Ожерелье казненной королевы Александрова Наталья

Я схватила телефонную книжку и выполнила поручение шефа. Он удалился к себе в кабинет для разговора, попивая из маленького стаканчика успокоительное, а я принялась обходить приемную, вспоминая Федины инструкции.

Как он говорил, чаще всего скрытые микрофоны и камеры устанавливают на электрических розетках, на плинтусах, карнизах, батареях отопления, на вентиляционных решетках, крепят их к разным статуэткам, к светильникам…

Я прошлась вдоль плинтусов, проверила розетки. Чтобы мои действия казались не слишком подозрительными, я вооружилась тряпкой и делала вид, что вытираю пыль.

Циферблат часов светился, но не слишком ярко. Но когда я подошла к окну, чтобы проверить карнизы, свечение усилилось.

Я придвинула к окну стул, залезла на него, чтобы проверить расположенную рядом с окном вентиляционную решетку.

В это время за спиной у меня скрипнула дверь кабинета и раздался голос Сергея Сергеевича:

– Александра, что это вы там делаете?

– Я вытираю пыль, – ответила я, повернув к нему голову и предъявив тряпку как вещественное доказательство. При этом я едва не потеряла равновесие, но все же сочла долгом напомнить: – И я не Александра, я Жанна.

Такое упорство может показаться необъ-яснимым, но я не люблю, когда меня называют чужим именем. Может быть, если поправлять шефа каждый раз, он через месяц-другой все же запомнит, как меня зовут. Правда, я не собираюсь здесь задерживаться так долго.

– Да-да, конечно… – проворчал шеф. – Я помню. Но вытирать пыль – не ваша работа, этим должна заниматься уборщица…

– Может, и должна, но она этого не делает! – Я продемонстрировала шефу хлопья пыли, накопившиеся на решетке.

При этом я убедилась, что «жучка» там не было.

– Я скажу здешнему администратору, чтобы он поставил ей это на вид, – пообещал шеф. – Но вы слезайте и занимайтесь своими прямыми обязанностями. В данный момент мне нужна чашка кофе!

– Сию минуту! – Я хотела ловко спрыгнуть со стула, но чуть не свалилась и ухватилась за монстеру. Огромное растение покачнулось, но устояло.

И тут взгляд мой случайно упал на циферблат часов…

Циферблат горел ярким красным пламенем.

Ну да, я вспомнила: Федор говорил, что скрытые микрофоны и видеокамеры часто устанавливают на комнатных растениях…

– Александра, я жду! – отчеканил Сергей Сергеевич и удалился к себе.

Я отправилась в кабинет шефа и сварила ему кофе, даже умудрилась не перепутать его любимый сорт, и вспомнила, что в это время он пьет исключительно ристретто. Таким образом удовлетворив его, я вернулась в приемную и прямым ходом бросилась к монстере. Для отвода глаз снова вооружившись тряпкой, я принялась обследовать растение от корней до самой верхушки.

Циферблат моих часов светился очень ярко, и тем ярче, чем выше я поднималась.

Дойдя до самого верха, я догадалась заглянуть с изнанки на самый большой и самый красивый верхний лист.

И здесь, на нижней стороне этого листа, я увидела крошечное насекомое с черными пятнышками на выпуклой красной спинке.

Божья коровка, вот как мы называли в детстве такого жучка! Впрочем, его все так называют.

Я даже вспомнила, что, поймав божью коровку, мы во весь голос пели:

Пропев эту песенку, мы отпускали божью коровку – и не сомневались, что она улетает прямиком на небо.

А эта божья коровка вела себя странно. Она и не думала улетать – она вообще не шевелилась, даже когда я дотронулась до нее пальцем, не попыталась отползти.

Кроме того, рядом с этим «насекомым» циферблат моих часов пылал ярко, как закатное солнце в тропиках.

Тогда я подцепила божью коровку ногтем, отделила от листа и внимательно осмотрела.

При ближайшем рассмотрении то, что я нашла, не было похоже на насекомое. Это было маленькое устройство, у которого рядом с головкой колыхались тоненькие усики антенн. Черное металлическое брюшко жучка было покрыто какой-то клейкой субстанцией, чтобы «коровка» легко лепилась к любой поверхности.

Значит, я обнаружила «жучка», которого установили здесь конкуренты Федора. Теперь мне оставалось только избавиться от него и проверить, нет ли тут его близких родственников.

Первой моей мыслью было выбросить «божью коровку» в окно – пусть полетает. Но потом у меня мелькнула более интересная идея.

