Воевода Прозоров Александр

Глава 15

Дорога к храму

Уже под утро Мстислав с дружинниками нагнал маленький отряд, который под предводительством Велегаста шел к Медвежьей горе. Последние несколько верст они прошли вместе, достигнув вскорости подножия горы. Здесь торговая дорога уходила в сторону, а к вершине вела едва заметная тропка, которая ныряла в заросли горного дуба, покрывающего гору плотным темно-зеленым ковром почти до самого верха. Велегаст всю дорогу пролежал в повозке и теперь чувствовал себя вполне отдохнувшим. Он приказал отроку остановить лошадей и бодро соскочил на землю.

– Встаньте все передо мной! – подняв посох, громко повелел волхв.

Воины, замявшись, нехотя послушались, и только Мстислав гордо остался стоять в стороне, размышляя, что недаром его отец уничтожил власть волхвов, ибо повелевают эти старцы ничуть не хуже князей.

– Ты пойдешь со мной! – Велегаст указал на Оршу, который еле стоял на ногах после дороги, бессонной ночи и двух битв.

– Это почему же? – осторожно поинтересовался Мстислав.

– На всех вас кресты греческие, – сурово нахмурился волхв. – От них веет смертью и тьмой.

Он махнул посохом перед собой, словно хотел разогнать призрак тьмы.

– Стражи Велеса почувствуют это и не пропустят вас. Орша единственный, кто не принял христианства и не носит чужого креста. Он и будет сопровождать меня к храму.

– Ему сейчас не сопровождать тебя надо, а поспать хотя бы чуток, а то он уснет где-нибудь по дороге. И придется тебе тогда, мудрый волхв, тащить его вниз одному, потому что, как говорят знающие люди, спящего сотника еще никто не мог разбудить, пока он сам не проснется, – с ленивой улыбкой проговорил Мстислав.

Никто из воинов даже не улыбнулся шутке князя, ибо почти физически ощущалось, как здесь, среди гор и лесов, пред ликом священного светила, настоящим хозяином был не князь с его властью и золотом, а этот странный и страшный старик, сжимающий посох.

– Не сомневайся в силе Светлых Богов! – Велегаст сердито стукнул посохом. – Тот, кто служит им, не ведает усталости и черпает силу из самого небесного света.

Волхв повернулся к своему ученику, и лицо его несколько смягчилось, но голос все еще оставался строгим:

– Радим, принеси мне сосуд с водой от Перунова Ключа и ковш.

Отрок быстро исполнил все, а затем, повинуясь молчаливому кивку учителя, налил в берестяной ковшик прохладной жидкости и подал ее волхву. Велегаст прошептал заклинание и передал ковшик Орше. Сотник медленно выпил все без остатка, и глаза его тотчас просияли. Он расправил плечи и грозно пробасил:

– Ну вот, теперь я снова готов с кем-нибудь подраться.

– Не получится, – ухмыльнулся Мстислав.

– Как это не получится? – расстроился Орша.

– А так. Ты ведь теперь боярин, – с простодушной издевкой в голосе вставил свое словцо Искрень. – А значит, теперь тебе важным надо быть. И теперь, брат, просто так кулаками не помашешь. Враз это пойдет, как оскорбление вельможного сана с твоей стороны, за что от каждого боярина полагается получить по хорошему пинку в зад.

– Мне? Да никогда! – вскипел Орша.

– Ну вот. Тебя еще не приняли окончательно в бояре, – с притворным огорчением вздохнул Мстислав, – а тебе уже не нравятся древние боярские законы. Видно, придется повременить с твоим боярством.

– Да что ж это за законы такие?! – грозно хмуря брови, вскричал сотник. – Чтобы в морду запрещать бить? Как же гадов-то тогда наказывать? Нет, незачем мне тогда такое боярство! Как был сотником, так и останусь им, так-то оно проще будет.

Гриди, стоявшие вокруг, так и покатились со смеху, глядя на обиженного Оршу. А Мстислав, весь сотрясаясь от хохота, ударил богатыря ладонью по плечу и едва смог проговорить:

– Да пошутил я, Бранкович. Бей кого хочешь в морду или еще куда. За все только спасибо скажем.

– Ну, это другое дело, – богатырь свел брови над ястребиными глазами. – Тогда я, пожалуй, все же буду у тебя боярином.

– Сделай милость, уважь, – едва отдышавшись от смеха, ответил князь.

– Хватит шутки шутить, – вставил Велегаст свое грозное слово. – Забыли, что ли, что на вершине горы мы должны быть до рассвета, пока еще видны звезды.

– Твоя правда, мудрый волхв, – вдруг серьезно, по-боярски, ответил Орша. – Пора нам в путь выступать немедля.

Велегаст стукнул посохом и резко повернулся, так что складки его белой одежды разлетелись во все стороны, как стая потревоженных птиц. Где-то вдалеке перед его испепеляющим взором нарисовалась видимая только ему точка сияющего света, к которой он стремился уже много дней подряд. Теперь до нее оставалось всего менее часа пути, и тогда священная книга Велеса окажется в его руках. Он прочтет те самые заветные страницы, где перед ним раскроются все тайны, и тогда ему останется совсем немного, чтобы окончить свой путь и честно посмотреть своему Богу в глаза. Волхв вздохнул коротко и осторожно, словно боялся, что от свежего воздуха внутри него все может вдруг воспламениться, и быстро двинулся вперед. Следом за ним потянулся его верный Радим, а потом, выдержав для важности «боярскую паузу», широко и размашисто зашагал Орша, придерживая на ходу болтающийся у бедра длинный меч.

– А ежели их там, в лесу, подстерегут? – наконец-то подал голос молчавший всю дорогу Искрень. – Подстерегут и убьют?

Мстислав посмотрел вслед уходящим, потом на Искреня, и снова прищурил свой острый княжеский глаз:

– Знаешь, друг Искрень, мне почему-то кажется, что легче перерезать всех воинов в остроге, чем убить эту троицу. Так что давай-ка лучше отдохнем маленько, пока они ищут свои священные книги или другие подобные штучки. Все в руке Бога!

