевода?

– Люб! Люб! – радостно заорали довольные варяги, боявшиеся, что после измены им назначат воеводу не из варягов.

– Готов ли ты, Рогул, убить всякого своего соплеменника, если он откажется выполнить княжью волю?

– Готов, князь! – хмуро ответил варяг. – Предательство больше никогда не замарает нашу честь.

– Вот теперь ты и мне люб! – улыбнулся Мстислав.

Он вздохнул, словно свалил с плеч тяжелую ношу. Теперь вместо хитроватых наемников у него был отряд верных и надежных бойцов, и эту верность надежно обеспечивала железная рука здоровенного Рогула. К нему князь и обратился в первую очередь, едва перевел дух.

– Нам предстоит долгий и опасный путь, – начал Мстислав, внимательно вглядываясь в глаза варяга.

– Дозволь, князь, сопровождать тебя, – пылко откликнулся Рогул, – мы сокрушим любого врага.

– Нет, Рогул, – князь на секунду задумался, словно прикидывая, не взять ли на самом деле воинов побольше, – там, куда мы идем, врагов будет слишком много, и мы не одолеем их, если будем действовать силой. Поэтому я беру с собой мало воинов, надеясь хитростью обмануть врага и проскочить мимо его крепостей и войск.

Впрочем, – Мстислав, прищурив глаза, улыбнулся, – может, и впрямь взять десяток твоих лучших воинов. Вон они как ловко нас повязали. Дадим им веревки побольше, так они всех касогов на нашем пути враз и попленят, нам тогда и таиться не надо будет.

А? – князь вопросительно посмотрел на Оршу, но увидев измученные усталостью глаза, перевел свой взгляд дальше. – Что ты, Искрень, думаешь об этом?

– Я думаю, князь, что к следующему утру они не касогов, а нас всех снова повяжут, – хмуро буркнул боярин, с недоверием и злобой поглядывая в сторону варягов.

– А я думаю, Искрень, что ты ошибаешься, и сейчас никто и ничем не заставит ни одного из них изменить данной клятве. Клятва на мече для каждого из них дороже самой жизни будет. Я верю им!

– Как знаешь, князь.

Мстислав отвернулся, сказанные слова не дали ничего нового. Он и так знал, что его дружина не верит теперь варягам, несмотря на все их клятвы. Он же, напротив, теперь, как никогда, доверял этим людям, ибо видел и читал их лица и знал, что они, повинуясь своим законам, не своей волей были вовлечены в предательство, и, заплатив за это смертью своих товарищей, едва ли снова ступят на этот скользкий путь. Его смущало что-то другое, но что, он не мог понять. Какое-то время князь стоял в задумчивости, пытаясь разобраться в собственных предчувствиях, но потом, словно очнувшись, спросил волхва:

– Велегаст, ты был в храме?

– Светлые боги позволили мне прикоснуться к этой святыне.

– Прикоснуться – это, конечно, хорошо, но польза-то есть какая для нашего дела? Ты нашел, что искал?

– Вот, – волхв достал из сумки, висевшей на его плече, сверток тонкой кожи и бережно развернул его.

– Опять книга, – вздохнул Мстислав. – Сколько их еще?

– Эх, князь, – Велегаст прищурил левый глаз, все еще отливающий сумраком, – была бы моя воля, так я бы оттуда не одну книгу унес, но...

Он слегка приподнял увесистый сверток:

– Тяжек груз знаний, увы. Так что пришлось взять самое необходимое, и это воистину бесценное сокровище. Здесь есть почти все, что нам нужно.

– Почему почти? – нахмурился князь.

– Нам предстоит пройти по дороге богов, которая ведет к горе Алатырь. А на ней и Светлые Боги, и Темные Боги оставили своих стражей, чтобы случайный человек не мог увидеть священное место. Как пройти этих стражей, ничего не сказано, но в конце есть приписка, что постигший Веды минует их.

– Надеюсь, ты их уже постиг?

– Тоже хотелось бы так думать, но древо Вед бесконечно, ибо корни его уходят в далекое прошлое, а крона тянется в необозримое будущее...

– Знаешь, волхв, – Мстислав поморщился, как от зубной боли, – много мудрости так же плохо, как и ее недостаток. Ты мне в простоте скажи, пройдут мои воины этих стражей или нет?

– Ну, если только со мной, а так боюсь, что нет.