Я вспомнила кошку, которую видела накануне в коридоре третьего этажа, и решила познакомиться с ней поближе.

Первым делом я достала из ящика стола пузырек с валерьянкой и капнула чуть-чуть себе на руку. Потом собрала грязные кофейные чашки, составила их на подносик и отправилась в туалет, который находился в дальнем конце коридора.

В конце концов, если варка кофе для шефа входит в мои обязанности, значит, я же должна и мыть посуду…

Едва я вышла в коридор, из кладовки, где уборщица держала свой инвентарь, выбежала кошка.

Но сегодня она не выступала с той ленивой царственной грацией, как накануне, – она неслась ко мне, не разбирая дороги и громко мяукая, будто опаздывала на поезд.

– Что с тобой, киска? – спросила я лицемерным голосом. – Ты хочешь кушать? Но у меня нет ничего съедобного!

Кошка терлась о мои ноги, заглядывала мне в глаза и вообще давала мне понять, что питает к моей особе безумную любовь.

Я зашла в туалет, поставила чашки в раковину и опустилась на колени.

Кошка сходила с ума, она мяукала, подвывала и терлась об меня.

– Ну постой, постой… – Я воспользовалась ее беспомощным положением и ловко прилепила к ошейничку искусственную божью коровку. Кошка этого даже не заметила.

Потом я встала и тщательно отмыла руки от валерьянки.

В глазах кошки проступило недоумение.

Она встряхнулась и взглянула на меня, пытаясь понять, что она могла найти в такой заурядной личности, как я.

Затем киса наскоро вылизалась и отправилась восвояси прежней царственной походкой, бросив на меня напоследок взгляд, которым попыталась выразить, что все, что было между нами, – всего лишь досадная ошибка.

Я проводила кошку внимательным взглядом и подумала, что в ближайшее время у конкурентов Федора будет много интересных впечатлений.

Разобравшись с «божьей коровкой», я вернулась на свое рабочее место и снова взглянула на часы.

На этот раз циферблат не светился, значит, в офисе не было других «жучков». Я облегченно вздохнула: наконец-то можно заняться своим собственным делом, забрать тетрадку…

Я встала и направилась к кадке с монстерой…

За последние два дня я не меньше десяти раз пыталась достать из кадки злополучную тетрадку, и каждый раз мне мешали какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. Поэтому и сейчас я ждала какой-нибудь новой неприятности, какого-нибудь неожиданного вмешательства судьбы.

Но на этот раз мне никто не помешал.

Я разрыла грунт, вооружившись для этого чайной ложкой, и вытащила тетрадку. Убедившись, что она цела и открытка с изображением Марии-Антуанетты находится на прежнем месте, под обложкой, я положила трофей в свою сумку.

И тут дверь офиса открылась.

На пороге стоял молодой парень в куртке с логотипом почтовой компании.

– Почта для фирмы «Грифон», – сообщил он деловым тоном. – Получите и распишитесь!

Я приняла у него стопку конвертов, поставила свою подпись в нужной графе и закрыла за курьером дверь офиса.

Затем быстро перебрала конверты.

В основном это были конверты большого формата с документами от заказчиков и деловых партнеров фирмы, попалось также несколько рекламных буклетов (нам предлагали офисную мебель, оргтехнику, бумагу для факсов и принтеров, обещали разработку и продвижение интернет-сайтов, установку новых стеклопакетов, организацию рекламной кампании, проведение корпоративных праздников и другие услуги). Но среди всех этих писем и буклетов я увидела обычный конверт с цветной картинкой на лицевой стороне.

На этой картинке был изображен симпатичный снегирь с яркой малиновой грудкой.

Снегирь сидел на заснеженной ветке и хитро смотрел на меня своим выпуклым круглым глазом.

Ага, это тот самый конверт, о котором говорил Федор! Тот самый конверт, из-за которого он отправил меня в этот офис!

Я вспомнила также допрос в таинственном подземелье, вспомнила круглолицего человека по фамилии Сугробов, который запугивал нас с Эльзой, раз за разом повторяя: «Что вы знаете о снегире? Что вы знаете о снегире?»

Что же это за конверт, вокруг которого кипят такие нешуточные страсти?

Меня подмывало открыть конверт и заглянуть в него, чтобы удовлетворить свое любопытство. Но все же остатки здравого смысла перевесили: я понимала, что содержимое конверта может быть очень опасно, вспомнила поговорку «Меньше знаешь – крепче спишь» и положила конверт со снегирем на прежнее место.