– А мне это нравится, – охотно откликнулся боярин, расстилая на земле плащ.

Князь хотел спросить, что собственно так нравится Искреню, но, повернувшись, увидел безмятежное лицо человека, погруженного в глубокий сон. Ночной переход давал себя знать, и усталость с неумолимой настойчивостью делала свое дело. Скоро все воины, бросив стреноженных коней, дремали вповалку на щитах, плащах и всем, что только подвернулось под руку уставшему человеку. Богатырский храп дружины сотрясал предутренний воздух с такой силой, что никто даже и не заметил, как, осторожно прячась за деревьями, мимо прокрались люди в черных плащах и, не останавливаясь, нырнули в лесную чащу по той же тропинке, по которой всего минут десять назад прошли Велегаст, отрок и Орша.

Тем временем волхв со своим учеником и новоиспеченный боярин быстро продвигались вверх по тропинке. В лесу было темно, потому что густые лиственные кроны не давали пробиться вниз слабому мерцанию звезд и бледному свечению утра. Но Велегаст держал перед собой посох, навершие которого испускало голубоватое сияние волшебства, освещая всю дорогу на несколько шагов вперед. Тропинка вывела их к небольшой круглой полянке, окруженной со всех сторон столбообразными каменными глыбами, с вершин которых свисали плети дикого хмеля и винограда, сплетаясь между собой в зеленые арки. Впереди, между двух скал, виднелась узкая расселина, в которую, изогнувшись змеей, ныряла тропинка. Путники невольно остановились на этой странной полянке и почти тут же почувствовали, словно на них сверху обрушили тяжелую гнетущую волну страха и какого-то необъяснимого животного ужаса. Они невольно попятились назад, прижавшись спинами к глыбам, громоздившимся позади них. В тот же миг впереди из зарослей выступили вперед два огромных человекоподобных существа с горящими красными глазками и густой черно-бурой шерстью.

– Слуги Велеса! – вскрикнул Велегаст, направляя на ужасных тварей свой посох.

Но применить свои знания и магическую силу волхв не успел. Огромная волосатая лапа ударила его сбоку по руке, и он выронил свой волшебный посох. Два свирепых полузверя-получеловека шагнули вперед, протягивая к людям громадные когтистые лапы, готовые разорвать их на части. Казалось, что сейчас они погибнут, растерзанные монстрами, но в последний момент, словно гром среди ясного неба, загремел зычный голос Орши, щедро поливая лохматых гигантов отборными матюками. Едва прозвучали первые слова матерной брани, как сразу же спало состояние оцепенения и исчез парализующий ужас. А боярин все матюкался и матюкался, как одержимый. Жуткие твари стали пятиться[44] и вскоре исчезли в зарослях, окружавших пятачок, словно их и не было вовсе.

Орша вытер пот со лба. Руки его тряслись.

– Ежели матом пользоваться, как положено, т.е. редко и с умом, – проговорил он хриплым надсаженным голосом, – то силу он обретает страшную, против которой ни одна нечисть не устоит.

Велегаст ничего не ответил, поднимая свой посох. Он опять проиграл воину, и это его несколько злило. И хотя Светлые Боги учили гнать из сердца черную зависть, невольная досада так и сквозила во всех его движениях и попытке отмолчаться, чтобы не выдать голосом одолевшее сердце недоброе чувство. Наконец волхв совладал с собой и, отряхивая с рукава грязь, оставшуюся от удара мохнатой лапы, сердито проворчал:

– Какие мерзкие чудовища. Просто не ожидал, что на земле может жить такая гадость. Недаром Велеса считают Богом, стоящим на границе темных и светлых сил.

Потом, словно вспомнив еще о чем-то важном, гневно и строго добавил:

– Я всегда говорил неучам, что только глупые смерды, пытаясь подражать воинам, ругаются матом всуе и где попало, истончая силу священного слова, посланного нам для борьбы с врагами и нечистью. Они же, невежды, обращают силу этих слов против себя же, ибо вихри тьмы, рожденные этими словами, не найдя врага, либо поразят ближнего, либо вернутся к тому, кто создал их[45].

Он поднял посох, который после падения едва светился, и, указав рукой на расселину, где исчезала тропинка, зашагал решительно вперед. Небо стремительно светлело, превращая рассыпанную по нему звездную пыль в едва заметное мерцание бледно-голубой вуали. Звезды все больше растворялись в бездонном сиянии светлеющего неба и готовы были совершенно исчезнуть в любой миг. Оставались считаные минуты до того момента, когда солнце, выкатившись из-за горизонта, бросит свои ослепительные лучи, окончательно стирая бледные символы ночи.

Волхв, отрок Радим и боярин Орша почти пробежали последние шаги до вершины и наконец оказались на плоской и округлой площадке, венчавшей гору. Остатки разгромленного капища говорили о том, что до них здесь уже побывали разрушители веры в Светлых Богов.

– Чернобогово племя! – выругался Велегаст. – И сюда они добрались. Как можно сметь учить людей культуре, уничтожая при этом культуру их предков? Неслыханная наглость и невежество! Сколько знаний утеряно!

– Рода знак где? – прохрипел запыхавшийся Орша.

Боевая броня, тяжелый щит и здоровенный меч давали о себе знать неумолимой силой притяжения к земле. Боярин едва стоял на ногах, а влитая в него энергия Перунова ключа, кажется, была уже почти вся истрачена.

– Вот он! – волхв указал посохом на торчащий из земли вертикально вверх длинный вытянутый камень на самом краю площадки.

– На мужской член похоже, – устало пошутил Орша, смахивая со лба капли пота.

– Он и есть, – серьезно ответил Велегаст, – уд[46] всегда был символом Рода и его животворящей силы.

– И да прибудет с нами сила его! – боярин вытянул перед собой ладонь, словно мысленно прикасаясь к священному камню.

– Судя по молодой жене, тебе ли занимать силы, – волхв быстро зашагал к камню.