– Да куда ж мы без тебя? – князь усмехнулся. – Ладно, будем считать, что ты проведешь нас через этих стражей.

– Попробую, князь, попробую...

– Но меня больше смущает другое, – Мстислав словно не замечал неуверенности и сомнений волхва.

– Что же? – Велегаст посмотрел затуманенным взором человека, разум которого бродит где-то далеко по страницам священных книг, постигая те Веды, которым еще только предстоит обрести рунический смысл и стать доступными людям.

– Если бы я знал, что? – князь устало покачал головой. – Если бы знал, то и не спрашивал тебя, волхв.

Взгляд Велегаста прояснился:

– Молодец, князь, ты истинно великий правитель, и недаром тебя выбрали Светлые Боги. Ты смог почувствовать, что мир изменился и что цена твоих решений возросла многократно. Не беда, что пока ты не знаешь, что случилось и что надо предпринять. Для этого у тебя есть хранитель древних знаний, способный видеть все вокруг, а также предвидеть будущее, и сейчас я тебе помогу принять верное решение.

С этими словами волхв поднял свой посох вверх, так что восходящее солнце просвечивало сквозь янтарь в навершии. Он произнес заклинание, и янтарь засветился, как маленькое солнышко, разбрасывая во все стороны золотистые иглы тонких лучей. Этот свет скользнул поверх голов стоящих рядом людей, устремляясь в необозримую даль, к самому горизонту. В это время другой рукой с открытой ладонью он стал медленно очерчивать вокруг себя невидимый круг. Глаза его при этом были полузакрыты, а губы шептали едва различимые странные слова.

Наконец волхв остановился и многозначительно посмотрел на князя.

– Ну что там, не томи! – Мстислав едва себя сдерживал.

– Предчувствия тебя не подвели, – важно начал Велегаст издалека, – вижу тревожные вести о войне, вижу войско большое у твоего града.

– Чье войско? – князь побледнел от гнева. – Кто посмел привести его?

– Погоди, князь, не торопи, – волхв вновь погрузился в созерцание небесного зеркала.

– Ромеи это, – наконец выговорил он. – Предводитель их сильный и коварный человек.

– Проклятье! – вскрикнул Мстислав. – Я так и знал, что ромеи предадут нас когда-нибудь. Видать, хотят отплатить нам за то, что отец мой, князь Владимир, Херсонес у них когда-то взял.

– Все, надо срочно возвращаться! – Он оглянулся на воинов. – Может, ничего и не найдем, а город свой потеряем.

– Постой. – Велегаст вновь простер перед собой руку, внимательно вглядываясь в небольшое облачко, светящееся в золотистых лучах, испускаемых янтарем.

– Погоди, князь, не горячись, – волхв устало опустил посох, слегка ударив им в землю. – Херсонес – дело прошлое; поди уж лет тридцать тому назад было, да и после этого Владимир крещение принял.

– Нет, ромеи не с войной пришли, – продолжал Велегаст, – хотя у них, конечно, есть мечты Тмутаракань прихватить. Но только сейчас у них столько врагов и забот, что им просто не до тебя.

– Так чего же им тогда надо-то с таким войском у стен нашего города?! – продолжал гневаться Мстислав.

– Помощи твоей, князь, помощи, – усмехнулся волхв.

– Ты говоришь, у ромеев войско большое, – прищурил глаза Мстислав, – а им все равно наша помощь нужна? Что-то мне не верится. Ромеи хитры и коварны, нет ли здесь какого обмана?

– Нет, князь, – Велегаст огорченно покачал головой, – сам не доверяю ромеям и не люблю их, но здесь их помыслы чисты, как никогда.

– С чего бы это?

– Смута у них великая, и град потерян, который прежде твой отец брал.

– Херсон[58], что ли? – удивился Мстислав.

– Может быть, – волхв снова вгляделся вдаль. – Народ тамошний, большая часть его, русичей любит, считает их крови одной, и потому тебе поможет, а ромеям нет.

– Это же тавры, – вставил свое слово Искрень.

– Что ж, – Мстислав довольно потер руки, – теперь понятно, почему ромеям нужна моя помощь. Но зачем мне им помогать? Зачем своих воинов губить ради них? Им-то, что городом меньше, что городом больше – все одно.

– Вот именно поэтому, князь, ты и должен помочь ромеям.

– Как это поэтому? Да что за чушь?