Но тут же вспомнила, о чем просил меня Федор.

Как только в офис «Грифона» принесут этот конверт, я должна подать Федору сигнал. Для этого нужно закрыть жалюзи на окне и снова открыть их через две-три секунды.

Я вскочила, подошла к окну…

Но прежде чем подать сигнал, я взглянула на свой дом.

И застыла на месте, как громом пораженная.

Из окон первого этажа валили густые клубы дыма, время от времени сквозь эти клубы проглядывали багровые языки пламени, вылетали оранжевые снопы искр.

Наш дом горел.

На улице возле дома суетились смуглые гастарбайтеры, обитатели первого этажа. Кто-то из них тащил подальше от окна уцелевшие пожитки, мешки и картонные коробки со своим барахлом, кто-то пытался тушить огонь подручными средствами, кто-то просто путался под ногами, размахивая руками и добавляя суеты и беспорядка.

Тут со стороны проспекта донеслось оглушительное завывание сирен, к дому подлетели одна за другой две пожарные машины, из них высыпали пожарные в защитных костюмах и касках, рассыпались вдоль дома, принялись разматывать шланги, на дом хлынули потоки воды и белой пены, будто предназначенной для бритья великана.

Я вспомнила о Федоре, взглянула на его окно, но оно было затянуто поднимающимся снизу дымом, так что, если даже Федор, несмотря на пожар, продолжает следить за моим офисом, он ничего не видит из-за дыма.

Все же я решила подать ему сигнал – закрыла жалюзи на окне и снова открыла их через пару секунд. Моя совесть была чиста, и я задумалась, что же теперь делать. Бросить все и бежать к горящему дому, чтобы спасать свои пожитки?

Но пожарные меня и близко не подпустят, да и никаких особенных пожитков у меня нет, так что нет смысла рисковать жизнью.

У меня возникло какое-то странное чувство: на моих глазах горел мой дом, мое единственное жилище, но я ощущала не отчаяние, а какое-то облегчение, как будто вместе с этим домом должно было сгореть мое прошлое, все мои неудачи и разочарования, все мои ошибки, все глупые и бессмысленные поступки.

С трудом оторвавшись от этого зрелища, я вернулась к столу с почтой.

Федор сказал, что ему непременно нужно взглянуть на конверт со снегирем. Поэтому, сразу после того как я подам ему сигнал, он намеревался прийти в офисный центр.

Заходить в офис «Грифона» он не хотел, я должна была вынести из офиса конверт со снегирем, дать ему этот конверт на несколько секунд и тут же отнести его обратно.

Так что теперь я сидела как на иголках.

Появится Федор или не появится? Увидел ли он мой сигнал? А может, он вообще пострадал при пожаре и его сейчас в бессознательном состоянии везут в больницу?

Минуты шли, а Федор все не давал о себе знать.

Он велел мне ничего самой не предпринимать, только подать сигнал и ждать, когда он появится, но сам куда-то запропастился. Впрочем, обстоятельства изменились непредвиденным образом: в нашем доме пожар…

А что, если сейчас выйдет из своего кабинета Сергей Сергеевич и заберет сегодняшнюю почту? Тогда вся интрига, задуманная Федором, благополучно провалится, он не сможет взглянуть на это дурацкое письмо со снегирем…

Я не выдержала, не вынесла неопределенности своего положения, наплевала на все предупреждения Федора, достала мобильный телефон и набрала его номер.

Однако из трубки доносились длинные гудки.

Федор не отвечал.

Может быть, он отключил сигнал или просто оставил телефон в комнате, а сам перебрался в другое место, спасаясь от огня? Или, как я опасалась, потерял сознание?

Я подождала еще полминуты и отключилась.

Что же делать? Неужели вся операция провалится?

С одной стороны, это не мое дело. Я сделала все, о чем Федя меня попросил, подала ему сигнал, как только принесли почту, а дальнейшее уже не моя забота – сам виноват, если прозевал мой сигнал. Я и так сделала все, что могла.

С другой стороны, Федя очень помог мне в трудный момент моей жизни, отнесся ко мне по-человечески, значит, и я должна отплатить ему добром за добро. А для него это письмо очень важно он долго ждал его, следил за офисом «Грифона», жил в ужасных условиях: и тут, когда письмо наконец пришло, все пошло наперекосяк и его труды могут пропасть понапрасну…

Эти соображения перевесили, я вытащила письмо со снегирем из стопки конвертов и сунула к себе в карман.