– Я это на будущее, – вздохнул воин, бряцая мечом. – Когда еще сюда забредешь, а сила Бога может в любой момент понадобиться, хоть завтра.

– Эх, Орша, Орша, – волхв покачал головой, – разве ж силой впрок запасаются? Это ж не мешок с пшеницей, отложенный на черный день. Ты бы лучше шаги отмерил.

Боярин послушно встал к камню и приготовился считать шаги. Велегаст взглянул на небо и указал рукой туда, где чиркал по горизонту бледный ковшик Стожар.

– Радим, быстро встань туда, а то еще немного, и звезды исчезнут.

– Правее, левее, еще левее, – сердито распоряжался волхв.

Наконец отрок остановился почти у самого края обрыва.

– Вот, здесь и стой, – закричал волхв, – вот оно направление, туда идти надо.

– Отмеряй ровно шестьдесят пять шагов, – повернув к боярину суровое лицо, до предела сосредоточенное на заветной цели, строго сказал он.

– Как скажешь. – Орша быстро зашагал в указанном направлении.

– Стой! – вскричал волхв.

– Что такое? – боярин поднял седую бровь.

– Шаги твои какие, верзила ты эдакая? – Велегаст сердито застучал посохом. – Разве ж обычные люди ходят такими шагами? Ну-ка давай все сначала, и шагом помельче, а то мы так ускачем незнамо куда.

Боярин зашагал снова, а волхв шел рядом, вслух считая шаги. На шестидесятом шаге они остановились у края пропасти. Дальше идти было некуда.

– Ну вот, я так и знал! – Велегаст поднял вверх руки, сжатые в кулаки, словно хотел постучать по небу и выразить тем самым все свое недовольство нескончаемой чередой препятствий, которые ему приходится преодолевать.

– Может, направление выбрали не то? – щуря соколиные глаза, Орша оглянулся по сторонам.

– Да нет же, я чувствую, что храм где-то совсем рядом, – волхв бессильно опустил руки. – Возможно, мы даже стоим над ним.

– Значит, над ним, говоришь. – Орша осторожно придвинулся к краю обрыва и заглянул вниз.

Его взгляду открылась почти отвесная стена, нависавшая над крутой каменной осыпью, которая своим подножием упиралась в перекрученные стволы горного дуба. Стена тянулась с востока на запад шагов на пятьдесят, постепенно по своим краям переходя в пологие откосы, на которых росли деревья. Макушки этих деревьев дотягивались до вершины горы, указывая своим ростом высоту стены. Редкие уступы и расселины красноречиво говорили, что как-либо взобраться на стену было невозможно. Вдруг Орша заметил прямо под собой небольшой зеленый кустик, прилепившийся корнями к крохотному уступу. В том месте, где стоял воин, стена особенно круто уходила вниз, и что-либо разглядеть подробнее, без риска свалиться, было невозможно. Но, если мысленно продолжить свой путь, спускаясь по скале до кустика, как раз получалось пять шагов.

Как этот кустик может быть связан с храмом Велеса, было непонятно, но других зацепок больше не было. И внутренний голос настойчиво шептал, что это зеленое пятно на стене не случайно, и, возможно, его недоступность тоже имеет смысл. Боярин закинул руку за спину и сдернул с пояса небольшой волосяной аркан.

– Ну-ка, сынок, полетай немножко на привязи, – сказал он, глядя на отрока насмешливыми ястребиными глазами.

– Нельзя ему туда, – прошипел волхв, – сердцем еще не окреп, чтобы взирать на нутро Велесова храма.

– Ну, тогда ты, – боярин радушно протянул конец аркана.

Велегаст сердито посмотрел на веревку в руках товарища и слегка побледнел.

– Умеют ли летать великие волхвы? – спросил Орша почти серьезно, так что было непонятно, издевается ли он над своим ученым другом или впрямь ожидает, что тот вдруг полетит.

Волхв с некоторым колебанием взял из его рук петлю и затянул ее у себя под мышками. Видно было, как мелко, едва заметно подрагивают его руки. Осторожно ступил на осыпающийся край обрыва. Маленькие камушки брызгами посыпались из-под ног, исчезая в пропасти. Велегаст глянул другу в глаза и сердито пробурчал:

– Не вздумай уснуть или выпустить веревку, а то Боги покарают тебя.

Орша ничего не ответил. Ему было уже не до разговоров. Жилы на его руках вздулись от невероятного напряжения, потому что едва волхв шагнул вниз, как аркан натянулся струной и с такой силой впился в ладони, словно на нем висел не сухопарый старик, а целая лошадь, или же кто-то нарочно тащил волхва вниз, пытаясь утащить в пропасть заодно с ним еще и Оршу. Невероятным усилием воли боярин преодолел эту нечеловеческую тягу, и напряжение вдруг ослабло, возвращая висевшему над пропастью человеку нормальный вес. Воин перевел дух, глубоко вздохнув, потом, слегка отступив от края, стал осторожно стравливать веревку, постепенно опуская товарища вниз. Когда больше половины аркана было размотано, снизу раздался голос волхва. Боярин остановился, через пару минут натяжение веревки совершенно ослабло, но более ни одного звука не долетало снизу.

Только через четверть часа веревка снова задергалась, и послышался голос волхва, требующего немедленно вытащить его наверх. Боярин принялся тянуть и вновь ощутил невероятную тяжесть. Только теперь длинный конец размотанного аркана вытягивался и скрипел волокнами, трущимися о край обрыва. Казалось, вот-вот не выдержит и лопнет от дикого усилия сплетенная веревка. Отрок бросился к боярину, пытаясь помочь ему, но все было напрасно, они ни на пядь не могли поднять вверх Велегаста.

Он висел над пропастью и ничего не мог понять. Сверху на него сыпалась каменная пыль, и доносилось кряхтенье Орши, изо всех сил пытающегося вытянуть товарища, и тонкое оханье Радима, но веревка не двигалась. Велегаст на секунду призадумался и потом, собрав в легкие побольше воздуха, яростно выкрикнул:

– О, Лунная Сова, слуга Велеса, страж великого лунного пути[47], оставь мою душу в покое, дай мне выйти на свет божий из чертогов Велеса!