– Все просто, князь, – Велегаст нахмурил брови, словно продолжал считывать с неба какие-то невидимые знаки. – Боги говорят мне, что сокрушишь ты врагов своих, помогая ромеям. Любо им это дело зело, ибо повергнешь противный Светлым Богам народ, за то будет тебе великое благословение, и земля твоя приумножится, и град ты получишь добрый.

– Земля приумножится, и город получу, – поразился Мстислав, – возможно ли это?

– Еще как возможно, – оторвав взгляд от неба, будничным голосом продолжал Велегаст, словно речь шла о покупке сарая, – только нужен опытный боярин-переговорщик, твое указание – послать ромеям помощь, и еще умение торговаться с ними.

– И как же это надо с ними торговаться, чтобы они отдали город?

В глазах Велегаста сверкнула лукавая улыбка:

– Вижу, князь, в небесном зеркале, что боятся ромеи потерять этот град вовсе, ибо многие силы воинские требует удержание его во власти ромеев. Воинов из града сего ждет злая война на востоке. Но боится правитель, что отверзнется град сей к врагам его, когда воины покинут его. И от сего он помыслил, что лучше передать его другу, то бишь тебе, дабы в горести не утратить его, дабы не было в сем граде врагов его.

Волхв устало вздохнул, вытирая глаза ладонью:

– Так что особой хитрости для разговора с ромеями и не потребуется.

– Все это звучит умно и красиво, – Мстислав задумался, – но кто тогда останется в городе, если еще послать помощь ромеям?

– Зачем тебе в городе войско, – Велегаст хитро улыбнулся, – если сами Боги будут оберегать его?

– Ну что ж, тогда пошлем Рогула и его отряд с поручением к Люту, – помедлив, неуверенно проговорил Мстислав, – уж он-то сумеет договориться с ромеями, как надо.

– Погоди, не торопись, – волхв предостерегающе поднял руку.

– Что не так-то? – нахмурился князь.

– Хазарские иудеи – коварный и хитрый народ, – начал волхв.

– Это я знаю, мудрец, – перебил его князь, – но...

– Тогда ты, наверное, знаешь еще, – сердито оборвал его Велегаст, – что они, предвидя твое участие в этой войне, подговорили касогов напасть на Тмутаракань.

– Касогов? – удивился князь. – У нас же с ними был мир.

– Был, князь, был, – вздохнул волхв, – пока там не побывали хазарские послы. Они подговорили одного из вождей, Редедю, пообещав ему большую добычу и свою помощь в захвате города. Когда из города уйдет отряд, хазарские лазутчики помогут касогам пробраться в город и захватить его.

– Да, стало быть, то, что вчера во время охоты мы нарвались на касогов и Олдана ранили в руку, – Мстислав задумчиво посмотрел на Искреня, – не было простой случайностью. Значит, они давно затаились около города.

– В таком случае мы должны подготовить город к нападению, а не посылать воинов на помощь ромеям! – вскричал Искрень, сверкая глазами.

– А ты знаешь, боярин, почему касоги согласились разорвать с нами мир, – спокойным, почти равнодушным голосом спросил Велегаст вместо ответа.

– Чего ж там знать-то, – хмыкнул Искрень, – ты же сам сказал, что хазары подговорили.

– То, что хазары подговорили, так это лишь то, что помогло им принять такое решение, – снисходительно улыбнулся волхв, – а вот причина-то совсем в другом.

– Ну и в чем же? – боярин хмуро посмотрел на волхва.

– Да в том, что ваше княжество самое маленькое из всех русских княжеств, что у вас всего два города, и в том, что всегда легче и проще захватить тех, кто не так силен, как соседи, что всегда нападают в первую очередь на тех, у кого меньше воинов и кто слабее, – Велегаст устало вздохнул, словно в сотый раз повторял урок нерадивому ученику. – А сейчас у князя есть необыкновенная возможность вдруг расширить свое владение и присоединить к своей силе силу целого города.

– Волхв, я понимаю, какой редкий случай мне дарован судьбой, – вспылил Мстислав, – но как им воспользоваться, если коварный враг стережет каждый наш шаг и готов ударить нас в спину именно тогда, когда наши воины будут далеко от города ловить эти дары судьбы?

– Ну, так надо уничтожить касогов прежде, чем посылать помощь ромеям, – хмыкнул волхв, недоуменно пожимая плечами.