И как раз в этот момент дверь офиса открылась, и в приемную вошел неказистый мужичок в вылинявшей спецовке неопределенного цвета и надвинутой на глаза бесформенной кепке, об которую в самый раз обувь вытирать. В руках у него был облезлый металлический чемоданчик, с какими ходят сантехники.

И этот чемоданчик, и вся унылая фигура вошедшего были мне удивительно знакомы, а когда он повернулся ко мне лицом, все сомнения отпали: это был Игорь, напарник злополучной Эльзы.

Ну да, той ночью, когда люди Сугробова схватили нас с Эльзой, Игорь сумел улизнуть.

Я вжалась в кресло, испуганно глядя на него и не сомневаясь, что он пришел по мою душу.

Однако Игорь смотрел на меня совершенно равнодушно. Он явно не узнал меня в новом обличье. Все-таки Майка – молодец, настоящий мастер своего дела!

Переведя дыхание и немного успокоившись, я строго спросила вошедшего:

– Вы, собственно, кто? Что вам здесь нужно?

– Сантехник я, – ответил он и показал на свой чемоданчик, как на удостоверение личности.

– Мы никого не вызывали, – проговорила я строго.

– Вы, может, и не вызывали, а ниже этажом вода течет из перекрытия! Меня, это, начальство прислало здесь проверить, найти, это, источник протечки…

В голове у меня лихорадочно сменялись мысли.

Зачем он вообще сюда пришел, да еще среди бела дня? Что ему понадобилось в офисе?

Я видела только одно разумное объяснение: он хочет найти черную тетрадку. Прошлый раз им с Эльзой не дали довести дело до конца люди Сугробова, поэтому он решил прийти сюда днем, рассчитывая, что днем ему никто не помешает.

Да, но ведь я здесь! Не может же он обы-скивать приемную в моем присутствии!

И тут до меня дошло: со мной он хочет разделаться, оглушить чем-нибудь или усыпить…

Все эти мысли заняли доли секунды.

Я подняла глаза на «сантехника» и проговорила недовольным тоном:

– У нас все в порядке…

– Это вы с начальством моим разбирайтесь! – ворчал фальшивый сантехник, переминаясь на пороге и стреляя глазами по сторонам. – В порядке там или не в порядке… Я человек маленький, мне велели проверить – я пришел…

– Ну так проверяйте. – Я сделала вид, что углубилась в бумаги.

– И проверю… – Он направился к окну, но притормозил возле моего стола и засунул руку в карман своей спецовки.

Я напряглась, ожидая удара…

В это время открылась дверь кабинета, и в офис вышел Сергей Сергеевич. Он был в пальто, с портфелем в руке.

– Это кто? – спросил он, взглянув на Игоря, который отскочил от моего стола и опустился на колени возле батареи.

– Сантехник, – ответила я слабым голосом. – Его начальство центра прислало, говорят, внизу протечка…

Впрочем, шеф меня уже не слушал.

– Почта была? – спросил он озабоченно.

– Да, вот она, я разобрала… – Я показала на стопку конвертов с деловой корреспонденцией.

– Ладно, просмотрю по дороге… – Он сунул письма в портфель. – Александра, я сейчас еду в комитет, а вы не пропустите звонок от Мармеладова…

– Хорошо, Сергей Сергеевич, – пролепетала я и привычно добавила: – Только я не Александра, я – Жанна…

Он ничего не ответил и скрылся за дверью.

Я осталась один на один с фальшивым сантехником. Едва дверь офиса закрылась за Сергеем Сергеевичем, Игорь начал подниматься с колен, следя за мной, как кошка за мышью. Я поняла, что теперь, когда шеф ушел, он не будет со мной церемониться.

Я вскочила и оценила на глаз расстояние до двери.

Я могла добежать до нее за несколько секунд, но Игорь был ближе и наверняка успеет перехватить меня по дороге. Был другой вариант – скрыться в кабинете шефа. Эта дверь ближе ко мне, кроме того, между мной и Игорем окажется мой стол, который задержит его на долю секунды, что тоже важно…

– Пойду полью цветы в кабинете шефа! – проговорила я нарочито спокойным голосом и в два шага оказалась возле двери кабинета.

Мне казалось, что, если я буду делать вид, что не замечаю намерений фальшивого сантехника, это и его заставит играть по правилам.

И правда, он не бросился следом за мной, а остановился возле кадки с монстерой. Может быть, подумал, что успеет найти тетрадку, пока я нахожусь в кабинете шефа, и тогда насилие вообще не понадобится.