В тот же миг натяжение веревки разом ослабло, и Велегаст чуть ли не стрелой выскочил наверх. Там его встретил боярин с гневными глазами, весь злой и красный от напряжения натруженных рук.

– Ты что, – моргая глазами и отдуваясь, выдохнул он, – к скале привязался, что ли? Пошутить надумал? Силу мою проверить решил? Вот в следующий раз я просто брошу тянуть, чтоб неповадно шутить-то было.

– Да ты что, – Велегаст тоже заморгал глазами, – не слышал ничего? Не слышал, что я кричал, как с лунным стражем разговаривал?

– Каким еще стражем? – воин смахнул пот со лба дрожащей рукой.

– Да, есть тут у Велеса слуга один, – волхв передернул плечами, – душу мою хотел прихватить на суд божий, к самому Велесу на разговор звал.

– Суд, говоришь? – боярин скрутил аркан и засунул его за пояс. – Это нам совсем ни к чему, да и разговоры такие тоже.

– И я так думаю. – Велегаст уже нетерпеливо листал страницы добытой из подземного храма книги Велеса.

– Ну а золото там есть? – Орша даже весь напрягся, стараясь скрыть раздиравшее его любопытство. – Видел ли ты сокровища храма?

– Золото, сокровища. И ты туда же! – гневно прошипел волхв.

– Что туда же? – обиделся воин. – Все говорят про золото, ну уж мне-то, другу твоему, можно было бы хоть что-то сказать.

Велегаст оторвался от книги и поднял на Оршу Бранковича ясные, как небо, глаза:

– Ну что ты, как дите. Успокойся, есть там золото, есть. А главные сокровища храма вот тут, – он осторожно приложил ладонь к открытой книге.

– Ну да? – недоверчиво пробормотал воин, уставившись на изъеденный буквами пергамент. Он еще хотел расспросить про золото, но когда решился снова взглянуть в глаза волхва, то увидел только пряди седых волос, словно шторой отгородивших мудреца от внешнего суетного мира. Воин молча, с уважением, отступил чуть в сторону, как будто друг его стал подобен огромной скале, на которую надо было уже взирать издалека. Время медленно потекло под тихий шелест страниц, но ни отрок, ни воин не решались нарушить покой. Они, словно завороженные, взирали на волхва, едва переводя дыхание. Наконец Орша решился напомнить о том, что их ждет князь, что надо бы поторопиться вниз, к остальным воинам, а прочесть священную книгу можно и потом, как вдруг до их слуха долетел жуткий крик, потом другой, и все закончилось протяжным нечеловеческим воем, оборвавшимся на леденящем душу предсмертном вопле. Все вздрогнули и переглянулись.

– Вот те раз, – боярин мигнул ястребиным глазом, – за нами, стало быть, шли, да на этих тварей нарвались.

– А вдруг кто-то из наших? – испугался волхв.

– Что ты. – Орша уверенно шагнул по тропинке, идущей вниз. – Ты думаешь, я один могу как следует отматерить эту нечисть?

Волхв ничего не ответил и недоверчиво заторопился вслед за воином, на ходу пытаясь представить, что его ждет на знакомой страшной полянке. Вскоре они почти бегом добрались до заветного места, проскочили узкую расселину, и тут их глазам открылось ужасное зрелище. Вся полянка была залита кровью, и повсюду валялись оторванные руки, ноги, головы синодиков и монахов-верзил. Тела были разорваны на части и переломаны, словно сама смерть пыталась смолоть их в порошок, но на полпути бросила свое ужасное дело. На самом краю поляны валялось тело священника, почти лишенное признаков увечья и прислоненное к одному из камней, словно служитель Христа все еще жив и прилег отдохнуть. О смерти отца Федора напоминала только снесенная ударом страшной силы верхняя часть черепа, которая опрокинутым блюдцем лежала рядом в траве, да медный крест, вдавленный в грудь по самую перекладину.

– Да, – протянул волхв, – вот он и поздоровался с Велесом. А я говорил, что здесь крестов не любят. Золотишко небось мечтал найти. У-у, Чернобогово племя!

Он осторожно по краю поляны обошел месиво человеческих тел. В какой-то момент ему показалось, что из густого переплетения листьев и веток на него пристально смотрят несколько пар налитых кровью получеловеческих глаз чудовищных слуг Велеса, но все было тихо, и волхв, невольно передернув плечами, двинулся дальше. Он уже хотел покинуть страшную полянку, как тут боярин остановил его:

– Оружие собрать бы надо.

Волхв брезгливо поморщился:

– Все это добыча Велеса, и мы не должны ничего брать, чтобы не навлечь на себя гнева Великого Бога.

– Хватит тут Велесу и добычи, и жертвенной крови, – ухмыльнулся боярин. – И потом, я не думаю, что Великий Бог такой же жадный, как некоторые волхвы. Я думаю, что напротив; он с удовольствием поделится тем, что ему совершенно ни к чему, а его воинам очень бы даже сгодилось.

– Богохульник! – устало проворчал Велегаст, понимая, что упрямый воин все равно все сделает по-своему.

И точно; боярин, не дожидаясь окончания спора, уже собрал брошенные ромфеи и маленькие самострелы синодиков с колчанами отравленных стрел, всунув половину всего этого добра в руки растерянного Радима, который, оказавшись меж двух огней, не мог ослушаться боярина, но в то же время не хотел огорчать своего учителя. Велегаст же, словно не замечая этого, и пошел, гордо неся высоко поднятую седую голову, по тропинке вперед. Сзади грузно зашагал груженный добычей Орша, бормоча на ходу, что надо бы похоронить тела, что пусть они и враги, но негоже бросать трупы людские.

– Велес о них позаботится! – вдруг резко ответил волхв и заторопился дальше.

И точно, едва люди ушли прочь от страшной полянки, как в скалах, окружавших ее, открылось множество мельчайших дырочек, щелок и ходов, из которых целыми тучами стали появляться проворные и невероятно большие черные муравьи. Насекомые облепили трупы, наполняя тихое утро скрежетом хитиновых челюстей. Вскоре и одежда, и человеческая плоть были разорваны на мельчайшие части и унесены по бесчисленным ходам куда-то глубоко под землю. Остались одни скелеты, но тут появились крысы, и когда солнце окончательно встало над землей, на поляне уже было чисто, и ничто не напоминало о смерти и валявшихся здесь трупах. Только медный крест священника нелепо желтел около камня, ожидая, когда его обовьют травы, прикроют старые листья, и затянет в себя ненасытное всепоглощающее чрево земли.

Друзья быстро шли вниз по знакомой тропинке, как вдруг волхв внезапно остановился. Орша с разгона чуть было не врезался в него и уже хотел было как следует выругаться, впечатав все зло от усталости в бранные слова, но Велегаст настороженно поднял указательный палец вверх, и воин тотчас прикусил язык, быстро сообразив, что пока лучше помолчать. Некоторое время его ястребиные глаза буравили лесные заросли, придирчиво обыскивая каждую веточку и травинку, наконец, боярин не выдержал и тихо спросил, в чем причина остановки.

– Отсюда я не смогу тебе это показать, – прошептал волхв, – впереди за поворотом, в кустах, притаились четверо варягов из дружины Мстислава.

– Варяги? – изумился Орша. – Что они здесь делают?

– В отряде их не было, и мне показалось странным, что они здесь, – задумчиво проговорил Велегаст. – Кажется, они здесь неспроста, но они лишь маленькая часть той неприятности, что ожидает нас внизу.

– Вот как? – боярин потянул клинок из ножен. – Сейчас я спрошу эту неприятность по-свойски.

– Не стоит, – волхв остановил его, – они всего лишь тупые исполнители воли своего вождя и не нужны нам.

– Тупые или не тупые, а я не хочу, чтобы мне в спину ударил какой-нибудь варяг.

– Не бойся! – Велегаст поднял посох величественным жестом. – Я усыплю их, и мы просто пройдем мимо.

– Это я-то боюсь? – вскипел боярин, обнажая меч.

Но Велегаст строго взглянул на него:

– Боги не любят, когда проливается лишняя кровь, и могут послать нам свою кару.

– Боги, боги! Всюду одни боги! – сердито зашипел Орша. – Где они были, когда византийцы убивали нашего волхва? Вот бы и посылали свою кару.

– Не все так просто, – вздохнул Велегаст. – С ними тоже есть сила, и не всегда ее можно одолеть. А мечом тебе очень скоро придется поработать, так что не горюй.

– Ладно, не буду. – Орша недовольно кинул меч обратно в ножны.

Друзья осторожно пошли дальше, прислушиваясь и внимательно оглядываясь по сторонам. Стараясь не шуметь, они подошли к притаившимся варягам так близко, что видно было, как сквозь узорное сплетение листьев блестят их глаза, напряженно высматривая на тропинке свою жертву. Волхв поднял свой посох и, зыркнув на боярина, зашептал:

Волхв поднес ладонь к губам и легонько дунул. Похожее на пушинку легкое голубоватое облачко слетело с кончиков его пальцев и поплыло к варягу, притаившемуся в лесной чаще. Видно было, как едва заметное мерцание глаз потухло. Велегаст тихо с удовлетворением вздохнул и проделал то же самое с другим варягом. Вскоре вся засада, выставленная около тропинки, мирно спала глубоким безмятежным сном. Волхв еще раз мысленно просмотрел, нет ли на дороге опасности, и быстро пошел вперед.

– Не проснутся вдруг? – Орша с недоверием двинулся следом, крепко сжимая на всякий случай рукоять своего меча.

– Обижаешь, – Велегаст гордо оглянулся на друга, – пока сам не скажу, проспят хоть сто лет.

– Ладно, – недовольно буркнул боярин, – теперь твоя взяла, но по мне все равно лучше было бы им головы поотшибать.

– Лишняя кровь, боярин, к добру не приводит, – волхв даже остановился, чтобы дать другу почувствовать важность своих слов. – Они всего лишь вои, и когда ты убьешь их предводителя, – он ткнул длинным пальцем колдуна в железную грудь воина. – Ты, именно ты убьешь его, тогда они все будут так же верой и правдой служить нашему князю. Может быть, даже в какой-нибудь битве один из них спасет тебе жизнь. Да, мне так кажется, что так оно и будет.

– Тьфу на тебя! – Орша сердито сплюнул. – Чтоб еще кто-то из этих дикарей спасал меня.

– Стоп! – он чуть не подпрыгнул на месте. – Ты сказал «убить Свенельда», или мне послышалось?

– Ты меня удивляешь, друг, – волхв пошел дальше, бросив уже на ходу, – разве, кроме Свенельда, еще кто-то верховодит над варягами? А находится он совсем рядом. Скорей всего там же, где и наш князь. Вот так.

– И что это значит?

– Значит, что ты действительно здорово утомился, – волхв вновь остановился и внимательно посмотрел на Оршу, – если думаешь, что засада варягов на тропинке и присутствие Свенельда рядом с князем ни о чем тебе не говорят.

– Но почему именно я должен убить их вождя? – все еще пребывая в дурном расположении духа, пробурчал боярин. – Раз ты такой могучий колдун, возьми и усыпи его, как этих недотеп. И вообще, кто он, и где он разрази его гром, этот вождь?

Они молча дошли до края леса, и только здесь Велегаст остановился и до конца удовлетворил любопытство боярина:

– Мне с ним не справиться. На шлеме его древние руны заклятья, защищающего его от «боевых оков»[48] и заклинания сна. Я могу только обмануть его, но ни сразить магией, ни проникнуть в его ум, чтоб околдовать его, не могу. Поэтому именно тебе придется убить его, а я лишь помогу тебе это сделать.