Я скрылась за дверью, тихонько повернула задвижку и прислонилась спиной к стене.

На какое-то время я здесь буду в безопасности, но когда Игорь обыщет приемную и поймет, что тетрадки там нет, он захочет проверить и кабинет. Кроме того, очень скоро он сообразит, что я слишком долго поливаю цветы, а может быть, догадается, кто я на самом деле…

В общем, долго прятаться тут я не смогу, значит, нужно срочно что-нибудь придумать…

Первой моей мыслью было позвать на помощь Федю. В конце концов, я с риском для жизни раздобыла нужное ему письмо, так что вправе рассчитывать на его помощь!

Я достала мобильный, набрала Федин номер, но из трубки, как и прежде, доносились только унылые длинные гудки.

Вот таковы все мужчины – когда нужна их помощь, они пропадают в неизвестном направлении!

А может быть, он лежит сейчас в горящем доме, придавленный упавшей балкой, или его, беспомощного, тяжело раненного, везут в больницу…

В любом случае мне приходилось рассчитывать только на свои собственные силы.

В это время дверная ручка медленно повернулась. Дверь не поддалась, поскольку была закрыта на задвижку. Ее еще немного подергали, затем негромко постучали.

– Девушка, – донесся из приемной голос Игоря, – откройте, мне там тоже нужно посмотреть!

Ага, он не нашел тетрадку и заподозрил меня. Мое время вышло.

Я огляделась по сторонам.

Обычный кабинет: массивный письменный стол, мягкое кресло с высокой спинкой, шкаф с папками, на окнах – светлые жалюзи…

И тут у меня мелькнула неожиданная идея.

Игорь выдает себя за сантехника – так нанесем ему удар его же оружием!

Я подошла к батарее, опустилась на колени и повернула красный кран на трубе радиатора. Кран поддался с трудом, но я приложила все свои силы и добилась своего. В батарее раздался клокочущий звук, как в груди глубоко простуженного человека, и из крана хлынула струя темной, ржавой горячей воды.

Я отскочила в сторону и издали любовалась делом своих рук.

На полу образовалась огромная лужа, вскоре комнату заволокло паром.

Я подождала еще несколько минут и наконец решилась – подошла к двери и повернула задвижку.

В ту же секунду дверь распахнулась, на пороге появился красный от злости Игорь. При виде устроенного мной потопа лицо его вытянулось от удивления.

– Это что здесь такое? – протянул он, переводя взгляд с меня на хлещущую воду.

– Вы же говорили, что внизу вода течет, вот и разбирайтесь! – выпалила я, отступая на всякий случай в глубину комнаты.

Он переминался на пороге, не зная, что делать, в это время дверь приемной с грохотом распахнулась, и из коридора ввалился здоровенный детина в такой же, как у Игоря, спецовке и с таким же металлическим чемоданчиком.

– Это что тут творится?! – проревел он хриплым басом. – Это что здесь происходит?!

– А вы вообще кто? – осведомилась я через плечо Игоря.

– Как – кто? Сантехник я!

– Да вот же, к нам сантехник уже пришел!

– Что? – Детина уставился на Игоря горящим взглядом. – Это он – сантехник? А я тогда кто?

Новый сантехник шагнул к Игорю и ухватил его здоровенной ручищей за воротник.

– Значит, ты сантехник? – прорычал он угрожающе. – Да какой ты сантехник, ты чучело огородное!

– Сам чучело! – огрызнулся Игорь и довольно ловко ударил противника под ребро.

– Вы уж как-нибудь тут между собой разберитесь, кто из вас сантехник, а кто самозванец, а то скоро весь центр водой зальет! – проговорила я, проскользнула мимо дерущихся пролетариев и вылетела в коридор, где уже толпились любопытные.

На бегу я всунула руки в рукава пальто, сумка болталась на локте. Заветная черная тетрадка в сумке, письмо в кармане, больше я ни за что не вернусь в этот офис! До чего же надоел шеф Сергей Сергеевич со своим кофе и валерьянкой!

Я представила, какое лицо будет у Куроедова, когда он вернется и увидит, во что превратился его кабинет, и заулыбалась на бегу. Как там Людовик XV сказал? «После нас хоть потоп!»

Очень подходит к случаю.