– Свенельда убить? – Орша представил себе воина, с которым совсем недавно пил на княжеском пиру.

– Можешь не сомневаться, – Велегаст вытянул руку с посохом в сторону холма, где оставался отряд Мстислава. – Вижу, как этот варяг занес свой меч над князем, а все воины связаны по рукам и ногам. Вижу, еще с десяток варягов затаились вокруг: нас поджидают. Многим не нравится то, что делает Свенельд, и сердца их полны неуверенности и страха.

Волхв хотел еще что-то сказать, но боярин, легонько вскрикнув, дернул его за рукав. Было чему удивиться: с холма бежал что есть силы один из воинов младшей дружины. Длинноногий отрок смешно прыгал из стороны в сторону, кланялся и вновь выстреливал свое гибкое тело в суматошный беспорядочный бег.

– Ай да молодец! – Орша довольно присвистнул. – Смотри, как хорошо бежит. Такого ни одна стрела не догонит.

И точно, все произошло, как сказал боярин. Два варяга стояли на холме и пускали стрелы вслед бегущему, но только две из них слегка чиркнули по кольчуге и шлему косым ударом, не причинив никакого вреда. Еще немного, и стрелы просто не долетали бы до беглеца. Однако на этом опасность для молодого воина не миновала. Следом за ним бежали два молодых и сильных варяга в легких стеганых доспехах, быстрые движения которых не оставляли никакого сомнения в том, что они таки догонят свою жертву. Прогудев, как набатный колокол, громогласный вопль «Надо помочь!», Орша стремительно рванулся туда, надеясь перехватить преследователей. Но бегать он явно был не мастак, и вскоре стало ясно, что, несмотря на все свои усилия, он не успеет защитить беглеца от варягов.

– Эй! Сюда! Ко мне! – закричал что есть силы боярин.

Но дружинник продолжал бежать в том же направлении, то ли не услышав, то ли не поняв, что надо делать.

– Это я, Орша! Сюда, ко мне! – снова закричал боярин, не очень-то надеясь, что его крик из леса будет услышан.

В этот момент мимо него пронесся Радим, словно вихрь, взметая за собой старые сухие листья. В руке его был самострел – единственное, что он оставил себе из всей охапки оружия погибших византийцев, которое вручил ему хозяйственный Орша. Ученик волхва на ходу натягивал тетиву, как бывалый воин, при этом длинные полы его одежды развевались, словно крылья пытающейся взлететь птицы, а за спиной болтались сразу несколько колчанов отравленных стрел, скинуть которые отрок просто не успел. Боярин бросился бежать следом, разгоняясь вниз до огромных прыжков.

– Осторожней, стрелы отравленные! – крикнул он Радиму вдогонку, шумно выдыхая из груди раскаленный от бега воздух.

И тут же, словно медведь, с шумом вломился в какой-то встречный куст, не успев вовремя свернуть. Раздался жуткий треск ломаемых веток и такая ругань, что, имей деревья уши, они бы тотчас все полегли на корню. Наконец Орша вырвался на волю с изорванным плащом и съехавшим набекрень шлемом.

– Чернобогово племя! Лешева дрань! Путана проклятая! Чтоб на вас лихо! – громыхала среди деревьев ругань боярина, как раскаты Перунова грома.

Радим тем временем уже выскочил из леса и остановился, чтоб вложить на ложе самострела стрелу и прицелиться. Дружинник, увидев его, повернул в его сторону, но тяжелая кольчуга на нем здорово мешала бежать, и легконогие варяги стремительно его догоняли. Бежавший впереди уже выхватил сулицу и приготовился метать ее на бегу. Радим, увидев это, заторопился и, вскинув нервно дрожащие руки, выстрелил, почти не целясь, видимо, совершенно не представляя, как будет лететь стрела из маленького самострела, предназначенного скорее для скрытого ношения под одеждой и выстрелов на городских улицах в спину, чем для открытого боя. Смертоносное оперенное жало, описав в воздухе пологую дугу, тупо боднулось в землю, не долетев до варяга нескольких шагов. И тут ученик волхва оплошал, как всякий человек, лишенный воинских навыков, едва не поплатившись за это жизнью. Вместо того чтобы быстро зарядить самострел снова, он застыл как вкопанный, наблюдая полет стрелы и соображая, почему она не попала в цель. Но варяга все-таки слегка пугнула мелькнувшая стрела: как пролетевшая мимо тень смерти, заставив его на миг остановиться. Дальше он побежал чуть медленней, уже перенацелив свой первый удар на стрелка. Тут Радим бросился натягивать тетиву снова, но под прицелом стремительно приближающегося клинка копья сделать это было очень непросто. Руки юноши дергались и дрожали, а тетива все время срывалась, издавая нервный дребезжащий звук. Тем временем варяг промчался по склону холма еще несколько шагов, оставляя за собой рыжеватое облачко пыли. Наконец, пользуясь высотой и собственной скоростью, он решил сделать свой первый бросок, на бегу согнувшись и распрямившись вновь, как живой натянутый лук. Короткое копье сорвалось с его руки, словно маленькая черная молния, и стремительно полетело прямо в грудь Радима. В этот момент из леса вывалился похожий на лешего Орша с обнаженным мечом в руке. В какие-то доли секунды старый воин все понял, и в тот же миг его рука сделала стремительный мах, выпуская с ладони маленькую молнию сверкающей стали, которая понеслась навстречу черной молнии, пущенной варягом. Через мгновение обе молнии встретились почти перед самым носом отрока. Раздался лязг металла о металл, и черная молния летящей сулицы обессиленно ткнулась в землю у самых ног Радима, а вращающийся меч боярина пролетел дальше, с воем рассекая воздух.

Варяг, увидев разъяренного Бранковича, сделал по инерции еще пару шагов и остановился в нерешительности. Вместо охоты за безоружным беглецом все обернулось поединком с матерым воином, что совсем не входило в его планы. Он оглянулся на подбегавшего второго варяга и своих товарищей, с любопытством взирающих на все с вершины холма. Ему стало ясно, что если уйти просто так, не пытаясь даже сразиться с Оршей, то это будет позор труса, и его товарищи этого не забудут. Варяг перехватил легкий щит из-за спины в левую руку и тут же молниеносным движением извлек из джида, висящего на боку, еще одну сулицу, но метать ее не стал, а только сделал ложный выпад, оглядываясь на товарища, уже почти добежавшего до места схватки. Боярин тем временем тоже не стоял на месте, а сделал еще несколько громадных прыжков и оказался около Радима, который судорожными движениями пытался натянуть тетиву на самостреле. В дрожащих руках тетива не попадала в замок и все время срывалась обратно с жалобным дребезжанием.

– Назад, быстро назад! – прохрипел сквозь тяжелое дыхание Орша, отодвигая отрока за свою широкую спину.

Сам же боярин одним движением шуйцы сорвал со спины свой славный щит, и в тот же миг в его деснице оказался небольшой боевой топорик, прежде мирно висевший на поясе. Варяг глянул на топорик и радостно ощерился; из-за его спины выглядывала здоровенная ручка большого боевого топора, рядом с которым топорик казался детской игрушкой. Но будь в руках Орши даже маленький ножичек, то и тогда его свирепый вид был так грозен, что с лихвой покрывал все недостатки оружия. Поэтому, переведя взгляд с топорика на лицо своего врага, варяг только воинственно тряхнул поднятой вверх сулицей, но не решился сразу же ринуться в ближний бой. Он дождался, когда приблизится второй варяг, и только тогда стал готовиться к бою.

– Хейг! – коротко крикнул он, быстро отбегая влево от боярина.

– Хейг! – ответил ему второй и побежал вправо от боярина.

Ясно было, что варяги хотят взять Оршу в клещи и нанести свои удары с двух сторон одновременно. Но опытный воин только презрительно сплюнул и отвесил своим врагам таких матюков, что их даже зашатало, как молодые деревья под напором набежавшего вихря. Он потряс своим топориком, словно это была огромная палица, и смело двинулся вперед.

– Оее..да..гэн! – крикнул варяг, на которого шел Орша, и яростно метнул сулицу на последнем слоге своего крика.

Этот странный крик был командой для второго варяга, и тот, подчиняясь бьющему по ушам, как плеть, звуку, тоже метнул свою сулицу, целясь в боярина с другой стороны. Но Орша в одно мгновение превратился из грузного неповоротливого воина, обремененного тяжелым доспехом, в стремительного, как зверь, бойца. Он прыгнул вперед и вправо, на лету разворачивая свой щит к устремленной в его левый бок сулице. Еще миг, и резко отмахнув щитом, боярин словно отсек от себя смертоносные жала маленьких копий. И тут же, не сбавляя напора, ринулся вперед на своего врага. В этот момент Радим наконец-то сумел зарядить самострел и направить его на варяга, который целился в спину Орше, но руки его по-прежнему дрожали, мешая ему решиться на выстрел. Еще пару громадных прыжков Орша промчался, как ураган, но варяг все-таки успел выхватить еще одну сулицу и метнул ее чуть ли не в упор. Короткое копье злобно ударилось в щит и, задрожав всем своим деревянным телом, как натянутая до предела струна, выдохнуло из себя короткий дребезжащий звук, похожий на звериный рык. Орша взревел от негодования и в один скок очутился около врага. Тот уже выхватывал из-за спины большой боевой топор, способный сокрушить все, но боярин опередил его страшным ударом своего щита. Он бил прямо щит в щит со всего маха, но на первом же касании резко дернул свое прикрытие в сторону, заставляя этим скользящим движением развернуться и вражеский щит. Варяг чуть отпрянул назад и слегка повернулся от такого крученого удара, немного открывая свой левый бок. Настолько немного, что неопытный взгляд ничего и не заметил бы. Всего лишь на пядь позволил сдвинуться щиту, не удержав страшного удара Орши, всего лишь на какое-то мгновение дал приоткрыться узкой щели, но в тот же самый миг маленький топорик боярина вонзился в тело врага, издав мокрый чавкающий звук разрываемой плоти. И тут же, еще ничего не видя и не соображая от бешенства, но повинуясь древнему воинскому инстинкту битвы, боярин сам крутанулся на месте, резким движением прикрываясь щитом. И, надо сказать, очень вовремя, ибо сулица, пущенная вторым варягом, едва не вонзилась ему в спину.

Нет, и этой сулице не суждено было попасть в Оршу. Все, чего добились варяги, так это того, что еще одно маленькое копье ударилось в славный щит Орши, пропев хриплым голосом деревянной струны. От этого звука кровавая пелена бешенства спала с глаз боярина, и он остановился, словно с удивлением глядя на окровавленное тело сраженного варяга, лежащего у его ног, и стоящего поодаль второго врага. Топорик боярина нанес тяжелую, смертельную рану варягу, которая свалила его наземь, но не убила его сразу. Теперь первый шок от удара прошел, и раненый ощутил жуткую боль и страшный, сжимающий сердце, холод смерти. Дикий, леденящий душу вой исторгнулся из его груди. Потом послышались причитания и снова жалобный крик, полный отчаяния и страдания.

Оставшийся невредимым варяг остановился и побледнел как полотно. На его глазах умирал товарищ, с которым он еще вчера шутил и играл в кости и который теперь корчился на земле в муках, обагряя все вокруг своей кровью. Страшная рубленая рана зияла на его боку, как картина самой смерти, красноречивее любых слов говоря, что помогать ему бесполезно и что он скоро умрет. Но смерть все никак не наступала, а раненый продолжал отчаянно издавать душераздирающие вопли.

Наконец Орша не выдержал и, быстро вынув из-за голенища засапожник, коротко ткнул лезвие в грудь умирающего. Раненый дернулся последний раз и затих, раскинув по земле бессильные руки.

– Теперь я за тебя примусь, – сказал Орша спокойным будничным голосом, как мясник на живодерне, и посмотрел на оставшегося варяга каким-то особенным взглядом.