Я вылетела из дверей торгового центра как ракета-носитель и помчалась напрямик к дому. Было много дыма, я закашлялась, все вокруг виделось как в тумане. Навстречу мне ехала последняя пожарная машина, – как видно, пожарные свое дело уже сделали. Огня и правда было не видно, да и клубов дыма вроде не наблюдалось, пахло гарью и еще какой-то горелой химией.

У подъезда стояла машина «Скорой помощи», и у меня тотчас заныло сердце.

– Девушка, вы куда бежите? – окликнул меня водитель, покуривавший возле машины. – Туда нельзя!

– Живу я здесь, – я притормозила, – точнее, жила.

– Это верно, – сказал водитель, – теперь тут жить никак нельзя будет.

Послышался громкий крик, и в поле нашего зрения появилась плотная тетка с удивительно красными щеками. Я узнала техника Зою Ивановну.

В прошлый раз щеки были красными сами по себе – ну, к примеру, горячительным Зоя малость злоупотребляет или же на зимнюю рыбалку ездить любит. Но сегодня щеки техника пылали от ярости. Она двумя руками держала перед собой тщедушного дворника-гастарбайтера и трясла его, как грушу.

– Ты, такой-сякой, мне за все ответишь! – визжала она как свинья, которую режут на Рождество. – Велела тебе за домом следить! А ты куда смотрел?

– Да мы ничего, – бормотал дворник, – мы ничего не знаем… мы по-русски не понимаем…

Вокруг сновали его многочисленные соплеменники, таская какие-то тюки, ящики и коробки. Ахали женщины, плакали дети.

– Зоя Ивановна, – я подошла к технику, – что случилось?

– Что случилось?! – заорала она. – Это я должна спросить – что случилось! Сами дом подожгли, а мне отвечать?

– Как это? – Я отшатнулась.

– Ты кто вообще такая? – Она вдруг пошла на меня, как танк. – Жила тут без прописки, без регистрации, без разрешения, непонятно что делала, может, это ты подожгла? Вот полиция разберется… И этот, убогий, хоть бы сгорел совсем…

У меня потемнело в глазах. Неужели Федя погиб на пожаре?

– Ты! – заорала я и толкнула Зою в грудь. – Ты сколько от него денег получила, а теперь отпираешься? Этот дом вообще на снос должен идти, он в аварийном состоянии, всех жильцов расселили, так она этих полную коробочку набрала! – Я кивнула водителю на разбегающихся, как муравьи, гастарбайтеров. – На первом этаже вообще батареи сняты, а у них дети, а на улице мороз!

– Точно, – поддакнул водитель, – вот они костер на полу и разложили. Сколько раз уже такое видел!

– Так что мы еще посмотрим, кем в первую очередь полиция заинтересуется! – крикнула я. – И начальству большому тоже будет очень интересно, кто дом угробил!

Зоя отшатнулась от меня и бросилась прочь. Победа не доставила мне большой радости. Неужели Федя погиб?

Тут распахнулась дверь подъезда, показались санитары с носилками. Я прижала руку ко рту, чтобы удержать стон. Фигура, лежащая на носилках, выглядела безжизненной. Но одеялом была накрыта не с головой.

Санитары бодро протопали мимо и остановились у машины.

– Феденька! – Я вгляделась в бледное до синевы лицо. – Что с ним, обгорел?

– Угорел он, дымом надышался, – пояснил санитар, – вполне мог задохнуться…

Я с ужасом смотрела на Федино неподвижное лицо. И тут веки его шевельнулись, мутные глаза открылись, и Федя прохрипел:

– Т-телефон…

– Что? – Я задержала носилки. – Что ты хочешь?

– Телефон! – Он пошарил в воздухе руками.

– Слушай, не задерживай нас, мужик вполне окочуриться может! – заволновался санитар. – А нам это надо?

– Да погоди ты! – отмахнулась я и наклонилась к Феде.

– Позвони… – прошептал он одними губами и отключился.

Подбежавшая врач отпихнула меня и склонилась над Федей, я же увидела, как из его руки выскользнул мобильник, и успела поймать телефон на лету.

«Скорая» уехала, гастарбайтеры разбежались. Дверь подъезда стояла рядом, сорванная с петель. Стекла на нашем втором этаже выбиты, на лестнице жуткая грязь, я не смогла пройти дальше порога.

– Ты туда не ходи, – дворник тронул меня за рукав, – шибко пахнет, и воды много…

Так. Стало быть, что не сгорело, то водой залито. На второй этаж мне не пройти, и делать там совершенно нечего. Мои жалкие вещички превратились в мерзкие тряпки. А, было бы по чему убиваться!