Молодой варяг побледнел еще больше, представив, что его ждет такая же смерть, но страх быть опозоренным перед всеми товарищами был сильнее страха смерти, и он поднял свой боевой топор, приготовившись биться.

Орша, глянув на него, презрительно сплюнул и повесил свой топорик на пояс, всем своим видом показывая, что бой окончен и что юнца с топором он просто не видит, как противника. Перед ним был мальчишка, наверное, первый год ушедший со своими родичами зарабатывать хлеб наемника, и убивать его славному воину совсем не хотелось. Пролитая кровь только что убитого варяга несколько остудила ярость боярина, и он смотрел теперь на оставшегося в живых молодого воина, как на досадную помеху, возникшую на его пути к Свенельду, с которым он и должен был сразиться.

– Свенельд, ты предатель! – закричал он грозным голосом. – Я вызываю тебя на бой!

Предводитель варягов стоял на вершине холма вместе со своим ближайшим помощником Рогулом, словно напоказ выставив обнаженный меч, направленный на Мстислава. Услышав слова Орши, он только рассмеялся в ответ:

– Я сам выбираю себе врагов, по своему желанию, а если тебе взбрело в голову биться со мной, то прежде сразись с одним из моих воинов и докажи, что достоин чести скрестить со мной меч.

Лицо боярина потемнело от гнева, но он все же сдержался и крикнул грозным голосом:

– Варяги, кто сразится за своего вождя? Он боится меня!

Рогул выхватил огромный меч и, подняв его над головой, крикнул громоподобным голосом:

– Я буду биться за Свенельда! Я убью тебя, Орша!

Воины, стоящие наверху толпой, расступились, пропуская его вперед. Только тут стало видно рослого и широкоплечего варяга в тяжелых доспехах, знатного воина с огромным мечом в руках.

– Орша! – прогремел его голос. – Сегодня ты умрешь! Я твоя смерть!

Огромный меч в руках варяга полоснул небо над головой воина, и толпа вокруг одобрительно загудела.

Боярин чуть покачнулся от усталости, но, сделав над собой усилие, гордо ответил:

– Я готов биться... иди сюда. Пусть боги рассудят нас!

Варяг, распаляясь, зарычал от ярости, со свистом крутанул над головой клинок и стал неторопливо спускаться с холма, помахивая на ходу здоровенным сверкающим на солнце мечом, который изредка, словно невзначай, срубал на ходу высокие метелки травы и венчики цветов.

В этот момент Велегаст склонился к Радиму и, быстро прошептав несколько слов, чуть подтолкнул в плечо своей легкой рукой:

– И да помогут тебе Светлые Боги!

Отрок легко и уверенно шагнул куда-то в сторону, растворяясь в утренней полумгле.

В этот момент Велегаст услышал тяжелые шаги варяга, из-под ног которого шуршащими ручейками сыпались мелкие камушки, и свист меча, махнув которым, тот срубил еще несколько венчиков сухих трав.

Он оглянулся и увидел, что варяг спустился уже до середины холма, а Орша стоит, слегка пошатываясь, и, судя по всему, едва держится на ногах. Волхв бросился к нему, поняв, что боярин истратил весь запас своих жизненных сил и вода из Перунова ключа закончила свое действие.

– Ты, ты... – захлебываясь словами, выдохнул он. – Ты не должен с ним биться, твоя сила совсем истрачена, и он, – волхв снова запнулся, – он же просто убьет тебя.

– Я это знаю, – устало отмахнулся Орша. – Но с этим уже ничего нельзя сделать.

Велегаст глянул в опустошенные от усталости глаза воина и понял, что никакая магия ему теперь не поможет. Последние запасы питательных веществ в его мышцах были до предела израсходованы, и сейчас боярин едва стоял на ногах от усталости и не мог даже пошевелить пальцем, а не то, что махать мечом. Нужно было хотя бы полчаса отдыха для возвращения жизненных сил, и тогда волхв смог бы все поправить. Но сейчас это было невозможно, ибо грозный варяг неотвратимо приближался, размахивая мечом и оскорбляя своего поединщика.

– Рогул, – громко заговорил волхв, резко оборачиваясь. – Вступаясь за предателя, ты сам станешь таким же предателем, как и Свенельд!

Варяг чуть замедлил шаг, опуская в раздумьях меч, но тут же снова поднял его вверх, выкрикнув:

– Я всегда свято чтил законы предков, и никто никогда не смел назвать меня предателем!

Он прошел еще несколько шагов и прокричал снова:

– Мы, варяги, клялись исполнять приказы своего вождя, и у нас нет предателей!

– А как же Свенельд, который клялся князю? – Велегаст направил посох навстречу варягу, словно пытаясь его задержать таким образом. – Разве он не предатель?

– Мне нет дела до Свенельда и его клятвы князю. – Рогул поднял свой длинный меч. – Я вызвался биться с Оршей, и я буду биться с ним!

Меч варяга со свистом, как молния, рассек воздух, срубив несколько венчиков цветов.

– Приняв вызов, ты встал на защиту предателя, нарушившего законы Прави! – грозно выкрикнул Велегаст. – Тем самым ты взял на себя его зло и разделишь вместе с предателем неизбежное проклятье и кару богов.

– Я же тебе сказал, – варяг сделал вперед еще несколько шагов, помахивая мечом. – Я буду биться с Оршей, и ничто меня не остановит! А твоих проклятий и ваших богов я не боюсь! – добавил он дерзко, скашивая мечом еще несколько подвернувшихся на его пути травинок.

– Ах, так! – разозлился волхв. – Еще сегодня, прежде чем лик Ярилы коснется земли, ты горько пожалеешь об этих словах.

– Но прежде я убью Оршу! – презрительно усмехнулся варяг.

– Не бывать этому! – грозно сверкая очами, волхв ударил посохом в землю. И не успел Орша даже глазом моргнуть, как сухая, почти невесомая рука, вдруг властно отодвинула его, здоровенного воина, назад, и Велегаст задорно, как мальчишка, выскочил вперед и прокричал: